Жаданова Лана : другие произведения.

Твой или ничей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "- Выходи за меня замуж... - А если я скажу нет? - Тогда я свяжу тебя, перекину через плечо и отнесу в ЗАГС так. - И желтая пресса будет любить тебя вечно..."

У всех сейчас лето, а у меня осень...
Ветер бросает листья к ногам
И просит -
Не отдавай меня никому, а я тебя не отдам... (с)

   Все истории, как правило, с чего-то начинаются. В сказках это что-то вроде в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, мимо острова Буяна (ой, не совсем то). Или, например, и жили они долго и счастливо (ага, а потом встретились). Не так уж и важно, на самом деле. Но у каждой истории есть свое начало, своя отправная точка, с которой события начинают развиваться по нарастающей, закручиваясь водоворотом, и захватывая все новые и новые действующие лица. Словно пьеса, актерский состав которой постоянно меняется, влекомый перипетиями сюжета. И лишь главные роли остаются неизменными... Знаете, как поется в одной песне? Он и она - картина в черно-белых тонах, в истории с названием "любовь". Вот точно так же и здесь. Это мучительно сладкое чувство, нагрянув в гости, когда меньше всего ждут, пишет свой сценарий для двоих. С поистине садистским удовольствием продумывая очередные детали, повороты и бетонные перекрытия. Кого-то размазывает по стеночке, а кто-то продолжает нестись на полной скорости дальше, поймав нужную волну и повернув именно там, где было нужно...
   Жизнь - редкая стерва, не находите? Иногда создается такое впечатление, что ей просто в кайф тыкать нас носом в закон всемирного свинства. Но иногда, если очень захотеть, то можно плюнуть на фатум, рок и что там дальше по списку. И начать писать свою книгу, с чистого листа. А черновики так приятно развеять пеплом по ветру, чтобы ни боли, ни разочарований, вообще ни-че-го... Знаете, говорят, что если люди встречаются, значит это кому-нибудь нужно. Судьба никогда не сталкивает два одиночества просто так. Всегда есть какая-то цель, скрытый мотив, хитро заныканный между строк. Нужно только разглядеть его, и тогда все сразу становится ясно и просто, как и любая гениальная вещь. Так вот, о чем я вообще? А о том, что даже если разделить миры, социальные статусы и сословия, нормы и принципы морали и поведения, истории и жизни, любви чихать на это с Эмпайр Стейт Билдинг, поверьте. Она не смотрит на цвет кожи и пол, не делает расовых различий. Она просто заставляет думать друг о друге шестьдесят одну секунду в минуту. Заставляет прислушиваться к каждому звуку, эхом отдающемуся в гулкой тишине, в надежде услышать такие знакомые и близкие сердцу шаги. В этом она вся. И нужно быть полным идиотом, чтобы не ухватиться за любезно предоставленный шанс.
   Хотя, легко сказать, что нужно поймать момент. Но люди - такие создания, которым постоянно что-то мешает. Мы привыкли в большинстве своем валить происходящие с нами беды на магнитные бури, неудачный парад планет, и все в таком же духе. Но разве это так сложно - остановиться хоть на мгновение? Замереть, и подумать о том, что же мы делаем не так? Где была та самая ошибка, с которой все начало валиться из рук, нарастающим снежным комом захлестывать с головой, не давая свободно вдохнуть? И вроде бы еще можно все исправить, вот только тут вступает в игру это извечное "лень"... Ну да мы как-то отклонились от темы, поскольку история на самом деле не о том, как бороться со стрессами, депрессиями и разруливать навалившиеся на голову проблемы. Нет-нет, тут все банально, простои вообще клише, ага. Эта история будет о любви. О том, что не важно, сколько времени вы провели вместе - год, месяц, день или пять минут. Любовь не спрашивает, не выбирает, она просто появляется. И можно отрицать до Второго пришествия, что не влюблены и все такое. Но рано или поздно падают даже самые крепкие стены, сдаются на милость победителя даже самые неприступные города, выбрасывают белый флаг безоговорочной капитуляции последние стоики.
   Вообще, если уж говорить о любви, то стоит непременно упомянуть веру в чудеса. Ведь что есть на самом деле это чувство как не чудо? Задавали ли вы себе хоть раз вопрос - когда я перестал верить в сказки? Когда ушла эта детская, безоговорочная, не подлежащая сомнению вера в лучшее? Почему мы разучились мечтать, надеяться на то, что осталось еще место в нашем мире, насквозь пропитанном цинизмом и отрицанием, для магии? Говорят, такие вопросы из разряда риторических, и не требуют прямого ответа. Но что, если однажды кто-то спросит себя о подобном? И что, если ответ все же будет получен? Во что выльется подобный диалог себя с собой, когда лежат в руинах города, дымятся на осколках цивилизации надежды, проигравшие в войне без победителя? Философствовать можно вечно, находя все новые и новые аргументы, гипотезы, подтверждения и постулаты, непреложные каноны и все в таком же духе. А можно просто выдохнуть, закрыть глаза, отдаваясь на волю чувств и медленно погружаясь в желанное тепло, и с улыбкой сказать - да, я люблю. И пусть весь мир подождет...
  

Сегодня маленькая дата,

Представь, что мы когда-то

Не знали друг о друге ничего... (с)

   Там, за окном, где жизнь споткнулась на повороте, идет снег. Ветер кружит в танго снежинки, одевая мир вокруг в белое, словно невесту перед свадьбой. Но в этой комнате время будто бы остановилось, очарованное магией потрескивающего в камине можжевельника. Прозрачный стеклянный шарик неизвестной галактики, затерявший на просторах Вселенных. Укрытый призрачным серебром далеких звезд туманности Ориона. Немного приторный, терпкий запах корицы и глинтвейна, и ваниль горячего шоколада, таинственный танец отблесков пламени в устремленных друг на друга взглядах. Бесконечность нетерпеливого ожидания. Словно предвкушение чуда, как когда-то в далеком теперь уже детстве, когда в двери стучится Рождество. И не можешь уснуть, гадая, ждет ли утром тот самый, бесконечно желанный подарок. Или же новый день принесет горечь разочарования, постучавшись с рассветом в неплотно зашторенное окно... Им редко когда выпадало такое вот счастье собраться всем вместе, выкроить время в бесконечных гастролях, концертах, записях новых песен, клипов, да и просто в работе. Но так неожиданно начавшаяся метель, и небольшой горнолыжный городок оказался отрезан от транспортных путей, а все рейсы отменили на ближайшие несколько дней. Уютный отель стал приютом для них. Шесть сердец, четыре из которых замерли в предвкушении того, о чем большинство из них догадывались лишь по слухам.
   - И все же, как началась ваша история? - Дима первым рискнул нарушить уютное, но несколько затянувшееся молчание, чем вызвал хитрую улыбку на губах друга и устроившейся в его объятиях девушки. Не то, чтобы их знакомство было совсем уж тайной, покрытой мраком. Но эта свадьба два с половиной года назад наделала много шума... Молчаливый обмен взглядами в стиле "ты начнешь или я", и Соколовский крепче прижал к себе свое сокровище, с таким трудом некогда обретенное. В конце концов, волшебство предновогодней ночи всегда располагает к сказкам о любви, особенно если они, как эта, со счастливым концом...
   - Ну, даже не знаю, с чего начать... - Он намеренно сделал театральную паузу, и ответом послужило слаженное фырканье.
   - Начни сначала...
   - Тогда, наверное, лучше все же мне. А Влад потом подхватит, если что... - Лана немного повозилась, устраиваясь удобнее, и откидывая голову на плечо мужа. Его руки на уже хорошо заметном животике сжались чуть крепче, таким собственническим жестом, что остальные только понимающе переглянулись. Никто из здесь присутствующих, кроме Димы Бикбаева, не знал, чем едва не обернулось это вот негаданное счастье для семьи Соколовских, но обо всем по порядку. - В общем, было весело. А началось все с того, что ваша покорная слуга, всей душой терпеть ненавидящая скопления людей в таких количествах, не смогла отказать своей младшей сестре и купила билет на киевский концерт своего будущего супруга. О чем я, само собой, на тот момент, не подозревала ни сном, ни духом. Скрепив сердце и скрипя зубами от злости, пришлось все же идти...
  
   На дворе стоял конец мая 2013-го. Слишком жаркий для Киева в эту пору года, но чему тут удивляться? Столица Украины всегда была отдельной планетой, и перекочевать из сапог сразу в босоножки было нормой для жителей стольного града. Не хотелось не то, что куда-то идти и что-то делать. Даже двигаться было лень, и мысли лениво перетекали с места на место, напоминая слишком жидкий кисель. Настроение было, что называется, ни в звезду, ни в Красную армию, но кого это волновало, кроме самой рыжей? У нее горели сроки, директор требовал окончательный вариант последнего проекта, а у нее внезапно пропало вдохновение. Вот умерло, и все тут. Реанимация не поможет, констатируйте клиническую смерть пациента. Звучит, может и смешно, вот только ей было не до смеха. Требовалось срочно что-то делать, поскольку ну не привыкла она отступать. Совесть не позволяла, ага. Вот и приходилось активно пинать Муза, и искать дополнительные источники вдохновения, в надежде поймать ее - Мысль. Получалось, прямо скажем, из рук вон плохо. Но, как общеизвестно, закон подлости еще никто не отменял (очень зря, между прочим), так что раздавшийся вечером одного особенно отвратительного дня звонок запустил цепную реакцию событий, которые круто изменили две жизни...
   - Ну Ла-а-а-ан, ну пожалуйста! Я же так редко тебя о чем-то прошу! - Голос младшей сестры мог бы разжалобить даже кусок гранита, вот только рыжая слишком хорошо знала Марину, чтобы вестись на подобные провокации. Да еще и барометр личного пиздеца... эээ... инстинкта самосохранения мигал красными лампочками опасности аки новогодняя елка - огоньками. Но мы же взрослые, мы же умные, так что интуицию никто не слушал, весьма напрасно, как оказалось потом.
   - Слушай, давай я куплю тебе билет, приедешь и сама сходишь? Ты же знаешь, КАК я не люблю концерты, толпы этих влюбленных дурех, и атмосферу в общем и целом. Смерти моей хочешь, да?
   - Ой, да ну тебя! Ну что тебе, сложно, что ли? Запишешь мне видео, сделаешь пару фоток, получишь автограф и можешь быть свободна... - Сестра умела убеждать, как никто другой. И если этой мелкой занозе в одном месте чего-то хотелось, она получала желаемое любым доступным и не очень способом. Наверное, именно поэтому Лана так радовалась, что живет отдельно от семьи уже четыре года, о чем ни разу до сих пор не жалела. А то, как пить дать, впаяли бы лет этак ...дцать за убийство особенно жестоким способом. Но дело было вечером, делать было нечего, и она согласилась, напоследок пообещав драгоценной сестрице спросить с нее потом за все, с процентами. И реанимировав ноутбук, девушка заказала билет он лайн, даже не обратив внимания на сумму, и руководствуясь принципом - чем ближе к сцене, тем лучше. Раз уж требовалось тащить с собой фотоаппарат и прочую атрибутику... Где-то в глубине души (ну очень глубоко, если уж на то пошло) зрело пока еще непонятное предчувствие того, что это мероприятие вылезет ей боком. Вот только те, кто был достаточно близко знаком с этим рыжим бедствием, прекрасно знали, что если уж вопрос стоял ребром, то она напоминала маленький бронированный танк, прущий к цели напролом... Случайности ведь не бывают случайными, и вообще все закономерно и продуманно, остается только идти по проторенной дорожке. И никаких шаг влево - шаг вправо, иначе - расстрел...
   День Х становился все ближе, как и дедлайн сдачи работы. А свет в конце тоннеля был, скорее всего, фарами летящего по встречной экспресса. И отчаянно хотелось надеяться, что концерт пройдет не так уж плохо, и возможно, нарисуется хоть сколько-нибудь стоящая идея того, как закончить дизайн. В конце концов, ее репутация была надежной, как швейцарский банк, и известной далеко за пределами страны. Совсем еще молоденькая, в свои двадцать четыре она сумела добиться того, чего многие не достигали даже годам этак к пятидесяти. Ее знали в лицо и заочно, предложения по работе сыпались одно за другим, и это не могло не льстить. Но иногда здорово утомляло, даже не смотря на то, что она обожала свою работу. И собираясь на чертов концерт, мысленно убеждала себя в том, что ей тоже нужно отдохнуть, развеяться, мозги разгрузить в конце концов.
   Кто такой - Влад Соколовский, она знала прекрасно. В конце концов, ее сестра была ярым фанатом некогда группы БиС, а теперь и обоих участников по отдельности. Да и такая, без сомнения, полезная штука как интернет, помогала найти ответы на любые вопросы. Но это не отменяло того факта, что лавируя между стайками бредущих к концертному залу тут и там девушек, Лана чувствовала легкую тошноту подступающей к горлу паники. Не то, чтобы это было серьезной фобией, с приступами, потерей сознания и прочим, но толпы людей она серьезно недолюбливала. Предпочитала им небольшой круг своих друзей или такое уютное одиночество, когда можно забраться на подоконник, с чашкой кофе, пледом и интересной книжкой, курить в открытое окно, вдыхая ночной воздух, пропитанный острой сыростью недавно прошедшего дождя... Моргнув несколько раз, девушка отогнала такие соблазнительные мысли о побеге, и решительно направилась ко входу, поправив сползающую с плеча лямку сумочки. Если она сбежит сейчас, так и не выполнив данное обещание, то Маринка будет дуться на нее до скончания веков. И это отнюдь не было преувеличением. Сестра была способна обижаться долго и со вкусом, пока виновник не приползал на коленях вымаливать прощения. И то не факт, что ее величество благодушно прощали сразу же, нет...
  

Не по шелку, а по сердцу
Иду за нитью золотой
Чтоб найти любви
Живой цветок... (с)

   Есть в жизни что-то такое, незыблемое, непоколебимое, вечное. У каждого это что-то свое, особенное, не подлежащее публичности. То самое, что помогает выжить, когда смертельно устал, подняться с колен, когда падаешь и вновь идти в бой, когда опускаются руки. Каждый выбирает сам, по своему вкусу и подобию. И бережно хранит это где-то глубоко в душе, там, куда нет доступа простым смертным... Для Влада таковым было творчество. Когда плохо, когда больно, он просто с головой уходил в процесс создания чего-нибудь, что серьезно рисковало стать шедевром в будущем. Или просто танцевал. И каждое движение, каждое па и поворот, под ритмичный грохот крови в венах в такт растекающейся в воздухе вокруг мелодии. Тело кричало о том, о чем могли так упрямо молчать губы. Рассказывало историю, которую никогда и никто не услышит вслух...
   Да, ему нравилась слава, известность, признание. Но порой, просто по-человечески хотелось тишины и покоя, и чтобы никаких фанаток и журналистов в радиусе километра как минимум. Когда душа звенела туго натянутой гитарной струной, почти на том пределе, за которым непременно следует взрыв. И Вселенная разлетается на атомы, накрывая с головой. Когда хочется просто побыть дома, не страдая мигренью от постоянного нервного напряжения и шума толпы на концертах. Никуда не торопиться, не думать о том, что нужно написать новую песню/записать клип/новый альбом (нужное подчеркнуть). Но ведь жизнь со статусом звезды эстрады потому и называется таковой, что минуты абсолютного покоя выпадают очень редко. И ценятся на вес золота...
   Киевский концерт прошел на ура. И Влад уже давно не чувствовал такой приятной усталости, когда выложился по полной, но все равно остался удовлетворен проделанной работой. И теперь хотелось поскорее добраться до номера, принять душ, смывая с себя напряжение, и отключиться, едва голова коснется подушки. Но не всегда получается как того хочется, и его неожиданно огорошили необходимостью убить еще пару часов времени на раздачу автографов и фото с поклонницами, которая была организована в холле той самой гостиницы. И на этом моменте, осознав всю ж... нелицеприятность ситуации, Соколовский очень пожалел, что рядом нет чего-нибудь колюще-режущего, топора к примеру. В глубине души проснулась злость, а до этого хорошее настроение ушло в подполье, вести партизанскую войну, и обещало присылать открытки по праздникам. А уж мысли крутились такие, что Ганнибал Лектор просто нервно курил в сторонке, молча завидуя. Но нет, мы же суперстар, и все такое. Так что пришлось натянуть на лицо свою фирменную улыбочку а-ля крошка на миллион, и надеяться, что его не переклинит на какую-нибудь глупость, и все пройдет тихо-мирно...
   Как говорится, надежда умирает последней (и как правило, в страшных муках). Но где-то ближе к концу второго часа, автографа после этак... да кто их считал вообще?.. когда толпа беснующихся и визжащих от восторга девчонок изрядно поредела, он заметил кое-что (или скорее кое-кого) занимательное. В сторонке от толпы, рядом с одной из колон, украшавших холл отеля, стояла девушка. На ее лице светилась улыбка, которая лучше любых слов выражала мнение дамы по поводу всего происходящего. "Ну вы все и дуры" - буквально вопил этот молчаливый призыв, и Влад бы не удивился, если бы незнакомка театрально закатила глаза. Тем сильнее неожиданно разожглось его любопытство и желание выяснить, что здесь делает такая, как она. А в том, что целью прихода был он, парень не сомневался ни разу. И позируя для очередного фото, он то и дело посматривал в ту сторону.
   Назвать незнакомку обычной не повернулся бы язык, настолько сильно она выделялась в этой толпе юных школьниц, словно выросших в одном инкубаторе. В ней было то, что приходит только с прожитыми годами - достоинство и умение себя подать. А еще она была красива. Длинные волосы того редкого оттенка медного, который сложно воссоздать даже при помощи самого профессионального стилиста, спускались до середины спины. Она казалась несколько хрупкой внешне, и он мог бы поклясться, что она совсем не высокая, хотя этому как раз таки было вполне логичное объяснение. Он не видел цвета ее глаз с такого состояния, но почему-то казалось, что они зеленые. Яркий пример ведьмы классической... Мелькнула у Влада насмешливая мысль. И если бы он только знал, насколько недалек от истины окажется. А пока его заворожили правильные, плавные черты ее лица, и захотелось рассмотреть поближе, а украшает ли ее вздернутый носик россыпь веснушек, как это часто бывает с обладателями огненной шевелюры. Но еще оставались поклонницы, которые требовали его внимания. Улыбаемся и машем. Люди любят идиотов... Еще одна саркастичная мысль, просто верхом остроумия, но толпа наконец-то рассосалась...
   Она подошла к нему последней, походкой королевы. И со стороны могло сложиться такое впечатление, что звезда здесь отнюдь не он - Влад Соколовский.
   - Не могли бы вы оставить автограф для моей сестры? Ее зовут Марина. - Аккуратная ручка с тонкими музыкальными пальцами ткнула ему под нос его же собственное фото.
   - А почему она не пришла сама? - И надо же было такое спросить. Ответом послужил тихий смешок.
   - Она - не киевлянка. - И это можно было назвать точкой в конце предложения, жирной такой. Но он бы не был собой, если бы не попытался ради чего-то, пока еще не ясного ему самому, удержать эту необычную девочку.
   - А вам?
   - А мне зачем? Я не поклонница. - И удивление в ее голосе было таким явным, что Влад невольно поднял голову, натыкаясь на озорные искры в глубине зеленых глаз. - Но за автограф спасибо. Она оценит. - И вот тут точно посодействовал его Величество Случай. Потому, что потом, какое-то время спустя, он так и не сможет объяснить себе толком, что же заставило попросить ее остаться, удержать рядом и продолжить этот странный разговор. Но тогда, особо не раздумывая, он просто выпалил первое, что пришло в голову.
   - Как насчет выпить по чашечке кофе? - За выражение ее лица в этот момент можно было отдать миллионы, и все равно этого было бы недостаточно. Но рыжая, которую звали Лана, как выяснилось чуть позже, все-таки согласилась. Чем руководствовалась она, осталось при ней, но сейчас они сидели в его номере. Она - на диване, поджав под себя ноги и сжимая обеими ладошками чашку с напитком. Он - в кресле напротив, уже успевший переодеться в джинсы и простую рубашку, изучая ее из-под ресниц...
   - Ты так легко согласилась подняться в номер к совершенно незнакомому человеку. А если бы я был маньяком, например?
   - Мальчик мой, а кто тебе сказал, что маньяком не могу быть я? - Она насмешливо фыркнула, делая глоток горячего кофе. Который, к слову, здесь готовили просто превосходно. Неожиданно захотелось покурить, но рыжая затолкала эту предательскую мысль подальше. - Может у меня хобби такое - втираться в доверие к известным личностям, чтобы потом замучить их самыми жуткими пытками? - Это было глупо, клише, но смешно. И только пару минут спустя, отсмеявшись, эта странная парочка таких непохожих людей вновь вернулась к прерванному разговору...
  
   Огонь в камине взревел с новой силой, и аудитория досталась благодарная, но говорить без перерыва она все же не могла. И Димка, чутко уловивший состояние подруги, тут же влез с вопросами, спасая ее от необходимости перенапрягаться слишком сильно. Вообще, их дружба тоже имела свою историю, которую вкратце можно было охарактеризовать примерно так - и смех, и грех.
   - И все-таки, Владиус, о чем ты тогда думал? Ну, когда пригласил Лану в номер? Явно же не о птичках...
   - Бикбаев, не нарывайся на грубость. - Соколовский усмехнулся, поцеловав супругу в висок. - Чтобы ты знал, помыслы у меня были самые, что ни на есть, кристально чистые. Мне просто было интересно, что делала такая красотка на концерте такого оболтуса. - Настроение было замечательное, да и обстановка располагала к легкому юмору. Они были вместе, рядом были друзья и опасность потерять то, что они обрели, больше не витала темными грозовыми облаками над их головами. Влад совсем недавно понял, как важно ценить то, что дает судьба. Но это понимание едва не заставило его заплатить слишком непомерную цену. И да, он помнил, о чем его предупреждала тогда Ланка, когда все еще только начиналось для них.
   - Ну и как, узнал?
   - Не поверишь, но да. До сих пор без улыбки вспомнить не могу. Но, познакомившись с Мариной, очень хорошо понимаю, каким подвигом было подобное решение. - Да уж, знакомство было то еще. Никогда на его памяти Владу не устраивали такой допрос с пристрастием. Помнится, тогда к концу вечера ему казалось, что извилины кипят, и из ушей натурально валит дым. Мариша умела выносить мозг как никто другой, и он искренне поражался тому, как его половина до сих пор не придушила свою сестренку. Хотя, родственные связи - дело такое, и в чем-то он даже понимал недоверие девчонки. Пришел тут такой весь из себя звезда, и заявляет, что женится на Ланке, и это не обсуждается. Но, как ни странно, ее родители восприняли все достаточно спокойно и приняли его хорошо, как собственного сына. Она уже взрослая девочка, и вполне способна сама решать за себя. Мы же можем только гордиться ей, и поддерживать тогда, когда ей это необходимо... Слова Антонины Витальевны глубоко отпечатались тогда в его памяти, и он по сей день вспоминал женщину с теплотой.
   - Слушайте, мы тут просто жаждем интимных подробностей. - Дима Клейман немного неуверенно выразил вопрос, наверняка мучивший некоторых уже долгое время.
   - Ну-у-у... Секс был хорош! - Лана улыбнулась покрасневшему парню, а комнату огласил дружный хохот.
   - И когда ты только успела стать такой язвой, Рыжик? - Боря покачал головой, но в глазах участника 4Post танцевали смешинки.
   - Она всегда такой была. И этот же вопрос я задал ей в вечер нашего знакомства. Стоит сказать, что ответ был весьма исчерпывающим... - На некоторое время в уютной гостиной воцарилась тишина. Ребята осмысливали уже услышанное, а чета Соколовских просто наслаждалась теплом друг друга. За окнами все так же падал снег, окутывая землю белым покрывалом, и навевая воспоминания о том, как луна серебрила сугробы в ту прошлую зиму. И они веселились, словно дети, рисуя снежных ангелов. Сбежав от всех и вся для того, чтобы просто побыть вдвоем... Слишком погруженные друг в друга, в только им одним понятный разговор двух влюбленных взглядов, ни Лана, ни Влад не заметили тихой и немного печальной улыбки на лице Димы. Наверное, никто не знал о жизни этой пары столько, сколько было известно ему. Он обнимал бьющуюся в истерике после ссоры с любимым девушку, вытирал слезы с ее щек. Он был первым, кто узнал о том, что она ждет ребенка. И он же стал тем, кто помог им снова найти друг друга, предотвратив то, что могло обернуться катастрофой. Любил ее, по-своему, не претендуя ни на что большее, чем звание близкого друга. И прекрасно осознавал, что ей об этом известно. В конце концов, рыжая всегда была слишком проницательной, и врать ей в глаза было себе дороже...
   Слишком увлекся мыслями о том, сложилось бы все как-то иначе, если бы он был тогда более решителен? Если бы сумел доказать ей, удержать рядом с собой это хрупкое чудо? Или же все было предрешено заранее, и он был обречен оставаться лишь другом, ангелом-хранителем для этих двоих, таких дорогих его сердцу, людей? И не почувствовал прикосновения прохладной ладошки, очнувшись только тогда, когда тонкие пальцы сжали его собственные. Поднял взгляд, моментально пропадая в темно-зеленой глубине ответного понимающего взгляда. До дрожи понимающего, до мурашек, марширующих вниз по позвоночнику. Она всегда знала о том, что он любит, и старалась, как могла, не давать ему ложных надежд. Хотя, в последнее время просто хватало того времени, что они проводили втроем. Ты - часть этой семьи, Димка. Такая же неотъемлемая, как я, Владиус и будущий малыш. И этого ничто не изменит. Ты был с нами тогда, когда казалось, что мир вокруг рушится. Оставался верен, поднимая с колен, когда подкашивались ноги. Ты был единственным, кто не сдался, когда у нас опустились руки. Благодаря тебе мы живы, и мы вместе, понимаешь?.. Ей не нужно было ничего говорить, он понимал все так. Но эти слова, которые шептала ему Ланка, прижимая его ладонь к своей груди, чтобы он мог почувствовать, как колотится ее сердечко, врезались в душу навсегда.
   - Ну что, готовы слушать дальше? - Рыжая сжала его ладонь напоследок еще раз, и посмотрела на остальных ребят, а Димка невольно поежился под понимающим взглядом друга. Соколовский тоже знал о его чувствах. Знал, но молча принял тот факт, что они любят одну и ту же женщину. И это до сих пор не давало покоя, заставляя теряться в мыслях и догадках. Но сейчас, сидя рядом с ними, он неожиданно вспомнил совсем недавний разговор. Рыжей снова нездоровилось, и она осталась дома, а они с Соколовским пересеклись на очередных съемках очередной программы...
   - Ну как она? - Дима откинул с глаз отросшие волосы, с улыбкой пожав протянутую для приветствия ладонь.
   - А то ты не в курсе, Бикбаев. - Хохотнул Влад, прекрасно осведомленный о том, сколько времени эти двое проводили, вися на телефоне или общаясь в интернете, когда выпадала свободная минутка. Ревновал немного, не без этого. Но прекрасно понимал, что причин для ревности, в общем-то и нет. - Могу поспорить, и пяти минут не прошло, как ты звонил и интересовался ее самочувствием. - Повисла пауза, а коридор, в котором стояли парни, тем временем окончательно опустел.
   - Знаешь, Дим, спасибо тебе. - Это было неожиданно и так не похоже на вечно самоуверенного Влада. И пусть Димка видел его совсем другим - ранимым, готовым на все и даже больше ради любви одной-единственной женщины, сейчас что-то кольнуло в груди. - Если бы не ты, кто знает, как бы все сложилось.
   - Да ладно тебе, Соколовский... - Почувствовал, как начинает гореть лицо от предательского смущения.
   - Не ладно. Просто... Знаешь, мы бы хотели, чтобы ты стал крестным малыша, согласен? - И кислорода в легких неожиданно перестало хватать. Словно вышибли его напрочь, хорошим таким хуком под дых. И согнуться бы пополам, в попытках сделать хоть один вдох, но не получается. И остается лишь стоять, беспомощно глядя на друга, и пытаясь до конца осмыслить происходящее. Принять ту честь, которую они оказывают, принимая в семью человека, эгоистично мечтавшего когда-то, пусть только мельком, но все же, эту самую семью разрушить...
   Вынырнуть из воспоминаний, и сосредоточиться, чтобы дослушать продолжение истории знакомства...
  

Вслед за ветрами иди, гори и сгорай,
Да острыми шипами стели ты свои пути. 
Я готов в небе с тобой, и ад словно рай, 
Только ты не отпускай, только ты не уходи... (с)

   Разговор плавно перетекал с одной общей темы на другую, и Влад сам не заметил, как стал его активным участником. Они успели обсудить абсолютно все, начиная погодой и заканчивая музыкальными пристрастиями, но он так и не узнал ответа на вопрос, который его интересовал.
   - Лан, я все еще не могу понять. Если ты не поклонница моего творчества, зачем тогда пошла на концерт?
   - Все довольно просто и сложно одновременно... - Рыжая задумалась на несколько мгновений, отставив в сторону пустую чашку из-под кофе. - Помимо того, что я обещала сестре, мне нужна была идея. Нечто такое, что даст толчок свежей мысли и позволит закончить проект... - Ее слова породили еще больше вопросов, а Соколовский очень не любил, когда его настолько интригуют. Это вызывало стойкое желание докопаться до правды как можно быстрее. И совсем не важно, хотел ли собеседник при этом скрыть что-то, или же нет.
   - Проект? А кем ты вообще работаешь? - Влад даже вперед подался в кресле, заинтригованный возможностью выяснить о девушке немного больше. Сколько они уже проговорили, пару часов или больше? Рядом с ней время летело незаметно. Но за все это время она так и не сказала ничего, что позволило бы ему составить свое мнение о жизни рыжей. Как будто бы и отвечала на вопросы, но в то же время не сказала ничего конкретного. И это ее умение увиливать от прямых ответов приводило его в неописуемый восторг. Ему давно уже не встречались девушки, которым было глубоко плевать на его звездный статус. Именно поэтому Лана будила в нем азарт охотника, почуявшего долгожданную добычу, и не собирающегося упускать так любезно предоставленный шанс.
   - Я - веб-дизайнер. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что это такое? - Поддела, беззлобно. И от ее немного ехидной улыбки что-то дернулось внутри, заставив задуматься. Вообще, она вызывала в нем настолько противоречивые чувства, что парня это смущало. Он ни разу не ощущал ничего подобного по отношению к конкретной девушке. А эту хотелось то ли придушить за ее язвительность, то ли зацеловать до потери пульса. И он пока никак не мог определиться, к чему склоняется больше - обе идеи казались слишком привлекательными, что выбрать однозначно. Хотя, во втором случае было куда как больше вариантов, и простора для фантазии... Последняя мысль заставила его немного нервно поерзать в кресле.
   - Значит, создаешь сайты? Круто! А есть готовые работы, которые можно посмотреть? - В голубых глазах Соколовского загорелся нешуточный интерес, а уж при мысли о том, что это - отличная возможность прямо сейчас перебраться к ней поближе, так и вообще становилось не по себе. Она будила в нем нечто такое, о существовании чего он не подозревал раньше. Это здорово нервировало потому, что Влад не знал, куда вообще заведет их этот разговор и эта встреча на одну ночь. Он никогда прежде не знакомился с девушками вот так. Да и если быть совсем уж честным, ни одна из них еще не игнорировала его как мужчину столь явно.
   - Тебе не говорили, что любопытство кошку сгубило? Хотя, какая из тебя кошка... Так, котенок. - Лана усмехнулась, убрав падающую на глаза прядь волос. В зеленых глазах черти отплясывали даже не канкан, там вообще творился форменный дурдом. Но в сумку за планшетом полезла, кивнув, чтобы перебирался к ней...
   Диван прогнулся под тяжестью мужского тела, и рыжая почувствовала дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. Мысли лихорадочно носились в голове, перескакивая с одного на другое, и она никак не могла понять себя. Не могла понять, почему вообще согласилась прийти, и почему этот мальчишка настолько заинтересовал ее именно как личность. Ее язвительность и сарказм были скорее защитной реакцией, направленной на то, чтобы скрыть смущение. Да кого ты обманываешь, Рыж? Такое состояние как раз норма поведения для тебя... Вспомни только, сколько раз Костя жаловался, что тебе цены бы не было, будь ты хоть чуточку менее ядовитой в своих высказываниях?.. Внутренний голос насмешливо фыркнул, заставляя девушку мысленно послать настырного советчика далеко, надолго и весьма заковыристым маршрутом.
   - Котенок, значит?.. Ну-ну... - Чужое дыхание обожгло обнаженное плечо, и девушка едва уловимо поморщилась собственной недальновидности. Потому, что где-то в глубине души появилось пока еще неясное, но весьма многообещающее ощущение того, что ее самым наглым образом загнали в ловушку. - Помурлыкать? - Ей показалось, или в его голосе проскользнули дразнящие нотки. Чуть повернув голову на бок, она едва не столкнулась с ним нос к носу. По губам скользнула самая соблазнительная из ее улыбок, и Лана мысленно отметила победу за собой в этом раунде, когда заметила его смущение.
   - Я бы послушала... Но ты просил работу, так что вот... - Несколько уверенных касаний к экрану, и он неверяще уставился на открывшийся ресурс. Это был официальный сайт Димкиной группы.
   - Это делала ты?!
   - А что, так сложно представить? - Она бы обиделась на этого мальчишку, если бы он не забавлял ее так сильно.
   - Да нет, просто я наконец-то кое-что понял. Оказывается, я слышал о тебе. - А вот это было довольно неожиданно. Нет, она знала, что слава о ее работах распространилась далеко за пределы родной страны, и уже не раз ее пытались переманить. Вот только Костик (для нее) или Константин Владимирович для окружающих, наотрез отказывался отпускать такой ценный кадр. Она пришла в его агенство еще совсем девчонкой, едва отпраздновав восемнадцатый день рождения. И с тех пор так и осталась, покоренная возможностью делать то, что ей так нравилось - создавать графику, идеями о которой постоянно была наполнена ее фантазия.
   - Надеюсь, только хорошее? - Рыжая вопросительно приподняла бровь, ожидая ответа.
   - Говорят, получить работу твоего авторства довольно сложно. Мой продюсер, кажется, тоже пытался, но ты отказалась... - На этом моменте она задумалась, вспоминая последние заявки. И память тут же услужливо выдала нужную информацию. Заказ действительно был, но ее тогда настолько сильно загрузили работой, что не было ни сил, ни времени, ни желания браться за что-то еще. Поэтому она была вынуждена отклонить предложение. И вот теперь оказалось, что ноги-то растут из весьма интересного места...
   - У меня были причины... - На несколько мгновений в номере воцарилась тишина, а между двумя такими разными людьми начался молчаливый поединок взглядов. Первым не выдержал, как ни странно, Влад. Последние несколько минут его мучило неясное желание сделать кое-что, за что вполне можно было схлопотать по своей звездной морде лица. А в том, что она это сможет, парень не сомневался ни секунды. Но, как сказал кто-то умный, риск - благородное дело, а уж в чем, но в решимости ему было сложно отказать.
   - Могу я тебя поцеловать?
   - Если я откажусь, что-то изменится? - Идеальная бровь снова взлетела вверх, а во взгляде зеленых глаз светился откровенный вызов. Она над ним издевалась. Это Влад понял неожиданно ясно, и в груди с новой силой загорелся азарт. Да, он мог сейчас спустить все на тормозах, списать на временное помутнение рассудка. Но ведь именно этого добивалась коварная рыжая соблазнительница - чтобы он отступил... Гордость - это, конечно, хорошо, но иногда нужно уметь наступать ей на горло. Правда, сейчас явно был не тот случай.
   - Не думаю... - С этими словами он сократил разделяющие их миллиметры расстояния, запуская пальцы в шелк рыжих локонов, и коснулся ее губ своими. Почти ожидал того, что она сейчас оттолкнет, пошлет его по известному маршруту в пешее эротическое путешествие, и навсегда покинет этот номер и его жизнь, оставшись в памяти просто яркой вспышкой. Но просчитался, на плечи легли аккуратные маленькие ладошки, а она ответила, чуть приоткрывая губы, позволяя ему больше, чем он мог надеяться. В голове словно что-то перемкнуло от того, насколько легко она уступила. И Влад позволил себе не сдерживаться, вкладывая в этот поцелуй такую страсть, какой не ожидал сам от себя. И, возможно, немного позже он непременно найдет этому хоть сколько-нибудь логическое объяснение, но сейчас ничто не имело значения большего, чем вкус ее губ с легким оттенком кофе и ванили. Словно где-то внутри проснулся вулкан, погребая в объятиях пепла Геркуланум и Помпею его самообладания. Горели предохранители, отказывали к чертям тормоза, и только когда воздуха в легких катастрофически перестало хватать, они отстранились друг от друга.
   - Всегда получаешь то, что хочешь, Соколовский? - Ее дыхание было частым, и грудь немного лихорадочно вздымалась от недостатка кислорода. И чего уж там скромничать, но осознание того, что именно он был причиной такого состояния этой Снежной королевы, определенно льстило его мужскому самолюбию. Все было странно, все так стремительно выходило из под контроля, словно готовый вот-вот сойти с колеи скоростной экспресс. Летела под откос последняя выдержка, и остановиться бы хоть на секунду. Просто задуматься о том, почему так происходит. Но, видимо, кому там наверху было очень не выгодно, чтобы эта ночь закончилась, так и не начавшись...
   - Не всегда. Потому, что сейчас я не могу получить то, что хочу - тебя.
   - Трогательная откровенность... - Ему показалось, или в ее взгляде мелькнула ярость загнанного в ловушку зверя? Тон стал прохладнее на пару градусов, но она не сделала попыток отодвинуться от него. Сейчас перед ним была не девочка, но женщина. Опасная хищница, с которой не стоило играть, и он понял это, только зайдя слишком далеко. Когда точка невозврата осталась далеко позади, и он безнадежно запутался в совершенно детском "хочу, значит будет моим". - Вот только простого "хочу" не достаточно. Тебе не говорили, что не все в этом мире будут падать ниц к твоим ногам? - Влад сильно рисковал, но эта игра с огнем слишком увлекла его, и он забылся, протянув руку, и проведя кончиками пальцев по ее щеке. И тут же едва не задохнулся от боли, когда запястье оказалось в довольно жестком для столь хрупкого, как Лана, создания захвате.
   - Я не люблю, когда со мной играют, Всеволод. - Его полное имя прозвучало непривычно из ее уст. И куда только делась та смешливая девчонка, которая пару мгновений назад с такой готовностью отвечала на его поцелуй? Ее голос был холоднее арктических льдов. Но это лишь сильнее укрепило его в желании обладать ей любым возможным способом. Ему не отказывали еще ни разу. - Я не одна из этих малолетних дурочек, готовых на все, чтобы попасть в постель к своему кумиру. И если ты думаешь иначе, то мне тебя искренне жаль...
   - Я уже понял, что ты слишком гордая для этого. Поэтому хочу просто спросить - можно? Никаких обязательств, воспоминаний, ничего. Просто ночь, ты и я, и стены этого номера, которые ничего и никому не расскажут... - Не сдалась, нет. И не покорилась. Но его руку отпустила, закрывая на мгновение глаза, словно боролась с чем-то внутри себя, и безнадежно проиграла эту битву.
   - Ты об этом пожалеешь. И я тоже... - Выдохнула, позволяя ему подхватить на руки, словно совсем ничего не весила. Крепость пала, белый флаг безоговорочной капитуляции был отдан на милость победителя. И пусть говорила, что они сейчас совершают ошибку, но в глубине души просто не могла отказать себе в возможности хоть ненадолго забыть обо всем. Слишком долго была одна. Слишком много противоречивых эмоций будил в ней этот избалованный мальчишка. А может, просто было любопытно, как все сложится потом. Секс на одну ночь? Что может быть глупее, и одновременно восхитительнее? Когда балом правит адреналин, гоняющий вместе с кровью по венам. Когда есть только расцвеченная звездами темнота ночного города за окном. И тишина комнаты, отрезанной от остального мира, замершего где-то на полушаге в ожидании того, что будет, когда столкнутся две такие разные планеты, слетая с орбит...


Ты и я, ты и я, ты и я,
В мире тени и света,
Ты и я, ты и я, ты и я,
Две далеких планеты... (с)

  
   - А дальше что было? - Женька с Борей даже вперед подались в нетерпении, чем вызвали немного усталую улыбку на губах девушки. Выдержав паузу, необходимую для того, чтобы выпутаться ненадолго из уютных объятий мужа и сделать глоток горячего шоколада, рыжая усмехнулась.
   - А дальше было то, о чем вам, оболтусам, знать не положено. - Ответом послужил коллективный разочарованный вздох. Они порой были еще такими детьми, эти ребята. Но за два с половиной года, успев узнать каждого из них достаточно близко, Лана любила их всех, словно братьев. И прекрасно знала, что любой встанет горой за нее, если кто-то посмеет обидеть их звездочку. Ценила это, бесконечно тронутая подобной заботой. Просто потому, что тогда ей было сложно оставить привычную жизнь за спиной, буквально ринувшись как в омут с головой, в эти отношения. Но ведь любила, безумно, страстно, так как никого и никогда, и ради этой любви пожертвовала всем, что было дорого. А они спасали, не раз. Вытаскивали со дна самой темной депрессии. Возвращали желание бороться дальше, и снова идти вперед... Да, она могла многое им доверить. Но интимные подробности той ночи, перевернувшей ее жизнь с ног на голову, она предпочитала оставить при себе. Хотя при одном воспоминании о произошедшем становилось жарко.
   - Так не честно! Разворошила тут нашу фантазию, понимаешь ли. И остановилась на самом интересном. Ланка, ты - садистка!
   - Что есть, того не отнять. - Ее немного клонило в сон, все-таки на часах было уже давно за полночь. Да и заново переживать то, о чем они с Владом поочередно рассказывали, было несколько утомительно. Как ни странно, первым ее состояние почувствовал Димка. Он всегда понимал ее лучше других. Порой даже лучше, чем муж. И эту дружбу она не отдала бы ни за что. Он был ей слишком дорог, слишком близок. И пусть знала, что порой делает ему больно тем, что любит его лучшего друга, отпустить не могла. Память сделала финт ушами, отбрасывая ее назад в прошлое. В тот день, и к тому разговору, когда Бикбаев в первый и единственный раз признавался ей в любви. И картина перед глазами была такой живой, словно это произошло только вчера, а не больше года назад...
  
   Очередная ссора с Владом, и она ушла искать утешения к тому единственному, кто мог ее понять. Вот только не ожидала застать разгромленную квартиру, и сидящего на полу посреди всего этого Диму, зажимающего разбитые в кровь костяшки пальцев.
   - Бикбаев, ты с ума сошел?! Это что такое?! - Несколько минут на то, чтобы найти в этом хаосе аптечку, и опуститься перед ним на колени, начиная бережно очищать ранки. - Что случилось, Дим? - Его безучастный взгляд пугал как никогда сильно. Словно произошло что-то непоправимое, и она чувствовала себя бессильной. Это злило, это выводило из себя, и так довольно темпераментную, рыжую.
   - Я пытался. Я правда пытался не думать об этом. Забыть и жить дальше... - Его голос был тихим, но она все же услышала, и вздрогнула. Рука, скользившая по его волосам, замерла на несколько мгновений, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Бикбаев лежал ничком, уткнувшись в ее колени, словно маленький ребенок, который ищет привычное и родное тепло матери, когда ему страшно. - Но это сильнее меня - знать, что ты любишь его. И быть не в состоянии перестать любить тебя. Ты - такая эгоистка, Ланка. Забрала оба наших сердца...
   - Дима... - Она запнулась, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Ведь знала же, чувствовала в его отношении к ней нечто большее, чем просто дружбу. Но не могла ответить взаимность потому, что сердце давно и безнадежно принадлежало другому. - Прости меня...
   - За что?
   - За то, что никогда не смогу любить тебя так, как ты этого заслуживаешь, родной.
   - Глупая. Я же не прошу. Просто будь в моей жизни, пока этого достаточно... - И вот уже они поменялись местами, и он прижимал ее к себе, так привычно вытирая слезы, оставляющие соленые дорожки на ее лице.
   - Ты обязательно найдешь ту, которая будет любить тебя одного. Я в это верю. - Улыбнулась, в этот момент как никогда сильно напоминая ему маленькую девочку, которая нуждалась в сильном мужском плече, о которое можно опереться.
   - Ну если ты так говоришь... А вообще, вы опять с Соколовским повздорили? Что на этот раз? - Это давно стало нормой вещей - перескакивать с одной темы на другую, когда разговор начинал причинять дискомфорт. Хотя, такое случалось редко. Им было слишком уютно друг с другом...
  
   Слишком задумалась. Рыжая поняла это только тогда, когда Влад легонько потормошил ее, заставляя окинуть присутствующих слегка непонимающим взглядом. Вот это выпала в астрал... Мда, Лан, ты просто превзошла сама себя в этот раз...
   - Предлагаю на сегодня закругляться. Кажется, нашей рассказчице не помешает немного отдохнуть. - И снова Димка. Ее губ коснулась легкая улыбка, без слов сказавшая ему, за что она так его любит. Понимающие взгляды со всех сторон, и она одними губами прошептала "спасибо", уютно устраивая голову на плече подхватившего на руки мужа.
   - Кажется, это становится традицией... - Тихо, чтобы услышал только он. И натыкаясь на удивленный взгляд.
   - Ты о чем?
   - О том, что тебе, похоже, нравится таскать меня в спальню на руках. Я же тяжелая...
   - Да ну тебя, ты весишь не больше пушинки. И потом, я же говорил, что готов носить тебя на руках вечно.
   - Смотри не перетрудись.
   - Ну вот, опять язвишь... - Влад вздохнул с притворной печалью, но в глубине голубых глаз танцевали веселые искры... Номер встретил их полумраком, который разгоняли лишь танцующие на стенах блики от камина. Да, она не собиралась рассказывать ребятам подробности той далекой майской ночи. Но свернувшись в клубок под боком у любимого, не смогла отказать себе в удовольствии вспомнить произошедшее между ними...
  

S is for the simple need.

E is for the ecstasy.

X is just to mark the spot,

Because that's the one you really want.

(Yes!) Sex is always the answer,

it's never a question... (с)

  
   Рыжая осознала себя только тогда, когда почувствовала его губы, легкими поцелуями касающиеся шеи. То, как они добрались до спальни, и где осталась одежда, напрочь вылетело из памяти. Она не собиралась заходить настолько далеко, но его прикосновения моментально разжигали огонь, заставляя сходить с ума от желания почувствовать больше. Его кожа казалась горячей, а тяжесть сильного мужского тела, уже успевшая немного позабыться, опаляла изнутри. По венам словно тек жидкий огонь вместо крови, крыша помахала ручкой на прощание, пообещав писать по выходным, и укатила в неизвестном направлении. Так отчаянно хотелось помучить его, но с губ непроизвольно сорвался умоляющий стон, когда его язык скользнул по ложбинке груди. Этот вздорный мальчишка, казалось, читал ее сейчас, как открытую книгу, безошибочно находя чувствительные точки на теле.
   - Тату в таком месте, м? Выглядит соблазнительно... - Ее выгнуло дугой над кроватью, когда его язык принялся выписывать узоры, повторяющие ее татуировку. Ну да, это было маленьким секретом Ланы, неизменно приводящим в восторг ее любовников. Надпись "Made in Heaven", выполненная готической вязью, прямо над... ну вы поняли, да?.. тем самым местом. А если прибавить к этому еще и тот факт, что пупок тоже был проколот ("спасибо" сестре, по молодости лет подписавшей ее на такую авантюру), в общем, получалась ходячая мечта какого-нибудь фетишиста. К тому же, кожа на месте татуировки стала очень чувствительной к прикосновениям, и все мысли повылетали из головы напрочь, словно их волной смыло, от того, что именно Соколовский вытворял своим языком. И задуматься бы о том, откуда у него столько опыта, и как этот мальчишка вообще может действовать на нее, словно ударная доза валерианы - на мартовскую кошку. Но вы вообще пробовали думать в самый разгар... кхм... процесса?
   Она запустила пальцы в его волосы, рефлекторно притягивая ближе, желая почувствовать больше. Где-то там, интуитивно понимала, чего именно он добивается. Вот только умолять было не в ее стиле, и пусть покорившаяся, но так и не покоренная, девушка не собиралась просить... Казалось, что его губы и руки были одновременно везде. Затрагивали каждый сантиметр обнаженной кожи, заставляли кусать губы, сдерживая стоны. Вот только тело само предавало хозяйку, откровенно отвечая на каждую ласку, на каждое прикосновение. Мир закручивался тугой спиралью, заставляя балансировать на самом краю пропасти, танцуя по лезвию ножа под дождем, но отчаянно цепляться за ускользающую способность мыслить. Хотелось несравнимо больше, но просить - нет, она не хотела...
   Она чувствовала, что дрожит все сильнее. Эта дрожь зарождалась где-то в глубине ее естества, охватывая все тело. Возбуждение и предвкушение мешались в совершенно невообразимый коктейль. И всему причиной был он - Влад. Один его взгляд, обжигающе горячий, скользящий по коже, заставлял сходить с ума от желания наконец-то принадлежать до конца. Но она терпела. Он заставлял ее чувствовать то, чего она уже очень давно не ощущала - жизнь. Она чувствовала себя живой сейчас. Да, пусть это слишком внезапно, и несоизмеримо более странно, чем все, что когда-либо было в ее жизни до этого, но ей плевать...
   Правда, не собиралась умолять, а он продолжал истязать. И задуматься бы о том, почему так хорошо с этим еще почти мальчиком, но мыслей не было. Только мурашки возбуждения, сбегающие вниз по позвоночнику, и медленно поднимающаяся изнутри волна глухого раздражения на то, что он никак не перейдет к "основному". И тело выгибалось в его умелых руках, а стоны... Рыжая уже давно перестала контролировать себя, просто позволив ему изучать. И куда там мастерам заплечных дел. Если бы они только знали, что до безумия можно довести всего лишь умелыми прикосновениями губ и пальцев... За пытками бы выстраивались в очередь. Но неожиданно касания прекратились, заставляя немного остыть. В распахнувшихся зеленых глазах застыло негодование, ответом ему послужила улыбка. Но когда немного прояснившиеся мозги отметили судорожно сжатую челюсть, и сбегающую по виску капельку пота, кошка внутри радостно замурлыкала.
   - Ждешь письменного приглашения? - Она провокационно подалась вперед, чуть впиваясь длинными ногтями в его плечи. Да, любила нежность и долгие прелюдии, когда крыша съезжала окончательно, вот только сейчас хотелось жестко, почти на грани грубости. Почувствовать так глубоко, как только можно. И будь как будет.
   - В трех экземплярах, пожалуй... - Она ощутила, наконец, тяжесть его тела, и этот сумасшедший контраст его разгоряченной и ее прохладной кожи. Скользнула руками по его плечам, оставляя полоски царапин от ногтей... И выгнулась дугой, понимая, что еще не совсем готова, не смотря на длительную прелюдию, но принимая до конца. Пряча стон в плену его поцелуя, и закрывая глаза. Позволяя мимолетной боли проскользнуть мимо, едва уловимой вспышкой, не оставляя даже следа. Запрокидывая голову, в таком почти беззащитном жесте, и чувствуя его губы, дорожкой поцелуев по коже...
   - Влад... - На выдохе. Словно молитва к кому-то там, наверху, словно мантра, просьба о чем-то большем, что только он может ей дать. Ощущение его кожи под подушечками пальцев, невесомой лаской по спине, отсчитывая позвонок за позвонком. И этот неспешный, размеренный ритм, словно танец, древний, как сам мир. Когда два сердца почти в унисон, и одно дыхание, разделенное на двоих. Подаваясь на встречу каждому толчку, прижимаясь так невозможно близко, позволяя себе раствориться без остатка в водовороте этих чувств, этих ощущений. И не думая ни о чем, кроме этого безумия страсти. Когда не нужно просить, не нужно направлять потому, что понимал сам. И бежали крохотные трещинки по стенам бытия, опасно кренились казавшиеся незыблемыми, словно заснеженные вершины Альп, столпы воли. Потому, что слишком сильно, и с губ криком его имя, на выдохе, когда кто-то нажал на кнопку, и Вселенная рванула под закрытыми веками, разлетаясь на миллионы атомов...
   Пожар немного утих только под утро, когда сил не оставалось даже на то, чтобы открыть глаза. Но, слушая его размеренное дыхание совсем рядом, Лана не могла уснуть, как бы ни хотелось. Тело приятно ныло в таких местах, о которых она даже не подозревала. А мысли ворочались клубком ядовитых змей, заставляя прокручивать в памяти прошедшую ночь. Все, что они вытворяли друг с другом, перепробовав едва ли не добрую половину поз из камасутры. Как она выгибалась в его руках, доверчиво позволяя вести сквозь вязкий туман окутывающей сознание жажды. Докатилась, рыжая... Не, я все понимаю, секса давно не было. Работы - не продохнуть. И вообще жизнь-боль... Но чтоб вот так, с первым встречным?! Это нечто, бывшее гласом разума, совести и всего остального из этой же оперы, продрало глаза и теперь серьезно вознамерилось зачитать непутевой дамочке пару душещипательных лекций о пользе общественной морали и приличного поведения. Слушать не хотелось, посему "советчик" был послан далеко, надолго и со вкусом. А девушка осторожно покосилась на мирно сопящего рядом Соколовского. "Звездный" мальчик выглядел во сне таким трогательно-беззащитным, что у нее невольно закрались бы мысли по поводу секса с несовершеннолетними, а так же следующих из этого выводов, тянущих лет этак на семь в местах отдыха лагерного типа, если бы она не знала, сколько ему на самом деле лет.
   Моргнув, словно отгоняя надоедливые образы, она аккуратно выбралась из его объятий. За окном уже разгорался новый день, и сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались солнечные лучики, хотя в номере все еще царил полумрак. Что значительно усложняло задачу поиска того, в чем она пришла. Стараясь передвигаться бесшумно, что особого труда, в общем-то, не составляло, рыжая про себя загибала такие трехэтажные конструкции, что любой портовой грузчик удавился бы от зависти. Так, а теперь главный вопрос повестки дня - где мои стринги?.. Она нашла почти все, хотя для этого пришлось изрядно побегать по номеру. Предметы одежды обнаруживались в самых неожиданных местах, заставляя невольно задуматься, КАК именно они с Владом раздевались по пути до кровати. Вот только самого главного она найти так и не могла. В принципе, можно было, конечно, обойтись и без этого. Да ну нет, они мне дороги, как память. Так что ищем дальше... Наконец, искомый предмет женского гардероба был найден. И затолкав подальше победный вопль в лучших традициях индейцев племени Мумба-Юмба, Лана извлекла это кружевное нечто из-под кресла рядом с кроватью.
   И уже при полном параде, перекинув через плечо сумку с планшетом, замерла на пороге комнаты. Парень все так же мирно спал, разметавшись по кровати, и даже не подозревая, что когда проснется, таинственной рыжей красавицы не окажется рядом. А она думала о том, почему так не хочется уходить, рассматривая следы от ее ногтей на его плечах. Но ведь он сам сказал - никаких обязательств, ничего... Вот только ты не настолько наивна, чтобы не понимать - воспоминания все равно останутся. Да, со временем потускнеют, выцветут, словно старое фото, позабытое в альбоме на каминной полке. Но не исчезнут, не сотрутся, оставшись в архивах памяти до самого конца... Внутренний голос явно тянуло на философию, и как-то печально улыбнувшись, она бросила последний взгляд на Соколовского, и бесшумно выскользнула из номера. Чтобы навсегда, как она думала, вычеркнуть эту ночь из своей жизни, вернуться к привычному распорядку...
  

Слишком мало слов - всего три

Мне их не переплести

Как много тебя теперь

Как сильно тебя теперь... (с)

   За окном все так же кружились снежинки, словно серо-стальное небо решило превратить мир вокруг в ослепительной белизны полотно. Как будто детская игрушка - стеклянный шарик, с какой-нибудь фигуркой внутри. Стоит только потрясти, и там так красиво кружится маленькая вьюга... Там, за тонкой преградой из прозрачного стекла безумствовала погода, а здесь, в успевшей стать почти родной, гостиной все так же уютно потрескивало пламя в камине, согревая своим теплом. Все так же дымился в кружках горячий шоколад. И вопросов в устремленных на нее взглядах не стало меньше. Казалось, что за ночь ребята и не думали спать, вместо этого мучаясь догадками о том, как же развивалась дальше эта история.
   - А где это Сокол пропал? - Клейман, только вошедший в комнату следом за остальными ребятами, недоуменно уставился на своего фронтмена, заботливо обнимающего закутанную в плед девушку. На лицах обоих светились улыбки, и без слов становилось ясно - они явно вспоминали что-то общее, известное только им.
   - Пошел узнавать, когда откроют аэропорт. - Димка чуть повозился, откидываясь на спинку дивана, чтобы рыжей было удобнее сидеть, опираясь на него. Это утро они провели только вдвоем, просто разговаривая обо всем на свете. И он бы отдал полжизни только за возможность вот так ее обнимать. Просто прижимать к себе хрупкое тельце, вдыхать запах волос и слушать ее мелодичный голос, взахлеб, с восторгом рассказывающий об очередном проекте, о будущем малыше, о Владе... Вот на этом моменте захотелось мысленно поморщиться, но он затолкал ревность поглубже, прекрасно понимая, что для Ланы он - просто друг. Да, бесконечно дорогой, любимый и родной, но все же только друг. Правда, и это не могло испортить и так парящего где-то в облаках настроения. Особенно, когда каких-то полчаса назад она вдруг затихла, а потом прижала его ладони к своему животику. И он почувствовал, как толкается малыш. И этот момент навсегда отложился в его памяти, как самое драгоценное воспоминание...
   - А как же продолжение истории? - Боря плюхнулся на второй диван рядом с друзьями, и состроил такую просительную моську, что и Лана, и Димка не удержались, и прыснули со смеху.
   - Он скоро вернется, а пока я расскажу вам о том, что было до знаменательных августовских событий...
   - И о том, как мы с тобой познакомились... - Продолжил за девушкой Бикбаев, едва не растаяв от ее ответной улыбки.
   - Да, и об этом тоже. Но все в порядке очереди. В общем, после того, как я сбежала утром из гостиничного номера, в котором остановился Владик, началось самое сложное. - Девушка на несколько мгновений прикрыла глаза, словно позволяя киноленте памяти сдать немного назад, возвращая ее в то самое утро, которое стало, по сути своей, некой точкой невозврата к прежней жизни...
  
   Утренний Киев встретил ее прохладой. Когда солнце еще не поднялось достаточно высоко, и можно было вдыхать полной грудью, не опасаясь скончаться от жары, которая буквально плавила воздух вокруг. И такой родной город казался совершенно незнакомым сейчас. Словно она, как бедная Алиса из сказки, попала в свое Зазеркалье, и теперь обречена бродить здесь до скончания веков. Мысли стройными рядами маршировали в сознании, ни на мгновение не задерживаясь, не позволяя сосредоточиться. И она просто бездумно шла, куда несли ноги, пытаясь понять - что теперь делать. И понимала, что уже жалеет о случившемся. Да, он говорил, что никаких воспоминаний, вот только в памяти так отчетливо вспыхивали голубые глаза, потемневшие от страсти, и глубокий голос, шептавший на ухо разные пошлости. Хотелось помотать головой, вытряхнуть этих назойливых безобразников. Но рыжая была слишком взрослой для того, чтобы не понимать, что жизнь - не сказка. И здесь не будет по щучьему веленью, когда печь вдруг сама двигаться начала. Сказкам нет места в обыденной реальности, они остаются лишь ровными рядами черных букв на белом книжном полотне. Нельзя взмахнуть волшебной палочкой, и убить воспоминания одним простым "Авада Кедавра".
   И уже позволяя теплым струям воды расслабить уставшее тело, в безопасности собственной квартиры, отчетливо поняла - не забудет. Просто не захочет забыть этого вздорного, нахального и самоуверенного мальчишку. Да, никому и никогда не расскажет о том, что произошло. Но до тех пор, пока с кожи не сойдут очевидные следы его страсти, и еще много позже, она будет помнить о том, как впервые отдавала себя кому-то настолько искренне...
   - Черт, чувствую себя юной дурочкой, которая увидела воочию своего идола и теперь просто кипятком писать готова от счастья... - Лана раздраженно тряхнула влажными после душа волосами, устраиваясь перед компьютером. В колонках мощными битами, отдаваясь где-то глубоко в черепной коробке, звучал голос папки Хэтфилда. Ее любимая Металлика, извечный источник вдохновения, не подводила и сейчас. Усилием воли заставив себя отвлечься, но продолжая неосознанно потирать украшающий предплечье засос, девушка парой щелчков мышки открыла нужный файл. По крайней мере, эта ночь принесла свои плоды и ей - идея по завершению проекта возникла словно из ниоткуда, и теперь требовала немедленной реализации на практике. Чем она и занялась, настолько углубившись в процесс, что совсем выпала из реальности, очухавшись лишь тогда, когда совсем рядом во всю мощь динамиков надрывно заорал телефон.
   - Мать твою... - Грубо, но правда. Взглянув на дисплей, она припомнила еще парочку куда более цветастых выражений, а потом еще и взглянула на успевшее потемнеть небо за окном. Звонила сестра, явно намереваясь стребовать обещанные фото, видео и все остальное. Тяжело вздохнув, словно это было непосильной задачей, она нажала на принятие вызова.
   - Ты вообще офигела, рыжая? - В голосе Марины звучала прямо таки крайняя степень возмущения.
   - Не поняла... Ты сегодня плохо спала, мелочь?
   - Сама ты мелочь! Я тебе пять раз уже звонила! Ты на концерте была? - Упс... Вот это заработалась - не услышать телефона... Лана на автомате потерла переносицу, но не сказать, чтобы так уж устыдилась. В конце концов, пора было выучить, что если она не отвечает, значит на самом деле занята.
   - Была. Добыла тебе столь желанный автограф, скину все оптом завтра по почте.
   - А впечатления? - И столько неподдельного любопытства в этом голосе, что захотелось рассмеяться. И она едва не подавилась, решив так не вовремя хлебнуть кофе в этот момент. Ах, впечатления? Ну что сказать... Я трахалась с твоим обожаемым кумиром, а потом просто ушла утром, пока он благополучно дрых, вымотанный ночными "упражнениями"? Лана почувствовала, что на нее накатывает истерика. Пришлось срочно тянуться за сигаретами, прижав телефон к уху плечом. И только с наслаждением вдохнув горчащий на языке ментолом дым, она немного успокоилась. Не подозревала, что это настолько выбьет ее из колеи, но память была еще слишком свежа, и оставалось надеяться, что со временем все пройдет, потускнеет, позабудется.
   - Какие впечатления, Мариш? Ты же знаешь, как я "люблю" такие мероприятия. И вообще, ты мне должна, как Украина за газ, за то, что я вообще на это согласилась...
   - Ну ладно-ладно, сочтемся. Только расскажи, какой он в реале, Ла-а-ан?
   - Обычный. Вздорный, эгоистичный, невыноси... Проехали... - Поняв, что сейчас явно болтает лишнее, рыжая поспешила заткнуться, отвлекшись на экран компьютера, на котором призывно мигало окошко скайпа, сообщая о новом запросе авторизации. Это был рабочий логин, а значит напрашиваться могли именно по каким-то важным вопросам. - Ладно, Мариш, меня ждет работа. Все, что обещала, я тебе пришлю. Чао, персик. Не забывай звонить. - И пока мелкая не вычудила еще чего-нибудь, быстро нажала на кнопку отбоя.
   - Боже, я схожу с ума... - Почти простонав это, рыжая затушила сигарету в пепельнице и открыла запрос авторизации. Глоток никотина немного освежил мозги, но недостаточно сильно, чтобы она озаботилась сначала прочитать, кто там так настойчиво добивается ее персоны, а потом уже принимать запрос. Как сама смеялась потом, это было провидением, определенно...
  
   - И чем обязана такой чести? - Казалось, что каждая буква напечатанных слов прямо таки капала ядом, и собеседник по ту сторону монитора просто обязан был сейчас же отравиться. Она делала это не специально, просто одной звезды на ее многострадальную голову было вполне достаточно. А тут нарисовалась еще одна, да и та самым непосредственным образом связанная с первой причиной ее мигрени.
   - Я хотел бы сделать заказ. Надеюсь, это возможно? - Дмитрий Бикбаев (а это был именно он, выпросивший контакты чудо-дизайнера у своего продюсера) старался оставаться спокойным. Разговор не задался с самого начала. Девушка явно была не в настроении, но не слыша ее голоса, не видя лица, и довольствуясь только перепиской, он не мог сказать с абсолютной точностью, что именно так ее раздражало. Хотелось надеяться, что все же не он...
   - Я работаю по предварительной записи. И об этом стоило бы договориться с моим непосредственным начальником. - Лана устало выдохнула, снова по привычке потерев переносицу, и откладывая в сторону ненавистные очки. Не то, чтобы зрение было таким уж плохим, просто гробить глаза и дальше, проводя столько времени за экраном компьютера, не очень-то и хотелось.
   - А я договорился. И он сказал связаться с тобой напрямую. - Костик, я тебя убью. Богом клянусь, убью. Медленно и со вкусом... И хорошо, что в этот момент собеседник не видел лица девушки.
   - Хорошо, тогда он должен был объяснить, как именно я работаю...
   - Я подготовил все необходимое, могу выслать на e-mail хоть сейчас. - Очередная вспышка головной боли сжала виски, и Лана поморщилась. Все шло как-то не так, и она сама себя не понимала. Не понимала этой холодности, этой язвительности почти на грани фола. Бикбаев, в общем-то, ничего плохого ей не сделал. К тому же, она всегда следовала святому правилу, согласно которому клиент прав даже тогда, когда не прав. Но разбираться и искать причины в самой себе явно не хотелось. Они еще минут десять обсуждали детали, и сошлись на примерных набросках, после чего она благополучно попрощалась, сославшись на сильную занятость...
  
   Сон не желал сотрудничать ни в какую, и ворочаясь с боку на бок на кажущейся слишком большой кровати, Ланка пыталась понять, что происходит. Месяц прошел с той злополучной ночи, но ее никак не отпускало. Куда бы она ни шла, чем бы ни занималась, в памяти то и дело всплывали воспоминания. Картинки, заставляющие далеко не скромную девушку мучительно краснеть в самые неподходящие моменты. И вызывающие недоуменные взгляды коллег по работе, когда она появлялась в офисе. Дошло до того, что Костик вызвал ее на "ковер", в попытке разобраться в причинах происходящего с его лучшей сотрудницей. Да если бы она хоть сама понимала. Хотя, рыжая как раз прекрасно поняла, ЧТО случилось, но так отчаянно не хотела себе признаваться в подобном, что мигрени стали постоянными спутницами, особенно по вечерам.
   - Лан, что происходит? Ты постоянно в облаках витаешь после сдачи последнего проекта. - Костик изучающе рассматривал сидящую напротив девушку. Сейчас она выглядела совсем девочкой, и не скажешь, что через каких-то семь дней они будут отмечать ее двадцать пятый день рождения. Модные рваные джинсы, белая майка и мужская клетчатая рубашка сверху. Довершали весь этот наряд кеды веселого желтого цвета, и косая челка с парой выбеленных прядок.
   - Все нормально, Кость. Просто работы как-то навалилось, еще и "любезно" подсунутый тобой звездный клиент ждет окончательный вариант.
   - Может, возьмешь отпуск, а? Сдашь этот дизайн и махни куда-нибудь на море. Сколько ты уже не отдыхала? - Он намерено проигнорировал ее шпильку насчет клиента.
   - Ой, не спрашивай. Но я же начну с ума сходить на второй день. Ты же меня знаешь. - Рыжая лукаво улыбнулась, но мужчина прекрасно видел усталость, затаившуюся в глубине зеленых глаз. Она всегда была мастером делать хорошую мину при плохой игре. Вот только за шесть лет работы Константин успел изучить свою подопечную достаточно хорошо. Пусть порой рыжая и откалывала такие фортеля, что оставалось только руками разводить.
   - У тебя есть два выходных на то, чтобы все обдумать. Так что в понедельник жду ответа. Свободна, бедствие. - С этими словами он выпроводил ее из своего кабинета, не сомневаясь ни секунды в том, что ответ будет положительным. Все таки, отдых требовался даже таким энтузиастам своего дела, каким была Лана...
  
   Поставив чашку с кофе на прикроватную тумбочку, она рухнула на кровать, уже автоматически включая ноутбук, чтобы почитать что-нибудь перед сном. Не хотелось ни о чем думать потому, что эти три недели вымотали ее морально. Но, видимо, судьбе было угодно еще немного постебаться над рыжей, и окошко скайпа почти моментально замигало новым сообщением. Взглянув на адресата, девушка мысленно застонала. Их общение с Димой вообще было странным. За все время работы над тем, что он просил, они довольно редко списывались по ее инициативе. Чаще он писал сам, чтобы просто поболтать, и она не заметила, как втянулась в процесс. Правда, до сих пор отказывалась от общения, включающего в себя аудио и видео.
   - Чем маешься? - И смайлик в конце предложения.
   - Расслабляюсь. Кофе. Сигарета. Творческий процесс.
   - Оу, что творишь? - И любопытная такая моська, заставившая ее невольно улыбнуться. Устроившись поудобнее, и сделав глоток обжигающе горячего кофе, рыжая набрала ответ.
   - Историю пишу.
   - Почитать дашь?
   - Эту - нет. - Отрезала категорично, просто потому, что не любила в принципе показывать неоконченные работы кому бы то ни было.
   - Не будь такой врединой, Лан. Жалко что ли?
   - Не жалко. Могу скинуть что-нибудь другое, из дописанного. Только требую чистосердечное мнение.
   - Согласен! - И она могла бы поклясться, что Бикбаев сейчас по ту сторону экрана довольно потирает руки, предвкушая. Театрально закатила глаза, и тут же подленько так усмехнулась, отыскивая в своих архивах нужный файл. Несколько щелчков мышкой, и она отправила вордовский документ с давней, но от этого не менее примечательной работой.
   - Только предупреждаю сразу. После прочтения не спрашивать, какую траву курил автор. Все равно не поделюсь. - И воцарились пятнадцать минут блаженной тишины. Не без некоторого нетерпения ожидая, пока Димс дочитает творение ее укуренного "гения", Ланка вспомнила, как писала это чудо писательской мысли. Give me a shot to remember - бред больного в двенадцать ночи даже рядом не стоял, но это был вызов, который она не смогла не принять. Совершенно дикое смешение композиций в плейлисте, начиная хэви мэталом и заканчивая откровенной попсой. В результате полная моральная смерть. Она писала на одном дыхании, не перечитывая, не исправляя случайных опечаток, пока не поставила финальное троеточие в конце. Психоделические опусы на разную мозговыносящую тематику вполне неплохо ей удавались, сказывалось умение мыслить образами. Вот только писала почему-то редко. Не всегда хватало времени, не всегда несговорчивый и капризный Муз соглашался сотрудничать. Но если уж получалось поймать мысль за хвост, результат того стоил...
   - Дочитал... - Она даже кофе поперхнулась, не ожидая услышать таки ответ.
   - И? Мозги еще живы? - И снова этот ее извечный сарказм, который уже давно стал чем-то из разряда "привычка - вторая натура". Но менять что-то в себе в угоду другим не хотелось. В конце концов, принцип "если не можете найти ко мне подход, то обходите" еще никто не отменял.
   - Как сказать. Они в процессе осмысления, и задаются вопросом - что это были за грибы? - И ржущий смайлик в конце, заставивший ее невольно улыбнуться.
   - А я говорила, что делиться не буду. Так что тебе придется меня пытать. - Порой эта переписка напоминала ей некий театр абсурда. Словно смотришь на себя со стороны, и пытаешься понять - происходит это на самом деле, или же является плодом чьей-то извращенной фантазии. Она не считала себя особенной, не верила в судьбу и Его Величество Случай. Всегда полагала, что чего-то в этой жизни можно добиться только собственными силами, и тот, кто не прилагает усилий, так и останется стоять на коленях где-то в самом низу жизненной лестницы. Но вот одно опрометчиво данное обещание, и жизнь сделала нехилый такой поворот, едва не впечатав ее в бетонное перекрытие. От размышлений отвлек вызов видеозвонка, с некоторым недоумением воззрившись на подобную наглость, рыжая плюнула на все и приняла звонок. Вот только видео так и осталось предусмотрительно выключенным.
   - И как это называется? - Она и не собиралась как-то скрывать природную ядовитостью.
   - А где же "Привет, Димочка! Я так рада наконец-то с тобой поговорить по-человечески"? - Его голос был точно таким же, каким она ожидала услышать. Тягучий, глубокий, берущий за душу и... не находящий того отклика в сердце, который обычно заканчивался мурашками возбуждения вдоль позвоночника. Зато в нем сейчас очень отчетливо слышалась смешинка.
   - Бикбаев, мы здоровались полтора часа назад, когда ты нагло нарушил весь мой творческий процесс.
   - Это было не здоровались. Вот скажи, если бы я тебе не написал, ты бы сама соизволила?
   - А тебе бы хотелось?
   - Да... - Если бы она тогда только знала, во что в ее жизни выльется этот ответ. Наверное, была бы чуть меньше язвой. Хотя, это вообще из области научной фантастики...
  
   Тот разговор с Димой оставил в душе странное чувство. С одной стороны, Лана не собиралась обманывать себя и отрицать, что ей понравилось с ним общаться. Да, она не слушала музыку подобного стиля, но его голос завораживал, очаровывал, а песни неизменно вдохновляли. А с другой стороны, было такое нехорошее предчувствие, которое кошкой скреблось на душе. И была еще третья сторона... О которой она усиленно старалась не думать. Но чем больше времени проходило, тем чаще снились дерзкая улыбка и голубые, как летнее небо, глаза. Это пугало циничную, давно переставшую верить в чистое, доброе, вечное, девушку до дрожи в коленях. Она не умела любить, не хотела влюбляться именно сейчас, вот так вот в того, о ком ничего не знала. Слишком свежи еще были оставленные прошлым шрамы, не потускнели еще болезненные воспоминания, заставляющие ее огрызаться на любое проявление нежности. Но Судьба - вообще редкая тварь, и все решила сама...
   А Костик, зараза такая, все же уговорил ее взять отпуск. На месяц, с железобетонным обещанием убраться из Киева хоть на неделю. И проснувшись этим утром, Ланка несколько минут изучала потолок так, словно за ночь на нем возникла новая таблица Менделеева. И думала о том, как ее угораздило так вляпаться.
   - Чертов Раевский. Я тебе еще вспомню это, да. Буду мстить, и мстя моя страшна... - Лениво сцарапав себя с кровати, рыжая поплелась освежать голову и мысли в ней, под контрастный душ. И только досушивая полотенцем шевелюру, вспомнила, какой сегодня день. Точнее, ну как вспомнила - забытый где-то в недрах подушек телефон истошно заорал голосом Таисии Повалий, ненавязчиво сообщая "мама звонит". И понеслась. Звонки с поздравлениями нескончаемым потоком, пожелания счастья, здоровья и так далее из этой же оперы. К вечеру, когда они планировали дружной компанией завеяться в клуб отмечать ее "восемнадцать", бедная голова раскалывалась так, словно ее засунули между молотом и наковальней. Хотелось убиться о ближайшую горизонтальную поверхность, и Ланка курила уже третью подряд, успевая при этом обсуждать последние детали с подругой по аське, и выравнивать свою шевелюру, которая неожиданно решила показать характер.
   Звонок в скайп застал девушку врасплох, и она едва не выронила плойку прямо на голые коленки. Помянув по матери Бикбаева (а это был именно он), рыжая только хмыкнула, нажимая на кнопку "ответить".
   - Ну привет, красивая. С днем рождения! Желаю осуществления желаний и везения по жизни. - Голос Димки звучал оживленно, а ей уже не хотелось ничего и никуда.
   - Отличился, ага. Спасибо, Димс.
   - Ты чего такая кислая? Сегодня же твой день рождения. И вообще, Лан, почему ты отказываешься камеру включать? Боишься, что я испугаюсь?
   - Нет, боюсь, что ты влюбишься. - На самом деле она шутила, вот только ни один из них даже не подозревал, что эти слова окажутся пророческими. - Ну давай включу, только предупреждаю - я вся в подготовке, так что вид не для слабонервных. С этими словами девушка нажала на значок видео.
   - О вау... - Его блондинистая моська в окошке видео-чата не на шутку ее повеселила, и рыжая улыбнулась, продолжая вытягивать прядку.
   - Дисфункция речи? Ничего, это проходит. - Ехидно хмыкнула, изучая из-под ресниц парня, с которым так неожиданно свели судьба и начальник. Признаться честно (только главное - не ему, а то еще зазнается), Ланка с удовольствием слушала его песни. Они дарили вдохновение, которого в последнее время так сильно не хватало. А все почему? А потому, дорогая моя, что меньше надо думать о другом таком же блондинчике, и будет тебе счастье. Внутренний голос издевался, как мог, но она уже привыкла не обращать на этого паразита особого внимания.
   - Да нет, просто как-то не ожидал, что ты настолько красива...
   - Комплимент принят, ты прощен...
  

Я оставлю веры "на глоток"
Пробираясь сквозь людской поток
Ночной порой...

Закричу своей бессоннице
Чтобы не врала бессовестно
Себе...
Самой...

   Выдохнула, на мгновение прикрывая глаза, и делая паузу. А там, с обратной стороны век, словно в кинотеатре на замедленной перемотке - кадр за кадром воспоминания. И мысли, сплошные мысли. Да, можно было не врать себе самой о том, задумывалась ли - а что если бы все сложилось иначе? Если бы сначала она встретила именно его - Диму? По губам скользнула едва заметная улыбка. На самом деле ответ был прост, как и все гениальное - она бы полюбила просто потому, что его нельзя было не любить. Такой открытый, искренний, с этой улыбкой в теплоте взгляда - он покорял с первого вдоха, с первого слова. И она любила его, как самого близкого друга. Бесконечно ценила те чувства, ту поддержку, которые он ей дарил, не ожидая ничего взамен. Помнила их самую первую встречу - заблудилась в поисках агентства, в котором ей предписал встречу Костик, надо же. И отчаянно злилась на саму себя, шагая по улице совершенно незнакомой на тот момент Москвы. А потом рядом взвизгнули тормоза, заставляя отскочить в сторону чисто рефлекторно, и выдать несколько непечатных выражений, которые приличной девушке вообще знать не положено. В ответ раздался такой знакомый смех, что рыжая едва не споткнулась повторно на развороте, желая сделать какую-нибудь гадость чертову водителю...
   - Устала? - Шепот на ухо заставил моргнуть, отгоняя воспоминания о том, как она тогда доходчиво объясняла Диме, что с ним сделает за столь неуместную шутку. А потом была встреча с Владом, и то неловкое чувство, когда один осознает, что столько рассказывал другому про девушку, которую знают оба. А эта самая девушка стоит рядом, и пытается понять, когда же умудрилась влипнуть в такую некомфортную ситуацию, и что со всем этим теперь делать...
   - Нет, просто вспомнила свой приезд в Москву. И тебя... - Улыбнулась, покосившись на что-то горячо обсуждающих ребят, но не вслушиваясь в разговор. Нет, ей не казалось идиотизмом вспоминать вот так события того времени, да еще и рассказывать кому-то об этом. Как раз наоборот, рыжая любила делиться тем теплом, которое согревало и ее. Она помнила и хорошее, и плохое. А за два с половиной года было все - и слезы, и боль, и отчаяние настолько глубокое, что в нем тонула с головой, захлебываясь слезами, и смех, и любовь - бесконечная, чистая. Когда возвращал прямо с порога, обнимая и прижимая к себе, и говорил, что никогда не отпустит.
   - Помню. Я тогда много нового о себе узнал. Даже не подозревал, что ты можешь быть такой... - Дима запнулся, пытаясь подобрать слова, и тоже позволяя себе небольшую ретроспективу. Влюбился, кажется с того самого первого момента, когда увидел это нереальное рыжее чудо в объективе камеры по ту сторону монитора. Или же еще тогда, когда только начали переписываться. Лана покорила его с первого момента, заинтриговала, отвоевала себе приличный такой кусок его мыслей, заставляя выкраивать любую свободную минуту на общение с ней. И если бы только знал тогда, слушая как Соколовский, которого после концерта в Киеве будто бы подменили, рассказывает о девушке, которую там встретил, что она окажется той самой рыжей непоседой, что украла и его сердце...
   Хотя, даже если бы и знал, что он мог сделать? Она уже любила другого, а ему оставалось лишь быть рядом, и утешать, когда ей было больно, смеяться вместе с ней, когда все получалось. Стать для нее ангелом-хранителем, обреченным жертвовать своими крыльями в угоду этой безответной, безнадежной любви. И ведь знал о том, что она понимает, насколько больно ему порой. Так, что не вдохнуть и глотка кислорода в перехваченное спазмами горло, и остается только стискивать кулаки, пытаясь вернуть былое душевное равновесие... Да, иногда задумывался над тем, почему не отвоевал ее, не забрал себе это сокровище - маленькое, хрупкое и такое ранимое. Почему позволял ему раз за разом причинять ей боль, а потом сам залечивал эти раны, снова возвращал их друг другу. Наверное потому, что прекрасно знаешь - они любят настолько сильно, что не могут дышать друг без друга. Упрямые, гордые и своевольные, но такие дорогие тебе. Оба.
   - Какой такой? - Чуть запрокинула голову, вопросительно приподнимая бровь. Подозревала, о чем он сейчас думает, но хотелось услышать так.
   - Такой дерзкой. Это всегда впечатляло меня в тебе - твое умение сочетать внешнюю хрупкость и стальной характер. Я никогда прежде не встречал подобных девушек.
   - Сочту это комплиментом. - Лана накрыла его ладонь, лежащую на ее животике, своей ладошкой, чуть сжимая пальцы. Рядом с Димой ей всегда было тепло и безопасно. И сейчас как никогда сильно хотелось, чтобы он тоже нашел свое счастье. Нашел ту единственную, которая сотрет воспоминания о ней, сможет залечить те раны, которые она нанесла собственными руками и своей неспособностью ответить ему взаимностью... Где-то по краю сознания махнула хвостом весьма интересная, хоть и несколько своеобразная мысль, заставляя девушку задуматься. Эта идея могла выгореть, и принести счастье в жизни тех, кого она любила. А могла обернуться полной катастрофой и разрушить до основания то, что с таким трудом строилось. И какой из этих вариантов обретет реальные черты, не знал никто. Все зависело лишь от них самих, ведь люди сами творят свою судьбу, что бы кто ни говорил...
  
   - Чем заняты тут без меня, господамы? - Голос вошедшего в комнату Влада заставил всех повернуть головы в сторону дверей, прерывая разговоры. Парень стряхнул со светлых волос осевшие на них снежинки, разглядывая всю честную компанию. Где-то глубоко в сердце кольнула ревность, когда он отметил, что Дима обнимает его любимую девочку так, как имел право обнимать лишь он один, а на ее губах играет счастливая улыбка. Но тут же поспешил затолкать это неподобающее чувство подальше. Хватило того, что он в свое время едва не лишился ее из-за этой глупой и такой неуместной ревности. И ведь только со временем научился понимать, насколько драгоценно было ее доверие. Научился беречь все то, что она так бескорыстно ему дарила. Ведь правду говорят, что не ценим того, что имеем, пока не потеряем. И переживать заново этот страх, когда думал, что теперь уже точно все, совсем не хотелось. Поэтому просто прошел к дивану, устраиваясь рядом, и целуя жену в губы, когда она потянулась к нему. Она была его личным солнышком, которое никогда не давало заскучать. Каждый раз, возвращаясь домой измотанным до крайности, он знал, что она ждет его там. И за одну ее улыбку был готов отдать все сокровища мира. Лана была его восьмым чудом света, его закатами и рассветами, его адом и раем на земле, воздухом, которым он дышал. И теперь, спустя столько времени сложно было представить,как он мог жить без нее. Как она могла полюбить такого, как он - совсем еще ребенок по сути.
   Но ведь любила же. А совсем скоро их ждало еще одно личное чудо - маленькое продолжение их обоих, которое с нетерпением ждали оба семейства - и Соколовских, и Даниловых. Они специально не узнавали пол ребенка, хотели сюрприз. Но в одном сошлись совершенно точно - крестным отцом малыша станет Димка. И Влад каждый раз вспоминал ошалевший взгляд Бикбаева, когда тому озвучили эту новость. Наверное, даже он сам не радовался ТАК, когда только узнал, что станет папой. Усмехнулся про себя, вспоминая, как отреагировали когда-то его родители на сообщение о свадьбе сына. Отец до сих пор души в невестке не чает, считая, что его оболтусу несказанно повезло встретить такую женщину, которая способна держать его в узде, а что уж там говорить про маму, которая звонила бы по сто раз на дню, если бы могла...
   - Да у нас тут вторая часть Марлезонского балета. Лана рассказывала, как они с Димкой познакомились. - Боря усмехнулся искоса взглянув на почему-то прячущего взгляд Бикбаева. Тот явно выглядел как нашкодивший кот, которого поймали с поличным, застав на месте преступления рядом с миской сметаны. И не то, чтобы такое его поведение было странным, все-таки слепыми они не были и прекрасно понимали чувства своего фронтмена. Да и каждый из них по-своему любил эту девочку, ворвавшуюся в их жизни маленьким рыжим ураганом, и перевернувшую все с ног на голову. Но она не стремилась вывернуться, все так же продолжая льнуть к нему, и Дима воспринял это как хороший знак. Все-таки, рыжая всегда была слишком непосредственной, и им всем очень быстро пришлось научиться принимать это. Нет, она не закатывала истерик, не ругалась, не била посуду и, упаси Господи, никогда не капризничала. Нет, она просто умела молчать так, что виноватыми себя ощущали абсолютно все. Причем редко когда это было не так. А вообще, постепенно узнавая это нереальное создание все ближе, каждый из них начинал гордиться тем, что эта девушка появилась в их жизнях...
   - А тебя где носило, Сокол? - Это уже Шам, вытягиваясь на диване, словно большой кот. Каждый из них был рад этому небольшому отдыху, так внезапно свалившемуся на них прямо на Новый год. Пусть не с семьей и родными, но в компании тех, кто был на самом деле дорог и близок.
   - Кое-что узнавал. И у меня для вас две новости - плохая и хорошая. С какой начинать? - Влад заговорщически улыбнулся, укладывая ноги жены себе на колени, прекрасно зная, как она устает в последнее время, но не возражая против того, что ее все еще обнимал Димка.
   - Давай с плохой, хотя я уже догадываюсь, о чем она. - Ланка чувствовала себя превосходно, и едва не мурлыкала, как кошка от счастья. И даже та перспектива, которую вот-вот собирался озвучить ее дорогой супруг, не портила настроения. В конце концов, сейчас рядом с ней были те люди, которые помогли пройти сквозь огонь, воду и медные трубы, фигурально выражаясь. Стали ей практически семьей.
   - Ну если ты настаиваешь... Новый год мы встретим здесь, ребята. Снегопад обещает затянуться еще на пару дней. А теперь хорошая новость - у нас все-таки будет праздник. Эту гостиную нам выделили в единоличное пользование, и скоро доставят елку. А позже будет и праздничный ужин.
   - Значит будем наряжать! Ура! - Взрослые парни, а радовались как дети. - А пока мы требуем продолжения банкета. Сокол, теперь твоя очередь отдуваться. Что было после того, как ты проснулся тем утром? - И такое неподдельное любопытство в устремленных на него взглядах, что невольно хотелось рассмеяться в голос. Настолько сильно они все сейчас напоминали детей, которые ждут долгожданный подарок на Рождество...
  

А жизнь не кончится завтра,

Она у нас будет длинной,

Но ты успей все сказать мне

Пока мы молоды, пока мы любимы... (с)

  
   Просыпаться не хотелось от слова вообще. Все-таки ночью он немного переоценил свои силы, и теперь организм требовал только одного - спать, спать и еще раз спать. И Влад перевернулся, не открывая глаз, в надежде обнять податливое женское тело, которое с такой страстью ласкал еще совсем недавно. Вот только ее половина кровати была пуста, и осознание этого было похоже на ведро ледяной воды, которое вылили ему на голову, особо при этом не церемонясь. От неожиданности он моментально открыл глаза, оглядывая комнату затуманенным со сна взглядом, ожидая, что рыжее чудо сейчас просто войдет в комнату улыбаясь этой своей немного ехидной улыбкой. Вот только ни через минуту, ни через пять ничего не изменилось. А потом он отметил, что ее вещей тоже нет. Сбежала... А чего ты хотел, Соколовский? Кофе в постель и утреннего секса? Размечтался. Не ты ли вчера говорил, что у вас есть только эта ночь, и ни обязательств, ни слов прощания, ничего?.. Внутренний голос был прав, но от этого почему-то становилось совсем муторно на душе. Да, он практически ничего не знал о ней, кроме имени и профессии. Но это совсем не мешало ему хотеть ее всю. Присвоить себе, и не выпускать из кровати, пока она не сдастся окончательно, и не перестанет язвить с таким видом, словно он тут - зеленый юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло...
   Повернувшись на спину, он провел по лицу ладонями, словно стирая остатки сновидений, и обреченно выдохнул. Пришло неожиданное осознание того, что он ошибся, посчитав, что это было мимолетной прихотью, действием момента. Жажда никуда не делась, только немного поутихла и теперь была несколько другого рода. Вот только объект этой самой жажды сбежал, причем что-то подсказывало, что уже довольно давно.Остался только легкий налет грусти, словно по ушедшему сновидению. Вот только не помнил он, что ему снилось, да и не так важно это было. Гораздо больше его занимал другой вопрос - почему она ушла, и почему он так расстроен этим фактом. Да, если привести в порядок все еще разбредающиеся в разные стороны, словно с хорошего такого перепоя, мысли и попробовать мыслить логически... Она запала в душу. Зацепила своей неприступностью, своим цинизмом, таким не свойственным столь юному созданию. А ты в этом уверен? Ты же не спросил, сколько ей лет, Сокол... Да и взгляд... Такого не бывает у молоденьких девочек, только разменявших второй десяток лет и сошедших со студенческой скамьи... С этим было сложно поспорить, да он и не стал. Она действительно была взрослой, состоявшейся. И, наверное, именно это влекло его к рыжей. А еще в ней была тайна, которую непременно хотелось разгадать. Нечто такое, что пряталось в глубине невероятных зеленых глаз, под полуопущенными пушистыми ресницами, в изгибе чувственных губ. О, эти губы, он помнил, как они отвечали на его поцелуи.
   - Так, спокойно, Сокол. Включи мозги, вдруг поможет? - Контрастный душ на самом деле помог немного привести себя в порядок. А когда взгляд наткнулся на длинные царапины от ее ногтей, украшающие спину, то на лице нарисовалась улыбка счастливого идиота. Он не собирался отпускать ее так просто. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснит все то, что скрывалось за этими колючками. А это означало, что по приезде в Москву надо будет выпытать ее контактные данные у Димкиного менеджера. Усмехнулся, представляя себе удивление рыжей, когда он вдруг позвонит ей. Ага, и что ты ей скажешь? Извини, мне тут подумалось - будешь моей? А то я же - звезда, мне никто не отказывает... Захотелось что-нибудь разбить. Например, челюсть, и желательно не свою. Но он привык решать проблемы по мере их поступления, а значит и сейчас нужно было расслабиться, и выдохнуть. В конце концов, у него еще было время на то, чтобы досконально продумать план или просто постараться забыть это ночное "приключение"...
  
   Забыть не получилось. И не то, чтобы он не пытался этого сделать. Нет, Влад пробовал найти утешение в случайных свиданиях, загонял себя на репетициях, с головой погрузился в активную жизнь. Но так и не смог избавиться от постоянно возникающего перед внутренним взглядом образа. Эти длинные волосы, волной цвета меди спускающиеся до талии. Он помнил, как приятно было касаться их пальцами. Эти немного раскосые глаза, темно-зеленые, с дерзкими искорками в них. Правильные, словно выточенные искусным скульптором, черты лица. Она приворожила, его околдовала, и он искал ее во всех прохожих, грезил ночами. Вот только дни сменялись днями, перетекая в недели, а выхода все не было. И где-то в глубине души гнездилась непонятная тоска. Желание снова увидеть эту улыбку, услышать мягкий, певучий голос, пусть и наполненный неизменным сарказмом. Да, ее номер телефона он все-таки узнал, но так и не решился позвонить. А друзья удивлялись, что случилось с обычно веселым и бесшабашным парнем, готовым ввязаться в любую авантюру. Откуда возникла эта странная задумчивость, и мечтательный взгляд, устремленный в никуда.
   Как ни странно, облегчение в некотором роде пришло с совершенно неожиданной стороны... Говорят, что есть такое явление, "эффект попутчика" называется. Когда ты выкладываешь все, что накипело на душе, абсолютно незнакомому человеку. Выплескиваешь эмоции, чувства, боль. Весь тот ядовитый коктейль, в котором столько времени варилась душа без возможности поделиться хоть с кем-то. И становится легче, на самом деле. Словно гора рухнула с плеч. И мир уже не кажется сплошными оттенками черного и серого, и где-то там впереди начинает заманчиво поблескивать долгожданная белая полоса. Но ведь по логике вещей, такое должно срабатывать только с совершенно незнакомым человеком, не так ли? Хотя, когда это Соколовского волновал общепринятый порядок вещей? Он даже в таком простом правиле умудрился все сделать по-своему...
   Они столкнулись едва ли не лоб в лоб, не разминувшись в коридоре звукозаписывающей студии. Минута немого изумления, и голубые глаза, устремленные в чуть насмешливые серо-зеленые, а потом грянул дружный смех.
   - Да уж, не так я представлял нашу встречу, Владиус. Мог просто позвонить. Все-таки голова мне еще дорога как память. - Димка только закончил репетировать с ребятами, был в отличном настроении, а поэтому не мог отказать себе в удовольствии немного беззлобно подшутить над младшим товарищем. Что бы там ни кричала пресса, и не думали все остальные о распаде дуэта БиС, они остались друзьями. Пусть виделись не так часто, как хотелось бы, поскольку графики и ритм жизни были порой настолько загружены, что даже на нормальный сон времени не оставалось. Зато очень часто созванивались, и могли подолгу обсуждать только им двоим понятные темы.
   - Твой голове ничего не грозит, Димс. Она у тебя чугунная, я на своей прочувствовал. - Влад сполна оценил юмор друга, крепко пожимая протянутую ладонь. - У тебя свободное время есть? А то мы давно уже не болтали просто так...
   - Думаю, пару часов могу выкроить. Куда пойдем? В наше любимое? - И вот так бывало всегда, в те короткие моменты, когда им удавалось пересекаться. К тому же, сейчас было о чем рассказать. И Диме, и Владу не терпелось поделиться тем, что накопилось у обоих. И шагая к машине Димки, Соколовский думал о том, что именно рассказывать. Ему самому подобная одержимость казалась мальчишеской глупостью, не достойной настоящего мужчины, коим он себя, без сомнения, считал. Но выбросить из головы прочно засевший там образ рыжей чертовки никак не получалось. Словно выжгли каленым железом на изнанке век, нарисовали белым по алому полотну души ее смеющиеся глаза и озорную улыбку. Хотелось писать ей стихи, дарить охапками цветы, и плевать на то, что их разделяли сотни километров и граница двух стран. Когда его могли остановить подобные мелочи? В том-то и дело, что не могли, но что-то сдерживало, не давая сорваться тут же, и взять билет на самолет до столицы Украины. И он вполне знал, что именно - ее реакция. Не хотел бы, чтобы Лана просто рассмеялась ему в лицо, в ответ на подобное безрассудство. В конце концов, за те несколько часов, что они проговорили в его гостиничном номере, он сумел составить о ней свое мнение. Гордая - это если обтекаемо говоря. Вспыльчивая и темпераментная, словно пороховая бочка, которая рванет, стой поднести к ней зажженный фитиль. Интересная собеседница - в ней чувствовалась та неуловимая грань между нарочитой демонстрацией своего интеллекта, и умением красиво поддерживать беседу, умея разбавить в нужный момент разговор юмором. Она была идеальна, и пусть их объединяла лишь ночь, проведенная в одной постели, Влад чувствовал то, что никогда и ни к кому раньше не ощущал.
   Наверное, именно это обычно и называют любовью с первого взгляда. Той самой, о которой поют дифирамбы авторы бульварных романчиков, столь любимых барышнями всех возрастов, наций, профессий и далее по списку. Когда все настолько розово, пушисто и ванильно, что сахар скрипит на зубах, и хочется невольно прополоскать рот, и чем быстрее,тем лучше. Когда хочется распинаться высокохудожественными словесными оборотами, подбирая эпитет за эпитетом, и при этом ни разу не повториться. Когда хочется нести разную романтическую чушь вроде того, что за спиной распахнулись крылья, и можно смело воспарить в небо (этажа этак с девятнадцатого, чтоб уж наверняка). В общем, это здорово напоминало помешательство, а каждый сходит с ума по-своему. Вот и Сокол быстро нашел выход из сложившейся ситуации. Он просто выплескивал то, что чувствовал, на бумагу. Рассказывал о том, о чем не мог сказать просто так. В итоге родилась песня, а с ней идея посвятить это признание той, что вдохновляла уже почти два месяца, не давая освободиться и вздохнуть полной грудью...
  
   - Ну рассказывай, что ли, как жизнь молодая? - Димка сделал глоток заказанного кофе, с удобством устраиваясь на мягком диванчике в том кафе, которое полюбилось им еще пару лет назад. Небольшое, но невыразимо уютное. Оформленное в итальянском стиле с присущей только этому народу изысканностью, и тихая музыка фоном, не отвлекающая от разговора, но настраивающая неизменно на мирный лад.
   - Все как всегда. Репетиции, выступления, песни, любовь... - Влад улыбнулся, изучая друга. За то время, что они не виделись, Бикбаев как-то неуловимо изменился. Да они оба стали другими, повзрослели, поумнели, если можно так сказать.
   - Любовь? Сокол, только не говори, что ты влюбился... - И такое неверие в голосе, что захотелось невольно улыбнуться. - И когда с тобой случилось столь знаменательное событие?
   - Не поверишь, после киевского концерта. Но ты бы видел ее, Димка! Она же совершенно удивительная. Язвительная, саркастичная, но такая... Черт, у меня просто слов не хватает. - Соколовский улыбнулся, качая головой, задумчиво покручивая в ладонях бокал с холодным чаем. На самом деле, о рыжей он мог говорить часами, было бы кому слушать. Но с последним - то бишь наличием хоть сколько-нибудь благодарного слушателя, возникали определенные проблемы.
   - Верю. Знаешь, это прямо бум какой-то. Я тоже познакомился с девушкой. Совершенно нереальное создание. Мне еще никто так профессионально мозг не выносил. - Доверительно поделился с другом солист 4Post, заговорщически усмехнувшись. - Только никому, это бо-о-ольшая тайна, ага. - Ребята тихонько рассмеялись. Где-то в глубине души грело приятное тепло от того, что они не перестали понимать друг друга так, как понимали еще тогда, на Фабрике, и после нее... Время летело незаметно, каждый делился подробностями, даже не подозревая о том, как икалось в этот момент предмету их разговора. В прочем, как и о том, что предмет этого самого разговора был одним и тем же, и отчаянно скучал, не зная, чем же занять себя в виду такой прорвы свободного времени...
  

Мне бы робкую любить, мне бы нежную,

Только встретил я тебя - душу грешную,

Мне бы нежную любить, мне бы тихую,

Только встретил я тебя - кошку дикую... (с)

   - Не могу поверить. Вы даже не подозревали, что все время говорили об одной и той же девушке? - Шам даже вперед подался на диване, едва не свалившись от такой активности. История Влада захватила всех ребят, а Димка иногда вставлял свои комментарии. А учитывая то, что ребята перекидывались шутками, делясь общими воспоминаниями, то было весело. И никто не обратил внимания на то, что рыжая успела задремать, уютно устроившись в кольце рук Бикбаева. Она уже слышала эту историю, более того, сама была непосредственным участником. К тому же, в последнее время ее часто клонило в сон в самые неподходящие моменты. Беременность протекала достаточно легко, но Ланка стала быстрее уставать, и это немного злило привыкшую быть всегда активной девушку. Хотя, тот энтузиазм, с которым вокруг нее носился Сокол, не мог не умилять.
   - Ага, ты даже не представляешь, какое лицо было у Ланки, когда мы пересеклись все втроем, и правда открылась. Это было бесценно, правда, Рыж? - Влад повернулся, чтобы посмотреть на жену, и на его губах появилась улыбка, зеркальным отражением на лице лучшего друга. - Надо же, уснула...
   - Она - такая прелесть, когда спит. Только ей об этом не говорите. - Боря тихонько рассмеялся, потянувшись к кружке с кофе. Рыжая стала еще красивее сейчас, каждый из них мог смело это отметить. Тот внутренний свет, который всегда горел в ее взгляде, стал будто бы ярче. Сам парень невольно вспомнил тот момент, когда они познакомились. Ланка пришла к ним на репетицию вместе с Димой. Тогда еще подумалось, что совсем девчонка-сорванец - потертые джинсы, кеды и мужская рубашка в синюю клетку поверх простой белой борцовки. Рыжие волосы, повязанные в небрежный хвост, спускались почти до талии, а в косой челке отсвечивала пара выбеленных прядей. Кто бы мог предположить, что она окажется настолько начитанной и интеллигентной? Стоило только вспомнить, как эти двое, забыв обо всем на свете, горячо спорили, обсуждая "Портрет Дориана Грея". И влезать в их разговор было себе дороже. Фанатики, одним словом... А потом было более близкое знакомство, и общение. И каждый из них не заметил, как успел прикипеть к ней душой. Она стала кем-то вроде коллективной музы, ходячий комок позитива, порой такой неуловимо саркастичный, но неизменно вдохновляющий на подвиги.
   Помнил, когда впервые увидел, как она танцует. Кажется, это было летом, они готовились к очередному выступлению и выдалась свободная минутка. Ланка тогда скучала без укатившего куда-то по делам певческим Сокола, и практически все время проводила в их компании. Каждый понимал, что таким образом девушка пытается заполнить пустоту в душе из-за отсутствия любимого. Но они были слишком эгоистами, чтобы признаться себе в том, что им банально нравилось ее общество. Так вот, тогда они все дружно выбрались на крышу из душного помещения, чтобы глотнуть хоть немного свежего воздуха, и Бикбаев поставил что-то ритмичное на телефоне, подначивая подругу, как-то обмолвившуюся, что она довольно долгое время занималась танцами, показать им мастер-класс. Ну она и показала... Это было что-то из латино, рыжая закрыла глаза, словно погружаясь в музыку, отключаясь от окружающего мира. Плавные покачивания бедрами, в попытке поймать такт, а потом они слаженно задержали дыхание, забывая о том, что кислород - это как бы очень необходимая организму вещь. Просто потому, что она была нереальна. Тягучие, плавные движения, словно парила над поверхностью, чувственно изгибаясь вместе с мелодией, рассказывая лишь одной ей известную историю каждым па, каждым шагом и поворотом. Как умелый художник, рисовала яркими красками картину южного лета, обжигающей страсти в ритме аргентинского танго. И они верили ей, просто не могли не верить. А потом музыка закончилась, сменяясь на что-то роковое, и Лана остановилась, открывая глаза, и окидывая их слегка затуманенным взглядом, будто на самом деле только что прожила этот танец, отдаваясь целиком и полностью звучавшей из динамиков мелодии.
   - Это было... Вау... - Первым молчание решился нарушить тогда именно Боря, но на более красноречивый комментарий его не хватило. Остальные лишь молча покивали, а девушка улыбнулась немного устало, опускаясь прямо на покрытие крыши, и подтягивая коленки к груди. Он уже не помнил, кто из них тогда первым задал вопрос о ее танцевальной карьере, но никто не пожалел об этом. Рассказывать рыжая умела так, как не умел никто другой - пред глазами как живая вставала картинка. И таких вот моментов можно было вспомнить очень много. Все они запечатлелись в памяти так ярко, как будто фотокарточки в новеньком альбоме, которые хочется пересматривать снова и снова потому, что воспоминания заставляют улыбаться. И сейчас каждый из них вспоминал обо всем, что так или иначе было связано с этим удивительным рыжим созданием, мирно спящим сейчас в объятиях Бикбаева. Говорить не хотели, боясь ее разбудить. Но молчание не казалось тягостным, скорее таким неуловимо уютным, будто бы обещающим впереди еще много интересного...
  
   - Слушай, Сокол, я помню, что Лана рассказывала о ее приезде в Москву. Кажется, это было в начале сентября 2013-го? А как вообще получилось, что она прилетела с тобой? - Шам поинтересовался полушепотом, боясь нарушить этот хрупкий баланс тишины, наполненной фантомным, едва уловимым шелестом страниц воспоминаний каждого, и всех вместе. Словно листали огромный фолиант, бережно касаясь пожелтевших от времени страниц, позволяя себе окунуться в то, что было, и не думать о том, что еще только грядет. Шептал что-то тихо снегопад за окном, и даже стрелки часов практически замерли, с любопытством маленького котенка отсчитывая песчинки секунд, давая возможность сполна окунуться в приближающееся неслышными шагами, на мягких лапах, волшебство новогодней ночи. Все сегодня было особенным, не таким как всегда, не таким как до этого вечера. И каждый из парней вдруг отчетливо осознал, что если бы не одна немного взбалмошная, и бесконечно удивительная рыжая особа, у них могло бы не быть этого - могло не быть чувства, которое бесценно уже само по себе, а разделенное между теми, кто дорог, становится самым настоящим сокровищем всех времен и народов...
   - О, это было очень занимательно. Как сейчас помню - конец августа, у меня окончательно сдали нервы после записи нового клипа, который я решил посвятить Ланке. - Влад откинулся на диване, задумчиво почесав кончик носа. - Тогда я понял, что не смогу без нее. Не избавлюсь от ее образа, как бы ни старался, и набрал тот номер, который мне удалось достать. Честно говоря, даже не надеялся, что мне ответят. Ведь на часах было начало первого ночи по московскому времени, да и для Украины - довольно поздновато. Но она взяла трубку... - Он говорил тихо, и в голубых глазах, устремленных будто бы в никуда, застыло мечтательное выражение. Дима тихонько усмехнулся, уткнувшись носом в рыжую макушку той, которая никогда не будет принадлежать ему. Сейчас он смотрел на совершенно изменившегося, повзрослевшего друга, и втайне радовался тому, что ее обнимает он, а не Сокол. Да, в этом было что-то не правильное, но кто запрещал ему помечтать немного для себя? Честно говоря, Бикбаев сомневался, что сможет полюбить кого-то еще настолько же сильно, насколько он любил это невозможное создание, умевшее одним взмахом ресниц вызывать ураганы чувств, и успокаивать бури эмоций. А Влад просто вспоминал, и никто так и не озвучил вопроса вслух, хотя многим было интересно. Просто ждали, когда Соколовский соизволит поделиться тем, что было, возможно, слишком личным, слишком своим...
  
   Она любила дождь. Возможно так, как не любил его никто другой. Эти холодные, затяжные ливни, когда небо куталось в тяжелое покрывало свинцово-серых туч, словно в саван. И невозможно, почти болезненно, яркие вспышки молний разрывали его открытыми ранами, заставляя рыдать раскатами грома. Она любила грозы, когда воздух неуловимо сильно пах озоном, горча на языке привкусом любимых ментоловых сигарет, что таяли в открытое окно почти прозрачным дымом. Любила это первобытное, первозданное буйство стихии, когда казалось, что мир сошел с ума, решив погрязнуть в падающих с неба каплях, утопить себя самое, смыть всю ту грязь, что копилась в зеркалах людских душ из века в век. Очиститься, и предстать обновленным, купаясь в отблесках солнечных лучей на зыбкой поверхности луж. Улыбнуться где-то там, по краю горизонта, разноцветной лентой радуги. Она любила слушать этот ненавязчивый шепот, по карнизам и крышам, рисующий красивую сказку о любви и грусти, о боли и счастье. Прозрачными слезами по холоду оконного стекла.
   Она любила горячий кофе, и прохладные капли на вытянутой ладони. Любила запах типографской краски на страницах новой книги, и это чувство погружения куда-то в атмосферу совершенно удивительного мира, который мастерски раскрывал автор произведения. И тогда мир переставал существовать, споткнувшись где-то за поворотом, замирая на виражах. И все отходило на второй план, и ничто не имело значения большего, чем та захватывающая история, что укачивала ее на волнах очередной сказки о любви. Она любила читать, когда можно было забыть обо всем на свете. О проблемах в жизни, о той самой любви, что снилась ей теперь ночами, заставляя просыпаться на смятых простынях, в холодном поту. Книги дарили покой, пусть лишь на короткое, равное удару сердца, пока не закончится повесть, мгновение...
   Вот и сейчас, рыжая читала, уютно свернувшись клубком на кровати, в теплом коконе из пледа. Рядом, на тумбочке, дымилась полупустая кружка с кофе, так привычно, так по-домашнему. А перед глазами мелькали картинки полюбившегося еще со школьной скамьи произведения. Сколько раз она перечитывала "Портрет Дориана Грея"? Ответить на этот вопрос она не смогла бы, даже если бы очень хотела. Просто эта книга была чем-то сродни откровению, личной Библии, Корану, Ведам и так далее в этом же ключе. Говорить можно было бесконечно долго, но сегодня не хотелось. В последнее время было совсем плохо, и становилось только хуже с каждым прошедшим днем. Оставалось только радоваться, что завтра не нужно было на работу, последнего инцидента ей вполне хватило. И Лане было нестерпимо стыдно за то, что она вот так сорвалась на ни в чем не повинном парне просто за то, что он был похож на Него. Это было глупо, это было неправильно, но она ничего не могла с собой поделать. Образ Соколовского преследовал ее по пятам. В отражениях витрин, в чужих глазах спещаших по своим делам прохожих, даже в собственном измученном взгляде она видела его. Это выводило из себя настолько, что девушка стала злой и раздражительной, все валилось из рук, и даже отпуск не помог хоть как-то разрядить обстановку. Еще и Бикбаев в последнее время доводил вопросами о том, что у нее случилось. И ссориться с ним не хотелось, и рассказать она не могла, хотя успела настолько к нему привязаться, что не таила почти ничего, привыкнув делиться наболевшим.
   Сквозь приоткрытое окно врывался прохладный ночной воздух, приправленный едва уловимо терпким запахом дождя. Капли шумели по карнизу, настраивая на немного лирический лад. И мысли невольно ушли в сторону от текста на потертых от постоянного чтения страницах. Она не знала, что будет делать, если не получится забыть. Не знала, как жить с этим глупым чувством, что так прочно угнездилось в груди, и теперь мешало дышать. Так привыкла считать себя циничной сволочью, насмехающейся над романтичными бреднями, и влюбленными дурочками, меняющими свои статусы в социальных сетях на оды о разбитых сердцах и искалеченных душах. Лишь презрительно фыркала, спрашивая себя, что они могут знать в их возрасте о том, что такое разбитое сердце на самом деле. Что они могут знать о том, каково это, когда душа рассыпается на части от осознания того, что самый близкий, самый родной, тот, кому отдала всю себя, предал, вонзив нож в спину тогда, когда меньше всего ждала? Что они вообще могут знать о жизни в свои неполные шестнадцать? И приходила к выводу, что эти драмы так ничтожны, и гораздо проще ожесточиться, перестать наивно верить в то, что все будет радужно и пушисто. Снять, наконец, розовые очки, и выбросить к черту в ближайшую урну. И тогда станет значительно проще воспринимать окружающую действительность во всей ее отвратительной, серой неприглядности.
   Убедила себя в том, что никогда больше не попадется на удочку любви, никому больше не позволит втоптать в грязь собственное сердце. Но так жестоко ошиблась, утонув в поразительных голубых глазах вздорного мальчишки. Повелась на веселую, немного бесшабашную улыбку и обещание того, что они никогда больше не вспомнят об этой ночи, когда сгорали в обжигающей страсти. Когда дотла чувства, в пепел душа. И ничто не имело значения большего, чем чувствовать его губы и руки, блуждающие по ее телу, заставляющие медленно сходить с ума. Уйди из моих мыслей, Сокол... Просто оставь меня, дай и дальше так же насмешливо смотреть на мир, и наивно полагать, что я не рождена для любви... Выдохнула, прикрывая глаза, и отбрасывая книгу в сторону. Все равно сосредоточиться на чтении не получалось, и слушая тихую сказку дождя по ту сторону уютного тепла своей квартиры, Лана устало выдохнула. Это выматывало, не физически - морально. И что-то надо было делать, но основная проблема заключалась как раз таки в том, что она не знала, как ей поступить.
   Где-то в ворохе подушек послышался бархатный, глубокий голос Криса Дотри, заставляя вздрогнуть, и немного недоуменно перевести взгляд на часы. Электронное табло показывало начало двенадцатого ночи, мелодия стояла на рабочем номере, и звонить ей в такое время, да еще и в преддверии выходного, мог осмелиться только Костик. Но рыжая прекрасно знала, что босса нет в городе, он укатил с семьей куда-то в сторону солнечной Италии, и настоятельно просил не беспокоить, свалив все рабочие обязанности по управлению ордой раздолбаев, гордо именующих себя креативной командой, на нее. С неохотой высунув руку из тепла пледа, она нашарила мобильный и воззрилась на русский номер, пытаясь осознать, кто это может быть. Неизвестный оказался весьма настойчивым, и с усмешкой решив, что дело, видимо, просто на миллион, если чуваку вообще жить надоело, Ланка ответила.
   - Слушаю. - И температура вокруг падает на пару градусов, уходя в минус, настолько холоден был тон.
   - Включи muz.tv, прямо сейчас... - Ни тебе "привет, как дела? Я тут соскучился", просто просьба, но таким голосом, что она будто бы зачарованная, выполнила требуемое, не сразу осознавая, что это именно Влад. И сердце просто остановилось, на бесконечно долгое, растянувшееся километрами ночного шоссе вечности в сознании, мгновение. А потом сорвалось на рваный ритм, колотясь о хрупкую клетку ребер, словно вот-вот вырвется наружу потому, что там ему тесно, там ему больно и одиноко. Потому, что там был Он. И пел, для нее. Для этого не нужно было обладать IQ как у Эйнштейна, чтобы понять. А глаза обожгло предательскими слезами, замирая солеными каплями на закушенных до крови губах. За что ты так со мной? Что плохого я сделала в этой жизни, чем провинилась? Тебе ведь так легко сделать широкий жест, Соколовский... Но разве ты думал о том, каково будет мне понимать, что это не судьба, и сказок в жизни просто не бывает? Не будет бала, платья, хрустальных туфелек и принца. Карета так предсказуемо превратилась в тыкву, а наряд - в лохмотья. И нет у меня феи-крестной...
   - Зачем?.. - Наверное, что-то такое было в ее голосе. Как бы ни старалась быть сильной, давить в себе рвущиеся наружу всхлипы, эту боль, кромсающую на куски. Но что-то почувствовал, запинаясь на полуслове.
   - Лан, ты чего... Тебе не понравилось? - Беспокоится, надо же. А ей хотелось то ли истерично смеяться, то ли реветь в голос, как какая-нибудь особо впечатлительная школьница, которой в любви признался самый красивый мальчик школы.
   - Зачем ты так со мной, Влад? Я же не игрушка... - И уже нет сил сдерживаться, тихий всхлип, и рыжая нажала кнопку отбоя, отбрасывая телефон куда-то в сторону. Уткнулась носом в подушку, накрываясь с головой одеялом. Как когда-то в детстве, будто бы прячась от монстров, живущих в шкафу или под кроватью. Когда еще свято верила в то, что это непременно их прогонит, и с первыми лучами солнца исчезнет любое напоминание о ночном кошмаре. Отпустила себя, позволяя выплакать то, что два месяца копилось внутри, словно кипящая лава на поверхности вулкана. И теперь выплеснулось наружу, затапливая отчаянием и безнадежностью, осознанием собственной глупой недальновидности, верой в собственную непогрешимость, которая расстаяла подобно росе под первыми лучами солнца. И где была та пресловутая гордость, которой она всегда так кичилась, демонстрируя другим, что ее не сломать? А теперь самой себе напоминала безнадежно изломанную куклу, выброшенную за ненадобностью. И рвалась наружу душа судорожными всхлипами в полумраке одинокой квартиры, а Лана стискивала до боли в пальцах края покрывала, не в силах успокоиться. И думала о том, как же могла так глупо попасться. Ведь всегда с таким гордым видом заявляла, что ее не постигнет эта участь, что полюбит только того, кто на самом деле будет достоин ее. А в итоге... А что в итоге? Попалась на нахальную улыбку и невинные голубые глаза, безнадежно пропала в его взгляде... А за окном все так же что-то пел дождь, словно вторя той грозе, что бушевала в девичьей душе...
  
   Сокол не находил себе места. Он так надеялся, что ей понравится, что рыжая поймет все те чувства, которые он вложил в эту песню. А она просто бросила трубку, но он успел услышать боль в ее голосе. И это заставляло сердце тревожно биться в груди, а на душе скреблось нехорошее предчувствие.
   - Ну что она сказала, Владиус? - Димка, сидевший рядом, крутанулся на стуле, вопросительно глядя на друга.
   - Она плакала, Дим. Я вообще не понимаю, что происходит. Думал, ей понравится, а тут... - Он беспомощно развел руками, запуская пальцы в и так растрепанные светлые волосы. Мысли прыгали одна с другой, словно стая взбесившихся тушканчиков, ни на чем конкретно не задерживаясь. А потом его будто бы осенило. - Черт, я лечу в Киев. И мне плевать, что это глупо. Даже не думай меня останавливать! - Соколовский вскочил, принявшись метаться по комнате, бросая вещи в вытащенную откуда-то спортивную сумку.
   - Даже не думал... - Бикбаев с усмешкой наблюдал за другом, прекрасно понимая все то, что чувствовал младший товарищ. Его самого переполняли эмоции, и не сказать, чтобы они были положительными. Рыжая отказывалась выходить на связь, мотивируя это сильной загруженностью на работе, а ему отчаянно не хватало той легкости в общении, которую могла дать только она. Не хватало немного саркастичных комментариев и ее заразительного смеха. Не хватало солнечной улыбки и бесиков в зеленых глазах, которые можно было рассмотреть даже через преграду компьютерного монитора. Она так быстро стала необходима ему, будто воздух, что он банально подсел. "Ты - мой личный сорт героина" - кажется так говорил герой одного известного фильма? Сейчас эта фраза была уместна, как никогда сильно. А главное - подходила к общему абсурду ситуации... Набрав знакомый номер на телефоне, и продолжая краем глаза наблюдать за нарезающим круги по комнате Соколом, Дима сделал заказ на ближайший рейс, прекрасно понимая, что по уши успевшему втюриться другу сейчас не помогут никакие доводы. И гораздо проще будет просто сделать так, как он хочет. - И вообще, я тебе билет заказал на самолет. Вылет через час, давай подброшу. Чего только не сделаешь ради любви и друга... - Театрально развел руками, и тут же едва не навернулся со стула, когда Влад кинулся его обнимать, явно припомнив дни "фабричной молодости".
   - Я тебя обожаю, ты в курсе? Подбросишь?
   - Да куда тебя денешь-то? Конечно подброшу... - Это было сиюминутным, импульсивным желанием. И тогда Соколовский совершенно не думал о том, что бросает все, и просто срывается в чужую страну, в другой город, не зная даже адреса той, к которой собирался лететь. Ему просто важно было увидеть ее, услышать голос и понять, что она имела в виду этим своим "зачем ты так со мной". И да, в этом был весь он - вот так вот сгоряча, совершенно не задумываясь о последствиях...
  
   Ей не хотелось совершенно ничего. Только умереть, чтобы не было так отчаянно больно, чтобы не преследовал его образ, не давая вздохнуть свободно. Отражение в зеркале совершенно не радовало, пугая красными, как у вампира с перепоя, глазами. Волосы растрепались и теперь оставалось только обреченно застонать, представляя, КАК это все расчесывать. Но даже не это было главным. В душе бушевало такое торнадо, что куда там каким-то ураганам Катрина, и прочим излишествам природы. И все так же льющий за окном дождь отнюдь не добавлял позитива. Люстра казалась весьма заманчивым вариантов развития событий. Ага, веревку мне и мыло - помоюсь и в горы... Или как Ньютон - убей себя яблоком? Такая масса вариантов, просто не знаю, что выбрать... Внутренний голос был послан далеко, надолго, но легче от этого не стало. И сомнамбулой передвигаясь по квартире, едва не хлопнулась в обморок, когда раздался звонок в дверь. Да, и оттуда таким замогильным голосом - ты умрешь через семь дней... А потом эта дура патлатая из телевизора вылезет, и загадит весь пол своей болотной тиной... Оно тебе надо?.. Этот чертов советчик вошел во вкус, и оказался недалек от истины. Вот только за дверью оказалась не печально известная Самара...
   Рыжей показалось, что сердце сейчас банальным образом остановится, просто не выдержав. И почувствовав, как ноги отказывают держать, вцепилась пальцами в дверной косяк. Потому, что этого просто не могло быть. Его не могло быть здесь, на ее пороге, мокрого насквозь потому, что дождь лил как из ведра, так и не прекратившись с ночи. Но он был, стоял, улыбаясь так же нахально, как она помнила с той единственной ночи, словно и не было этих двух месяцев мучительной неизвестности и напрасных надежд, которыми она искренне пыталась себя не баловать потому, что была слишком рационалисткой.
   - Сокол? - И голос хриплый, с надрывом, словно разучилась разговаривать.
   - Выходи за меня замуж... - И земля уходит из-под ног, а мир закручивается бесконечностью, падая на колени где-то за поворотом. Ведь так не бывает. Ну скажите мне, что так на самом деле не бывает. Что все это мне просто снится. Что еще мгновение, и я проснусь, осознавая, что снова одна в своей постели...
   - А если я скажу нет? - Проснулся сарказм, защитной реакцией на пребывающий в шоке организм.
   - Тогда я свяжу тебя, перекину через плечо, и отнесу в ЗАГС так! - И все та же нахальная улыбка, за которую нестерпимо захотелось двинуть по этой смазливой морде лица. Просто чтобы он перестал улыбаться, перестал дарить ей эту надежду и вести себя так, словно сейчас серьезен как никогда.
   - И желтая пресса будет любить тебя вечно... Влад, ты что, пьян? - Рыжая рефлекторно сделала шаг назад, уже зная, что ноги ее просто не удержат, но ей не дали упасть. Сильные руки прижали к мокрой груди, заставляя захлебнуться вдохом. И на глаза снова навернулись слезы.
   - Нет, Лан, я стекл как трезвышко... Всмысле, трезв как стеклышко. И я абсолютно серьезен. - Он приподнял ее подбородок, заглядывая в глаза. Коснулся подушечкой большого пальца щеки, стирая все таки успевшую предательски скатиться слезинку. - Ты выйдешь за меня?
   - Мы об этом еще пожалеем. Я тебе уже говорила, помнишь? - Попыталась воззвать к рассудку, который собирал чемоданы с явным намерением свалить в бессрочный отпуск, но потерпела оглушительное поражение в войне себя с собой. Слишком открытым был его взгляд, слишком искренним. И так невозможно, так сложно было не поддаваться его очарованию. Она не знала, что будет дальше, просто не хотела об этом думать. Все, что имело хоть какое-то значение - это здесь и сейчас. А остальное могло гореть синим пламенем. Хотелось ринуться, словно в омут с головой, и плевать, что ее ответ мог оказаться самой большой ошибкой в жизни.
   - Помню, но это не отменяет того, что я не сдвинусь с этого места, пока ты не скажешь мне "да". - Его губы, коснувшиеся ее в легком поцелуе, были совсем холодными. Но обожгли не хуже открытого пламени.
   - Я согласна, Сокол. Но ты сам не знаешь, на что подписываешься...
  
   В гостиной повисла тишина, казавшаяся оглушительной. Затем кто-то из ребят сдавленно выдохнул, отказываясь верить в услышанное, скорее всего Клейман. Соколовский усмехнулся, прикрывая глаза.
   - Да, это напоминало сумасшествие. Но на тот момент меня волновало лишь одно - ее согласие. И не важно, что это было так стремительно, и мы ничего не знали друг о друге. Я любил ее. И продолжаю любить...
   - С ума сойти можно. Никак не могу представить эту картину - ты, весь такой мокрый, и делаешь предложение. На колени хоть не вставал? - Боря хмыкнул, вытягивая ноги перед собой. Говорили полушепотом, не желая будить мирно спящую девушку.
   - Вставал. Он сам рассказывал. - На Бикбаева воззрились три пары совершенно офигевших глаз, на что он только пожал плечами, словно говоря " а я что, я ничего, и вообще просто мимо проходил". - Когда уговаривал ее бросить все, и лететь с ним в Москву.
   - Ну вы, блин, даете... - Потрясенно выдохнул впечатлительный Димка Клейман, заставляя остальных улыбнуться. Это здорово напоминало какой-нибудь остросюжетный роман. Но было так захватывающе интересно, что они слушали, открыв рты, и пытаясь осознать ту жизнь, которую раскрывали перед ними. Жизнь девушки, изменившей их судьбы одной только своей улыбкой... И невольно приходилось верить в то, что чудеса случаются не только в новогоднюю ночь, хотя вот именно в эту конкретную они все стали свидетелями такого вот маленького чуда...
  
  

У судьбы курок на взводе,

Не случайно все, что происходит.

Она то лечит от тоски,

То разбивает сердце вдребезги... (с)

   Он давно не видел рыжую такой счастливой. Казалось, что она просто светится изнутри. И он мог часами наблюдать за тем, как это неугомонное чудо носится по их квартире с таким энтузиазмом, словно это не ей рожать через месяц. Хотелось верить, что причиной был он, но что-то (не иначе инстинкт самосохранения) подсказывало, что повод совсем другой. А жена только загадочно улыбалась, обещая рассказать потом. И тут даже Димка, от которого у нее тайн не было в принципе, оказался бессилен, что само по себе уже настораживало. Но давить на Ланку было себе дороже, в этом Соколовский как-то уже успел убедиться на собственном опыте, а еще и учитывая ее положение... В общем, вы понимаете, да? Так что он молча строил догадки, и на пару с Бикбаевым, который действовал на этот ураган в миниатюре подобно хорошей такой дозе транквилизатора, они пытались уговорить своего любимого рыжика немного поумерить пыл. Удавалось далеко не всегда, и почему-то только Диме.
   Влад ревновал, но со временем научился принимать эти отношения, как данность. Просто, наверное, слишком хорошо знал, как часто эти двое спасали друг друга. К тому же, горький опыт прошлого научил его доверять жене и прислушиваться к другу. Она не умела врать, совершенно. А вот заинтриговать по самое не могу, хитро умалчивая до последнего, чтобы потом ехидно улыбаться а-ля "сюрприз" - это вот всегда пожалуйста. Но, именно за это, помимо всего прочего, он ее так любил... Как бы то ни было, а решилась загадка весьма просто, хотя и неожиданно, за два дня до восьмого марта, часов в девять утра.
   - Мальчики, у меня новость! - Лана буквально влетела в гостиную, и обозначенные "мальчики", занятые обсуждением новой Димкиной песни, вздрогнули как по команде. Ну точно нашкодившие котята... Мелькнула у девушки насмешливая мысль.
   - Так вот, сегодня вечером ко мне прилетает сестра. И она остановится у нас.
   - Марина?! - Выражение ужаса на лице Влада стоило бы запечатлеть на камеру для потомков, настолько комичным оно было. И Бикбаев заработал весьма чувствительный тычок под ребра от друга, когда попытался замаскировать под кашель откровенный ржач.
   - А ты бы хотел? - Ланка проказливо усмехнулась, но решила не доводить мужа до предынфарктного состояния и дальше. - Нет, приедет моя вторая сестра - Виктория. Мы не видели друг друга лицом к лицу уже почти четверть века... - Голос дрогнул, а в комнате на этом моменте повисла тишина. И только дементоров с косами не хватает... Вспомнился рыжей давний образчик интернетного юмора.
   - У тебя есть еще одна сестра... - Это был не вопрос - утверждение, но ничего умнее он просто не смог придумать. И хорошо бы, чтобы она не напоминала Марину... Мелькнула страдальческая мысль, и не сказать, что Соколовский совсем уж терпеть не мог младшую сестру своей благоверной. Но мелкая отличалась завидной любовью совать свой нос куда надо и не надо. - Ты о ней не рассказывала...
   - На то были свои причины. Но если кратко, то Виктория живет с нашим отцом в Мельбурне. Мы довольно давно поддерживаем связь, но встретиться не получалось, и вот сегодня она наконец-то прилетает вечером. - Ей прекрасно удалось скрыть легкую вспышку боли за энтузиазмом. Но ее улыбка без слов говорила о том, что сестер связывает крепкая дружба. Вот только оставалось прояснить еще несколько моментов. Потому, что и Влад, и Димка, в общем-то, знакомые с приблизительным составом семьи Ланки, окончательно запутались.
   - Так, рыжик, притормози. Получается, что Олег Викторович...
   - Ну да, он - мой отчим, хотя я и зову его отцом. Мама вышла замуж во второй раз, когда нам с сестрой было всего ничего. Но так уж получилось, что биологический папаша забрал Викки с собой в Австралию, разделив нас... - Дальнейшее выяснение новых шокирующих подробностей одной конкретной особы прервал телефонный звонок. И два офигевших в конец парня имели честь лицезреть, как взрослая женщина хихикает, словно девочка-школьница, что-то бегло рассказывая невидимому собеседнику на английском...
  
   - И вот тут я понимаю, что ни черта не понимаю... - Влад как-то беспомощно посмотрел на продолжающего ехидно скалиться друга, хотя в глубине глаз Димки пряталось такое же удивление. А еще где-то по краю сознания скреблось странное предчувствие. Почему-то вспомнился последний разговор с рыжей, после которого он не мог перестать думать о сказанном ему девушкой.
  
   Она сидела в кресле, в его квартире, он - на полу у ее ног, что-то записывая. До боли, тянущей где-то в грудной клетке, эта картина была такой привычной для них. Тишина, никогда не давившая на плечи отсутствием тем для разговора. Они могли молчать часами, общаясь только взглядами, случайными прикосновениями и улыбками. Она была его музой, он неизменно вдохновлял ее. Это было неправильно, но когда это волновало их? А в тот вечер что-то изменилось...
   - Знаешь, я хочу сделать тебе подарок... - В ее голосе звучала улыбка, задумчивая такая, нежная. Так могла только рыжая, и Диме не нужно было поднимать голову, чтобы знать об этом.
   - Неожиданно... В честь чего?
   - Ну, просто потому, что ты - это ты. И я тебя очень люблю, Димс... - Он знал, какую именно любовь она имела в виду, но все равно продолжал надеяться на лучшее.
   - Я тебя тоже люблю, кроха. Расскажешь, что за подарок? - Она покачала головой, и это он тоже знал, пусть все так же продолжал писать, не рискуя поднимать взгляд на подругу, чтобы не заставлять ее волноваться лишний раз.
   - Неа. Но тебе обязательно понравится, я в этом уверена. Ты полюбишь этот подарок... - И было что-то такое в ее голосе, и он почти повернулся, но тонкие пальчики, зарывшиеся в волосы неожиданной лаской, заставили передумать...
  
   Моргнув, словно отгоняя воспоминания, Димка понял, что едва не прослушал то, что говорит друг.
   - Мы вместе почти три года, и тут выясняется, что я еще столько о ней не знаю... - Осознавать этот факт было немного странно, хотя он, в общем-то, понимал жену. Лана никогда и ничего не делала без причины. И если умолчала, значит был весомый повод.
   - Ну ты даешь, Владиус. Я выяснил, что он ей отчим еще тогда, когда мы только познакомились. - Он правда не хотел поддевать друга, оно само получилось.
   - Бикбаев, не буди во мне... - Закончить он не успел потому, что в дверях показалась белая, как мел Лана. И одного взгляда на девушку оказалось достаточно, чтобы оба парня сорвались с места, бросаясь к ней.
   - Малыш, что случилось? - И сердце ухнуло куда-то в пятки, когда она закусила губу, чтобы не кричать от боли, тяжело опираясь на его руку.
   - У меня отошли воды... - Три коротких слова, и мир перевернулся с ног на голову. Дальнейшее напоминало пародию на какой-нибудь театр абсурда, и потом Влад вряд ли сможет вспомнить отдельные детали. Все, что останется - чувство почти животного страха потерять ту единственную, что была смыслом существования... Он не помнил, как они добрались до больницы, как ее увезли в родильное отделение. С того самого момента, как захлопнулись двери перед его носом, отделяя от него любимую женщину, мир словно выключился. Как будто потерялся где-то на просторах очередного микрокосмоса, и вокруг лишь вакуум. Ни звуков, ни запахов, ни образов - ничего совершенно. И только по кругу в сознании ее последние слова "люблю, Владиус"...
  
   Ему было страшно. Так, как не было ни разу в жизни до этого, и вряд ли будет когда-нибудь потом. Смотреть на бледного до синевы Соколовского, не реагирующего вообще ни на что. И думать. О том, почему именно сейчас, почему так рано? Почему их не пустили, почему ничего не говорят? И время тянется, словно резиновое. Когда секунды медленно перетекают в минуты, а те уже складываются в часы. И когда проходит первый, а за ним - второй, третий и дальше... К горлу медленно подступала паника, но он пытался держаться, пытался быть сильным ради друга. И никогда еще не видел его настолько потерянным, понимая, что именно это значит - любить до безумия, до боли, когда словно одно дыхание на двоих, и не мыслишь своего существования отдельно. Когда вся эта романтическая чушь про две половинки одного целого, про одну душу в двух телах неожиданно обретает вполне реальные очертания.
   Казалось, что это именно он сейчас подвешен в невесомости между неизвестностью и безнадежностью, и это именно его сознание отчаянно борется с собственной впечатлительностью, пытаясь не напридумывать ужасов. Казалось, что это именно его любимая женщина сейчас где-то там, за закрытыми дверями, и он пытается не сойти с ума в ожидании. Хотя, почему именно казалось? Он на самом деле любил рыжую. Так сильно, как не любил никого в своей жизни. И хотелось эгоистично думать, что даже намного сильнее, чем сможет ее когда-либо любить Влад. Вот только Дима не думал так потому, что сейчас перед глазами был наглядный пример любви Сокола. Во взгляде друга, устремленном куда-то в пустоту, плескалось такое отчаяние, что становилось сложно дышать. Белые, какие-то слишком стерильные, стены коридора давили на психику, вызывая стойкое желание вырваться отсюда, и бежать, бежать как можно дальше. Но он одной только силой воли давил в себе панику, заставляя оставаться на месте. Пусть не ради себя, но ради Ланы, и ради Влада. Вышагивал туда-сюда, рискуя протоптать траншею в покрытом таким же светлым, как и все вокруг, линолеумом полу коридора. Взгляд то и дело метался между закрытой дверью родильного отделения и сидящим на стуле другом. Несколько раз Димка пытался поговорить с Соколом, но тот не реагировал ни на что, словно и не человек сидит, а живой труп. И это бесило еще больше, заставляя непроизвольно стискивать кулаки.
   Господи, ну за что ты так с нами? Что мы сделали не так? Почему ты сейчас мучаешь нас, отнимая ту единственную, которая дает нам обоим желание жить? Да, я понимаю, что не имею на нее никаких прав, но пожалуйста, пусть с моей девочкой все будет хорошо... Она же такая маленькая, такая хрупкая и ранимая. Не делай ей больно, Владиус без нее просто не выживет. А я не смогу видеть, как медленно угасает мой друг... Бикбаев никогда не молился настолько неистово, настолько уверенно, как сейчас. Минутная стрелка на часах, висящих на стене неподалеку, словно издевательски отмерила пять часов с того страшного момента. И страх за девушку душил все сильнее потому, что медсестры ничего не знали, а дверь так ни разу не открылась...
   Время жестоко, оно не лечит - это заблуждение, миф. Нет, всего лишь помогает свыкнуться с болью, словно доза морфия, притупляет чувства и эмоции, приглушает краски, но никогда не стирает до конца. Память - не компьютер, и не нажать на кнопку Delete, если что-то не нравится. Не удалить воспоминания, как надоевшие файлы. И когда особенно плохо, и горло сдавливает холодными пальцами плохого предчувствия, невольно вспоминается все то хорошее или плохое, что было связано с дорогим сердцу человеком... Любовь не выбирают, она всегда выбирает сама. Просто приходит и стучится в двери, с этой озорной улыбкой на вечно юном лице. И даже если страшно, все равно впускаем незнакомку в свои жизни, в свои сердца и души. А потом приходит понимание. Всегда слишком поздно, когда уже не повернуть назад, когда нельзя ничего изменить, исправить. Жаль, определенно, но человечество еще не изобрело машину времени, и не научилось безошибочно предсказывать свое будущее, чтобы не делать тех или иных ошибок...
   Да, опыт - такая сволочь, берет дорого, но всегда гарантирует результат. И Дима невольно задумывался о том, как же так получилось, и кому было нужно, чтобы они все прошли через это? Ведь он уже тогда любил ее, и если бы был хоть немного смелее, если бы не боялся наделать ошибок и все взял в свои руки... Возможно, тогда еще был шанс заставить Лану забыть, научить ее любить снова. И не было бы так мучительно больно осознавать, что он сам помог этим двоим сойтись. Своими собственными руками убил возможность на счастье, и теперь оставалось только наблюдать со стороны, и просто быть рядом, когда была необходима дружеская помощь. А ночами до крови закусывать губы, стискивая ни в чем не повинные простыни, не в силах заснуть потому, что во сне всегда приходила Она. И ее улыбка рвала на части душу, заставляя ту кровоточить безобразными ранами... Говорят, что мужчины не плачут. Плачут, вот только этих слез никто не видит. Никто не знает, что творится в глубине серо-зеленых глаз, по ту сторону беззаботной улыбки. И лишь тексты песен несут в себе все то отчаяние, что плещется внутри. И он бы плакал сейчас, вот только кто-то из них двоих должен был оставаться сильным, чтобы не полетело под откос то, что с таким трудом возводилось...
   Замер, выдыхая скопившееся напряжение, и сжимая кулаки. Нестерпимо хотелось курить, но Дима боялся хоть на мгновение уйти из этого коридора, оставить Владиуса наедине с самим собой, и с собственным отчаянием. Боялся того, что пока его не будет, друг сделает какую-нибудь глупость. Поэтому мужественно терпел, уже по привычке бросая взгляд на настенные часы. А чертов механизм просто издевался, насмешливо показывая, что они здесь уже почти восемь часов, и за окнами давно стемнело. Это было ненормально, и то самое предчувствие грядущей беды разрослось до размеров локального апокалипсиса, грозя окончательным сносом крыши. А рассудок пока еще был дорог ему как память... Плюхнувшись на стул рядом с Соколовским, Димка вытянул ноги, закрывая глаза. Если в ближайший час ничего не изменится, я разнесу тут все к чертовой бабушке, честное слово... Мелькнула не очень веселая мысль, заставляя поморщиться. А в кармане завибрировал телефон, намекая о входящем сообщении. Писал Боря, интересуясь, как там дела у них. Пришлось отвечать, что все в порядке. Еще не хватало здесь всего состава 4Post, нагоняющего панику на персонал больницы. А в том, что ребята, искренне обожающие Лану, это могли, он не сомневался ни минуты. Врать было не приятно, но приходилось потому, что успокаивать еще и их Димка бы просто не выдержал...
   - Кто из вас - супруг Светланы Соколовской? - Суровый голос откуда-то сверху (ну по отношению к сидящим ребятам), заставил вскинуть голову. Бикбаев вздрогнул, только взглянув на выражение лица врача. И сердце ухнуло куда-то в пятки.
   - Он... - Кивнул на все еще находящегося в анабиозе друга. - А как...
   - Все потом, молодой человек. Ожидайте. - И на этом планка злости резко скакнула на несколько пунктов вверх, вызывая стойкое желание набить морду лица доктору, но он сдержался. Самое жестокое, что только можно придумать - ожидание... Прикрыл глаза, непроизвольно стискивая плечо друга. Только ждать, им на самом деле больше ничего не оставалось. И надеяться, что все хорошо, и чертов доктор просто нагнетал по привычке обстановку...
  

Вслед за ветрами иди, гори и сгорай,

Да острыми шипами стели ты свои пути,

Я готов, мне ведь с тобой и ад словно рай,

Только ты не отпускай, только ты не уходи... (с)

   Мерный гул турбин, мелкой дрожью по коже, проникая прямо в вены. Смешиваясь с равномерным биением сердца. Стирая мысли, словно неумелый карандашный рисунок. И только белоснежное полотно облаков, за тонкой преградой иллюминатора. Такая обманчиво тонкая, что кажется - стоит лишь протянуть руку, коснуться кончиками пальцев, и развеется, расстает предутренним туманом под первыми, еще такими ласковыми, лучами восходящего солнца. И казалось бы - страшно, тысячи километров вдали от земли, в клетке из металла, имя которому - самолет. Но уже так до боли привычно, что сознание отключается, словно кто-то предусмотрительно нажал на кнопку "Turn off". И остается только чистый, ничем незамутненный восторг от этого чувства полета. Ведь рожденный ползать всегда стремится в небо, всегда мечтает стать подобным птицам и обрести ту свободу, что даруют лишь крылья. Помните, как в мифе про Дедала и Икара? Когда гордыня затмила разум, пошла наперекор здравому смыслу, и юный сын Дедала возомнил себя равным богам. И сгорели его крылья, и камнем упал он вниз, навеки скрываясь в волнах ласково принявшего его в свои объятия моря...
   Каждый раз, летая куда-нибудь дальним рейсом, она вспоминала этот миф. И бежали мурашки вдоль позвоночника, заставляя душу затравленно озираться. И лишь огромным усилием воли удавалось взять себя в руки. Нет, она не боялась летать, как многие, накачивающие себя алкоголем или снотворным едва ли не до полного беспамятства. Просто слишком живая фантазия имеет свои минусы. А то, что все мы рано или поздно умрем - давно уже не новость... В общем, с самого начала перелета из Мельбурна в Москву настроение было далеко не радужным. Но до победного конца ей удавалось удерживать нервы под контролем. Мысли крутились вокруг того, как же долго она не видела сестру вот так, лицом к лицу, без преграды монитора. Четверть века - страшно представить на самом деле. Порой винила отца в том, что он так поступил с ними обеими. Разделил то, что разделять было нельзя изначально. И кто знает, может это было чудом - то, что спустя годы они сумели найти друг друга, ведомые той нерушимой связью, что была дана им еще при рождении...
   Выдохнула, открывая глаза, и скользнув взглядом по бархатной темноте вечернего неба за стеклом иллюминатора. Улыбнулась, вспоминая последний сеанс видеосвязи. Ланка выглядела еще красивее, чем обычно. Эти длинные рыжие волосы, которые она отказывалась стричь даже под угрозой расстрела, и тот свет в зеленых глазах, который бывает только тогда, когда кого-то очень сильно любишь. Ей иногда тоже хотелось влюбиться вот так - чтоб до одури, до сумасшедшего шума крови в висках, до дрожащих пальцев и сбившегося сердцебиения, когда дышишь только им одним, и весь смысл жизни заключен в его улыбке. Виктория фыркнула про себя. Они были похожи, как две капли воды, и все же такие разные. Шебутная, вечно куда-то влезающая сестра, и слишком спокойная и тихая она. Словно огонь и лед, они органично дополняли друг друга... Где-то на задворках сознания вальсировала мысль о том, как примет ее новая семья Ланы, ведь та заранее предупредила, что они еще ничего не знают толком. И это напрягало бы, не будь Викки тем образцом спокойствия, при виде которого даже Будда нервно курил в сторонке. Ей было интересно хотя бы потому, что она столько слышала про этого Влада, что казалось - сама знает его всю жизнь. Но больше хотелось увидеть даже не его, а таинственного Димса, о котором ее сестричка могла трещать без умолку часами. Складывалось такое впечатление, что ее любимый рыжик просто души не чает в этом парне. Что само по себе уже было удивительно, ведь насколько успела изучить свою сестру Тори, та никогда и никого просто так не пускала в свою душу. А тут - словно о любимом чаде рассказывала, и с той неизменной теплотой в голосе, которую редко кому доводилось слышать, и еще реже - чувствовать на себе...
   - Уважаемые пассажиры, переведите пожалуйста спинки кресел в вертикальное положение, и пристегните ремни. Самолет идет на посадку. - Безликий, и какой-то бесконечно уставший голос бортпроводницы вызывал только одно желание - широко зевнуть. Не скрываясь, издевательски так, ответом на весь этот сонно-вымученный полет. Но Вика сдержалась, понимая, что это, в общем-то не совсем уместный порыв. Но чем ближе становилась конечная точка назначения, тем неспокойнее было у девушки на душе. Заправив за ухо темно-каштановый, почти черный, локон,выбившийся из короткого хвостика, она выполнила требуемые процедуры, уже предвкушая, как обнимет сестренку. И сколько всего им нужно обсудить, сколько еще рассказать друг другу, ведь они так давно не виделись. Но где-то по краю все равно заскреблось нехорошее такое предчувствие, и она никак не могла объяснить себе самой, что же такое происходит. Хотя, вывод напрашивался только один, и был самым логичным, как ни крути - что-то случилось с Ланой. Не смотря на разделяющее их расстояние, связь между сестрами всегда была очень сильна. Они умудрялись чувствовать настроение и состояние друг друга даже находясь через полмира. Пусть не так остро и ярко, как могли бы, будь рядом. Но когда плакала одна, грустно становилось другой. Когда одна болела, второй тоже нездоровилось. И так абсолютно во всем. Кто-то назовет это мистикой, а кто-то только пожмет плечами и улыбнется - близняшки, что с них взять...
   Москва встретила ее мелкой, противной моросью, забирающейся за шиворот короткой джинсовой курточки, и неприятно оседающей на коже. И уже на выходе из здания аэропорта накатило так, что Виктория едва не потеряла сознание, пошатнувшись. И если бы не проходящий мимо мужчина, она бы неминуемо упала.
   - Что с вами, девушка? Вам плохо? Давайте я позову дежурного врача. - Неожиданный спаситель, уже в летах, с проседью в некогда угольно-черных волосах, с неприкрытым беспокойством заглядывал в необычные, васильковые глаза. Вика в ответ только помотала головой, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, и унять то и дело накатывающие слабые отголоски чужой боли. Что-то было не так. Что-то было ОЧЕНЬ не так. И от этого на душе становилось только хуже, вызывая безотчетное желание бросить все, и мчаться как можно быстрее туда, где сейчас находилась сестра.
   - Нет-нет, спасибо, со мной все в порядке. Просто минутная слабость после длинного перелета. - Она немного вымучено улыбнулась, с благодарность опираясь на предложенную руку. - Но если и правда хотите мне помочь, помогите поймать такси. Я очень спешу.
   - Зачем же такси? Давайте я вас подвезу, только скажите - куда. - Потратив несколько мгновений на взвешивание всех за и против, Вика кивнула, доставая из сумочки телефон. Адрес Ланы она знала, сестра сообщила ей на тот случай, если у них не получится ее встретить. Но что-то (не иначе та самая женская интуиция) подсказывало, что по месту проживания рыжика не окажется. Попросив доброго самаритянина подождать, девушка набрала знакомый номер, и вслушиваясь в длинные гудки по ту сторону, не заметила, как начала по привычке кусать губы. Наконец, где-то после двенадцатого гудка, трубку подняли, вот только раздавшийся голос принадлежал отнюдь не сестре. Начать хотя бы с того, что он был мужским. Очень приятным, стоит отметить, мужским голосом. И очень уставшим...
   - Слушаю.
   - Здравствуйте, а могу я поговорить с Ланой? - И сердце будто бы замерло, ожидая вердикта, растягивая минуты до бесконечности, заставляя нервно постукивать носком туфельки по асфальту подъездной дорожки.
   - Простите, но она сейчас в больнице, и не сможет ответить. Ей что-то передать? - И вот оно, то самое чувство, когда сердце бухает куда-то в пятки, а по позвоночнику бегут неприятные мурашки от понимания - абзац, полный и окончательный.
   - А что... Простите, с кем я разговариваю? - Она не могла не спросить.
   - Меня зовут Дмитрий. Я - друг Ланы. - И даже вот так, не видя выражения лица этого парня, Викки почувствовала в его голосе нотки такого нешуточного беспокойства, что в душу невольно закрались подозрения по поводу истинных эмоций собеседника.
   - Очень приятно, Дима. Скажите, пожалуйста, по какому адресу находится больница? - Запомнив, и попрощавшись, она продиктовала адрес своему новому знакомому, которого, как оказалось, звали Виталий. Был он коренным москвичом, и летал в Лондон по делам собственного бизнеса, а теперь вот вернулся домой. До места назначения они добрались в рекордно короткие сроки. Мужчина словно чувствовал, что ей не терпится поскорее оказаться там, где сейчас находилась сестра. Вике на самом деле очень хотелось побыстрее, и сердце срывалось на лихорадочный стук, а пальцы невольно сильнее стискивали тонкий ремешок сумочки так, что длинные ногти впивались в ладони. И когда машина затормозила перед высоким зданием одной из дорогих частных клиник Москвы, девушка буквально пулей вылетела из салона, успев только сказать огромное спасибо своему "водителю", и прихватить чемодан. В холле клиники медсестра на ресепшене долго допытывалась, кто она и что ей нужно. Но даже у такого образца спокойствия, как Виктория, терпение в конце концов отказало. И она рявкнула на нахальную девчонку, после чего ей любезно разрешили оставить вещи под присмотром, и показали дорогу на нужный этаж. Стоит ли говорить, что лифт ехал просто ужасно медленно, и двери словно назло путались? Но в итоге она все таки добралась до нужного этажа. И уже примерно представляла, что ее там ожидает...
  

Отключен телефон, забытые в сетях
Я спрячу тебя навсегда в своих руках
Седьмая ночь без сна, четвертый день без слов
Её улыбка, больше чем любовь... (с)

   Димка нервничал. Нет, даже не так, он чувствовал, что начинает планомерно сходить с ума. По мере того, как время утекало песком сквозь пальцы, желание выбить к черту эти двери и вытрясти душу из доктора становилось все сильнее. Девять часов с того момента, как они привезли ее сюда. И за все это время им не сказали ни слова. На Сокола вообще было страшно смотреть, настолько бледным тот был. В гроб и то краше кладут. Бикбаев давно прекратил попытки вызвать друга на разговор, тот просто не реагировал, явно потерявшись в собственных страхах. И от этого было тоже как-то не по себе. От понимания того, что они оба любят ее настолько сильно, что если случится что-то страшное, просто не смогут жить дальше. И приходилось гнать от себя подобные мысли потому, что обещал себе быть сильным. Ради него, ради нее. Но уверенность потихоньку таяла, и он прятал дрожащие руки в карманы джинс, чтобы скрыть их предательскую дрожь. Ловил сочувствующие взгляды снующих туда-сюда медсестричек. И зверел, медленно, но уверенно от бессилия, от неизвестности и неспособности помочь даже себе самому.
   Закрыл глаза, выдыхая, уже в который раз пытаясь удержать себя на одном месте. Перестать метаться туда-сюда по этой тошнотворно стерильной белизне коридора, словно тигр, запертый в клетке. И только хвоста не хватает, длинного такого, рыжего и в черную полоску. Рыжая... Как ты там, малыш? Только держись, прошу тебя... Ты нужна нам. Ты нужна мне... Закусил губу, сжимая кулаки, чтобы удержать рвущиеся наружу эмоции. Она на самом деле была так нужна ему, что Дима просто не представлял своей жизни без этой маленькой, такой уверенной в себе женщины. Так, как горела она, не мог гореть никто другой. Она дарила свое тепло окружающим, пусть и далеко не всем доставалось счастье узнавать ее настоящую. И хотелось дать себе зарок никогда больше даже словом, даже взглядом не намекнуть ей на свои истинные чувства, если все будет хорошо. Просто быть рядом, держать ее руку, видеть ее солнечную улыбку и слушать звонкий смех, сходить с ума вместе с ней, когда в рыжую голову приходила очередная бесшабашная мысль - ради этого он был готов на все. Был готов отдать все, что только потребуется, и даже больше. Потому, что уже давно не мыслил своей жизни без Ланы...
   Любить всегда мучительно больно. Не любить - еще больнее. Но гораздо хуже любить и знать, что та, ради которой бьется сердце, принадлежит телом и душой другому. И при этом прекрасно понимает, что ты чувствуешь к ней. Понимает, но не может обещать ничего, кроме немного печальной улыбки и своей ладошки, с тонкими, музыкальными пальцами, сжимающей твою ладонь. И остается только стискивать зубы, упрямо шагая вперед, и учиться жить с этим чувством, иглой засевшим глубоко в сердце. И вздрагивать каждый раз, когда кровь толчками гонит по венам, отдаваясь вспышками боли. Когда выкручивает наизнанку, настолько сильно, что разбиваешь в кровь костяшки пальцев. А потом, как тогда, кажется - в прошлой жизни, беззвучно плакать, уткнувшись носом в ее колени. И хоть так, но чувствовать ее близость. Эгоистично желать, чтобы этот момент длился как можно дольше - ее пальцы, перебирающие пряди твоих волос, и ее музыкальный голос, рассказывающий о том, как же ты ей дорог...
   Под закрытыми веками, словно в каком-то сюрреалистическом подобии кинотеатра, на замедленной перемотке мелькали кадры из прошлого. Все, что хоть как-то было связано с ней. Тот, самый первый, момент их знакомства. И ставшие такими привычными, как дыхание, посиделки в интернете. А потом первая встреча в реальной жизни. И ударом под дых понимание того, что она любит другого. Более того, этот другой - твой друг. А потом круговорот жизни, ее улыбки и слезы, которые он был готов сцеловывать с ее щек, лишь бы никогда больше не видеть, как начинают предательски блестеть эти прекрасные глаза. Вспоминал, как плакала она, уткнувшись носом в его грудь, когда увидела Сокола с другой. Вспоминал, как сходил с ума от ощущения ее близости, от призрачной, иллюзорной, словно мираж над песками добела раскаленной пустыни, надежды на то, что вот он - шанс что-то поменять. А потом ножом прямо в сердце, и провернуть пару раз - ее слова о том, что она ждет ребенка. И ярость, красной пеленой перед глазами, когда едва не убил Влада за то, что он посмел расстроить эту удивительную девочку. И закрыв на замок собственную гордость, снова научить их быть вместе потому, что не было сил смотреть на то, как угасает она, как залегают теные круги бессонницы под ее глазами, как крушит все вокруг Сокол, позабыв об осторожности, и словно ища смерти потому, что без нее нет жизни...
   - Всеволод Соколовский? - Дима распахнул глаза, выпрямляясь на диванчике, на котором сидел до этого, утонув в собственной памяти. И перевел взгляд на друга. - Пройдемте со мной. - Легко было сказать потому, что Сокол так ни на что и не реагировал. Доктору пришлось уводить его, ничего не понимающего, с совершенно чумным взглядом. И Бикбаев остался один, пытаясь осознать для себя, что означала хмурая мина на лице врача - то, что все нормально, и ли то, что хуже быть уже просто не может. Рука автоматически метнулась к нагрудному карману, в котором так и лежала початая пачка сигарет, но даже додумать эту мысль до логического конца он не успел потому, что сердце едва не остановилось...
   Сначала показалось, что сошел с ума, и начались уже галлюцинации. Потому, что этого просто не могло быть. Ее не могло быть здесь, идущей ему на встречу потому, что она была там, за закрытыми дверями родильного отделения, куда их категорически отказывались пускать. Но вот было же... И только потом до него дошло, что здесь что-то не так. Короткие (!) до плеч, волосы темно-каштанового цвета, завивающиеся колечками. И глаза. У рыжей глаза были зелеными, а у этой девушки, зеркальным отражением его любимой девочки - необычные, васильковые...
   - Лана?.. - Словно желая убедиться, что это не глюк на нервной почве. Что не плод его больной фантазии, так отчаянно желающей обладать той, что ему не принадлежала. И снова дрожат руки, а сердце колотится где-то в горле потому, что страшно - развеется, исчезнет, словно дым от сигареты, подхваченный ночным прохладны ветром. А "видение" улыбнулось, так же тихо, как умела улыбаться только рыжая.
   - Нет, я - ее сестра. Меня зовут Виктория. А ты, наверное, Дима... - Она подошла ближе, не спрашивая, скорее утверждая. И в груди будто бы оборвалось. Это была она и все таки не она, не его Лана, не его девочка. Осознание того самого разговора, который он вспоминал не так давно... Так вот, что ты имела в виду, рыжик... Вот почему так загадочно усмехалась, обещая нам ни с чем не сравнимый сюрприз... Вы с ней близняшки, кто бы мог подумать... Преоделвая некое внутреннее сопротивление, он подошел ближе, протягивая ладонь. Такое противоречивое желание - коснуться, и одновременно - отдернуть руку, словно из опасения обжечься. А взгляд блуждал по девушке, цепляясь за отдельные детали. То же самое лицо, те же черты. И только другой цвет волос, и глаза... Совершенно удивительные, необычного василькового цвета. У Ланы тоже были необычные глаза, напоминающие умытую дождями весеннюю листву, с золотыми искорками где-то в самой глубине. Как будто солнечные зайчики в таинственной озерной глади. Они всегда так восхищали его, гипнотизировали и завораживали, заставляя тонуть, захлебываться в этих омутах.
   - Может, расскажешь, что случилось? - Она первой нарушила затянувшуюся паузу, рискующую перерасти в совершенно неловкое молчание. Димка вздрогнул, вспоминая сегодняшнее утро и все то, что слилось в сплошную череду нервного напряжения.
   - Преждевременные роды. На три с половиной недели раньше. И нам ничего не говорят... Сокола вот только недавно увели... - Получилось как-то совсем беспомощно, и он просто сел обратно на диван, даже не вздрагивая, когда Вика устроилась рядом. Разговор завязался как-то сам собой, и уже позже, вспоминая обо всем, что еще только случится в этот вечер, Димс с улыбкой подумает, что так легко заставить его говорить могла только рыжая.
   А потом, потом была боль. Скручивающая тугим узлом внутренности в сплошной комок. Сводящая с ума безумием этой агонии, прожигающей насквозь каждую клеточку тела. Вызывающая безотчетное желание взвыть раненым зверем, сворачиваясь в клубок на полу, и прижимая руки к истекающему кровю сердцу. И закушенные губы Вики, капелька крови в самом уголке потому, что незаметно для самой себя прокусила. Испуг в широко распахнутых глазах. И мертвый, совершенно мертвый взгляда Влада, когда он, пошатываясь и держась рукой за стену, вышел в коридор. И хотелось подскочить, обнять, спрашивая, что случилось. Но не смог сдвинуться с места ни на шаг потому, что внутри что-то оборвалось.
   - Владиус... - И голос не узнать. Какой-то слишком хриплый, слишком чужой. И как будто приковали к полу, не давая сделать ни шагу. - Что с ней? - И столько ужаса в этом голосе, что казалось - еще немного, и его можно будет потрогать руками, настолько реальным он был.
   - Она в коме... - И тут, как в дешевых бульварных романах - и рухнул мир, и разверзлись небеса, и начался на земле ад. Потому, что это не укладывалось в голове. Не могло такого случиться с рыжей. Только не с Ланой, только не с ней.
   - А малыш...
   - Мальчик... С ним все хорошо... - Но где же та радость, которая должна светиться в каждом взгляде, каждом жесте молодого отца? Создавалось такое впечатление, что Сокол умер там, где бы это самое "там" ни было. И сейчас перед ним стоял не человек, которого он знал уже кучу лет, а нечто, лишь отдаленно напоминающее человеческое создание. Но самым страшным были именно глаза - абсолютно пустые, как будто из них разом выкачали всю жизнь. Наверное, именно так чувствовал бы себя он... Хотя, почему чувствовал бы? Дима и ощущал, как медленно умирает сам. Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Я на все готов ради этого, на самом деле на все. Я готов отказаться от нее, от своих попыток заставить ее полюбить меня... Только пусть она живет... Пусть она очнется... Потому, что если ее не станет, я не смогу жить...
   - Все будет хорошо, все обязано быть хорошо... - Это уже Вика, и ее тонкие пальчики сжимают его ладонь, молчаливым обещание того, что они, все они просто обязаны справиться с этим. Ради Ланы. Ради будущего. Ради самих себя...
  

Потому что совпало, совпали

Знаки-встречи, инь-ян, гороскопы

Потому что такой и такая

Одиссей и твоя Пенелопа... (с)

  
   Больше рассветов она любила только закаты. Когда небо такого глубокого синего цвета, и солнце расцвечивает этот бархат мазками алого с золотом, падая в объятия горизонта. Закаты дарили покой, настраивая на философский лад, заставляя отпускать вместе с уходящим днем все то плохое, что в нем накопилось. И хотелось распахнуть за спиной призрачные крылья, и рвануть навстречу небу. Потому, что оно всегда знало, что так будет. Оно знало, и молчало об этом, лишь усмехаясь пробегающей по синей безмятежности рябью облаков... Вика любила мечтать. Порой, когда становилось особенно невыносимо, она звонила сестре, и глядя в такие родные глаза рассказывала о том, чего не хватает в казалось бы сложившейся жизни. Делилась самым сокровенным, и находила отклик в ответ.
   Она любила закаты потому, что они напоминали о том, что очередной день остался позади. И мечта стала ближе еще на один шаг. Это согревало. Особенно тогда, когда стало совсем плохо. Когда попалась в умело расставленную рыжей паршивкой ловушку. И ведь даже разозлиться не могла на Ланку потому, что понимала - если бы не судилось, то не сбылось бы. А так... А так была просто благодарна хотя бы за то, что теперь эти удивительные глаза и маленький шрамик на губе заставляли сердце биться быстрее. И пусть каждый удар бедного комка плоти отдавался мучительной болью в грудной клетке, винила лишь себя за то, что оказалась недостаточно сильной для того, чтобы бороться. И просто сбежала, так и не сумев совладать с собственными чувствами, загнанными в рамки жестокости реального мира. Да, хотела. Отчаянно хотела закричать прямо ему в лицо о том, какой же он идиот. Но так и не смогла. И только рыдая на плече у сестры, поклялась себе и ей, что непременно вернется...
   И теплый майский ветер обжигал ледяным дыханием, забираясь под тонкое платье. Прощался с миром закат, багрянцем крови на пастели неба. И замерзала душа, покрываясь синевой инея изнутри. И не отогреть, не вернуть обратно того, что уже разрушено. Рассыпалось осколками хрустального бокала, слишком нежного в чужих руках. А ведь они только начинали строить. Или это была лишь она одна? Вика уже ничего не знала, но поддалась на уговоры вернуться, попробовать начать с начала то, что начинать и не стоило. Просто не могла заставлять мучиться Ланку, той и так досталось. Только пару недель, как из больницы выпустили. Влад вообще чуть с катушек не слетел, пока жена в коме была. Они с Димкой тогда ни на шаг не отходили от них, взяли на себя всю заботу о малыше. Дима... Димочка... И шепот шагов за спиной. Таких уже до боли знакомых, что сжала тонкими пальцами перила до хруста, до судорог, чтобы не упасть.
   - Ты ведь видишь во мне ее отражение?.. - И столько глухой затаенной боли, в адском коктейле мешаясь со слепой надеждой на чудо. Виктория первой нарушила молчание, не в силах больше терпеть эту неизвестность. Не знала, так ли это. Не хотела верить, если окажется правдой, но не питала лишних иллюзий. Просто верила той, которая не обманула ни разу. Верила как самой себе, когда рыжая говорила, что все будет хорошо...
   - Так было раньше. Но потом я научился видеть больше, чем показывают глаза. Ты не такая, другая. И я рад, что понял это... - Сильные руки почти робко обняли тонкую фигурку, словно боясь разрушить это нечаянное счастье. А в глубоком, до мурашек по коже, до предательской дрожи в коленях, голосе сквозило нечто такое, что глаза обожгло предательскими слезами. Горячие губы прижались к обнаженной коже плеча, а Вика почувствовала, что если бы не держал, она бы сейчас упала. - Я рад, что послушал совета...
   - Я хочу тебе верить... правда хочу...
   - Что тебе мешает? Кроха, ты ведь знаешь, кому мы обязаны этой встречей. Давай заставим ее улыбаться снова... - И против воли на губах появляется улыбка, сквозь слезы. А он просто развернул ее, заглядывая в васильковые глаза, такие притягательные, такие нереальные. Словно ожившая сказка, сошедшая с книжных страниц. Провел подушечками больших пальцев по щекам, стирая соленые дорожки. - Вы такие разные. Я на самом деле знаю это теперь. И пусть в моем сердце всегда будет место для этого удивительного рыжего создания, перевернувшего весь мой привычный мир с ног на голову... - Замолкает на мгновение, мучительно долгое, закручивающееся спиралью в бесконечность, а она успевает заметить в его глазах отголоски собственной боли. - Но мне не хочется прижать ее сейчас крепко-крепко и никогда не отпускать. Не хочется целовать ее до тех пор, пока она не начнет просить пощады. Понимаешь, Вик? Ты сводишь меня с ума. С самого первого момента нашей встречи я не могу перестать думать именно о тебе...
   - Это было так больно... Думать, что ты смотришь на меня, и видишь только ее... - Он не дал ей договорить, просто затыкая древним, как мир способом, проверенным веками практики - поцелуем. Тягуче нежным, почти на грани фола, на грани физической агонии, прошивающей мириадами осколков и так истерзанное сердце. До обжигающей огнем нехватки кислорода, до звездочек под открытыми веками...
   - Ты можешь мне не верить. Но я завоюю твою любовь... - Обещанием, и только ночь - безмолвный свидетель тому, как едва заметно дрогнули гардины, пряча в тени комнаты две пары улыбающихся глаз - зеленые и голубые...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"