В 1995 году, 4 ноября, на демонстрации в поддержку мирного процесса Игалем Амиром был убит премьер Рабин. История эта настолько темная, что до сих пор, по сути, нет ответа на два вопроса. "Кто в действительности совершил убийство (и кто за этим стоит)?". И "как это вообще могло случиться?". То есть случиться могло, но как так вышло, что именно на этой демонстрации премьера, при таком окружении его со всех сторон телохранителями, убийца чуть ли не щекотал ему спину пистолетом? Столько существует мнений (при этом есть "официальная" версия, запечатленная на кинопленку и, как выяснилось позже, порядком отредактированная), прямо порой противоположных друг другу, что диву даешься. Как всегда, возник привычный круг обвинений. "Левые" валили все на "правых": мир-то, оказывается, стоял уже на пороге - и кто мог помешать войти ему в наш дом? "Правые" отбуркивались, намекая, что "левые" ребята еще те интриганы, строители сюжетов. Взять хотя бы Шимона Переса, который будто бы после убийства процедил: "Видит бог, я не хотел..."
С количеством пуль - полная неразбериха. Кто-то, из стоявших рядом, слышал два выстрела, кто-то три, а один, многоухий, даже четыре. Во всяком случае, в изъятом у Игаля Амира пистолете оставалось еще 8 патронов (а в магазине помещается - 9). Но та же официальная версия гласит, что одна пуля досталась Рабину, а другая - телохранителю.
На эту тему уже столько сказано, что добавлять, в принципе, нечего. Будем считать, что Игаль Амир - убийца.
Мысли мои в ином направлении шагают. К концу 95-го года в Израиль прибыло уже 710 тыс. репатриантов. Абсолютное большинство - из СНГ. Надо знать наших людей, почти поголовно правоориентированных. Сужу по себе. "Ни пяди назад". "Хуй в рыло мирным переговорам: с врагами не базарят". "Если враг не сдается, его разворачивают спиной". Естественно, что такое положение не очень устраивало израильскую политическую элиту: в 96-м, совсем ничего ждать, должны были пройти выборы. Нетаниягу, лидер "правых", от нетерпения заскочить на трон рыл каблуками землю. Врезались в память три эпизода. Первый. Сосед, "румын", убеждает нас голосовать только за "Аводу" (партия Рабина-Переса). "Вы же - ашкеназы, европейцы, зачем весь этот бардак вам нужен?" Так исторически сложилось, как любил говорить дедушка Горбачев. Намек на то, что "неашкеназы", неевропейцы голосуют за "свой" проклятый "Ликуд", который, само собой, является продолжением восточного базара. Второй. В газете "Едиот ахронот" выходит статья, где репатриантов из СНГ обвиняют в имперском мышлении. "Вот это все - "ни пяди назад", "с врагами - ни о чем", - откуда? Оттуда, из бывшей российской империи прет. Желание иметь как можно больше земель при отсутствии мечты осчастливливать либеральными ценностями (которых у "русских" тоже нет) соседей. Третий. Сплошной газетный вой, лицемерный до отвращения, не затихавший почти год, после убийства. "Как это так, что еврей поднял руку на еврея?" Криминальные авторитеты, будто где-то в Чикаго 20-х, грохали друг друга (а сейчас и вовсе распоясались: шмаляют пулями на оживленных улицах, убивая ни в чем не повинных людей, случайных прохожих. Кого это, однако, интересует?), но весь акцент был смещен в сторону одной лишь персоны.
Потом израильский двор заполнился растиражированными наклейками: разукрашивай что хочешь ими в свое удовольствие. Машину, дом, себя. "Товарищ, тебя не хватает". "Товарищ, мы тебя помним". Товарищ Рабин, человек и пароход. Товарищ, песню о мире, которые ты не допел, и враги расстреляли - мы допоем. На экранах телевизоров мелькал залитый кровью листок со словами "Песни о мире", обнаруженный на месте убийства.
Дедушка Ленин израильской закваски был готов. Местная Фанни Каплан найдена и наряжена в национальный костюм.
Оставалось втиснуть гениального вождя в рамки, чтобы он висел потом в кабинетах поцеватых наших политиков. До чего все это напоминало приснопамятный Союз Советских.
А вот другая песенка, крутившаяся незадолго до убийства Товарища Парохода: "Кто там идет пьяный? Да это ж глава правительства!". И пел ее никто иной как молодой левачок. Ернический текст растворился мгновенно после того в безвестности.