С детства заметил в себе одну черту. Во мне всегда вызывали какой-то особенный душевный трепет люди с физическими и психическими отклонениями. Инвалиды, калеки, люди с детским церебральным параличом, с синдромом Дауна, хромые, слепые, глухонемые, заикающиеся, умственно-отсталые. Их часто недолюбливали сверстники, насмехались, презирали по-детски жестоко.
Как это объяснить, не знаю. Но, от таких людей я чувствовал, кроме обычной жалости к ним, ещё и какой-то особенный приятный покой, лёгкость и радость. Ощущал какую-то их бесхитростность, простоту, чистоту их больной души и тела. Но, тогда я не понимал, что это за чувства. Обижать и презирать инвалидов я бы никогда даже не смог. Я, наоборот, тянулся к ним, таким странным и одиноким.
Например, в раннем детстве я дружил с мальчиком Костей. Он был несколько умственно-отсталый. Заторможенный. Над ним смеялись многие ребята в нашем дворе, крутили пальцем у виска, никто с ним не играл и не дружил. Дети дразнили его дураком и идиотом. А мне почему-то было очень светло рядом с этим добрым и простоватым парнишкой. Очень спокойно и хорошо. Только повзрослев, я смог понять эти чувства и разобраться в себе.
Мы мало разговаривали. Просто иногда ходили попрыгать по складу брёвен на старом бумажном комбинате. Бегали там. Прятались, смеялись.
Бумажный комбинат в Чехове - это такое волшебное место, где древесину перерабатывают в рулоны бумаги. Там были огромные, просто гигантские залежи леса. Место, конечно, особенное, идеальное для детских игр и прогулок. Загадочно-необыкновенное.
Какая-то тайна жила во всех этих закоулках, в огромных, массивных залежах деревьев. В норах между стволов, в сумерках сваленных сосен и пихт.
Особенный живой запах древесины, еловой смолы, опилок, стружки. Мы с упоением прыгали по горам из древесных стволов. Будто на далёкой, безлюдной планете.
Костя часто смущался и улыбался без причины. Мне нравилось слушать его восторженные рассказы неважно о чём. Рассказывал он как то наивно, несколько глуповато, не по возрасту. Он был выше, сильней меня физически. А я был такой худенький и слабый, молчаливый.
Так приятен был его тихо журчащий голос. Простоватый, спокойный, и всегда очень, очень добрый. Я ощущал с ним некое равновесие, безопасность и покой. А, может быть, уже тогда, в детстве, какое то ещё неосознанное своё превосходство. Но этим превосходством я никогда не воспользовался. А наоборот, старался всегда поддерживать, защищать Костю от обид, колких насмешек, злых шалостей и грубостей дворовых ребят.
Ещё мы с ним любили просто гулять по берегу нашего Охотского моря. В любую погоду. Плеск прибрежных волн, свежий ветерок Татарского пролива. Отвесные строгие скалы ближних сопок. Неспешная ходьба. Сидим у костерка с приятным дымом, кидаем камешки в воду. Чайки кричат. Пахнет океаном, простором и свободой. Вдалеке небо сходится и дружит с морем. Бесконечная черта горизонта. Над ней красное солнце.
Под ногами песок с овальными камешками, сырые после штора ракушки, обтёсанные морской водой древние деревяшки. Очень много разбросанных волнами кустов засохшей и свежей морской капусты.
Я любил больше слушать, чем говорить.
Особенно великолепно было в шторм, в бурю... Море кипело, кричало, рычало, булькало. В небе тоже грохот и хаос. В душе от этой стихии возникал торжественный восторг. Не было страшно. Наоборот, поселялся странный покой в душе.
Интересное дело, но рядом с такими людьми у меня от макушки до копчика ощущались волны приятных мурашек. И я совсем замолкал, просто наслаждался. Будто Ангел Небесный был рядом со мной при этих людях. Я чувствовал рядом не только оболочку обычного больного человека, а именно присутствие в нём чего-то чистого, светлого и таинственного. Доброго и божественного.
Потом, уже во взрослой жизни, я заметил, что это всегда так происходит у меня и до сих пор. Порой вижу в церкви, в больнице, на улице или просто в транспорте маленького или взрослого человека с синдромом Дауна или глухонемого. И почти всегда ощущаю что-то необыкновенное. Но такое приятное и тихое, может даже Божественное. Тёплое и спокойное блаженство. Радостное присутствие Светлого Ангела. В этих людях. Целованных Богом. Они хоть и особенные, но такие безгрешные и очень-очень простые.
Расскажу ещё один случай.
После университета я работал в маленькой заводской газетке. Называлась она "Новатор". Сначала работал простым журналистом. Затем ответственным секретарём. Потом уже редактором.
И был у нас в редакции один всеобщий любимец. Он не работал в штате газеты. Просто часто заходил поболтать, попить кофейку, приносил листики со своими карандашными рисунками, юмористические картинки, которые придумывал и рисовал он. И мы их ставили в свежий номер нашей газетки. Никогда ему не отказывали. Потому, что эти его рисунки всегда были по доброму весёлые, смешные и очень добрые.
Назовём его Олег. Он был обычный инженер в конструкторском бюро нашего завода.
Так вот. Стоило Олегу зайти в комнату редакции, даже не успев сказать ни слова, он производил своим появлением какую то удивительную метаморфозу в моей душе. Сначала от макушки головы по спине до самого копчика волнами накрывали мурашки. Становилось блаженно, умиротворённо и, даже, если я был очень утомлённый от журналистской работы, написания статей в номер, усталость ума сразу проходила, приходила свежесть восприятия и тихая радость. Я замечал по лицам моих коллег, что эти чувства испытывал не один я.
Тембр голоса у Олега глубокий, внутренний, бархатистый, такой баритон, какой обычно обожают все женщины. Но не только его голос обволакивал нас блаженством. А добрая, радостная, необычайно сильная аура этого человека. Его поле, энергетика, такая чистая, приятная, гармоничная и светлая.
У Олега был низкий рост и большой горб на спине с рождения. Какая-то травма при родах. Ходил он как-то даже не совсем прямо, а немного в бок. Особенно трудно ему было подниматься без лифта к нам на пятый этаж редакции. Но заходил он часто. Приносил не только свои юморные рисунки, но и конфетки девчонкам, пирожные и шоколадки от души.
При этом лицо всегда выражало некое по-детски светлое благодушие и тёплое расположение ко всем людям. У нас в редакции его все просто обожали. От фотографа, до редактора. Я любил с ним курить и разговаривать в перерыве на обед.
Потом я понял, что если человек лишен чего-то в одном, то Господь обязательно компенсирует этот недостаток в чём-то другом. Таково справедливое Божественное равновесие.
Конечно, не спорю, бывают и озлобленные на весь мир, обиженные и не очень добрые инвалиды. Но, основная масса людей с физическими, психическими или эмоциональными отклонениями - это Богом целованные люди. Светлые, Добрые, Простые, Незлобивые, немного грустные и тихие, часто молчаливые, но по сути своей глубоко душевные и сердечные. Я имею право ошибаться.
Только мой опыт подсказывает, что Господь именно с теми и в тех, кто много страдал, болел, был чего то лишён, здоровья, полноценности или ума, и остался при этом добрым человеком...
Да, если честно, не кривя душой, сказать о себе. То я и сам, хоть и не инвалид, но тоже не совсем ровный эмоционально. Какой-то как бы раненный, что ли? Неприспособленный, наивный, доверчивый. Может быть, поэтому мне и хорошо с такими же...
Положив руку на сердце, добавлю, мне с совсем правильными, очень нормальными, успешными и продвинутыми материально людьми немного скучновато, что ли... Не знаю, о чём с ними говорить. О деньгах? О проблемах? О карьере? А зачем?
Над нашими головами одно небо, одно общее на всех солнце. Воздух в наших лёгких один, как и для всех на планете. Бог у нас такой родной и вечный. Тоже один на всех.
Я радостный и благодарный. У меня для счастья уже всё есть. Вот, такой вот я взрослый, по-детски счастливый бумбараш...
![[]](/img/i/iwanow_andrej_witalxewich/bogomcelovanie/rom60.jpg)