Она ненавязчива, но настойчива. Она никогда не мелькает перед глазами, не мельтешит, а тихо, на грани восприятия органов чувств делает свою повседневную работу. Там звякнет, здесь стукнет, оттуда вздохнет. Как телевизор, никогда не выключающийся ради ощущения жизни вокруг.
Цунами. Торнадо. Наводнение. Все фоном, обыденным флером бытия обывателя. Не скучно, но и не страшно. Привычно.
Она не заглядывает в глаза с немым вопросом, который задала давным-давно. Зачем - нет смысла его повторять, ведь и так ясно, что я не забыл. Разве забудешь! "Я помню о тебе", - говорю я иногда. Мысленно. Ей не нужно вслух: за десятилетия мы привыкли понимать друг друга с полуслова, с четверть слова, а теперь вот совсем без слов. К чему сотрясать воздух, и без того истерзанный словесной шрапнелью? Ей достаточно знать, что я помню, и она спокойна.
Астероид. Извержение. Землетрясение. Катастрофы сменяют друг друга, как блюда на столе, как серые зимние дни за пределами сурочьей лежки. Когда-нибудь я проснусь и встречу свой личный катаклизм. Или не проснусь, и тогда персональный апокалипсис пройдет вхолостую, так и не найдя своего адресата.
Она знает, что я не тороплюсь узнать свой конец, и с пониманием ждет меня. Я благодарен ей за неназойливость, за отказ от каждодневной пытки меня нетерпением. Пусть будет, как есть - без вспышек чувства, без ненависти, без любви, но будет! Я попросил ее об этом еще тогда, давно, когда она задала свой вопрос. И она приняла мою просьбу.
.Кораблекрушение. Автокатастрофа. Взрыв при посадке. Кое-что из этого уже могло оборвать нашу связь, но миновало. Она ждала меня, и я уцелел, чтобы встретиться с ней в нужное время и в нужном месте. "Спасибо!", - говорю я ей за терпение, за ожидание, за верность. Только она и я, так мы договорились тогда, в начале, так и будет.
Она всегда рядом со мной, каждый день наполнен ее присутствием. Где бы я ни был, чем бы ни занимался, как бы ни увлекался делом - я помню о ней. Она обо мне тоже, конечно. И всякий раз, когда я возвращаюсь домой, сажусь полусонный за стол, падаю полуживой в постель, она всегда рядом и готова приять меня в свои объятия.
Теракт. Поножовщина. Самопроизвольный выстрел. Они происходят не со мной, унося другие жизни. Кого же мне благодарить за везение, как не ее, меня хранящую! Она и только она. Ее верность уговору - от данного слова до самого конца - продлевает мои дни, бережет от невзгод!
Она не подойдет неслышно сзади, не положит свои тонкие пальцы мне на плечи, не укорит за мою суетность и новое увлечение. Она смиренно ждет, когда же мне наскучит такая жизнь. И как только это случится, она сядет напротив, участливо вздохнет и, глядя в глаза, повторит тот свой самый главный вопрос: "Ну, теперь-то ты успокоишься?". И тогда я просто устало кивну, в последний раз взглянув в ее терпеливые глаза.
Но это будет не сегодня, потом. А пока - живу и помню о ней.