Срок контракта истёк более пяти лет назад. В настоящий момент оценочные сомнения в легенде превышают допустимый aуровень. Изъятые участки воспоминаний объяснялись продолжительным лечением в стационаре, включающим две фактические операции. Риск противоправных действий увеличила случайная встреча с пилотом, чей транспорт поддерживал операции. В том числе и с участием группы вероятного участника ?521. Бывший сотрудник не догадывается о причинах агрессии и забывчивости, но инициировал сомнения в целостности памяти. Возможные дополнительные факторы: случайные проявления навыков обращения с различными видами оружия, несколько шрамов на теле с неизвестными причинами появления, немотивированная агрессия. Прогноз негативный.
Вероятная участница незаконных протестов ?1310.
Стирание памяти женщины выполнялось по расширенной страховке работников социально-медицинских учреждений. При этом исключались истории гибели ряда лиц с повышенными потребностями. Бесплатная процедура без психологической поддержки не устранила эмоциональные следы от нескольких смертей. В официальной версии в качестве причин остаются недомогания и истощения. Впервые проявления потенциальной опасности у женщины проявились от испуга при случайной встрече. От неё отшатнулась прохожая, с криками прижимаясь к опекуну на улице. Полицию вызвали из-за неоднозначной реакции вероятной участницы ?1310. Возможно усиление последствий лечения без полноценного наблюдения у психотерапевта. После инцидента отмечено нарастание приступов паники, интенсификация кошмаров, усиление головной боли и приступов гнева. Прогноз негативный.
- Если нет обмана. Тогда за любым удивлением кроется технология. Либо мастерски собранное хитроумное устройство. Знаешь, скрытые свойства и возможности. Или опередившие время вещи.
Мужчина засунул руки в карманы. Немного прищурился и спросил:
- Как это? Думаю, дружище, что твоя теория дилетантская. Фантазии какие-то.
- Ну, Том, тогда представь. Шутку разума. Недалёкое будущее. Ты купил нелегально машину времени. Всей мощности хватит на что-то небольшое. На чём будешь тренироваться для калибровки? Ну, предположим, что найдётся зажигалка в кармане. И умная она улетит в прошлое. Как её воспримут люди?
Мужчина напротив рассмеялся. На миг отвлёкся в сеть и ответил:
- Сказки! Безоар тебе куплю и подарю. В жизни всё намного проще. Когда я увижу настоящую машину времени, тогда и поверю в сказочные теории. А сейчас я пошёл домой.
Вечер подходил к концу. Двое мужчин в изрядно помятых рубашках уже стояли снаружи. Алекс устало зевнул и поднял руку, прощаясь с коллегой. Вторая рука оставалась сжатой в кармане брюк. Мужчина кивнул и успел отойти на метр. Голова Алекса невольно повернулась. Боковое зрение отметило резкие движения. Но система безопасности вокруг ещё молчала.
- Какого чёрта, эй! - крикнул Том, поднимая руки перед собой.
Секунда потребовалась незнакомцу, чтобы шагнуть вперёд. Он выпал из толпы, словно лист сорвал ветер и унёс из кроны. Чужак отмахнулся правым локтем от пожилого человека. В миг поднёс пальцы левой руки к его горлу. Том никак не мог поспеть за происходящим и, казалось, цеплялся за воздух. Его глаза широко раскрылись. На этом вся мимика застыла. Замершая гримаса испуга, неестественная и долгая, заняла всё лицо.
Том сам отчётливо слышал скрип собственных зубов. Он всё ещё безуспешно старался увернуться и оттолкнуть противника. Тело далеко не сразу согнулось и отклонилось назад. Но пальцы нападавшего за прошедшее время лишь сильнее вцепились в горло, крепко сжимая покрытую щетиной кожу. От последнего толчка рука на шее только заметно подёрнулась.
Уже ночью, перебирая в памяти события, Алекс понял, что в тот момент сквозь кожу вводилась порция нейротоксина. Сам он всё это время пребывал в замешательстве в каком-то метре от происходящего. Только когда фаланги механически разошлись и отпустили Тома, Алекс увидел и понял, что рука нападавшего модифицирована.
Пальцы срезали пропуск с шеи Тома. Мужчина завязал ремешок механическими пальцами на себе в один миг. Тут же глаза Алекса округлились от осознания: лицо напротив оказалось знакомым. Встречалось прежде и не так сильно сменило черты за годы. Перед ним стоял шапочный знакомый по протестным акциям. Давно позабытый и не сразу опознанный. Алекс даже не представлял, что отчаянные дни прежней жизни могут ещё отзываться эхом в настоящем так внезапно и сильно. Не думал, что кто-то их старых товарищей оставался в живых. Он сам уже похоронил ту часть себя, переломанную за горестные времена. Вместе с ненавистью и моментами, когда хотелось уничтожать и унижать, мстить и бежать. Когда он не видел выхода.
Ноги дрогнули. Со страхом накатила паника. Как в часы без сна, когда он боялся не найти больше дочь. И потом, когда он боялся, что не отмоется и его прошлое всё равно обнаружат. Сейчас он также молился, бесполезно и безотчётно. Словно вечность прошла вместе с потом и дрожью. Хотя с крика товарища не пронеслось и полминуты. Нелепая схватка окончательно прекратилась. Том заметно покачивался под отрешённым холодным взглядом. Он неловко держал руки на горле и старался устоять на ногах в прежнем положении. Ни лёгкие, ни конечности больше не двигались осознанно. Сзади из офисного здания послышался сигнал тревоги. И тут же затих. Прошла секунда, другая. Безвольное тело всё же принялось заваливаться. Замершие прохожие глядели на парализованного мужчину, ничего не понимая. Зеваки не отводили глаз от непривычных событий и высматривали подробности с безопасного расстояния. Безопасного по их мнению.
Алекс всё время смотрел на вторую руку нападавшего. Та мигом с лёгкостью выхватила из-под одежды небольшой шар, собравшийся из нескольких сегментов. На вид он представлялся довольно тяжёлым. Комплексный боевой снаряд, с различными поражающими элементами, уничтожающими электронику, стены или различные формы жизни по выбранному способу. Алекс вспомнил характеристики оружия, выученные в той части прошлого. Каждый элемент отвечал за собственный способ разрушения, тогда как целая сфера могла смести здание, его обитателей и содержимое. Вместе и по отдельности, в зависимости от механизма и последовательности активации компонентов.
Справа от Алекса упало обмякшее тело, бывшее ещё секунду назад его товарищем. С неприятным стуком. Вокруг звучали и затихали быстрые шаги и крики. Нарастал гул сигнала тревоги. Мужчина не думал, узнали ли системы безопасности и прохожие военный снаряд в руке нападавшего, работают ли они, успел ли мужчина что-то крикнуть всем вокруг. Он растерялся. Уловил выражение лица человека напротив и понял: тот абсолютно точно узнал старого знакомого. Мимика переменилась: брови приподнялись и проступили морщины. Руки чуть опустились, стоило прежним товарищам встретиться взглядами. Нападавший шагнул к нему.
- Что ты тут делаешь? - спросил он сквозь натянутую по нос балаклаву костюма. - Тоже в операции? Освобождал вход?
Из-за растерянности замысел вспыхнул неожиданно. Возник вместе с шансом, с пониманием смысла слов. Секунда растерянности и удивления растянула мысли в цепь событий. Свою новую жизнь Алекс выкупил три года назад на чёрном рынке ради работы и планов. Прежние намерения и умения, как казалось, затёрлись и забылись. Потому что он больше не участвовал ни в каких формах агрессии и ненависти. Хотя что-то теплилось внутри, мужчина это чувствовал.
Действия шли волнами. Алекс кивнул. За секундой рука сама потянулась к заряду. Пальцы за мгновение нащупали поверхность нужной секции. Алекс активировал сферу в движение, не дожидаясь, пока державший спохватиться и поймёт, что сработает только один сегмент в определённом направлении. Второй рукой мужчина потянулся к заряду, словно забирая его. Но вскоре резко продолжил движение, ударив в солнечное сплетение со всех сил. Если раньше мужчина напротив несколько опешил, то теперь его глаза округлились, а затем сжались от боли.
Сдвинув только один элемент заряда и выиграв секунды, Алекс кинулся назад в здание. Он в первый раз притронулся к настоящему оружию. Через мгновение электромагнитный импульс сожжёт электронику и нервную систему нападавшего неудачника, согнувшегося от удара снаружи сию секунду. И Алекс хотел убраться от опасного зрелища так далеко, как сможет. Его охватило страшное безразличие к тому, что кто-то из случайных прохожих мог сжечь собственную систему, по воле случая попав под удар волн в золотистых вечерних лучах, отдающих багрянцем. Те же блики света отражались на обшивке здания, которое теперь сохранит Алексу работу и смысл жизни. Он берёг время и память, укрывая маленькие часы обеими руками и всем телом. Только они сохраняли смысл.
Вероятные участники незаконных протестов ?216 и ?217.
Запрет на стирание памяти паре был вынесен в судебном порядке. После множества цикличных процедур коррекции. Точное число нелегальных удалений остаётся неизвестным. После серьёзных кризисов в отношениях пара решилась на постоянные циклы. После стирания памяти встречи и чувства повторялись с прежней новой яркостью. Все затраты окупались возобновлением жизни с уже пережитыми эмоциями. Износ тел, перегрузка нервных систем и деградация социального положения влюблённых повлекли за собой финансовые проблемы и ослабления здоровья. Зависимость и накопленные проблемы - основные факторы риска. Прогноз негативный.
Утро того же дня промелькнуло в прежних красках. После событий воспоминания перебирались без результата. Ничего не предвещало.
С удовольствием жмурясь в золотистых лучах, пребывая ещё в полном неведении в ранние часы того же дня, Алекс потянулся на кровати. За окном появлялись облака, принимая на себя жёлтый рассвет с едва заметными багровыми нотками. Системы увлажнения и очистки воздуха переходили на утренний режим, изменяя микроклимат в небольшой комнате. Внутренняя сеть инициировал пробуждение.
Остатки сна не желали отпускать мужчину. Веки поднимались медленно и закрывались снова, будто подкинутый воздушный шарик. Хотелось посмотреть процент загрузки и найти взглядом часы. Перед глазами ещё стояла мутная пелена. Лампы корректировали свет, помогая встроенной части сети будить тело. Прогоняя лишние мысли, Алекс потёр спину и зевнул. Аккорды становились уже различимыми, и, несмотря на будничный распорядок, мужчина улыбнулся и закачал головой в такт музыке.
Маленькая аскетичная комната одинокого человека. Душ, собранность и выход в зелень улицы. Прогулка до работы в полчаса длинной, налегке. По пути Алекс здоровался с привычными встречным. Никого из близких друзей, но много вежливо приятных и добрых людей вокруг. Почти никаких вещей с собой: только пальцы перебирают грани стекла и ощупывают подушечками часы, не доставая из кармана. Всё под музыку, под аккорды, разбросанные звуки струн в плейлисте.
После кардинальных перемен прошло уже несколько лет. Но по-прежнему Алекс искал якорь, за который цеплялся сильно и тихо. Иначе жизнь размывалась, разделялась на несвязанные части. Бросала в крайности. Сейчас работа занимала основное время и придавала смысл проживанию дней. Этот самый смысл заключался не только в переносе мыслей и не только в пополнении банковского счёта. Что именно занимало дни: прошедшие или текущий, бегущие или застывшие в памяти - он сам порой не мог себе признаться. Оставалось нечто неосязаемое, кроме терпения и ожидания. Оно представлялось лишь неуловимой дымкой, ощущением риска и близости мечты.
Сегодня, как и в любой другой день, после зарядки и душа, мужчина поднялся на место непосредственной работы. Алекс надел рабочий костюм, взял с собой кофе и зашёл в комнату отдела. Комнату декоративно отгородили от многих других для формирования коллективной работы. Кабинет подстраивал свет под начало дня, учитывая предпочтения и текущую активность: машина напротив приготовилась к основной работе, Том уже проводил корректировку памяти, третье место пустовало с неделю.
Алекс подошёл к интерфейсу, поставил отпитый стаканчик с кофе и перевернул часы. Песчинки очень медленно заструились вниз. Работа нового дня начиналась. Костюм перешёл в рабочий режим, и, почувствовав готовность, Алекс откинулся в поле левитации, чуть присев в пространстве перед проекцией.
- Ох уж мне эти бюджетные программы, - проворчал Том, потерев щетину рукой. - Перезагрузка каждый день, а то и по два раза в день. Снова и снова дружище.
- Они берегут бюджет, - усмехнулся в ответ Алекс, покрутил головой и начал оживлять интерфейс.
- Если дотации федеральные, то экономия превыше эффективности. Никаких ценностей у начальства. Только проверки и политики. Словно мы не когнитивный центр, а контора юристов и консультантов. Что у тебя, кстати, из грязной работы на сегодня?
Коллега повернулся и выжидающе посмотрел на движения товарища.
- Доброго утра и тебе, Том, - не оборачиваясь, с усмешкой ответил Алекс. - Начнём его с перечисления сортов. Перечень стандартный. Неизлечимые пенсионеры, посттравматические коррекции по страховке и пара преступников с комплексной изоляцией центров желаний. Здесь стереть память, там улучшить воспоминания, ещё с удалением заодно изменить поведение личности...
- Опять ты увиливаешь, друг.
Том уже смотрел на перечень проектов товарища, перегнувшись через плечо и не переживая о требованиях конфиденциальности и профессиональной независимости. Об этике он вряд ли вспоминал. Алекс уже не раз думал, что работу коллега сохранил благодаря уравновешенному поведению, порядочности и терпению. Неверные вещи Том игнорировал и стирал из собственной памяти сам, без каких-либо внешних услуг. Нарушение части правил в нём сочеталось с упрямой честностью и разумным недоверием к другим людям.
Что-то постоянно заставляло Тома присматривать за Алексом, несмотря на одинаковые должности.
- Ты смотри, тебе снова добавили критические задачи. Вот эта девушка. Признаётся в утрате интереса к жизни. Просит вернуть к стандартным установкам личности или к точке архивации до момента семейных отношений. Решается задача полным стиранием участка. Услуга ценой в мой долг по ипотеке, чёрт побери. А ещё за бортом муж и маленькая дочь, вот это номер. Думаю, что наберётся на грустную историю. Как по-твоему, а?
- Думаю, можно посмотреть на проблему в другом свете, - ответил Алекс, выдохнул и потёр лоб. - Лучше решиться, чем конфликтовать с собой. Может отец и дочь смогут найти в себе силы. Отыщут жену и мать без конфликтов в семье, недовольства и психологических проблем. У женщины будет новый шанс. Она даже не вспомнит о потере следующим утром. А её родные...
- Получат предложение о скидке на наши услуги в тот же вечер, - перебил его с усмешкой Том. - Купят беды и боль. Кого это делало счастливее, а? Так мостят дорожку в ад, дружище. Люди решаются на недопустимые, невозможные вещи. От отчаяния.
- Я согласен. Но что мы сделаем? Ты вообще не боишься говорить такое?
Том посмотрел на коллегу с минуту. Алекс повёл плечами и отвлёкся, чтобы разобрать срочную информацию. Только после этого мужчина рядом спросил:
- Дружище, а зачем ты здесь? Ты же давно бегаешь по кругу?
И сам сразу ответил:
- Я приходил сюда с десяток лет тому назад. Когда отрасль оставалась государственной, совсем не коммерческой. За бюджетную зарплату. Хотел исправлять жизнь и помогать лечить людей. Так было здесь и так до сих пор работают на востоке, воплощая многовековые традиции. Они там считают, что проверенные веками мысли эффективнее. Например, для восточных практик в норме вещей собирать прошлое. И исправить время можно, если собрать разбитую керамику, склеив и заполнив золотом трещины. Прошедшее и непременные его следы выделяются, а не затираются в полученной вещи. Она прежняя и новая, разбитая и целая - вот парадокс, загадка в лабиринте условностей. Достояние и достижения ценятся пережитым.
Том снова отвлёкся на сеть и добавил:
- Кинцуги. Ты знаешь это?
- Я знаю, что там строже законы, - кивнул в ответ Алекс. - Мы намного западнее и живём своей культурой. Я иначе понимаю особенные вещи и события. Здесь в цене сегодняшний день. Да и работа выгодная, нет смысла жаловаться. Здесь мы самые меткие стрелки с приличной оплатой. Мы решаем, что удалить по указанной задаче. Уничтожаем или корректируем, а потом составляем отчёты. Пишем, почему результат верный, насколько вмешательство решило проблему. За монеты превращаем прошлое в желаемое или стираем ненавистное в пыль. Если человек сам хочет забыться и медики не видят противопоказаний. Мы даём людям право на ошибку. Сегодня можно стереть часть информации о себе и снаружи, и внутри. Никогда прежде не было таких возможностей у людей. Кто не хотел бы хоть раз начать жить с чистого листа? Только плати. А нам с опрометчивых богатеев достанется приличная пенсия.
Руки принялись разбирать задачи, сами по себе, неосознанно. Алекс размышлял, насколько случайным оказался разговор. Вроде бы обычное обсуждение, но мужчина привык уделять время сомнениям после крупных ошибок. Он боялся последствий. Следил за собой, чтобы не допускать новых. Он специально не поворачивал голову и подёрнул плечами, когда голос Тома зазвучал вновь.
- До точки кипения мы здесь доработаем, не до пенсии, - сказал Том, медленно растягивая слова. - А затем перестанем помогать людям совсем. Как только серьёзные ребята захотят прибрать такие возможности и деньги. Захотят больше денег...
- А наоборот? - перебил Алекс. - Если национализация сожрёт нас? Популисты поднимут общественный резонанс. Например, по нескольким запросам суда забвение приравняют к смерти, а? Удаление - к убийству, корректировку памяти - к насилию над личностью. Право искусственного изменения когнитивных функций оставят только карательной медицине, признав результаты клинических испытаний спорными, а коммерческие услуги - непростительной вольностью. Стоит прибыльной стороне дела временно почить из-за публичных скандалов или потери популярности, как и наш хлеб, и вся польза дела, и все настоящие и нужные операции отчаявшимся людям с медицинскими показаниями - всё полетит к чертям. Не устоят ценности. Тогда по нам вдарит?
Коллега поправил ворот рубашки, потёр рукой небритый подбородок. Потянулся за водой, сделал глоток и ответил громче и быстрее, краснея на глазах:
- Вдарит и накроет! Я не знаю, в какой части волны мы сейчас, но обратный удар от современных вольностей будет. И нас накроет. Вспомнишь мои слова!
Том выдержал паузу. Грудная клетка замедлила движения, руки опустились. Помещение осталось тихим, застывшим секунд на двадцать. После он неуклюже махнул рукой в сторону собеседника и повернулся к рабочему интерфейсу. Развернул проекции перед собой движением пальцев, позволив элементам и динамическому ощущению взаимодействия проснуться. Алекс только сейчас заметил и прервал выбиваемую собственными фалангами дробь. Он выдохнул и покачал головой, крепко сжав руки.
- Я понимаю, почему ты так раздражён, - сказал он медленно и тихо. - Бурчишь себе под нос уже два дня, после получения большого пакета работы. Массово затираешь память по решениям суда, верно? И сверхурочно, пока все спят? Не крути, я же тоже участвовал в таких чистках. Знаменитости с неуместными мнениями, мошенники и маргиналы, то ли оступившиеся, то ли устранённые оппоненты, размешанные среди обычных преступников. Смелые и глупые, богатые и бедные, Геростраты и Ганнибалы - все равны перед обществом. Перед стиранием. Принудительная коррекция никому не приносит радости. Как по мне, необходимая жестокость с нами всегда. Денег в этом месяце прибавят за вредность, в следующем снабдят задачами от медиков, спокойными и однозначными. Но ты же всё равно недоволен и будешь переживать, верно?
- Да, я недоволен! - с раздражением, чуть повернув голову, ответил Том. - Потому что не согласен. Раньше правили учебники истории, вплоть до фотографий в них. Вымарывали неугодных. Сокращали неудобное. Трактовали сомнительное.
- Не все при этом выживали. - возразил Алекс.
- Сейчас наши клиенты будто и не жили. Мы затираем их начисто, заживо. Мы перестали видеть ошибки, перестали прощать. Мельчаем, потому что не сомневаемся, не слышим неприятное, не терпим и не учимся. Покупаем выходы, пути к отступлению вместо решений. Есть воля большинства. Пока я выполняю условия, я со всеми. Не выкинут на обочину. Двигаюсь в массе, не смотрю по сторонам и в зеркала. Тошнит только и противно. Ты сам-то спокойно спишь по ночам?
- Том, это наши лишние переживания, - сказал Алекс и потёр затылок. - Я тоже против, многие вещи кажутся ужасными. Знаешь, лучше обсуждать их в баре. Пошли вечером, выпьем по кружке и поговорим за пределами этих стен...
- Не о работе, - кивнул затылком Том, уже не оборачиваясь. - Да, хорошая идея, пойдём. Ты прав, а я разгорячился, дружище. Чёрт, нужно развеяться. День, другой, одно и то же. Ничего, и это кончится.
Вспышки интерфейсов сменили затихший разговор. Алекс успокоился, в очередной раз покачал головой и подумал, что слишком часто переживает без повода. Что может стать действительным поводом для беспокойства. Нельзя допускать нервозность в работе, когда день за днём на кону стоит жизнь. Свет в темноте за глазами.
Вероятный участник незаконных протестов ?126.
Прогресс разрушения инициирован сторонним вмешательством во время основного периода развития мозга. Коммерческие модификации в рамках клинических исследований оплачивали жизнь семьи и расширенную страховку. Навязчивые идеи в ходе глубокого внутреннего диалога совмещались с высокой когнитивный гибкостью.
Стёртые участки мозга вскоре возобновила развитие. Факторы риска определить сложно. Прогноз невозможен.
Ночь принесла с собой воспоминания. Как и в остальные дни. Сохранённые в часах отдельно, чтобы мозг не изменил их при воспроизведении.
Я так больше не могу. Без мамы пусто и тоскливо внутри, тёмная ноющая боль в грудной клетке. Невозможно помнить, просыпаться с мыслью, что она умерла. Во мраке за глазами поселился страх. Может это несчастный случай, может несчастная я. Некоторые случайно всплывающие мысли пугают. Собственные обвинения вспыхивают и притягивают, как вывески на ночных улицах.
Страшно и от того, что я хочу начать жить с начала. Хочу жить постоянных напоминаний о смерти при брошенном взгляде на любую знакомую вещь. Это не только смерть, но и невозможность. Воспоминания не отпускают. Семья здесь ни при чём, потому что больше ничего целого нет, нет никакой семьи. Словно осколки стекла постоянно хрустят под ногами.
Не помогает время. Поэтому я думаю, что лучше забыться, уснуть наяву. Выход перед глазами все последние недели. От рекламы до информации в нашей больнице. Не так уж это и сложно. Мне осталось только прийти и подтвердить согласие на новую реабилитационную программу. Знаешь, я так и сделаю. Исполню единственное выжившие желание.
И прошу прощения за это. У мамы и у тебя. Пожалуйста, прости меня, папа.
Пропасть лежала между утренними часами и настоящим, между написанным и прочтённым. Вернувшись из отделения глубокой ночью, Алекс первым делом прочёл сообщение дочери ещё раз. Совершеннолетняя, с приличным образованием и соответствующей зарплатой, она написала его почти десять лет назад. Та девушка могла позволить себе новую жизнь. Сейчас где-то в большом мире за стенами дома почти другая женщина в её теле может радоваться и проживать полноценно каждый новый день. Он не знал и не искал эту правду теперь, хотя сначала устраивался на работу и для этого. Но переживая первый год на новом месте, погружаясь с головой в задачи по изменению памяти, Алекс понял, насколько идея бессмысленна и вредна.
Сейчас, наливая себе кофе, мужчина силился вспомнить то ощущение ужаса. В первые месяцы к нему пришло осознание, насколько перерождения и изменения памяти, принятые обществом, добровольные и терапевтические, близки к смерти и рождению. Как разнятся лица и люди, в целом и в мелочах, до и после. Как боятся рецидивисты включения принудительной коррекции в приговор. Несмотря на все переживания и протесты, акции и оппозиционные исследования, всё равно и сейчас вьются переплетённые нити в том же узоре. Исчезают и появляются на поверхности снова. Жизни расплетают и закручивают вновь. Его одинокая нить, до и после ночи в отделении полиции. Оборванное вервие Тома, его товарища, чьи останки уже доставили в морг. Совершенно новая нить после потрёпанных чувств его дочери - неизвестная и неотличимая от прочих теперь.
В который раз Алекс задался вопросом: что для него представляет её жизнь? Он как раз поставил часы на перенос памяти, уже который раз удивляясь слаженности артефакта. Случайно выкупленная на барахолке, вещица третий год подряд переносила по частичке резервную копию сознания. Кому-то регламентированное загромождение хранилища компании, а для него - последний слепок единственного живого родного человека. Чьё изувеченное сердце оставалось только в цифрах, а не в живом теле. Копия, выносимая контрабандой под видом безделицы.
Несмотря на официальный запрет, ещё во времена интереса к протестной деятельности, Алекс часто ездил по стране, заглядывая в лица проходящих мимо людей. Зная ничтожность вероятности, он всё равно надеялся встретить свою дочь. Очень сильно, глубоко в душе, беззаветно. Много раз думал, что именно увидит в тот момент. Гадал, сможет ли узнать её и что почувствует.
Сейчас же мужчина знал, что может увидеть. Будущее он определял сам, удерживая его нити голыми руками, иногда стирая пальцы до крови. На чёрном рынке можно приобрести всё, что относится к физической оболочке человека. На работе осталось достаточно лазеек для переноса песочных часов, а значит и образа дочери. Алекс знал, что его рук и опыта должно хватить для формирования её сознания, сбора и внедрения резервной копии в любое применимое тело, от воссозданного до бионического. Алекс знал и отдавал себе отчёт в том, что все чувства внутри заменила собой глухая боль, усталость от одиночества и беспокойство за единственную надежду в его жизни. Он боялся, когда убегал от своих, узнав о планах эскалации протестов. Когда сам осуждал и наказывал себя, становясь низшей тварью. Когда искал способ купить новую личность и жил радостью избавления. Он боялся ещё сильнее теперь, когда жуткий призрак прошлого материализовался. Он боялся не успеть найти выход, вернуть душу и купить изготовленное тело.
Оставалось неизвестным только, какой она вернётся. Что скажет ему дочь, смотря на постаревшее лицо отца? Что скажет ему человек, написавший эти последние слова? Что чувствует ушедший в пустоту сна, чтобы проснуться без памяти о родных?
Алекс отодвинул остывший ужин и лёг на кровать не раздеваясь. Он знал, что эти мысли будут рядом в ночи, в обрывках снов и в дрожи тела наяву. Смотрел в пустоту и сумрак привычной комнаты, наполненной тенями. Дышал, чтобы в страхе и боли оставался смысл. Он жил, чтобы услышать голос дочери.
Проект 'Блудный сын' ?15.
Мужчина присоединился к протестующим после смерти жены, операции и фактической потери дочери. Отслеживался с активного участия в акциях через покупку созданной личности в сети. После полной смены персональных данных целиком контролируется через личную сеть. Вмешательство в нервную систему осуществлено по решению суда. Кроме работы в крупнейшем центре, также задействован в цикличных провокациях. ?15 искренне считает, что собирает сознание дочери и зарабатывает необходимую сумму на искусственное тело. Отвлечение обеспечивает подчинение. Мужчина вербуется на момент мнимого достижения цели в обмен на обещание восстановления дочери и завершения несуществующего проекта.
Каждый цикл прежде состоял из внедрения, сбора данных и поиска критических участников. Память стирается для перезапуска под предлогом корректировки воспоминаний. Из-за волнения и предвкушения объект не замечает явные признаки сброса воспоминаний. Вместо обещанного покоя ?15 возобновляет сотрудничество с прежней преданностью. Снижение эффективности при перезапусках не выявлены.
Факторы риска - случайные критические события. Прогноз невозможен.