Было прекрасное лето. В уютном городском дворе, закрытом от улицы жилым зданием, построенном в форме подковы, царил теплый август. Было около пяти часов вечера. Я со своим другом Сергеем сидели в беседке, в которой провели за игрой и разговорами, по меньшей мере, последние десять лет. Мы обсуждали последние события, впереди был последний десятый класс, и масса различных забот тревожила нас обоих, говорили об учебниках, которые надо было получить в школе.
Во дворе постоянным фоном слышался детский смех и пронзительные голоса малышей. На детской площадке заразительно хохотал малыш по имени Саша, белобрысый мальчик с голубыми глазами, лет пяти. Он сидел на качели в виде плоской доски с невысокой опорой посередине и двумя сидениями на концах в виде лошадок. На втором конце качели сидела девочка Юля, такого же возраста, как и Саша.
Я мельком увидел, как в какой-то момент Саша сильно оттолкнулся ногами от земли, и резко взлетел вверх. От такого маневра край качели, на котором сидела Юля, сильно ударился о землю и Саша, как из катапульты, вылетел со своего края качели и упал на землю. Естественно, Юля упала и ударилась тоже. Оба ребёнка пронзительно заплакали. Мы с Сергеем выбежали из беседки, чтобы помочь детям и утешить малышей. Юля, с которой мы жили в одном подъезде на одной и той же лестничной площадке, быстро справилась с плачем, а Саша безутешно ревел. Я его осмотрел, никаких особых ран, кроме ссадин на локтях не было. Следовательно, ничего страшного не случилось. Я стал его успокаивать, надеясь, что выйдет его мама, и проблема будет решена. Однако мама не объявлялась, а малыш плакал не переставая.
Делать было нечего, надо было как-то малыша успокоить. Пока Сергей занимался с Юлей, я ревущему Саше предложил грандиозный проект, в котором обещал Саше, что он скоро станет настоящим лётчиком, так как он успешно прошёл испытание на выдержку и мужество, которые необходимо иметь, чтобы выжить при катастрофе самолёта, как это случилось с ним. Я ему красочно описал ситуации, в которых оказываются летчики, когда терпит аварию самолёт. Я привёл несколько случаев из эпизодов Великой Отечественной войны, когда лётчик при таране вражеского самолёта выпрыгивает из разрушенного самолета и падает на землю с парашютом, остаётся живым и становится героем, которого чтит и любит вся страна. По мере повествования Саша стал внимательно прислушиваться к моим историям и постепенно затих, став слушать меня, затаив дыхание. Через некоторое время отчаяние в его глазах уступило место решимости, потому что он вдруг прервал меня решительным жестом ручонки и уверенно произнёс:
- Я не буду больше плакать.
Таким образом, инцидент был исчерпан и я вскоре забыл об этом тривиальном случае. Однако месяц спустя с Сашей произошло аналогичное происшествие. Я при этом случае не присутствовал, но мне о нём рассказал Сергей. Оказывается, Саша катался на детском велосипеде под присмотром мамы, демонстрируя, что он лётчик. Проезжая мимо незакрытого подвала с невысоким бордюром, он просигналил о том, что совершает экстренную посадку на аэродром, и прокричал громко:
- Стрела, стрела, иду на посадку! - при этом Саша, тормозя на скорости, подъехал к ограждающему барьеру подвала, как порту назначения, но, зацепившись педалей за бордюр, потерял равновесие и рухнул в подвал.
Сашу, всего в ссадинах, но невредимого, вынесли из подвала к маме, которая, находясь в полуобморочном состоянии, с ужасом спросила:
- Сашенька, родненький, тебе очень больно?
Малыш, едва сдерживая слёзы, твердо и гордо произнёс:
- Нет, мамочка, не больно. Я - Лёчик!
Жизнь - она тоже лётчик, и летит очень быстро.
Прошло двадцать пять лет. Я давно жил в другом районе города, но, однажды, идя на встречу одноклассников, во дворе своего детства встретил троих молодых мужчин. Они о чём-то говорили между собой, и я бы не обратил на них никакого внимания, если бы один из них не сказал рослому красивому мужчине, блондину с яркими голубыми глазами, которого я когда-то, безусловно, видел раньше:
- Лёчик, я знаю, что никто, кроме тебя, такое программное обеспечение не создаст. Ты лучший в городе программист, и, главное - ты верный и надёжный товарищ!
2. Женское сердце
Моя соседка Юля, девочка пяти лет, у которой были густые вьющиеся каштановые волосы, и огромные карие глаза, часто встречалась мне на лестничной площадке. Она всегда со мной вежливо здоровалась, и я часто спрашивал мимоходом её о делах в садике и событиях во дворе. Она называла меня почтительно - Слава. При случайных встречах Юля с детской непосредственностью рассказывала новости её замечательной жизни. При этом в её прекрасных детских глазах светило такое доверие ко мне, что я всегда терпеливо выслушивал её до конца. Поэтому я знал все её тайны и обещал хранить их надёжно.
Часто во дворе на детской площадке Юля просила меня поиграть с ней вместе с другими детьми. Я всегда с удовольствием придумывал разные игры. Юля особенно любила играть в "жмурки", потому что у неё был неиссякаемый талант изобретательно прятаться. При игре в "ловитки", поймать её даже мне было трудно.
Однажды в середине октября мама Юли, встретив меня на лестничной площадке, спросила:
- Слава, ты ходишь в школу через парк Глобы?
- Да.
- Слушай, так случилось, что следующую неделю Юлю некому будет водить в садик, тот, который находится напротив спортивного общества "Спартак", ты там занимался гимнастикой. Это тебе по дороге. Не смог бы ты всего одну неделю отводить Юлю в садик к восьми утра и забирать в пятнадцать тридцать. У меня заболел отец. Мне с утра нужно обязательно его проведывать. Ты знаешь, муж работает с семи утра, он никак не может. Очень прошу тебя, всего шесть дней.
Действительно мне было по дороге. В школе занятия начинались в половине девятого утра и заканчивались в три часа дня, но целую неделю быть связанным ответственным обязательством мне не хотелось, поэтому я стал нерешительно отнекиваться, ссылаясь на загруженность занятиями в школе, так как заканчивал выпускной десятый класс. Но Люда, мама Юли, которая была старше меня всего на семь лет и была необычайно красивой, легко меня уговорила, потому что для этого ей потребовалась всего лишь очаровательная улыбка.
Наступила новая неделя. Каждое утро в половине восьмого утра я брал Юлю за ручку, мы выходили из двора, переходили через дорогу и бежали в парк Глобы, в царство ив, акаций, сосен, елей и цветов.
Целую неделю, полчаса утром и полчаса днём, мы с Юлей пересекали парк по тропинкам, среди кустов и деревьев, поднимались на гору и спускались с неё, любовались богатствами замечательного парка. За эти небольшие отрезки времени, утром и днём, мы с Юлей успевали разглядеть под ногами каждую травинку, любовались цветами, которых в парке было в изобилии. Мы, как и положено детям, гонялись за стрекозами, часто сидели на лавочке под гребенчатой елью, гуляли по траве среди сосен. Иногда подолгу смотрели на необычайно красивое синее небо с причудливыми формами облаков, мы говорили обо всех радостях и заботах, которые волновали девочку.
Необыкновенные шесть дней стали для меня не только чрезвычайно ответственными, но и поучительными, потому что я вдруг ощутил себя обязательным взрослым человеком, который стал для маленькой девочки примером поведения. Я вдруг заметил, что, несмотря на все её капризы, она старается подражать мне, перенимая мои привычки и жесты. Это заставило меня посмотреть на себя со стороны и скорректировать своё поведение в направлении эстетического и литературного благородства, образцы которых мне были известны из книг.
В субботу, идя из садика среди позолоченных деревьев, я сказал Юле:
- Ну, всё, Юлечка, сегодня последний день, когда мы с тобой вот так регулярно гуляем. Твой дедушка подлечился. Он теперь будет водить тебя в садик. Ты рада?
- Да, я рада. Дедушка у меня хороший. Но я не хочу с тобой, Слава, расставаться. Мы же с тобой будем играть во дворе?
- Конечно, Юля.
Некоторое время Юля шла молчаливо, потом вдруг сказала:
- Я сегодня весь день думала, и вот что придумала. Когда я немножко подрасту, я за тебя выйду замуж. Так можно?
Этим вопросом я был, безусловно, потрясён. Таким доверием нельзя было пренебрегать.
- Знаешь, Юля, тебе сейчас пять лет. Девушкам разрешено выходить замуж в восемнадцать лет, то есть через тринадцать лет ты сможешь выйти замуж за меня. Но тогда ты будешь молодой, такой как я сейчас, а мне будет около тридцати лет. Я буду уже старым! - говоря эту фразу я был глубоко убеждён, что в тридцать лет буду действительно старым, и это время было для меня где-то далеко за морями, в бесконечности.
Юля посмотрела на меня своими огромными глазами, которые излучали одновременно, как это было ни странно, тепло и отчаяние. Потом девочка долго глядела на пальцы своих рук, видимо, производя подсчёт годов, и, наконец, тихим голосом произнесла фразу:
- Слава, но это ужасно!
Что я мог ответить?! Конечно, ужасно, я и сам это понимал. Некоторое время мы шли молча. Юля, идя по ивовой роще к выходу из парка, вдруг глубоко вздохнув, грустно сказала:
- Ну, ничего, я буду о тебе заботиться, как мама о дедушке.
Однако уже через несколько секунд Юля обернулась ко мне и, заговорщически улыбаясь, призывно крикнула:
- Слава, догони меня! - и понеслась по извилистой тропинке среди ив.
3. Железная логика
В один из августовских дней мы с Сергеем были на пляже на Шевском острове, расположенном напротив Комсомольского острова. Это один из самых красивых островов на Днепре в пределах города Днепропетровска. На острове в советское время функционировал прекрасный и очень чистый пляж. Отдыхать на этом острове любили жители города, так как он был благоустроен, на нем росли раскидистые ивы, густые заросли кустов ивняка и красной вербы придавали острову первобытный вид, а на его берегах был намыт толстым слоем мелкий золотистый песок, на котором приятно было лежать и загорать после купания в реке.
В этот день температура воздуха была невысокая, около двадцати трех градусов по Цельсию. Вода в реке была прохладная, поэтому мы с другом больше загорали, чем купались. Чтобы развлечься, мы расчистили небольшой участок от сухого песка, и на более твердом мокроватом песке начертили небольшое футбольное поле с воротами, где роль игроков выполняли три маленькие ракушки. Смысл игры заключался в том, чтобы поочерёдно щелчком пальца пробивать одну ракушку между двумя другими до попадания ракушки в ворота противника. Игра простая и незатейливая, но развлекает.
На острове, куда приезжать надо было теплоходом, в такое время года людей было не много, в основном отдыхали молодые родители с детьми. Как раз недалеко от нас расположилась молодая семья с мальчиком около шести лет, который давно наблюдал за нашей игрой.
В какой-то момент времени Сергей, любитель заплыва на большое расстояние, пошёл плавать один, так как мне купаться в этот момент не хотелось. Я знал, что Сергей плавать будет минут тридцать, поэтому я улёгся на спину, подложил под голову рубашку и приготовился немного подремать. Пока я удобно устраивался для отдыха, соседский мальчик подошёл ко мне и попросил:
- Дядя, давай поиграем.
Мальчик был худенький с карими любопытными глазками и чубчиком на голове. Так как родители были рядом, то я, не зная их отношение к посторонним, чтобы сразу прогнать малыша, сказал:
- Мальчик, иди, гуляй.
Ребёнок растеряно посмотрел на меня, и, ничего не говоря, ушёл. Я забыл о нём. Однако приблизительно минут через пять он подошёл ко мне и снова произнёс ту же фразу. Я был вынужден сказать ему следующее:
- Мальчик, а тебе родители разрешают подходить к взрослым людям, и, тем более, приставать к незнакомым людям? Иди, гуляй отсюда.
Малыш опять непонимающе посмотрел на меня и ушёл.
Я уже почти заснул, когда над моей головой послышался всё тот же спокойный детский голос:
- Дядя, давай поиграем!
Ну, достал таки меня этот настырный малыш. Я на него внимательно посмотрел. Нетрудно было разобраться, что этот ребёнок добьётся своего. Он так просто не уйдёт. Я решил задать ему не простую задачку.
- Малыш, а я не дядя, я - тётя.
Эта фраза сразила малыша наповал. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего, и ушёл в полной растерянности. Я уже почти снова задремал, как вдруг вновь услышал над своей несчастной головой сакраментальную фразу, сказанную мальчиком:
- Дядя-тётя, давай поиграем!
Против такой железной логики устоять было невозможно. Малыш явно давал мне понять, что ему глубоко безразлично, кто я на самом деле, дядя или тётя. Ему важна была игра. А игровое сознание, как известно, - превыше всего. Пришлось согласиться на его условия.
- Давай, садись, будем играть! - произнёс уже обреченно я.
4. Бытие определяет сознание
Этот эпизод произошёл незадолго до того, как развалился СССР.
Однажды летом, выйдя в дневное время во двор своего дома, увидел, как двое мальчишек, лет десяти, о чём-то горячо спорили. Это были юные жители нашего дома, которых я давно знал. Одного звали Ваня, второго звали Алёша.
Это были ребята, которых я часто встречал во дворе и на улице. Обычно они со мной здоровались, потому что я вступал с ними в разговоры, когда они ко мне обращались, чтобы разрешить спор по какому-нибудь интересовавшему их вопросу. На этот раз они на меня не обращали никакого внимания, потому что рьяно пытались что-то доказать друг другу.
Ваня, крепкий и резкий мальчишка, со светлыми короткими волосами и серыми глазами, толкая правой рукой в грудь худенького кареглазого Алёшу, громко говорил:
- Лёшка, ты как был неучем, так и остался им. Я тебе втолковываю прописные истины, а ты смотришь на меня, как баран на новые ворота. Ты что, ничего не читаешь, не смотришь телевизор, сам не можешь додуматься. Ты не понимаешь, что сейчас другое время. Сейчас, без знаний, ты ноль. Ты можешь показать, где Север, а где Юг? Ты заблудишься в лесу мгновенно! Ты даже не знаешь, на какой широте северного полушария мы живём.
- Ванька, я всё знаю не хуже тебя! - с возмущением отвечал Алёша, отбивая руку товарища.
К ребятам пошла девочка Нина с этого же двора, такого же возраста, симпатичная белокурая, и стала их слушать, подперев бока двумя руками.
- Нинка, иди отсюда, тут тебе не концерт, - надменно сказал ей Ваня, сильно ударив Алёшу в грудь кулаком, судя по звуку.
- Ах, ты так! - вскричал Алексей и бросился на Ваню.
Они сцепились, как два кота, и, свалившись на землю, покатились по ней.
Надо было забияк разнимать. Я быстрым шагом пошёл к пыхтящим от усердия борцам, катающимся по земле. Над ними в грозной позе стояла Нина, и возмущенным тоном выкрикивала:
- Прекратите, я вам сказала!
Когда я подошёл, Ваня уже подмял под себя Алёшу, зажав его голову согнутой в локте правой рукой, и победно произнес:
- Ну что, сдаёшься, беспартийная сволочь!
Белокурая Нина, завидев меня, выдала:
- Я кому сказала, прекратить это безобразие! - крикнула она повелительно и добавила тоном своей бабушки. - Нечистая сила.
Я, конечно, разнял драчунов и утихомирил их с небольшим текстом наставления.
Выходя из двора, подумал, что, хотя в стране идёт Перестройка, слава Богу, у этих детей есть родители, дедушки и бабушки.
5. Интриган
Однажды зимой мне нужно было срочно по работе ехать в Киев в конце недели. Я так спешил приготовить все необходимые документы, что провозился весь день и весь вечер и едва не опоздал на поезд.
Я зашёл в купе точно в момент отправления в 22 часа 30 минут. Там уже расположилась молодая семья с сыном лет шести. Папа, молодой мужчина лет тридцати, и красивая мама, девушка лет двадцати пяти.
Войдя, я поздоровался, и мне приветливо ответили. Я понял, что попал в тихую мирную среду, где пройдёт моя спокойная мирная ночь.
Мама с сыном расположились на нижних полках, папа и я на верхних полках. К 12 часам ночи все успокоились и приготовились спать. Я ещё стоял у окна в коридоре, чтобы дать возможность молодой семье привыкнуть к обстановке в купе. Зашёл в купе я в половине первого ночи. В купе было тихо, и я тоже тихо улёгся на свою полку.
Примерно до часу ночи всё было тихо и спокойно.
Буквально через несколько минут, после того, как я приспособился спать, снизу раздался детский голос:
- Мама, я хочу пить.
Обычное событие, на которое я почти не заострил внимание, понимая, что всё уладится просто. Однако, к моему удивлению, мама не встала, чтобы напоить ребёнка, и даже не высказала никакого замечания по этому поводу. Папа тоже никак не отреагировал на слова сына.
Через несколько минут снова послышался настойчивый детский голос:
- Мама, я хочу пить.
На моё удивление опять никто из родителей даже не шевельнулся, чтобы дать ребёнку попить или сказать хоть одно слово, для прояснения сложившейся ситуации.
Когда в третий раз ребёнок попросил пить, то я не выдержал:
- Родители, дайте ребёнку попить, - сказал я возмущённо.
Однако и на этот раз никто из родителей не произнёс ни слова. Мальчик тоже на удивление несколько минут молчал, видимо, изучая информацию, полученную им с моей стороны.
После некоторого молчания, ребёнок, выдал фразу, которая предназначалась, вероятно, мне:
- Я потом захочу арбузика.
Арбуз, зимой, в поезде? Тут я понял, что ребёнок мне сказал, чтобы я не вмешивался в их семейные разборки. Я, конечно, понял, почему мама и папа молчали "как рыба об лёд", но не мог не сказать в досаде:
- Может тебе ещё и конячку сахарную дать?!
Эта фраза, видно, настолько озадачила малыша, что больше я его голоса не слышал.