Аннотация: Антиутопия, вдохновение от сборника рассказов "Беспощадная Толерантность" и "КиевПрайд2018"
Украина // Недалекое будущее
#КиевПрайд2022 // Начало конца...
После начала Прайда ЛГБТИК+ устраивают сафари на гетеросексуалов-гомофобов. Во всех новостях предупреждают об опасности и просят наци и религиозных придерживаться основных правил безопасности. Волонтеры безопасности и Полиция диалога пытаются справиться с волнами гетерофобов, набрасывающихся на беззащитные христианские семьи с ножами, перцовыми баллончиками, вырывающими плакаты с цитатами из Святого писания. Многие улицы перекрыты, метро работает только для ЛГБТ-шников. Защитники прав Гетеросексуалов просят снять все иконы и кресты, прочую религиозную символику во время Прайда, выкрикивая "Свободу гетеросексуалам!" в мегафоны из-за перекрытых улиц, они советуют одеть парики и боа, накрасить глаза и повязать радужную ленту, чтобы затеряться в толпе.
В каждом подъезде стоит полицейский, чтобы защитить детей и их родителей от нападок со стороны оголделых ЛГБТ-шников. Но надеятЬся на их помощь несчастным гетеросексуалам не приходится, они то и дело матерятся себе под нос: "ебать эти гетеро расплодились!" но вынуждены выполнять свой профессиональный долг. В метро курсируют специальные гетеросексуальные поезда вывозящие христиан за город (они не останавливаются на станциях и ведут только на конечные из центра), чтобы они могли скрыться в лесах и землянках во время оргии извращенцев!
Традиционалисты, не имеющие возможности быстро дойти до метро, запираются в квартирах и выглядывают из окон в страхе, пока по всем улицам идет многомиллионное шествие во главе с Зианджей, закидывая горящей туалетной бумагой все церкви и водружая ЛГБТ-флаги на своем пути! Иконы разорваны! Священное писание растоптано, а священники молятся на коленях, прося Всемогущего Бога остановить этот хаос и бесчинства! Геи и лесбиянки пробираются в центры, защищающие права гетеросексуалов и срывают все мероприятия, выталкивают бедных женщин-матерей из помещения и забрызгивают глаза всем мужчинам спреем, несмотря на то, что это пугает присудствующих детей и подростков, травмирует их психику из-за небывалого насилия.
И вот, после месяца этого кошмара, последний гетеро-депутат сбегает из Верховной Рады и провозглашается гомодиктатура с новой Радужной Конституцией, запрещающей "гетерастам" брак и усыновление детей, а мужчин обязывает подчинение женщинам. Но и так ущемленные семьи гетеро уже давно живут в гетто, и могут лишь кричать из-за своих клеток о собственных правах на отрезке в пару сотен метров от дома, поскольку никто не хочет сдавать в аренду жилье или продавать недвижимость разнополым парам, или увольняют с работы тут же, как только выясняется их гетеросексуальная ориентация... Дети и подростки сталкиваются с насилием и буллингом от извращенцев, считающих, что легко избить и натравить на гетеро-одноклассников окружающих, только за то, что у них гетеросексуальная ориентация!
* * *
Внезапно Саша просыпается и смотрит в окно, за которым тысячи извращенцев скандируют свои слоганы: "Ганьба! Ганьба! Ганьба!"/ "Наша традиция - это свобода!" В его окно попадает камень, стекло разбивается и его девушка Маша мгновенно просыпается, вскрикивая при этом. Сын Данил выходит из своей комнаты, обращая внимание на шум. Активисты, разодетые в радужные одежды несут сотни факелов.
- Папа, мама, можно я не пойду в школу сегодня?
Родители отходят от окна, с возмущенным видом.
- Нет, ты должен пойти. Без образования ты не найдешь работу.
- Но они все снова будут говорить на меня, что я вонючий гетеро-пидор сегодня и мальчики снова будут бить меня после занятий, а девочки обзывать меня уродом.
- Дорогой, мы поговорим с директором, чтобы они отстали от тебя и не трогали больше.
- Это не может! Ну как вы не понимаете?! Все станет только хуже! Уже вся школа знает, что мои родители гетеро, а не геи или лесбиянки! - вопит сын, начиная плакать. - Мы можем просто уехать отсюда, в коммуны в лесах, чтобы спрятаться от них всех?
Саша смотрит на Машу, а она в его сторону, молча.
- Милый, у нас тут работа. Мы не можем ее потерять. Где мы найдем другую? В лесу не так просто жить, как ты думаешь, - говорит отец, ложа руку на плече сына.
- Тогда почему мы не можем уехать за границу?
- У нас нет денег на визу, да и там коллапс с беженцами из Украины...
Данил убегает в комнату и хлопает за спиной дверью.
Родители сетуют, но смотрят на море разноцветных людей из-за окна.
- Помнишь, ведь все было иначе...
- Да, помню, - тихо шепчет Маша.
- Мы могли избивать "этих", делать с ними все, что захотим. Держать в клетках, душить, ломать кости, как крысам и они молчали в тряпочку, боясь нас.
- А теперь...
- Теперь наступил полный пиз....!
- Что же нам делать? Может все же заберем Данила в село к бабушке и сами спрячемся там, в Полтавской области. Подруги говорили, что там все еще толерантно относятся к гетеро.
- Нет! Мы должны делать все то, что мы делали с тобой в молодости! Впомни, Маша! Мы вместе с тобой, вот этими ногами столкьо рыл пидорских в крови смешали, стольким кишки выпустили до того, как ввели строгое соблюдение прав человека.
- Помню, мы и на Майдане стояли... За Европейское будущее, а теперь и у нас будущего не осталось. И Данил весь в побоях со школы возвращается, а недавно я обнаружила, что он режет себе руки. Из комнаты совсем не выходит... Я слышу как постоянно плачет там, и друзей у него нет. И все это - пока эти гнусные соседские лесбиянки и геи спокойно расхаживают по улицам со своими детьми, держаться за руки, целуются и даже не задумываются о том, что и мы хотим также жить полноценной жизнью.
- Всем эти ЛГБТ нужно снова пускать кишки и перемолоть зубы в порошек! - выкрикнул Саша так громко, что соседи могли услышать.
- Тише, Саша, у стен есть уши. Они не должны знать, что мы пара. Потом проблем не оберемся, все будут глазеть на нас как на извращенцев, обвинят во всех бедах подъезда и того хуже, изобьют под домом. Подумай о сыне, в конце концов...
Пока родители Данила говорили в своей комнате, пряча лица зановеской, он тихо открыл дверь и вышел из комнаты по направлению к ванной. Размазывая слезы по щекам, нес с собой телефон в руках. Мобильный то и дело тихо жужжал, оповещая о новых сообщениях. Дети из его школы писали сообщения без остановки: "Сдохни гетераст!", "Передопроводный!", "Твои родители совращают тебя, а гондон?"... "Таких как ты не должно быть в этом мире!", "Мы отпиздим тебя в раздевалке, пидор!"...
Дверь в ванную тихо закрылась. Саша и Маша продолжали тихо перешептываться, смакуя воспоминаниями, былими временами, где они смешивали ЛГБТ-шников с дворовой пылью, кровожадно радуясь, что те не могут встать с земли и защитить себя, а прохожие не реагировали.
- Может, - тихо проговорила Маша, - и не стоило так издеваться над ними...
- Над кем?! Этими? - выкрикнул Саша. - Да если бы я знал, что так будет, я бы их каждый день убивал.
- Ты и так убил нескольких... Может, мы сами виноваты...
Из-за окон толбко и было слышно "Ганьба!", а караван машин с танцполами для полуголых трансух то и дело в такт совмещал слоганы с ритмичной электронной музыкой и телодвижениями. Все соседские геи и лесбиянки вышли на балконы, чтобы хлопать колонне, проходящей по их улице.
Внезапно, Маша одернулось, что то екнуло в ее материнском сердце.
- Что случилось? - спросил "муж", хотя по документации они уже не были кем то друг для друга. Даже если бы Маша умерла, то отец не мог бы забрать сына. В таком случае Даня непременно бы попал в детский дом или дом-интернат, где его воспитывали бы геи или лесбиянки. И никакие митинги за права гетеросексуалов не могли помочь, потому что кровожадные ЛГБТ-шники запретили разнополые браки и не хотели расширить права гетеросексуалов.
Маша обернулась.
- Что то не так... Вот прям чувствую, что-то случилось.
- Даня?!
Маша побежала к комнате Данила, дверь была октрыта. Она быстро схватилась за ручку и вошла в комнату. В ней было пусто. Окно настежь открыто.
- О, господи!
Саша с Машей побежали к окну, но снизу шла только тупая толпа, скандируя свои слоганы без остановки: "Ганьба!", "Бога нет!", "Мы против разврата гетерастов!", "Содом и Гоморру устроим Богу!"
Под подоконником висел плакат, приклеенный скотчем. Маша сразу обратила внимание на него и сорвала, втащив назад в комнату, а Саша поскорее закрыл окно. На нем было написано маркерами: "Я ненавижу вас всех!".
- Где же он, Саша?! Где он?
Маша вцепилась ногтями в футболку "мужа".
- Может он в ванной?
Родители тот час рванулись к двери, ведущей к ванной комнате. Но дверь была заперта!
Саша начал толкать дверь, пытаясь выбить ее силой. Когда она поддалась, перед ними разверзлась ужасная картина. Данил лежал в ванной, бездыханный. Все вода была красной. Он вскрыл вены...
Мать бросилась к ребенку!
- Что стоишь?! Вызывай скорее скорую!
Саша начал нервно набирать номер скорой помощи и тут же говорить неразборчиво в трубку.
Уже в течении получаса скорая ехала обходными путями по городу, на груди у Данила ревела мать. Вскоре они добрались до больницы. Рядом с ней некогда была церковь, теперь она была до тла сожжена. Саша бросил отчаянный взгляд, когда медики вывозили сына, направляясь к больнице. Маша рыдала и бежала следом.
Бросив последний взгляд на руины прошлого, Саша направился в больницу. Где-то вдалеке раздалась полицейская сирена. Видимо они снова отправились спасать гетеро-активистов, выбравшихся из-за решеток со Священным писанием и молитвой против оголделой толпы ЛГБТ-шников, готовых разорвать на куски любого гетеросексуала без лишних слов.
- Горела бы вся эта страна в Аду! - выкрикнул Саша.
Окружающие люди услышали его слова и тут же бросили множество едких словечек в его сторону.
Двери закрылись за Машей. Отец пошел искать куда врачи их отправили. Перед тем как войти в реанимационное крыло, где наверняка сыну оказывалась экстренная помощь, его остановил медбрат.
- Вы куда? - спросил он сухо.
- Мой сын сейчас должен быть тут. Мария, моя жена, шла рядом с его носилками.
- Разнополые союзы запрещены Конституцией Украины, - ответил тихо и без единой эмоции медбрат.
- Но я его отец!
- По закону - вы ему никто! У него есть только биологическая мать.
- Я должен пройти! - выкрикнул Саша, отталкивая медбрата от двери.
Но тот грубо швырнул его назад.
- Тебе не ясно?! Мне вызвать полицию? В нашей стране не будет гетерастии!
- Какое право ты имеешь?! Это ведь мой сын!
- Я могу только попросить вас удалиться, - взял себя в руки медбрат. - Если это не подействует - вызову полицию. Вы наверное в курсе, что делают геи-зеки в местах не столь отдаленных с гетерастами. Тебя пустят по кругу и будут наблюдать, как ты истечешь кровью, и это в лучшем случае, голубок!..
Медбрат ехидно улыбнулся.
Саша схватился за крестик, доставшийся ему от бабушки. Он был спрятан под рубашкой, в горле образовался ком.
- Как же так...
- Уходи, или мне вызвать копов? Ты чужой человек для этого ребенка. Мы вынуждены защищать детей от таких патриархальных ублюдков как ты, совращающих их каждый день, тупой ты гетерофил!
Саша попятился назад. Он почувствовал себя полностью беспомощным против этой человеконенавистнической системы. Сегодня у него отобрали сына, а что же завтра? Завтра у него могут отнять жизнь. Какие-нибудь пьяные геи, разглядевшие в нем гетераста на улице, просто ударить куском металлической трубы и проломить череп.
Нужно было подавать на беженство, - подумал Саша, направляясь к выходу из больницы. В тот день, когда приняли закон об однополых браках, или эммигрировать в Россию. Господи, я украинский националист но Россию я люблю теперь больше своей страны... Страну, где женщина не будет указывать мужчине, а вонючие геи сжигаются в концлагерях вместе с евреями, прямо как при святом Сталине! Саша упал на колени посреди улицы, поднимая дрожащие руки к небесам.