Аннотация: Вспомним пионерское детство. На этот раз - без умиления.
НАРОД, ЗАВОД, ЗАБОР
Кирилл поставил последнюю точку и гордо вскинул руку.
Зинаида Павловна учила не быть торопыгой, не сдавать работу сразу, а хорошенько проверить напоследок все свои ответы - как-никак, районная олимпиада, дело серьёзное.
Серьёзное, кто спорит. Но ведь кому ещё, как не Кириллу. Кто читает быстрее всех в классе? Кто точнее всех пишет изложения? Чьи диктанты почти всегда без ошибок?
А задания на олимпиаде легкотня - что там ещё перепроверять? Ну, как можно напортачить, ставя ударение в слове "оттепель" или "звонят"?
Остальные упражнения тоже вроде игры. Например, найти и подчеркнуть лишнее слово - существительное среди глаголов. Или подобрать слова, противоположные по смыслу: "скучный-весёлый", "работать-отдыхать"...
Правда, с одним заданием пришлось повозиться. Надо было искать слова с тремя согласными и двумя гласными - "а" и "о". Задумавшись, Кирилл даже потянул в рот авторучку - и тут же отдёрнул. Вспомнил, что горькая. Мама намазала синтомициновой мазью. Она и другие ручки намазала, и все карандаши тоже - чтобы Кирилл не грыз. А то - "Ну, что ж ты у меня за наказание. Как щенок! Накупишь тебе карандашей - а они уже в щепки!".
Районная олимпиада - дело серьёзное. Зинаида Павловна загодя натаскивала Кирилла, сидела с ним после уроков - и он отгадывал ребусы, вставлял пропущенные "трудные" буквы и терпеливо рассаживал по квадратикам под диктовку: "нА-рОд", "зА-вОд", "зА-бОр"... Другой бы на его месте зубрил, а Кирилл нет. Он вообще редко что зубрил, тем более по русскому. Никогда не помнил наизусть ни одного правила, постоянно терял свою картонку с таблицей падежных окончаний - да на что она ему, эта мятая картонка? Кирилл падежи нюхом чует. А ведь другие аккуратно таскают таблички с собой, страдают, заучивают - и всё-таки ухитряются писать: "Летом я поехал к бабуш-ки"...
-- А можно мне выйти?
-- Посиди, скоро звонок - все выйдут.
-- Но я же уже сдал!
-- Ну, ладно, иди... Подожди в коридоре.
Непривычно выходить из класса без портфеля. Класс чужой, школа чужая. Всё здесь лучше, чем в своей. На окнах больше цветов... Питьевые фонтанчики плещутся на всех этажах, а не только на первом. А в длинном коридоре - военный музей. Звёзды, бархатные шнуры, коробочки с песком: "земля города-героя Керчи", "земля города-героя Севастополя"... В косых стеклянных ящиках - пустые коричневые гильзы, снарядные осколки... Ух ты, даже ржавая солдатская каска! И сломанный штык! Есть на что посмотреть. Конечно, хватает и ерунды - фотографий там, писем, почётных грамот всяких... Но всё равно здорово. Почему у них в школе не сделают какой-нибудь музей? А ещё лучше - живой уголок с хомяками и рыбами...
Кирилл огляделся по сторонам - никого? Никого! Разогнался на блестящем бетонном полу и с конькобежным размахом подлетел к гардеробу. Он написал олимпиаду и теперь свободен на оставшиеся полдня! Его как "олимпийца" сегодня сняли с уроков. Домой!
Уборщица отпирает решётку, подаёт шапку, сапоги в мешке и пальто. На клетчатом лацкане блестит олимпийский Мишка - осенью папа привёз из Москвы. Кирилл тогда хотел нацепить Мишку на школьный пиджак, но Зинаида Павловна не разрешила, сказала, что на школьной форме надо носить только пионерский значок.
А на улице-то уже совсем весна! Снег размесило в кашу, вдоль дорожек извиваются ручьи. Кирилл сорвал шапку и поскакал по проталинам, крутя мешок со сменкой пропеллером над головой.
Чужая школа, чужие пятиэтажки. В этих краях Кирилл ещё ни разу не был. Не заблудиться бы. А, всё просто: вон хоккейная коробка, вон гастроном, а там и выход к автобусной остановке. На олимпиаду ехали вместе с Зинаидой Павловной и какой-то девчонкой из старших классов. Долго ехали... Остановок шесть. А Кирилл что? Он и подальше ездил один, без провожатых - к папе на работу в институт. Да ещё с пересадкой.
Солнце-то какое. А лужи! Сколько дел вокруг. Можно построить плотину из ледышек и пускать корабли. Можно пинать и подкапывать сугробы, чтоб быстрее таяли. Можно зайти в "Детский мир" - поглазеть. А можно сразу домой - закинуть сменку, переодеться по-быстрому (мамы дома нет, шапку можно вообще не надевать) - и во двор! Жаль, Сашка в школе, ему ещё два урока мучиться. Ну, ничего. И без Сашки во дворе занятия найдутся.
Думаете, это так трудно - залезть на козырёк? Конечно, смотря на какой. Если возле первого подъезда, то и пытаться не стоит. Там опоры целые, гладкие, не зацепиться. А возле третьего подъезда, справа, опора с выбоиной - сбоку очень кстати торчит загнутый кусок арматуры. Чуть повыше толстая проволока накручена - на ней соседи сушат бельё. Главное - правильно поставить ноги, упереться и тут же подтянуться, не слишком задерживаясь на проволоке. Вниз, конечно, сложнее: надо лечь пузом на козырёк, нашарить проволоку ногами, потом быстро-быстро перехватиться и встать на арматурину. А дальше уж совсем ерунда.
Кирилл вытер о пальто мокрые руки, уцепился, упёрся, подтянулся, перехватил - и встал во весь рост на козырьке. Фух. До чего же классно!
Пальто перекосило, шарф выбило наружу. Но главное - все пуговицы на месте, от мамы не влетит. А грязь потом сама счистится, когда высохнет.
За спиной, на уровне ног - длинное окошко подъезда. Справа и слева - чужие балконы. Тут надо быть осторожнее. В прошлое воскресенье в окне второго этажа показался какой-то дядька, злобно постучал в стекло, погрозил Кириллу кулаком.
Взрослые почему-то очень не любят, когда кто-то залезает на козырёк или на крышу. Можно хоть сто раз объяснить, что это не опасно и что ты совсем не собираешься делать что-нибудь плохое - не верят. Они вообще ни в чём не разбираются. Запирают подвалы и чердаки, закладывают удобные проломы в заборах... Поднимают крик из-за беготни в коридоре, из-за оторванной пуговицы. Задают нарочито идиотские вопросы: "Вот ты мне объясни: ЗАЧЕМ ты туда полез?!"
Как зачем? Неужели не ясно? Хочется же... А на опоре так удобно торчит кусок арматуры - и не захочешь, а полезешь. А наверху... Наверху здорово. Во-первых, всё видно, и так далеко видно! Во-вторых, чувствуешь себя большим и сильным, как альпинист. А в-третьих... Но даже не это главное.
* * *
-- Светляков, слезь с подоконника. И зайди-ка в класс на минуточку.
Кирилл оторвался от Конан Дойля, сунул закладку, спрыгнул на пол. Вот, даже на перемене нормально не почитаешь. А Шерлок Холмс как раз только что тюкнул по макушке шестого гипсового Наполеона... Что-то Зинаида Павловна опять сердитая. Даже не сердитая, а грустная какая-то. Поди знай, за что тебе сейчас достанется. Три дня назад Кириллу долго выговаривали за то, что он тогда убежал после олимпиады. Оказывается, надо было не "срываться домой, как бешеный", а подождать Зинаиду Павловну и ехать вместе с ней. А он - смотри какой герой выискался! - взял и поехал один. А если бы с ним по дороге что-то случилось? А если бы он под машину попал? Кто бы тогда отвечал за него перед родителями? И сколько ни объяснял Кирилл, что в городе с ним никогда ничего не случается, что он не дурак, чтобы бегать через дорогу где попало, что он два раза ездил один к папе в институт с пересадкой - всё было без толку. С учителями спорить бесполезно. Даже с Зинаидой Павловной.
Кирилл вошёл в класс и сел на своё место, как раз перед учительским столом. Зинаида Павловна проследила глазами, как он прячет в парту Шерлока Холмса и досадливо мотнула рыже-крашеными кудрями:
-- Что ж ты там понаписал на олимпиаде, Кирилл? Вот честное слово, хочется взять эту указку и сломать об твою голову... Ты мог занять первое место по району! Мы хотели тебя на городскую выдвинуть, а ты!.. Что ты так выпучиваешь глаза?
Кирилл перестал выпучивать глаза и повесил голову. Она тут же стала тяжёлой, будто Кирилл и впрямь, как тот шестой Наполеон, получил по макушке.
Что на этот раз не так? Неужели он всё-таки что-то упустил (он!упустил!)?Неужели подчеркнул не ту часть речи? Или переврал безударные буквы?
Да нет, всё он подчеркнул правильно и ничего не переврал. Но вот то задание на слова из пяти букв с "-а-о-"...
БАРОН, ГАЛОП, САЛОН, ЗАСОР, ЗАМОР.
-- Зачем ты написал такие слова? Кирилл, мы с тобой как учили? Неужели так трудно было запомнить? А ты какого-то барона приплёл с галопом... Ты хоть знаешь, что эти слова обозначают? И вообще, Кирилл. Ты учишься в советской школе.
Кирилл молчал, беззвучно играя карандашом. Он мог бы сказать, что знает значения всех своих слов, хоть и не помнит откуда. Он мог бы сказать, что не забывал, чему его учила Зинаида Павловна во время подготовки к олимпиаде. Но писать 'народ, завод...' ему не захотелось потому, что слишком уж это было... неинтересно. И слишком похоже на поддавки: вот, дескать, ему заранее открыли и разжевали трудное задание - только вспомни и впиши всё в нужные клеточки. А Кирилл хотел справиться сам. Во-первых, ему было интересно. А во-вторых, что ж это за олимпиада такая, если от тебя требуется только вспомнить вызубренное? А в-третьих... Но даже не это главное.
Что такое это главное - Кирилл не знал. Он догадывался, что оно должно быть, это самое главное... Но все мысли сделались вдруг тощими и путаными, как банная мочалка. И завертелся, забарахтался в них так и не заданный вопрос: а при чём тут, Зинаида Павловна, советская школа?
А потом в голове стало и вовсе пусто, как в пяти гипсовых Наполеонах.
Кирилл молча вцепился зубами в карандаш. Карандаш мстительно загорчил на языке и тут же громко хрустнул.