Омертвевшее, застывшее лицо с искривлёнными страхом губами. Тот же страх - сплошным потоком из зрачков, из кольца радужки. Мучительно. И ещё тягостней видеть, как сгущается этот неестественный страх в его изображении, его отражении в зрачках. Нет. Нет. Не надо. Не так. Пусть всё будет не так.
Всё будто замедляет ход, и под однотонное "нет" опускается камень на матово-бледный в сумраке лоб, слишком поздно взметнувшиеся руки не успевают защитить головы, и негромкий мерзкий хруст оглушающе звучит в тишине. Звук длится и длится, будто насмешливое эхо раскатило его на тысячи километров. Так же замедленно на лице сквозь страх проступает беспомощная обида, а затем смерть, как невидимое пятно гнили, растекается от закатившихся зрачков. Быстро, неумолимо, как вирус, как смертельная болезнь, как плесень. Лицо белеет ещё больше, тёмная кровь стекает по белоснежному лбу к переносице, сползает на щёку, к уху, по надломленной под тяжестью мёртвой головы шее.
Бессмысленное "нет" тихим шелестом затихает в траве.