Всё это здесь, в моём потрёпанном блокноте — сумбурные мысли, путающиеся слова, невнятность или неадекватность, но — попытка голос свой подать. Я так живу: сначала эмоции, потом — по ним ассоциации. Зачёркивания, замены, удаления... Это, правда, удобный дневник/блокнот. Телефон вместо разваливающейся бумажной тетрадочки в кармане. Да и дома к клавиатуре привык, отвык от ручки, у меня почерк испортился :(
:( — Во, и эти смайлики. Забавно: даже если эта незамысловатая рожица вам изо рта член показывает, это, всё равно, называется smile — улыбка. Офигенная политкорректность! Мне нравится.
Да, есть много других, в том числе и приватных сервисов. Записки, заметки, стикеры на память... Но человек, сука, животное общественное, ему не интересно ****еть в пустоту. Эксгибиционизм, в той или иной степени, присущ, наверное, каждому из нас. Всякий кулик со своего болота хочет быть услышанным, и не ибёт, что другим это на @%@ не надо. Патамучта.
И это правильно. Иначе — будет скучно.
Вот, слово на заборе, слово из трёх букв: ЖУЙ. Коробит небыдлоида, интеллигентскую жилку ущемляет, да ещё и дочка спрашивает: «Пап, а что это такое?» Это слишком напирает на тебя. Чтоб не задело, надо отойти подальше.
...А чтоб до тошноты начитаться моей ереси, сначала нужно в душу мою влезть зайти в мою уютненькую ЖЖешечку. То есть, произвести какие-то осмысленные действия, с какой-то целью, или, хоть, из тупого любопытства. «Тупое» здесь — синоним слова «простое» в самом лучшем смысле. Любопытство — двигатель прогресса. (Вы не заметили какой исподволь самопиар?))) Ага.
Кому же хочется быть изгоем, аутсайдером? Наверное, никому, да и не надолго это, если случилось, потому, что и на той стороне изгоняемые сбиваются в стаи, кланы, бляттть, по восходящей — в Гражданское Общество. А хрен ли — психология
Так вот, к словам вернёмся. Их бессмысленный поток иному не замочит даже ноги. «Многа букафф» — читать насильно не заставишь. А если автору самому от рукоблудия графоманства своего какое-либо неудобство — так вон, в аптеке: от поноса, недержания мочи и прочих внутренних излишеств есть таблетки. Это лечится, не больно и недолго. Вот, и я сейчас туда собрался.
СВОБОДА
Прекрасно то, что недолговечно, что нельзя повторить в точности, но и на что не поставишь «копирайт». Мимолётная снежинка — уникальна, идеальна. А капля молока, разбивающаяся о стол? Слово-воробей, которое не поймаешь и ловить не надо. Рисунок пальцем на запотевшем стекле. Оттого восхищаюсь ледяными и песочными скульптурами, что жизни им — отмеренный и недолгий срок. И счастье в том, чтобы успеть побыть, хоть созерцателем, в их короткой жизни.
Жене своей, когда родился наш сын, я вытаптывал ногами поздравления на снегу (это был декабрь) под окнами роддома. Мне и в голову не пришло бы изгадить тротуар краской, как модно сейчас. Изгадить — потому, что жена из роддома скоро уйдёт, а другим твои поздравления (адресованные не им) не нужны и раздражают.
Лучшие песни — спетые на кухне не под магнитофон, не на запись. О которых вспоминаешь, но прослушать вновь можешь только в своей голове, в своей памяти. Это — как книга, которая даёт простор фантазии и воображению, в отличие от снятого по ней кино. Где все лица, цвета, звуки придуманы за нас, и навязаны нам в том виде, которого хотел режиссёр. А твои отступления от «вылитых в граните» образов — не свобода, а ересь.
Свобода — это разрушение догм. В постоянно изменяющейся Вселенной не должно быть ничего незыблемого. Раз и навсегда окаменевшего. Свобода — это дыхание. Дыхание — это горение. Свобода — это процесс, а не предмет. Свободу нельзя взять. Нельзя схватить и удержать — она перестанет быть свободой. Свобода — это вода, протекающая сквозь пальцы. Твои руки станут чище, но свобода не будет в твоих руках. Ручная свобода — это обычная вода.
«Кормить надо лучше — тогда и не улетят» Свободу нельзя прикормить. Финансовая зависимость деспотичнее даже, чем физическая, потому что она же — и моральная. Ну и как поставить рядом Свободу и Зависимость? Свобода — это когда по собственному желанию идут к тебе, а не ты к себе кого-то тянешь. Свобода — это абсолютное отсутствие принуждения. Какого бы то ни было, даже любви. Чувства человеческие являются жестокими тюремщиками свободы. Но они же — и главная её движущая сила.
Свобода — это парадокс.
ЛИ ЛУ
Поначалу Олег Явор всеми способами пытался убедить нас, что их с Лидочкой супружество ни в коей мере не является пресмыканием с его стороны. В первую нашу встречу, после подобного заявления, он даже демонстративно пресмыкнулся, мол, ничего общего сей поступок с их с Лидочкой совместной семейной жизнью не имеет и иметь не может. Все присутствующие согласно закивали, элегантно стряхивая сигарный пепел на пресловутый марокканский ковёр. Однако, уже тогда все прекрасно понимали, что предмет разговора не является ни Адом, ни Раем, в полном смысле понимания Дьяволом этих слов.
Лидочка была дальневосточной кореянкой, а потому в общероссийском паспорте своём носила соответствующее происхождению имя — Ли Лу, что, впрочем, наивно и безуспешно пыталась скрывать от всех посторонних, в том числе, и своего гражданского мужа. Представляла себя, как ей казалось, более благозвучной фамилией Явор, но супруга, всё же, называла на свой манер — просто О.
Все мы, наша компания Трёх Маргиналов и внешне безоблачно счастливые затянувшиеся молодожёны, сидели в их Лу-Яворской гостиной, пили неправдоподобно дешёвый «Хенесси» и «Брют» несуществующего ныне Абрау-Дюрсо, рассказывали по очереди всякую чушь.
И хотя (по заверениям очевидцев) подобное с ним случалось исключительно редко, к концу того дня О Явор напился до бессовестного помутнения образов в глазах.
ПОКЛОНКА. НЕБО БУДЕТ РОЗОВЫМ
— Вся грязь Москвы от вас, собачников. Ходите везде, срёте под каждым деревом.
— Нет, что Вы? У меня дома туалет нормальный...
— Не юродствуй! Я не про те6я, а про зверюгу твою.
— У нас во дворах вот такие стоят:
А я в кармане всегда пару пакетиков ношу. Джеку за один раз больше не понадобится.
— Ага, на Кутузовке только.
— Да я и не хожу дальше. Что мне до Киевского вокзала с моим пекинесом чапать что ли?
— Да там столько народу! Поводок, небось, дерьмовенький?
— Обычный, рулетка в кармане. Я им и не пользуюсь почти. Джек так, в ошейнике бегает…
— Только честно: намордник-то хоть не снимаешь?................... с него?
— Намордник? Это же пекинес, на его морду ни один намордник не подойдёт, наверное.
— Ну, ни фига себе цербер! Это ж какую пастищу иметь надо? А у меня дети маленькие.
— У меня тоже дети. Дура! Пекинес! Открой Google, посмотри картинки. Какой намордник? Куда я его ему, на жопу натяну?
— Да, не ори ты. У меня просто работа такая. Тормошить вас, толстозадых.
— Это я толстозадый? Или Джек?
— Ты меня не помнишь? Вон, в окошко выгляни: ДОСААФ. По Поклонке, когда она только строилась, по ямам да котлованам на армейских ЗИЛах рассекали, забыл? А заправка на Минке под горочку, где у тебя нога на педали тормоза дрожала постоянно — очередь длинная. Я тебе: лох, у нас что, ручник отменили что ли?
— Света? Сколько же лет? А ты совсем не изменилась…
— Ахахах… Иванов! Ты же меня не узнал даже.
— Да, прости… Я здесь временно, бабушка приболела, а Джека с собой взять пришлось, у меня-то там покормить, погулять…
— А жена?
— Жена… Она по работе в Берлине. Несколько дней уже…
— Или лет? Или навсегда?
— Зачем ты так? Я не знаю.
— Пойдём в наш любимый универсамчик «На углу», накупим пирожного (и этой милой мохнатой роже что-нибудь, где поменьше сахара).
— Это мы всё возьмём, но кафетерия там больше нет.
— Это и не важно, Иванов. Там напротив была палатка «МОРОЖЕНОЕ» она осталась?
— Нет.
— Ну и ладно, значит время покидает нас. Между прочим, эта улица называлась — Киевская.
— Она и сейчас так называется. И, думаю, будет так называться всегда.
— Света, а Новый год ты где будешь встречать? Дома с детьми, с мужем, у камина какого-нибудь…
— Муж погиб. В Чечне. В 1999.
— Прости. Ты одна?
— Нет, не одна у меня мальчик и девочка.
— Я тоже не один. У меня вот: друг, пекинес офигенный. Твои дети любят животных?
— Очень любят, но я не люблю прошлого.
— До Нового года не так уж много осталось. А в Новый год все мечты сбываются. Я хочу, чтобы они сбылись, твои мечты. О чём бы ты не думала — чтобы твоё небо было розовым.
— Романтик, да? Ты не видишь, тебя Джек за брючину тормошит? Небо будет розовым, уходи.
Небо будет розовым.
С Новым наступающим…
МОИ СОБАКИ
Вот сейчас, когда гуляли, собачка моя на проходящего мимо бульдога бросилась.
— Джек! Ты чего? Вроде и покушал, как обычно, вещества не употреблял никакие. Что за агрессия?
Ты посмотри на себя (линеечку могу одолжить, рост измерить) и на этого цербера. Скажи спасибо хозяйке, что на поводке держит.
Бульдожка, кстати, умная, внутренне, без показухи осознающая свою силу. К чему размениваться на всяких шавок. Обидишь, а потом сам же и жалеть её будешь.
У меня первая собака была большая. Восточно-европейская овчарка. От немецких овчарок отличаются более длинными ногами и более широкой грудью. Крупнее заметно. Папа выбрал самого наглого и шустрого щенка. Чёрного, без единого пятнышка.
Продавец-армянин:
— Хороший выбор, сынок. Этот чёрный самый ловкий из них. Потомок индийского волка. Тебе руку лизать будет, а врагу... Вырастет, дракону голову откусит.
— А все три?
— Что три?
— У дракона три головы.
— Э-э-э... Это Змей-Горыныч. У дракона одна голова.
А вот ещё, позже случай был.
Гуляли мы с собакой в Филёвском парке. Ему же побегать надо, а там вечером я его спускал с поводка. Людей нет — резвись на здоровье. Бегу по дорожке, Кинг по тропинке параллельно. Слышу, блин, какая-то заминка. Подбегаю. Картина:
Моя собака охуевшая сидит. Рядом мент валяется, шаря вокруг себя в поисках фуражки. Второй мент судорожно кобуру пытается расстегнуть.
— Не стреляй! — я ему.
— Твоя собака?
— Да. Вы откуда взялись?
— Где живешь? — он взял себя в руки, а на меня, наоборот, колотун нахлынул.
— Там, — неопределенно махнул я за плечо. Не покусал?
— Нет. Он врезался на скорости. Сам испугался, кажется.
— Я пойду?
— Иди.
— Фуражка...
— Иди, нормально всё.
Они, разумеется, меня вычислили. Приходит ко мне домой дядька в погонах. Майор с сединой на висках. Без обиняков:
— Продай собаку. Хорошая собака, нам такие нужны.
— Нам тоже такие нужны. И друзья не продаются.
— Другого ответа не ожидал от тебя. Давай к делу. Предлагаю работу: ты — кинолог, а этот твой волкодав — специалист.
— Спасибо. Я подумаю.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, КАРЬЕР
Воскресенье, 26 июля. День парашютиста. А что мы сегодня делали? Нет, с парашютом мы не прыгали. Боюсь высоты после аварии в армии. Или как правильно — авиакатастрофы? Падения? Да, чего там? Подбили наш вертолёт. Насмерть. Меня — не насмерть. Но с психологическими последствиями. Физические увечья зализывались недолго. В моём случае. Их почти и не было. Но, ****ь, когда приходится ехать в метро, даже там, на эскалаторе, голова кружится.
Своей машины у меня теперь нет (так уж сложилось), взял у друга. Она в моём гараже стоит, он мне ключи оставляет: пользуйся, когда надо. Очень хороший друг, вообще в трудностях не бросает. Тем более, что у них на семью три тачки (это я по данному конкретному вопросу). Директор по продажам крупой российской сети автосалонов. Мой друг. Он просил меня в интернет-публикациях его не упоминать (ему и ТВ — уже слишком много), не буду вдаваться в подробности.
Так вот. Обращаюсь я к Джеку, пекинесу своему:
— А не поехать ли нам, брат, искупаться куда-нибудь недалеко? Погода, смотри, какая установилась после мокро-холодного, неожиданно серого июля-2015. Жена, вон, в загранках застряла. Не балдеет, конечно, работает. Хотя, лучше бы первое, жалко мне её, «бизнесвумен». Домой «санкции не пускают» — я рассчитываю, что меня читают люди с нормальным чувством юмора. А теперь какие-то православные бесы понесли её в Грецию.
— Здесь всё не так плохо, как показывают вам по телевизору. И не в последнем транше дело. У сестры кафе как работали, так и работают благополучно. Какой бы катаклизм ни шлямбабахнулся, кушать-то, хотя бы раз в день, всё равно хочется.
А я опять отвлёкся. Купаться, недалеко. Москва-река, хоть и грязная, мы ходили загорать-купаться-пить-шашлыки жарить-предаваться прочим всяким излишествам в Филёвский парк. Во времена моей бесшабашной юности, это даже не совсем городской парк был, а почти дикий лес. Как Лосиный остров, москвичи знают. С ноготворными тропками, а не асфальтовыми велодорожками, как сейчас. Большой кусок зелёной земли недалеко от центра Москвы, куда ещё не блеванула цивилизация. В том смысле, что лесники были, а про ментов никто не слышал.
Парк Фили
Я сам, своими глазами здесь настоящих диких зверей видел. Ну, ежи, бурундуки, зайцы — это мелочь, белки вообще давно живут с нами, как полноправные соседи. Один раз к нам на Новозаводскую улицу лось забрёл, здоровый, сохатый. Лес-то, он через Кунцево, Рублёвку, не прерываясь, в Подмосковье тянется. А там уж воля-волюшка, раздолье раздольное.
А лось-то тот. Вокруг любопытный люд скапливаться начал. Лось с перепугу огромную витрину винного магазина вышиб, вусмерть напугал толстую продавщицу... Менты спасли обоих, инцидент завершился не трагически. Об этом и в советских газетах было, и сюжет по ТВ, можете поискать в архивах, проверить мои слова.
А сейчас Филёвский парк «цивилизовали». Велодорожки, фонари вдоль каждой тропинки, кафе и аттракционы... Я не бурчу, всё правда очень удобно и красиво. И сделано без халтуры, сразу видно, что от души. Спасибо муниципальным властям и городским, спасибо простым рабочим, чьими руками всё это было воплощено. Парк стал конфеткой. Прокаты велосипедов, тандемов, каких-то веломобилей, немыслимых велодилижансов :) Концерты на нескольких площадках и много-много ещё чего. Но есть толика ностальгии. Мы теперь — как какая-нибудь ВДНХ. Нет первобытной дикости, безудержной ярой свободы. И да: подходы к Москва-реке зазаборили, а купаться — в нескольких платных бассейнах на берегу. И да: шашлыки жарить можно. В строго отведённых для этого местах, и мангалы напрокат. Да, нет, не плохо, но как-будто в зоопарке. Не знаю, почему пришло на ум это сравнение.
Я предложил Джеку поехать в Люберцы. У меня там друзья, знакомые ещё по временам Горбушки. Не ТЦ «Горбушка», а ДК им. Горбунова. Первая названа в честь второй. Они в двух шагах друг от друга, но в духовном плане между ними — пропасть. ДК Горбунова, легендарная Горбушка — место рок-фестивалей, можно сказать Центр всего хоть как-то относящегося к рок-музыке и рок-культуре в слетевшей с катушек «перестроечной России». Там можно было, например, абсолютно любой родной винил приобрести. Но это второстепенно. Фесты! Концерты с 10 утра до 11 вечера. Без перерыва. Какие-то билеты даже в начале дня ещё продавались, но люди входили, выходили, опять возвращались, к обеду это был уже русский Вудсток. Чуть позже добавили быстро-собирающиеся сцены и вокруг здания самого ДК. Какие билеты?
ДК им. Горбунова — это Новозаводская ул. 27. Я живу на Новозаводской, 25. Балконом на Горбушку. Прикольно, да? Сколько повидал я, сколько новых музыкантов, коллективов узнал. Я и не думал, что Россия настолько роковая страна.
ДК им. Горбунова
Но я же от Люберов плясать начал. Небось, подзабыли уже, как социальное явление? А кино «Меня зовут Арлекино» помните? Но кино это — поверхностно и пресно. В жизни всё было ярче и интересней. Намного ярче и интересней, как непосредственный участник того периода жизни и массы событий в нём, ручаюсь. И морду мне не раз били как панку-хиппарю (sic!) те самые ребята, с которыми теперь по-взрослому дружим. Ну, как все нормальные русские.
Так, вот. Люберцы. Люберецкий район. Там обалденные песчаные карьеры, три больших рукотворных озера (это которые рядом, дальше есть и ещё) и хвойный-берёзовый лес вокруг поверху. Божья благодать.
Ребят своих не застал дома. Поэтому отдыхали с Джеком вдвоём. И всё равно классно.
Отступление. Вот, только что Джек погнался за белкой. Она шустро взметнулась на верхушку сосны, я фото не успел сделать.
Не надо нам ваших турций с египтами. Мне русский край (а уж куда русей, чем Любера в московском регионе?) милее моему сердцу.
— Привет, Вовчик!
— А чего такой бухой в воскресенье вечером?
— Вот именно, что в воскресенье. С Джеком на карьерах отдыхали.
— А чего не позвонил?.. А, не отвечай, я же только что приехал.
— Всё-то вы в заботах, в работах без выходных... Слушай, у меня там, на дороге тачка, перегони поближе.
— Хорошо, где, какая?
— У «Магнита» красно-чёрная БМВ-уха старая, спортивная, не помню модель.
— Красно-чёрная? Спортивная? БМВ?
— Старая, 90-х годов...
— Ты в своём уме? Тебя на Горбушке били мало?
— Знаешь, у меня-то выбор небольшой был. Автопарки не стоят у подъезда. Это не моя машина, взял у друга на время.
— Номер даже спрашивать не буду. Такого «чуда» сразу два в Люберцах не бывает.
Вот эти карьеры:
Видео
ЛЮБВИ К ЖИВОТНЫМ ПСТО
Люблю животных, а не люблю не людей, а нелюдей, ведь люди — тоже животные?
Вот, как-то так путано. Игорь Иванов.
Сидим дома на полу на пару с Джеком, армянский лаваш жуём. Мне очень этот тонкий хлеб нравится. Душеотзывчивый пекинес ест, наверное, из сочувственной солидарности со мной. Почему сочувственной? Это у пекинесов глаза такие, взгляд, полный вселенской скорби. Конечно, добрые искренне. А собаки вообще в мимике своей — максималисты. Если грустят, то сам хоть плачь от вида такого жалобного. Если радуются, вывалив навстречу свой весёлый язык — и ты не можешь удержаться от улыбки. Братья наши меньшие, поучиться бы нам, людям, у вас чистоте, честности, простоте, наконец, естественности в проявлении своих чувств.
Чего уж проще? И как было бы легче!
Кошка Окрошка и мышка Отрыжка (фото нет)
Все они жили у меня. Кошка Сибирской породы и мышка, в смысле, крыса домашняя. Ещё были: декоративный кролик по кличке Заяц и водная черепаха-красноушка (он или она — не знаю, но звался, не я придумал, Пётр Ильич.
Не все вместе, по очереди, лишь иногда пересекаясь: мышка с кошкой, кошка с собакой, собака с кроликом. Пётр Ильич — всегда сам по себе.
Вообще, сколько себя помню, всю жизнь был окружён какой-то живностью. Кошками или собаками, птичками или рыбками, мухами или тараканами… Я задаюсь теперь вопросом: а они ли жили у меня, или, правильнее, я у них? Кому «по чесноку» должна принадлежать эта планета? Ну да, Природа демократична — Планета принадлежит всем. И только Человек так не думает. Он думает, что он, сука, пишется с Большой буквы. И он — единственное из животных, которое может убивать ради удовольствия. И сам себе выдал на это «право», этакое волевое решение, с позиции тупой физической силы. Именно — тупой, и именно — физической. Интеллекту и морали тут не место. Как не место подлости и предательству в остальной биосфере Земли. Что, у зверушек хитрости и сообразительности не хватает? Я вас молю! Просто, помимо прочего, у них с «эволюцией» не атрофировались такие изначально заложенные в каждую дышащую тварь качества, как Честь и Достоинство. У зверей, не у людей, не у всех людей, по крайней мере. Читайте Киплинга о Законе перемирия, например, и проч.
А нам нужно сделать всё, чтобы
Мы же — люди!
We are the people
Звучало не стыдно
ДыКи КАРБУНОВА
Автобусная остановка у станции метро Фили. Автобус № 653, народ, посадка, всю переднюю площадку перегородил собой очень внушительных размеров гость из средней Азии, суёт водителю три червонца за билет, спрашивает:
— ДыКи Карбунова?
Водитель:
— Не, не едет.
Азиороссиянин:
— ДыКи Карбунова хачу!
Я (с нижней ступеньки передних дверей):
— Уважаемый, ты в такси, что ли? Не идёт туда автобус, тебе говорят.