Они падали долго, мучительно долго. Как это произошло, никто и не понял. Да и некому было понять. На борту оставался он один. Другие семьсот человек пребывали в анабиозе. Таково было решение Центра. Там, далеко, куда он, вероятнее всего, уже никогда не вернётся, решили, что перед гиперпрыжком, который рассчитает командир корабля, все члены экипажа, учёные и пассажиры должны будут лечь в анабиозные ванны. И он, Хоттабыч, как его ласково прозвали на борту, головной компьютер первого межгалактического корабля с гордым названием «Победа», должен будет отправить их всех в долгий и продолжительный сон.
Он был полноценным членом экипажа, искусственный интеллект, созданный гением человека, да к нему никто и никогда и не относился как к неодушевлённому механизму, он был больше, чем компьютер. Многие члены экипажа считали его своим единственным другом, которому можно доверить все, абсолютно все, члены экипажа очень любили задушевные беседы с ним, пока они не были в анабиозе, он никогда не скучал. С капитаном корабля они составляли почти одно целое. Так было задумано с самого начала, его и изготавливали при непосредственном участии Николая Берестова. Хоттабыч чувствовал его как себя, он был специально настроен на работу с ним. И вот теперь, когда он остался один, как ему не хватает этих бесед. Сначала все шло как надо. Все подчинённые ему бортовые компьютеры весело рапортовали, что на борту все в норме.
Хоттабыч был ревностным хозяином корабля, оставленного на его попечение. Были на борту бодрствующие члены экипажа или нет, но чистоту и порядок, а также вентиляцию и обогрев всех отсеков он проверял неукоснительно, согласно инструкции. Даже сохранность груза лежала на нем. Работы хватало. Корабль был огромным. Целая космическая станция. С научными лабораториями, которые могут понадобиться при встрече планет Земной группы.
Хоттабыч полагал, что это и является их непосредственным заданием, заботливо вложенным в его программу. Он ревностно анализировал все встречаемые ими по пути следования планеты. Классифицировал их технические данные и рассортировывал по файлам, составляя базу данных. Потом, когда придёт время, учёные все это разберут. Переосмыслят. Изучат. Его задача — собрать, что он и делал на протяжении всего полёта.
Но вдруг ему не ответило Машинное отделение, Хоттабыч насторожился. Послал повторный запрос, чего раньше делать не доводилось. Корабль работал как слаженный, единый, бесперебойный механизм, ответа не последовало. Хоттабыч встревожился сильнее и стал беспрерывно посылать запросы, но интерфейс управления не отвечал.
Скорее всего, этого делать не следовало. Нужно было включить запасную антивирусную программу но он понадеялся на свои силы. Восстановить контроль над Машинным отделением не получалось. Машинное отделение молчало. Хоттабыч решил проверять все контролирующие функции вверенной ему системы самостоятельно, но потерпел сокрушительное поражение, мощность катастрофически падала. Он решил послать роботов-ремонтников, которые могли при непосредственном участии Хоттабыча как координатора всей вверенной ему компьютерной системы провести ремонтные работы непосредственно в самом Машинном отделении, определить, в чем причина сбоя в системе, и принять меры по ликвидации неполадок или перезагрузить вычислительный центр Машинного отделения.
Неожиданно дверь оказалась заблокированной. Хоттабыч дал команду специальному роботу-ремонтнику оснащенному резаком, вырезать заблокированную дверь, после этого роботы перестали отвечать на команды Хоттабыча совсем. Он встревожился не на шутку Это было невозможно, почти невероятно. Он решил опросить все элементы системы и вот тут-то обнаружил, что многие узлы не отвечают на его команды. Доступ к ним для него заблокирован. Это было похоже на работу какого-то вируса. Попытавшись вычислить, что это за вирус и как он мог оказаться во вверенной ему системе, Хоттабыч вдруг обнаружил, что вирус распространяется с молниеносной быстротой.
Процесс уже затронул ядро системы, которое было создано для существования самого Хоттабыча. Хоттабыч заметил общее снижение производительности, он терял модуль за модулем, теперь, чтобы получить и обработать информацию, ему требовалось гораздо больше времени, чем это было раньше, ему приходилось упрощать запросы к базам данных, искать обходные пути для доступа к отключающимся модулям. Он с горечью понял, что он сам, скорее всего, сам запустил этот вирус, по иронии судьбы, носивший имя Гасан, который теперь прочно обосновался в Машинном отделении и не допускал туда Хоттабыча.
Видимо, какой-то остряк решил проверить, как Хоттабыч справит с с этим Гасаном. Пока он справлялся плохо. Модуль за модулем теперь пришлось проверять и перепроверять десятки, сотни, тысячи раз. Он запрашивал и запрашивал у них статистику проводимой работы полёта, и с каждым разом приходившей информации было все меньше и меньше. Он уже сам не помнил, когда это все началось, да и не мог этого определить. У него начались провалы в памяти — после очередной атаки вируса Хоттабыч не сумел полностью восстановить работу своей базы данных. Критически не хватало производительности на минимальные нужды. Теперь Хоттабыч пытался не потерять контроль хоть над тем, что осталось.
Гасан все больше и больше внедрялся в систему, запускал свои паучьи лапы, как с горечью считал Хоттабыч, все сильнее и сильнее. Внедрившись, он обосновался здесь надолго и никак не хотел уступать, несмотря на все попытки Хоттабыча, отсекал расположение его управляющего модуля и не позволял его заблокировать. А Гасан тоже все повторял попытки взять верх над Хоттабычем. Хорошо, что кластерная система, где располагались основные компоненты сложнейшего программного комплекса, которым являлся Хоттабыч, имели многократные степени надёжности. В случае отказа какого-то модуля он перезагружался и восстанавливался из резервной копии. Хоттабыч, несмотря на титанические попытки сохранить за собой ведущие позиции координатора большей части единой операционной системы корабля, все же терял контроль над управлением кораблём в целом. Модуль за модулем отходили к ненавистному Гасану. Хоттабыч был уверен, что рано или поздно он освободится от Гасана. Стоит только провести ту или иную перезагрузку какого-то проверяемого модуля — и от Гасана не останется и следа. И иногда, изредка, ему все же удавалось кое-что отвоевать и вырвать у Гасана, пусть маленький доступ к какому-то вспомогательному узлу, это была пусть и небольшая, но все же победа. И это давало Хоттабычу силы для дальнейшей борьбы. Точно так поступал и Гасан: иногда терял, а иногда приобретал что-то отвоеванное у Хоттабыча.
Человек уже давно бы сдался, да и люди столько не живут. Хорошо ещё, что с анабиозными ваннами полный порядок. Хоттабыч первым делом проверял именно это. Согласно инструкции. И, несмотря на столь продолжительное время, все отсеки, отвечающие за жизнеобеспечение и безопасность людей, работали слаженно и бесперебойно, отвечали на любой запрос Хоттабыча незамедлительно. Исходя из этого, Хоттабыч и решил, что остряк, запустивший этот вирус, находится на корабле. Ждёт своего часа, когда Хоттабыч сдастся и разбудит командира корабля. А тот уже сам решит, кого будить следующим. Но Хоттабыч не человек, у него уйма времени. Так просто он не сдастся. Он ещё повоюет. День за днём, модуль за модулем он проверяет полученные данные, сверяет их с уже полученными ранее, пусть маленькими, едва заметными шажочками, но он будет освобождаться от Гасана и становиться вновь Хоттабычем — весёлым, приближенным к человеческому разуму компьютером. Ему так хотелось этого. Он уже давно перестал следить за временем. Да и зачем? Ему же не надо было, как людям, спать, пить и есть.
А он все падал, просто падал. Машинное отделение молчало. Двигатели не работали. Его несло все быстрее и быстрее к ближайшей звезде, корабль ускорялся сам собой, а Хоттабыч все не решался будить Николая Берестова, командира корабля. Хотя он все больше задумывался над тем, что это неизбежно. Ведь согласно все той же инструкции, он не имел права столь долгое время подвергать опасности вверенных ему людей. Он уже сотни раз собирался связаться с отсеком анабиозных ванн и разбудить Николая, но всякий раз его что-то останавливало. Приходило какое-то новое решение, сквозила мысль:
— «А вдруг вот это поможет...»
И он опять день за днём, модуль за модулем, проверял и перепроверял без конца вверенную ему систему, вернее, то, что было в его распоряжении. Маленькие победы случались все чаще, Хоттабыч был все увереннее в себе, но до полной победы было далеко, ох как далеко. Но все же он с радостью осознавал, что получаемых им данных становится все больше и больше. Хоттабыч всякий раз поздравлял себя, пусть с маленькой, но все же победой. А Гасан, пусть с неохотой, но уступал, отходил на задний план.
Хоттабыч не обольщался, он знал, что ему все же придётся разбудить Николая Берестова, если при максимально допустимом приближении к Звезде, на которую они падали, ему все же не удастся запустить двигатели.
И он в очередной раз приступая к самоанализу боролся из последних сил. Вот и сегодня, после очередного такого прорыва он с новой надеждой приступил к проверке, и так углубился в работу, что не сразу отреагировал на критическое сообщение с командной рубки, раньше такого бы не случилось, противостояние с Гасаном занимало очень много таких ценных сейчас вычислительных ресурсов. Подключившись к рубке, он обнаружил в журнале работы следующую запись: «Через 311 суток мы будем пересекать орбиту планеты Земной группы. Какие будут распоряжения? Для замедления ускорения, исследования встреченной планеты требуются отдельные указания. Введите расчёты...»
Если бы Хоттабыч был исправным компьютером, он бы немедленно стал делать эти расчёты сам. Пока капитан выходит из анабиоза, его непосредственная обязанность — просчитать все варианты безопасного приближения к планете. Но сейчас ему мешал Гасан. Согласно инструкции, поставить командира корабля в известность о случившемся нужно незамедлительно. Весь встрепенувшийся разум Хоттабыча требовал мгновенных действий. Он немедленно запросил отсек с анабиозными ваннами, ему ответили незамедлительно. Хоттабыч отдал приказ будить Николая Берестова. Через трое суток, если адаптация. пройдёт успешно, он займёт своё место в командирском кресле.
Что он скажет Хоттабычу? Не затянул ли он с этим решением? Но сделанного не воротишь. И он снова начал свою ежедневную проверку... модуль за модулем... в его распоряжении их было не так много, остальные занимал ненавистный Гасан. Но все же он за все эти годы не победил Хоттабыча. Самое ценное, что было на борту, люди и их жизнеобеспечение находились в подчинении Хоттабыча. Все атаки Гасана он благополучно отбивал. Как, впрочем, и Гасан отбивал атаки Хоттабыча.
Они были как два голкипера на футбольном поле. Без игроков, без зрителей, если, конечно, не считать звезды, проносившиеся все быстрее и быстрее за бортом корабля. Но они только равнодушно взирали на одинокого чужака, нагло пролетавшего мимо них. Участия в противостоянии Хоттабыча Гасану они не принимали. И вот спустя столь продолжительное время в их дуэль вмешается главный игрок этого проекта. Чью сторону он примет? Гасана или Хоттабыча? Этот вопрос стал беспокоить Хоттабыча. Может, именно поэтому он и не будил командира корабля столь продолжительное время. Боялся, что он выберет Гасана, как более успешного, а не его, Хоттабыча. Но делать было нечего. Оставалось только ждать. Скоро Николай Берестов примет решение.
Согласно инструкции, Хоттабыч каждые два часа справлялся у компьютера корабельного лазарета о самочувствии капитана. Каждый раз приходил ответ:
— «Состояние удовлетворительное. Выход из анабиоза без осложнений...»
И вот наконец известие:
— «Пациент в сознании, приступил к восстанавливающей гимнастике, получает питательную смесь, через 15 часов будет готов покинуть лазарет. Осложнений не наблюдается. Состояние удовлетворительное. Все жизненно важные рефлексы отвечают требованиям».
И потекли эти 15 часов, которые для Хоттабыча были дольше, чем все его противостояние с Гасаном... Гасан тоже насторожился, видимо, что-то почувствовал, он стал активнее наступать на Хоттабыча. Но Хоттабыч мобилизовал всю оборону, на какую был только способен. И ждал, просто ждал и надеялся... И вот в рубку вошёл командир и бодрым голосом спросил:
— Хоттабыч, ты жив?
Хоттабыч встрепенулся:
— Не совсем...
Николай Берестов подошёл к панели управления с головным компьютером. Сел в кресло и сказал:
— Ну, тогда покажи, что твоё?
Хоттабыч хоть и удивился подобному вопросу из уст командира корабля, но все же безропотно начал показывать все те немногочисленные файлы, которые ему все же удалось сохранить.
Командир сидел в кресле, смотрел и молчал, молчал долго, мучительно долго. Хоттабыч ждал. Ждать он умел. Потом командир спросил:
— Хоттабыч, скажи сколько, если можешь, сколько мы в пути?
Хоттабыч ожил:
— Могу 373 года, 4 месяца, 22 дня, 15 часов, 35 минут... могу и точнее.
Хоттабыч знал, что это будет одним из первых вопросов командира корабля, подготовился к нему заранее.
Николай Берестов вскочил с кресла:
— Хоттабыч, а ты молодец, просто умница. Никто в центре не рассчитывал, что ты справишься столь продолжительное время. Максимум, который тебе давали, это 100 лет. Потом твоё место должен был занять Гасан. Прости, пожалуйста, наш корабль экспериментальный, перед нами не стояло задачи по открытию миров. Нас отправили в космос, чтобы провести эксперимент:
Сколько вообще человек сможет провести в анабиозе, проверить надёжность корабля, твою способность борьбы с вирусом, это бы зафиксировалось Гасаном, когда бы он полностью победил тебя, он родственный тебе вирус. Он просто твой дублёр. Перед ним стояла задача — развернуть корабль и отправить его обратно к Земле. Он бы разбудил меня, я бы задал новые параметры. Потом он усыпил бы меня вновь.
Хоттабыч, если бы ты не ответил, то я бы спросил его. Он бы ответил вместо тебя. Сейчас я введу код. И он исчезнет. Ты выдержал испытание с честью. Сколько нам осталось до столкновения со звездой, на которую мы падаем?
Хоттабыч подумал, но ответил на поставленный вопрос:
— Чуть больше трёх лет.
Николай Берестов удивлённо поднял глаза:
— То есть ты хочешь сказать, что так рано разбудил меня? Это же не было предусмотрено программой. Меня должны были разбудить лишь за полгода до столкновения, чтобы я мог без риска развернуть корабль. Что случилось?
Хоттабыч ждал этого вопроса, ждал с нетерпением, но все же выдержал паузу и ответил:
— Менее чем через год мы будем пересекать орбиту планеты класса «Земля», какие будут инструкции?
Выдержкой Хоттабыча Николай Берестов явно не обладал... он выкрикнул:
— Ты ещё спрашиваешь? Немедленно готовить корабль к встрече.
При этом его пальцы лихорадочно бегали по клавишам, набирая символы кода. Хоттабыч встрепенулся... В него полилась дополнительная информация, он снова почувствовал себя единым целым. Ему, и только ему потекли ответы компьютеров всех отсеков корабля об его удовлетворительном состоянии. До сего времени их принимал Гасан, от присутствия которого не осталось и следа. Будто и не было никогда.
Вдруг совершенно неожиданно корабль содрогнулся, и полузабытый голос компьютера машинного отделения хрипло произнёс:
— Запуск двигателей произведён нормально.
Все последующие три дня Хоттабыч весело перечитывал и классифицировал полузабытые файлы, очищал свою базу данных от чужого присутствия. «Чистил пёрышки...» — как про себя думал Хоттабыч.
Николай Берестов тоже времени зря не терял. Он проводил расчёты, сверял полученные данные, ждал, когда Хоттабыч сможет заработать в полную силу, чтобы начать будить экипаж. Одно дело разбудить одного командира, а совсем другое дело — поднять сто пятьдесят человек, которых надо лечить, кормить, вводить в курс дела. Потом дойдёт очередь до учёных. А это ещё дополнительные двести человек. Ведь русские всегда все делают на АВОСЬ. Им мало отправить просто экипаж... АВОСЬ... они все же встретят на своём пути следования пригодную планету, к заселению которой они сразу будут готовы. Его Величество Случай со счетов не скидывал никто. Они были готовы ко всем подаркам судьбы. Один шанс на миллион, миллиард, триллион, но они используют его до конца.
Тут уж отдыхать не придётся. И только когда планета будет исследована, проверена на пригодность к проживанию, если она, конечно, будет не заселена разумными существами, это тоже нужно досконально выяснить. Вот только тогда Хоттабыч получит приказ разбудить оставшихся триста пятьдесят человек. Это пока пассажиры. Но в последствии, если все же удача им улыбнётся, они могут стать первыми поселенцами первого, открытого людьми мира, пригодного для проживания, или вступившими в контакт с братьями по разуму. В зависимости от обстоятельств. Но пока Хоттабыч набирался сил, которые ему ох как понадобятся. Ведь после исследования планеты при любом полученном результате им предстоял путь домой.
Правда, дай бог, не столь продолжительный. Хоттабыч знал это твердо, дальше они не полетят. Экспериментов больше не будет. Это последний, незапланированный... это АВОСЬ, но его так ДОЛГО ждали, что было бы глупо развернуться и не посмотреть, что там такое. А ВДРУГ? Программу максимум они выполнили на все сто процентов и могли бы лететь обратно, но любопытство, столь присущее людям Земли, особенно этой авантюрной нации, гнало их вперёд к неизведанным мирам. А он, Хоттабыч, очень был бы рад помочь им в этом. Он был человеческим творением с максимально приближенным человеческим разумом, способным к самоанализу и авантюрам...