- А жизнь-то становится всё хуже и хуже. И дело не в деньгах - я что раньше могла себе позволить раз в год на юга съездить, так и сейчас могу. - Произнесла невысокая кареглазая брюнетка тридцати лет, обращаясь к своей знакомой, сидевшей за соседним столом. Она продолжила:
- Мужчины мельчают. Помню, десять лет назад у меня был знакомый, каждый вечер заезжал встречать меня с работы, да всё время что-то привозил. Один раз выхожу, а он стоит с огромным букетом цветов и коробкой конфет. Букет был в половину роста и такой широкий, что я не смогла бы его обхватить, не смяв веточки с бутонами. Когда домой приехала, все розы пересчитала: думала, вдруг мне этот наглец чётное число принёс, как покойнице. Но нет, было как полагается живым. Там случилась другая неприятность, я в тот вечер его конфетами облопалась, а наутро от них по всему лицу сыпь пошла. Неделю на больничном была; уж я ему тогда высказала всё, что думаю о его подарках. Он, помню, ко мне потом ещё приходил, да через месяц в другой город переехал - ему там хорошее место предложили.
Брюнетка запустила руку в коробку печенья, в поисках оставшихся кусков. Её звали Анной Сергеевной, но для знакомых со службы она была просто "Сергевной". Она работала в бухгалтерии небольшой конторы и отвечала за оклады, больничные, отпуска, и все остальные вещи, связанные с общением с большим числом людей. Людей она не любила, а они её не любили в ответ. Рабочие и водители называли между собой Сергевну "Сиреной" за крики, которые она поднимала, когда видела, что человек не вовремя принёс нужную бумагу или обращался к ней с вопросом, который к её бумагам отношения не имел. "Сирену", как и саму комнату бухгалтерии, старались обходить стороной. Впрочем, бухгалтерия из-за ремонта переместилась на этаж выше, в кабинет инженеров, и теперь пять человек, включая троих её старых обитателей, теснились в одной небольшой комнате. Анна Сергеевна продолжила, по-видимому, найдя себе что-то к чаю:
- Пять лет назад я ходила на свидание с другим. Пришел с букетом из нескольких тюльпанов, поели в одном заведении. Подумала, что этот совсем бедный или я ему не нравлюсь, потому через какое-то время перестала с ним общаться. А в позапрошлом году меня приглашал один, так он вообще никаких цветов не принёс. Поели фастфуда, и я ему в тот вечер сказала, чтобы он мне больше не звонил.
- Так ты меришь "измельчание" величиной букетов? - Спросила её собеседница, бухгалтерша Марина Владимировна.
- Не только букетами. У меня есть одна подруга, она хороша собой. Её десять лет назад один дядя возил с собой на Гоа на целый месяц. Три года назад другой возил её в Грецию на пару недель. А в прошлом году она летала в Турцию с третьим, так тот нахал просил её саму заплатить за свой перелёт. А всё от жадности. Нет в них прежней широты души.
- Может, они просто обеднели? - Предположила Марина Владимировна. - Я на эти свидания уже лет семь не хожу, муж есть.
Анна Сергеевна ничего не ответила и, сопя, занялась своими рабочими делами; был близок конец дня. Один из инженеров, мужчина двадцати трёх лет с тёмно-русой бородкой, отправил на печать какой-то документ, и тот начал вылетать множеством листов на полочку принтера, стоявшего рядом с Сергевной. Урчание механизмов и шелест бумаги мешали ей сосредоточиться на своих таблицах и карточках, и когда бородач подошёл к устройству, она встала между ним и его бумажками, сказав с плохо скрываемым гневом:
- Алексей, вообще-то этот принтер приписан к бухгалтерии, а не к инженерному отделу. Ваш, может быть, и сломан, так займитесь его ремонтом или запросите новый. И перестань мельтешить у меня перед глазами.
Алексей посмотрел на эту невесть откуда появившуюся помеху. Перед ним была некрасивая плотная женщина ростом полтора метра. Она не выглядела толстой или спортивной, по странному капризу природы её туловище напоминало бочонок - плечи, талия и незаметные бёдра были одинаковой ширины. Удивлённый такой грубостью, он не нашёл ответа лучше, чем:
- Дай хотя бы напечатанное забрать.
- Аня, думаю, пока мы занимаем инженерный кабинет, Алексей может печатать здесь всё, что ему угодно. - Заметила Марина. "Аня" с недовольным видом отошла и села в своё кресло.
- Рад это слышать, Марина Владимировна. Нам сейчас без печати бумаг никак нельзя. - Произнёс главный инженер Лев Николаевич.
- Не умеешь ты с людьми договариваться, Алёша. Купи ей в следующий раз хорошие конфеты или цветы, и к тебе перестанут придираться. - Послышался голос из дальнего угла. Говорил Василий Васильевич, инженер возрастом чуть за тридцать.
По изменившемуся лицу "Сирены" было видно, что она такой подход одобряет. Алексей почувствовал непонятное беспокойство и вышел из кабинета покурить на улице.
Чуть позже к нему подошёл Василий Васильевич, раскуривая свою сигарету.
- Можешь считать, тебе повезло. Женщина обратила на тебя внимание. Не упусти эту возможность. - Произнес со вполне серьёзным видом второй курильщик.
- Претензии от какой-то хабалки не кажутся мне везением. Причём претензии безадресные и нелепые: говорит, мужчины измельчали. И не подумала, что люди остались прежними, это она сама стала крупнее. Теперь ещё и печатать не позволяет. - Возмутился Алексей.
- Да это же скрытое предложение. Она тебе этого в лицо не скажет, слишком гордая. Я так со своей женой познакомился - после лекции в университете она ко мне подошла и говорит: "Молодой человек, как Вам не стыдно ходить в людное место в таких грязных ботинках?". Я вниз смотрю и вижу, что они чищенные, просто по дороге немного запылились. Так мы с ней стали видеться по вечерам, а потом и расписались.
- Я стану куда-то приглашать разве что стройную молодую красавицу. Не исключаю, что мог бы встречаться и с крокодилом-бегемотом, если такой будет за мной ухаживать и убедит меня в своей полезности. Но наш крокодил только скандалить и умеет.
Алексей потушил сигарету и пошёл обратно. Василий Васильевич простоял на свежем воздухе ещё пару минут, думая о безалаберности своего недавнего собеседника и о том, что сам в его возрасте вёл себя куда взрослее.
Рабочий день подошёл к концу, и работники стали расходиться. Алексей и Лев Николаевич уже пересекли проходную, как последний обратился к своему младшему товарищу:
- Алёша, ты создаёшь очень нехорошую атмосферу в коллективе. Тебе нужно наладить отношения с Анной. А то получаем неприятности на пустом месте, как сегодня.
- Разве это я порчу атмосферу? - Ухмыльнулся такому обороту речи Алексей. - Анна Сергеевна мне уже третью неделю жить не даёт. То назовёт меня трусом, то распускает слухи о мужском бессилии. А теперь ещё и эта история с принтером.
- Да пойми ты уже, она такая злая потому, что одинокая. Вот найдёт себе жениха и враз подобреет. И нехорошо припоминать бедной женщине её срывы. Не по-христиански это.
- Может, это Вы наладите с ней отношения, раз уж я отказываюсь?
Лев Николаевич не стал отвечать и быстро попрощавшись, пошёл к своей машине.
Пять минут спустя каждый ехал заниматься своими личными делами. Марина Владимировна ехала в детский сад забирать дочь. Анна Сергеевна тряслась в маршрутке, думая, что появилась на свет не для того, чтобы просидеть всю жизнь в какой-то конторе. Алексей засыпал в автобусе, вспоминая о красивой блондинке, с которой познакомился неделю назад. Лев Николаевич спешил домой - играть на компьютере в танки.
И только мудрец Василий Васильевич остался в кабинете. Он будет работать до позднего вечера, а потом поедет домой и тихо, стараясь не будить жену, доберётся до своего дивана. С женой он разводился.