Пора бы уже было поумнеть в свои слегка за тридцать, но вот как-то не получалось. Не получалось и все. Все подруги и не подруги уже давно замужем, одна я (по выражению Катьки Синицыной, моей самой закадычной подруги, шарахаюсь от мужиков как черт от ладана...
— Так и помрёшь в старых девках... — Вторили ей остальные.
А я все ждала. ЖДАЛА. Принца на белом коне, а он где-то вот так сильно задержался, что уже и ждать вроде бы неоткуда. Ну не может же он все в принцах то ходить? Пора бы уж в короли выдвигаться...
Да уж, о королях — это отдельный вопрос. Вот этих в моей жизни хватало. Чуть ли не ежедневные предложения так и сыпались. Стоило только их благоверным немного ослабить хватку, как они тут как тут. И все на моей территории норовят. Я просто уже шарахаюсь от каждого звонка в дверь. Гляди того, откроешь, а там этот... ОЧЕРЕДНОЙ КОРОЛЬ стоит с вечными атрибутами БУТЫЛКОЙ ВИНА И СЛЕГКА ПОДВЯВШИМ БУКЕТОМ ЦВЕТОВ. Как будто он уже неделю с ним ходит от двери к двери и ему от ворот поворот кругом. Потом начинаются бесконечные выяснения отношений. А оно мне надо? Уже все мужья моих школьных, институтских подруг у меня побывали, да и сослуживцы по работе без внимания не оставляют. На корпоративы лучше не ходить, или стараться смыться оттуда, пока никто не привязался. Мне просто это уже до чёртиков надоело. Честное слово. Я уж грешным делом даже начала думать: «А не они ли мне, дорогие мои подруженьки, своих мужиков присылают? Из жалости.» — Вот от Катьки я могла бы это ожидать. ЗАПРОСТО, но вот её Игорь у меня ни разу не был. А про остальных не знаю. Не уверена. Поэтому обо всех этих посещениях я ни гугу. Но всегда хочу это при встрече спросить. Но вот что-то все же останавливает. Не хочется разлада в семье.
Самый настырный из всех — это Вовик Потапов, он появляется у меня с завидным постоянством. Стоит только Люське отлучиться, а отлучается она часто. Работа такая. Снабженец. Тут уж хочешь не хочешь, а приходится. Он считает, что если я молчу, Люське ни словечка, значит, мне это нравится. И не может понять, что о его это я благе пекусь. Вот в последнее из его посещений мне вдруг стало отчётливо понятно, что избавиться я смогу от него единственным способом. Надо себе кого-то найти. Но кого? Оглядываясь вокруг себя, я подходящих-то и не вижу. Сосед мой с третьего этажа, а также одноклассник Мишка Коновалов хоть и не женат и никогда не был, но в ухажёры явно не тянет. Пьёт.
А какой он был красивый парень. Ну, краса и гордость всей школы. Все девчонки были в него влюблены поголовно. Спортсмен. Активист. Гитарист. Короче, глаз не оторвать. Что случилось только с ним — никак не пойму. Как с армии пришёл, так как будто подменили его. Куда девался вечный балагур Мишенька Коновалов? И кто вместо него подсунул нам вот этого деградировавшего пропойцу, с мутным, злым взглядом, который откликается на это знакомое с детства имярек Мишка Коновалов? Без вариантов. Нет ответа.
Тут мои размышления опять прервал звонок в дверь, нехотя потащилась открывать, кого там опять принесла нелёгкая? И вот он, лёгок на помине, так и есть, писаный красавец тридцати трёх лет, отличный муж и семьянин, а по совместительству ловелас и мой одноклассник Вовочка Потапов, собственной персоной, нарисовался. Значит, Люська опять в командировке. Бутылка в руке, букетик под мышкой. У меня уже закрадывается подозрение, что он его как-то научился сохранять, как будто это один и тот же. Только Люська за дверь, Вовик букетец, бутылочку достаёт и ко мне, а вдруг обломится? Нет, все, завтра же вызову слесаря. Врежу глазок и не буду ему открывать. Пусть обижается. Его проблемы. ДОСТАЛ.
— Вов, ну ты опять? — Встретила я его опостылевшей уже фразой...
— Наташенька, ну почему ты постоянно против? Ну что тебе стоит...
Полились его заготовленные клише. И все по накатанной дорожке. Я доказываю, что мне это просто не интересно. Люська моя подруга, одноклассница, я не хочу ходить с опущенной головой и смотреть в землю, как только она нарисуется на горизонте. Ну не умею я так. Обычно он посидит, посидит, послушает, забирает бутылку, букетик я ему засовываю под мышку и выпроваживаю восвояси. Но сегодня он пришёл слегка навеселе. Бутылка была уже почата. Букет изрядно помят, как будто на нем кто-то сидел. И с порога почти сразу полез ко мне целоваться.
Я залепила ему по морде, да что ему моя оплеуха, он и не дёрнулся даже, просто ржал, как дурак, Я выталкивала его за дверь, а он неумолимо толкал меня в спальню, противно хихикая при этом. Я ему проигрывала. Проигрывала подчистую. Я уже не знала, как мне на него воздействовать, чтобы выкинуть за дверь. Тут он уронил бутылку, бросил букет, освободил руки, подхватил меня на руки и понёс к кровати. И тут я поняла, что проиграла,я уже мысленно прощалась со своим так долго оберегаемым пресловутым целомудрием,. Мне с ним не справиться. У меня перед глазами стояло лицо Люськи. Ну, как я буду смотреть ей в глаза? Давно надо было любым способом прекратить эти вот Вовкины посещения. Как угодно. А я молчала. Деликатничала. И вот он результат. Все. Сейчас меня будут насиловать. И так мне вдруг это стало противно, что я начала царапаться, кусаться, вырываться, орать на него не своим голосом...
На Вовку это не Действовало совсем. Глаза у него были какие-то стеклянные. Я вдруг осознала, что он пьянее, чем я подумала вначале. Может, завтра он и не вспомнит, что тут натворил. Вот ведь радость то, просто и не передать. Ждать ПРИНЦА, а тут пьяный, полубезумный, ничего не соображающий Вовка...
Он бросил меня на кровать, навалился всем своим не малым уже весом. Я зажмурилась, набрала полные лёгкие воздуха. Даже дышать не хотела.
— «Помереть бы сейчас», — со страхом подумала я.
И тут мне вдруг стало легко, легко. Вовка рывком от меня отпрыгнул. И раздался какой-то грохот, я вмиг открыла глаза и увидела, что Вовка валяется на полу, и таращится вверх, а над ним возвышается Мишка Коновалов, главное, совершенно трезвый, что в последние десять лет не наблюдалось вовсе. Я просто глазам своим не поверила. А он мне говорит:
— Иди, переоденься, пока я этого выведу. — Он взял и просто спихнул Вовку с лестницы и сказал вдогонку:
— Чтоб я тебя больше здесь не видел, урод, заявишься — урою. Ты меня знаешь.
Я оглядела себя: платье было порвано до талии. Не помня себя, я все же кое-как, не попадая в рукава, с четвёртой попытки втиснула себя во что-то, сейчас даже и не помню, во что... и вышла в коридор, как раз когда Мишка закрыл дверь, он повернулся, и мы столкнулись нос к носу... Он молча смотрел на меня, а я стояла и не знала, как выйти из этого дурацкого положения, в котором он меня застал. Мне было очень неловко все это осознавать. Чтобы хоть что-то сказать, а не стоять столбом перед ним, я вдруг сказала:
— Чай будешь?
А он неожиданно ответил:
— Буду...
И мы пошли на кухню. По пути он наклонился, поднял брошенные Вовкой бутылку с букетом, зайдя на кухню, открыл мусорное ведро, бросил все это туда и сел к столу Пока я грела чай, доставала чашки, печенье, он молчал, но когда я налила чай и присела к столу он вдруг сказал:
— А я ведь всегда думал, что вы с ним поженитесь. Люська же его сама на себе женила. Он тебя любил, сильно. По-настоящему. Все думал, что уговорит. Люську бы сразу бросил. Он мне не раз это говорил, и что ты ему сказала, что как только их Димка достигнет совершеннолетия, то вы поженитесь...
— Да ничего подобного. Никогда я этого ему не говорила и не обещала. Да и до сегодняшнего дня он всегда держал себя в руках. Что на него нашло то? Не пойму просто, не приведи господи, Люська узнает. Как я ей в глаза смотреть буду? — ужаснулась я.
— Да знает она. Знает все. Сколько раз его от меня забирала...
— Да ты что? И что она говорила при этом?
— Да ничего не говорила в основном. Только однажды и сказала, что зря она это все сделала. Лучше бы тогда за меня замуж вышла...
— А ты?
— А что я? Со мной бы у неё этот фокус не прошёл... Да и хотела она сразу после выпускного...
— Да ты что? Мы же тогда дети ещё были...
— Это ты «дети». А остальные вообще-то уже нет.
— Ну, ты скажешь тоже...
— Эх, Наташка, Наташка... ну кто бы мог подумать, что самая красивая девчонка в нашем классе вдруг да не встретит свою судьбу, будет до тридцати трёх лет сидеть в девках... — вдруг выдал он мне.
Я сразу парировала:
— А кто бы мог подумать, что самый красивый мальчишка в нашей школе вдруг станет самым последним алкашом. Что ты на это скажешь?
А он как-то так посмотрел в мои глаза, что я, как в детстве, вдруг вся так и потянулась, потянулась к нему. Тогда я, правда, все же находила в себе силы, чтобы отвести глаза, а теперь смотрела в них и тонула. Тонула, чувствуя, что я погибла. Ну, вот ведь он, мой ПРИНЦ из сказки, о котором я столько лет мечтала. Это же всегда лежало на поверхности. Просто я так далеко в подсознание затолкала это своё чувство, что даже сама не помнила, куда. Именно поэтому мне никто и не нужен был.
Сколько раз приходилось говорить твёрдое «нет», чтобы отвадить всех сыновей маминых подруг и папиных сослуживцев? Было время, я боялась домой приходить, потому что там все время кто-то был. Пока я не взбунтовалась и не выдала своим родителям, что уйду из дома, завербуюсь на Крайний Север, уплыву в Антарктиду, улечу на Марс,если они не прекратят меня постоянно сватать за сыновей своих друзей. Это унизительно, в конце концов. Мама тогда тоже мне выдала:
— Все, Наталья, живи, как знаешь, а мы с папой уезжаем на дачу и будем жить там.
И живут, уже пять лет живут. Я езжу к ним постоянно, а они не приезжают никогда...
Мишка тоже взгляда не отводил, и, видимо, что-то он в моих глазах увидел, не знаю, но это его подтолкнуло на откровенность:
— А я ведь тебя, Наташка, с седьмого класса люблю. Только осмелиться: не мог к тебе подойти.
— Т-ы-ы-ы? — только и смогла выдавить из себя я.
— Я, — ответил он мне, — у тебя папа — профессор, и мама — дива опереточная. А у меня отчим — алкаш, и мама, чтобы свести концы с концами, на трёх работах вкалывала. Полы по подъездам мыла. Куда мне до тебя? Я и не мечтал...
— Нет. Ну, какой ты Мишка глупый. Просто и не передать. У нас же все девчонки и в классе, и во дворе были в тебя влюблены. И при чем здесь мои родители?
— Кроме тебя. Ты и не замечала меня никогда. Я когда школу окончил, думал, что докажу тебе, что тоже чего-то стою, а потом уж приду и скажу тебе все. Поступил на рабфак. Потом на вечернее отделение в институт. Пока выучился, к тебе Вовец зачастил. А как идёт от тебя, так непременно ко мне, и хвастается... Ну я и запил... мать преждевременно постарела, на меня глядя. Сколько раз себе слово давал. ЗАВЯЖУ. Нет... как его увижу с букетом и бутылкой, входящим в подъезд, так и пошло-поехало.
— Да он с ними и выходил всегда...
— Да нет, ко мне без бутылки и букета заходил...
— Ну, не знаю. Может, в мусоропровод выбрасывал. Что ему от этого было-то? Я не пойму. Зачем ему это надо?
— Да своего упускать не хотел.
— Какого своего, Миш? Я никогда его не была. Никогда, понимаешь...
— Понимаю, Наташ, я просто дурак... разоткровенничался тут с тобой, прости меня. Я пойду. Отдыхай... — И начал подниматься со стула.
Меня, видимо, его откровенность подтолкнула. Я вдруг сама не знаю как, придавила его плечи:
— Нет уж, сиди. Не только ты сегодня откровенен, я тоже хочу тебе кое-что сказать. А я тоже была в тебя влюблена. С садика. И до сих пор. Не я же должна признаваться? А ведь я постоянно мечтала, что вот ты подойдёшь и скажешь мне, что я самая красивая, самая желанная, самая любимая и необходимая для тебя. Возьмёшь меня за руку, и мы вместе с тобой пойдём по жизни рука об руку а все встречаемые нами люди будут смотреть на нас и радоваться, что мы такая дружная и счастливая пара. Но ты не подошёл. А мне, кроме тебя, был никто не нужен, а сейчас уже поздно что-либо менять. Так что никто больше нам уже не позавидует. А теперь иди...
Но он сидел на стуле и смотрел на меня такими глазами, что я просто не смогла отвернуться, хотя мне мучительно хотелось это сделать, чтобы смахнуть набежавшую непрошенную слезу. Так и стояла перед ним.
Вдруг распахнулась дверь и вошла Катька, она всегда чувствовала, когда ко мне приходит Вовка Потапов, видимо, знала, что Люська уехала, или та её просила проследить. Но Катька всегда приходила ко мне почти сразу же после прихода Вовки. У неё получалось выпроводить его с первой попытки. С ней бы этот номер со спальней не прошёл, она бы его на месте махом уложила. В своё время предлагала же она мне ходить с ней на каратэ, но у меня же фортепиано. Не до каратэ было. Жаль, что сегодня задержалась, от многого она бы меня избавила. Может, не пришлось бы нам с Мишкой наговорить друг другу того, что мы сейчас вот наговорили.
Катька посмотрела на нас с порога и выпалила:
— Ну, вы, ребят, даёте. Я думала до вас так никогда и не дойдёт, что вы созданы друг для друга...
Мы посмотрели друг на друга застенчиво, ещё не веря своему счастью. И вдруг отчётливо поняли, что все изменилось, мы все сказали, назад пути нет, мы созданы друг для друга. Жаль, что мы потеряли столько времени. Но мы наверстаем. Обязательно наверстаем. И мы вместе пойдём по жизни рука об руку, а все встречаемые нами люди будут смотреть на нас и радоваться, что мы такая дружная и счастливая пара.