Эта повесть, как и все рассказы из моего цикла "МОНАХ", основана на реальных событиях из жизни насельников современного православного монастыря. Старожилы того далёкого, таёжного сибирского посёлка и монахи хорошо помнят эту историю до сих пор.
Хотя произошла эта драма почти тридцать лет назад, в самом начале лихих 90-х.
Имена в повести изменены, кроме имени рассказчика, то есть меня. По причине того, что герои повествования легко смогут сами узнать себя тут, и права разглашать их истинные имена и название монастыря я никак не имею. Любые совпадения имён героев и мест событий прошу считать случайными.
Да и не так уж важно для моего вдумчивого читателя, я уверен, как зовут героев повести. Гораздо важней её трагическое содержание и сама духовная суть.
ЭПИГРАФ
"27 Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй.
28 А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
29 Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
30 И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну."
ЕВАНГЕЛИЕ (НОВЫЙ ЗАВЕТ) От Матфея святое благовествование.
А Вы читали о последнем предсмертном крике распятого Иисуса на кресте?
"- Элои! Элои! Ламма савахфани? - Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?"
В ту пору я ещё не жил в монастыре. Историю эту привезли оттуда уже не помню кто, то ли приезжие паломники, то ли священники рассказали.
Тогда я ещё был молод, память сохранила ясно и отчётливо все подробности их рассказов.
Мне, на тот момент, исполнилось 28 лет. Я служил смотрителем Духовной Семинарии при главном Кафедральном Соборе. Было необходимо следить за порядком в общежитии семинаристов, да и самому приглядывать за ними на учёбе и в свободное от занятий время.
Вот тогда то и услышал об этом случае из монастырской жизни.
Алексей, обычный советский юноша, был призван на службу в Советскую Армию в середине 80-х. Волею судеб попал в элитные войска ВДВ(воздушно-десантные), в штурмовую бригаду. Отбирали туда самых физически крепких, высоких ростом и не глупых ребят. Из них собирались готовить решительных и бесстрашных головорезов, обучая действиям в тяжёлых и экстремальных условиях учебного боя.
Ближе к концу службы Леши десантников ждал очередной прыжок с парашютом, ничего необычного, привычная служба. Учения не предвещали ни неожиданностей, ни беды. Всё давно знакомо, отработано до автоматизма.
Однако, перед самым приземлением, раскрытый парашют Алексея попал в сильный поток ветра. И опытного десантника внезапно понесло не к земле, а вдоль неё. Всего в десятке метров от каменистой поверхности.
При такой скорости не спас бы ни шлем, ни опыт, ничего, парня просто размозжило бы при ударе о камни.
Сердце бешено колотилось. А дрожащие губы сами собой лихорадочно шептали:
И тут произошло чудо. Ветер стих, Алексей плавно опустился на землю. Но силы оставили его. Вокруг шла атака, а он лежал на земле, как мешок, ничего не понимая. Словно контуженный или полумёртвый.
Нужно было срочно освободиться от парашюта и бежать в учебную атаку, вместе с товарищами. Но шок ещё не прошёл. Наступило временное отупение, ум никак не мог поверить в спасение от неминуемой гибели.
- Лёха, разбился что ли!? Или живой? - Подбежавший зам. командира бригады пару раз несильно хлопнул десантника по щекам. Алексей очнулся и стал ошалело осматриваться по сторонам, приходя в себя.
Случилось так, что это был последний прыжок Алексея. После демобилизации решил ехать не домой, его потянуло в монастырь.
Душа человека - как известно, потёмки. Никто не знает мотивы этого поступка, кроме самого Лёши. Может быть, после того спасения ему захотелось как-нибудь послужить своему Спасителю, отблагодарить Его. А может быть, что-то изменилось в его молодой, шокированной тем случаем, психике. Гадать не буду.
Прибыв в монастырь, парень сразу попросил себе послушание, и был назначен истопником в храме. В его обязанности вошло топить печь, следить за тем, чтобы в церкви всегда было тепло. Как и многие тут, Лёша стал обычным послушником, молился, читал Святое Писание, жил скромно и немногословно.
Поздняя осень 1990 года выдалась снежной и холодной. Таёжный ноябрь. Молодой истопник часто выходит в монастырский дворик за углём и дровами. В перерывах читает Евангелие или ненадолго дремлет. В храме пусто и тихо, тепло и спокойно. Обычная северная ночь. Все в своих монастырских кельях спят, устав от дневных трудов и непрестанных молитв.
Уже несколько привычных лет Лёша жил в монастыре. А сегодня истопник снова не мог уснуть. Он сидел на лавке у печи, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, зажав голову обеими руками. Его Душу и тело мучил блудный бес.
Несмотря на постную монастырскую пищу, в парне играла молодая горячая кровь. Хотелось женской любви и ласки.
Он начал изнурять себя работами, меньше есть, меньше спать, до изнеможения пилил, колол дрова и разгружал машины с углём. Но ни недоедание, ни упорный труд, ни молитва, ни частая исповедь и причащение не смогли полностью избавить Алексея от похоти. Тело стонало. Мысли путались и уводили в страстные картины блуда. В голове стоял непрестанный похотливый жар.
Молодые послушницы и монахини казались парню настолько желанными, прекрасными, нежными, ласковыми. Что ничего поделать с этим не мог. Фантазии страстного блуда уводили Душу Алексея в воображаемые наслаждения тела.
Сегодняшняя ночь особенно сильно сводила его с ума. Детородный орган восстал, в его уме бесы рисовали яркие и страстные картины совокупления. Молодое и сильное тело упорно просило удовлетворения.
Парень постоянно исповедовался перед батюшкой в грехе рукоблудия, но желание самоудовлетворения мучило его всё больше и больше. Алексей судорожно схватил Евангелие, наугад открыл его на первой попавшейся странице.
"- А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.
И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну."
- Вот выход! Вот спасение! - зашептали, перебивая друг друга,сталкиваясь и суетясь, в уме бешеные мысли.
Парень нервно нащупал под ногами топор и, как-то вне себя, как в кошмарном сне, покачиваясь двинулся к выходу храма.
Вот сосновая чурка, на которой он обычно рубит дрова. Перекрестился. И зашептал.
- Господи прости, помилуй и благослови. - Он поднял глаза к небу. Небо хмуро и равнодушно молчало. Лишь луна и звёзды безразлично смотрели на жгучие мучения Алексея.
Послушник медленно, как в бреду, приспустил брюки. Достал восставший и мучивший его орган. Выложил его на чурку. Несильный, но решительный взмах наточенного до блеска топора. Мгновенная вспышка ярких искр перед глазами. Болевой шок. Алексей потерял сознание.
Когда он очнулся, страшная боль сковала не только тело. Но и всю его Душу и мозг.
Казалось, что ночное небо со звёздами падает на Алексея. В ушах стоит нестерпимый гул, хохот, грохот, вой. Вся Вселенная рушилась и вопила. Каменный Храм накренился и начал клониться на измученное тело послушника. Он хотел закричать от ужаса и боли, но не смог. Губы беззвучно шевелились. Из открытого рта струился только пар и слабый стон.
Обезумевшего от страданий, всего мокрого от крови и слёз, парня нашли уже под утро поднимавшиеся первыми монахини. Припорошенный ночным снегопадом Алексей лежал на куче дров и тихонько стонал. Руками он зажимал кровоточащую промежность. Как он не умер от потери крови - знает только Бог. Всем показалось, что он сошёл от боли с ума.
Ранней зимой паром через реку уже не ходит, а лёд ещё некрепок. Скорую помощь ждать придётся очень долго. Местный врач помочь ничем не смог. Только мрачно сказал:
- Нужна срочная операция в городе. Ещё много донорской крови. Здесь этого ничего нет. Необходимо немедленно вызвать вертолёт. Другого выхода нет. Это срочно, иначе больной погибнет.
Через два часа вертолёт приземлился в городе. Алексей выжил. Операция прошла. Насколько успешно, мне неизвестно.
После долгого лечения Лёшу выписали из городской больницы. В монастырь он не вернулся.
Впервые увидел его весной, сидящем на лавочке в церковном дворе, возле семинарии. Не знаю почему, но мне всегда были интересны странные люди. Захотелось подойти и заговорить с несчастным парнем. Тем более, что я уже знал его историю.
- Добрый день, Алексей. - Я тихонько присел рядом.
Он неторопливо, слегка повернул голову в мою сторону. На меня не мигая смотрели абсолютно непонимающие, пустые глаза с лёгкой тенью равнодушного удивления.
- Господи, помилуй! Господи, помилуй! - Это всё, что чуть слышно прошептали губы Лёши мне в ответ.
Он поднялся с лавки и спешно отошёл от меня, не оглядываясь. Я проводил его глазами.
Ещё примерно с неделю после Пасхи иногда встречал его бесцельно бродящим во дворе собора или за общим столом в трапезной. Но он ни с кем не разговаривал, если люди пытались с ним заговорить, молча отходил в сторону.
Потом он куда-то уехал и больше я его не видел.
Через год мне рассказали, что бывший послушник Алексей устроился куда-то на работу личным охранником. Значит, навыки, полученные в Армии, не утратил. Телохранитель у какого-то богатого коммерсанта. Женился. Главное, чтобы сбылось у парня, всё, о чём так мечтал.
Знаю много способов покинуть святую обитель. Много историй могу рассказать из собственного опыта. Кого-то бесы уводят из монастырей через желание иметь семью, работу, деньги, детей. Кому-то не сидится на одном месте и тянет к перемене мест. А кто-то просто теряет веру.
- Элои! Элои! Ламма савахфани? - Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?
Случаев много и все они разные. Сколько людей, столько и разных судеб. Сложных, трагических, счастливых, драматических, удачных. Слава Богу за всё!!!
Кто-то, избрав монашеский путь, остаётся на нём навсегда. Но ещё больше таких, кто ломается под бесовскими искушениями, давлением дьявола и, покидая святые места, возвращается к мирской жизни. Возвращается к страстям, к суете мира, ко греху. Или просто к обыденной жизни, как у всех.
Да! Случаев много. И все они разные. О каждом можно писать. У всех и каждого сложная, интересная судьбинушка Жизнь. Но об этом уже в следующих рассказах.
АВИ 2016
Рассказ первый. ИМЕНА ГОСПОДА
Почту в посёлке обычно приносили в монастырь перед обедом. Или сам батюшка игумен забирал в отделении, или приносила пожилая тучная почтальонша.
Письма, телеграммы, почтовые уведомления складывали в храме на прилавке церковной лавки. И те, кому она полагалась, сами разбирали, когда заходили в храм.
Сегодня, принесла почтальонша, достаточно бодрая женщина лет 55. Она сказала, что есть срочная телеграмма, и попросила позвать того, для кого она предназначалась.
Возле прилавка стояло человек 8 мужчин. Один молодой монах отец Димитрий, высокий, статный, красивый, с немного то ли виноватыми, то ли грустными глазами. Два послушника, один зашел с кухни, второй из гаража. И пять строителей, среди которых был и я.
Послушник Феодор, который помогал готовить на кухне, взял телеграмму, посмотрел и сказал, что телеграмма для Вадима, который месяц назад переехал из монастыря жить и работать в скиту на Волоке. Но, как её туда доставить? Туда или на лыжах идти часа четыре или на снегоходе. А снегохода в монастыре нет. Дороги тоже практически нет. 5 км по тропе охотников, а потом вообще сплошные снега.
И, к тому же, темнеет рано, и мороз за тридцать.
В телеграмме сообщалось о заболевшей матери Вадима, которая жила в городе. Вобщем, желающих отнести пешком телеграмму в скит не нашлось.
Немного подумав, я решил пойти потеплей одеться и доставить это срочное сообщение на Волок.
Само название Волок раньше определяло поселение, то ли каторжан, то ли тех из крестьян, кто в незапамятные времена волокли на себе до реки сплава стволы кедров и сосен на лесопильный заводик. Сейчас же весь Волок состоял из пары рубленных домов, сарая и загона для скота.
Жили там несколько человек. Из тех, кому даже за стенами монастыря казалось жить суетно и шумно. Они брали благословение игумена и уходили ещё дальше в таёжную глушь.
Заправляла всем хозяйством скита бабка Варвара, старая монахиня. Электричества в ските не было, Длинные зимние вечера жгли масляные лампадки и свечи.
Питались очень просто. Гораздо скудней, чем в трапезной монастыря. Если, не было поста, то потребляли рыбку, которая водилась тут, в протоке, и летом и зимой. А в основном, каши, хлеб, овощи и картошечку.
Сейчас тут было тихо и очень безмолвно. Все трое, не считая монахини Варвары были послушники. Вадим, 27 лет, седой бородач Анатолий 55 годков и самый молодой из всех Дима 20 лет , который никак не мог бросить курить в монастыре, и для этого поехал смиряться в скит.
Было около часа дня, когда я вышел из ворот монастыря и двинулся по направлению к скиту....
Шел по холодку бодро, весело, хрустел по снегу валенками, напевал молитовку...
Ветра почти не было. Только морозец крепчал. А, может быть, это обеденные калории уже выветривались из меня по пути.
Часа через два поднял воротник ватного бушлата и потуже натянул на голову ушанку. Однако заметно холодало.
Ещё, примерно через час, пришло время свернуть с тропинки и топать, проваливаясь по снежной целине. Всё реже попадались лыжни проходивших тут охотников...
Потом начало темнеть. Север Томской области, зимой день совсем короткий. И сумерки до неузнаваемости изменяют видимую местность.
Вдруг в голову начали заползать неприятные тревожные мысли. А вдруг заблудился?! А, если замёрзну тут?! Ведь никто не найдёт до утра, а может и дольше. А, если волки?!
Стало не по себе. И тут провалился по пояс в снежную яму. Руками гребу, одну ногу вынимаю, вторая утопает в снегу. Такое мягкое снежное болото.
Начал молиться. Начал замерзать. Продолжаю разгребать руками сугроб и чувствую, устал. Хочется расслабиться, отдохнуть, хочется пить, но ем снег, а он не утоляет жажду. С лица струится горячий пот, а руки, ноги мёрзнут и мёрзнут...
Вдруг пронзает мысль. А ведь я по своей воле решился пойти в скит. Благословение настоятеля не брал. Это моя гордыня меня потащила. Я в душе осудил ребят, что никто не вызвался отнести телеграмму. И я, такой "герой", двинул в одиночку по зимнему лесу...
Стало ещё поганей на Душе, страх и отчаяние теперь поселились где то в солнечном сплетении и ныли сильней голода и жажды...
И тут что то перевернулось в сознании. Вокруг тишина, белое безмолвие, темнота и холодина.
А мне вдруг стало как то спокойно, или скорей безразлично. Куда то растворился страх, ушла тревога и паника. Подумалось. Ну, усну, ну замёрзну, что с того? Что я? Первый или последний дурачина на белом свете?
Совсем расхотелось есть и пить. Как то даже стало теплей и расслабленней, осталось одно желание - просто уснуть.
По привычке поблагодарил Господа за такую тихую и безболезненную смерть. Улыбнулся, по небритой щеке сама собой покатилась непрошеная слеза. Себя не было жалко. Было жалко мать. Мою мать и мать Вадима...
Сквозь вязкую дремоту услышал какой то треск... Непонятно, что это было...Может косолапый бродит по лесу, не заснувший или разбуженный охотниками в берлоге. Или ветка сломалась от мороза. Выбираться из сугроба не было ни сил, ни желания. Сам в себе заметил, опять появился страх. Заснуть и замёрзнуть - это одно дело, а вот сидеть по пояс беспомощно в снегу и смотреть, как меня сейчас будут рвать и грызть, совсем было страшновато.
Далёкий треск перерос в непрерывный шум. Но ещё было непонятно, что это там...Вдруг увидел тонкую полоску мерцающего света.
Отупевший ум догадался. Это едут охотники на снегоходах. Наверное возвращаются в посёлок или в охотничий домик на зимовье...
Дальше всё понятно. Начал орать, что есть силы, звать... Соображалось уже плохо, Будто и мысли умеют замерзать, как ледяная вода. Плохо помню дальше.
Услышали, подобрали, отвезли в монастырь. Там никто ничему не удивился. Затопили в одном из домов баню.
Парили меня, чаем отпаивали, мёдом кормили. Игумен откуда то притащил самогонку. После бани вытерли насухо мне тело и втёрли в него алкоголь.
Стало жарко. Но вместо сна пришли мысли. Удача, совпадение, спасение, случайность - всё это тоже имена Бога. Значит, судьбой мне не было отпущено глупо заснуть в лесу и закончить на этом мой земной Путь.
Телеграмму я не доставил. Вадим сам узнал о ней, когда пришел через два дня в монастырь. Пришел на лыжах, по умному. Благодарить меня не стал за попытку сообщить ему раньше о болезни мамы. Просто зашел ко мне в общежитие строителей и сказал тихо - Ну и дурак же ты, Андрюха. Не смелый и добрый отзывчивый герой, а полный круглый дурак.
Я промолчал. Он был прав.
АВИ 2016
Рассказ второй
ЧТО ТАКОЕ НА САМОМ ДЕЛЕ МОЯ ЖИЗНЬ?
Мне помогло в этом вопросе исследование моих личных чувств, мыслей и ощущений.
Итак. К сути вопроса.
К чему стремятся все люди?
Что реально, а что иллюзия?
Как получить желаемое поскорей и с меньшими затратами?
Как сохранить и приумножить, а не потерять?
Вот эти вопросы и будем сейчас исследовать и пытаться ответить на них себе честно, без эмоций и беспристрастно.
Люблю смотреть на воду. На льдины, которые важно плывут мимо меня. На ледоход. Треск сталкивающихся лбами громадин, какие то хлопки, хлюпания, и вся эта война мимо, мимо, мимо...Это весна мощно двигает свои вечные законы.
В моей душе тоже весна. Вокруг никого, кроме живых, проплывающих льдин. Хотя нет, за спиной , где то далеко, залаяла собака.
Сижу на ржавой барже, на зиму намертво привязанной к берегу цепями. Уже прохладно. От реки тянет мокрой свежестью. Так можно запросто простыть. Но уходить не хочется. Раз в неделю, в воскресение, после обеда прихожу сюда. Сижу на старой скамейке, кто то добрый водрузил её на баржу. Просто смотрю...
Около трёх лет я живу в монастыре. Наблюдаю за собой, молчу, молюсь. Мне не скучно.
Почему то вспомнился рассказ батюшки-настоятеля, что это место свято. Здесь, в гражданскую войну, топили посередине сибирской огромной реки баржи с трюмами, наполненными живыми людьми. Белогвардейцами.
Поэтому земля здесь, и вода, и даже сам воздух свят от страданий и ужасов глупой жестокой войны.
Именно поэтому тут выбрали место для постройки монастыря.
Как интересно ведет меня судьба. А я то что здесь делаю? В этой таёжной деревне. Среди лесов, вдалеке от цивилизации, семьи... Зачем я здесь?
Тогда всё по порядку...
В три часа ночи ранняя молоковозка привезла меня домой. Добрый водитель попался. Подвёз с пригорода до центра города. Даже денег не взял.
За плечами тяжёлый рюкзак, набитый продуктами... Везу домой гостинцы, вернулся в командировки... Три месяца не был дома. Там жена, в кроватке спит маленький сын...Я очень соскучился...И очень устал без любимой, без семьи...
Смотрю на окна своей квартиры. Странно...Горит свет. Три часа ночи... Что это? Ребёнок заболел? Что то случилось?
Предупредить, что сегодня ночью приеду не мог. Сам не знал, что приеду.
Смотрю на свежевыпавший снег у подъезда. Следов людей и колёс нет. Значит, скорая не приезжала. Что там, дома?
Сердце забилось чаще, дыхание стало прерывистым, неровным.
Поднялся на пятый этаж. Перед дверью встал отдышаться, звоню...
Открыла жена. Полуравнодушный тихий голос - А, приехал?..Ну проходи, у нас гости...Есть будешь?
Такое ощущение, что меня не особо то ждали...Не был трит месяца, а встречают, будто я за хлебом ходил на полчаса...
Неприятный холодок по спине и тревога поселяется в солнечном сплетении...
Заглянул в комнату, в полумраке под ночником, в кроватке спокойно спит сын... Всё в порядке...Что я так разволновался? Откуда это противная тревога в желудке?
Захожу на кухню. Накурено, сидит знакомый народ, парни, девчонки, пьют пиво, бренчат на гитаре. Три часа ночи. Всё в норме.
Вспоминается, как встречала меня жена с первых двух длительных командировок. Бежала по перрону вокзала, счастливая , растрёпанная, влетала в мои руки с размаху и мы целовались... Так было первые два раза...
А теперь... Вот откуда тревога и этот комок в желудке... Что то изменилось...Что то уже не как прежде...
А что было дальше? Что то в нас сломалось. Она привыкла к моему отсутствию. Я пытался вернуть былое. Уволился с командировок...Безработица, кое как воткнулся грузчиком в продуктовый магазин возле дома.
Это не помогло... Я не верил в возможность измены. Я понял, что охлаждение уже никак не остановить. Не отогреть то, чувство, которое было вначале. А, может его и не было. Голова шла кругом, тосковал, просил, дарил цветы, видел с ужасом расширяющуюся трещину в семье.
Всё, как у всех. Были ночные разговоры, выяснения отношений. Это только усугубляло процесс нашего разлада.
При любой возможности жена убегала на кофе к подружкам. Обидно было, что сам же познакомил их, чтобы ей не было так одиноко, пока я в командировках.
Когда была дома, то читала книжки, молчала, занималась ребёнком. Я стал просто зарабатывателем денег, мебелью, со мной вдвоём ей было скучно.
Видеть было невыносимо. Молчать было невыносимо. Начал выпивать после работы. Задерживаться. Она не ругалась, не спорила. Просто молчала. Это был полный крах любви и семьи.
Однажды я приехал на машине друга, собрал личные вещи и ушёл из развалившейся семьи. Терпеть этот холод было уже невозможно. Вернуть чувства, я понимал, не получится. А притворяться и врать сил не было.
Потом съемные квартиры, одиночество, тоска.
Было очень холодно. Ноябрь. Зашел погреться вечером в церковь. Домой не хотелось. Меня там никто не ждал. Сел посидеть на лавочку...
Когда храм опустел, ко мне подошёл какой то бородатый дед в длинной рясе.
- Извините, церковь закрывается, приходите завтра.
Я посмотрел ему в глаза и вдруг заплакал. От бессилия, от тоски, от нежелания жить...
Когда я немного очнулся, мы уже сидели в помещении церковного подвала. Пахло едой. Бородатый дядя говорил малоизвестными словами - "трапезная", "молитва", "епископ", "литургия"... Я что то так хорошо отогрелся, поел, и хотел только одного - остаться ночевать здесь и скорее лечь спать.
Утром я пришел в приёмную главного священника Сибири. Рассказал свою историю. А вечером того же дня уже ехал в другой город по заданию епископа работать там при церкви... Появилась какая то надежда, смысл жить и интерес к происходящему.
Поезд шел 6 часов. Всю дорогу учил наизусть свою самую первую и короткую молитву "Отче наш". Жутко хотелось курить. Но терпел.
Это было начало моей новой, совершенно неизвестной жизни.
Потом работа дворником, сторожем, звонарём, смотрителем семинарии, пение на клиросе, работа редактором областной православной газеты. Меня закрутила новая жизнь, новые перспективы, новая работа, учеба в семинарии, поездки в Москву, по Сибири... Семья потихоньку забывалась, особенно в днём и в праздники. А ночью продолжало всплывать и болеть.
Через год, ровно на Пасху, ко мне пришло решение уехать из шумного Томска в отдалённый северный посёлок на строительство монастыря.
Нашлись деньги на дорогу, вещей у меня почти не было. Маленький чемоданчик, библия, пара икон(Андрея Первозванного и Богородицы со Спасителем) и большой деревянный крест ручной работы на груди под подрясником.
И снова в путь...
Самое удивительное и забавное было то, что когда я высадился из автобуса и дошёл до переправы через реку, то увидел, нет ничего. Ни парома, на катеров, совсем ничего.
Только мерный треск и гул идущего по реке льда. Я приехал на берег весной. Река только что вскрылась от сна. И я не знал, как мне быть. Где тут есть ночлег, какой нибудь тёплый дом, где мне преклонить голову и что делать дальше?
Пустынный берег , шум ледохода, мороз, и я, сидящий на своём чемодане в раздумьях. Полный тупняк, отсутствие мыслей...
Решил помолиться и спросить совета у Господа. Полез в чемодан за молитвословом. И наткнулся на бутылёк с одеколоном. Мелькнула мысль. - Вот это поможет мне согреться.
Заранее весь сморщился и вылакал зелёную жидкость всю сразу. Закусить было нечем, но стало теплей. Я подхватил чемоданчик и двинулся вверх от берега, в надежде увидеть в наступавших сумерках хоть какие то огни...
Километра через два и правда, появились далёкие огоньки. Добрёл до них и понял, что это заброшенный лесозавод. Из трубы шёл густой чёрный дым и стало понятно, что это котельная. И главное, что она работает на удивление и наверняка в ней кто то есть живой.
Подрясник был заляпан грязью до пояса. Чемодан тоже. Я вошел. Пара удивлённых глаз уставилась на меня. Это был кочегар.
Познакомились. Я присел, он предложил выпить. Я отказался, согласившись только на чай.
-- В монастырь хотели попасть, - поинтересовался кочегар.
-- Да. Но вот не знаю как, - улыбнулся я.
-- Завтра с утра пойдёт на тот берег катер с рабочими. На нём и переберётесь.- обнадежил меня хозяин котельной.
Это была самая незабываемая ночь в моей молодости... Грязного, бородатого, напившегося чая гостя кочегар определил на ночлег на пыльные угольные котлы. Подо мной грозно гудело и бушевало пламя, а я лежал на котле счастливый, согревшийся. Погружаясь в сладкие сновидения.
Утром мы снова попили крепкого густого чая. И я побрёл на берег. Там мне стало неловко. Толпилась кучка рабочих в ожидании катера. С любопытством разглядывали меня, матерились, смеялись и курили.
Денег за катер с меня не взяли. Он был рабочий транспорт. Как мы лавировали между льдин, это очень интересно и опасно, но, в итоге, и это закончилось.
На другом берегу мне стало удивительно спокойно, бодро и даже немного весело. Видимо, чай кочегара был хорош. Опасности и неловкости миновали...
Я шел по деревне. Спрашивал пару раз дорогу до монастыря. Пока сам не увидел куполки храма и монастырские стены. Опять стало как то неловко, ведь никто не предупрежден о моем приезде. Вошёл в ворота, и меня встретила матушка Ирина, которую я видел частенько в Томске на службах.
-- О! - удивилась она, - Андрей, тебя что ли с шугой по реке из Томска принесло?
Мы посмеялись вместе. И немногословная матушка--настоятельница отправила меня покушать в трапезную... Затем в общежитие отдыхать.
Тогда я думал, что это было концом моего длинного приключения - путешествия. Однако это было только началом.
Рассказ третий
КТО, ЗАЧЕМ и КАК?
До приезда в монастырь, жизнь в нём была скрыта от меня некой завесой таинственности, необычности и туманом предположений.
Я не знал, как туда попадают, почему избирают этот странный путь, что там ищут и чего хотят.
Первые пару дней в монастыре я просто наблюдал, приглядывался, прислушивался... Выбирал для себя оптимально приемлемый режим существования.
Распорядок дня прост. В шесть утра монахи собираются на утреннее правило в храме. Кто то читает молитвы и поёт на клиросе. Другие просто стоят, молятся и слушают в церкви.
Обычные люди, миряне, послушники, строители и гости могут на утреннее правило не ходить. Если нет на это особого благословения настоятеля. А могут и приходить, если есть желание или потребность.
В нашем общежитии рабочие в это время все просто спят. После пробуждения вереницей топают на завтрак в трапезную раньше всех.
А в церкви в это время уже идёт литургия, монахи кушают только после службы, и никак не раньше.
Два дня я просто спал, ел, гулял по территории монастыря, ходил в церковь ради интереса. Короче, успокаивался, обживался и не спеша становился своим.
На третий день почувствовал необходимость заняться хоть каким то полезным делом, а не просто болтаться тут.
Вечером, перед отшествием ко сну, все жители монастыря, монахи и приезжие паломники собирались в храме, чтобы взять благословение настоятеля на отдых. Иногда игумен давал при этом личное напутствие на работу, на отъезд домой или просто благодарил за что то...Можно было сказать о своей просьбе или задать личный вопрос... Самое удобное, спокойное и хорошее время для этого.
Когда подошла моя очередь подойти к батюшке, то я сложил ладони лодочкой, поклонился, поцеловал большой крест в руках священника и задал свой вопрос отцу Иоанну...
- Отец, благословите на какое-нибудь послушание, - негромко попросил я.
- Ну, а сам ты что хочешь?, - отец внимательно посмотрел мне в глаза.
- Не знаю, что скажете, то и буду делать
- Попробуй пока помогать на стройке, а там поглядим.