Третий век от Рождества Христа, во второй половине которого родился Николай Чудотворец, был временем борьбы христианства и язычества, когда должен был решиться вопрос быть христианству или нет. Христианство превосходило уже разлагавшееся язычество своей внутренней силой, основанной на Учении Иисуса Христа. Но на стороне язычества находилась в то время внешняя сила, которая всеми доступными ей средствами старалась подавить христианство. Так, христианин считался преступником законов, врагом Римских богов и кесаря, язвой общества, которую старались истребить. Римские императоры, считая христианство погибелью для Римской империи, а христиан - её врагами, устроили на них гонения, во время которых заставляли их отрекаться от Христа и поклоняться идолам и изображениям кесаря. Если же христиане не соглашались на это, их бросали в темницы и томили голодом и жаждой, били розгами, верёвками и железными прутьями, жгли на огне. Если же и после всего этого они оставались непоколебимы в христианской вере, то их топили в реках, отдавали на растерзание зверям, сжигали в печах или на кострах. Одним из самых тяжёлых гонений на христиан было гонение, предпринятое императором Валерианом. В 258 году от Pождества Xриста он издал эдикт, которым предписывались ужасные меры по отношению к христианам. По этому эдикту епископы, пресвитеры и дьяконы умерщвлялись мечами; сенаторы и судьи лишались своих имуществ, а если и тогда оставались христианами, то также предавались казни; знатные женщины, по отобрании у них имущества, отправлялись в ссылку, прочие христиане, закованные в цепи, осуждались на каторжные работы. Гонение это с особой силой пало на пастырей Церкви, и многие из них запечатлели свою веру мученической смертью.
В то время как лилась кровь пастырей Церкви, Господу было угодно на их место даровать Церкви нового защитника и поборника христианской веры, Николая Чудотворца.
Родители Николая Чудотворца - Феофан и Нонна - жили в городе Патары, в Ликии, входившей в состав Малой Азии. Они происходили из благородного рода, были зажиточны и, как благочестивые христиане, отличались хорошей жизнью, милосердием к бедным и усердием к Богу. Господу угодно было послать им тяжёлое испытание: старея в браке, они не имели детей. Бесчадие огорчало их, и они не переставали молиться Господу о даровании им сына, причём дали обет посвятить его на служение Господу. Молитва праведников была услышана. Нонна родила сына, которому при крещении было дано имя Николай, что значит победитель народа. Именем, данным при крещении, указывалось на то, что ему в своей жизни придётся много победить людской злобы. Нонна, родив Николая, после этого уже не имела детей.
Уже в первые дни своего младенчества Николай показал, что он предназначен на особое служение Господу. Во время совершения таинства крещения он, никем не поддерживаемый, простоял в купели в продолжение трёх часов: этим трёхчасовым стоянием в купели младенец предзнаменовал свою будущую веру в Святую Троицу, Которую он ревностно защищал в продолжение всей своей жизни. С первых же дней своего младенчества Николай начал строгую подвижническую жизнь, которой и остался верен до конца жизни. При кормлении грудью он принимал молоко только из правой груди своей матери, а по средам и пятницам воздерживался даже и от этой пищи и вкушал её только однажды, по совершении обычного древним христианам правила.
Такое поведение Николая в детском возрасте показывало его родителям, что из него выйдет Божий Угодник. Поэтому они обратили особое внимание на его воспитание и, будучи благочестивыми христианами, и своему сыну постарались внушить истины христианства и направить его на праведную жизнь. Старания родителей увенчались успехом. Доброе семя, которое они сеяли в душу своего сына, пало на плодородную почву и принесло обильные плоды. Благодаря богатым природным дарованиям, отрок, руководимый Святым Духом, в скором времени постиг книжную мудрость, насколько она необходима была кормчему корабля Христа и искусному пастырю. Когда родители Николая не знали, кого выбрать им в учителя своему сыну, отрок Николай, по руководству Святого Духа, по складам назвал имя того учителя, который должен был обучать его грамоте.
Успевая в книжном обучении, отрок Николай столько же успевал и в благочестивой жизни. Его не занимали пустые беседы его сверстников. Пример товарищества, ведущий к чему-либо худому, для него был чужд. Избегая суетных и греховных развлечений, отрок и юноша Николай отличался целомудрием и не только избегал нечистых помыслов по отношению к женщинам, но избегал общества женщин, не говорил с ними и старался не смотреть им в лицо, боясь соблазна и памятуя слова Спасителя, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с ней в своём сердце. Почти всё время юный Николай проводил в чтении Священного Писания, подвигах поста и молитвы, уже в юности приготовляя из себя храм Богу, в котором мог бы обитать Святой Дух. К храму Бога Николай питал сильную любовь и проводил там иногда дни и ночи в чтении божественных книг и молитве.
В юности Николай достиг такого успеха в добродетельной жизни, что его не беспокоили никакие свойственные этому возрасту греховные страсти: казалось, это был не юноша, а старец, отрешившийся от всего земного и посвятивший себя на служение Богу.
Глава 2
Благочестивая жизнь юного Николая скоро сделалась известной всем жителям города Патары. Епископом в городе Патары был в это время дядя Николая, также Николай. Заметив, что племянник его выделяется из всех добродетелями и строго подвижнической жизнью, и, прозревая в нём Божьего Угодника, дядя-епископ стал уговаривать родителей Николая отдать его на служение Господу. Последние согласились на это, потому что ещё перед рождением сына дали такой обет. Приняв юного старца под своё покровительство, дядя-архиерей посвятил его в пресвитеры. Николай прошёл и низшие степени церковного служения, прежде чем удостоился священства. При совершении над Николаем таинства священства епископ, исполненный Святого Духа, в следующих словах предсказал народу великое будущее Божьего Угодника: "Вот, братие, я вижу новое солнце, восходящее над концами земли, которое явится утешением для всех печальных. Блаженно - то стадо, которое удостоится иметь такого пастыря! Хорошо он будет пасти души заблудших, питая их на пажитях благочестия, и всем находящимся в бедах явится помощником". Приняв сан священника, Николай стал вести ещё более строгую подвижническую жизнь. Беспрерывное бодрствование, пост и молитва приближали его к бесплотным Духам, так что всем казалось, что это уже не человек, а ангел во плоти.
Николай свои духовные подвиги старался не выставлять на показ. Но Промыслу угодно было, чтобы добродетельная жизнь Николая направляла и других на путь Истины и служила им на душевную пользу и спасение. Случилось это так. Дядя Николая, епископ Патарский, решил отправиться в Палестину, чтобы поклониться там святым местам. На время своей отлучки управление Патарской церковью он поручил своему племяннику-пресвитеру.
И пресвитер Николай оправдал надежды своего дяди: он всей душой отдался выполнению многотрудных обязанностей епископского управления. Много мог сделать и сделал добра своей пастве в это время Николай. Есть еще одно обстоятельство, давшее возможность Николаю проявить широкую благотворительность. Около этого времени скончались родители Николая - Феофан и Нонна - и оставили своему сыну богатое наследство. Ни в каких других руках подобное богатство не могло быть употреблено с большей пользой, чем в руках Николая. На своё богатство он смотрел как на временное и скоропреходящее: он не старался преумножить, но раздал его нищим и нуждающимся, помня Заповедь Христа, что подающие им милостыню подают её Христу и тем приобретают себе нетленное богатство на Небесах.
Его рука была отверзнута для даяния всякому нуждающемуся. О том, с каким смирением Николай оказывал благодеяния при помощи оставшегося ему после родителей наследства, можно судить по следующему случаю.
В городе Патары жил человек, у которого были три дочери, слывшие в городе за красавиц. Сначала он был богат, но потом, вследствие несчастных обстоятельств, лишился всего, что имел, и впал в нищету. Ему не то, что не на что было выдать замуж своих дочерей, но он не имел даже денег, чтобы приобретать себе и семейству еду и необходимую одежду. Отца, потерявшего надежду на улучшение своего положения, нищета привела к ужасной мысли - пожертвовать честью своих дочерей и из их красоты извлечь для себя и для них средства к существованию. Но, к его счастью, в одном городе с ним обитал Николай, следивший за нуждами вверенной ему паствы. Получив от Господа откровение о его намерении, он решил избавить его от телесной нищеты, чтобы тем спасти его семейство от духовной погибели. Он задумал оказать благодеяние так, чтобы никто не знал о нём как благотворителе, не знал даже тот, кому он намерен был сделать добро.
Взяв узелок с золотом, в полночь, когда все спали и не могли заметить его благодеяния, когда спал и отец со своими дочерьми, Николай подошёл к его хижине и, отворив окно, бросил внутрь её золото, а сам возвратился домой. Утром проснулся хозяин, и его взор упал на лежавший в хижине узелок с золотом. Не веря своим глазам и думая, не сон ли это, он ощупал золото руками и пришёл к убеждению, что это - реальность. Он долго думал, кто бы мог быть таким благодетелем, но ни на ком не мог остановиться своей мыслью. Решив, что Промысел послал ему благодетеля, он возблагодарил Господа и на полученное золото выдал старшую дочь замуж.
Николай, когда увидел, что его благодеяние принесло надлежащие плоды, решил довести его до конца: в одну из следующих ночей он тайно бросил через окно в хижину бедняка другой узелок с золотом. Бедняк на этот раз уже не стал теряться в догадках относительно личности своего благодетеля, но пал ниц на землю и возблагодарил Господа. "Боже, Ты - Источник Милости, - благодарил отец, - Ты строишь наше спасение. Ты прежде всего искупил меня Своей кровью, а теперь мой дом с детьми избавляешь золотом от сети врага. Покажи мне того, кто служит здесь орудием Твоего Милосердия и Благости. Покажи мне этого земного ангела, что охраняет нас от погибели. Пусть будет известно мне, кто освобождает нас от гнетущей нас нищеты и отклоняет от дурных замыслов. По Твоей Милости, оказанной мне тайно рукой Твоего Угодника, я и вторую дочь выдаю замуж по закону и этим избегаю необходимости попасть в сети врага и отдать свою дочь на дурное дело".
Поблагодарив Господа, отец выдал замуж вторую дочь, надеясь, что Господь таким же образом пошлёт Милость и для третьей дочери. Вместе с тем, он решил, во что бы то ни стало узнать своего благодетеля, чтобы поблагодарить его, и для этого не спал ночей, выжидая его появления. Недолго пришлось ему ждать. Скоро пришёл в третий раз ночью пастырь Христа к его хижине и, бросив в окно узел с золотом, направился домой. Но на этот раз ему не удалось скрыть своего благодеяния. Бедняк, услышав звон упавшего золота, вышел из дому и нагнал своего благодетеля. Узнав в нём Николая, он упал к его ногам, целовал их и благодарил его. "Если бы Господь не внушил тебе этого доброго дела, - сказал он Николаю, - то я давно бы погиб вместе с дочерьми, которых решился отдать на скверную жизнь. А теперь, благодаря тебе, мы спасены и избавлены от греховного падения".
Николай поднял его и, советуя благодарить за Милость Господа и молиться Ему, взял с него клятву никому не рассказывать о сделанном ему благодеянии.
Глава 3
По возвращении из Палестины дяди-епископа, Николай собрался туда же, чтобы увидеть и поклониться святым местам, освящённым стопами Иисуса Христа. Во время путешествия в Палестину на корабле Николай проявил дар Прозрения и Чудотворения. Когда корабль приближался к Египту, Божий Угодник прозрел и возвестил корабельщикам, что вскоре наступит буря: он даже видел, как нечистый дух взошёл на корабль и пытался потопить его вместе с людьми. И действительно, небо обложилось тучами, подул ветер, корабль стало бросать, как щепку. Мореплаватели пришли в ужас и единственное средство к своему спасению видели в помощи Божьего Угодника, к которому и обратились с мольбой о своём спасении: "Если ты, святой отец, не поможешь нам своей молитвой к Господу, говорили они ему, то мы погибнем в морской пучине". Николай успокоил их и советовал им возложить надежду на Милосердие Бога. Между тем, став на колени, он обратился с молитвой к Господу. Молитва праведника была услышана. Волнение прекратилось, наступила тишина; вместе с этим печаль и отчаяние моряков уступили место радости за своё спасение и благодарности Господу и Его Угоднику, прозревшему морское волнение, а потом укротившему его своими молитвами к Господу.
Непосредственно за этим Николай совершил и другое чудо. Один из матросов по корабельному делу взобрался на верх мачты; спускаясь оттуда вниз, он поскользнулся и, упав на судно, расшибся. При виде бездыханного тела своего товарища радость мореплавателей опять сменилась печалью. Но угодная Господу молитва праведника снова устранила эту печаль. Прежде чем обратились к Николаю с просьбой о помощи, он обратился с молитвой к Господу, Который также скоро внял ей. Мёртвый юноша воскрес и в глазах всех встал, будто пробуждённый от глубокого сна. Присутствовавшие при воскрешении мореплаватели прониклись ещё большим уважением к их спутнику.
Корабль, охраняемый молитвами Божьего Угодника, продолжал плавание и пристал к берегам города Александрии, который находится в Египте.
Пока мореплаватели запасались съестными и другими необходимыми для плавания припасами, Николай приложил заботы к уврачеванию недугов местных жителей: одних он исцелил от неизлечимых болезней, из других изгнал мучившего их нечистого духа, некоторым подал утешение в их душевных скорбях.
Отплыв от берегов Александрии, судно достигло Святой Земли. Первым делом паломник отправился в Иерусалим, где Иисус Христос совершил наше спасение, и здесь поклонился святым местам, освящённым стопами Искупителя рода человеческого.
Мало отрады для христианского чувства представлял тогда священный город, заселённый язычниками и более известный под именем Элии Капитолины. После вознесения Христа дважды разрушенный - сперва Титом, а потом - Адрианом и при вторичном восстановлении отчасти сдвинутый с прежней местности, библейский Иерусалим для христианского взора был закрыт языческой обстановкой. На месте второго храма, где Иисус так часто проповедовал, стоял храм Юпитера Капитолийского. Обагрённая кровью Иисуса Христа Голгофа, войдя в состав города, была оскорблена и опозорена статуей Венеры. Гроб же Господа, засыпанный землёй и замощённый камнем, служил подножием для капища Юпитера. При втором разрушении и восстановлении города уцелела только небольшая церковь с небольшим количеством домов на Сионской горе - церковь, образовавшаяся из того дома трапезы, где Господь наш установил таинство Причащения, а потом Апостолы в день Пятидесятницы получили Святого Духа. Лишь эта церковь могла своей древней святыней утешить пресвитера. Когда ночью Николай захотел помолиться Господу в церкви, которая была заперта, то двери церкви по воле Бога растворились перед Божьим Угодником, который таким образом получил возможность войти в храм и исполнить благочестивое желание своей души.
Воспламенённый Любовью к Человеколюбцу, пострадавшему за грешников и даровавшему им надежду Воскресения и Блаженства, Николай возымел желание навсегда остаться в Палестине, удалиться от людей и втайне подвизаться перед Отцом Небесным.
Но Господу угодно было, чтобы такой светильник веры, каким был Николай, не оставался под спудом в пустыне, но освещал нуждавшуюся в нём Ликийскую страну. И вот, по изволению Свыше, пресвитер решил возвратиться на свою родину и для этого условился с корабельщиками, обязавшимися доставить его туда. Во время плавания Божьему Угоднику пришлось испытать на себе ту людскую злобу, борьба и победа над которой была предуказана в его имени. Вместо того, чтобы плыть в Ликию, как обещано было Николаю, корабельщики, воспользовавшись попутным ветром, направились в другую от Ликии сторону. Заметив злой умысел, Божий Угодник пал к ногам корабельщиков, умоляя их отправить его в Ликию. Но корабельщики остались непреклонны в своём намерении, не подозревая того, какому гневу они подвергались за свой поступок с Божьим Угодником. Тогда Николай обратился к Господу с молитвой о помиловании, которая скоро была услышана. Поднялся ветер, повернувший корабль и понёсший его к берегам Ликии. Прибыв в Ликию, корабельщики опасались наказания за свой злой умысел. Но путник не сделал им даже ни одного упрёка: напротив, благословил их и отпустил с миром домой.
Желая удалиться от мирской суеты, Божий Угодник, по возвращении на родину, отправился не в Патары, а в Сионскую обитель, основанную его дядей-епископом. Здесь он был принят братией с радостью, как Ангел Бога, посланный поучать их своими беседами и руководить своими добродетелями к благочестивой жизни. Здесь, в уединении монашеской кельи, Николай думал остаться на всю жизнь.
Глава 4
Господь Бог, не пожелавший, чтобы Николай оставался в Палестинской пустыне, не пожелал и теперь, чтобы такое сокровище Веры и Благочестия, каким был Божий Угодник, скрывалось в монашеской келье. Наступило время, когда Николай должен был выступить верховным руководителем Ликийской церкви, чтобы просвещать людей светом Евангельского учения и добродетельной жизни. Когда Николай однажды стоял в монастырском уединении на молитве, он услышал Голос, который сказал ему: "Николай! Ты должен выступить на служение народу, если желаешь получить от Меня венец". Николай недоумевал, что повелевает совершить ему голос. Тогда тот же Голос сказал: "Николай! Эта обитель - не та нива, на которой ты можешь принести ожидаемый Мной от тебя плод. Уйди отсюда и пойди в мир к людям, чтобы прославить в тебе Моё Имя".
Тогда Николай понял, что Голос повелевает ему оставить обитель и идти в мир для прославления Имени Бога Верой и Добрыми Делами. Всегда послушный воле Бога, он оставил приютившую его обитель. Хоть теперь уже и было ясно Николаю, что ему предстоит занять место христианского руководителя народа, он по-прежнему старался избегнуть людской славы и почёта: поэтому, удалившись из обители, он местом своего жительства избрал не родной город Патары, где все знали Божьего Угодника и за его святость стали бы воздавать ему особое почтение, а город Миры, столицу и митрополию Ликийской страны, где, никем не знаемый, он мог избегнуть мирской славы. Здесь он жил, как нищий, не зная, где преклонить свою главу, но посещая все церковные службы. Насколько Божий Угодник смирял себя, настолько Господь, унижающий гордых и возвышающий смиренных, возвысил его.
Во время пребывания Николая в Мирах в этом городе скончался архиепископ Ликии Иоанн. Для избрания нового архиепископа собрались в Миры все епископы Ликии. Много было предложено умных и честных людей для занятия этой должности, но согласия в избрании кого-нибудь одного не последовало. Господь судил для занятия этой должности более достойного мужа, чем какой находился в их среде. Не пришедшие к согласию епископы решили, что такое важное дело, как избрание архиепископа, должно зависеть от изволения Бога, и поэтому обратились к Господу с молитвой указать им то лицо, которое достойно занять Мирскую архиепископию.
Господь исполнил их просьбу. Во время молитвы одному из старейших епископов явился муж, окружённый светом, и приказал ему в эту ночь стать в притворе храма и заметить, кто первый придёт в храм на утреннее богослужение: это и есть угодный Господу муж, которого епископы должны поставить своим архиепископом. Вместе с тем было открыто и имя избранника Бога, которое было Николай. Получив откровение, архиерей сообщил о нём прочим архиереям, которые в виду Милости Бога ещё более усилили свои молитвы, а сам, с наступлением ночи, стал в притворе храма, ожидая прихода избранника Всевышнего. Наступила пора утрени, и Николай, став на молитву с полуночи, прежде всех пришёл в церковь. При входе в притвор его остановил сподобившийся видения епископ и спросил об имени. Николай, изумлённый таким вопросом епископа, сначала молчал. Когда же архиерей стал просить об этом, он ответил: "Называюсь я Николай, владыка!"
По имени и смирению прибывшего убедившись, что он и есть избранник Бога, который должен занять Мирскую архиепископскую кафедру, епископ взял его за руку и привёл на собор епископов. Они с радостью приняли его и поставили на середину церкви. Между тем весть о чудесном избрании архиепископа, несмотря на ночное время, разнеслась по городу, и церковь наполнилась множеством народа, желавшего видеть избранника Бога. Епископ, сподобившийся видения, обратился к присутствовавшим: "Примите, братие, своего пастыря, которого помазал для вас Святой Дух и которому Он поручил управление ваших душ. Не человеческий собор, а суд Бога поставил его. Вот теперь мы имеем того, кого желали; обрели и приняли, кого искали. Под его руководством мы смело можем надеяться предстать Господу в день Его славы и суда". Слыша эти слова и видя избранника Бога, народ благодарил Господа за Его помощь.
Николай же, узнав о высоком сане, в который хотят возвести его, сначала отказывался от него. Но, уступая неотступным просьбам епископов и народа, наконец, согласился на принятие архиепископского сана. Божий Угодник ещё перед смертью архиепископа Ликийского Иоанна в видении был предуведомлен об ожидающем его великом сане. В одну ночь Николай видел, что Иисус Христос стоит возле него и подаёт ему книгу Евангелия, оправленную в золото и жемчуг, а с другой стороны стоит Богородица и кладёт на его плечи святительские омофор.
Собор епископов рукоположил Николая в архиепископа Мирликийской церкви. Таким образом, находившийся ранее под спудом светильник Веры и Благочестия воссиял для всей Мирликийской церкви.
При вступлении в управление Мирликийской архиепископией, Николай сказал себе: "Теперь, Николай, твой сан и твоё место требуют от тебя, чтобы ты всецело жил не для себя, но для других". Поэтому теперь он уже не стал скрывать свои добрые дела, как прежде, делая и теперь это не из гордости или тщеславия, но для блага паствы и для прославления Имени Бога, согласно заповеди Спасителя: "Так да светит ваш свет перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли вашего Небесного Отца". Он был зеркало добрых дел своему стаду и служил образцом для верных в Слове, в Житии, в Любви, в Духе, в Вере, в Чистоте. Он был кроток и незлобив сердцем, смирен духом, чужд надменности и своекорыстия. Несмотря на свой высокий сан, в жизни Николай по-прежнему соблюдал Умеренность и Простоту: он всегда носил простую одежду, вкушал постническую пишу раз в сутки - вечером. Целый день великий Архипастырь упражнялся в делах милосердия и пастырских трудах. Двери его дома были открыты для всех: каждого принимал он с Любовью и Радушием, являясь для сирот отцом, для нищих - питателем, для плачущих - утешителем, для притеснённых - заступником. В этих делах ему помогали два священника - Павел Родийский и Фёдор Аскалонит, мужи известные всем грекам добродетельной жизнью и просвещением. Вместе с ними и другими сотрудниками действовал Николай, и его паства процветала.
Глава 5
Око дьявола, не могущего спокойно смотреть на процветание Церкви Христа и всегда старающегося причинить ей вред, и на этот раз не оставило её в покое и воздвигло на неё гонение. Это гонение было тем ужаснее, что оно явилось после продолжительного спокойствия, которым перед тем пользовалась Церковь Христа. Преемники Валериана, воздвигнувшего гонение на христиан в середине III века, часто сменявшие друг друга, были принуждены заботиться то о своей непрочной власти, то об отражении варваров, отовсюду нападавших на Римскую империю. Им некогда было и подумать о гонении на христиан. Только император Аврелиан (270-275 гг.), отразив внешних и одолев внутренних врагов, "готов был воздвигнуть гонение на христиан, но едва он задумал и хотел подписать против христиан указ, как его постиг суд Бога. А после кратковременных Аврелиановых преемников - Тацита (275 г.), Флориана (276 г.), Проза (276-282 гг.) и Кара (282-283 гг.) - достигший власти Диоклетиан в первую половину своего царствования (285-304 гг.) занимался устройством империи и не только оставил в покое христианскую Церковь, но даже благоволил к христианам. Христиане начали окружать императора в высших должностях сановников государства и добросовестным исполнением своих обязанностей и преданностью императору еще больше укрепляли благосклонный взгляд Диоклетиана на христиан. Пользуясь благосклонностью императора и его высших сановников, церковные предстоятели заботились о привлечении заблуждающихся язычников в лоно Церкви, о построении церквей для помещения христианских собраний. Это распространение христианства до такой степени раздражало язычников, что они решили подавить его. Орудием своей цели они избрали соправителя Диоклетиана Галерия, имевшего все пороки и все страсти язычества, который просьбами и ложными наветами склонил Диоклетиана сначала к удалению христиан от двора и войска, потом - к лишению их государственной службы и разрушению их церквей, и наконец - к их преследованию. В силу императорских указов христианские церкви разрушались; божественные и богослужебные книги сжигались на площадях; епископы заключались в темницы и предавались пыткам; все христиане подвергались обидам и мучениям. Всё было позволено в отношении к христианам. В житейских делах они встречали не судей, защитников их невинности, а врагов. Оскорблять христиан позволялось всякому, кто хотел: одних били палками, других розгами, иных бичами, тех плетьми, этих кнутами. Зрелище казней сменялось и содержало в себе много зла. Христианская кровь лилась потоками; скрываться же гонимые не могли, если бы и хотели: в империи едва ли оставалось местечко, где бы не действовали эти указы.
Это гонение, начавшееся в Никомидии, где в день Пасхи сожжено было в храме до 20 тысяч христиан, пронеслось смертоносной бурей по многим областям и дошло до Ликийской церкви, предстоятелем которой был Николай. В трудное для Церкви Христа время гонения архипастырь Ликийской церкви поддерживал в вере свою паству, открыто проповедуя Имя Бога. За это он подвергся преследованию и вместе со многими христианами был заключён в темницу. Здесь он провёл немало времени, перенося голод, жажду и тесноту, не допуская даже мысли об отречении от Иисуса Христа. В заключении Святитель не переставал заботиться о заключённых вместе с ним христианах. Голодных он питал здесь Словом Бога, жаждущих поил водами Благочестия. Таким образом он возвращал в них веру в Христа и утверждал их в исповедании Его перед мучителями, чтобы они могли пострадать за Христа до конца. Благодаря его руководительству, многие из заключённых пребыли твёрдыми в христианской вере до конца. Таковы сподвижники Николая и по церковному управлению и по темничному заключению - Крискент, Диоскорид и Никокл, которые воодушевлением и ревностью Николая сплели себе мученический венец. Николай же был сохранён во время гонения Диоклетиана, потому что его жизнь нужна была для дальнейшего прославления Имени Бога.
Убедившись, что жестокость по отношению к христианам не приводит к уничтожению христианства, император Галерий (Диоклетиан в это время уже отказался от престола) стал ослаблять гонение на христиан. В 311 году Галерий, мучимый болезнью, оказал своё снисхождение христианам, позволяя им опять оставаться христианами и строить дома для своих собраний, где они за такое снисхождение должны молить своего Бога о здравии бывшего их гонителя. Повинуясь указу, градоправители выводили и освобождали заключённых в темницу. Вслед за таким событием в каждом городе стали появляться церковные общества, многочисленные стечения христиан и вместе с тем обычные собрания для богослужения. Неверующие были поражены этим, дивились такому обороту дел и христианского Бога провозглашали великим и единым истинным".
По освобождении из темницы Николай снова занял Ликийскую кафедру и ещё с большей ревностью отдался выполнению своих обязанностей. Гонение, давшее Церкви целый ряд мучеников и исповедников, в то же время причинило ей много вреда. Поэтому Николай, кроме обычных трудов и забот своего служения, должен был понести и новые подвиги, вызванные последствиями гонения. Ему приходилось или возобновлять старые, или строить новые церкви, восстанавливать нарушенный гонением порядок церковного богослужения и благочиния, допускать к покаянию тех, которые во время гонения ослабели в вере и отпали от Христа, после же гонения спешили исцелиться, прося спасающей десницы у сильнейших; принимать и покоить поборников богопочтения, избавленных от страданий в рудокопнях; а также оглашать и приготавливать к крещению тех язычников, которые обращались к Христу, тронутые торжественно-умилительной радостью Церкви Христа.
Эта радость Церкви Христа омрачилась сначала враждебным отношением к Церкви преемника Галерия Максимина (311-313); но это грозное облако скоро исчезло, так как Максимин был низвергнут Ликинием. Однако и ещё раз восточным христианам пришлось подвергнуться преследованию. Победитель Максимина и соправитель Константина Ликиний, вместе с последним издавший Миланские указы (312-313 гг.), благоприятные для Церкви, неожиданно стал теснить и преследовать их. И в городах православного Востока, подвластного Ликинию, преследование это отозвалось заметно - и пастырь Николай опять был готов положить душу за свою паству. Однако, гонение Ликиния не было жестоко и продолжительно: побеждённый Константином (в 323 г.) гонитель вскоре лишился власти и жизни. После низложения Ликиния, посетив восточные области, Константин начал смягчать участь христиан. Он возвратил домой изгнанников и заточённых; освободил осужденных на каторгу; восстановил гражданские и военные права исповедников; имения же мучеников отдал их наследникам или, за неимением наследников, Церкви; всех, потерпевших от гонения, он вознаградил царской милостью.
Император разослал ко всем восточным правителям поучение об идолопоклонническом заблуждении, а к предстоятелям церквей в каждой провинции писал, чтобы они занимались созиданием церквей, либо исправляя, какие сохранились, либо распространяя их, либо по требованию нужды строя новые - и уполномочил их, в чём встретится надобность, требовать содействия от правителей и областного начальства, которым предписано было исполнять их требования.
Такие распоряжения императора исполнялись очень быстро. Таким образом, предстоятели Восточных церквей получили свободу ревновать о Славе Бога и о спасении ближних.
Глава 6
Николай в сане архиепископа Ликийской церкви прославился особенной ревностью по утверждению православной веры и искоренению язычества и ересей, вследствие чего Церковь называет его великим столпом Благочестия.
Спустя четыре столетия по кончине Николая Андрей Критский, совершая память Николая Чудотворца в Мирликийской храме, вот какими словами изображает его пастырскую ревность о Славе Бога и о спасении ближних. "Как же назовём тебя? - обращается он к почившему архипастырю. - Земледельцем? - Так! Это имя, взятое в духовном значении, прилично тебе. Ибо ты, истребив во всей области Ликийской плевелы неверия, удобрил умные пажити, посеял на них слово Благочестия и собрал в души, как в некие житницы, духовную жатву. Назовём ли тебя архитектоном? - Не погрешим, ибо орудием своего слова ты разрушил идольские жертвенники - эти гнездилища демонов, воздвиг церкви Христу, устроил храмы в честь мучеников и, как трудолюбивый земледелец, сделал плодоносным этот виноград, а зодчеством Духа, как мудрый архитектон Церкви, утвердил оную на основании истинной веры. Назовём тебя воином? - Название будет справедливо: ибо, сражаясь с невидимыми силами, ты, как некий военачальник, принял духовное оружие: препоясал твои чресла Истиной, облёкся в броню праведника и обул ноги твои в твёрдость евангельского мира. Отражая шлемом Спасения нападения страстей, ты остался твёрдым и неподвижным, подобно камню. Защищаясь щитом Веры и Надежды от стрел вражеских, ты поражал противников своими ударами и, разрушая все их коварства, ограждал от них свою паству".
Николай не мог смотреть равнодушно на то, как многие жители Ликийской области погибали в служении идолам. В Ликии тогда еще оставались языческие капища, привлекавшие многочисленных поклонников. Особенным почитанием пользовалась Афродита, поклонение которой было повсеместно в Малой Азии. Её храм красовался в Мирах; служившие при храме жрицы отличались развратом, которому предавались открыто и на который соблазняли приходивших на поклонение богине язычников. С начала своего архипастырства Николай возмущался этим местом, препятствовавшим распространению христианства, и старался уничтожить его. Но во время гонения Диоклетиана и следовавших за ним языческих императоров, которые старались восстановить язычество и подавить христианство, не могло быть и речи об уничтожении капища. Удобное для этого время наступило с воцарением Константина, который в своём поучении об идолопоклонническом заблуждении, разосланном к правителям Восточной Церкви, признавал капища заблуждением и тем косвенно давал разрешение на их разрушение.
И вот Николай, пользуясь позволением императора, разрушил все капища в своей стране, в том числе и храм Афродиты. Разрушение капищ вразумляло язычников и привлекало их в лоно Церкви Христа. Прежние суеверные люди, увидев обличение своего заблуждения и узрев пустоту бывших повсюду храмов и идолов, обращались к Учению Христа".
Но враг рода человеческого, с разрушением капищ в царствование Константина лишившись господства над языческой массой, не прекратил нападений на Церковь Христа. Он посеял в ней плевелы ересей, которые скоро возросли и стали поселять в ней несогласия и раздоры. Многие из современников Николая, предавшись умствованиям, сделались виновниками ересей, долгое время раздиравших Церковь Христа. Но эти шатания ума были чужды пастырю Ликийской церкви. Будучи преемником апостольских мужей, он был и преемником их простоты по вере. Он поставлял совершенство Благочестия в том, чтобы вернее исполнять познанное; ценил веру не по словам, а по делам. Мыслить так, как мыслят все верующие, учить так, как учили отцы предшествующих веков, - вот тот путь, которым шёл Николай и вёл свою паству.
И в обхождении с еретиками и их вразумлении архипастырь поступал с Кротостью и Великодушием, свойственными пастырю стада Христа. Первым и самым действенным средством для их обращения он считал слово Бога. Андрей Критский приводит следующий пример такого вразумления Николаем одного из еретиков.
Николай, осматривая лозы винограда Христа и встретившись с Феогнием (он был тогда Маркионитским епископом), словами Писания обличал его в заблуждении, пока не обратил от лжи к Истине. Но поскольку в нём таилось раздражение, происшедшее от этого обличения, он, заметив это, произнёс к нему сиё увещевание: "Да не зайдёт солнце в нашем гневе. Брат мой! Помиримся".
Мечом слова Бога Николай посёк до конца ересь разделения Ария и соединения Савеллия. И всех тех, которые дерзали разделять Единого от Единой и Святой Троицы Христа, истинного Бога, принявшего плоть для нашего Спасения, неправильно понимая таинство воплощения, - или осмеливались не признавать в лице единого Христа и Бога соединения двух естеств без смешения оных, или допускали в них разделение, - всех этих умствователей, уклонявшихся либо на ту, либо на другую сторону, он поразил одним ударом меча, умилостивляя Бога". Особенно сильно в начале четвёртого века Церковь пострадала от ереси Ария, который отвергал Божество Сына Бога и не признавал Его единосущным Богу Отцу. Ни мудрые меры Константина, ни попечения пастырей Церкви не могли подавить этого богопротивного учения. Оно разливалось по всему христианскому миру. К принятию его склонялся даже Евсевий, просвещению которого мы обязаны историей первых веков христианства.
Желая водворить в стаде Христа мир, потрясённый ересью учения Ария, император Константин, по совету Александра, епископа Александрийского, разослал послания ко всем епископам своей епархии, приглашая их на Первый Вселенский собор. Этот собор состоялся в 325 году от Рождества Христа в Никее, главном городе Вифинии. Здесь, под председательством императора, собрались 318 епископов, между которыми первые места занимали Осия Кордубский, Евстафий Антиохийский и Макарий Иерусалимский. На этом соборе, продолжавшемся около двух месяцев, введён во всеобщее церковное употребление Символ веры, впоследствии дополненный и законченный на Втором Вселенском соборе, бывшем в Константинополе в 381 году от Pождества Xриста. Подвергнут был осуждению Мелетий, который присвоил себе права епископа, будучи нарушителем церковных правил. Наконец, на этом же соборе отвергнуто и предано анафеме учение Ария и его последователей. В опровержении учения Ария наиболее подвизались Афанасий Александрийский, бывший тогда ещё дьяконом и за ревностное противоборство еретикам страдавший от них всю свою жизнь, и Николай. Николай, несмотря на все ухищрения еретиков, пребыл твёрд, как та вера, которую он исповедовал. Прочие святители защищали православие с помощью своего просвещения; Николай защищал веру верой тем, что все христиане, начиная от апостолов, постоянно веровали в Божество Иисуса Христа. В одно из соборных заседаний Николай, не стерпев богохульства Ария, в присутствии всех ударил его по щеке. Отцы собора сочли такой поступок излишеством ревности, лишили Николая преимущества его святительского сана - омофора - и заключили в башню. Но вскоре, убеждённые в правоте такого поступка Божьего Угодника видением, в котором перед глазами некоторых из них Иисус Христос подал ему Евангелие, а Богородица возложила на его плечи омофор, они освободили его из заключения, возвратили ему прежний сан и почтили его, как Божьего Угодника.
По возвращении с собора, Николай продолжал свою пастырскую деятельность по устройству Церкви Христа: утверждал в вере христиан, обращал к вере язычников и вразумлял еретиков, спасая от гибели сонмы их, не колеблясь от еретических нападений и отгоняя от стада Христа этих хищных волков. Как мудрый земледелец, провеивая на своём гумне хлеб, жито собирает в одно место, а плевелы откидывает в другое; так и делатель гумна Христа - Николай Чудотворец - наполнил духовную житницу добрыми делами, отделив пшеницу Господа от плевел еретического учения и отбросив со своего гумна последние, почему Церковь называет его лопатой, развеивающей плевельное учение Ария".
С такой заботливостью относясь к духовным нуждам своей паствы, Николай Чудотворец не пренебрегал удовлетворением и их телесных нужд. Вот один из случаев подобной его заботы. В Ликии открылся сильный голод. В Мирах оскудели съестные припасы, и многие из горожан терпели крайнюю нужду в них. Ещё несколько времени такого положения дела, и произошло бы большое бедствие в народе. Но благовременно поданная Николаем помощь не довела город и страну до этого несчастья. Произошло это следующим образом.
Один торговец, нагрузив хлебом свой корабль в Италии, перед отплытием увидел во сне Николая Чудотворца, который приказал ему отвезти хлеб для продажи в Ликию и вручил ему в виде задатка три золотые монеты. Проснувшись, купец увидел у себя в руке вручённые ему во сне Николаем Чудотворцем золотые монеты. После этого он счёл своим долгом исполнить волю святого мужа, явившегося ему во сне, и отплыл в Миры, где и распродал свой хлеб, рассказав о своём видении. Граждане Мир, узнав в явившемся купцу муже своего архипастыря Николая, вознесли благодарность Господу и Его Угоднику, напитавшему их во время голода.
Глава 7
Пользуясь уважением и влиянием за свою святость, Николай ещё при жизни прославился как умиротворитель враждующих, защитник осужденных невинно и предстатель и избавитель от напрасной смерти.
Предание сохранило случаи умиротворения им враждующих и заступничества за осужденных невинно.
В царствование Константина в стране Фригии (лежавшей на север от Ликии) вспыхнул мятеж. Для устранения его Константин отправил войско под начальством трёх воевод - Непотиана, Урса и Ерпилиона. Последние отплыли с войском на кораблях из Константинополя и, вследствие сильного морского волнения, не доплыв до Фригии, остановились в Ликии, у Адриатского берега, где был город.
Море продолжало быть неспокойным, и им пришлось здесь остановиться на продолжительное время. Между тем у войска стали истощаться припасы. Поэтому воины часто сходили на берег и, пользуясь силой, обижали жителей, отнимая у них припасы. Жители возмущались подобным насилием, и вот в местности, носившей название Плакомата, произошла схватка между воинами и жителями.
Едва Николай услышал о том, что произошло в Плакомате, как поспешил туда для усмирения мятежа. Весть о прибытии всеми почитаемого Божьего Угодника прекратила споры между той и другой стороной и собрала навстречу ему как жителей возмутившегося местечка, так и виновников мятежа - воинов с воеводами во главе. Узнав от последних, что они держат путь во Фригию для усмирения мятежа, Николай уговорил их восстановить тишину и повиновение в своём войске и не позволять ему обижать местных жителей, причём пригласил их в город и угостил.
Умиротворив враждовавших в одном месте, Божий Угодник почти одновременно явился защитником осужденных невинно в другом. В то время как он находился в Плакомате, сюда явились к нему из Мир горожане, прося его о заступничестве за трёх ни в чём не повинных их сограждан, которых градоначальник Мир Евстафий, подкупленный завистниками этих людей, осудил на смерть. При этом они прибавили, что этой несправедливости не произошло бы, и Евстафий не решился бы на столь беззаконный поступок, если бы архипастырь находился в городе.
Услышав об этом поступке градоначальника Мир Евстафия, Николай поспешил в Миры, чтобы успеть освободить незаконно присужденных к смертной казни, и попросил следовать за собой также и трёх царских воевод. Когда Николай прибыл в местечко, называемое Лев, ему сказали, что обвинённые уже выведены на Диоскурово поле для смертной казни. Ускорив шаги и достигнув церкви святого Крискента, Божий Угодник увидел поле, покрытое народом, окружавшим обвинённых. Они были готовы к смертной казни: руки у них были связаны, лица закрыты, колени преклонены, и обнажённые шеи протянуты в ожидании удара. Казалось, что человеческая помощь была немыслима. Но в этот момент является к месту казни Николай и, вырвав из рук палача обнажённый меч, бросает его на землю и освобождает осужденных невинно. Никто из присутствовавших не осмелился остановить его: все были уверены, что всё, что он делает, делает по воле Бога. Освобождённые от уз три мужа, которые уже видели себя во вратах смерти, плакали слезами радости, и народ славил Божьего Угодника за его заступничество.
В это время к месту казни пришёл и начальник города Евстафий, по приказанию которого должна была состояться казнь осужденных невинно. Видя правоту Божьего Угодника и осознавая собственную виновность, за которую он мог потерпеть наказание от царя, Евстафий припал к ногам Николая, умоляя его о прощении. Но он не хотел признать себя виновным в преступлении и свою вину в нём сваливал на двух городских старейшин - Симонида и Евдоксия. Такая ложь не укрылась от Божьего Угодника, который ввиду упорства Евстафия хотел донести на него царю и угрожал ему муками на том свете за несправедливое управление. Наконец Евстафий сознался, что осуждение на смерть трёх невиновных граждан - его дело, и со слезами раскаяния просил Николая о прощении. Раскаяние Евстафия было принято Божьим Угодником, и он простил его.
Присутствовавшие при этом воеводы царя дивились ревности и власти Николая, не подозревая, что им он некогда окажет такую же защиту, как трём сужденным невинно гражданам города Миры. Напутствованные на дорогу благословением святителя Господа, они усмирили мятеж во Фригии и с радостью от успешного выполнения поручения царя возвратились домой. Царь был доволен скорым усмирением мятежа во Фригии и осыпал военачальников дарами и почестями.
Расположение царя к трём военачальникам возбудило в сердцах их врагов зависть, и они решились погубить их. Для этого они оклеветали перед Константинопольским градоначальником Евлавием осыпанных царскими милостями военачальников в измене царю и желании свергнуть его с престола. Подкупленный золотом Евлавий внял их клевете и уверил в её правдивости царя. Последний, возмущённый такой неблагодарностью только что облагодетельствованных им воевод, велел заключить их в узы и бросить в темницу.
Некоторое время спустя враги военачальников, опасаясь, как бы ни раскрылась их клевета при расследовании дела, новыми подарками склонили Евлавия к тому, чтобы он испросил у императора позволение на немедленную смертную казнь военачальников. С унылым лицом и печальным взором явился градоначальник к царю. "Ни один из заключённых не хочет покаяться, - сказал он царю. - Напротив, они пребывают в своём гнусном намерении против тебя и питают к тебе злобу. Повели, царь, казнить их, чтобы они не выполнили своего злого умысла против тебя". Введённый вторично в заблуждение, император разгневался и приказал на следующее утро казнить военачальников. Первым передать несчастным узникам эту весть выпало на долю сторожа темницы. Последний сожалел о случившемся, уверенный в невиновности приговорённых к смертной казни, и оплакивал предстоящую разлуку с ними. "Лучше было бы, - говорил он им, - если бы я не познакомился с вами, не наслаждался бы беседой и трапезой с вами: тогда я не страдал бы так от разлуки с вами, не болел бы за постигшую вас напасть, и не было бы такой скорби в моей душе. Завтра мы разлучимся друг с другом. Горе мне! Эта разлука будет окончательная, навсегда, навеки. Никогда больше не увижу я вашего возлюбленного лица и не услышу ваших прекрасных и мудрых речей. Утром назначена ваша смертная казнь. Сделайте теперь заблаговременно завещание о вашем имении. Завтра уже будет поздно".
Узнав о своём смертном приговоре и не зная за собой ничего дурного, военачальники пришли в отчаяние: они терзали на себе одежду и рвали свои волосы. "Какой враг позавидовал нашему житию? - говорили они. - За что мы умираем, будто злодеи? Что мы такое сделали, за что нас следовало бы казнить?" При этом они призывали в свидетели своей невиновности всех своих родных, знакомых и Бога.
Один из военачальников, Непотиан, вспомнил о Николае, избавившем от смерти трёх несправедливо осужденных граждан города Миры. В надежде, что Защитник невинных не оставит и их без помощи, они обратились к Господу с молитвой о заступничестве через Николая: "Боже Николаев, тогда избавивший трёх мужей от напрасной смерти, призри ныне и на нас, ибо у нас нет помощника среди людей. Поднялась на нас великая напасть, и нет никого, кто бы избавил нас от неё. От страха у нас замирает голос, и язык от огня страданий прилипает к нашей гортани, так что мы уже не можем приносить Тебе обычной молитвы. Господи! Возьми нас из руки тех, которые ищут наших душ. Уже завтра хотят нас казнить: поспеши нам на помощь и избавь нас, так как мы не заслуживаем позорной смерти".
Молитва их была принята Человеколюбцем, и Он избавил их от смерти через Своего угодника Николая. В ту же ночь Божий Угодник явился во сне царю и сказал: "Освободи из темницы трёх воевод, потому что они неправедно осуждены и невинно страдают". Затем рассказал царю, как были оклеветаны военачальники, и в заключение прибавил: "Если ты не послушаешь меня и не отпустишь их, то воздвигну такой же мятеж, как во Фригии, и ты погибнешь".
Удивившись приказанию явившегося мужа и недоумевая, как мог он ночью попасть внутрь дворца, царь сказал: "Кто же - ты, что грозишь мне войной и гибелью"? "Я - Николай, архиерей Мирской митрополии", - был ответ мужа. После этого видения царь проснулся и стал размышлять о том, что такое оно могло бы означать. В ту же ночь Николай явился во сне к начальнику города Евлавию с требованием отпустить на свободу осужденных невинно воевод.
Утром император призвал Евлавия и, узнав, что и ему был такой же сон, велел привести к себе осужденных на смерть военачальников. "Какие волхвования вы сделали, - сказал он им, - чтобы послать мне сегодня ночью мужа, который требовал отпустить вас на свободу, обещая в противном случае поднять на меня междоусобную войну?" Военачальники, ничего не знавшие о явлении Николая во сне императору, недоумевали, слыша такие слова, и, когда царь уже более кротко велел рассказать истину, ответили: "Государь! Мы никогда не занимались волхвованием и никогда не помышляли чего-нибудь злого против тебя. Если мы говорим ложь, то пусть погибнем не только мы, но и весь наш род. Мы с детства привыкли чтить и любить нашего царя, трудились тебе по мере возможности и наших сил и доказали свою верность к тебе тем, что усмирили во Фригии мятеж. Ты же прежде наградил нас почестями за нашу верность, а теперь, благодаря нашим врагам, мы осуждены невинно и терпим понапрасну, так как ничего худого против тебя не замышляли и не делали".
Выслушав эти речи, царь раскаялся, что осудил на смерть таких верных слуг и сделался виновником беззакония, за которое подлежит Суду Господа. Он милостиво и ласково стал разговаривать со своими слугами. В это время перед глазами воевод предстал образ Николая, сидящего рядом с царём и движением руки обещающего им Милость и Прощение. Им он был виден, а царю и Евлавию нет. Тогда военачальники воскликнули: "Боже Николаев, избавивший тогда в Мирах трёх мужей от напрасной смерти, избавь и нас от беды!" Поражённый этим император спросил их: "Кто такой - этот Николай, и каких мужей он спас от напрасной смерти?" Услышав из уст Непотиана рассказ о событии, происшедшем в Мирах, царь удивился ревности Божьего Угодника о правде и освободил воевод. "Вы - свободны, - сказал он, - но не я дарую вам жизнь, а служитель Господа - Николай, которого вы призвали себе на помощь. Идите же к нему, поблагодарите его и от меня скажите, что я исполнил повеление его". При этом царь послал архиепископу Николаю Евангелие и другие дары для его церкви.
Избавившись от смерти заступничеством Угодника Николая, военачальники отправились в Миры. Здесь они поблагодарили Николая за его помощь, передали ему дары царя, раздали много милостыни нищей братии и, напутствованные благословением Святителя Христа, возвратились домой.
Святитель во время своей жизни оказывал помощь даже людям, не знавшим его и никогда не видевшим, лишь только они обращались к нему с просьбой о помощи и с верой в этой помощи. Так велика была готовность Божьего Угодника помочь людям в несчастных случаях их жизни! Вот один из примеров этого рода.
Корабль, плывший из Египта в Ликию, подвергся буре: ветер изломал все снасти, изорвал паруса; волны почти затопили судно. У корабельщиков уже не оставалось надежды на спасение. Но в эту минуту им пришла мысль обратиться с молитвой о помощи к Николаю Чудотворцу, которого они не видели, но слышали о нём, что он является скорым помощником всех находящихся в бедах. Надежда на помощь Божьего Угодника не обманула их. После молитвы корабельщиков, обращённой к нему, он появился на корабле, стал на корме и со словами: "Вы звали меня, и я пришёл к вам на помощь, теперь не бойтесь!" начал править судном. По воле Божьего Угодника ветер стих, и на море наступила тишина. Так сильна была вера Николая, та вера, о которой Господь сказал: "Верующий в Меня дела, которые творю Я, и он сотворит". Он повелевал морю и ветру, и они слушались его. И Николай исчез. Пользуясь попутным ветром, корабельщики достигли Мир и, движимые чувством благодарности к Святителю, избавившему их от смерти, сочли своим долгом поблагодарить его здесь. Они встретились с ним, когда он шёл в церковь, и, припав к ногам своего спасителя, принесли ему благодарность.
Божий Угодник, спасший их от телесной беды и смерти, захотел избавить их и от духовной смерти. Он проник в души корабельщиков и увидел, что они заражены скверной любодеяния, которая удаляет человека от Бога и Его Заповедей. Поэтому Святитель позаботился отеческим увещанием отклонить их от этого греха и тем спасти их от вечной погибели. "Присмотритесь к себе, - сказал он им, - и исправьте ваши сердца и помышления, чтобы угодить Богу. Если и можно скрыть что-нибудь от людей и даже можно слыть у них при тяжких грехах за добродетельных, то от Бога ничего нельзя утаить. Необходимо сохранять душевную и телесную чистоту, так как вы - храм Бога, и Дух Бога живёт в вас". Дав корабельщикам совет впредь избегать позорного греха, Святитель Господа с благословением отпустил их домой. Бесчисленными и другими чудотворениями всё более приобретал известность Николай: его имя призывали жившие на дальнем расстоянии от него и никогда не видевшие его, и не только верующие, но и неверующие. И Николай отзывался помощью всем, искавшим его: при этом у спасаемых им от телесных бед и немощей он возбуждал раскаяние в грехах и желание исправить свою жизнь. Живя ещё во плоти, прежде отшествия своего к Христу, Николай являлся к обременённым бедствиями, подавал им скорейшую помощь в нуждах и исторгал жертвы смерти из самых её челюстей. Его слово, выражавшее Любовь к ближнему и Мудрость, действовало неотразимо властно; он поучал не столько словами, сколько своими делами, имевшими Божественную силу и значение. Своей добродетельной жизнью он сиял в Мирах, как звезда утренняя среди облаков, как месяц красивый в полнолунии своем. Для Церкви Христа он был ярко сияющим солнцем, украшал её, был для неё благоухающим мирром.
Глава 8
До глубокой старости сподобил Господь дожить Своего Угодника Николая. Но наступило, наконец, время, когда и он должен был покинуть пределы Земли и перейти в иной мир. После непродолжительной болезни он с радостью перешёл в ту блаженную жизнь, которая его ожидала. Его душу, как Божьего Угодника, Ангелы отнесли к Господу; его же тело, при многочисленном собрании епископов Ликии, клириков, иночествующих и народа, было погребено 6 декабря в соборной Мирской церкви. "Величаю тебя, Ликийская митрополия, - говорил в соборном храме города Миры Андрей, архиепископ Критский, в начале VIII века перед гробницей Николая Чудотворца, - ты стяжала чадолюбивого пастыря; ты приняла на свою главу дорогой и нетленный венец. Кто - это? - Николай, в нуждах предстающий с Небесными утешениями, защитник в обидах, великий в чудесах и страшный в явлениях, спасающий невинных от погибели, разрушающий сновидениями неправедные предприятия. Блажен - ты из городов, Миры! Ты вмещаешь в недрах столь великого благодетеля. Придите, пойдём святить его".
При жизни на Земле Святитель Николай был благодетелем рода человеческого, не перестал он быть и после перехода в иной мир. Господь сподобил его тело нетления и чудотворной силы. Его мощи начали источать мирро, обладающее даром чудотворений. Мажущимся им с верой в Божьего Святителя оно сообщало исцеление от всех болезней, не только телесных, но и духовных, отгоняя также нечистых духов, которых часто побеждал Святитель ещё при жизни на Земле.
* * *
Вследствие частых нашествий сарацинов, особенно усилившихся в XI веке, когда многие города христианского Востока (в том числе и Миры) были опустошены мечом и огнём, Миры и вместе с ними Сионский храм, служивший кафедральным храмом Святителя Николая, Ликийского архиепископа, постепенно приходили в упадок.
Дальнейшему запустению Мир и храма Мир способствовало то, что в конце XI века величайшая их святыня - мощи Николая Чудотворца были перенесены в город Бари в Италии. В 1850 году Мирликийскую церковь и гробницу Николая Чудотворца посетил путешественник по святым местам Востока А. Н. Муравьёв. Вот его воспоминания:
"Было уже за полночь, когда мы пустились в путь вслед за нашим провожатым (пастухом), по стезе, едва проложенной, среди развалин, вдоль левого берега речки, и залитой дождями. Поляна Мир обратилась в болото, но мы уже не смотрели на воду и всё продвигались вперёд к цели. Развалины из громадных камней представлялись нам на пути, потому что, начиная от устья и до храма, простиралась Мира по обеим сторонам живописной реки; но нам некогда было останавливаться, чтобы любоваться ими; речку мы прошли вброд, и, хотя ноги промокли, однако не приключилось от того никакой болезни, несмотря на то, что мой человек страдал недавно лихорадкой и я легко подвергаюсь простуде. Когда нравственное чувство преодолевает физическое, тогда человек господствует лучшей своей природой над худшей. Наконец, мы увидели перед собой на обширной равнине у подошвы горы, увенчанной замком, развалины бывшей обители нового Сиона, основанной дядей Николая Чудотворца и где он святительствовал столько лет; и наше сердце исполнилось радости. Остатки ограды, сложенной из камней, свидетельствуют о прежней обширности обители Миры Ликийской; теперь несколько хижин рассеяно на этом пустыре, и из них недавно турки соседних селений вытеснили греческих жителей. Не более двух лет, как турки овладели всеми землями, принадлежавшими искони обители Святителя Николая и которыми владел игумен, назначаемый из Саталы от митрополита Писидийского. Теперь всякую зиму они сходят с соседних гор и остаются до лета в Мире на церковном дворе, сделав положение игумена невыносимым, и это в такое время, когда в прочих пределах Оттоманской державы христиане начали несколько отдыхать от тяжкого ига. Не приспело ли время восстановить и права бывшей кафедры Святителя Мирликийского, возвратив земли его церкви? Я слышал потом в Родосе, что во время греческого восстания один из здешних турок, доселе ещё живущий, отважился сокрушить верхнюю мраморную доску, стоявшую на столбиках над гробом Чудотворца, и хотел разорить и церковь; но был наказан скоропостижной смертью всех своих близких и впал в убожество. Этот пример подействовал на прочих турок и остановил их замыслы, а святотатец остался доныне для них свидетелем совершившейся над ними казни Божией. К моему несчастью, не было игумена в Мире во время моего посещения, и один из его служителей, Антоний, показал мне всю святыню; но до двадцати вооруженных турок, тут живущих и переехавших с гор, сидело внутри монастырской ограды и на церковном дворе; они смотрели на нас с изумлением, и наше оружие не было излишним.
С южной стороны, сквозь двери игуменского жилья, я взошёл на церковный двор, украшенный мозаикой из белых и серых камней, но уже отчасти заросший травой. Малая гробовая церковь святителя Николая, тесная и низкая, сложенная сводом из тёсаных камней, и даже отчасти подземная, первая представилась моему взору, а за ней - развалины нового Сиона, бывшего кафедральным собором Чудотворца. Над низкими южными дверями церкви был иссечён крест на мраморной плите с числом 1830 года, а через эту дверь я спустился несколькими ступенями в тёмное преддверие святилища, отделённое стеной от его внутренней части; мрак царствовал внутри храма, и когда несколько привыкли к нему наши глаза, и зажжены было три лампады перед иконостасом и над гробницей, мы рассмотрели всё убожество и бесценное сокровище этой церкви. Низкая четырёхугольная гробница Святителя, обложенная по краям мрамором, хорошо изваянным, но отчасти отбитым, с обширным отверстием посередине, откуда была похищена некогда рака, уцелела ещё от буйства времени и людей. Её длина - до восьми четвертей, и не более трёх - ширина, а высота - одна четверть; внутри яма, наполненная землёй, которую я однако мог, хотя и с трудом, достать рукой. Верхняя доска этой гробницы сокрушена была турками, и разбиты малые столбики, поддерживавшие её; но основание одного из этих столбиков и кусок от мрамора гробницы я везу с собой на родину, потому что, ещё до моего приезда, игумен Паисий Мирликийский вручил их для меня тому поверенному, которого посылал наш консул Дуччи из Родоса для освидетельствования места; но притом у меня есть письмо игумена, скреплённое тремя свидетелями на месте, о подлинности этих остатков. Ещё не знаю: какой столичной церкви уделить эти сокровища!
Став на колени перед гробом, я прочёл тропарь Святителя: "Правило веры и образ кротости" и молился о его ходатайстве за Императора, тезоименитого ему, Царицу и весь его Августейший Дом и за всех моих близких, особенно за носящих имя Святителя; потом осмотрел внимательнее церковь и, признаюсь, грустно было то, что видел: аналой стоял перед гробом, и на нём лежала икона Святителя, но не древняя, и древней я не нашёл ни одной; и тут же висело серебряное кадило, единственная ценная вещь всей церкви; всё будто было готово для молебна, но некому было служить. Иконостас кое-как складен из досок, и в нём - три греческие иконы: Спасителя, Божьей Матери и Святителя, не совсем дурно написанные, но уже новейшие; недостаток других заменили несколько русских печатных образов, какие продаются у Спасской башни Кремля; видно, что небогатый поклонник, уклонившийся от Палестинского пути, занёс их сюда. В алтаре всё обнажено; несколько малых икон лежало на каменном престоле, прислонённом к стенке, где совершается ежедневная литургия, когда бывает игумен. Митрополит же Писидийский, пребывающий большей частью на острове Кастел-Россо, служит только однажды в год, в день Божьего Угодника, и тогда бывает большое стечение народа, с окрестных мест, и даже ярмарка в пустынной Мире...
Когда я поклонился ещё раз гробу Святителя и вышел из его церкви, молодой послушник или служитель, Антоний, сказал мне: "Что бы вы ни дали для этой церкви, ближе будет нашему сердцу, если восстановите нам соборную церковь святого Сиона, и не уже ли вы, русские, этого не сделаете?" Тогда он провёл меня к развалинам этого нового Сиона, прилегающим с северной стороны к гробовой церкви, и, пройдя под низкими сводами бокового придела, взошли мы во внутренность храма, достойного Святителя. Ещё сохранилась вся нижняя его часть до мраморного карниза, идущего вокруг всего здания и изваянного цветами; но помост засыпан землёй, и из неё выходят до половины три белые мраморные колонны, ещё стоящие, обозначавшие иконостас, вероятно открытый, как у Софии Царьграда; четвёртая колонна лежит тут же на своём месте, и другие четыре малые столба стоят на месте трапезы, как бы ожидая только мраморной плиты для совершения богослужения, прерванного уже столько веков. Ещё цело и всё полукружие горнего места, вероятно, с сопрестолием и кафедрой, засыпанными землёй, и даже полукупол над этой частью алтаря сохранился, но не устоит при обновлении, и только нижняя часть до карниза может оставаться в прежнем виде. Катихумены с северной стороны, или верхняя часть хор, также сохранились отчасти, и тут устроен престол во имя святого Георгия, а под ними была церковь святых апостолов; собор же, как и все так называемые Сионы в Грузии, праздновал Успение Божьей Матери, потому что к этому дню соединился собор всех апостолов на Иерусалимском Сионе. Но нижняя часть верхних катихуменов и западная обрушились, и, когда изнутри церкви я посмотрел кверху, увидел, что весь карниз кругом унизан народом: турки и греки, женщины и дети, все собрались и смотрели на посетителей, как бы в чаянии чего-либо необычайного. Да исполнится это чаяние верных и неверных, ибо и они уважают память Святителя, хотя и теснят его достояние..."
Возвратившись домой, А. Н. Муравьёв употребил все возможные старания, чтобы содействовать возобновлению разрушенного святилища. По Высочайшему соизволению из Синода ему была выдана книга для сбора добровольных пожертвований; через посредство нашей миссии в Константинополе получен был султанский фирман на обновление храма.
Самым деятельным соратником Муравьёва в этом деле был русский вице-консул в Родосе господин Дуччи; ему удобнее всего было поручить заведование работами и расходование денег; но это встретило сопротивление со стороны местного духовенства. Митрополит Писидийский требовал, чтобы все собранные деньги были выдаваемы ему; патриарх Константинопольский также не хотел, чтобы работами заведовал иноверец.
Однако наша миссия устроила дело таким образом, что господину Дуччи был предоставлен негласный надзор и отчёт в деньгах, а для местного надзора за работами избраны были старейшины из жителей острова Кастель-Россо. Едва успели отделать внутренность новой церкви, где находится гроб Святителя, и заказать для него мраморные украшения по древнему образцу, как вспыхнула Восточная война, и работы остановились. Только в 1858 году был опять испрошен фирман султана и выдана новая книга для сбора пожертвований, а господин Дуччи приступил к выбору старейшин и заготовке материала. В Родос из Палестины приехал французский архитектор и археолог Зальцман. Дуччи пригласил его осмотреть развалины Мирского храма: это спасло их от окончательного разрушения. Не имея руководителя, выборные старейшины, вместо того, чтобы откопать церковь, хотели разрушить её и из обломков выстроить новую. Хотя было уже истрачено до тысячи рублей на эту работу, но Зальцман решился остановить её, и остался на шесть недель в Мирах для надзора за открытием базилики. Оказалось, что базилика представляет превосходный образец церковного зодчества четвёртого столетия. Зальцман снял копии фресок и мозаик, открытых им в развалинах, и составил проект реставрации здания.
Первоначально работы велись под управлением старшин из Кастель-Россо и под надзором каменных дел мастера Варнава; они состояли в сооружении небольшой церкви над стенами древнего здания, покрытого землёй на 4 сажени глубины. Для фундамента сделана выемка в главном нефе, сломаны стены и своды и выведены столбы и арки до горизонта земли, для поддержания полов новой церкви.
Работа разрушения была тяжела и медленна, потому что древняя кладка, составленная попеременно из рядов тёсаного камня и кирпича, связанных сильным цементом, называемым туземцами коросан, чрезвычайно окрепла, и нужно было употреблять пороховые взрывы для уничтожения драгоценных остатков, пощажённых до сих пор и людьми и временем.
Понятно впечатление, произведённое этими работами на художника - археолога Зальцмана, в короткое время заметившего и оценившего всё историческое и художественное значение разрушаемого здания, чтобы на месте его поставить произведение фантазии местного архитектора. По согласованию с Дуччи, Зальцман остановил работы и занялся раскопкой развалин. Мысль о постройке новой церкви из обломков старого здания была оставлена, и принято решение возобновить базилику святого Николая в первоначальном виде. Управление работами принял на себя Зальцман. Сначала он предполагал откопать всё древнее строение, чтобы начать работы сообразно с его расположением и формой; но необходимость скорее открыть церковь для богослужения и многочисленных богомольцев заставила изменить первое предположение: решено было отрыть главный неф, две боковые галлереи с притворами и возобновить их.
В 1859 году была приобретена от турок земля, прилегающая к строению, без чего некуда было свозить вырываемую землю. Эта местность имеет вид неправильного четырёхугольника, частью занятого зданиями и садом, принадлежащими турецкому аге, с которым Зальцман предвидит возможность окончить дело миролюбиво и таким образом приобрести всё пространство в пределах древней церкви.
Часовня, в которой теперь совершается богослужение, и могильная плита, служащая алтарём, построены за 160 лет до нашего времени одним иноком; она находится во второй левой галерее.
Под строением открыта, на глубине 4 сажен, мраморная гробница, которая некогда хранила в себе останки Святителя. Хотя барельефы, её украшающие, не религиозного содержания, но это согласно с тогдашним обыкновением погребать умерших в старых гробницах, взятых с языческого кладбища; множество христиан хоронились таким образом, даже и в позднейшее время.
На рисунке, изображающем мраморную гробницу святого Николая, видно, что боковая сторона гробницы почти совсем разрушена; это объясняется сказанием о похищении мощей итальянцами: мраморная крыша, украшенная двумя фигурами (мужской и женской), в настоящее время с отбитыми головами и изувеченными ногами, представляла больше затруднений к разлому, чем тонкие стенки, и, разумеется, барийцы должны были избрать более лёгкое средство для достижения своей цели, а потому и сломали тонкую стенку, не заботясь о том, что портили оставляемую ими древность.
Расположение гробницы, под алтарём нынешней церкви, и она хранила в себе мощи Угодника. Инок, устроивший часовню, руководствовался современными ему указаниями и преданием при выборе места для её расположения. При возобновлении базилики нужно сломать часовню, которая стоит на поверхности земли, покрывающей придел церкви, в котором расположена гробница святого Николая.
Глава 9
Прошло более 700 лет после переселения Божьего Угодника Николая, великого Мирликийского чудотворца, В иной мир и Ликия стала подвергаться частым нашествиям сарацин и была опустошаема их мечом и огнём. В конце XI века сарацины произвели опустошение в Восточных областях Римской империи: начав от Херсона, враги прошли до Антиохии и Иерусалима. Все лежавшие на пути города, сёла, церкви и монастыри они предавали огню и мечу; жителей брали в плен, умерщвляли и разгоняли, так что все места, пройденные ими, надолго оставались пустыней. Вследствие таких набегов Миры запустели: остаток их жителей переселился на другое место, в 13 стадиях (около 2,6 км) от прежнего города, где впрочем ещё оставался Сионский храм, таивший в себе сокровище мощей заступника и скорого помощника Николая, охраняемое лишь немногими монахами. "Не уже ли, - спрашивает современный перенесению мощей летописец, - Архиерей не мог умолить Господа, чтобы Он не погубил города Миры и не привёл в запустение церковь с мощами Его Угодника?" "Конечно мог", - ответил он. - Но это бедствие ниспослано на нас за наши грехи, которыми мы раздражаем долготерпение Бога, и должно было служить к нашему уврачеванию".
Но, предав на разорение город, прославленный мощами Божьего Угодника, Господь предопределил перенести их на Запад в город Бари. Угодно же было Господу сделать это перенесение мощей, чтобы мощи такого светильника миру, душа которого в Небесах приемлет достойную себе честь, и на Земле не были без почитания и под спудом, и чтобы источник исцелений не был без почерпающих из него, так и для того, чтобы и Западу не лишиться благодеяний Бога, получаемых благодаря ходатайству великого Архиерея. Перенесение мощей произошло при следующих обстоятельствах. В 1087 году, при царе греческом и самодержце Константинграда Алексее I Комнине (1081-1118) и его патриархе Николае III Грамматике (1083-1111), в лето русских князей христолюбивого и великого князя Всеволода в Киеве (1078-1093) и благородного сына его Владимира в Чернигове (1078-1094), Святитель Христа Николай явился во сне священнику Апулийского города Бари, бывшего двести лет средоточием греческой власти в Италии и только незадолго перед этим покорившегося норманнам. "Пойди и скажи клиру и народу, - повелел явившийся Святитель священнику, - чтобы они взяли из Мир Ликийских мои мощи и перенесли в здешний город; ибо Господу не угодно, чтобы я оставался там в пустыне". Священник утром пошёл в церковь и рассказал о своём видении церковному клиру и народу. Последние, услышав о такой милости к ним Господа и Его Угодника Николая, исполнились радости, сказав: "Господь послал теперь Свою милость на людей и наш город". Они снарядили три корабля и отправили на них священников, клириков и других благочестивых и богобоязненных мужей, чтобы привезли мощи Святителя Николая. Всех, отправившихся за мощами Божьего Угодника, было сорок семь человек (не считая прислуги и матросов). Посланные, опасаясь, чтобы кто-нибудь другой прежде них не воспользовался сокровищем чудотворений, которое волей Бога было предназначено для них, придумали скрыть цель своего путешествия под видом торгового предприятия и для этого нагрузили свои корабли пшеницей. Они достигли Антиохии, где продали пшеницу и купили других товаров, как бы намереваясь продолжать торговлю. Но здесь они получили известие, что венецианские купцы, находившиеся в это время в Антиохии, также намерены отправиться в Миры для перенесения мощей Святителя Николая в свой город. Решив опередить последних, баряне отплыли от берегов Антиохии и, благодаря попутному ветру, достигли берегов Ликии и остановились в Андриаке, пристани города Миры.
Отсюда они послали на берег двух иерусалимских паломников, взятых ими с собой из Антиохии, одного родом грека, другого француза, чтобы они разузнали, нет ли около местонахождения мощей Угодника турок, которые могли бы помешать им. Посланные, не встретив в городе ничего подозрительного и только четырёх монахов у церкви, в которой покоилась святыня, возвратившись на корабль, объявили барянам, что они беспрепятственно могут выполнить своё предприятие. Тогда 47 барян взяли оружие и, оставив матросов и прислугу стеречь суда, отправились в храм Святителя Николая. Достигнув его, они вошли в храм и поклонились святому престолу. Мощи Угодника охраняли четыре сторожа-монаха, к которым прибывшие баряне и обратились с просьбой - указать им местонахождение тела Божьего Угодника. Когда баряне открыли монахам своё намерение - перенести мощи Чудотворца в Апулию и, чтобы скорее получить их согласие, предложили им выкуп в 300 золотых, последние отказались от денег и даже попытались убежать из храма, чтобы известить об этом жителей города Миры. Но баряне, заметив попытку монахов бежать в город, связали их и у дверей храма поставили своих сторожей, чтобы обезопасить себя от нежеланных свидетелей.
В это время один из двух барских пресвитеров, прибывших в храм святого Николая, державший в руках стеклянный сосуд, который он наполнил святой влагой, пожелал принять участие в занимавшем товарищей деле (переговорах со сторожами) и поставил сосуд на вершине одной не очень высокой колонны, бывшей в преддверии алтаря... Тот пузырёк вдруг упал и с треском ударился о мрамор, под которым истекала влага. На его звук сбежались все присутствовавшие и, найдя пузырёк, упавший с такой высоты и с таким шумом целым, удивились этому и воздали хвалу Богу. В этом знамении они увидели выражение воли святого Угодника на перенесение его мощей. Тогда один наиболее смелый юноша, Матфий, стал угрожать сторожу смертью, если тот не укажет местонахождение тела Святителя. Другой сторож, желая избавить своего товарища от смерти, указал юноше местонахождение мощей. При этом он сказал, что было много попыток, даже со стороны императоров, перенести отсюда мощи, но все они оказались безуспешны. Очевидно, Святителю не угодно было оставить Миры. Только в прошлом году, по словам сторожа, Святитель дал знать, что в скором времени последует его переселение из Мир Ликийских. Он явился в видении трём человекам, приказывая им объявить жителям города Мир, которые, опасаясь турок, ушли отсюда на гору (отстоящую на 12 стадий), чтобы они или возвратились жить и стеречь город, или знали, что он переселится в другое место, что, по мнению сторожа, он и начинает приводить в исполнение. Матфий взял в руки молоток и ударил им о мраморную плиту помоста, которая от удара разбилась на мелкие кусочки. Вынув разбитую плиту, товарищи Матфия начали рыть под ней землю и в скором времени нашли белый саркофаг (раку), покрытый каменной треугольной крышкой. Они его откопали, но боялись ударить по нему, чтобы не случилось с ними беды. Тогда Матфий, не будучи в силах сдерживать долее свою горячность, ударил по крышке и разбил её. Когда он снял её, то увидел, что рака была полна мирро. Вдруг распространился такой запах, что всем присутствовавшим казалось, что они находятся в раю. И не для одних только присутствовавших в храме был ощутим этот запах, но, благоприятствуемый ветром, он донёсся до моря, находившегося за три мили: и здесь ощутили его прочие их товарищи и исполнились радости, так как в этом они увидели согласие Божьего Угодника на исполнение задуманного ими предприятия.
Матфий спустился в раку и, погрузив свои ладони в находившуюся в ней влагу, нашёл мощи плавающими и превосходящими своим ароматом всякие благоухания. Сторожа, видя, что святой Угодник даёт согласие на перенесение его мощей, предались сетованиям. Между тем юноша взял из раки мощи Святителя Николая и передал пресвитеру, который завернул их в новую бумажную одежду своего тела. Некоторые из барян хотели взять в храме ещё одну древнюю чудотворную икону Святителя Николая, но это не удалось им, так как святой Угодник не хотел совершенно оставить Ликийской страны.
Баряне с мощами Николая Чудотворца отправились к кораблям, где их радостно встретили оставшиеся товарищи, все вместе восхваляя Всемогущего Бога, увенчавшего их предприятие успехом.
Между тем граждане Мир узнали от сторожей о перенесении их святыни барянами на свой корабль и, видя в этом волю святого Угодника, в громадном количестве собрались к барским кораблям и плачем выражали своё горе. Будучи не в состоянии сдерживать себя, они в одежде и обуви шли в море и здесь хватались за рули и вёсла кораблей, говоря: "Отдайте нашего отца и нашего господина, своим покровительством берегшего нас от видимых врагов! Если не всего, то хоть часть от него дайте нам, чтобы не совсем лишиться нам такого покровителя".
Баряне утешали плачущих мирян тем, что у них остаётся гроб Святителя, полный мирро, и его икона, от которой много получается исцелений, а сами отплыли от пристани. Почти на две мили слышен был плач стоявших на берегу мирян и немного было барян, которые не плакали бы, сочувствуя их горю.
Выехали из Мир баряне в апреле месяце 1087 года. Сначала, в первый день по выезде из Мир, барянам помогал плыть домой попутный ветер. Но на следующий день подул северный ветер и повернул их корабль по направлению к городу Патары (родине св. Николая). Баряне устрашились, думая, что Угодник не хочет расставаться с берегами Ликии; вместе с тем они боялись преследования, потому что Патары находились недалеко от Мир. Поэтому баряне, уже утомлённые дорогой, причалили на время к пристани Макри. Здесь они стали рассуждать, отчего так мало подвинулись вперёд во время трёхдневного пути. Одни спрашивали, точно ли это мощи Святителя Николая; другие боялись, что прогневили Святителя своим поступком; третьим подумали, не взял ли кто из товарищей, по чувству усердия и веры, частицу мощей святого Угодника. Тогда остановились на этой последней догадке, принесли Евангелие, и каждый из мореплавателей обязан был поклясться, что не похитил ни малейшей части мощей. Пятеро признались в этом проступке и отдали похищенные части. Тогда море успокоилось, и подул благоприятный ветер. Мореплаватели поняли, что их долг привезти в Бари драгоценный клад в целости, и с тех пор путь их продолжался счастливо.
Когда мореплаватели миновали залив Трахеи, одному из пловцов во сне явился Святитель Николай и сказал: "Не бойтесь, я - с вами! Через 20 дней мы придём в город Бари". Проснувшись, мореплаватель рассказал, что видел, товарищам, и они исполнились радости.
На дальнейшем пути произошла следующая вещь. Ласточка села на правом руле судна, на котором везли мощи. Ходя по нему, будто была его жительницей, она вспрыгнула на руку одного из мореплавателей, который в то время правил рулём. Оттуда перелетела к месту, где покоились мощи и, напевая, клевала тот сосуд, в котором сокрыты были мощи. "Благосклонные братья! - заметил по поводу этого события современник события, западный писатель Никифор, оставивший нам рассказ о перенесении мощей. - Сколь хвалён Всемогущий Бог, побуждавший к хвалению и почитанию Своего Исповедника не только людей, но и птиц. Ибо пение птицы было хваление, а прикосновение клювом означало лобзание, которое она приносила мощам. Напевая, она облетала каждое из суден и всех людей и видна была всем, воздавая хвалу блаженства им за то, что они везли такого пастыря. Исполнив долг своего послушания, она отлетела и скрылась из виду".
Наконец, после продолжительного путешествия, баряне 8 мая пришли в пристань святого Георгия, мученика Христова, отстоявшую на 4 мили от города Бари. Отсюда они дали знать жителям Бари о скором прибытии в их город мощей Чудотворца Востока, а сами занялись приготовлением деревянного ковчега, в который и были положены мощи Святителя.
Между тем молва о прибытии барян с мощами Чудотворца разнеслась по всему городу, и на следующий день, 9 мая, на столь чудное и желанное зрелище стеклась толпа народа. Духовенство города Бари в священных облачениях вышло навстречу принять мощи святого Угодника. Прибывшие уведомили своих сограждан, что они, когда брали тело святого Угодника, дали обет воздвигнуть ему достойную церковь на господском дворе, что называется Катапани, и теперь настаивают на исполнении ими их желания. По поводу этого произошло разногласие: одни (большинство) одобрили их обещание, другие же хотели, чтобы Святитель Николай был погребён в городском соборе (епископии).
Желая мирным путём устранить такое разногласие, настоятель Бенедиктинского монастыря, Илья, уговорил возвратившихся мореплавателей перенести мощи Угодника в церковь его обители, пока будет строиться новая. Последние согласились на это, так как настоятель Илия слыл за человека благочестивого. Вокруг обители стали моряки с оружием в руках, страшась мести противной партии, недовольной тем, что соборное духовенство не успело опередить настоятеля Ильи.
Между тем о прибытии такой святыни дано было знать архиепископу города Бари, Урсону, которого в то время не было в городе. Услышав об этом, он прибыл в город Бари и поспешил поклониться мощам великого Угодника. Но он стал требовать перенесения мощей в собор и не хотел дозволить построения нового храма. Вследствие этого между двумя партиями вновь возгорелась вражда, кончившаяся вооружённой стычкой, в которой легло четыре человека. В то время как под стенами Бенедиктинского монастыря происходила распря, некоторые из моряков, вспомнив, что двор Катапани, тогда уже принадлежавший герцогу Рожеру, пользуется правами патронатства, открыли незаметную дверь в монастыре со стороны моря, вынесли из него мощи Угодника и поставили их в церковь святого мученика Евстахия, стоявшую в округе Каталанских чертогов и зависевшую от гражданской власти.
Тогда раздоры кончились. Архиепископ разрешил строить новый храм и шествовал в сопровождении многих епископов, всего соборного духовенства и толпы народа, без обуви, до церкви святого мученика Евстахия на поклонение мощам Божьего Угодника.