Каждая часть сего текста - отражение внутреннего искания... внешних испытаний... все суть одно и то же.
"И Бог всегда уходит. И мы должны идти". - Бальмонт. Не хочу быть всего лишь первым сатанистом на деревне, всего лишь второстепенный персонажем Батая. Надо было снятся в мультиках hentai, однако еще Шизофреник не ушел в астральный план. Хорошо, что не он подвержен приступам вдохновений. Хорошо, что он не серьезен. Как говорится - не относись серьезно ни к чему, кроме самого себя. Чего уж говорить о интерфейсе.
Люди Эгона Шиле. В их лицах есть верная печать. Отвращения...
III
"Уродство - это отдыхающая красота". - Жан Жене.
IV
Когда найдены будут силы уничтожится полностью, сакральный окоп из места дислокации, превратится в место и точку, отсчета нападения.
Точка нападения, логово Зверя. Я преисполнен могущества, я силен как никогда. Я готов, я живу смертью и разрушением.
" ...слабых он втаптывает в грязь, а сильных возвышает до себя, удостаивая чести именоваться его сыновьями. Но не жалкая душонка, которая всю жизнь трепещет, устрашенная пугалом смертного греха, и ежечасно оскопляет собственное Я, лишая его духа святого, а лишь истинный рыцарь, преступник и нечестивец с головы до пят, прошедший огненное крещение в неистовом пламени духовного бунта,, может сподобится примирения с Сатаной, единственным препоясанным среди богов..."
Густав Майринк "Майстер Леонгард"
V
Славен будь. Поистине, забери это бестолоковое Я. Купи душу. И не давай ничего взамен, кроме Ничто. В самом деле, зачем душа? В этом драном дерьме, пребывания... всего лишь констатирую страх. Перемена состояний, временную продолжительность. Слова в голове. То, что нахожусь в той же реальности, в которой, a priori пребывал ранее, совсем не значит того, что она продолжится. Текст, бытие, кажется, закончит стадию разложения, но ведь все еще во временной последовательности... Когда все потеряно. Или снова Шизофренику стать человеком, действительно, неужели он послан человеком, все слова и дискурсы - вот страх. Но путь он плывет и переливается.
Использовать руну Перт. Не знаю к чему, это приведет. Легкость. Воля через прозрачное тело.
"У нас нет ничего общего с париями и непригодными: дайте им умереть в их убожестве. Ибо они не чувствуют. Сострадание - порок царей; попирайте несчастных и слабых - вот закон сильных, вот наш закон и радость мира. Не раздумывай, о царь, над той ложью, Что Ты Должен Умереть; воистину ты не умрёшь, но будешь жить. Пусть теперь станет понятно: если распадётся тело Царя, он останется в чистом экстазе навсегда. Нюит! Хадит! Ра-Гор-Хуит! Солнце, Сила и Ясность Взора, Свет - это для слуг Звезды и Змея". - LIBER AL vel LEGIS
VI
Женщины, на пути рыцаря. Приветливая вагина комфорта и тепла. Тело нежится. Мысли... надо отпустить их и следовать истинному Дао. Слабость. Отсутствие мыслей и Я. И маленький сперматозоид, в числе всех остальных, тянется к пункту назначения. Ненужная меланхолия, но нет сил. Нет сил, есть мысли в голове. Странный сон, смесь "Альрауне" и "Идиота".
Мы решили поиграть в снежки. Правда, люди, с которыми мы играли, не знали об этом. Мы швыряли снежками в первых попавшихся людей. Люди не видели нас, они еще имели глаза. Они недобро косились этими глазами. На нас злых и веселых.
Но мы не остановились на людях. Мы закидывали тяжелыми снежками проезжающие машины или автомобили, называют их люди. На самом деле эти автомобили суть - злые кобольды как, хтонические элементы, бестолковейшие созданьица.
Град снежков сыпался на головы, руки, ноги и прочие культяпки, столь дорогие этим ... мы играем в снежки. Кто-то скажет, что игра не честная, односторонняя, но зима пришла, нам невидимым хочется повеселиться на морозном воздухе.
Люди ходят, оборачиваются на тех, кто казалось им, находится за спиной. Так вращаются подобно дервишам. С сумасшедшими глазами. Не видящими. Снежки летают, выписывая причудливые траектории. В головы, руки, ноги...
Мы веселимся...
Плача... не верить в человека. Как говорится - " Там где я Бога нет". Но я... "Я здесь, как прежде..."
VII
До сих пор жив. И смело могу сказать Я. Мое тело больше не Я. Только страх остался мною. Или бессилие тела, осталось мною. Творимым. Тварным.
"Зачем мне трудиться, искать смысл жизни, гнать куда-то машину, искать единственную любовь, не спать ночами, кропая мысли в тетрадь, - если психическое всегда со мной и во мне и ждет только какого-нибудь внутривенного укола или вливания имиджей с экрана, чтобы сделать меня вполне счастливым?" - Михаил Эпштейн "De"but de siecle, или От пост- к прото-.Манифест нового века"
Все мысли, весь дискурс в голове - злотворная лярва, ни какого отношения к истинному бытию не имеющая. А ощущения этого самого истинного приходит мистически, то есть пассивно. Идти до конца, мешают привязанности к жизни. Страх, любовь, пошлые человеческие взаимоотношения.
"Любите мир, как средство к новым войнам", - таков девиз отсидки и видимого примирения. Или успокаиваю себя. Но руны работают независимо от этого жалкого cogito...
Осколки, обломки, бодлеры и сартры.
Unio...
Интерфейс, глаза, рот и глупость.
VIII
Кто-то говорит о дьяволах, да невдомек приличному обывателю, что внутри все дьяволы. Дух тяжести - совершенно верно определил его Ницше. То, что тянет вниз. Но, есть еще такой низ, оказавшись на дне которого, обретаешь небо. Вышину. "Существуют еще пути величия". Маммоны, Бельфегоры и т.д. все селятся, заселяются Левиафаном в души, словно семена. И взрастают, но в лоне самого Левиафана, кто не сам себе - "Бог, титан и дьявол", и един во всех проявлениях.
Говоря кто-то, отделяя от себя, мы совершаем главную онтологическую ошибку. Tat twam asi.
IX
Азъ есмь текст. Текст переливчатый и пьяный. Любящий Зинаиду Гиппиус.
Бестолковая компьютерная веселость.
Безмолвие таит наивность. Текст ни чего не таит. Все утаивает да крадет милые потуги безумия.
Лишь только два угла,
В ослепшем ливне света.
Пустынных солнц,
Неполная луна.
Там где-то семенит
От места к месту.
Покинутый, усталый
Сатана.
Сегодня страшная луна. "Светила окрасятся красным". Только ничего не случится вне меня.
Группа "Сектор Газа" приобрела некую черную сакральность в конце творческого пути.
X
Женщины, водка, венерические заболевания... с какого такого занесло нас на планету сию. Тут можно разве только пить, да...
XI
"В раздвоении великая глубина, когда раздвоение ведет к желанию единства". - Зинаида Гиппиус "Слишком ранние".
Родился ранним утром. Потом пошел дождь. Дождь серый влился в души и струи, грязные струи так и продолжают стекать в канализационные люки.
Когда впервые запомнил людей, было около пяти лет... до этого не замечал ничего кроме детского бытия... когда впервые запомнил людей. Взмолился и показал язык. Молился себе Сам, а язык показал Сам себе. То бишь, всем этим людям, которых тогда впервые запомнил.
Потом люди, видимо хотели всячески расширить память, и поместили туда, где их великое множество. Они называли это обществом. Тогда общество считалось благом, как сон, как еда и взаимоотношения. Тогда еще мог говорить ртом, которым чуть раньше ел пищу. Не замечал всей двусмысленности ситуации. Говорить этим самым ртом полагалось. Да вообще, многое полагалось. Только кто положил все это и на что положил, не удосуживался разбираться. Так принимал. Да сам еще ложился животом вниз, нравилось лежать вниз животом, приятно... обучал этому, поначалу, сообщественников, то бишь, тех, кто вроде как был вне, и вел жизнь. Странным казалось все это. Но рот стеснялся высказать суетное предположение. Иногда казалось, что вот части тела, отдельно существуют друг от друга, словно люди.
Эти части тела, какого-то большого тела, большого, неповоротливого, но в то же время все время двигающегося. Оно представлялось огромной, невыразимо колоссальной светло-коричневой массой. А маленькая спичка, на которую это масса давит, и палочка-спичка эта умудряется держать всю массу. Какая-то глубокая печаль охватывала... а в остальном, резвился, и собирал паучков. Прятал их в бумажки.
Хорошо, что забываю все воспоминания. Они внезапно возникают, но точно знаю - это не воспоминания имеющие место в эфемерном прошлом, но всамнастоящие образы данного момента. Прошлое... когда еще мнил себя владетелем вещей, были вещи из прошлого. Но так, как ощущал это непосредственно в настоящем, решил избавиться от всяческих вещей.
А priori имеются родственники, но, зная жизнь и воспоминательные мысли, эти самые родственники пришли бы к выводу о мнимости и абсолютной неправильно-случайной казуальности, каких бы то ни было родственных связей. Хотя все они в принципе одинаковы, посему только я и выбиваюсь из этой цепи передачи спермы, грязного генотипа, мокроты и пошлости поколения и поколения... дерьма. Исключение составляет, быть может, только отец, который читал Кастанеду и овладевал И-Цзин на досуге. Однако, повелся на поводу у женщин и прочего отребьистого осадка современного мира и общества.
Занимался своим разложением, первой стадией Великого делания. Теперь лишь остатки, останки личности имеют место быть в моем тщедушном теле. Х-м, про тело один гомосексуалист сказал, что оно потрясающее. Ну, да это слово было часто им употребляемо, вследствие бедности словарного запаса. Вот теперь и посредством текста сего занимаюсь разложением себя и дискурса своего. Как говорится - "Кто дискурс свой потеряет...". Евангелие от Постмодерна - проза Батая.
Некая злая веселость.
Странно осознавать, что алкоголизм сильнее пола.
XII
"Да когда же это все произошло? Такое громадное произошло, а никто не заметил. Да ведь это же вовсе не люди!
Меня точно ударило. Я тотчас же вышел, пошел домой пешком и все время думал. Ну да, теперь совершенно ясно. На примере этом ясно.
Мне помог роман Уэльса. Внезапно вспомнился, зажегся в уме. Двое земных людей попали на луну. Жителей там - куча. Они похожи на муравьев, вставших на задние лапки, ростом немного поменьше людей. Людей было только двое, и на них стали в каких-то подземельях надвигаться целые полки враждебных громадных муравьев. Казалось бы, гибель. Но люди вдруг заметили, что эти муравьи - необыкновенно слабы и хрупки. Чуть тронешь - веточкой, пальцем - он уж повернулся и готов. Мало того, муравей, если сам заденет за что-нибудь - треснул; коли неловко лапки одна за другую скрутятся - повалился, дух вон. Так и закатались они по всему подземелью мертвыми телами.
Вот в этих муравьев и начали тихо превращаться люди. Когда, с каких пор, почему?
Точно воздух насытил кто-то незаметными парами, таящими силу превращения и распад ими все, от "Рекорда" до "Психического общества", от Петербурга до Казани и Саратова, - везде, все; и слабеют, и хрупнут, и валятся в смерть. Валятся, на человеческий взор, почти без всякой причины. Он и сам, муравей, не думает, не ожидает... заплелись ножки случайно, он уж и завалился, и хрустнул, и уж мертвый, к собственному удивлению.
Что же это за пары? Когда они, ядовитые, поползли по нашей земле? Кто сделал из людей муравьев, не защищенных от смерти?
....
Лунные муравьи... А почему не сразу пришло мне в голову (теперь только пришло), что и я тоже, что и я сам - лунный муравей? Ведь для меня - это и есть самое важное. Теперь-то я понимаю. Понимаю, что и не могло быть иначе. Ведь и я удушен тем же удушьем, отравлен тем же прозрачным, невидным и злым газом, который наполз на мою землю и обратил людей, - исподволь, - в хрупких, валких, нежных муравьев. Мы все не думаем о смерти, не видим се, - потому что слишком она близко, слишком - вот она.
Убьют, толкнут, удавят, - убьемся, натолкнемся, удавимся, - все равно мы умираем, и все одно и то же "в смысле результата", как говорил Иван-Хан. И самому убить можно, чтобы награбить сто копеек (1 рубль), да пропить. Опять "результат один", потому что смерть же, и твоя же, в конце концов. Так и пойдет трупик на трупик, горкой: валялись же муравьи один на Другом в лунном подземелье. И пусть.
Я тоже нисколько не думаю о смерти, живу себе спокойно. Но вспоминая - вспоминаю, как я был человеком. Могу, пожалуй, проследить, когда именно началось это мое (наше) превращение. Да, да, вот когда кончались "переворотные" годы. Они кончались, а превращение начиналось; ведь тогда-то и поползли первые струйки ядовитого газа. Я прежде не любил вспоминать этих годов, времени, когда я еще был человеком, - но раз уж я понял и покорился муравьиности, то можно и вспомнить.
От равнодушия я не верю в возможность спасения, - изменения. Ведь какая сила дыханья нужна, чтобы сдуть тяжкие пары, чреватые ядом; ведь приникли они к земле нашей близко, тесно, цепко. Божье разве дыханье сдуло бы их, смело, очистило смертно-затихшую землю... Божье разве" - Зинаида Гиппиус "Лунные муравьи".
XIII
Кали Ма!
ИОМ Кали!
" - Теней нету, теней! - кричал он истошным голосом, кувыркаясь на своей лужайке. - Тени другие стали! Не могу-у-у-у!
И его вой "у-у-у" раздавался во всех уголках дома.
- Весь мир невидимый переменился, Терентий! - покраснев от напряжения орал он лежащему на земле инвалиду. - Встань, наконец! Что же будет, что же будет!? У-у-у-у! У-у-у-у!
Но вой его оставался одиноким" - Юрий Мамлеев "Крылья ужаса"
XIV
Не могу избавиться от своего Я. Поэтому буду называться Азъ. Я не дошел до полной дистилляции для получения квинтэссенции Азъ. Требуется катализатор. Белый лев.
Как странно Я осознавать дискурс, осознавать и выражать на жалком языке Я. Азъ не имеет слов, чтобы выразить. Оно причина и ни как не следствие, следствие в потенции Азъ есть - Я. Я должно возвратиться в Азъ. Но пока, Я заканчивается как-то в стиле Бодлера.
Я все время строчу предсмертные записки. Contemplatio mortis. Что-то не удается, кажется... вот-вот сейчас... Я готов. Я есть. Как прежде. Линейность времени в крови, образно выражаясь, грусти, радости смерти Я.
Азъ есмь Бог. Я есть падший. К чему все это я паду и еще раз паду в жизни и смерти. Я с маленькой буквы это то, что сидит сейчас за клавиатурой. Шизофреник. Скорее Маленькая девочка. Какой меня воспитал социум - пенитенциарий.
Тоска... кручина изводит, да никуда не приводит в этой паршивой причинной линейности.
О, Сатана, избавь меня от долгой Муки!
Литании... звуки, мильтоновский Сатана на самом деле идеал мужчины... Бодлер прекрасен, но чем кончил... мама, Жанна.
Все как у людей. Эти не нужные суицидально - параноидально - личностные - мыслишки, мировые войнушки...
Я исчезаю как Все, я не есть Азъ. Есть слабость, странный аттрактор, пропахший субъект.
XV
Странно... у Андреева в "Розе мира" есть место о том, как жители инфраплана проходят в мир наш. Музыка их звуки их это какофония, наш рок. Но благородство... Благородство Янки Дягилевой, Летова и проч. Это Божественное...
Как люди смеют держать людей? Это получается равенство, но равный равного не может - значит сильнее. В том, чтобы порвать, быть может, Воля и сила. Но личность. Я мое Ich, как сказал бы Штирнер, оно давит, оно равно с ними со всеми, и не имеет никакого права. Ничего нет. Лавкрафтианская вселенная...
XVI
Что-то грядет... Не пойму что... беспокойство, все существо и тело и астральное тело, словно дрожит, горит... и все проходит. Мистика, пассивная эмоциональная мистика все это, и ни чего более.
сакральный окоп...
"Настало время новых мятежей
И катастроф: падений и безумий.
Благоразумным:
"Возвратитесь в стадо",
Мятежнику:
"Пересоздай себя". - Максимилиан Волошин. (хм, пересоздай, разрушь козни зловредного Демиурга... почему с больной буквы, неужто Бог?)
XVII
"Над вами светила молчат в вышине,
Под вами могилы - молчат и оне". - Тютчев.
Сейчас как-то остро переживаю экзистенциалистов - Камю, Хайдеггера... это заумь какая-то, уж ни читать ни знать, но остро как-то на уровне чувств.
У Камю - " если не созидать, тогда все абсурд. Остается выбрать наиболее эстетичный вид самоубийства - женитьба + 48 часовая рабочая неделя или револьвер".
Жизнь сама по себе самоубийство. "Итог то один и тот же". Из любви к людям что ли существовать? Так не люблю, много людей, меня не будет, тогда иссохну, долг перед ними?
Когда затосковал господь и, как поэт,
К деревьям вековым воздел худые руки,
Казалось - заодно и недруги, и други,
И ни одна душа не дрогнула в ответ,
А те немногие, кому хранить завет,
Кто предвкушал уже грядущие заслуги,
Во сне предательском лежали, как в недуге.
И обернулся он и крикнул: "Бога нет!"
Все спали. "Истина, которой вы не ждали?
Коснулся неба я, достиг заветной дали
И навзничь падаю, сраженный наповал.
О бездна, бездна там! Обещанное - ложно!
Отвержен жертвенник и жертва безнадежна...
Нет бога! Нет его". Но сон торжествовал.
Жерар де Нерваль "Христос на масленичной горе".
Но сон торжествовал. У меня странные сны. Но все же сознательные, осознанные. Я могу проснуться.
"Один из учеников как - то спросил Баал Шем Това: "Почему даже тот, кто воистину прилепится к Богу и знает о своей к Нему близости, иногда испытывает чувство покинутости и отчуждения"? Баал шем Тов ответил ему: " Когда отец учит своего маленького сына ходить, он наклоняется к нему, простирает свои руки по обе стороны от малыша, чтобы тот не упал, и мальчик идет к отцу, опираясь на него. Но когда он подходит к нему почти вплотную, отец убирает руки и отходит подальше. Так происходит не один раз, и только так ребенок может научится ходить".