Чваков Димыч : другие произведения.

Серпантин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Набор баек для мужчины среднего возраста...

СЕРПАНТИН

(набор баек мужчины переходного возраста)

  
   Когда руки то и дело тянутся к клавиатуре, чтобы донести до сахарной белизны виртуального листа отрывки воспоминаний, не растеряв их по дороге, кажется, что покой потерян окончательно. Думаешь, что все сюжеты из жизни исчерпаны. Вот ЭТОТ станет последним кусочком твоего капризного сознания, который хочется предать гласности. Не тут то было. Откуда-то возникают новые картинки, тревожащие тебя и стремящиеся наружу, туда, где люди. Возможно, они (люди) решат, что твои истории стоят того, чтобы на них потратить немного времени.
  
   Хотелось бы верить...
  
   Подобно тому, как горная дорога петляет серпантином среди живописных скал, память выделывает подобные же кренделя. Она то устремляется в свои глубины, то выбирается на поверхность к событиям недавним. И нет на эту чертовку никакой управы. Поэтому, решив, что не стоит заставлять её зацикливаться на каком-то определённом временном слое, я начал записывать то, что нашёптывает мне память в той самой бессистемности, в какой сам увидел своё далёкое и достаточно близкое прошлое. Не расплескать бы только...
  

I

  

СИМФЕРОПОЛЬСКИЕ СТРАДАНИЯ

  
   В сезоне 1980-1981 года Киевское "Динамо" вышло в полуфинал Кубка Чемпионов Европейских стран по футболу. Первый матч с английской "Астон Виллой" из славного города Бирмингема должен был состояться в столице Украины, но погодные условия не благоприятствовали. Поэтому матч перенесли в Симферополь.
  
   Что ж - Крым так Крым. Нам со Стасом не привыкать посещать этот красочный уголок земли. Решили ехать, во что бы то ни стало - мы должны видеть эту игру только на стадионе! Вы же знаете, какой Стас фанатичный болельщик. Проблему с билетами на матч урегулировали через Шоню (Сафонова), который как раз в Симферополе тогда работал после распределения. Оставалось только как-то незаметно слинять с занятий, чтобы на два-три дня покинуть Киев. Это обстоятельство тоже не стало тем камнем преткновения, который так часто разбивает чьи-либо хрустальные мечты.
  
   Василий свет Алибабаевич, а в народе - командир 402-ой группы Вася Рябцев, понял недвусмысленные намерения болельщиков совершенно правильно и согласился прикрыть нас со Стасом своей бескорыстной орденоносной грудью старшего сержанта запаса.
  
   Итак, все мосты наведены, запасные варианты предусмотрены, теперь пора основательно подумать о том, как мы поедем, чтобы понапрасну не потерять такого дорогого учебного времени. Всё-таки 4-ый курс - он определяющий для дальнейшего формирования всесторонне грамотного специалиста. Но читать конспекты и учебники в трясущемся вагоне - это не для нас. Нами был избран другой, более традиционный путь. Пиво в дороге - вот панацея от всякого рода комплексов "не выученных уроков".
  
   Взяли мы со Стасом десятилитровую канистру и в магазин пришли напротив 1-го корпуса. Туда как раз "завтрашнего" "Светлого" завезли в бутылочной таре. Перелить ящик ячменного напитка в канистру не такое простое дело, но мы справились. Дальше нас ждала железная дорога и купейный вагон скорого поезда, следующего по маршруту Киев - Симферополь.
  
   По дороге на вокзал Стас заметно нервничал. Я спросил его, в чём дело. Он ответил:
   - Представляешь, если к нам в купе подсядут халявщики... Так никакого пива до Крыма не хватит.
   Я тоже взволновался, а вдруг! Ладно, садимся в вагон. Купе ещё пустое. Пригубили из канистры. С напряжением ждём соседей. Вот они, голубчики. Первым зашёл сухопарый мужичок неопределённого возраста и звания. Он быстро осмотрел купе и, высунувшись в коридор, чётко доложил:
   - Всё в порядке, Николай Сергеевич, можете заходить. Тут два парня приличных сидят.
  
   Зашёл Николай Сергеевич - очень солидный мужчина в костюме явно индивидуального пошива, с галстуком за 100 долларов на шее (это уже сейчас я такой догадливый), итальянских туфлях из мягкой телячьей кожи. Он вежливо поздоровался и присел на нижнюю полку. Сухопарый внёс красивый кейс крокодиловой сущности и плащ своего спутника. Мы несколько расслабились, разглядев стильного босса (то, что он босс, было написано у него на очках вензелем дорогущей оправы с Аппенинского полуострова). Этот пива пить не станет. Слава, как говорится, железнодорожному богу и министру путей сообщения!
  
   Оставался сухопарый. Он точно "тёмная лошадка". Такие за милую душу могут литров пять в один присест приговорить. Но надежда ещё теплилась. Поезд тронулся. Начиналась обычная дорожная жизнь. Пока мы со Стасом курили, Николай Сергеевич переоделся в новёхонький "Адидас", а его спутник в синее трико с Чебурашкой, склоняющим старуху Шапокляк к строительству Дома Дружбы людей и животных, на заднем кармане. Босс сидел за столиком вполоборота, перед ним - хрустальный фужер (видать, с собой был) с НАШИМ пивом. Вот тебе и здрасьте! А с виду такой приличный мужчина! Стас было открыл рот, чтобы заслать комментарий по поводу нашего отношения к несанкционированным действиям соседа по купе, но Николай Сергеевич его опередил.
   - Извините, ребята, что я без спроса. Просто Володя минералку не успел купить... Пить вот очень сильно захотелось. Да, и соскучился я, честно говоря, по пиву, - изрёк он.
  
   Нам ничего не оставалось делать, как только принять эту сентенцию к сведению. А чёрные мысли тем временем так и кружили в наших головах. Теперь точно до Симферополя не хватит. Во как загнул, по пиву он соскучился. Мы так, например, может, больше его скучали! А денег-то у нас совсем в обрез, чай студиозы всё-таки - и так денюжку на билеты по всей общаге "стреляли". Благо, ещё бокал хрустальный один. А, ну как этот самый Володя свою кружку достанет - с него станется.
  
   От такого невесёлого размышления мы со Стасом начали быстренько реализовать свой продукт, чтобы соседи всё выпить не успели. Но, странное дело, Николай Сергеевич продолжал мелкими глотками цедить свои полстакана, а сухопарый так, вообще, никак на нашу канистру не реагировал. Но кто знает, что придёт ему на ум в следующую секунду. В купе висела напряжённая тишина, будто на поминках, в их начале. Наше со Стасом дружное бульканье в попытках отстоять своё пиво, прервал мягкий голос босса:
   - Ребята, покушать не хотите? Володя доставай.
  
   Сухопарый открыл кейс и вывалил на стол банку с крабами, шпроты, сервелат, балык, Нежинские огурчики в мелкий вельветовый рубчик, красную икру, севрюгу холодного копчения, три пучка зелени и ещё кое-что. Затем из кейса, как бы сами собой, выпрыгнули на стол две красивые бутылки с армянским коньяком и виски "White horse", а следом выкатился лимон, нарезаясь на ходу тонюсенькими ломтиками в умелых руках Володи. Оттуда же прибыли маленькие коньячные рюмочки в количестве - три, и немного побольше - видно, под виски. Николай Сергеевич сделал широкий жест "чем богаты", дескать, и спросил:
   - Вы, наверное, студенты? Угощайтесь... Когда ещё доведётся. А то меня всегда в дорогу так снаряжают, будто неделю ехать... Не пропадать же добру...
  
   "Не пропадёт их скорбный труд!" - отметил я мысленно классической фразой деяния неизвестных мне людей, собирающих Николая Сергеевича в путь-дороженьку...
  
   Он выпил рюмку коньяку с лимоном, закусил чайной ложечкой икры и полез на верхнюю полку спать со словами:
   - Вы уж не смотрите на меня, молодёжь. Пейте, закусывайте. А моё дело стариковское, да и день завтра трудный.
   Когда босс захрапел, Володя ретиво присоседился к столу и начал метать деликатесы, как будто это была обычная картошка. Он по-прежнему ничего не пил. Мы удивились. Сухопарый засмеялся:
   - Что вы, ребята, мне ещё завтра по Симферополю шефа возить, а он страсть как не любит, когда перегар. Вот разве что я у вас пива стаканчик попрошу...
   Почему-то возражать ему совсем не хотелось. Мы, мучимые стыдом, поглощали продукты, подаренные нам судьбой и родной партией (Николай Сергеевич был 2-ым секретарём какого-то райкома) и думали о том, что пива можно было и не брать с собой. Ну, может быть, только два стакана для попутчиков.
  

II

  

МАТ В ДВА ХОДА

   Когда я вспоминаю празднование этого дня радио, который случился года два назад (речь, судя по всему идёт о 7 мая 2000-го года), мне на ум приходит давний случай из студенческой жизни. Когда мы учились на четвёртом курсе, в моду уже вошёл пивной зал "Янтарь", что возле Бабьего Яра. Надеюсь, понятно, что речь идёт о Киеве?
  
   Так вот...
  
   В одно из посещений тогдашнего культового заведения произошёл довольно забавный случай. Попиваем мы, этак, пивко. Не спеша, удовольствие от не слишком обильного финансирования растягиваем. Кто такие эти мы, спросит дотошный читатель? Я отвечу примерно так: состав полностью не идентифицирован. Помню только, что там точно были Воха, Наумов (мой друг с факультета аэропортов) и я (если б меня там не было, боюсь, это событие так бы и кануло в Лету). Остальных, к сожалению, моя капризная память назвать отказалась даже под угрозой "третьей степени устрашения" (по классификации тайной полиции).
  
   Напомню, что в те далёкие времена очень модно было крутить кубик Рубика. В журнале "Наука и жизнь" периодически печатались статьи маститых математиков-топологов, описывающих математические модели "сборки" этого Венгерского чуда. В общаге то и дело проводились импровизированные консультации по методике кручения "по слоям" и "по углам". Начали проводиться конкурсы на быстроту окончательного монтажа разноцветных граней. Для соревновательной практики очень было важно подобрать легко вращающийся кубик, чтобы руки не спотыкались о невидимые пластиковые задиры в сердцевине изделия. Воха сильно преуспел в скоростной сборке. У меня даже сложилось впечатление, что он тренировал своего "рубика" во сне.
  
   Так вот, стоим мы в "Янтаре", пиво вкушаем. Видим, за соседним столиком несколько парней кубик крутят. Но, по всему видать, начинающие пока. Тут Воха, между прочим, так, заметил, что он недавно личный рекорд установил, и время этого рекорда назвал. Наумов быстренько возле тех ребят, будто невзначай, потёрся и к нам с благой вестью прискакал. Оказывается, эти парни из КИНХа (киевский институт народного хозяйства, в обиходе - нархоз) как раз проблему "кубичных" рекордов обсуждали и своим институтским рекордсменом всё гордились неумеренно. А рекорд-то этот с Вохиным и близко не стоял.
  
   Наумов - парень смышлёный - враз придумал, как КИНХовцев уесть. Он их за наш столик привёл, и кубик попросил для Вохи, чтоб тот класс продемонстрировал. Поспорили на "круговое пиво" (для всей компании), что Воха немедленно на незнакомом "харде" рекорд их институтский побьёт. Ударили по рукам. Когда рекорд пал к Вохиным ногам, последний скромно заметил, что "барахло ваш кубик, а вот на своём я бы показал". Парни ошалели от этих слов, будто бы живого Гудини увидали, который из рукава у Нинельича вылез и "козу" им строил. Запросили ещё раз показать. Воха показал, но за совершенно отдельный разлив на весь наш стол.
  
   Теперь вернёмся во времена нынешние, к празднованию дня радио. Я уже неоднократно сообщал, что этот замечательный праздник проходит в нашем предприятии на территории ПРЦ (передающего радиоцентра) с обязательным шашлыком и торжественной раздачей дружеских виртуальных пендалей в виде поощрительных грамот и благодарностей от руководства. Кроме работников службы ЭРТОС (инженерно-техническое обеспечение средств радиолокации, радионавигации и связи) там непременно участвует дирекция, бухгалтерия и автотранспортный участок. От лица УВД (управление воздушным движением), как правило, завсегдатаем мероприятия является Иванов Сергей Константинович - заместитель директора по УВД. На американский манер его называют у нас на предприятии ЭС-КА (или ЦЭ-КА), вероятно, чтобы не путать с вашим покорным слугой и с другими двумя однофамильцами Ивановыми.
  
   В тот год, о котором идёт речь, СК также не изменил своей традиции и пожаловал на Попов-день в "долину ПРЦ". На том, что шашлыков, впрочем, как и спиртного, не хватило, я заострять внимания не буду. Это случается каждый год, сколько бы мяса и прочих продуктов цивилизации не запасали. Хорошо, что неподалёку магазин имеется. Народ, быстро смекнув, что празднику может наступить преждевременный конец, заслал туда гонцов. Стали жарить сардельки на шампурах и запивать их пивом. Пели, пили, играли в футбол, периодически теряли Клавдича (это наш старейший техник из РЭМа). После очередного нахождения Клавдича, утратившего ориентировку на местности, запирали его в бане, а потом снова его теряли - это уже становится традицией дня радио. Весело.
  
   И вот в самый разгар мероприятия заспорил СК с одним водителем с машины РП (руководителя полётов, с зазывной надписью "Follow me!" на световом транспаранте рядом с проблесковым маячком), можно ли поставить мат в два хода. При этом СК уверял, что такой мат поставить можно, но не помнил как. Притащили шахматную доску из здания ПРЦ, и - давай упражняться, но никак не получается. Стали искать среди празднующего народа того, кто ещё в состоянии проделать эту вполне нехитрую шахматную процедуру. На их счастье техник ЦКС Виталик Беляев (это именно с ним я ездил на рыбалку в своей байке) практически не злоупотреблял напитками, поскольку был на личной машине. Он-то и показал спорщикам как нужно фигуры переставлять.
  
   На радостях СК с водилой выпили на брудершафт и облобызались. Но, видно, СК поймал кураж. Он стал всем предлагать о чём-нибудь поспорить. Однако, народ не соглашался увлечённый своими праздничными проблемами. Тут и время к вечеру поползло. Стали домой собираться. Большая половина уже разбрелась по домам. Остальные территорию в относительный порядок приводить начали с тайною надеждой побыстрей отчалить. Один только СК, ни в какую не хотел уходить, если с ним кто-то не поспорит. Видим, понесло мужика. Стали добровольного спорщика искать.
  
   Вызвался один техник с ПРЦ, он гиревым спортом занимается, завалить на руках (вроде армрестлинга) зама по УВД в серии из пяти попыток. СК обрадовался необычайно. Он, лосина здоровый, руки сильные, давно уже хотел в таком поединке сойтись с достойным соперником. Дело у всех на глазах происходило, поэтому такое пари могло быть замётано только под какие-то крутые ставки. СК возьми, да и ляпни: "Проигравший ведёт всех желающих в "сосиску" (кафе "Айга") за свой счёт".
  
   Начался поединок. Перед этим долго место выбирали. Кругом снежные сугробы, только кое-где проталинки. На импровизированном столе не поборешься - под "стоячий вариант" он был задуман. Пойти в помещение никому в голову не приходило - этот бой должны видеть ВСЕ зрители. Наконец, главные герои единоборства облюбовали сухую кочку на пригорке, где всё уже стаяло. Завязалось единоборство. СК проиграл в честной борьбе. Все болельщики были рады - когда ещё такой Лас-Вегас воочию увидишь.
  
   Не рады были только оба бывших соперника по причине сильной заглиненности своей одежды. А уж зам по УВД и вовсе вдвойне - ещё народ в кафе вести: спор-то публичный был. Кое-как Иванова отмыли всем коллективом, который вовсе не желал затягивать процесс отбытия в "сосиску". Беляев, который собрался было уезжать в гараж, неожиданно обнаружил, что аккумулятор на его "девятке" совсем разрядился. Поэтому он торжественно сообщил, что присоединяется к народным гуляньям. Так и сказал, что, мол, раз сам тормоз научно-технического прогресса в лице его автомобиля освобождает хозяина от необходимости сидеть за рулём, то ему ничего не остаётся, как подключать почти нетронутую печень под коварный удар судьбы.
  
   Между тем...
  
   Из бани неслись дикие крики Клавдича, чтобы немедленно выпустили ветерана и наставника молодёжи, поскольку "старуха его убьёт" в случае неявки домой. Клавдича опять нашли и выпустили. Он был ещё очень аморфный, несмотря на длительный сон. Провожать его домой сразу, не заходя в кафе, никому не хотелось, поэтому старого техника взяли с собой, чтобы тот не заблудился в очередной раз. Когда возбуждённый коллектив проследовал в "сосиску", на территории ПРЦ оставалась только дежурная смена, безродный пёс Султан да три брошенных автомобиля - не только у Беляева оказались проблемы с зажиганием. Так, обыкновенно, случается, когда где-то рядом начинают разливать халявную выпивку... Или это такое совпадение?
  
   Дальнейшие события ничем не отличались от обычных праздничных мероприятий, когда после банкета мужики бегут "догоняться" за исключением того, что за всё платил один человек. Да какой! Сам СК, от которого никогда угощения не дождёшься. Иванов был печален и пьян, но активности в нём имелось ещё достаточно, чтобы начать склонять к спорам гуляющих в соседнем зале кавказцев, по всей видимости, родственников владельца кафе.
  
   В процессе застолья зам по УВД подкатил к Виталику и сказал:
   - Тут у меня с ребятами с Кавказа спор вышел,... а я опять забыл, как мат в два хода ставится, Ты уж покажи.
   Беляев изумился:
   - А как я покажу - тут и доски-то шахматной нет?
   Ответ был по-детски прост:
   - А ты на салфетке нарисуй.
   Виталий со всем вдохновением однажды убитого в себе живописца попытался изобразить шахматный дебют в салфеточном варианте, но чем-то его чертежи не устроили южных джигитов. СК опять приуныл. Причём настолько, что все временно о нём позабыли, но ненадолго.
  
   Через полчаса перед горячими парнями из Чечни лежала шахматная доска, и Беляев проводил на ней шахматный ликбез. Откуда СК приволок этот непременный атрибут древней игры - одному богу известно, да, пожалуй, ещё тому водителю с РП, который жил неподалёку.
  
   СК сиял, как наскипидаренный якорь. Вероятно, он возместил все свои моральные и финансовые потери. Вот так, господа, собираясь в питейное заведение, не забудьте прихватить с собой шахматы, кубик Рубика или, на худой конец, домино. Очень способствует при финансовых затруднениях. Читатель, пожалуй, спросит меня, а куда пропал Клавдич. Я незамедлительно отвечу - он тихо спал в салате, и ему снился сон, как его моложавая "старуха" в кокошнике от Пако Рабана отправляла мужа к Золотой рыбке в эндшпиле его затяжной праздничной партии.
  

III

  

АВТО-ТЕКИЛА

  
   Как вы уже знаете, что "Мы с Романом ходим парой". Но так бывает далеко не всегда. Чаще он ходит один, с некоторых пор с супругой. А иногда ещё и ездит. О том, что из подобной быстрой езды в стиле Гоголевской птицы-тройки может получиться, я и расскажу. Байку эту можно назвать и Рождественской, поскольку все ниже описываемые, совершенно правдивые, события происходили именно на Рождество в 2002 году.
  
   Тем славным снежным вечерком Ромка решил посетить своего друга по речному училищу, с которым он грыз гранит науки ещё до армии. В квартире друга, назовём его Саша, Ромика ожидал сюрприз, к которому он был морально не совсем готов. А сюрприз выглядел на первый взгляд вполне безобидно: Сашка предложил покататься на машине брата. Тот в ночную смену где-то в железнодорожной организации дежурил.
  
   Выехали, поносились по почти безлюдному после праздников городу. Сашка спросил:
   - Ты выпить хочешь?
   Ромик без задней мысли ответил:
   - Можно, если немного, я же не за рулём.
   Заехали в магазин. Ромкин друг только что получил большие деньги где-то на вахте и сильно этим бравировал.
   - Выбирай, что хочешь, - предложил он.
   Роман ради хохмы показал на цветастую бутыль с текилой. Это был самый дорогой напиток в круглосуточном гастрономе. Все армянские коньяки скромно отступали, завидев четырёхзначного (в денежном эквиваленте) мексиканского собрата по спиртосодержанию. Сашка взял эту бутыль, не моргнув глазом и не дав Ромке пойти на попятную. Ещё он присовокупил лимон, как и полагается. Пачку соли решено было не покупать - всю машину потом ей засыплешь. Уютно расположились в автомобиле.
  
   Ромка понял, что теперь ему одному предстоит совершить процесс поругания и физической расправы над незнакомым тропическим кактусом. Ножа в машине не оказалось. Пришлось лимон разделывать под апельсин, то есть - на дольки. Кислоту цитруса кактус забить не мог. Конечно, текила хороша, но не до такой же степени, чтобы давиться лимоном. Выпив граммов 150, Роман запросил пощады, и приятели поехали дальше.
  
   Возле ночного бара "Пальма" Сашка притормозил и предложил зайти послушать музыку. Сидели там часа три, пили кофе и сок, ели мороженое, танцевали. Потом Ромика стало клонить в сон, а друг всё ещё не хотел уходить. Сашка предложил ему включить двигатель и посидеть в машине, а сам, дескать, через минут двадцать подойдёт, только немного потанцует со знакомой девчонкой.
  
   Чтобы лучше и крепче спалось, Ромка пригубил ещё немного текилы и почти немедленно попал в объятия Морфея. Разбудил его Сашка, который усаживался на пассажирское место впереди. Ромка удивился:
   - И кто же нас теперь повезёт?
   - Ты, конечно, - ответил Саня. - Я тут с друзьями шампанского только что выпил по случаю Рождества, а ты как раз проспался. Часа два придавил, не меньше.
   Все отговорки, что ему только в армии за рулём сидеть доводилось, да и то на полигоне танковом, где ни правила, ни дорожные знаки не нужны, не привели к успеху. На доводы приятеля у Сашки был готов один ответ:
   - Настоящий мужчина просто обязан водить машину. И чем раньше этот мужчина сядет за руль, тем быстрее он получит право называться полноценным мачо.
   Подобный довод распалит кого угодно, особенно в случае неожиданно нагрянувшей мексиканской грусти. Ромка был готов внутренне, и потому попался на нехитрый Сашкин приём.
  
   И зачем ты, Ромик, на место водителя лезешь? Так, вероятно, сказала бы ему мама, окажись она рядом. Эх, мама-мамочка, если бы ты знала, что случиться дальше...
  
   Авто рвануло со второй скорости и понеслась вперёд, как таракан от дихлофоса. Когда на Сашкином лбу не осталось живого места от ссадин и шишек (а что поделаешь, когда ремень не пристёгнут, и скорость за 100), он заорал:
   - Останови машину, придурок! Разобьёмся же...
   Ромка начал отвечать. Что-то вроде:
   - А к-а-а-а-к?... Забыл я...
   Но это отвлекло его от дороги, и автомобиль принялся скакать козлом по накатанному ледяному полотну, пока его не выбросило метров на 5 в снежный сугроб. Хорошо, что место это далековато от оживлённых трасс и жилых районов оказалось. Двигатель заглох, стало слышно, как падает снег. Ребята по пояс в сугробе, выползли на дорогу. Саня вопил:
   - Ты чего за руль лез, коли, не умеешь!... Лучше уж я бы повёл...
   Роман вполне резонно заметил:
   - Так ведь ты сам просил.
   - А если бы я тебя попросил головой об стену... - попытался съязвить Саня, но, быстро осознав, что не имеет права перекладывать ответственность на друга, коли уж сам виноват, замолчал.
  
   Тут кричи, не кричи, а с машиной что-то нужно было делать. Сашка побежал на работу к брату-автовладельцу, а Ромика оставил тормозить какого-нибудь проезжего, чтобы из снега матчасть выдернуть. Несмотря на очень позднюю ночь, а точнее - очень раннее утро, вскоре возле места происшествия собралось трое моторизованных граждан на легковой автомобильной тяге. Эти отзывчивые водители совместными усилиями и выкатили машину, влетевшую в сугроб, на проезжую часть. Только тросы снимать примерились, тут и ГАИ подъезжает:
   - Что случилось, ребята? По какому случаю такое милое сборище?
   У Романа сердце не на месте - ни водительского удостоверения, ни хозяина машины нет, да, вдобавок, от текилы дыхание скверное после сна. Сами, наверное, догадываетесь, каким шлейфом богат выхлоп не вполне перегоревшего мексиканского продукта на цитрусовой подложке.
  
   Но начали разборки не с Романа. Сначала у всех пришедших на выручку водителей права проверили, заставили дыхнуть куда следует, и тут же эти самые права отобрали. Оказалось, что все трое водителей с лёгким пост праздничным синдромом на улицы ночного города выехали. После недолгих торгов они всё же смогли вернуть свои документы на историческую родину. Вероятно, Рождество на дорожный патруль благотворно повлияло. Или, может, в ГАИ зарплату давно не выдавали. Причину я установить не берусь.
  
   А Ромка тем временем приготовился нести наказание по полной программе, в голове уже просчитывал, во сколько обойдётся Сашкиному брату эта милая шалость и где взять средства, чтобы всё компенсировать. Но тут на его счастье сам Сашка с братом прибежал. Владелец машины в наличии, причём трезвый как стёклышко, просто занесло на скользкой дороге - с кем не бывает. Угрозы движению нет. Козырнули работники ГИБДД и отбыли на очередное "хлебное место".
  
   Добропорядочные водители после этого зареклись оказывать помощь на ночной дороге незнакомцам. Сашка прикинул, что никогда больше не будет пить за рулём, а, тем более, доверять его не проверенным практикой вождения друзьям. Сашкин брат решил больше не давать родственникам ключи от своей "лайбы". Ромка подумал, что всё могло закончиться гораздо хуже. Для своего же внутреннего пользования понял, что зажигательная мексиканская текила не может влиять благотворно на народы Крайнего Севера, равно как и приравненных к ним. А вот что подумали работники ГИБДД и подумали ли они что-нибудь вообще, это осталось тайной, поскольку им думать некогда - им семью кормить надо.
  

IV

  

ПОД ДУБОМ ИЛИ ПАДЕНИЕ АДМИРАЛА ТОГО

  
   Прибалтика поздней зимой такая же, как Печора в конце апреля. В феврале 1986 года у меня была возможность убедиться в этом лично. Отправленный в Юрмалу для получения таких нужных инженеру ВЦ (вычислительного центра) знаний по патентоведению и патентной информации, я прилетел в Ригу на трудяге АН-24 с пересадкой в Сыктывкаре и посадкой в Новгороде. Состояние души и тела после длительного перелёта с многочисленными воздушными выбоинами и ухабами по пути оставляло желать лучшего. Мягко говоря, меня подташнивало. Когда-то давно авиаконструктор Антонов сказал: "Некрасивый самолёт летать не может!" и создал АН-24. Так вот, уважаемый генеральный конструктор КБ имени себя, ещё как может! Только медленно и печально.
  
   Добрался я до Лиелупе (это один из ближайших от Риги посёлков, из которых и состоит Юрмала), где наша учёба должна была проходить при АН Латвийской, тогда ещё, ССР. Поселили меня в гостиницу "Парус", что рядом с учебным корпусом. Внизу в гостинке кафешка, работает до часу ночи, а прямо в девятиэтажке учебного корпуса ресторан загородный для отдыхающих на уик-энде рижан. С оркестром джазовым ресторан вышеозначенный - просто шик, а работает, вы не поверите, до последнего посетителя. И это в разгар войны за трезвость. Чистая Европа без подделки. Видать, Михаил Сергеевич одним концом молота вдарил по виноградникам, а вот серпом - по заведениям такого класса, но промахнулся.
  
   В процессе регистрации, как сейчас говорят, в службе reception оказалось, что я на сутки раньше заявился - день официального прибытия и размещения слушателей курсов только завтра будет, а уж занятия и вовсе через день начнутся. Так что мне даже не представилось возможности познакомиться со своими будущими "однокашниками".
  
   Одинокое фланирование по коридорам "Паруса" не входило в мои планы, поскольку коммуникабельность моя оставляла желать, да и потенциально-случайные знакомые, коих можно было отловить в гостинице, по всей видимости, тоже не жаждали завести приятеля "на час". Потому я снялся с якоря и побежал на электричку. Впереди маячила Рига - вольный город в рамках запертого пространства цивилизации с человеческим лицом имени Горбачёва.
  
   Хорошо, что у меня есть с собой карта и напутствия бывших студентов РКИИГА, которых в Печоре работает великое множество. Долго искать нужное заведение не пришлось. Вот она улица Кришьяниса Барона - местного писательского авторитета, вот она неприметная лестница в подвальное помещение, на которой толпятся люди, вот и надпись где с очень латышским акцентом значится "Зем озала". "Под дубом", - догадался я и начал искать тот знаменитый дуб в надежде разглядеть Пушкинского кота на ржавых корабельных цепях. Но означенного в названии дерева поблизости не оказалось, зато очередь страждущих, выстроившая генеральный вектор своего желания к тяжёлой входной двери, была совсем не маленькая.
  
   Больше часа я проторчал на влажном рижском воздухе, от которого так и веяло сладкой антикоммунистической крамолой, прежде чем смог сказать: "И вот - заведение!". В баре наличествовало два зала, на небольшой сцене изгалялся классический джазовый квинтет с контрабасом и роялем. С вентиляцией дела обстояли несколько хуже, прямо скажу - не важно, поэтому атмосфера интеллигентности немного никла в клубах табачного дыма.
  
   Администратор обратился ко мне по-латышски, дескать, что желаете, батенька? Я тут же поставил его на место своим йоркширским: "Уан литл бир он май тэйбл анд сам закусить, пли-и-из!". Я заказал маленький бир исключительно потому, что большой бир представлял из себя трёхлитровый глиняный кувшин, а такой объём покуда выпьешь - пиво выдохнется и потеряет свою первозданность. Меня усадили за пустующий двухместный столик и поставили в известность, что "у-у на-с-с малленькой та-а-рры нетту...". Пришлось взять трёхлитровый кувшинчик и солёную соломку с тмином в нагрузку. В конце концов, не лезть же в их Домский собор со своим православным уставом.
  
   Вскоре гляжу, ещё одного "русского Ваню" за мой стол усадили. Этот был в погонах старшего прапорщика - другими словами, "большой кусок". Мужчина в форме стал жадно поглощать пиво, чтобы предотвратить момент вкусового затухания, пока напиток совсем не выдохся. К завершению влаги в своих кувшинах мы пришли одновременно, только фотофиниш смог бы указать победителя. Чувствую, ещё бы кружечку не помешало выпить, но тут другие правила - меньше трёх литров не принесут. У соседа по столу, похоже, те же проблемы. Решили упросить официанта принести литрушку на двоих, тем более что у местных на столах и такие кувшинчики имеются - у которых размер поменьше. Но гарсон (чтоб ему!) делает вид, что не понимает нашей просьбы. "Э-эф-то не-е-е есть фосмошно", - говорит.
  
   Ничего не поделаешь - пришлось большую посудину на стол вызывать. За её изучением мы с прапором и разговорились. Общих знакомых поискали, как водится; нашли таковых и по этому поводу выпили ещё пару кувшинчиков. Я всегда говорил, что пивную жажду утолить ничто не в силах. Мы, обнявшись, вылезли из "под дуба" и поспешили на вокзал. Я к последней электричке на Юрмалу рвался, а военненький - на какой-то поезд. Души наши пели в ритме блюз. Хотелось немедленно поделиться своим настроением со строгой и чопорной Ригой. К сожалению, прохожих было не очень много, и на наши попытки спеть хором ответил только комендантский патруль, который и посадил очумевшего прапора в поезд дальнего следования. Из раскрытой двери вагона долго ещё доносился незабываемый фальцет сурового "куска": "Миллион, миллион, ми....". И так до самой конечной станции. Похоже, мой бывший собутыльник таким незатейливым образом сумел всего за одну поездку сосчитать население Китая.
  
   Я же прибыл в свой "Парус" и застал там Сашку Лебёдкина, того самого, который не любит кальмарьих глаз. Ах, извините, гляжу, вы не совсем в курсе. Тогда напомню. Только чуточку позже.
  
   На следующий день в соседний трёхместный номер поселилась троица из Казанского авиационного института. Вот в этом пенталогическом коллективе мы и вращались весь месяц нашей учёбы. Юрмала, не уставая, развлекала нас не только симпатичными лекциями о патентоведении, но и различными научными симпозиумами, куда мы забегали вместо обеда. Особенно запомнился заезд учёных-уфологов со всей Европы. Таких фантастических слайдов мне больше видеть никогда не доводилось.
  
   Мало-помалу наши свободные от повседневных забот головы набивались классическими знаниями, так или иначе связанными с изобретательской деятельностью. Выездные практические занятия в патентной библиотеке академии наук, в раскрытые окна которой Домский собор так и норовил отбросить свою длинную тень, проходили очень интересно. Только вот почему-то всю группу, как правило, интересовало лишь описание, так называемой, формулы изобретения одной совершенно специфической направленности. Даже вполне солидные женщины из Московских и Питерских НИИ рассматривали раздел протезирования мужских достоинств в патентных сборниках Японии, Германии и США, стыдливо краснея и хихикая. Наблюдать за этим было забавно.
  
   В разгар учебного процесса в нашей гостиничной секции и произошла история, которую хотелось бы озаглавить так:
  

О ГЛОБАЛЬНОМИ ВЛИЯНИИ МОРЕПРОДУКТОВ НА ЛОКАЛЬНУЮ ПСИХИКУ ИНДИВИДА

  
   В канун 23 февраля наш небольшой коллектив решил отметить широко известный в узких кругах праздник. Собрались впятером в одном из номеров. Накупили пива, окорока, солёных сухариков и консервированных кальмаров. Подготовка шла полным ходом. Стол мостился самым серьёзным образом. Сашка Лебёдкин (сотрудник ВНИИ ГАЗ из Ухты) открывал банки с кальмарами. Он их собирался есть первый раз. Вернее будет сказать так: не собирался, а был вынужден перед лицом стихийных обстоятельств бога КУШАТЬ ПОДАНО и прихотливыми предпочтениями остальных членов команды.
  
   Итак, Сашка впервые столкнулся с морепродуктом, который до этого и не мыслил употреблять в пищу. Поэтому не удивительно, что он не замедлил обратиться к вашему покорному слуге.
   - А что это за тёмненькие фигнюшки вместе с кальмарьим мясом делают в банке? - спросил Лебёдкин заинтересованно со всем наивным любопытством начинающего ботаника с зоологическим уклоном. Это, несомненно, для знатоков ясно - щупальцы-присоски осыпанные с конечностей подводного жителя. Вот о чём шла речь.
  
   Ну, а я отвечаю:
   - Это глаза кальмарьи; их есть нельзя, поскоку ядовиты очень. Зрение потеряешь - не заметишь как.
   Сказал, и забыл тут же. Пошёл пиво из авоськи доставать, которая за форточкой висела. Минут через пять весь народ начал бурный интерес к Сашкиной деятельности проявлять. Смотрю - он уже с одной банкой справился. Наковырял горку кальмарьих "глаз" и ко второй баночке приступает. Его спросили, что он так увлечённо делает. Он им и ответил моими словами, но с полной уверенностью, что где-то эту информацию сам прочитал в одной научной книжке то ли Брема, то ли Агнии Барто. Когда народ отсмеялся, Лебёдкин весь вечер на меня дулся и кальмаров есть отказывался. Вот так морепродукт может вредно повлиять на неустойчивую психику индивида. А вы говорите "павлины"!
  

* * *

  
   Культурная жизнь нашей пенталогической группы протекала насыщенно. Мы два раза посетили театр русской драмы (в том числе "Пролетая над гнездом кукушки" по роману К. Кизи с неподражаемым Александром Гравшиным, бывшим актёром рязанского ТЮЗа, в роли Макмерфи), концерт органной музыки в Домском соборе и новое веянье - мюзикл "Дом моделей" с музыкой Паулса в театре оперетты. Оставалось по плану до отъезда успеть попасть на варьете в гостинице "Латвия". Билетов удалось взять всего три... и... на 23 февраля. Двое вне игры.
  
   Добровольно отказались претендовать на культурные ценности мы с Валерой из Казани. Он работал на кафедре аэродинамики и страшно увлекался военными атрибутами, описаниями боевых действий русской армии на суше и на море, начиная с Петра I до наших дней. Его знания в этой области приближались к энциклопедическим. По некоторым вопросам он обладал информацией, совершенно не доступной простым смертным в те запрещабельные времена. Так вот, мы с Валерой решили потихонечку отметить день армии и флота, пока наши соседи рассматривают красоту женских ножек первого состава Рижского варьете.
  
   Мы взяли по пять бутылочек пива "Алдерис-100" и немного сыра. Такое пиво было выпущено к 100-летию пивзавода "Алдерис", которое только что случилось, и гарантировало аж 18% плотности на своих блестящих этикетках. Алкогольное содержание ячменного напитка в те времена почему-то было принято стыдливо умалчивать. Мы уютно расположились в комнате и завели разговор, подходящий по теме к текущей дате.
  
   Вскоре над нашими головами стали возникать тени Русско-японской войны начала 20-го века. И вот произнесено ключевое слово "Цусима". Я начал умничать, манипулируя данными, которые почерпнул совсем недавно, прочитал в журнале "Аврора" роман Пикуля "Три возраста Окини-сан". Пивная пена стала напоминать прибой вблизи острова Формоза в Корейском море. Мне вдруг представилось, что я японский адмирал Хэйхатиро Того, которому вот-вот предстоит громить русскую Тихоокеанскую флотилию вице-адмирала Зиновия Рождественского. Моё воображение воссоздало военно-морской мундир тех времён, и я мысленно облачил в него Валеру.
  
   Мы схватились, маневрируя вымпелами кораблей на карте, которую мой оппонент с быстротою молнии изобразил на тетрадном листе. Я поджигал флагманский броненосец "Суворов", но тот не сдавался. Горели и "Ослябя" и "Александр III", а Валерка всё пёр на меня и не думал спускать Андреевский флаг. Вот уже адмирал Небогатов сдал пять судов неприятелю, только крейсеру "Изумруд" удалось прорваться во Владик. Валерка начал сыпать цифрами и фактами, убеждая меня, что, возможно, была победа русских даже при таких неудачных обстоятельствах, которые имели место в этом сражении. Он конкретно называл виновников того, что на флот поставляли некачественные взрыватели к снарядам для корабельных орудий. Русский снаряд прошивал японские броненосцы насквозь, но взрывались потом, уже в море, а облегчённые снаряды имели малую дальность стрельбы. Валера припомнил японцам и "шимозу", запрещённую как "негуманное оружие", а также их сговор с Англией и гордыми янки.
  
   Комната наша стала напоминать настоящий театр военных действий до такой степени, что захотелось залечь в окопе под тёплым одеялом и уснуть.... Когда уехавшие на варьете вернулись, они застали такую милитаристическую картину. Стол завален какими-то картами и схемами боевых действий; десять бутылок из-под "Алдерис-100", выстроенные в кильватерную колонну, движутся по курсу зюйд зюйд-вест; ну, а на балконе в одних трусах стоим мы с Валерой и продолжаем давно начатый спор.
   - Того нельзя считать великим флотоводцем! - вещал Валерка. - Он только опыт Макарова использовал и стечение обстоятельств.
   Я хлопал его по плечу и соглашался:
   - Правильно, большая он всё-таки скотина - этот Того. Уж я бы ему врезал при случае... Сразу бы адмиральским кортиком себе ритуальный суицид учинил, зараза такая...
  
   Когда нас с Валерой попытались развести по койкам, мы затеяли отчаянную бучу. Вскоре оппоненты отстали, решив понаблюдать, чем закончатся штабные учения. Нашей с Валерой энергии хватило бы на целую флотилию, было, хоть отбавляй, как говорится... Но трусы согревали не все части тела одинаково хорошо в период февральской оттепели. Поэтому мы вынуждены были вернуться в тепло, где, сморившись, мгновенно заснули. Хорошо, что пивзаводу "Алдерис" в тот год стукнуло только сто лет! Если бы был 200-летний юбилей, боюсь, у нас наступило бы обморожение.
  
   Курсы закончились, и уже в Печоре я наткнулся в комиссионном отделе книжного магазина на очень редкую книгу издания 1927 года о Цусимской битве. Через неделю Валера уже рассматривал её у себя в Казани. На первой странице я сделал небольшую надпись: "От поверженного японского адмирала, побеждённому пивом "Алдерис".
  

V

  

РАКИ ПО-КИЕВСКИ ИЛИ ДАЙТЕ МНЕ ТАНК

  
   Все эти события происходили в Киеве или близ него в 1985-ом году.
  
   В июне мы с женой собирались отдохнуть в славном городе Каневе, что стоит на Днепре, а точнее - в ММЦ "Славутич". Путёвки уже на руках и нужно было брать билеты. Сомнений нет. Необходимо ехать через Киев. Причём - и туда и обратно.
  
   Историю, связанную с этим отпуском, можно разделить на две сюжетные линии, поэтому и с чисто литературной точки зрения следует дать ей два подзаголовка. Так я и поступлю, при этом осуществлю привязку относительно пути следования в отпуск.
  
   ТУДА С РАКАМИ
  
   Прилетев в Киев, я позвонил Вадику Ковалю, и он приютил нас с Верой (Вера - моя боевая подруга и жена по совместительству) на несколько дней, покуда не начнётся путёвка. Шони в городе не было. В то время он уже работал в какой-то Московской закрытой организации, связанной с Байконуром. А Вадим служил мастером в "Киевлифте", поэтому на космодром его ничем не заманишь к нашему счастью.
  
   Первый день был посвящён изучению Киевских достопримечательностей (в основном, моей супругой) и достоинств местных кондитерских изделий (опять-таки, в основном, этим занималась Вера, а что же тогда делал я?). Назавтра предполагалась суббота. Семейство Ковалей было приглашено на дачу к сослуживцу Вадима. Сослуживец не возражал, чтобы северные гости присоединились к этому мероприятию.
  
   Выехали в пятницу, когда Вадик вернулся с работы. Дача находилась на левом берегу Днепра где-то в районе улицы Алишера Навои. Наше прибытие дружно приветствовали Женя (бывший военный лётчик, ныне тоже, как и Вадик, мастер в "Киевлифте"), его жена Вера и их сын (к сожалению, подзабыл его имя). Эта пара (не считая пiдлетка) выглядела достаточно интересно.
   Маленький, кругленький, подвижный, будто мячик ждя пинг-пога, евреистый Женя и большая дородная хохлушка Вера, которой он едва доставал до плеча. Чтобы не путаться, сразу решили называть хозяйку Вера-большая, а мою жену - Вера-маленькая. Как выяснилось чуть позже обе Веры любительницы волейбола, обе разрядницы. По-моему, Вера-большая даже КМС. И та и другая играли за сборную города. Только вот - города разные. Женя всё время смеялся, обращаясь к моей супруге:
   - Вот играла б ты за Киев, не была б такой худенькой. На мою-то Веру посмотри - кровь с молоком. А какая фигура - есть за что взяться.
  
   Как вы понимаете, женщины нашли общий язык и принялись лепить вареники. Татьяна Коваль нарезала салаты, а наша мужская половина взялась за приготовление шашлыков на Женином "аэродроме". Так он называл площадку за домом. Действительно, на аэродром похоже, поскольку дорожки выложены из металлических, дырявых пластин, которыми мостят ВПП и рулёжки на авиационных военных базах в полевых условиях. Вероятно, это ему к выходу на пенсию презентовали в той самой авиационной части, где он служил.
  
   Дрова прогорали по графику. Скоро и шашлыки пора будет на шампуры развешивать. Сын хозяйский забрал Дениса Коваля (ему тогда лет 7-8 было) и побежал с мальчишками на старицу, оставшуюся от весеннего Днепровского разлива, обещав к ужину прибыть. Скоро стол, выставленный под навесом во дворе, смотрелся празднично и уютно. Шашлыки доходили на жару углей, вареники нежились в кастрюле, салаты гордились своей свежестью в сметанном одеяле. Вот-вот за стол сядем.
  
   Тут и сын Жени и Верой-большой прибыл вместе с Денисом. Да не одни пришли. Ведро раков с собой притащили. Больших представителей членистоногих, тех, что в Одессе по "пять" продают СЕГОДНЯ, сразу посолили и над костром повесили. Ужин с шутками-прибаутками был в полном разгаре, когда неожиданно что-то хрястнуло, и весь дачный посёлок остался без электричества.
   - Здесь такое часто бывает, - пояснил Женя и принёс свечи.
   Темноту украинской ночи украсили наши таинственные тени. Вскоре женщины пошли укладывать детей, а мы вдруг вспомнили про раков. Проверили ведро. Краснота панцирей ещё не достигла той алой румяности, которая бы позволяла судить об их готовности, поскольку костёр увял без хозяйского глаза. Пока доедали шашлыки, свечи прогорели, и остались мы вовсе без света, если не считать тлеющих угольев под нашими раками. О темноте ночей в Киеве, думаю, рассказывать не имеет смысла. Вы это прекрасно знаете и без меня. Тиха, типа, украинская ночь... Хоть глаз коли...
  
   Женская половина коллектива сразу заспешила в дом спать. Да, и время было изрядно за полночь. Одна наша мужская троица продолжала нащупывать, что же осталось из закуски и выпивки на дачном столе, всё ещё ломившемся непонятно (в условиях ограниченной видимости) чем. Женя встал и со словами "сейчас, минутку" притащил откуда-то канистру с пивом. Ну, раки, берегитесь! Кое-как расчистили площадку и вывалили на это место ещё горячих деликатесных монстров. Запах укропа и речной заводи мягко щекотал ноздри и требовал скорее разлить пиво.
  
   В кромешной темноте, не видя, не только друг друга, но и собственных рук, наливать жидкость в стакан не совсем удобно. Поэтому считали бульки, которыми канистра справно информировала нас о состоянии дел. При этом один держал канистру, второй стакан, а третий совмещал эти два предмета нужными сторонами. Наливать пиво приспособились, а вот как есть раков? Я решил для себя, что, поскольку не помню точно, что можно, а чего нельзя у них употреблять в пищу (тем более в разделанной тушке в условиях светомаскировки не разберёшь где зад, где перёд у этого членистоногого зверья), то буду-ка я есть то, что не противно. Остальные участники ночных посиделок, скорей всего, решили действовать так же. Противно не было вообще! Может, это оттого, что пиво всё забивало? Когда утром мы с удивлением оглядывали стол, то обнаружили на нём только голые, хорошо вылизанные панцири. Даже головы рачьи были аккуратно выедены.
   - Кому рассказать, не поверят, что раков можно ВОТ ТАК есть ... подчистую, - заявил Женя и прямо в трусах и майке отправился на улицу Алишера Навои за пивом. У военных лётчиков так принято...
  
   ОБРАТНО С ТАНКАМИ
  
   К середине июля срок наших с супругой путёвок в "Славутиче" подошёл к концу. Мы вновь вернулись в стольный град Киевский. Теперь там уже был Шоня, который не только прибыл в очередной отпуск со своего космодрома, но и сослуживца привёз по имени Игорь. Игорь оказался родом из Ижевска, там учился, вырос, институт закончил, а вот на тебе - встречался с Шоней в Москве и на Казахстанских просторах, где они проводили свои трудовые засекреченные будни.
  
   Итак, едем на Озёрную (улица в Киеве) и там зависаем. Два дня пролетели, как в сказке с загоранием и купанием на песчаных пляжах Оболони. Но тут Сафонов предложил осуществить совершенно сказочную мечту-идею (кто-то так говорил из героев Валерия Золотухина). А идея была в том, чтобы отправиться отдохнуть на Десну, в район Остра. Там места знатные и почти дикие.
  
   Сборы, соответственно, были не долги - утром выехали на "шестёрке" Шониного отца. Кроме нас с Верой и Игоря, к Шоне присоединилась его тогдашняя подруга Ирина. Когда выехали за пределы видимости Киевского водохранилища, начали место для стоянки искать. Но ни один из обжитых мест и съездов к Десне нам не нравился по причине многолюдности, как на модном курорте. Однажды выехали на совершеннейшим образом замечательное место, где никого не было. Там весь вид портила только какая-то монументальная вышка со смотровой площадкой наверху. Но зато - тишина и благодать.
  
   Только местечко под палатку приметили, бегут вприпрыжку служивые и глаголют нам правду-матку, что покусились мы на командный пункт полигона Остёрской танковой дивизии, как самые распоследние шпиёны и агенты капитала. Пришлось сниматься с места и выискивать себе новую поляну для отдыха. При выезде сильно блуданули и засели в зыбучих песках, после чего понесли значительные потери в живой силе и технике. А именно: Шоня, Игорь и я расцарапали себе руки, колени и животы, пытаясь извлечь из песков утопающую "шестёрку". С машиной хуже. Выворотили в запарке замок на одной из дверей и сломали набалдашник у рычага переключателя скоростей. Но всё-таки удобную и безлюдную полянку нашли рядом с устьем небольшого ручья, впадающего в Десну.
  
   На песчаной косе поставили палатку. В этом месте река делала поворот и вальяжно продолжала нести свои мутноватые воды в столицу, чтоб рассмотреть киевлян поближе. Быстро разожгли костёр и приготовили замечательный ужин. Под занавес мы с Шоней порадовали коллектив глинтвейном, каждый по своему рецепту. Я с корицей и красным перцем на белом сухом вине, а Шоня с шоколадом - на красном. Продуктов и желания у нашей компании было достаточно, чтобы провести в этом волшебном местечке дня четыре. Но не удалось.
  
   Раннее утро вместо радостного птичьего гомона разбудило нас страшным грохотом и вонью. Палатка надувалась синим смрадным воздухом и готова была взлететь. Когда, чихая, кашляя и протирая слезящиеся глаза, мы выбрались на волю, нашему взору предстала совершенно нереальная картина в духе не созревшего ещё сюрреализма а-ля "милитари урбанизм". По серебристой глади Десны друг за другом, будто утята за селезнем, скользили плавающие танки. Вместо селезня у них было какое-то (тоже военное) плавсредство, напоминающее лоханку с двумя лодочными моторами. Только в отличие от пернатых эта колонна издавала ужасающий гром, а синий туман, шлейфом расстилающийся по воде, наполнял атмосферу утра непередаваемыми ароматами пережжёного сахара пополам с разлитой соляркой.
  
   Но это ещё не всё. Прямо напротив входа в палатку стоял выползший из воды танк. Стоял он задом, поэтому механику-водителю было очень удобно газовать всеми дизелями прямо внутрь нашего жилища. На броне восседал молодой азиат и, широко улыбаясь до полного пропадания глаз, стараясь перекричать бронированных монстров, говорил:
   - Ехайте другой место, наша мало-мало ученье делать будит! Тарася капитана ругаца будит... Канэшна!
   Вот так и закончился наш отдых в райском уголке. Хотя, знаете, если б мы туда на танке приехали, тогда бы ещё посмотрели, кто кого выгонит с удивительного места!
  

VI

ЧЕТВЁРТЫЙ ВАЛЕТ

(редкий карточный расклад с предварительным политическим отступлением)

  
   Эта история происходила в незабываемом Киеве в период нашего с Кузнечиком обучения на ФПК "Луч-74" весной 1983-го года. Саныч, как известный диссидент, был ранее подвергнут обструкции ещё на осенних (1982-го года) аналогичных курсах. История его опалы не имеет ничего общего с ниже описываемыми событиями, да и подключился он к нашей группе с середины процесса обучения, когда всё уже произошло, но вкратце поведать вам историю Санычева грехопадения, вероятно, стоит.
  
   Отмечу, что Кузнечик - это Малышев Алексей Станиславович, а Саныч - Бутырин Олег Александрович. Это мои однокурсники по факультету автоматики и вычислительной техники КИИГА (киевский институт инженеров ГА).

ОТСТУПЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ИЛИ ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ УЖАСТИК ИЗ ЖИЗНИ БУДУЩЕГО ЗАВЛАБА

  
   Как я уже отмечал выше, Саныч начинал обучаться на ФПК "Луч-74" осенью 1982 года. Курсы эти состояли из трёх частей: два месяца учёбы с завершающими экзаменами, потом небольшие каникулы на неделю, а затем - новый мини-семестр до Нового года опять-таки со сдачей зачётов и экзаменов в конце. Первую часть Саныч преодолел успешно. Всё сдал достойно и даже более чем. Перед отлётом домой, в Южно-Сахалинск, на недельные каникулы он со своими партнёрами по обучению (один был из Майкопа, второго я не знаю) затеялся слегка попраздновать успешное завершение половины процесса постижения тайн расшифровки полётной информации.
  
   Поскольку полученные оценки радовали своей статью и выправкой, отмечание затянулось на пару дней. Это обстоятельство и сослужило дурную службу нашим слушателям. Они за радостным бряцаньем гитарных струн не обратили внимания на тот трагический факт, который необычайно огорчил весь нерушимый союз свободных республик - умер дорогой Брезидент Прежнев. И по этому поводу на страну надвигался вселенский траур. Наши же герои, достаточно сильно отравленные крепкими, креплёными и слабоалкогольными напитками, пропустили сей жутчайше судьбоносный момент мимо своей затаённой сердечности.
  
   И вот, представьте себе картину, в день траура патруль ДНД, проходя по студгородку, слышит весёлые куплеты, неуместные в период скорби и печали. Причём гитара заглушает даже эпохальные классические произведения, непрерывно рвущие души простых советских тружеников на части посредством обильного количества репродукторов, украсивших собой буквально каждый маломальский столб телеграфной направленности своих проводов.
  
   А когда все фабрики и заводы начали подавать в отравленную социалистическую атмосферу сигналы траура и скорби, гитарист усилил рвение и вновь заглушил народную память о Генеральном. Дружинники ворвались в крамольную комнату и накрыли банду диссидентов в самый разгар надругания над честью и достоинством строителей коммунизма. Весть о кончине главы СССР застуканные злонамеренники восприняли своеобразно. Не очень трезвые слушатели ФПК скромно заявили, что, хотя ЭТО - тоже повод для распития, но у них имеются более веские причины. В качестве доказательств они предъявили выписку из экзаменационной ведомости. Такая наглость потрясла проректора, который возглавлял наряд дружины, настолько, что он довольно долго не находил слов, чтобы заклеймить "наймитов капитализма".
  
   Однако закончилось всё весьма печально. Виновников выдворили из Киева с жуткой формулировкой: "без права появления на вторую часть курсов с сопровождением виновников соответствующими характеристиками, направленными по месту работы". Причём в сопроводиловке на отбывающих героев значилось административным по казённому, чтобы стоимость пролёта с них вычли из зарплаты, командировочных не платили и наказали, как попало. Какие действия в дальнейшем предпринимал Саныч и его сподвижники, чтобы не совсем уронить своё реноме в глазах руководства, мне неизвестно. Но только к весне всё рассосалось. Юрий Андреевич не пожелал сильно наказывать надругавшихся над памятью его предшественника. И молодой инженер Бутырин вновь прибыл в Киев, чтобы приобщиться к большой аэрофлотовской семье, владеющей тайнами МСРП (система, известная в народе как "чёрный ящик") в полном объёме.
  

* * *

  
   В группе ФПК нас обучалось человек двадцать. Из выпускников КИИГА были только мы с Лёхой, позднее к нам присоединился раскаявшийся Саныч. В основном же постигать секреты организации СОК (средства объективного контроля) приехали инженеры с предприятий "Аэрофлота", также работники "номерного" завода МГА из Закарпатья (помните Мишу Антала из байки "Вахта на Ухту"?) и несколько МАПовцев из Саратова, где тогда ЯК-42 клепали. Одним из таких МАПовцев оказался Володя Тимофеев - парень лет двадцати семи - двадцати восьми с очень характерной располагающей внешностью, весёлым нравом и общительностью необыкновенной. Он совсем недавно окончил Куйбышевский авиационный институт, поэтому ничто студенческое ему не было чуждо. Он запросто влился в нашу с Кузнечиком компанию и легко становился участником всякого рода мероприятий, на которые мы оказались весьма горазды.
  
   Буквально на второй день нашего знакомства Тимофеев получил от нас прозвище Вольдемар Саратовский. Вероятно, потому что славно исполнял гусарские песни от имени лихого героя по имени Вольдемар.
  
   Вновь окрещённый Вольдемар был лёгок на подъём, поддерживал все наши пивные инициативы с отягощающим уклоном, с радостью соглашался на предложение "расписать пульку". Парень был замечательный, румяный да красивый, но на любой яблоне найдётся хоть один плод с червоточинкой. Таким "червивым яблочком" в характере нашего саратовского компаньона оказалось неудержимое стремление к авантюрным приключениям с дамами. Представительниц прекрасной половины непутёвого человечества он страстно полюблял (выражение Тимофеева) в мыслимых и немыслимых местах, на исторических монументах древнего города, на пристанях и вокзалах, равно как и в "хрущобах", в вольных природных кущах, а также на цокольных этажах, чердаках и подвалах златоглавой "матери городов русских".
  
   Мы с Лёшкой сразу уразумели, что такого любвеобилия нам не перенести. Поэтому сразу же оговорили круг наших совместных взаимодействий с Вольдемаром. Пиво, преферанс, гитара, скромный мужской обед с напитками - это да, но походы, овеянные легендами о Казанове - не для нас.
  
   Жизнь текла своим чередом, обучение проходило плодотворно и радостно. Вечера заполнялись совместным исполнением песен, затяжной "пулькой" с пивными ставками, чтением художественной литературы и редкими, но очень полезными "мозговыми штурмами" по освоению мнемокода М-6000 в разрезе обработки полётной информации. Нам с Кузнечиком такие упражнения, вроде бы, и лишними были, ввиду совсем ещё недавешнего курса в студенческую бытность. Но Тимофееву, которому из компьютерной техники за всё время его обучения в институте показывали только программируемый калькулятор "Искра", совместное написание маленьких программок, несомненно, позволяло глубже проникнуться идеями партии и правительства, которые предлагали наисрочнейше освоить "Луч-74" настоящим образом.
  
   Между тем, как только приближались выходные, дыхание Вольдемара становилось порывистым и учащённым, щёки и глаза загорались неземным огнём. Он готовился в поход! Поход, которым славятся мартовские коты и богатые мальчиши, впервые собирающиеся "вкусить платного разврата" на папашины деньги. Мы с Кузнечиком поначалу насторожённо внимали неуправляемым эротическим призывам Вольдемара, его сказочным блеяниям о красотках, которые непременно ожидают нас за каждым углом, а потом попросту заключили тот самый пакт об ограничении совместной деятельности.
  
   Когда наступал субботний вечер и занятия заканчивались, Вольдемар сразу после лекций исчезал в амурном направлении, и очень редко мы могли дождаться его шумного ночного появления. А с раннего утра нашего соседа опять нельзя было обнаружить в общежитии. В то время, когда все прочие слушатели курсов видели сладкие рассветные сны, трамвай немыслимых желаний уносил упругое тело Тимофеева на встречу с диковинными обитательницами сераля. Только ближе к полуночи, разделяющей воскресенье и понедельник, Вольдемар возвращался в наше логово и своими рассказами удивлял скромных обитателей общежития N2. При этом взор его потухал, розовые щёки бледнели, и он начинал засыпать. Вся учебная неделя проходила по стандартному аскетическому распорядку, а в субботу всё повторялось. Причём, надо отметить одну особенность: куда бы весёлая Фортуна ни заносила саратовского Казанову, он всегда возвращался спать на исходный рубеж. В этом Тимофеев был постоянен.
  
   А теперь одно небольшое пояснение для тех, кто не играет в преферанс: что же такое означает карточный термин "четвёртый валет". Данный экскурс в теорию карточных игр необходим, чтобы должным образом понять дальнейшее описание событий в нашем "тихом омуте" под названием ФПК "Луч-74". При игре в преферанс (в старом русском варианте "марьяж") игроки по определённой схеме торгуются, чтобы забрать прикуп из двух карт и заказать козыря (как правило). От каждой масти в игре участвуют по восемь карт. Две из них картёжник, выигравший торги, впоследствии сносит.
  
   Дальше перед игроком встаёт задача заказать козыря и взять столько взяток, сколько он пожелает, но не меньше, чем это было установлено торгами. Тут уж у игрока имеется возможность предусмотреть варианты раскладов, чтобы не попасть впросак. Например, если у него на руках из козырей туз с королём и две "малки" (карты, номинал которых можно обозначить числом от 7 до 10), есть вероятность потерять взятку в случае, когда у кого-то из партнёров имеется три козыря. Причём, один из них - дама.
  
   Такой вариант расклада (три к одному - по отношению к козырям у соперников) достаточно обычен. Но бывают и редкие случаи. Когда у игрока из козырей - туз, король, дама и, скажем, десятка. Он, скажем, возомнил себя непобедимым и рассчитывает взять на козырях все четыре взятки. Ан, нет! У одного из соперников тоже четыре козыря, один из которых валет, с успехом перебивающий десятку. Нет нужды объяснять, что вероятность такого расклада не слишком велика, но она есть. Поэтому у преферансистов даже пословица в ходу: "Лучше нет расклада в мире, чем четыре на четыре". Теперь, надеюсь, понятно, четвёртый валет - обстоятельство в руках судьбы, которое несёт неприятности в том или ином виде. Пояснение сделано, можно продолжать.
  
   В одну из суббот Вольдемар, по своему Саратовскому обыкновению, исчез из поля нашего зрения после лабораторных, которые закончились на удивление рано. Никого это не поразило, а, тем более, не встревожило. Был тихий весенний денёк. В открытые настежь окна общежития солнце влезло без спроса и, пробежав босыми ногами по подоконнику, уютно свернулось блестящим калачиком на давно не тёртом паркетном полу. Мы с Лёхой были заняты чтением и вовсе не обращали внимания на изменения, которые происходили в окружающей природе. Поэтому, когда я выбежал на кухню, чтобы поставить чайник, совершенно неожиданно для себя обнаружил, что кругом тишина.
  
   В соседней комнате мирно посапывал джентльменистый Миша Антал, наблюдая во сне весёлые Закарпатские танцы в своём исполнении на фоне притаившихся в кустах коварных комплексов по расшифровке полётной информации. Часы показывали половину второго ночи. Вот так раз, а где же наш неутомимый Вольдемар Саратовский? Нет, как нет, ещё не прибыл. В тихих беседах о его нелёгкой доле пролетел припозднившийся ужин. Но и в два часа доморощенный Казанова не прибыл. Желание спать победило начавшееся было пробуждаться беспокойство. Мы завалились и тут же провалились в нирвану, присоединившись к странным Закарпатским танцам.
  
   Только теперь вместе с Карпатами в подпространстве наших фантазий явно вырисовывались отроги Кавказа и чуть мрачноватый Уральский пейзаж. По этим удивительным картинам нашего виртуального будущего по команде JMP дружно прыгали не то кенгуру, не то стойки серовато-синего аэрофлотовского цвета, похожие на М-6000. В плохо сконфигурированных лапках они сжимали такую дорогую для них память с ферритовым подсознанием абсолютно безо всякого намёка на кэш не только второго уровня, но и на обычный регистровый стек. Интерфейсные хвосты типа БИФ-23 с фотосчитывателем на конце с грохотом лупили по каменистой почве. Из-под раскидистого баобаба, с тренажёрной люлькой от ТУ-154 на узловатых ветвях, высовывался ассистент Кущевой с кафедры ТОЭ (боже мой, причём тут он!) и подленько вещал: "Извините, МЕСЬЕ, в такие шашки вы не сверлите!". При этом он ехидно щерился улыбкой Геннадия Хазанова и, не уставая, тормошил доцента Левина.
  
   Последний же чертил зубочисткой на идеально белом ватмане (формат 24 "старыми деньгами") профиль профессора Кирхгофа во всю линейную электрическую цепь с бензиновым приводом. У журчащего ручья располагался доцент Малежик с аккордеоном, которым он, интенсивно двигая мехами, отгонял надоедливых мух от другого Малежика. Того, который с гитарой. ТРУШевидная* тётя Оля прибивала вывеску на общежитие N4 "Заяц, ты записался на смену белья?". Обезумевшая "Наири-К"** беспрерывно молотила какой-то вздор с циклическими безусловными переходами в темпе зажигательной лезгинки от неистового Сабира Зуровича (в народе - Забора Заборовича) Шихалиева. Туча с лицом доцента Ефимца неожиданно спустилась с небес и произнесла булькающим тенором: "Вот это, ни хрена себе, я погулял... На четвёртого валета нарвался!"
  
   Глаза мои принялись интенсивно сбрасывать с себя вериги сна, и я увидел перед собой какую-то невнятную фигуру - не то доцент, не то привидение. Часы показывали начало седьмого. На улице щебетали птицы. Лёшка обалдело сидел на кровати. Он явно никак не мог прийти в себя от такой подлости доцента, запоровшего прекрасный электротехнический сон на двоих. И чего вдруг припёрся в этакую рань в воскресенье? И в конце-то концов, он же нам ничего не преподаёт на курсах... Так какого же?!.
  
   Наконец, мы с Кузнечиком пришли в себя, стряхнули со щёк остатки странного ночного видения и внимательно рассмотрели утреннего гостя. Разумеется, им оказался наш саратовский друг. Тот самый, да не очень... Весь лоск Вольдемаровский куда-то испарился. Под одним глазом висел аппетитный "фонарь" первой лимонной свежести. Под другим же - явно просматривались следы от чьих-то острых коготков. Рукав рубашки болтался на жидкой нитяной струйке. Джинсы помяты и угвазданы явно нездешней грязью. Наша с Лёхой злость сразу же испарилась, и мы начали внимать рассказу Саратовского Баяна. История в духе "Слова о полку...", только что ария князя была в незатейливой советской прозе. Вот она...
  

ИСТОРИЯ ВОЛЬДЕМАРА, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ

  
   Если вы помните, вчера после первой пары поехал я в центр. Побрился предварительно, освежился "Drakkarом", как водится, всё чистое одел, чтобы выглядеть этаким развесёлым туристом. На Крещатике долго ни на кого глаз положить не мог. Часа два туда-сюда фланировал, прежде чем понял - вот и моя дама каравеллой навстречу летит, только вместо надутого паруса высокая трепетная грудь. Я ведь их, которые "мои", за версту чую. Идёт себе, мороженое призывно лижет, платформами по асфальту шуршит. Я к ней присоседился. Не могли бы вы, дескать, девушка, показать Киев одинокому туристу из Саратова? Она откликнулась на мой зов, и мы немедленно отправились в Лавру.
  
   Таскаться по Лавре третий раз за месяц довольно скучно и к тому же рискованно: необходимо ведь не подать виду, что бывал здесь раньше - роль не из лёгких, доложу я вам. Два раза чуть не прокололся, но девушка не заметила. В процессе экскурсии я её протестировал на возможность более близкого знакомства. Реакция оказалась положительная. Тогда я мечту свою и исполнил, в долгий ящик не откладывая. Забрались мы в отдалённый перегороженный канатом коридор пещерный и на виду святых мощей страстно полюбили друг друга. Всё бы ничего, да брюки и рубашку в артефактах ветхозаветных извозил - без щётки никак не очистить.
  
   Тут моя девица и предложила заглянуть к ней в гости и привести одежду в порядок. Я не возражал. Думаю, на моём месте и никто не отказался бы. Как уж мы к моей новой подружке добирались - толком не помню. Не до этого было: моя фемина обещала, что дома нет никого, и это обстоятельство радостно возбуждало. В антисанитарных условиях братского монашеского склепа - оно, конечно, приключение, да вот захотелось и в более цивилизованный альков окунуться вместе со своими фантазиями.
  
   Купили мы по дороге шампанского и "кадарки". Вошли в квартиру. Расположились. Девица в магазин пошла за закуской, почему-то мы про этот компонент вечеринки забыли вовсе, когда спиртное брали. А я в ванну завернул. Опа-на, а там миловидная дама только-только из душа вышла ("Вторая", - мысленно сосчитали мы с Лёхой). Такая замечательная и славная. "Вероятно, мать моей подружки", - подумалось мне в режиме лихорадочного тремора. Стою в растерянности, соображаю, что делать. А она раз - дверь на крючок и к себе притягивает. Даже охнуть не успел, как остался в одних трусах. Впрочем, наверное, без оных, поскольку шёл же в ванну с гигиенической целью и грёзами об очистке брюк. Но мечте моей сбыться в тот раз не довелось. Зато фантазия потрудилась на славу.
  
   В общем, когда дочка вернулась, грехопадение уже состоялось. Девчонка, видать, не сразу всё поняла, стала нас с мамашей знакомить. А маманька, вот язва, говорит, что мы, дескать, уже и так очень близко знакомы. Чувствую, семейная драма вот-вот разразится, хочу распрощаться, но из дома меня не отпускают. Давай, де, друг, шампусик открывай. Открыл. Сидим, выпиваем, конфетками с тортом закусываем. Тишина повисла гробовая. Тут звонок в дверь. Дочкина подружка по институту пришла ("Третья, - догадались мы с Лёхой. - Третья дама из преферанса").
  
   Посидела гостья недолго: только заметила некоторое напряжение в атмосфере, сразу домой засобиралась. Уже и поздновато, честно говоря, было. Вызвался я её проводить - чем не повод смыться. Вышли в коридор. А девчонка в меня вцепилась ведьминой хваткой и на цокольный этаж потащила. Уж, не знаю, что ей подружка там про Лавру рассказать успела, но отбиться я не смог, как ни старался. Когда уже освободился и совершенно свободно мог проводить назойливую даму, не опасаясь за свою нравственность, та вдруг заартачилась. Говорит, мол, уже половина первого ночи, пешком далеко идти. Давай-ка, паренёк, вернёмся и до утра посидим, у меня и бутылка коньяка в сумочке есть. Какой же дурак я, что согласился ("Групповое изнасилование", - подумали мы с Кузнечиком и не угадали).
  
   Вернулись. Тут моя первая, когда дверь открыла, поняла всё, что случилось, УЖЕ СРАЗУ, а не как в первый раз... ну, когда мы с её мамашей в ванной зажигали. Вцепилась в морду ногтями, орёт, мол, мало того, что с мамой, так ещё и с подругой... Кобель, дескать, ссученный... И далее - всё больше нецензурно и безо всякой логики. Еле меня отбили. Царапины промыли, коньяк разлили, сидим. Я всё уйти порываюсь, но дамы не дают. Под ложечкой гаденько так, правильно вы подумали. Я того же боялся.
  
   Тут опять звонок в дверь. Думал, спасение пришло... "Видать, Коля вернулся", - предположила старшая дама ("Вот оно! Четвёртый валет и появился! - сообразили мы с Лёхой, - Неужели сейчас произойдёт то самое, статейное из УПК?" И опять ошиблись). В дверь ввалился сильно нетрезвый квадратный мужик и предъявил свои права. Развёрнутый список этих прав был озвучен в режиме "вернулся любовник из командировки" с затейными картинками из похабной ветви народного эпоса. Классический вариант "четвёртого валета", доложу я вам. Хорошо, что квартира только на втором этаже, а то бы без членовредительства не обошлось - догнали бы меня в тесноте лестничных маршей... В общем, не стал я выяснять, кем этот Коля приходится неординарной семейке, и сломя голову полетел к дверям подъезда, а потом и по ночным улицам. Только под утро сумел выйти к трамваю. Нет, мужики, что ни говори, а расклады нужно просчитывать!
  

* * *

  
   После этого события, чуть было не закончившегося весьма печально, прозвище Вольдемару пришлось модифицировать. Теперь уже до конца курсов он откликался на ник Вардурила Саратовский, но вот привычкам своим грешным так и не изменил. Авантюриста разве чем исправишь? Но с тех при каждой преферансной сдаче наш незадачливый Вардурила, выиграв торг, всегда "закладывался" на четвёртого валета. Нет, всё-таки есть нечто поучительное в карточной игре.
  
   * - доцент Труш - в нашу бытность заместитель декана ФАВТ по работе со студентами, тётя Оля - вахтёрша в общежитии N4 ФАВТ КИИГА, чьё имя стало нарицательным, наподобие Цербера;
   ** - "Наири - К" - одна из первых отечественных мини-ЭВМ, работающая не только в пакетном, но и в интерактивном режиме (обратная связь с оператором);
  

VII

  

"ДОВЕРИЕ"

  
   Весна 1976-го года, матмех Питерского Университета, Васильевский остров с его многочисленными котлетными, пельменными, пирожковыми, рюмочными, с удивительно культурными столовыми, где обязательно имеются порционные блюда, а салфетки и ножи на столах просто поражают воображение скромных детей провинции. Город Довлатова и Бродского, Кукина и Клячкина, с полуподпольными концертами бардов в клубе "Восток", что в ДК имени Ленсовета, спектаклями в БДТ с САМИМИ, тогда ещё не переехавшими в Москву Юрским и Олегом Борисовым. Это нечто, доложу я вам!
  
   В один из солнечных весенних дней в аудиторию к нашему курсу, на лекцию по математическому анализу нагрянула делегация из "Ленфильма". Ассистент, маскирующийся под симпатичную юную леди годков, этак, двадцати восьми, объявил, что завтра в главном здании Университета, которое расположено на "стрелке" Васильевского острова рядом с ростральными колоннами, будут проводиться съёмки революционно-патриотического фильма "Доверие". В роли Ленина - Кирилл Лавров.
  
   Эпизод выступления Ильича на съезде Советов, когда была сказана историческая фраза о том, что большевики подобрали валявшуюся на дороге власть, по всем канонам, должны были снимать в актовом зале Смольного института, где это событие и происходило. Но вот беда - ныне Смольновский актовый зал сиял мемориальными досками, как начищенный самовар, поэтому для съёмок выбрали главный зал Университета. Тем более, что эти два помещения были похожи друг на друга, как "близнецы-братья" (это уже по Маяковскому).
  
   Так вот, добровольцам для массовых сцен предлагалось записываться у ассистента. Желающие автоматически могли не ходить на занятия. Много ли вы видели студентов, которые упустили бы такой шанс откосить от учёбы? Я, наверное, несколько меньше. К концу, так называемой лекции, выяснилось, что сниматься хотят все, кроме, пожалуй, студента с красноречивой фамилией Шраго. Он предпочитал поумничать с профессором Залгаллером, у которого состоял в любимчиках. Ну, что ж - и флаг ему в руки, как говорится... И барабанные палочки на шею. А мы, те, которые, хотят помочь своими невероятными актёрскими способностями отечественному кинематографу, уже предвкушали славу деятелей культуры от будущей интеллигенции, тем более - ещё и по три рубля за это заплатить обещали.
  
   Спустя годы мне, наконец, удалось установить, что студент Иосиф Шраго действительно не жаждал сниматься в историко-патриотическом фильме. Но вовсе не потому, что отправился на рандеву к профессору Лебедеву. Он просто закосячил, как это и полагается вполне добропорядочному студенту, и гулял по своей программе. Но это к слову...
  
   Наутро возле факультета на 10-ой линии Васильевского острова длинной вереницей выстроились "Ленфильмовские" автобусы. Настроение было, как на Первомайской демонстрации. Для начала нас повезли на киностудию, чтобы в гримёрной преобразить в революционный люд той далёкой поры катаклизмов и социальных бурь. Меня одели в отчаянного матроса с огромной деревянной кобурой от маузера на боку. Ремень оказался настолько длинным, что кобура почти волочилась по земле. Приходилось её придерживать, чтобы не поломать инвентарь студии. Бушлат был достаточно просторным - туда бы при желании можно было запихать половину моей учебной группы, а фуражка, наоборот, мала (она то и дело сваливалась с головы). Но такие обстоятельства ничуть меня не смущали - главное, что ты будешь потом секунды две блистать на экранах кинотеатров страны, если, конечно, подлый монтажёр не вырежет эти кадры.
  
   Так вот, придерживая одной рукой кобуру, а второй бескозырку с волнительными надписями "Стерегущий" на околыше и ленточках, я и влез в автобус. Затем нас привезли к главному зданию Университета и провели в актовый зал. Там уже вовсю трудились осветители и прочий киношный люд. Массовку разместили под строгим оком ассистентов по актёрскому составу. Началась репетиция. Нам рассказали, как мы должны себя вести в процессе выступления Владимира Ильича. Очень быстро получилось всё, что задумал режиссёр. Уж, выражать общий одабрямс мы приучены с детства! Пора бы и снимать, но Лаврова пока нет.
  
   Киношники бегают по рядам и просят поинтенсивней курить, чтобы атмосферу того времени донести до будущих зрителей. Студенчество, разодетое в солдатские шинели, матросские костюмы, кожанки и красные косынки (это к девчонкам относится) с удовольствием принялись за дело. С сотню топоров повисло над аудиторией. Атмосфера получалась славная, можно сказать, вполне революционная. Однако Ленин всё ещё задерживался. Возможно, в Разливе заблудился в стадах молочных финских коров. Дело-то к обеду шло, а к съёмкам толком ещё не приступали.
  
   Тут режиссёру одна затея в голову пришла. Нужно из массовки человека выбрать, который в полном соответствии со сценарием должен пару вопросов Ильичу задать. Я не знаю, по какой причине, на эту роль никого со студии не взяли. Может, заболел он или страдал похмельным синдромом. Но только для эпизодической роли выбрали парня из параллельной группы по имени Серёга. Вероятно, его внешний вид и длинные русые волосы чем-то подкупали режиссёра. Сергей одет был в куцую шинель, папаху с красной ленточкой и обмотки на разбитых ботинках (возможно, они ещё в Первую мировую месили грязь на Германском фронте).
  
   Я как раз рядом с Серёгой сидел. Меня новое обстоятельство нашего кино-дебюта несказанно вдохновило, ибо массовка - это труд неквалифицированный за трёху, а эпизод - совсем другое дело, тут уже другие расценки. Не меньше 30-ти рублей (так знающие люди говорят). Итак, тридцать рублей, которые светили моему хорошо знакомому соседу, придали новый экзотический аромат нашему бессмысленному сиденью в зале. Я придвинулся к Сергею поближе и намекнул, что не плохо бы впоследствии, как-то правильно использовать падающий с неба заработок. Тот не возражал, занятый изучением роли, которую ему дали. Сергею пришлось раз двадцать произнести этот текст после выстрела хлопушки перед носом, прежде чем режиссёр вяло сказал:
   - Никуда не годиться... Может, заменим потом. А пока давайте отснимем общие планы.
  
   Камера застрекотала. Сигаретный и папиросный дым сизой тучей наваливался на активно шевелящуюся массовку, придавая ей вид растревоженного улья, который освобождали пчеловоды с целью завладения мёдом. Всё шло хорошо. Но тут режиссёр заорал:
   - Стоп! Что это за ерунда? Чего это ты с "Мальборо" в кадр лезешь!?.
   Фраза адресовалась толстенькому грузину с нашего курса, своим костюмом явно напоминавшему боевика из команды неистового Кобы (читай - Джугашвили), которая громила Тифлисские и Горийские банки с целью экспроприации денежных знаков на нужды революции. Грузин обиделся:
   - Дарагой, я, может, из Амэрики приэхал, чтобы Лэнина пасматретъ... Зачэм нэрвничаешь?
   Режиссёр махнул рукой:
   - Всё, можете пока пообедать. Сбор через час.
   Народ дружно повалил к выходу.
  
   Представив себе, какие очереди ожидают нас в университетской столовой, мы с Серёгой решили выбраться на улицу. Наша гражданская одежда осталась на "Ленфильме", поэтому приходилось идти в свет, в чём мать родила - в киношных костюмах. В ближайшей пирожковой сознательные граждане пропустили двоих революционеров без очереди, ничуть не удивившись нашему достаточно экзотическому виду. Всё-таки город трёх революций!
  
   Только двое подвыпивших граждан прокомментировали из тёмного угла:
   - Началось опять, теперь снова всё отберут...
   - А у тебя есть чего отбирать? Нам-то как раз всё индифферентно - как пили, так и пить будем.
   - Нечего отбирать, говоришь? А мою чистую... как спирт... совесть? Это тебе что, кот нагадил?
   - Точно, Трофимыч! Совесть нельзя никому... Давай дёрнем за это...
   При этих словах кристальные, будто водка одноимённого завода, господа задубили остатки портвейна мутноватого Агдамского разлива и отправились за новой бутылкой.
  
   После сытного перекуса мы с Серёгой выбрались на улицу и потихоньку пошли в сторону Университета. Дружественная бабуля, попавшаяся нам навстречу, перекрестила нас и спросила:
   - Когда вы уж этих толстож... гадов из Ленсовета выгоните?.
   - Не переживай, мамаша, - сказал Серёга, - вот только пивка выпьем, и пойдём давить чиновников!
   А что, пивка бы было не плохо. Подошли к ближайшему ларьку. Помните Довлатовский рассказ, как он в костюме Петра I пиво пил? У нас получилось весьма похоже. Жаль только, в этот момент оператора поблизости не было, чтобы отснять, как двое отъявленных борцов с буржуями пьют подогретое пиво. Кстати, кто был в Питере, тот знает, что в холодное время года пиво в уличных ларьках там продавали "с подогревом" (по желанию клиента).
  
   Между тем, Серёгины бутафорские ботинки времён пролетарского интернационализма после хождения по сырому асфальту под плачущим небом скукожились, обмотки размотались, а деревянная "трёхлинейка" наоборот засверкала каким-то зловещим металлическим блеском. Папаха съехала на бок, шинель намокла, как и мой безразмерный бушлат. Я устал поддерживать кобуру и завернул портупею вокруг пояса на пару оборотов. Вот если бы сейчас был 1917-ый, испугался бы нас тот самый женский батальон смерти? Думаю, вряд ли.
  
   Когда мы вернулись в актовый зал, Серёгу, матерясь сквозь зубы, вовсю искал ассистент режиссёра. Ильич уже на трибуне, а вопросы из зала задавать некому. Когда дело дошло до сцены с солдатом, который о чём-то спрашивает пролетарского вождя, Сергей справился с первого дубля. Он почти начисто переврал текст, но говорил так убедительно, что Кирилл Лавров (ему ли не знать что такое импровизация!) с Ленинской картавинкой всё доходчиво объяснил назойливому слушателю, нимало не усомнившись, что это новая задумка сценариста.
   Режиссёр прямо-таки сиял:
   - Вот видишь, как здорово вышло! А то тут целый час меня из себя выводил до обеда. Можешь ведь, когда захочешь...
   Откуда ж знаменитому сыну Станиславского и Эйзенштейна (боже, о чём это я?) было знать, что две послеобеденные кружки пива никогда не помешают истинному таланту.
  
   А что мы сделали с теми 30-ю рублями? Позвольте-с, о том умолчать.
  

VIII

  

НЕУДИВИТЕЛЬНЫЕ ВСТРЕЧИ

(встречи великих со мною)

   При написании подзаголовка к этим миниатюрам у меня возникли проблемы. Сначала я было озаглавил эту байку стандартно "Мои встречи с великими". Потом немного подумал и усомнился в правомерности такого написания. Всё-таки, величие людей, про которых я пишу здесь исторически ещё не установлено. Они просто очень известны в нашей стране и в странах бывшей Империи. Заголовок изменился на "Мои встречи с известными". Однако успокоиться на этом я не мог. Чувствовалась какая-то фальшь и притянутость за уши. Ну, что значит "мои встречи..."? Ведь тут вовсе не понятно кто на кого наткнулся, шагая по жизненному пути. А, поскольку, всё действие завязано на мою скромную (ой ли?) персону, то заглавие должно точнёхонько это отражать, к примеру так: "Встречи известных со мною". Вот, вроде бы и всё. Консенсус найден. Душа должна бы угомониться. Но она, чертовка, по-прежнему скреблась в глубине желудка и мешала тщательному пищеварению - такому необходимому в нашем пост-юном возрасте. "Что тебе ещё надобно?" - взывал я к ней, подобно тому, как Пушкинский старик обращал мольбы к своей дебелой старухе. Какие могут быть слова у души? Одни намёки, да и только! Но вскоре мне удалось в полной мере оценить её амбиции, поначалу казавшиеся мне непомерными. С течением времени я всё больше привыкал к мысли о том, что как-то унизительно, что с тобой одни известные встречаются. Грош-цена тебе в таком случае. Поэтому взору читателя и предстал нынешний подзаголовок. А время покажет, кто из нас был велик! (извините, меня понесло... бить не будете?).
  
   ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ-КИНОСЪЁМОЧНАЯ
  
   В далёком 1965 или 1966 году на "Мосфильме" задумали снять кинокартину о тяжёлой жизни полярных лётчиков, их заснеженной любви и прочей романтической байде. Фильм, как сейчас помню, назывался "Остров Волчий". В главных героях Георгий Жжёнов и Татьяна Лаврова вышивали. В то время круче них только Софи Лорен с Мастрояни были. И вот эти люди к нам в Печорскую глухомань едут, чтобы натуру отснять.
  
   Я ещё махоньким пацаном был - только в школу ходить начал, но события в связи с приездом киношников врезались в память. Некоторые фрагменты этого исторического события я помню, как будто они происходили ещё сегодня с утра. Народ местный за киношниками толпами ходил. А школьники так настолько прониклись идеей полярного посёлка где-то на южном побережье Северного Ледовитого, что на уроках географии стали причислять Печору к портовым городам Северного Морского пути.
  
   Люди нашенские, печорские к группе съёмочной относились с трепетом и почтением, возле номера Жжёновского в гостинице "Печора" всегда копны цветочные произрастали в трёхлитровых банках. И откуда только среди зимы их доставать удавалось? Тогда ни о каких оранжереях или завозах из Голландии речи не было.
  
   Только пацаны из хулиганья местного никакого почтения не имели к московским творческим людям. Они с удовольствием "тырили" (не знаю, бытовал ли где ещё этот синоним мелкого незлобивого воровства) у пиротехников сигнальные ракеты, осветительные и дымовые шашки. Этого добра после отъезда съёмочной группы хватило еще на то, чтобы целый год держать в напряжении директоров всех местных школ.
  
   Меня тоже не миновала судьба провинциала, который столкнулся с небожителями из великих московских недр. Я ходил на натурные съёмки в качестве наблюдателя, мог часами на морозе выстаивать за оградкой, чтобы увидеть САМОГО Жжёнова, который, помелькав у камеры минут пять, убегал греться в тёплый балок. Особенно впечатляла схватка главного героя фильма с волком. Роль волка отвели какой-то местной дворняге. Её подпоили неким странным напитком, от которого у бедного животного засверкали глаза, шерсть вздыбилась, потекла пена, и оно начало неистово бросаться на дублёра Жжёновского, будто настоящий, дикий зверь. Наверное, в тот самый миг я и догадался, что Шекспир был не совсем прав. Жизнь - не только театральная игра для актёров, но это ещё и зрелище для другой половины человечества!
  
   Сейчас, в возрасте снисходящей на голову мудрости, я понимаю, что сопливому пацану съёмки НАСТОЯЩЕГО художественного фильма представлялись ничем иным, как сказкой из жизни небесных сфер. Но, пожалуй, уже тогда я начал осознавать свою цену и понимать, что имидж - ничто, а внутреннее состояние всё. Цена личности не в том, сколько за тебя дадут другие, а в том - сколько ты дашь за себя сам, отбросив все амбиции и комплексы. Главное - не терять чувство меры.
  
   Съёмки фильма шли по утомительному режиссёрскому графику. Татьяна Лаврова капризничала и порой закатывала истерики. Что поделаешь - столичная штучка. А главный герой был на высоте. Ещё бы - ведь он прошёл долгую школу лагерной эфемерности, когда с утра не знаешь, жив ты или уже не совсем.
  
   Однажды отец взял меня на работу по стандартной причине - мама-учительница уехала на перманентные курсы повышения квалификации. А много ли в начальной школе занятий? Три-четыре урока, а дальше - "гуляй, Волга!". Тут меня под белы рученьки подхватили и к отцу в АТБ, где он тогда главным инженером служил, доставили. На обеде в кафе "Полёт" мне посчастливилось подержать в руке рукава "настоящей лётчицкой куртки" Георгия Жжёнова, когда тётенька из гардероба отвернулась на секунду. Я, по-мальчишески наивно верил, что дядя Жора Настоящий Полярный Лётчик, и ему не составит труда сесть на место командира бензинового монстра МИ-4 и отправиться далеко-далеко на Урал, и даже дальше - в Арктику.
  
   Разочарование пришло вдруг, когда я увидел, что "вертушка" вздымает клубы снежной пыли над стоянкой, а за блистером видна фигура настоящего лётчика, которого я знаю. Жжёнов же стоит рядом с оператором и кутается в своей знаменитой полярной куртке. Дальше было интересней. К отцу в кабинет является почти вся группа мосфильмовская с предложением поджечь настоящий вертолёт для правдоподобности действия на экране. Отец ошалел. Он сообщил финансовому директору о стоимости МИ-4, думая, что киношники от него отстанут. Но те продолжали давить: "Мы только слегка подожжём на 15 минут, а потом быстро потушим. Вертолёт целый, и фильм снят натурально"
  
   Когда им объяснили, что воздушное судно сгорает полностью не более чем за 7 минут, те озадачились и предложили поджечь машину, которая попала в аварию и восстановлению не подлежала. Таких "вертушек" на специально отведённой площадке имелось две. Отец отбивался от "мосфильмовских" мечтателей как мог, чтобы уберечь от огня редкие цветные металлы. Самое удивительное, что съёмочную группу активно поддержало руководство Коми УГА, которое, вероятно, имело свой "козырный" интерес в этой истории. Им то что - устно приказал, а в случае чего, можно и свалить на Печорское руководство, если разборки начнутся. Но без письменного распоряжения вертолёт под пламя не отдали. Так и пришлось киношникам жечь фанерный аппарат, слегка обшитый кровельным железом, на Печорском снегу.
  
   Зато я неоднократно держал в руках куртку ВЕЛИКОГО Георгия Жжёнова и даже пару раз подёргал его за пиджак. Правда, позднее я узнал от отца, что куртку лётчика тот получил для съёмок со склада ОМТС авиапредприятия и потом не вернул по забывчивости. Но тогда я уже стал достаточно взрослым для того, чтобы понять одну простую истину - "Не требуй от других больше, чем можешь потребовать от самого себя".
  
   ВСТРЕЧА ВТОРАЯ - ФУТБОЛЬНАЯ
  
   Летом 1969 года отдыхали мы с родителями в Хосте на Черноморском побережье Краснодарского края. В самый разгар лета на спортивную базу, расположенную неподалёку прибыли всемирно известные хоккеисты из ЦСКА и "Локомотива" на сборы по общефизической подготовке. Известие об этом мгновенно облетело все дома отдыха, пансионаты, санатории. Не обошло оно стороной и простых "дикарей". Народ начал по вечерам оккупировать заборы и деревья в районе спортивной базы, чтобы воочию узреть хоккейных кумиров. Родители меня туда не пускали, и это было очень обидно, ведь местная пацанва чуть не каждый день видела Цыплакова, Фирсова, Моиисеева, Рагулина, Кузькина, Лутченко, Мишакова, молодую, но подающую большие надежды, тройку Петрова.
  
   Но и на мою улицу пришёл праздник. В один из дней посёлок украсили афиши о предстоящем товарищеском матче по футболу с участием хоккейных команд. Взять билеты на небольшой Хостинский стадион было трудно, но возможно. И вот, о радость, мы с отцом идём на этот матч. Футбол, конечно, был никаковский, поскольку проходил по "облегчённым", почти хоккейным, правилам и изобиловал силовыми приёмами. Было заметно, что без коньков и клюшек кумирам зимнего Олимпа играть трудновато. Однако, трибуны вовсю поддерживали этот футбольный суррогат, орали, улюлюкали, посылали судей "на мыло".
  
   Как только рефери затяжным свистком ознаменовал окончание матча, публика, сметая на пути милицейские кордоны, ринулась на поле в надежде получить автографы. Я, как-то, не сообразил этого сделать и позднее ничуть не пожалел. Игроки с боем прорывались к раздевалке, отстреливаясь автографами направо и налево. Только один Анатолий Фирсов поступил неординарно. Он рванул в другую сторону от раздевалки, прямиком к забору. Зрители упустили его из виду. Фирсов размеренным бегом хорошо тренированного человека мчался мимо меня, одиноко сидящего на краю поля. Тут у меня сработал инстинкт охотника, и я побежал наперерез. Возле забора мы поравнялись. Только Фирсов на полшага впереди. Он взлетел на забор с целью перемахнуть его. Но одного не учёл неоднократный чемпион мира - мой азарт был таков, что я вцепился ему в трусы и был незамедлительно доставлен на вершину деревянной преграды. Фирсов сидел на заборе, а я висел у него на трусах. Хорошо, что наших хоккеистов экипировали качественной формой - иначе бы упал я с куском материи в руках.
  
   Анатолий Васильевич сверкнул глазом, аки загнанный волк и попытался стряхнуть моё мальчишеское тело при помощи подёргивания мускулистой ноги. Это ему плохо удавалось. Моя хватка была почище бульдожьей.
   - Мальчик, отпусти трусы, порвёшь, - взмолился он, - я тебе автограф на той стороне дам.
   Обнадёженный этим сообщением, я разжал побелевшие руки и завис между небом и землёй. Хорошо Фирсову - он тренированный, быстро на землю соскочил. А как быть мне? Однако, не зря так любили наших "отчаянных парней" в то время. Анатолий Васильевич обернулся и предложил:
   - Ты прыгай, пацан, а я поймаю.
   В объятиях Олимпийского чемпиона было жарко и липко от пота. Я вырвался из сильных рук и осмотрелся. Здесь за забором стоял автобус команды ЦСКА. Кроме водителя в нём сидела ещё девчонка, чуть постарше меня. Она выбежала навстречу Фирсову с криком:
   - Папа, привет, как сыграли?
   Он остановил её:
   - Подожди, доча. Сейчас парню автограф дам, пока нет никого, и поговорим.
   Поскольку ничего отдалённого похожего на бумагу найдено не было, автограф я получил на кисть правой руки. После чего он залез в автобус со словами: "Не выдавай меня, пацан" и весело подмигнул. Вскоре набежал народ с криками: "Где Фирсов?", "Здесь он!", "Он сюда побежал!". Девочка бодро объяснила, что Фирсова в автобусе нет. Воспитанные болельщики не стали ломиться в закрытые двери, а я скромно молчал, связанный НАШЕЙ с НИМ тайной.
  
   Жалко только, что морская вода на следующий день смыла хоккейную отметину с руки, как я ни пытался её закрыть подручными средствами. Одно утешает, родителям вечером довелось-таки увидеть синий Фирсовский росчерк на моей руке, похожий на след от конька по загорелому на жарком хостинском солнце льду.
  
   ВСТРЕЧА ТРЕТЬЯ - ХУЛИГАНИСТАЯ
  
   Живя пять лет в Киеве, с большой степенью вероятности можно натолкнуться на какую-либо знаменитость. Неужели с вами такого не случалось? Тогда вы, вероятно, редко гуляли возле кинотеатра имени Александра Довженко, что возле одноимённой киностудии на Брест-Литовском проспекте. Особенно любил со мной встречаться Николай Олялин.
  
   Каждая встреча проходила примерно по одному сценарию. Я, стремясь посетить какой-нибудь новый фильм, приезжал к кинотеатру загодя, чтобы приобрести билеты. В оставшееся до сеанса время обычно прогуливался по проспекту, уподобляясь учёному крокодилу Корнея Чуковского. И, как правило, на встречу всегда попадался Олялин. Он жил где-то неподалёку, поскольку домашний стиль одежды всегда подтверждал это предположение.
  
   Тапочки на босу ногу, спортивные брюки и простоватая маечка поверх узловатого торса. Он непременно нёс с собой авоську с кефиром и хлебом. А иногда пустую тару из-под напитков. В такие минуты лицо Олялина было полно отрешённости от земного бытия своей трёхдневной, тогда ещё не модной, небритостью.
  
   Кажется, уже при первой встрече со мной актёр улыбнулся и слегка кивнул, как и положено, великому. Но такие встречи вряд ли можно назвать незабываемыми в силу своей повседневной обыденности.
  
   А вот по поводу незабываемых встреч, у меня тоже есть история. Стою я на Крещатике в районе кинотеатра "Дружба" (году, этак, в 1980-ом), жую мороженое. Тут меня кто-то толкает, мороженое падает от толчка под ноги. Я оборачиваюсь и вижу народного артиста Евгения Жарикова. Он, похоже, сам опечален своим неловким движением. Не знаю, что у меня в голове быстро переключилось, но ответил я на эту неуклюжесть мгновенно: "Развелось народных артистов - мороженое спокойно не поесть!"... Жариков ничего не ответил, а просто удалился под крылышко к Гвоздиковой зализывать душевную травму.
   Вот такая незабываемая встреча состоялась у Жарикова на Кресте!
  
   ВСТРЕЧА ЧЕТВЁРТАЯ - ТЕАТРАЛЬНАЯ
  
   "Бархатный сезон" 1984-го года застал нас с женой на отдыхе в Сочи. Что может быть лучше отдыха в конце сентября, когда солнце не припекает, как ужаленное, а только тихонько греет твоё тело, чтобы передать потом в ласковые лапы волн? И ещё - в это время Сочи любят посещать с гастролями знаменитые театры. В тот год с семью спектаклями Черноморскую здравницу навестил Питерский БДТ.
  
   Почти 12 часов я толкался в очереди, но билеты на все спектакли добыл. Мы увидели постановки: "Амадеус" с Владиславом Стржельчиком и Виктором Демичем; бенефисный спектакль Алисы Фрейндлих (она только что перешла в БДТ из театра имени Ленсовета), к сожалению, не помню его названия; какую-то ещё постановку с Олегом Басилашвили, Зинаидой Шарко и Вадимом Медведевым; "Островитянин" с Виктором Богачёвым и Инной Макаровой; "Записки Пиквикского клуба" с блистательным Николаем Трофимовым в главной роли, Олегом Басилашвили в роли Джингля и Георгием Штилем в роли Сэма.
  
   Новая звезда БДТ Виктор Ивченко, который уже сыграл в "Смерти Тарелкина", сиял в удивительном спектакле драматурга Дударева. А закончились наши просмотры искромётной комедией Нушича "Скорбящие родственники".
  
   В спектакле "Записки Пиквикского клуба" был занят известный актёр Михаил Данилов, который позднее уехал в Израиль. Хотя более известна его дочь - Наталья Данилова. Она играла в "Дяде Ване" вместе Кириллом Лавровым и Басилашвили, а в сериале "Место встречи изменить нельзя" - Варю. Данилов, вообще-то, актёр театральный, но и в нескольких фильмах снялся. Помните сериал по книге Веры Пановой "На всю оставшуюся жизнь"? А, скорее всего, вы знаете его по фильму "Почти смешная история". Там Данилов играл сослуживца главного героя (Михаил Глузский). Трудно забыть этот смешной типаж: такой мешковатый мужичок с печальными глазами и вечно опущенными уголками губ, причём невероятно рассудительный? В фильме была яркая сцена в буфете. Героиня подсаживается к персонажу Данилова, а тот ей говорит: "Делайте вид, что ничего не происходит, ешьте сметану. Вы сильно взволнованны, уходим вместе, я вас прикрою...". Героиня истерически прерывает его: "С чего вы взяли, что я взволнована?". "Просто у вас одна нога без чулка". Вспомнили? Ну, вот.
  
   Так вот перед началом одного из спектаклей мы с Верой прогуливались возле Зимнего театра в Сочи (именно здесь и проводятся заключительные гала-концерты зимних фестивалей КВН). Уже темно было, но это не помешало нам заметить, что от служебного входа отделились две фигуры и направились в сторону центра. Одна невысокая полная, а вторая высокая и худая. Ну, чисто Дон-Кихот с Санчо Пансой. Ба, да это же Михаил Данилов и Изиль Заблудовский. Мы их видели накануне в "Пиквикском клубе".
  
   Вероятно, сегодня актёры не были заняты в спектакле и поэтому спешили после репетиции в гостиницу. У нас с Верой созрел план, как разыграть актёров. Нагоняем их. Я оттесняю Заблудовского от Данилова и затеваю нейтральный отвлекающий разговор. Вера же берёт Данилова под ручку и начинает страстным шёпотом приводить того в недоумение: "Вы взволнованы, не переживайте! Уходим вместе, я вас прикрою!". У того от неожиданности взлохмаченные брови приняли форму домика, и он нерешительно произнёс: "Не понял...". Вера улыбнулась открыто и пояснила: "Почти смешная история!". "По-о-о-нял, - протянул Данилов, - меня ещё никто так не ловил... Свой текст забыл начисто...". Вот так вот - знай наших! Актёры начали интересоваться, может, нам контрамарки нужны. Мы отказались, поскольку скоро уезжали, и, тем более, все спектакли уже посещены. "Может, автографы получить желаете, молодые люди?", - спросил Заблудовский. Но я предложил ОБМЕНЯТЬСЯ автографами, мотивируя это тем, что таких, как мы, актёры никогда больше не встретят. "Таких таинственных женщин - точно!", - глаза Данилова смеялись с характерной, свойственной только ему, грустинкой.
  

IX

  

СПЕЦИИ К НАБОРУ БАЕК

  
   Когда мой однокурсник Лёшка (Кузнечик) упомянул как-то на сайте выпускников нашего курса про ГЛЮК на самолёте (имеется в виду технологический люк, на котором написано "Г.ЛЮК", возможно "главный", возможно, "гидравлический"), я сразу припомнил другую историю с таинственными аббревиатурами.
  
   Мы с Ильёй, моим отпрыском, тогда ещё не достигшему отроческого возраста, как-то зашли в магазин электроники и были свидетелями разговора сына лет 8-ми с отцом. Парень просил купить ему ПИ СИ на СИ ДИ. Я озадачился, что означают сии непотребные вещи. Позднее всё стало проясняться,... пока окончательно не запуталось ...
  
   Отец подошёл к продавцу и принялся узнавать с дотошностью и настойчивостью хорошо информированного дилетанта, имеется ли в продаже ЭМ ЭР 3 плейер. Продавец переспросил: "Может быть, MPEG - плейер? Эм Пэ Три, а не Эм Эр?". Но мужик утверждал, что именно ЭМ ЭР, поскольку, де, любому дураку известно, что существует такой музыкальный формат как "музыкальный размер 3", причём 1-ый размер - это записи на кассетах, 2-ой размер - записи на компакт-дисках. Так что, плейер мужик хотел увидеть, чтобы понять, что туда совать внутрь - не бобины же со старых магнитофонов.
  
   Теперь иногда, когда я интересуюсь, для каких целей сын просит деньги, он мне загадочно отвечает: "Куплю себе ПИ СИ на СИ ДИ 3-го размера".
  
   октябрь 2002 г., октябрь 2007 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"