Я вырос, конечно, на других песнях. На песнях "The Beatles" и "Rolling Stones", "Queen" и Элтона Джона, Антонова и "Песняров". И юмор воспринимал, как и полагается, тот, что с эстрады преподносили нам Тарапунька и Штепсель, Ильченко и Карцев, Райкин, а позднее - Хазанов. И фильмы Гайдая и Рязанова были для меня классикой смеха.
Поэтому, приехав в чужую страну, без языка и понимания подробностей новой жизни, не обращал внимания на "местную" музыку, не вслушивался поначалу в лившиеся разговоры с экрана телевизора - все равно зная, что не светит мне выудить из них смысл. Сплошная абракадабра.
Постепенно какая-то картина стала складываться. И в этой картине появились имена, которые мне до сих пор ничего не говорили. С музыкой у меня, если честно, отношения выстраивались не очень. Восточные ритмы, присутствующие во многих песнях, раздражали. Что ни говори, но европейский фундамент, на котором сформировались мои пристрастия, не то, чтобы отвергал все эти ноющие звуки и захлебывающиеся слезой мелодии, но - никак не мог приспособить их под себя. Может, это и было бы здорово: совместить европейский вкус с ближневосточным песенным орнаментом. Но вот - не получалось. Какие-то отдельные композиции, привычные более для моего уха, я отмечал. И не более. Такое чувство порой странное возникало: вот в этой мелодии "ориентализма" и вовсе нет, по всем меркам она скроена на западный лад, а не ложится на слух. Мой слух. Не ложится, а почему? Сам не знал ответа, подозревая только, что вся проблемка - в консервативном подсознании. Все эти знаменитые израильские группы, прославленные на местной сцене певцы никак меня не трогали. И, тем не менее, имена Арика Айнштейна, Гали Атари, Шломо Арци, Хазы Офры - в памяти отложились. Их песни без перерыва звучали по радио и телевидению. Не захочешь, а запомнишь, волей- неволей. Раз звучали - народ израильский их выделял и любил.
Со словом дело обстояла намного лучше. Язык, что называется, сразу "пошел". Поэтому спустя короткое время я уже начал потихоньку читать. Подспорьем был телевизор, учивший меня, натаскивавший, как правильно говорить и что говорить. Это было важно. Я вспоминаю, как на первой нашей съемной квартире произошел такой курьез. Вводившая нас в курс дама, сама, видимо, недавно приехавшая в Израиль и, без всяких "видимо", плохо знавшая иврит, стоявшая рядом с хозяином квартиры, узнав, что у того две недели назад умер отец, вместо полагающегося соболезнования лепетнула очевидную глупость: "И слава богу!" Тогда, естественно, я не понял, отчего так вытянулось лицо хозяина и он, и так пребывавший в траурном настроении, еще более помрачнел. Просто память моя цепко схватила этот эпизод, чтобы через год точно перевести монолог дуры.
Несмотря на то, что наши многие умники трындели, что "юмор израильский - полный отстой" (как они могли его понимать, не знавшие ни слова, да и не собиравшиеся иврит учить? Хер поймешь), я, уже довольно пристойно складывавший звуки в слова, в корне с этими мудаками был не согласен. Мне нравилась, и очень, передача "Зеу зе". Это было, и вправду, смешно. Троица там вытворяла с подтекстом - доставалось всем. От самых верхушек и донизу. Вширь и ввысь - высмеивали тех, кто "подставлялся", и то, что должно было быть высмеянным. Но не осмеянным. Сказать точнее, подшучивали. Иногда к ним присоединялся Гиди Гов. Отдельно стоял комик Сефи Ривлин. Чертовски талантливый человек. В отличие от участников передачи "Зеу зе", Ривлин "юморил" мягко, может, не совсем и подходит это слово здесь, но - по-доброму. И все равно было смешно.
И вот на прошлой неделе, один за другим, ушли Арик Айнштейн и Сефи Ривлин. Одному было 74, другому - 66, чертово число. Арик вообще был очень закрыт: в политике не участвовал, не позволял себе громких высказываний на горящие темы. Я даже и не упомню его какое-нибудь интервью, данное журналисту. Говорят, что очень любил спорт, особенно футбол и баскетбол - две любимые израильские игрушки. Ривлин был побойчее, в городском Совете заседал. Но тоже - не светился, не нес на публику то, что сидело в голове. Звезды того времени были скромнее, нежели нынешние, знающие все и порющие зачастую ахинею.
Ни пафос, ни деланные, лишенные искренности, выспренние фразы неуместны. Просто за долгие годы проживания в Израиле я, наверное, впервые не увидел на этой неделе ни склок, ни остопиздевших политических дрязг. Ушли два символа страны, той страны, в которой, по словам старожилов, когда-то царила семейная обстановка. В 60-х - 70-х годах. Все друг друга знали, не было очевидного разделения на "правых" и "левых". Где не проклинали страну, в которой жили. Где, в отличие от сегодняшних дней, когда развелось много, за вливаемые с Запада бабки, местных провозащитничков, горюющих о палестинцах и одновременно кладущих хуй на проблемы самих израильтян, все жили интересами Израиля. В той стране мне не довелось жить. Не знаю, как было на самом деле. Но если люди говорят... И почему-то странная мысль приходит в голову: неужели только смерть личностей с большой буквы, значимых в биографии страны, способна объединить общество в одно целое? Такого гигнтского скопления народа на похоронах и одного, и второго не было до сих пор. Политическое шоу отошло на задний план. Ни "правых", ни "левых". А ведь что-то изменилось в мире: куски времени отваливаются, оставляя в памяти только хорошее, а настоящее отчего-то мало радует. Порой даже совсем.