Монолог от диалога

Гляди, Машка, народ без витаминов бесится: те трусцой бегут, те - к разводу готовятся. А есть и такие, что по лавочкам сидят, и такая тоска в глазах! Ну, чего ты, бабка так заскучала? Смотри, цветы зацвели, соловьи зачирикали, а разводы - это к новым свадьбам. Примета такая. Вот сейчас перебесятся, пасьянс ракладут и заново сочетаются, только в других вомбинациях.

А за внучку не переживай. Разведется и снова замуж выйдет. С новым счастьем ее поздравишь. Это мода такая пошла: сначала родит, а потом отца для дитяти выбирает. Ну, чтоб ответственный был и лицом на мальца походил. А где его взять, говоришь? Это ей интуиция подскажет.

Вот ты, к примеру, где со своим познакомилвсь? Ага, и я в очереди. Вы за чем стояли? А мы - за бумагой туалетной. Не больше десяти рулонов в одни руки давали. Кто с пивом был, те к ночи спать легли тут же, не бордюре, а кто стоять остался, трезвенники, значит, те в цене и поднялись.

Нет, очередь - это сплошная романтика! Погоду обсудили, потом заново поперестроились, с номерками на груди, а заодно и имена узнали, перезнакомились. У меня номер счастливый был, 2125, как счас помню. Ну, и ОН рядом оказался. Так-то душевно про гигиену и съезд партии говорил! А глаза красивые, малопьющие! И так он на меня смотрел, что поутру мы сразу рулоны наши одной веревочкой связали и - сразу в ЗАГС. А я там вместо ФИО свой номер вписала, 2125, всю анкету испортила.

Так может, внучку твою в очередь послать?... Не, виртуальная не годится. Там они годами без толку тусуются. Ты, подружка, если хочешь от безбрачия внучку-то спасти, или к шептухе иди, или очередь создавай, третьего не дано.

Повествовательная часть

И чего ради потомков не сделаешь?! Ну, и кинули мы с бабой Машей пробный камень насчет создать очередь.

Стали с утреца за киоском овощным, у забора с плакатами. Я первая стояла, а баба Маша - за мной с табличкой на шесте "За мной будете". До первого (третьего нашего) и стоять не пришлось, погоду обсудить не успели. Мужичек плешивенький подошел, на палочку опирается. Мы сразу поняли, что - наш, от кроссовок до самой плеши наш по духу. Подходит, значит, и говорит: "Я за Вами, мадам,стану, передайте следующему, что он - за мной. Я только пивка попью". Мы бабе Маше сразу шпилькой бумажку на спину прицепили: "Тут уже еще люди стоят".

Ну, молодые поначалу так проходили, без интереса. А наши один по одному дружно вставали за нами. Где-то на седьмом-восьмом новичке выскочил вопрос: "А за чем стоим?" Но баба Маша загадочно прошептала: "Тс-с.. Сейчас скажут...", и вопрос был снят с повестки.

Ну, и пошло-поехало. Я прошлась вдоль очереди и узнала, что во второй десятке ожидается уцененная мебель (за гроши!), в третьей - билеты на Эдиту Пьеху, фрукты от "Красного креста" - в пятой, а благословение сектанта-спасителя - где-то в одиннадцатой.

Уже и солнце высоко стояло, когда тот, с пивом и после пива, вернулся. Глянула я на него и у бабы Маши спрашиваю:

- А ты не забыла, зачем это все затевалось?

А она:

- За фруктами?

- Чертова склеротичка! - шепчу, - Иди, лучше, благословение получи! Может, мозги заработают... И ближнего заодно возлюбишь.

Тут баба Маша уставилась на соседскую банку пива и заторможенно как-то протянула:

- Чур меня, чур!

Я говорю:

- Тогда сходи к дальним присмотрись. А может, регистрацию устроим? Пока не разбежались.

Баба Маша не зря на базе всю жизнь проработала! Решила клиентуру не упускать и взялась за дело. Кинули клич, что номерки выдают. Очередь выдавила наружу самых нетерпеливых, те прямиком к началу очереди побежали, к нам, значит. Возле бабы Маши завихрилась толпа. Зато остальные сомкнулись в монолитный ряд, готовые стоять насмерть или до самой смерти, не знаю. Им уже не важно было, какой дефицит "дают", потому как "не зря же простояли столько, надо стоять до конца".

- По два в одни руки! - кричали из очереди!

- Номерки выдавайте, некогда тут стоять! - отзывались из толпы.

- Покупай в телемаркете, - язвила очередь.

- Когда перекличка? - спрашивали уже с номерками.

Баба Маша, окруженная жаждущими дефицита, рвала на кусочки свой старый блокнот и писала номерки. Шутить дальше нам стало страшновато, а вырваться из толпы моей подруге было непросто. Транспатантик "За мной будете", кочуя из одних рук в другие, как раз уходил за угол многоэтажки.

Засвистала полицейская машина. Вдоль очереди засновали торговые агенты, а также группа невест батьки Махно. Прибыли феминистки и прямо на клумбе готовились к акции "Нам и без вас хорошо!". Заезжий факир проводил урок на тему "Бери деньги прямо из воздуха", для чего учеников сперва учили кидаться рублями в синее небо. Очередь не уменьшалась, она стояла густым частоколом вдоль забора, вдоль многоэтажки, а дольше скрывалась за углом.

Вряд ли блокнотика бабы Маши хватило бы надолго, надо было ее выручать.

Мой взгляд упал на яркие оборки циганки.

- Чего не работаешь? - сурово спросила я ее.

- Выследить хочешь?! - стрельнула она сквозь зубы.

- Не боись, близорукая я, - пришлось заверить черноокую, - Иди погадай. Вишь, народ мается! Карты есть?

- Ага! - ответила цыганка, виртуозно всколыхнула свой шестой размер, и в вырез декольте высунуась колода карт. Артистка была воистину народной. Таким густым басом и Большой театр не каждый сезон похваляется.

- Что будет, что предстоит! Какой-никакой дефицит! На короля - на даму - на ферзя - на турку! Узнай, кто к сердцу прижмет!..

Цыганка-то из наших попалась, знала, что по чем... Все с полуслова поняла, и ее трубный глас перекрыл гул столпотворения. В-общем, спасла нас златозубая, потому что многие в той толпе при первых звуках ее командирского голоса оглянулись, как бы проверяя место и время по типу "Ой, а где это я?" Другие поддались соблазну узнать будущее. И только третья категория узрела-таки, что баба Маша нырнула подмышку цыганке, под цветастую шаль ее, и, согнувшись в три погибели выскочила из толпы. Но этим и самим было не так просто оттуда выбраться.

Мы отошли за киоск, и за углом увидели новый транспарант "Вступайте в наши ряды".

- А что за ряды у вас? Что дают?

- У нас партия глухих и близоруких, ПГБ. У нас все дают. Перед выборами. Вот, распишитесь, а потом устав прочитаете.

Я выдернула зажатый агитатором рукав, и мы с Машей направились в парк, на лавочку, подводить итоги проведенной акции.

Диалог

- Слушай, баба Маша, ты хоть помнишь, чего ради все это затевалось?

- А как же! Культуру очередей в народе воспитывать, не моргнув глазом ответила та.

- Так очередей же теперь нет!

- Ну, нет, так сделаем. Только давай в следующий раз покультурнее все организуем.

- Самое главное, Маша, если ты первой стоишь, так хоть ты знать должна, за чем!

- А у каждого своя надобность, - нашлась баба Маша, - Ты гляди, каждый за своим стоит, а что очередь общая, универсальная, так сказать, так то никому и не мешало.

- Да сама-то ты за женихом для внучки стояла, ты хоть помнишь это?

- Да когда же вспоминать было? Окаянные через голову лезли за номерками! Пятьсот двадцать шесть номерков получили только те, кто без очереди! А потом цыганка отвлекла. А кто в очереди, те в тетрадку до сих пор пишутся, за углом уже, к перекличке готовятся.

И тут я призадумалась:

- Да, Маша, в такой обстановке Судьбу не выберешь. Ажиотаж сплошной.

Но Маша со мной не согласилась:

- Это счас ажиотаж. А к ночи останутся только спокойные, настойчивые, рассудительные. Вот тогда и приведу внучку. Пущай постоит, к мужчинам присмотрится.

- А ты себя-то в очередь вписала? А, баба Маша?

- Ой, - подхватилась она со скамейки, - Теперь за угол бежать, тетрадку догонять!

Заключительная часть

И пошли мы снова к очереди, нашли тетрадку.

Успели-таки во вторую тысячу войти.