Рокова Яна : другие произведения.

Четыре грани 1.3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    ЧАСТЬ 1.3 По просьбам читателей ОБЩИЙ ФАЙЛ разбит на ЧАСТИ. .
    Роман о людях, которые любят, ненавидят, просто живут, как могут, как умеют...
      Аслан, почувствовав на себе взгляд, повернулся и обозначил улыбку. Девушка зарделась, чуть не выронила свою кошелку, и, ойкнув, опустила голову. Внимание такого мужчины ей пришлось явно по вкусу.
      Аслан же довольно расслабился. Нет, Рени пока еще рано записывать в соперники, если даже на фоне Сауша он сумел произвести впечатление.
      - Все-таки ты не в моем вкусе, - послышался сбоку ехидный голос.
      Аслан скосил глаза и медленно опустил руки. Рядом ухмылялся Дерек. Капли воды блестели на его коже, красиво сверкая на фоне заходящего солнца.
      - Приглядись получше, - посоветовал Аслан, с трудом отводя взгляд от вожделенного объекта своих фантазий.
      - Извини, мой господин, мне девушки больше по душе.
      - Все равно здесь на всех не хватит, - хмыкнул лаэр.
      - Я потерплю, я разборчивый...
    Отдельное СПАСИБО моему ЗКП laki , при непосредственном участии которого написаны некоторые сцены :-))))
    КОММЕНТАРИИ тут
  
  
  ВНИМАНИЕ! ATTENTION! ACHTUNG!
   УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ, ПРОТИВНИКИ ОТНОШЕНИЙ М+М, а так же М+Ж+М, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЧИТАЙТЕ ДАННУЮ СТРАНИЦУ - НЕ РАССТРАИВАЙТЕСЬ САМИ И, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, НЕ РАССТРАИВАЙТЕ АФФТОРА.
  
  УВЕРЕНА, ЧТО НА СИ МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ, СПОСОБНЫХ ДОСТАВИТЬ ВАМ РАДОСТЬ И УДОВОЛЬСТВИЕ, А НЕ ГАДЛИВОЕ ПОСЛЕВКУСИЕ ОТ ПРОЧИТАННОГО.
  
   ЛИЦАМ МОЛОЖЕ 18 ЛЕТ, НЕОБХОДИМО НАЖАТЬ КРЕСТИК В ПРАВОМ ВЕРХНЕМ УГЛУ МОНИТОРА
  
  СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ,
  ВАШ АФФТАР :-))
  
  Проект ЧЕТЫРЕ ГРАНИ , бывшее 'ПОКА БЕЗ НАЗВАНИЯ '
  
   ЧАСТЬ 1.3
  
   ОГРОМНОЕ СПАСИБО ВСЕМ, кто поддерживал аффтара и его МУЗилку, не поленившись написать несколько теплых слов :-)))
  
  на всякий случай - все картинки и фотки - с просторов инета, авторов не знаю*
  
  
  
  
  
  21.
  
  
  Ренальд ушел, а Тесса, послонявшись из угла в угол и поняв, что сейчас все равно не может и не хочет ничего делать - ни вышивать, ни читать, ни уж тем более вникать в хозяйственные дела (пора пересмотреть книги учета, но Марту видеть по-прежнему пока не было желания), она решила отправиться на конную прогулку.
  Рени умудрился за одно утро хорошенько встряхнуть ее нервную систему. Глупый мальчишка - если бы он только знал, как не хотелось ей выпускать его, свое Солнышко... Вот не зря говорят, что приступы любовной лихорадки надо переносить в постели. Только вот к постели Ренальд еще не был готов. Да и сама Тесса - тоже.
  Легкий червячок сомнения не давал ей окончательной уверенности, что Аслан не специально выводил ее на откровение перед своим отъездом. Возможно, он был не против того, чтобы она потешилась во время его отсутствия, все-таки, как ни крути, а интерес к кому-то, кроме собственного мужа, наверное, задевал мужское самолюбие лаэра. А с другой стороны, он же тоже уже успел неплохо изучить раба, и, скорее всего, понимал, что за несчастные три недели Тессе придется приложить максимум усилий, чтобы из закомплексованного мальчишки с зашоренным восприятием действительности (в силу своего воспитания в обители) получить экземпляр, 'готовый к употреблению'... про удовольствие вообще было бы наивно думать. Это и смешило, и сердило Тессу. Аслан, как всегда, поступил мудро - не запретил, но и практически не оставил шансов...
  Тесса не собиралась отступать от наметившейся цели, вот только 'благословения' любимого варвара ей все равно не доставало. На что он-то надеялся?
  Мысли от Рени плавно перетекли на благоверного. Тесса переодевалась для конной прогулки и хмурилась - не могла же она упустить из вида настроение мужа? Да и не скрывали они никогда ничего друг от друга. Аслан достаточно в себе уверен, чтобы не опускаться до ревности. Ренальд - не тот, кто мог бы составить ему серьезную конкуренцию, и Аслан не мог этого не понимать. Они совершенно в разных плоскостях, и то, что Аслан - безусловный лидер - это несомненно, но никак не умаляет достоинств своего наложника. Тесса абсолютно точно была уверена, что ей хватит и ума, и такта примирить обоих парней с существованием друг друга в ее жизни. И ее любовь к кому-то из них не уменьшится за счет другого - они оба, словно аккумуляторы, заряжали ее, давая уверенности и силы на поддержку и понимание их же собственных интересов во всем.
  Наверное, все-таки стоит подождать Аслана, чтобы убедиться, в том, что между ними все по-прежнему, и не возникнет ненужного недопонимания...
  
  Странное запустение у конюшни несколько обескуражило Тессу. Она, конечно, и сама могла бы оседлать лошадь, но все же...
  Едва дойдя до середины двора, Тесса заметила, как из стоящего неподалеку сарая, вышел пожилой Старший конюх и почти бегом припустился к ней:
  - Госпожа Тесса! - почему-то очень тихо произнес он. - Вы погодите чутка, я сам приведу Вам лошадку, а?...
  - В чем дело, что случилось, Михай? Где все-то?
  - Госпожа Тесса... - замялся он, отводя глаза, - тут такое дело...
  - Да что случилось-то, - нахмурилась хозяйка Замка.
  - Там... господин Инвар... он просил меня отослать всех не то куда, на полчаса-час...
  - О, боги! - ахнула Тесса, страшась своей догадки. - И Мартин там?
  Михай кивнул. Вот конюх-то, как раз и не осуждал опозоренного отца, решившего проучить непутевого сына, но Тесса судила совершенно по другим меркам - он вообще соображает, что парень - боец, а не просто нашкодивший мальчишка? Мало ему позорных и тяжелых работ, так отец решил его еще поучить уму-разуму ремнем, вожжами... да не важно, чем... А рука-то у рассерженного коменданта тяжелая...
  Вчера чудил, выйдя вечером с ребятами на тренировку - так вдвоем против него еле устояли. Верену изрядно досталось, но, кажется, умный мужчина специально подставлялся, давая Инвару возможность спустить пар... А все-таки не перегорело за ночь. Ну вот что с ним делать?
  Тесса почувствовала себя виноватой. Это Марта, наверняка, накрутила мужа... Надо было ее принять, да успокоить, что все в порядке... А то несчастная женщина тоже вся испереживалась, что из-за сына все теперь в немилость к господам попали...
  - Михай, ты меня не видел. И никого здесь не видел, понял?
  - Да нешто не понял - пацану и так позорно, - со значением кивнул пожилой конюх.
  - Слышишь, чтоб ни одна живая душа! - повторила Тесса. - Я попозже приду...
  Она резко развернулась и пошла разыскивать Марту...
  
  Влетев в небольшую комнатку, Тесса остановилась.
  Марта сидела над книгой учета, что-то пересчитывая. Но постоянно сбивалась и принималась считать заново. Так странно было видеть еще вчера пышущую здоровьем миловидную женщину осунувшейся, постаревшей... Как, оказывается, за одни сутки может измениться человек, если у него неприятности, которые он считает чуть ли не горем... впрочем, с какой стороны посмотреть... Но Тесса сейчас не была настроена на философский лад.
  - Доброе утро, Марта.
  - Госпожа Тесса! - приподнялась Марта, - Вы пришли... - обрадовано начала она, но, увидев лицо хозяйки Замка, сдавленно охнула и вновь опечалилась.
  - Марта, где твой муж?
  - В смысле? - захлопала припухшими глазами комендантша. Сообразительности ей было не занимать. Сердитая Тесса, одетая для конной прогулки, конюшня, на которой Мартин должен был отрабатывать свои наряды, не забытый ночной тяжелый разговор с Инваром - сразу помогли ей сопоставить все факты воедино. - Ох... нееет...
  Марта побледнела, губы задрожали, и она, закрыв лицо руками, разрыдалась тихо, отчаянно, понимая, что практически сама подтолкнула мужа к принятому им решению.
  Тесса опустилась на стул, стоявший с другой стороны от стола, и устало произнесла:
  - Да, ты угадала... и если он переусердствует в перевоспитании и угробит в Мартине бойца, я этого не прощу ни вам, ни себе... Аслану не нужен озлобленный волчонок, Марта... Иди, делай что хочешь, но вытаскивай сына из этого дерьма, в которое мы его заставили окунуться. Я не хочу, чтобы он думал, что знает кто-то еще... Возьми бальзам, пока там никого нет, без лишних глаз... Пусть хоть ползком приползет, но чтобы к вечерней разминке он был на своих ногах на площадке у всех на виду, я сама с ним встану, чтобы никто нечаянно спину не задел... А навоз и завтра покидает - сегодня пусть не напрягается...
  - Тесса... - Марта не знала что сказать, от невысказанной благодарности просто перехватило горло, да и все слова казались какими-то ненастоящими, - госпожа Тесса...
  Марта была значительно старше этой девчонки, своей хозяйки, но сейчас Тесса казалась взрослее и мудрее.
   - Я не готова менять одного мальчишку на другого, Марта, - слегка слукавила Тесса, чтобы женщина прониклась всей серьезностью положения. - То, что происходит между ними - пройдет. Надеюсь, пройдет... Я постараюсь не допустить конфликтов между наложником и бойцом, но надо дать ему возможность осознать самому, как это все выглядит... травля беззащитного мальчишки - гнусность. И Аслан не позволит Рени оставаться беззащитным, а что из этого выйдет, я даже боюсь представить... в этот раз их успели растащить...
   - Но что я скажу сыну? Откуда я...
   - Материнское сердце подсказало... не знаю... придумай что-нибудь. Главное, чтобы он был уверен, что больше никто не знает...
   - Спасибо, госпожа Тесса, ангел Вы наш... - наконец Марта нашла подходящее слово.
   - Марта, - поморщилась Тесса, - я виновата, но и ты тоже хороша - знаешь меня больше года и напридумывала себе невесть что. Я не на вас злюсь, а на ситуацию... и мне так же тошно, как и тебе... ну все, иди, завтра вечером посмотрю книги, ладно?
   - Да, конечно, о чем разговор, - Марта утерла слезы краем передника, развязав, отбросила его, и поспешила на конюшню...
  
  Но Марта так и не добралась до сына. Ее перехватил Михай. В руках у пожилого конюха была большая бутыль темного стекла с вонючей жидкостью и чистая тряпица.
   - Госпожа Марта! Погодите...
  Марта упрямо поджала губы - 'годить' ей было совершенно некогда:
   - Отойди, Михай, ступай, занимайся своими делами.
  Пожилой мужчина кивнул своим мыслям. Комендантшу он знал давно, благо она была женой Инвара еще при прежнем лаэре. И у него на глазах, можно сказать, из простого бойца (вынужденного начинать карьеру с самых низов из-за отчаянной бедности, в которую скатился некогда знатный род), служившего еще отцу Аслана, а потом уже и в Аслановой сотне, Инвар дорос до должности коменданта крепости, сразу же заняв ее, как только прежний покинул стены Замка-крепости, отправившись со своим хозяином в столицу. Михай очень уважал Марту и даже слегка побаивался властной женщины (жена оказалась подстать новому коменданту), а уж сколько возился с Мартином, пока тот был мальцом и по всей территории крепости искал себе приключений на пятую точку (чаще, находя, конечно), в том числе и на конюшне. Это сейчас пацан повзрослел, да немного зазнался - чай не просто босота какая, а боец, но Михай не обижался. С самого начала было понятно, что мальчишка когда-нибудь повзрослеет. Вот перерастет немного и будет понимать, что не только по званию человека определяют, не только по крови, но еще и по поступкам его... Молодежь всегда была бескомпромиссной, во все времена...
  Старший конюх Михай очень любил свою работу, не представляя жизни без лошадей, и, хоть в помощниках у него было несколько конюхов, он не гнушался и самолично выполнять какую-то привычную работу. А уж как строго спрашивал со своих подчиненных, словно в конюшне у лаэра были не обычные выносливые лошадки, привычные к тяготам военных походов (нечастых, правда), а заводские жеребцы, да кобылы, только лишь для улучшения чистокровной породы, достойные стоять в конюшне самого Правителя.
   Взгляды на жизнь у Михая были свои собственные, он считал, что самый действенный метод - метод кнута и пряника, конечно, воспитывать ребятишек следует, пока они еще поперек лавки умещаются, но раз уж не получилось, то и сейчас еще не поздно... Только вот все равно душа за мальчишку, которого знал с младенчества, болела. И с высоты своего жизненного опыта, Михай, рассудил по-своему, и поэтому сейчас по-простому, как умел, твердо произнес:
   - Не ходи, дочка, я сам разберусь, - он кивнул на бутыль (Михай, конечно, уважал Марту, но в данный момент посчитал, что так вот по-простому, быстрее до бабы дойдет). - Ты лучше поди, да мужа успокой - сам не свой наш комендант... не каждый день такое творится... - махнул он рукой.
   - Что это?
  Марта догадывалась, что Михай решил применить свой собственный, проверенный на лошадях способ... Нет, специально их никто кнутом не бил, но ситуации бывали разные и повреждения тоже... Да и на людях Михай, наверняка, именно это пробовал. Марта вспомнила, как еще при старом лаэре, были выпороты двое молодых мужиков на конюшне. Один был уличен в воровстве - по глупому совершенно... да по-житейски его даже можно понять было, только вот все равно не простили ему, так и выгнали потом взашей. А второй, молоденький совсем - 'спортил' девку, да так удачно, что скрывать в скорости сам факт стало невозможно, а он на попятную - сам еще пацан, вот и поучили их уму-разуму. Михай тогда и того, и другого дня за три на ноги поставил, хотя думали и за неделю не оклемаются...
   - Возьми бальзам... хозяйка дала, - протянула она баночку конюху. - Велела, чтобы хоть ползком, но вечером у казармы был, - снова всхлипнула она.
   - Ты, иди, дочка, мы тут сами разберемся...
   - Спасибо... только если спросит, откуда... это специальный какой-то...
   - Ничё, нешто я не найду что сказать... не волнуйтесь, госпожа Марта, - снова перешел он на официальный тон.
  Марта рассеянно кивнула и отправилась обратно...
  
  Мартин догадывался, что его отец не остынет за ночь, но чтобы вот так, как последнего холопа, выпороть на конюшне? Почему-то враз забылось то, что он чуть ли не мечтал, чтобы лучше уж так, чем при всех...
  Ему было велено явиться к коменданту, но после завтрака тот сам сказал, чтоб шел сразу на конюшню разгребать навоз. По странной случайности рядом с Мартином за длинным широким столом никого не оказалось. Многие, конечно, уже поели и ушли, но все-таки неприятный осадок остался. Его не задирали, но и перекинуться парой слов, как обычно, никто не спешил. Мартин понимал ребят - кому охота на целый месяц без увольнительных остаться.
  Но вот то, что Старший конюх Михай показав ему, где взять тележку и лопату, ушел куда-то и помощников ему не назначил, выглядело совсем худо. Он что, должен один все это дерьмо, которое с весны не убирали, перекидать на другое место?
  Мрачно выругавшись, Мартин потопал в конюшню (сквозь широкие ворота ближе было пройти на задний двор, который и предстояло разгребать).

В конюшне [из инета]

  Решив все же поискать остальных, Мартин удивился еще больше, потому что никого в конюшне не было. Только лошади отчего-то беспокойно топтались да пофыркивали в своих стойлах да денниках... никого, кроме отца...
  Он даже не поверил своим глазам, в момент почувствовав себя маленьким нашкодившим мальчиком, который точно знает, что дома влетит, и уже стемнело, а ноги сами не идут, ну никак не идут к родному порогу... Только вот прощения просить и драматично канючить: 'больше не буду', со слезами в голосе, чтобы разжалобить, язык не поворачивался...
  
  Отец лупил не столько больно, сколько обидно - без тени эмоций на лице... вожжами, как какую-то неверную бабу... Мартин не хотел, но невольно вздрагивал, и ежился еще сильнее, вжимаясь лицом в скрещенные руки, стиснув зубы, чтобы не кричать от обиды и унижения, когда очередная полоса отпечатка длинного, сложенного вдвое ремня вспучивала кожу на его спине, оставляя позорное напоминание, словно клеймила - ты недостоин звания бойца, ты недостоин звания сына...
  
  Отец молча отсчитал десять ударов, аккуратно повесил вожжи на крюк и, развернувшись, вышел...
  Мартин не знал, ждал ли он каких-либо оправданий от сына или что тот попросит прощения, но вот это совершенное равнодушие, словно он вовсе ему не родной, убивало хуже, чем еще одна экзекуция...
  Оглушенный непониманием, обиженный на весь мир, чувствующий себя брошенным и забытым, мальчишка даже не чувствовал боли в спине, боль была в груди - она разрывала изнутри, мешая дышать...
  Шевелиться не хотелось, но где-то на краю сознания присутствовала мысль - надо... Просто повезло, что никто не видел, никто не узнает... но надо встать, натянуть рубаху и пойти разгребать этот чертов навоз... Мартин знал, что должен делать, но не шевелился, пытаясь понять, как ему теперь жить дальше... ничего страшного не произошло и в то же время словно он переступил какую-то черту, за которой осталось его детство, чувство защищенности и родного дома... почему отец так поступил? Почему сначала помиловал при всех, а потом все-таки наказал? Мартину было бы легче, если бы тот ругался, кричал... или, если бы наказание произошло сразу, по горячим следам... а так... бездушно... неправильно это... не должно так быть... и захотелось, как в далеком детстве, заорать: 'Мама!!!' - чтобы она пришла и пожалела, приласкала и объяснила, что все это просто дурной сон, что все пройдет...
   - Мама... - тихо прошептал Мартин, попробовав приподняться. Спина нещадно заныла, и он охнул.
  Вот теперь он почувствовал всю прелесть телесного наказания. Такое с ним было впервые, и он от всей души надеялся, что больше ничего подобного не случится... Самое страшное, помимо боли, было то, что не только родители вдруг оказались где-то по ту сторону невидимой черты, что Тесса окатила холодным презрением, лишь раз взглянув на него, как на пустое место, что не знал теперь, как отнесется ко всему этому лаэр Аслан, но и то, что даже ребята, с которыми он бок о бок ежедневно общался, сторонились его, словно он уже весь извалялся в этом навозе, который еще предстояло убрать... Юджин и Кирей разговаривали, но не как всегда... и лишь стоило ему заерепенится - сразу поставили на место. Можно подумать, что дежурный - такая большая шишка... Он и сам не раз бывал дежурным - все по очереди исполняли эту не самую любимую обязанность, зная, что завтра и ты будешь отвечать за порядок, старались уважать других, беспрекословно исполняя требования, даже не потому, что за неповиновение следовал наряд вне очереди, согласно Уложениям Устава, а просто по-человечески. Как же он теперь один? И почему, один?!!
  
  Мартин был сосредоточен только на том, чтобы заставить ставшее вдруг непослушным тело подчиниться приказу мозга и подняться. Это оказалось непросто. Боль раздирала и сводила с ума вместе с пониманием того, что надо не просто встать, а идти и работать.
  Мальчишка стиснул челюсти и, тихо шипя сквозь зубы, наконец, справился с почти непосильной задачей. Стоять тоже оказалось непросто. Почему-то пошатывало, и состояние было, как после тяжелой болезни. Мартин один раз болел очень серьезно, и вот эти ощущения, что все кости будто бы перемолоты и когда заставляешь ослабленные мышцы (словно у новорожденного котенка) держать тело прямо, вызывали такое напряжение мышц, что даже испарина выступила.
  Вместе с гордостью за маленький подвиг, пришло понимание, что отец пощадил. Судя по тому, что редко, кто вставал самостоятельно, а ему удалось - это все-таки было обучение уму-разуму, а не казнь... Может быть, он все-таки не собирался насовсем отказываться от своего непутевого отпрыска?
  Мартин давно мечтал вырваться из-под опеки, да в принципе-то почти вырвался, получив относительную самостоятельность и перебравшись в казарму. Именно этим он и шантажировал мать (когда она уж очень ругалась), что домой он больше не придет, немного завидуя ребятам, которых никто нудно не поучал - некому было - ни родных, ни близких (а таких было большинство у лаэра Аслана), но, пожалуй, впервые он задумался о том, а так ли это здорово, что во всем мире не больше ни единой живой души, кто тебя любит и ждет, кто тебе будет вынимать мозг из лучших побуждений и советовать, как тебе следует жить? И вот так жить, зная, что даже если очень захочется - не сможешь увидеть, поговорить, посидеть рядом, попросить прощения... у кого-то не осталось даже могилы родных, на которую можно прийти, помолчать... И сказать спасибо родителям... а ведь у кого-то не осталось не только родителей, кто-то лишился ВСЕХ своих родственников, своей семьи, и даже детей...
  Мартин попытался представить, что бы он ощущал, если бы вдруг не смог больше обнять, потискать Фелиску... и не почувствовал ничего такого особенного, лишь легкое сожаление... Почему?
  Мальчишка не понимал, что просто еще не ощутил в полной мере, что это такое - любовь и привязанность. Что бывает такое, когда проще отдать свою жизнь, чем похоронить близких и любимых, потому что невыносимо одиночество пожирает изнутри, и неважно, что вокруг тебя много других людей - ты все равно одинок, потому что нет рядом тех, кто именно тебе необходим, без кого именно ты не можешь дышать, без кого твое дальнейшее существование теряет смысл. Кто-то находит в себе силы и ищет новые половинки, а кто-то больше не рискует кого-либо допустить в свое сердце, заключенное в броню, чтобы оно не разрывалось от боли... Мартин не знал еще, как бывает сладка, и живительна любовь к женщине, и как она может отравлять душу... про детей-то и подавно ему было не понять...
  
  Натянуть рубашку тоже оказалось почти непосильной задачей, но хуже всего, что парень услышал, как по пустому помещению (лошади не считаются) идет человек. Вот видеть сейчас никого не хотелось абсолютно, а еще лучше, чтобы его самого никто не застал в таком состоянии...

Мартин [из инета]

  Мартин затаился, стараясь даже не дышать, но на его беду, человек уверенно шел именно к нему... Спрятаться было совершенно некуда, да и сил двигаться с места тоже не ощущалось.
  Сердце мальчишки заколотилось чаще, стыд, злость, жалость к себе, невысказанная обида - все перемешалось, но Мартин упрямо поджал губы, готовясь достойно встретить насмешника... теперь уже ничего не утаишь, особенно если это тот, ершистый вредный мужик - конюх, которого Мартин с детства не сильно любил. Сколько раз молодой тогда еще пацан гонял несносного мальчишку, мешающегося под ногами. Теперь-то он не осмеливался докапываться до бойца, если дошло бы до мордобоя - Мартину, несмотря на разные весовые категории, ничего не стоило бы начистить ему рожу, но вот злой язык в узел не завяжешь... всем растреплет, как пить дать...
  Парень просунул голову в рубашку, но дальше дело не пошло, едва скатавшаяся ткань коснулась взбухших на спине полос поврежденной кожи, у Мартина потемнело в глазах, и он невольно вскрикнул. О том, чтобы завести назад руки и расправить грубые складки, которые сейчас больно ранили ставшую предельно чувствительной кожу - не было и речи.
   - Мартин! - окликнул знакомый голос. - Ты где есть-то? Жив хоть?
   - Дядька Михай... - прошептал парень, от облегчения даже забыв на мгновение о своем несчастье. И уже чуть громче добавил. - Я здесь!
  Михай торопливо подошел, взглянул на пытающегося хорохориться парня и покачал головой.
   - Ну-ка повернись... - и, поддержав, сам развернул парня к себе спиной, и стащил с его головы, запутавшуюся, задравшуюся на шее и плечах рубаху.
  Недовольно покачал головой:
   - Эвон тебе как досталось... видно здорово батька-то осерчал... ну ничего, это дело поправимо... Ты зла-то на родителей не держи - они ж тебе только добра хотят...
   - Ничего себе, - буркнул Мартин, отчаянно краснея, но понимая, что язык не повернется сказать дядьке Михаю, чтобы он заткнулся. - На добро как-то не очень похоже...
   - Неужто не понял? - огорчился Старший конюх. - Видать, мало досталось...
   - Дядька Михай, да ты издеваешься, что ли? Я и так еле на ногах держусь...
   - Я тебя на ноги-то как следует поставлю, только вот что, сынок, пойдем-ка ко мне в комнатушку... нече тебе здесь лошадок пугать, средство-то у меня ядреное, да и помощники мои не ровен час раньше времени заявятся... зачем тебе лишние глаза да уши?... Это только для тебя урок, каждому свое отмеряно... Пойдем... Сам-то идти сможешь? Давай, обопрись на меня.
   - Я сам, - мотнул головой Мартин, но его отчего-то повело в сторону - еле успел схватиться за столб, на котором держалась дверца денника.
   - Да не боись, я хоть с виду и старый, но сейчас поздоровее тебя буду - не развалюсь, на-ко вот, рубаху прихвати, - сунул Михай мальчишке в руки его одежду...
  
  Мартин без сил рухнул на неказистую жесткую кровать Михая и понял, что больше пока уже не в состоянии шевелиться. Конюх, не церемонясь, стащил с парня обувку и помог устроить свешивающиеся ноги на кровати, чтобы тому было удобнее.
   - Вон как вымахал-то, - усмехнулся он. - Ты сейчас лежи смирно, я тебе спину немного подлатаю. К вечеру танцевать конечно, не сможешь, но на тренировку доковыляешь...
   - Какая тренировка?!! - простонал Мартин, с ужасом понимая, что идти-то надо. Наряды никто не отменял и ежедневную разминку тем более...
   - Вот... так значит. Куда я миску-то дел? - сам себя спросил Михай. - А вот она... Сейчас, сынок, потерпи маленько... ты парень здоровый, поспишь, да и все пройдет...
  Плеснув из бутыли вонючей коричневатой жидкости в немного отбитую с одного края глиняную миску, Михай, со знанием дела, смочил чистую тряпицу, и осторожно промокнул ссадины на исполосованной вожжами коже спины. Мартин, сжавшийся в предвкушении боли, взвился и заорал, но тут же вцепился себе в руку, устыдившись. И теперь часто-часто дышал, обливаясь холодным потом, понимая, что это только начало.
   - Да ничего-ничего, - успокоил конюх, - можешь и покряхтеть немного, пока нет никого... Знаю, что щиплется. Ядреное средство получилось, свежее, недавно настояно, еще не слишком выдохлось... да оно так вернее будет... я осторожно...
   - Угу, - глухо промычал в ответ Мартин, соглашаясь.
  
  Минут через пять вся спина комендантского сынка уже была обильно пропитана отвратительно пахнущим зельем, собственноручно изготовленным Старшим конюхом. Мартин тихо рычал оттого, что спину нещадно жгло, словно эти лоскуты, которые 'обозначились' на коже мальчишки, теперь кто-то принялся срезать, по-садистки растягивая удовольствие... Однако это было еще не все. Михай теперь аккуратно намазывал его чем-то еще... И это уже живительной прохладой успокаивало горевшую огнем кожу, словно в жаркий полдень поливаешься ледяной водой... Приятно и здорово тонизирует, несмотря на то, что охватывает невольный озноб. Зубы непроизвольно начали выбивать предательскую дробь.
   - Ничего-ничего, потерпи, - приговаривал пожилой мужчина, аккуратно, стараясь причинить как можно меньше страданий, размазывая бальзам по спине парня. - Ну вот... теперь все... ты полежи так, поспи...
   - М-можно м-мне ч-чего н-нибудь по-п-пить... - произнес Мартин, злясь на вышедший из-под контроля организм.
   - Сейчас чайку организую, - пообещал Михай, прикрывая мальчишку свежей простынкой, а сверху тяжелым ватным одеялом, красиво пестреющим разноцветными лоскутами ткани, прочно сшитыми между собой в целое полотно, - я только руки обмою... Ты полежи...
  Мартин и рад бы не лежать, но это все, на что он в данный момент был способен - шевелиться не хотелось.
   - С-спа-пасибо, д-дядька М-михай... - через силу выдавил сын коменданта, чувствуя неподдельную благодарность к Старшему конюху, единственному человеку, для которого он в данный момент оказался небезразличен.
   - Да ладно... - смутился мужчина, - чего уж там... я ж тебя с пеленок знаю, как был неслухом... так и не повзрослел ты еще... Ты, Мартин, не обижайся на меня, старика, я тебе умную вещь скажу... ты ведь среди людей живешь... Хорошие они или плохие в твоем понимании, но без людей никак нельзя. Природа так устроена... Не бывает так, чтобы человек никому не нужен был... Даже скотина вон бессловесная, да и то ласку да доброе слово понимает... Ты - с добром, и к тебе - с добром... Не знаю, что вы уж там с этим мальцом хозяйским не поделили... дело молодое - и я тебе не советчик уже, у вас теперь все по-другому... хотя, это только так кажется, а на самом деле все испокон веков одно и то же - те же страсти одолевают и те же сомнения... да это я к чему?
  А! Ты к нему не задирайся, чую, не прост ангелок лаэрский. Только мал еще... я ведь тоже поначалу думал, что блажь-то с господ быстро сойдет, да и сбагрят они его куда-нибудь, ан нет... выходит, зачем-то нужен... Ты ведь и сам сообразить должен был, раз таскаются с ним, да всяким премудростям житейским обучают, которые в постели ни к чему - знать, виды какие-то имеют, а тут ты - как собаке кость поперек горла. Ну что ты ему спокойно жить-то не даешь, он вроде тихий, обходительный... Кухаркину девку что ль не поделили?

В комнатушке у Михая [из инета]

  Мартин насупился. На этот вопрос он отвечать не собирался. Боль в спине потихоньку притуплялась, да и под одеялом быстро согревался, успокаиваясь... Тихий голос Михая, хоть и с нравоучительными нотками, но все равно убаюкивал, дарил какое-то чувство отрешенности и теплоты...
  Михай вздохнул, поняв, что парню личную жизнь обсуждать не хочется (если у него было, что обсуждать-то), и вышел помыть руки и поставить кипятить воду в небольшом закопченном чайнике, подкрутив фитилек горелки на максимальный разогрев...
  Конюх вернулся, взглянул на Мартина, так и лежавшего под одеялом (только голову мальчишка отвернул к стене), и продолжил:
   - Ты ведь только одно пойми - девок-то может быть еще ого-го сколько, какие твои годы... А вот родителей уважать следует, - странную аналогию провел Михай, заставив Мартина сосредоточится. - Да и товарищей своих подвел... Ну это, конечно, всяко с кем случиться может, ты, главное, повиниться не забудь. Посердятся еще денек-другой, да и забудется... Ты мне, может, и не поверишь сейчас, но все слова о солдатском братстве - не выдумки... это твоя семья, раз уж ты выбрал военную карьеру... Слава богам, сейчас вроде тихо все на границе-то, а то ведь как доверять друг другу, если ты сам знаешь, что крепко насолил... прикроют ли твою спину? Или в сторонку отойдут, не доверяя? Ты, сынок, пойми, здесь ведь даже не в самой драке дело... хотя, это тоже... а главное, с кем ты связался... Ведь, если бы с кем из своих - это одно, а то ведь в случае чего, ты этого мальчонку защищать должен, а ты его мордуешь собственноручно.... Непорядок... неправильно это... кто он против тебя? все равно, что на девку руку поднял... Вот чем ты семью-то позоришь, ну и как там было на самом деле - на твоей совести...
   - Ничего себе девка! - возмутился Мартин, снова поворачиваясь, но неловко - зашипел, укладывая руки под головой поудобнее. - Да он, как с цепи сорвался... Налетел как... как не знаю, кто... пес бешеный!... И чего я неправды сказал?! Подстилка он и есть подстилка - нечего из себя бойца корчить!
   - Ох, сынок, да разве же по должности об людях судят? Разве хотел он рабом-то бессловесным, бесправным становиться по доброй воле? Разве можно всех под одну гребенку ровнять? Ты вот, хотя бы отца своего возьми, или господина нашего, Аслана... Нету больше таких лаэров в округе... чтобы и умный, и справедливый, и уважение и к бойцам своим, и к слугам имел... с понятиями человек, я-то всяко в жизни слышал, да не без глаз на белом свете живу, хоть и редко где бываю, а о господах много чего слуги болтают меж собой... такого дерьма наслушаешься, что на своего-то впору молиться стоит. Вот так-то...
  
  Михай помолчал, доставая чашки, сходил, принес дышащий паром чайник, разлил по чашкам кипяток, добавил заварки, протянул кружку Мартину.
   - На-ко вот, только не обварись... - помог он усесться сморщившемуся молодому бойцу. - Ты вот на отца, небось, сейчас зло затаил... и неправ ты... с какой стороны ни возьми - неправ. Да батька твой, если б ты ему безразличен был, не стал бы тебя выгораживать при всех и на путь истинный наставлять. Ты же ведь понять должен - у него такой пост ответственный, он во всем примером должен быть, чтобы его уважали, да приказов слушались, и вдруг ты его так подводишь... получается он и командир для тебя никакой, и отец из него никудышный, раз не вбил тебе раньше, как настоящий мужик себя весть должен... перво-наперво перед родителями повинись...
  
  Мартин сделал пару глотков, обжигающее тепло разлилось по пищеводу, вытесняя противную внутреннюю мерзлоту, и, отставив в сторону, снова улегся. То, что говорил Михай, было понятно, но очень неприятно... и хотелось бы возразить, да не осмеливался. Мартину было неловко за все это - за то, что, получив свое назначение в сотню, невольно задирал нос перед старым конюхом, который с ним возился в детстве (учил его держаться в седле, рассказывал смешные и поучительные истории мальчишке, у которого в крепости не было ровесников для игр), намеренно отделяя интонацией голоса разницу между положением слуги и бойца элитной сотни, и за то, что тот и словом об этом не обмолвился, будто и не заметил сам. И за то, что сейчас возится с ним, усевшись рядом, и пытается его отвлечь, разговорить... Ему-то уж точно не должно быть никакого дела до вздорного мальчишки, который на ровном месте умудрился доставить всем столько проблем.
  Мартин тяжело вздохнул. Вздох перешел в стон - как только переставал думать о том, что болит внутри, сразу начинала ныть получившая по заслугам спина...
   - Эх, сынок... - неожиданно тяжелая рука опустилась на голову Мартина, парень замер неверяще, а Михай и в самом деле погладил его по непослушным темным вихрам, как обиженного ребенка. И отчего-то эта почти забытая ласка грубой привыкшей к тяжелой работе ладони (взрослый парень-то уже, даже матери не позволял проявлять 'телячьи нежности') всколыхнула в душе запутавшегося мальчишки странные ощущения - бесконечной благодарности, за то, что его пытаются понять, не осуждают, подсказывают, утешают...
   - Отдыхай, сюда никто не придет... - Михай поднялся. - Я тебя еще ближе к вечеру побеспокою.
   - Дядька Михай, а как же наряд? - уныло возразил Мартин. - Мне снова влетит...
   - Сочтемся, - усмехнулся Старший конюх, выходя и прикрывая за собой дверь.
  Полусонная осенняя муха билась о стекло, все пытаясь попасть на улицу, где сегодня радостно светило солнце, за закрытой дверью слабо слышалось пофыркивание лошадей и нестройное перетопывание копыт по дощатому полу, усыпанному опилками или соломой, вдалеке послышались обрывки разговора - наверное, конюхи вернулись. Мартин напрягся, прислушиваясь, но голоса вскоре смолкли, и снова наступила относительная тишина, только все та же муха, надсадно жужжа, билась и билась о стекло...
  Парень и не заметил, как провалился в спасительный для его состояния сон...
  
  Мартина и в самом деле никто больше не беспокоил до самого вечера, он просыпался всего два раза, выныривая из тяжелого забытья и пытаясь понять, где он и как тут очутился. Рядом никого не было, но на столике стояла крынка парного молока, прикрытая вышитым петухами полотенцем ('мамкина вышивка, - невольно улыбнулся Мартин, - ни за что не спутаешь характерный орнамент тех мест, откуда Марта родом') и свежие, еще теплые булки с общей кухни. Может быть, аппетитный запах, распространившийся по небольшой комнатке-коморке Старшего конюха, и заставил его проснуться.
  А ближе к вечеру пришел Михай в чистых штанах и рубахе, сменивших его дневную робу, растормошил парня, проделал утреннюю экзекуцию с его спиной и велел отправляться к казарме.
  Саму процедуру Мартин выдержал довольно сносно - обжигающей боли больше не было, только поясницу ломило от того, что полсуток провел без движения, лежа на животе, но, поднявшись с помощью Михая, он через пару минут уже самостоятельно натянул рубаху и, поведя плечами, пришел к неутешительному выводу, что спарринг в полную силу ему не потянуть... Разве что его поставили бы с Реном, да и то, в ту пору, когда тот только учился копировать блоки защиты, подражая своим многочисленным 'нянькам'-учителям, которым Аслан буквально навязал своего наложника.
  Что же за невезуха!
  Но идти надо, если не просить у Халара освобождения и объяснять, что случилось... Нет, лучше уж попозориться, получив хорошую трепку, чем признаться, что отец его проучил...
  Отец! А если он будет там... как смотреть ему в глаза?
  Мартин совсем приуныл.
   - Давай, давай, не раскисай, все образуется, - подтолкнул Михай мальчишку к дверям. - Завтра жду тебя...
   - Спасибо, дядька Михай, - обернулся Мартин.
   - Иди с богом! - улыбнулся мужчина.
  И, едва за сыном коменданта закрылась дверь, завалился на кровать, еще хранившую тепло тела Мартина, блаженно распрямляя натруженную спину.
  Н-даа... годы все-таки уже не те, чтобы, как в молодости, махать лопатой, но Старший конюх был уверен, что не зря прожил день на белом свете, не все его слова улетели в пустоту. Жаль, что он не умеет красиво и обстоятельно объяснять, но самое главное он высказал... Дальше видно будет...
  
  Мартин глазам своим не поверил, увидев, чем занимался Михай днем, и снова теплая волна уважения и благодарности к пожилому мужчине разлилась в душе, расцвела на губах слабой улыбкой - оказывается, Старший конюх сделал за него часть работы по передислокации выгребной ямы с навозом...

В конюшне [из инета]

  И оттого, что его, настоящего бойца, прикрыл какой-то старый конюх, слуга, Мартин почувствовал себя совершеннейшим свинтусом.
  Прав был Михай, ой, как прав - не по должности, не по статусу следует судить о людях... но тогда, получается, он прав и в отношении Ренальда? Почему для большинства солдат гарнизона, да и не только их, а всех обитателей Замка-крепости, наложник не выглядит жалким ничтожеством, не достойным не то, что вставать в спарринге с кем-то из бойцов, но и вообще подглядывать, чем занимаются, как тренируют свой боевой дух настоящие мужчины?
  
  
  Когда Мартин добрался до казармы, и, захватив свой меч, вышел на площадку, там уже почти все собрались. Даже Ренальд быт тут, почти по центру, отчего-то весь из себя сияющий, правда, с деревянным мечом, хотя ему уже давали побаловаться и настоящим оружием. Раб стоял в паре с Халаром, мечи у обоих были в левых руках. Значит, правой пользоваться пока не мог. Ну хоть так-то - удовлетворенно вздохнул Мартин, а то совсем тошно, что он один такой, уже чуть ли не потом обливается от того, что пришлось просто пройтись...
  Халар был левшой, но он и правой здорово управлялся, хотя и рассказывал всем, что он уже старый мечом махать. Отец тоже находился на площадке. Мартин не мог понять, комендант специально делает вид, что не слышит, как вокруг зашушукались, или же настолько увлечен своим условным противником, что даже головы не повернул...
  
   - Мартин! - окликнула Тесса.
   - Да? - резко обернулся он, пытаясь понять, почему он ее не сразу заметил.
   - Встанешь со мной! - заявила госпожа, скидывая короткий красный жакет с вышивкой. Бархатные брючки, обтягивающие стройные ножки девушки и белая свободная рубашка придавали жене лаэра вид пацанки и в то же время распущенные волосы, взметнувшиеся темным полотнищем, когда она кивнула головой, приказывая следовать за собой, отчего-то заставили замереть на месте. Какая же она все-таки красивая... Только вот глаза злющие...

Тесса [из инета]

  У Мартина заныло под ложечкой, но он вынужденно кивнул. Он уже давно не питал иллюзий насчет обманчивой хрупкости госпожи. Непонятно когда она тренировалась, но почему-то всегда оказывалась в форме, выходя размяться вместе с ребятами.
  Достаточно вспомнить, как в прошлый раз сцепилась с Дереком. Конечно, Меченый был сильнее, и, если бы тогда речь шла о поединке до первого раза, когда кто-то лишится меча, он бы выиграл. Тесса проигрывала мышечной массе парня, но она была стремительна, по-женски коварна, да еще и упряма, как... ослица, раз за разом подхватывая выбитый из рук меч и снова бросаясь в атаку. А уж эти ее приемчики, сбивающие с ног взрослого мужчину... Где только таким научилась...
  Ко всему прочему, сейчас только не хватало быть побитым девчонкой, и неважно, что девчонка достойна быть зачислена в элитную сотню...
  Мартин вздохнул и поплелся следом, мысленно благодаря хозяйку хотя бы за то, что она не остановилась тут же, а повела его ближе к стене, недалеко от вышки, закрывающей обзор для большинства, все-таки его позор будет достоянием не всех сослуживцев... Мартин шел, ощущая на себе настороженные и немного ехидные взгляды бойцов. Правда, у некоторых вроде бы проскользнули сочувствующие... и непонятно было - приятно это или нет - или его уже заранее списали...
  
  Тесса сегодня оказалась удивительно скупа на эмоции. Впрочем, чему удивляться. Мартин прекрасно понимал, что сегодня ему аукнется все - и давнишние высказывания наложнику лаэра на кухне, и упоминание, почему он не хочет, чтобы его вещи, которые оказались ему малы, перешли 'по наследству' рабу, и то, что он преднамеренно испортил хорошенькое личико 'нежного мальчика'...
  При Мартине не раз обсуждалось, что Тесса слишком привязана к мужу, и готова потакать любым его прихотям... Прихотью Аслана был Рени, непонятно, правда, для чего он еще нужен, кроме как для спальни, но сын коменданта только теперь понял, что, надеясь на обычное лояльное к себе отношение Тессы, он преступил последнюю черту, и на снисхождение можно уже не рассчитывать. Она отстаивала интересы мужа, защищая мальчишку... посчитав язвительные выпады в сторону наложника личным оскорблением... но ведь он ни в коей мере не хотел обидеть ее, а тем более Аслана... Только этот чертов ангелок смешал все карты. Мартин почему-то весь исходил желчью, едва тот попадал в поле его зрения и ничего не мог с собой поделать...
  
  Первые несколько классических приемов нападения и обороны дались ему хоть и с некоторым трудом, но все же шли по привычной схеме. Тесса строго придерживалась канонов. Мартин слегка воспрял духом, даже, кажется, второе дыхание открылось и ссадины на спине, которые сейчас начало пощипывать от разъедающего кожу выступившего пота, казалось лишь придавали ясность мыслям, помогая сосредоточится, чтобы заодно и абстрагироваться от боли.
  Следующая связка получилась красивее и динамичнее, на них перестали обращать внимание, но только вот это лишнее напряжение уже сказалось на мышцах. Спина заныла, отчаянно требуя передышки. Просить ее Мартин не собирался ни под каким видом, но видимо, зря. Почти неуловимое движение и Тесса, пропустив блеснувший острый клинок мимо себя в каких-то миллиметрах от развевающейся ткани свободного рукава рубашки, неуловимым для глаз парня движением уходя из-под атаки, вдруг оказалась сбоку. Мартин и охнуть не успел, подаваясь по инерции всей тяжестью тела вслед за своим оружием и понимая, что открылся и сейчас получит удар в спину - не настоящий (на тренировке это не поощрялось, а по-настоящему, он был бы уже трупом), но обидный, потому что так по-глупому мог попасться... разве что Рен...
  Исполосованная спина напряглась, ожидая этого удара, Мартин непроизвольно зажмурился и стиснул зубы, чтобы не выдать и возгласа... но удара не последовало.
   - К атаке! - холодный окрик Тессы быстренько привел его в чувство. Он обернулся и снова встал наизготовку...
  Еще несколько движений, с диким желанием перехватить короткий меч двумя руками, чтобы хотя бы удержать его (мышцы словно налились свинцовой тяжестью и совсем отказывались повиноваться, будто не тренировался энное количество времени, а не сутки, проведенные в карцере), и Мартин снова попался на тот же прием, только теперь еще хуже - он просто рухнул на колено, не понимая, что с ним творится... Но обидного шлепка голоменью (плоской стороной меча) Тессы снова не последовало... А ведь она могла. Этого не предусматривалось, но однако, никто не отказывался поглумится над облажавшимся условным противником (особенно матерые бойцы над молодыми), чтобы 'отшлепать', словно несмышленышей, пытавшихся заявить, что они достойны внимания серьезных бойцов, но она не стала...
   - К атаке! - властный голос заставил подчиниться.
  Только вот подняться не было сил... Оперевшись руками на меч, Мартин, пошатываясь, принял вертикальное положение.
   - Еще? - в голосе девушки послышалась легкая ирония. Мартин был рад даже и этому проявлению эмоций со стороны хозяйки. - Надеюсь, ты не слишком перетрудился, таская навоз?
   - Я не... - осекся он, понимая, что не может признать, что не таскал - во-первых, тогда будет очевидна причина, которую он ни за что не хотел бы озвучивать, а во-вторых, еще и Михая могут наказать за то, что влез со своей помощью. Нет уж, этого человека он ни за что не сдаст...
   - Тогда продолжим? - небрежно спросила хозяйка Замка.
  Мартин кивнул, перехватил меч поудобнее, превознемогая боль в спине, плечах, предплечьях. Кажется, руки предательски дрожали от напряжения, но он прикусил изнутри щеку, и, почувствовав чуть солоноватый привкус во рту, с удовольствием заметил, что это помогает.
  Не осталось никого и ничего вокруг, он перестал воспринимать беспрестанный звон и лязг мечей, ножей... перестал слышать выкрики бойцов, что отрабатывали приемы без оружия... не замечал, как быстро опускаются сумерки и становится все прохладнее, потому что ему было жарко, слишком жарко (рубашка прилипла к спине, и, ерзая по коже, заставляла шипеть сквозь зубы, оттого, что темнело в глазах), мир сузился до хищно поблескивающего клинка напротив, но зато меч Тессы все время натыкался на его, и даже удалось провести два упреждающих выпада, на волосок не дотягивающих до вожделенной победы. Мартин воспрянул духом, но тут опять Тесса каким-то чудом сумела проскользнуть мимо него, и он снова пролетел мимо, больно ударившись коленом о твердую утоптанную землю, и чуть не выронил меч. Вот позор!
  Танцующим движением Тесса вернулась на исходную позицию:
   - Вставай!
  Мартин поднял голову, чуть не плача от досады. Но не увидел на лице девушки торжества, лишь легкую заинтересованность. Вскочить на ноги, как обычно, не получилось - проклятая слабость не давала шансов... И вдруг снизошло озарение, Тесса так и будет его 'ставить на колени', пока он не догадается... Надо было раньше...
   - Госпожа Тесса, я виноват перед Вами, прошу простить мое недостойное поведение... - прошептал он, опустив голову, не поднимаясь.
   - Мартин... ты сегодня неважно выглядишь, плохо двигаешься, а всего-то попал в непривычные для тебя условия... Ты - боец, не конюх, не крестьянин, не слуга... ты попробовал себя в непривычной роли и уже не в состоянии удержать оружие... Каждый хорош на своем месте, и тот, кто умеет выполнять больше, чем одну задачу - еще более ценен для окружающих, ты никогда не задумывался на эту тему?
  Надеюсь, теперь ты представляешь, как чувствовал себя Рени, выходя сюда, совершенно ничего не умея, но поднимаясь раз за разом и продолжая делать то, что велел ему его господин?
  Мартин не смел поднять голову и взглянуть на госпожу, а Тесса безжалостно продолжала:
   - Ты - сильный, смелый, ловкий, с детства приученный к физическим нагрузкам... и он - который по сравнению с тобой просто никто... А ты не давал ему подняться, выкарабкаться с огромной ямы, вместо того, чтобы протянуть руку, ты сталкивал его на дно снова и снова... Наверное, ты еще не понимаешь, что существуют обыкновенные общечеловеческие ценности, которые не подразумевают деления на свободных людей и рабов... Посмотри на своих товарищей, знающих цену жизни и смерти, цену верности и предательству - тем, кому так же, как и тебе, невыносимо видеть такую вопиющую несправедливость, как появление господской игрушки среди настоящих мужчин - они хотя бы не мешают... Кто дал тебе право судить? Почему ты отвел себе роль палача? Разве ты выбрал себе достойную жертву? Мне за тебя стыдно, Мартин... и больно, потому что раньше я тобой гордилась, а сейчас ты просто вызываешь недоумение... могу ли я... или Аслан, - быстренько поправилась она, чуть не забывшись, - доверить тебе жизнь кого-то еще, если ты 'клюешь' самого слабого и бесправного...
  Девушка не скрывала в своем голосе горечи и разочарования, но вот эта тихая отповедь, предназначенная только для него, почему-то хлестала не хуже 'отцовских' вожжей, только не по спине, а по ставшим пунцовыми щекам...
   - Госпожа Тесса, - глухо выдавил Мартин, сгорая от стыда, - больше такого не повториться...
   - Я тебя прощаю, Мартин, но по-настоящему, ты должен извиняться не передо мной.
  Мартин вскинулся, неверяще уставившись на Тессу. Краска резко схлынула с лица мальчишки, а злость отразилась белыми пятнами на щеках... Не хочет же она сказать, что он должен просить прощения у какого-то раба? Неужели от этого зависит, что с ним самим будет дальше? Не может быть! Все, что угодно, но только не это... Аслан бы не допустил!!!
  Мартин тупо взглянул в сторону основной площадки, где находился предмет его теперешних неприятностей и передернул плечами. Он ощутил, как успокоившаяся было ненависть к Ренальду (и даже некоторое сочувствие, вызванное проникновенной речью Тессы) вновь поднимается, разливаясь горячей волной в животе, возмущенно перехватывает горло и в ушах отстукивает: 'нет-нет-нет!!!', мешая рассуждать здраво.
  Тесса правильно истолковала выражение лица Мартина, но лишь вздохнула и покачала головой:
   - Не сейчас, Мартин... ты не готов. И я тебя не собираюсь принуждать. Когда ты поймешь это не только умом, что тебе это выгодно, но и сердцем... - Тесса протянула мальчишке руку. - Поднимайся.
  
  Инвар конечно понял, когда сын появился на площадке, он всегда все замечал, но так и не заставил себя повернуться и взглянуть на него. Комендант все еще злился, однако злость его была направлена не только на сына, но и на самого себя...
  Утром жена застала его в ужасном состоянии - разглядывающим руки, которыми он несколько минут назад выколачивал из сына 'гаденыша', но теперь, когда уже все свершилось, никак не мог отделаться от мысли, что мог настолько задеть гордость и самолюбие парня, едва-едва вышедшего из подросткового возраста, что не аукнулось бы это еще чем-нибудь, гораздо худшим... Не убил ли он в сыне чувство уважения к самому себе, не сломал ли его...
  Марта пришла вовремя, чтобы отвлечь мужа от сеанса самоедства...
  Инвар ждал вечера, надеясь, что Мартин не осмелится не явиться, но для него оказалось неожиданностью, что Тесса вызывалась встать с ним в пару, и он уже по-настоящему испугался за сына. Что она задумала?
  И исподволь наблюдая, как парень из рук вон плохо держится, как Тесса намеренно не замедляет темп, но и не переходит в серьезную атаку, отрабатывая совершенно примитивные приемы, словно дрессируя, уже готов был подойти и вмешаться, особенно, когда увидел, что сын упал и теперь стоит, преклонив колено... Однако в этом было и его преимущество, только если Мартин догадается правильно истолковать, то, что пыталась 'объяснить' ему жена Аслана.
  Никто не слышал, что Тесса говорила молодому бойцу, но даже издалека было видно, что того давит к земле чувство вины. Многие даже задались вопросом - а так ли уж эта вина велика?
  Бойцы уже убедились, что Тесса может быть достаточно ядовитой, если ее задеть (или интересы ее мужа), и теперь еще раз наблюдали это собственными глазами.
  И немногие видели, как отшатнулся, переменившийся в лице мальчишка, с ненавистью взглянув на Рена, но вот дальнейший поступок Тессы удивил большинство. Она подала Мартину руку. Этот жест был настолько неоднозначен - то ли оказывала милостыню, то ли помогала выбраться из того 'дерьма', куда он влетел со всей дури, то ли еще что...
  
  Ренальд, удивившись, что Халар отвлекся (вот пожилой Замковый лекарь, как раз понял все правильно), тоже обернулся. И эта сцена - Тесса, протягивающая руку Мартину, отчего-то больно царапнула сердечко юноши. Он не сумел совладать с лицом, перекосившимся гримасой неприятия, и Халар тут же переключился на него:
   - Не ревнуй, - строго сказал он.
   - Что? Я вовсе не ревную! - возмутился Рени. - Я просто... просто мне неприятно... - смутился он, отчаянно краснея, поняв, что, оправдываясь, поступает глупо.
  А вот тут, к счастью, Халар не увидел ничего особенного. Он даже и мысли не допускал, что мальчишка может ревновать свою хозяйку, как женщину... просто выглядело вполне нормально, что он ревновал ее внимание к кому-то еще, а тем более к парню, доставившим ему столько неприятных переживаний...
  
  Инвар увидел, как Тесса склонила голову в ритуальном поклоне, объявляя об окончании тренировки, развернулась, подхватила свой жакет, и тотчас покинула площадку. А Мартин, ни на кого не глядя, просто опустился на землю, уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени, и замер.
  Первым возле него очутился Кирей:
   - Мартин! Эй, ты чего? Что она тебе сделала? - обеспокоено налетел он с вопросами.
  Мартин молча мотнул головой.
   - Да ладно! Все видели, что...
   - Что?! - взорвался Мартин вскидываясь. - Что вы все видели? Только то, что хотели!
   - Ну ты чего завелся-то? - растерялся Кирей.
  Тут подошли еще бойцы. Почему-то злость на бедолагу пропала, никто не хотел бы оказаться на его месте. Может быть, Тесса его все-таки задела физически? Сейчас многие готовы были посочувствовать, понимая, что мальчишке пришлось нелегко. Кто-то даже ободряюще пытался похлопать по спине, отчего несчастный виновник всеобщего внимания, чуть не взвыл в голос.
  Инвар сообразил и, быстренько растолкав всех страждущих объяснений, велел сыну подняться и идти за ним.
  Перед комендантом молча расступились, проводив обоих (отца и сына) настороженными взглядами. Через несколько шагов Инвар обернулся и жестко бросил, пристально обведя всех суровым взглядом, отчего бойцы невольно подтянулись, расправляя плечи, словно на перекличке:
   - Время тренировки еще не вышло, займите свои позиции и продолжайте. Вперед!
  
  Халар однако, взглянув на взмокшего Рени, остановился:
   - Все, на сегодня достаточно. Хвалить не буду. Левой рукой владеешь плохо. Возьми себе на заметку. Потренируешься, пока тебе как раз 'подфартило', и я тебе тоже кое-что покажу. У левши есть масса преимуществ, - озорно, не по возрасту, подмигнул он смутившемуся юноше.
   - Спасибо, - улыбнулся Рен, правда, мыслями он был уже рядом с Тессой, но непонятно, что происходило вокруг.
  Он озадаченно вытянул шею, не понимая, почему почти треть бойцов сейчас сгрудились возле комендантского сыночка.
   - Иди домой, Рен.
   - Но время...
   - Иди, - уже более значительно повторил Халар, пресекая слабую попытку возразить.
  Наложнику совсем не обязательно знать, что у бойцов элитной сотни могут быть свои маленькие слабости.
  
  До 'дома' (до той части в здании Замка, что была выделена под апартаменты комендантской семьи) Мартин молча шел за отцом, сосредоточившись на том, чтобы не шатало от усталости и раздирающей раздраженную кожу под рубахой боли, разглядывая широкую мускулистую спину мужчины. Честно говоря, ему было как-то не по себе. И обида отголосками эха еще где-то разгуливала по закоулкам сознания, и совестно было. Вспомнив слова Михея по поводу родителей, парень понимал, что надо попросить у них прощения, но Мартин просто не представлял, как у него язык повернется, как будет смотреть матери в глаза... А ведь мама наверняка думала о нем все это время...
  А еще непонятно было, почему отец то делал вид, что не замечает его, то отправил домой... где-то в глубине души Мартин ликовал, потому что мысль о том, что родители от него отрекутся (взрослый уже, вполне может жить в казарме постоянно) и запретят появляться дома - угнетала. Матери говорить о том, что было утром, совсем не хотелось. Он никогда не жаловался, стараясь решать свои проблемы самостоятельно, а уж признаться в том, что высечен отцом теперь, когда уже целовался с девчонкой, и даже удалось потискать жаркое молодое тело прелестницы, вкусно пахнущей корицей и сдобой... ну нет... Это уже просто немыслимо...
   - Примешь душ, поешь и отправляйся в казарму, - тихо произнес Инвар.
   - Почему? - вырвалось непроизвольно.
  Мартин был погружен в свои мысли, но отец снизошел до пояснения:
   - Пока следы не сойдут, лучше не светиться в общем душе... впрочем, как знаешь...
  
  Марта выскочила навстречу, Инвар нахмурился и осуждающе покачал головой. Первый порыв увидеть, обнять свою непутевую кровиночку женщина притушила, замерев на пороге, и тогда Мартин решился - никогда не думал, что это так трудно, просто признаться самым родным и близким на свете людям, что виноват, но, покусав губы и не смея поднять глаз, он все же выдавил:
   - Мам... отец... простите меня... я вас подвел... я очень сожалею...
   - Хорошо, что ты это понял сынок, - слабо улыбнулась Марта.
  Инвар серьезно кивнул и произнес:
   - Я тоже хочу попросить у тебя прощения, я не должен был этого делать... или должен был так поступить гораздо раньше.
   - Отец! - если бы молния ударила с ясного неба, Мартин был потрясен куда меньше, чем сейчас. Вот уж не думал, что суровый мужчина сможет переступить через себя и тоже попросить прощение, но Мартин был безмерно благодарен, за то, что отец не конкретизировал при матери, за что именно.
  Повисла неловкая пауза.
   - Пойдемте, нечего здесь стоять, - первой опомнилась Марта, поспешно отвернувшись, чтобы ее мужчины не заметили выступивших непрошеных слез. И быстро скрылась в дверях. Не передать словами, как легко и радостно стало на сердце... это поймет тот, у кого есть дети, из-за которых приходится переживать не самые лучшие минуты в жизни, воспринимая их промахи, ошибки и неудачи, как свои собственные.
  Мартин дотронулся до руки отца:
   - Не переживай, я понял...
  
  ***
  
  Рени толкнул дверь и смущенно замер на пороге собственной комнаты. В уборной шумела вода, наполняя ванну теплой водой, вспенивающей на поверхности легкое пушистое облачко мыльной пены, аромат которой чувствовался даже в комнате. Тесса поднялась с кресла и улыбнулась:
  - Устал?
  - Да, немного, - признался юноша. - У меня такое впечатление, что я теперь и левой рукой не могу двигать, - он выразительно повел плечами и поморщился.
  - Ничего страшного, - ободряюще улыбнулась девушка, - обойдемся без слуг.
  Тесса подошла слишком близко, и Рени невольно попятился, застеснявшись своего потного после тренировки тела, неловко переминаясь с ноги на ногу. Ему совершенно не хотелось, чтобы Тесса почувствовала терпкий запах, и ей стало неприятно. Но она, словно нарочно, провела рукой по его взмокшей спине и потянула рубашку вверх:
  - Подними руки.
  - Тесс, не надо, я сам, - запротестовал Ренальд и еще больше смутился.
  - Я помогу. Пойдем, под душем тебе будет неудобно. Я тебе ванну наполнила.
  - Спасибо, - осторожно поблагодарил раб, послушно поднимая руки, стараясь не морщиться от неприятных ощущений - и правое плечо еще не прошло, и левая рука с натруженными мышцами казалась чужой.
  - Давай, аккуратно, не торопись. Подожди, я размотаю бинт.
  Тесса осторожно стянула с парня рубашку, помогла избавиться от тугой повязки на правом плече и подтолкнула в сторону уборной. Рени очень напрягало, что девушка направилась следом. Как он будет при ней раздеваться дальше? Однако саму Тессу этот вопрос, казалось, не волновал.
  Ренальд беспомощно оглянулся и встретил смеющийся взгляд хозяйки. Стесняться было глупо, но он все равно не мог преодолеть смущение, и жутко злился на свои близко расположенные кровеносные сосуды и слишком светлую кожу, которая тут же выдавала его состояние, когда он нервничал, позволяя щекам становиться пунцовыми, даже когда он этого не желал. Ну а кому бы понравилось, что взрослый парень краснеет, как скромная монашка, только представив, как теоретически может выглядеть грех "прелюбодеяние"?

Рени [из инета]

  - Стесняешься? - насмешливо спросила Тесса.
  Рени хотел сказать "нет", но врать толком он не научился, а правду признать оказалось невыносимо. Он неопределенно мотнул головой, и Тесса нахмурилась:
  - Рени, не стоит. Ты очень красивый парень.
  Он негодующе вскинулся:
  - Зачем ты меня обманываешь, Тесс, я не ребенок!
  Тесса рассмеялась - кажется, они говорили на разные темы:
  - Я имею в виду не сейчас, хотя твой фингал напоминает красочную палитру, Солнышко. Я говорила в общем. Ты - стройный, пропорционально сложен, думаю, что ты еще вытянешься и немного раздашься в плечах.
  Рени недоверчиво хмыкнул.
  - Знаешь, милый, понятие красоты хоть и субъективное мнение, но существуют все-таки некоторые стереотипы. Твои черты лица симметричны...
  И, видя, как вытягивается лицо раба, фыркнула, быстро добавив:
  - Не сегодня, я имею виду вообще.
  Рени невольно улыбнулся:
  - Ты мне беззастенчиво льстишь. Это ты красивая...
  - Дааа? - Тесса кокетливо повернулась вокруг себя, приняв соблазнительную позу. Ты заметил, наконец?
  - Я всегда это знал, и говорил тебе...
  - Повторяй мне это почаще. Мне нравится слышать комплименты из твоих уст.
  - Опять смеешься? - Рени не мог обижаться на нее, несмотря на явную иронию хозяйки, просто не получалось ответить надутыми губами на такую открытую и в то же время провокационную улыбку. Отчего-то на душе у мальчишки становилось легко и радостно из-за этого легкого флирта-игры.
  - Нет, я серьезно...
  Тесса нежно провела пальчиками по его лицу, не то лаская, не то повторяя идеальные линии, и ее легкие прикосновения, будто бы крылышки бабочек, заставили парня сбиться с дыхания, замереть, опасаясь вспугнуть это наваждение.
  Но она лишь подразнила, проведя пальчиками по бровям, по линии носа, очертив губы, затем перешла на скулы, спустилась вниз по сторонам шеи (ощущая, как часто пульсирует тонкая жилка), огладила плечи...
  Рени сглотнул, а Тесса загадочно улыбаясь, принялась исследовать его тело дальше - приласкала выступающие косточки ключиц, грудь с маленькими розовыми сосками, почему-то вдруг затвердевшими, едва она, озорничая, покружила пальчиками вокруг них, даже не дотрагиваясь до крохотных бугорков. И лишь только обозначила намерение спуститься ниже, Рени облизнул губы, которые вдруг нестерпимо зачесались от желания, чтобы Тесса их поцеловала, как утром... ощутил, что снова краснеет и невольно зажимается, чтобы девушка не почувствовала, как его начинает лихорадить. Противоречивые желания - чтобы она прекратила издеваться или чтобы не останавливалась, разбудили целую гамму чувств и эмоций.
  Поняв, что мальчишка уже на пределе, госпожа отступила, нехотя отнимая руки и разворачиваясь, чтобы занять себя чем-нибудь, а не обнять снова, прижаться всем изнывающим телом, как утром, не испугать своим напором...
  Тесса зачем-то открыла, закрыла и снова открыла баночку с солью для ванн. Это она как-то оставила ее здесь. В тот день Аслан и Рени долго засиделись, разговаривая (Аслан рассказывал про какой-то случай в походе), и она, устав их слушать, не пошла к себе, а осталась плескаться в ванной наложника, откуда ее потом, разморенную и разомлевшую, "выловил" Аслан и отнес на кровать Рени, уложив посередине.
  Тесса невольно улыбнулась, вспомнив, как мальчишка изо всех сил старался не показать, что ему хочется прижаться теснее, но он только уткнулся в ее шею, вдыхая аромат кожи, и она мужественно терпела, чтобы не рассмеяться от его шумного сопения рядом с ухом. Аслан тогда тоже все понял, но не стал ёрничать, позволяя Ренальду думать, что никто ничего не заметил...
  Зря она это вспомнила, открытая баночка с ароматизированной солью выскользнула из все еще дрожавших от возбуждения рук и, булькнув, погрузилась в теплую воду. А Рени, попытавшись ее поймать одновременно с Тессой (вместо того, чтобы по-быстрому стянуть штаны и забраться в душистую пену наполненной ванны, пока девушка отвернулась), успел поймать лишь ее пальцы. Спасать несчастную соль было уже бессмысленно, а вот отпустить переплетенные пальцы просто невозможно.
  Тесса ойкнула, но тут же забыла про безвозвратную утрату и прижалась к мальчишке, чуть было не отпрянувшему от неожиданности, опуская сцепленные руки вниз и заводя их ему за спину...
  Вот к такому Ренальд точно не был готов. Вернее, он мечтал, чтобы что-то подобное приключилось, но по-настоящему ни на что определенное не рассчитывал, и теперь растерялся. Упругая грудь девушки обжигала, словно между ними не осталось одежды, в животе Рени что-то ёкнуло и затопило сладким предвкушением. Тессу заводила такая реакция неискушенного парня. Было и смешно и жутко интересно - что дальше?
  Рени подался вперед, ведомый абсолютно объяснимыми инстинктами, но в последний миг засомневался, и так и замер в миллиметре от ее губ.
  Девушка еле подавила вздох разочарования и, обняв его другой рукой за шею, поцеловала сама, снова ввергнув парня в пучину переживаний.
  Рени ответил все еще неумело, но с огромным энтузиазмом. Тесса умилилась, и даже рассмеялась бы такому несоответствию его внешней скромности и разрывающих внутренних страстей, но сейчас нельзя. Похоже, она выбрала верное направление...
  Только вот она и сама тонула, затянутая в водоворот его эмоций, как будто и для нее этот путь с самых азов был приправлен очарованием новизны.
  Рени осторожно обнял ее за талию, не совсем соображая, правильно ли он поступает, но он просто не знал, куда девать свои руки. Хотелось схватить девушку так, чтобы она не смогла вырваться, даже если бы очень пожелала, но он почувствовал, как оживает плоть, делая свободные вроде бы штаны тесными, совершенно возмутительным образом упираясь Тессе в живот, и с досадным стоном попытался отстраниться.
  Только вот хозяйке это очень не понравилось. Она не позволила ему "убежать" из плена ее рук, переместив ладонь на поясницу мальчишки, с диким желанием провести по изгибу позвоночника, почти до самой ложбинки ягодиц и вцепиться в них, как обычно с Асланом. И, лишь заскользив ниже и едва коснувшись пояса штанов, почувствовав, как Рени совсем зажался, каменея под ее лаской, притормозила, вернув ладонь на голую поясницу, и успокаивающе погладила... Рано, так рано...
  - Что ты делаешь? - прошептал Рени, задыхаясь от возбуждения и стесняясь этого состояния.
  "Люблю тебя, глупый, и совращаю, или, в твоем случае - развращаю", - усмехнувшись, подумала Тесса про себя, а вслух произнесла только первую часть, скользнув губами по скуле парня, мимоходом задев шею, и поднялась, прокладывая дорожку из поцелуев к алеющему ушку:
  - Люблю тебя, глупый...
  Рени фыркнул - ее шепот вызвал теплую щекотную волну, заставившую поежиться, а такие простые, но важные слова, взбудоражили, оставив эхом только: "люблю, люблю, люблю..."
  - Не надо стесняться своего тела и его естественных реакций, Солнышко, - снова прошептала она, отстраняясь, и напоследок огладив резко втянувшийся живот мальчишки, чуть-чуть не дотронувшись до внушительно оттопыренной части штанов, совершенно дезориентировала парня. Он задохнулся на вдохе и растерянно захлопал ресницами, окончательно развеселив хозяйку.
  Растворившаяся в теплой воде соль, наполнившая помещение уборной чудесным ароматом иланг-иланга, слегка кружа головы. А перед затуманившимся взглядом Рени и так все плыло. Он надеялся, что именно это и послужило причиной, а вовсе не такая желанная и пугающая близость с женой своего господина.
  Тесса снова отвернулась:
  - Снимай скорей штаны и прыгай в воду, Рени. Или продолжим?
  Ему бы очень хотелось продолжить, но хватило здравого ума, чтобы все-таки сначала смыть с себя пот.
  Ренальд торопливо стащил свободные штаны, радуясь, что Тесса не смотрит, как он путается в брючинах, неловко подпрыгивая на одной ноге, и быстренько опустился в воду, посылая девушке мысленную благодарность за то, что она догадалась добавить мыльной пены. Иначе в прозрачной воде было бы очень сложно скрывать "естественные реакции" вышедшего из-под контроля организма, что его жутко нервировало. Мало того, он всю свою сознательную жизнь считал, что неумение контролировать столь низменные порывы - грех, так еще и мысленно сравнивая себя и Аслана, понимал, насколько он жалко выглядит на его фоне. А вот Тесса - чуткая, деликатная, добрая его госпожа просто пытается его подбодрить и утешить, обманывая... Только вот обманываться очень хотелось, и ничего с этим Рени поделать не мог.
  Рени понимал, что он проигрывает мощному варвару по всем статьям, да что там Аслану - любому из гарнизона, даже этому мелкому гаденышу Мартину, с которым Тесса сегодня встала в спарринг. Рени и сам не мог понять, отчего так неприятно было видеть Тессу возле своего постоянного обидчика. И непонятно, почему все так потом суетились вокруг него? Рени это задевало, к тому же гораздо сильнее, чем хотелось бы. Он пытался внушить себе, что зато все остальные вечера Тесса проводит с ним, но все равно была какая-то детская обида, и упрямое: "не хочу делиться!"
  То, что внимание девушки занимал Аслан - это было правильно и очень даже объяснимо. Асланово внимание, направленное на своих солдат-бойцов было само собой разумеющееся, вызывая невольное чувство восхищения, что именно Аслан является центром - сильный, красивый, умный - самый лучший! Рени распирала гордость за своего господина и невольная робость, когда лаэр обнимал его, перекликалась с чувством благодарности за скупую мужскую ласку, за то, что он выделяет его среди остальных, пусть и заявляя свои права на безраздельное владение. Но в то же время подтверждая, что раб находится под защитой этих властных рук...
  А вот Тесса - другое дело. Тесса принадлежит Аслану - пусть так и будет... Аслану и ему. И он абсолютно ни с кем не хотел бы ее больше делить, потому что даже мысли о том, что она может на кого-то так же ласково смотреть, так же дарить свою нежность и совершенно по-особенному называть "Солнышком", была невыносима. И если она хочет, чтобы он расстелился ковриком под ее ногами - он готов это сделать с радостью. А если хочет, чтобы он стал сильнее и увереннее... он это тоже сделает, каких бы усилий и жертв с его стороны не потребовало бы это изменение. Только пусть не меняется это трепетное отношение к нему, которое госпожа пытается скрыть за насмешками...
  
  Рени вздрогнул, ощутив на своих плечах руки Тессы. Подняв голову, он встретил ее смеющийся взгляд и посетовал на свою дурацкую привычку пугаться прикосновений, выныривая из своих мыслей. Ну вот как ее понять - над ним ли хозяйка Замка смеется, или просто хорошее настроение? Только вот легкие поглаживания - то ли ласка, то ли очередной тест, снова заставили грудь парня вздыматься чаще. Глаза сами собой прикрылись... Приятно... но неоднозначно - одновременно и расслабляет, и мобилизует.
  Нежные прикосновения к шее, плечам, спине, заставляющие грудь погружаться в негу (как только что тело погрузилось в воду), расхолаживали. А внизу живота, наоборот, концентрировалось что-то невероятное - нарастая из ниоткуда и усиливаясь до болезненных спазмов, переходящих в непрерывную пульсацию так, что пришлось даже обхватить руками поджатые колени, чтобы не было заметно со стороны, что они подрагивают самым позорным образом - ведь не от страха же! Хотя теперь он просто не имеет права на страх - он уже не ребенок, не маленький мальчик. Тесса пробудила в нем мужчину, признав своими поцелуями его желание стать взрослым, и он не имеет право подвести ее, ведь она ему доверяет.
  Что будет, когда вернется Аслан? Вдруг он захочет...
  Рени опустил голову - страшно и стыдно... И столько всего разом... и боль, и унижение, и дикое нежелание, чтобы Тесса узнала, увидела... но она ведь все равно догадается... А в противоположность черным мыслям оказалось затаенное до дрожи желание осязать Аслана голой спиной, кожей, плавящейся под руками лаэра, как тогда, утром...
  - Рени, что с тобой? - почувствовала Тесса перемену настроения расслабившегося было парня.
  - Нет, ничего, - поспешно уверил он, но улыбка вышла робкой, ненастоящей.
  Девушка покачала головой, угадав:
  - Опять что-нибудь себе надумал?
  Что ей ответить? - что его пугают и возбуждают объятия Аслана, что он уже не знает, как он относится к лаэру? Что уже не раз задумывался о том, когда лаэр захочет еще раз сделать его своим? Может быть, в этот раз все будет по-другому? Аслан, умеет, оказывается, быть... нет, не нежным, а аккуратным, что ли... не таким жестоким... терпеливым, понимающим...
  Рени до сих пор краснел лишь при воспоминании о прикосновениях мужчины, когда Аслан застал его в уборной за самоудовлетворением. Лаэр не поднял его на смех, не отругал, словно почувствовал, что он и так уже на пределе. Было приятно, стыдно, но все равно уже не было никакой возможности сопротивляться чужой воле, обуздать собственные греховные желания, выворачивающие наизнанку душу и юное тело...
  - Солнышко, даю тебе еще минут десять, чтобы отмокнуть как следует, я не буду тебя смущать. Только не сиди долго - твоему плечу нужно сухое тепло, а то как бы отека не получилось. Ужин подадут через полчаса.
  - Хорошо, Тесс, я понял, - кивнул Рени.
  - Кстати, не ерзай, а то попу обдерешь - эта соль никогда не растворяется до конца, я, обычно ее отдельно развожу, а потом добавляю в ванну, - напоследок поддела госпожа, затем склонилась, чмокнула его в макушку и вышла, оставив сконфуженного парня, который только теперь понял, что под ягодицами и впрямь чувствуется легкий дискомфорт от крохотных камушков на дне.
  Губы Рени поджались, скрывая горькую усмешку. Хотелось крикнуть - "не уходи!", но ведь к продолжению он не был готов.
  Тесса только разволновала, растеребила что-то большое, неизведанное, наполняющее его изнутри, и покинула. Жестокая! С одной стороны он был ей благодарен, потому что противная дрожь почти сразу же схлынула, смытая волной разочарования, что Тесса скрылась за дверью, и не стала допытываться, что с ним происходит, а с другой стороны, он же не готов с ней обсуждать такую тему...
  И вообще не знал с кем ее можно обсудить, настолько она была личной, интимной и неприятной. Но если в прошлый раз как-то обошлось, да об этом он и не думал, сосредоточившись совсем на другом, то теперь его занимал вопрос - как только Аслану не противно заниматься любовью таким извращенным способом, ведь кишечник может быть полным? Это в прошлый раз, получив жуткий стресс от крутых перемен в собственной жизни, он почти ничего не ел (да и голода даже не чувствовал), и его желудок, казалось прилипал к позвоночнику, а сейчас совершенно на аппетит не жаловался - ежедневные тренировки требовали пополнения запасов энергии, правда и с регулярностью выведения "отходов" из организма проблем не возникало... но все равно этот момент был неясен, совершенно неромантичен и вообще грязный и плохо пах в прямом и переносном смысле...
  Даже спросить не у кого, так, чтобы не подняли на смех...
  "Разве что у Дерека", - вдруг с неожиданным, совершенно ему не свойственным, злорадством подумал Рени, представив Аслана и Дерека на своем месте, как в тот раз, о котором он вспоминал с омерзением и стыдом... Вот, пожалуй, что Дерек сумел бы объяснить все своими именами, с изрядной долей цинизма и черного юмора, только как сделать так, чтобы не конкретизировать, чтобы Меченый не сопоставил эти вопросы с ним самим? Ведь иногда же можно было разговаривать с парнем по-человечески.
  Рени никак не мог понять его - настоящий ли именно такой Дерек, или это его маска, которую он никогда не снимает... От мыслей, что Дерек сейчас в зоне внимания Аслана, почему-то стало еще грустнее. Мальчишка искренне не мог понять, почему Аслана привлекает такой же сильный и взрослый парень? Вот то, что в гаремах мальчики и юноши чересчур уж изнеженные и больше напоминают слишком стройных девиц - это было понятно - у их хозяев что-то не в порядке с психикой, какая-то патология, иначе, отчего их тянет не к противоположному полу, а к таким же, как они сами? То ли это страх показать себя несостоятельным перед женщиной, то ли доказать кому-то, показать свое превосходство над более слабым...
  Но Аслану это не нужно - ему важен именно сильный, такой же, как он сам... К тому же у него есть Тесса... Зачем тогда он, Рени? Он не попадает ни под одно из определений для интересов лаэра... или в самом деле не нужен?
  И вопреки логике от облегчения, что он не нужен, Рени расстроился окончательно, потому что в глубине души (где-то очень-очень глубоко) он хотел быть нужным. И, если уж не получается заинтересовать Аслана в собственной значимости, как потенциального бойца... да, смешное предположение... то, хотя бы так, как наложника... противно? Да, противно, но Рени уже не мог отказаться от этого места, которое заменило ему дом, от семьи, в которую его приняли почти, как равного, от этой стабильности и уверенности в завтрашнем дне, от этого внимания, заботы, тепла, ласки, тихого счастья, самой уютной атмосферы этого дома...
  И пусть приятные образы накладывались на вбитые в головку скромного мальчика, воспитывающегося в строгой аскетичности стен общины-обители, что сами эти мысли о блуждающих по его телу огромных теплых ладонях господина, о тягучих нежных поцелуях Тессы и возможности хотя бы подглядывать за ее совершенным телом (пусть и не распуская рук), были греховными, ну и что?!
  Рени не понимал, почему у него так часто стали возникать подобные мысли о пугающей и желанной до стискивания зубов близости. Причем не только с Тессой - такой близкой и недоступной... почему хотелось повторить и с Асланом? Не так, как в первый раз, когда он от ужаса не мог вообще ничего воспринимать, поглощенный своей болью и унижением человеческого достоинства... а как тогда, утром в уборной, почувствовать, как его со спущенными штанами прижимают беззащитной спиной к сильной груди, в которой гулко бухает сердце взрослого мужчины, настраивая и его сердечно на размеренный, хотя и учащенный ритм.. но заходящийся не в страхе, а в необузданном желании продолжить и получить небывалое удовольствие...
  Ренальд прикрыл глаза - забытый стыд от совершенно однозначного действа... ладонь Аслана поверх его кулака, удерживающая восставшую плоть, его уверенные движения...
  Рени поерзал, но сразу же вновь почувствовал, что крохотные кристаллики нерастворившейся соли и впрямь царапают нежную кожу, и зарделся - вот бы Тесса похихикала, увидев его покрасневшие как у младенца, которому редко меняют пеленки, ягодицы...
  Пора выходить... А как, если мысли об Аслане и Тессе настолько яркие, что никак не удается успокоиться?
  Рени сжал колени сильнее, но это не помогло - болезненные спазмы накатывали, сходясь в одной точке, казалось, что яички просто звенели от напряжения, и его организму срочно требовалась разрядка.
  Юноша воровато оглянулся на прикрытую дверь и осторожно поднялся из воды, дотронувшись до возбужденного пениса, словно до ядовитой змеи, с отвращением на лице, но пониманием, что это единственный действенный метод.
  Аслан уверял, что в этом нет ничего страшного и предосудительного. Тесса тоже говорила что-то в этом роде... но все равно было почему-то не по себе...
  Правда, едва пересилив сомнения, Рени обхватил гордо торчащую часть собственного тела, подтверждающую, что он относится к представителям сильной половины человечества, парень тут же потерялся в ярких ощущениях: Аслан... его руки, дыхание, словно он вживую стоял сейчас за спиной... Тесса... ее поцелуи и порхающие пальчики, нежно ласкающие чувствительную кожу...Рени облизнулся, вспомнив вкус сладких губ любимой, и всего за несколько движений довел себя до бурной разрядки, такой внезапной и ошеломляющей, что чуть не упал на подогнувшихся от неожиданно накатившей слабости ногах. Прислонился пылающим лбом к прохладной стене с потеками влаги, осевшей на плитках конденсатом, отдышался и поспешно открыл кран, смывая следы "преступления".
  Он несколько раз подряд намыливал провинившуюся руку, а затем долго-долго плескал в лицо ледяной водой, чтобы оно перестало гореть. Только что пережив ярковыраженный оргазм и придя в себя, Рени уже не мог простить себе этой слабости. Его никто не видел, не хвалил за сообразительность, не ругал, не насмехался, но все равно было неприятно, словно он совершил что-то недостойное...
  
  ***
  
  После ужина, во время которого Тесса непринужденно пыталась отвлечь от каких-то глобальных дум притихшего парня, она отправила его спать.
  - Но я еще не хочу... рано же, - попытался возразить Рени.
  - Ты не забыл, что нам завтра рано вставать и приводить тебя в приличный вид, прежде чем отправиться в Академию? - усмехнулась хозяйка Замка.
  - Дааа, - приуныл Ренальд, потрогав синяк под глазом.
  - Если ты его будешь постоянно щупать - он не пропадет, Солнышко. Иди, переодевайся, я зайду к тебе перед сном.
  
  Через полчаса она пришла. Рени ждал, он очень надеялся, что она останется, но Тесса лишь перевязала его плечо и помогла натянуть рубашку. Он бы и сам справился, но неожиданно начал получать удовольствие от таких вот незначительных знаков внимания и заботы. Это вовсе не походило на то, что она о нем печется, как о маленьком ребенке, - это было что-то другое. Он и сам пока не сформировал до конца определение, но ловкие пальчики, словно невзначай дотрагивающиеся до его тела, почти невесомо касающиеся открытой кожи чуть дольше и нежней, чем этого требовало ее вмешательство, но чуть мимолетней, чем хотелось бы ему самому, возбуждали, подогревали и оставляли легкую неудовлетворенность.
  Такая игра-дразнилка оказалась восхитительной, Рени уже жаждал большего, но не осмеливался проявлять инициативу, страшась нарушить эту идиллию единения, эту иллюзию, что во всем мире не существует больше никого - только он и Тесса - его любимая...
  - Ложись, кивнула она, - расправив складочку у горловины его рубашки.
  Ренальд сидел на кровати, снова замечтавшись, втягивая трепещущими ноздрями тонкий аромат ее кожи, вглядываясь в ее такое близкое сейчас лицо, не сводя завороженного взгляда с притягательных губ девушки, которые хотелось целовать, пробовать на вкус, замирая от восторга и обманываясь призрачной властью единоличного обладания, и не сразу сообразил, что уже все...
  Только вот Тесса вдруг остановилась и, обвив руками его шею, серьезно спросила:
  - Рени, ты мне скажешь, что тебя тревожит?
  - Ничего... - тут же ответил он, нежась в ее ласке, и сейчас в самом деле его тревожила только одна мысль, чтобы она не уходила, не выпускала его из этого круга, отделяющего его от всего остального мира, воплощая целый яркий и солнечный мир, несмотря на сгустившиеся за окном сумерки, здесь, в его спальне...
  - Но ты со мной поделишься, когда будешь готов? - уличила девушка его во лжи.
  - Дааа, - Рени пристыжено уткнулся ей в грудь, обхватил за талию, прижимаясь сильнее. И понимал ведь, что сейчас выглядит, как маленький мальчик, нашкодивший и теперь ожидающий прощения, зарывшись лицом в мамкин подол, но не смел поднять головы, снова краснея, потому что Тессе, похоже, пришло на ум подобное же сравнение, и она мелко затряслась от смеха.
  - Солнышко, я же не буду тебя наказывать, просто вдвоем проще разобраться. Ты себе наверняка выдумал что-то лишнее... впрочем, как всегда, - поддела она. - И теперь мучаешься и заставляешь мучиться меня... я не могу угадать, но очень хочу... - тихо прошептала она, отсмеявшись, и погладила раба по светлой макушке.
  - Я... я... потом, ладно? - глухо отозвался Ренальд.
  - Нет. Не ладно, но я, так и быть, потерплю, - Тесса запустила пальцы в его волосы и чуть потянула назад, заставляя поднять голову, и снова не смогла удержаться от улыбки.
  Что-то внутри переворачивалось от умиления, глядя сверху вниз в эти широко распахнутые синие глазищи на красивой мордашке, выражающей одновременно вину и раскаяние. Конечно, она готова потерпеть, чтобы вот это выражение было не ежедневным, и, если и присутствовало, то осознанно, как у... Дерека, который умело играл, и, наверняка, мог бы стать похитителем женских сердец похлеще, чем Сауш, если бы не пресекшая его карьеру в этом направлении схватка с пумой. Дикая кошка не просто разодрала щеку, она провела черту, разделяющую жизнь молодого парня на "до" и "после..." И все же Тесса не понимала женщин, кривящихся при взгляде на изуродованную щеку Дерека. Он все равно красив, и его обаяние выражается не только внешне - в Меченом чувствуется какой-то внутренний стержень, который не даст ему сломаться в любых обстоятельствах...
  Девушка мотнула головой, отгоняя непрошенное видение. При чем тут Дерек, когда перед ней ее драгоценный мальчик, ласковый и открытый, такой покорный и недоступный - ее Солнышко...
  Тесса склонилась и прижалась губами к теплым, зовущим губам Рени, сразу же приоткрывшимся навстречу ласке, позволяя своей госпоже углубить этот сладостный прощальный поцелуй... затянувшийся на несколько минут, пока обоим не перестало хватать воздуха, от жадности неправильно распоряжаясь возможностью дышать не только ртом, словно она и сама целовалась впервые.
  А вот теперь уходить и выпускать вожделенную добычу совершенно не хотелось, и Тесса просто заставила себя оторваться от судорожно вцепившегося в нее наложника, чтобы не сорваться, чтобы не нарушить ту тонкую грань в доверительных отношениях, которая только-только начала формироваться...
  Рени должен сам прийти к выводу, что по-другому будет просто немыслимо, он должен сам почувствовать, что отчаянно нуждается в ее ласках, и только тогда она сможет позволить себе большее, не пугая своей невоздержанностью, не заставляя стыдиться ни своих порывов, ни ее. Но это на первом месте, а ведь еще как-то надо подготовить мнительного мальчишку к тому, что и Аслан имеет права на его тело...
  - Спокойной ночи, Рени... - прошептала Тесса, взлохматив напоследок непослушную длинную челку наложника мужа.
  - Спокойной ночи... - эхом откликнулся юноша, все еще находясь во власти переживаний, тонкими змейками снующих внутри, задевающих нервные окончания и особенно позвоночник, посылающий теплые волны в отключившийся от остальных мыслей мозг, сосредоточив их в центре получения удовольствия, преобразив и отправив дальше бродить по неискушенному телу, умиротворяя и побуждая к пониманию, что ради повторения, он готов свернуть горы... потому что ради Тессы он готов на любые перемены и внутри, и снаружи...
  По крайней мере, сознание мальчишки сдвинулось в нужную Тессе сторону...
  
  ***
  
  Рени нервничал, все пытаясь дотронуться до замазанного дорогой качественной пудрой фингала, словно мог проверить на ощупь, хорошо ли он замаскирован. Тесса уже раз пять одернула его, но мальчишка все равно заранее расстраивался - что скажет магистр Нират?
  
  В этот раз их сразу же пригласили в кабинет, в котором, к счастью, уважаемый магистр находился в одиночестве.
  - Добрый день, госпожа Тесса, - степенно склонил голову Нират. - Приветствую Вас, юноша, как отдохнули? Готовы к дальнейшим подвигам на ниве науки?
  - Да, - кивнул Рени.
  - Отлично, подойдите сюда, я Вас ознакомлю с учебным планом, чтобы Вы сразу могли задать интересующие Вас вопросы, а потом подберем кое-какие книги, определимся с датой консультации, и я Вас отпущу, - улыбнулся Нират, отчего лицо пожилого мужчины преобразилось. От располагающей улыбки, глубокие морщинки словно разгладились, придавая серьезному до чопорности выражению какой-то молодой, чуть ли не задорный вид.
  Рени улыбнулся уже более открыто и подошел. Только вот Нират, взглянув на способного юношу, нахмурился, бросил быстрый взгляд на Тессу и тут же подвинул к себе ближе какой-то толстый журнал. Полистал его, на нужной странице нашел список, протянул его Рени, чтобы тот ознакомился с содержимым записей.
  Тесса заинтересованно разглядывала обстановку в бывшем некогда просторном кабинете, а сейчас заставленным всевозможными пособиями и книгами. Тут даже огромный глобус был, отчего у Тессы восхищенно разгорелись глаза, но она не решилась прерывать беседу Нирата и Рени, у которого уже возникли какие-то уточняющие вопросы.
  Нират снова взглянул на девушку, заметил ее интерес и сам предложил:
  - Хотите взглянуть? Не стесняйтесь, госпожа Тесса, а нам как раз надо отлучиться в библиотеку. Это в другом корпусе. Я распоряжусь, чтобы Вам принесли чай.
  - Благодарю, Вас, магистр, но, если можно, просто воды.
  - Да, конечно.
  Нират встал из-за стола и налил гостье воды из графинчика, что стоял позади него на полке.
  - Благодарю, - кивнула девушка, принимая стакан.
  - Пойдемте, юноша, - позвал Нират, и обернулся к Тессе. - Мы ненадолго, книги уже подобраны. Осталось забрать их.
  - Хорошо, не волнуйтесь, я никуда не тороплюсь, - улыбнулась Тесса.
  
  Ренальд, как и в первый раз, старался выглядеть здесь в этом учебном заведении независимо, но сегодня все было немного по-другому. Ему было жутко интересно, но он не вертел головой, да и вообще сегодня постарался держаться менее заметно, сразу натянув капюшон короткой куртки и 'занавесив' подбитый глаз длинной светлой челкой.

Рени (в Академии) [из инета]

  Нират сосредоточено думал о том, как начать непростой разговор. Сказать, что он был шокирован... это немного не то слово. Он был возмущен. В прошлый раз, побывав в Замке лаэра, магистр уверился, что и сам лаэр, и его жена (молоденькая совсем девушка), весьма интересные собеседники и хорошие господа. Замок блистал чистотой и порядком, слуги совершенно не выглядели запуганными, юноша-раб, весьма одаренный мальчик, - вообще покорил его, что давненько с пожилым магистром не случалось. Почему-то создавалось впечатление, что мальчика не обижают, и тот наоборот попал в очень хорошие руки, если можно так сказать. Магистр вообще считал рабство - безобразным пережитком. Люди не должны принадлежать кому-то, как неодушевленные предметы. Тем более, такие талантливые, как Ренальд. А теперь получается, что едва лаэр уехал (в городе быстро распространяются слухи), как бедный мальчишка попал в немилость госпожи? Здорово девочка прикидывается - ничего не скажешь. Какая забота - второй раз сама привозит Ренальда, словно ей больше нечем заняться.
  С одной стороны, ее даже жаль - какого ей знать, что муж заимел наложника, да еще и видеть раба постоянно у себя под носом. Ведь, Аслан, похоже, разрешает ему перемещаться по дому, а не держит в закрытой спальне. Какую женщину такое не возмутит и не заставит ревновать? Скорее всего, мужу-то она перечить не смеет, а вот на мальчишке отыгралась...
  За какую такую провинность нужно бить по лицу, чтобы остались заметные следы? Неужели сама, своими нежными ручками? Хотя, ходят слухи, что Тесса росла без матери и ее воспитывал отец-солдафон. Наверное, насмотрелась, как обращаются в казарме, вот и не смогла избавиться от привычки раздавать слугам зуботычины... Почему же тогда другие обитатели Замка выглядели довольно? Наверное, все-таки дело в самом Ренальде, в его статусе. И все равно, как бы не раздражал хозяйку фаворит мужа, опускаться до рукоприкладства, это мало того - моветон, так еще и как-то не по-человечески. Разве раб виноват, что попал в такие условия?
  Магистр покосился на Ренальда и тяжело вздохнул - просто сердце кровью обливается, что такому способному к наукам мальчику досталась злая судьба. Только бы не запретили ему учиться.
  Нират был сегодня в благодушном настроении (пока Тесса с Ренальдом не нанесли визит), поэтому сейчас готов был сделать предложение, которое ему пришлось делать всего только раз в своей жизни, так же хлопоча за юного талантливого мальчишку из очень-очень бедной семьи.
  Едва вышли из здания, чтобы пройти в другой корпус, он обернулся к Рени:
  - И часто такое случается? - задал он прямой вопрос, указав на синяк.
  Ренальд покраснел - значит, не удалось провести внимательного магистра (или очки хорошие, что он сумел разглядеть почти незаметный под гримом фингал).
  - Сейчас уже нет.
  Магистр нахмурился - ничего себе заявление, значит, это вообще не первый случай, а побои имеют постоянный характер. Совсем плохо. А ведь мальчишка умудряется в таких условиях еще и великолепно учиться... Похоже, хоть голодом его не морят. Кажется, со времени последнего визита, Ренальд еще немного подрос и уж точно не похудел, правда, его стройность недалеко ушла от худобы, но все же он выглядел сейчас гораздо лучше, чем когда Нират увидел его впервые. Если бы не умные вопросы, хорошо построенные грамотные фразы, вообще мог принять его за подростка.
  - И... лаэр Аслан знает?
  - Нет, - даже не знаю, как ему сказать... - честно признался Рени, - но надеюсь, к его возвращению все пройдет...
  Хуже некуда... огорчился магистр Нират - бедный мальчик даже пожаловаться не может... Конечно, кому лаэр быстрее поверит - собственной жене или же какому-то рабу?
  Нет, надо определенно что-то придумать. Выкупить его (зная, сколько стоят 'живые игрушки' господ) для Нирата не представлялось возможным, но, может быть, тогда жена лаэра сама согласиться на такой вариант, при котором раздражающий объект будет удален с глаз долой?
  
  Тесса уже рассмотрела глобус, покрутив его, прикинув, где находится Замок и столица Энейлиса. По глобусу выходило - расстояние шириной в палец... Интересно, какой масштаб? Аслан должен быть уже на половине пути к месту назначения... Как он там? Всего-то четвертые сутки пошли, а она все-таки уже соскучилась, несмотря на дни, столь полно насыщенные разными событиями...
  
  Но вот наконец-то вернулся магистр и Рени, нагруженный книгами до самого подбородка. Судя по его напряженному лицу, он не сказал магистру, что у него повреждено плечо и не стоит таскать тяжести. Тесса быстро подошла и забрала часть книг, положив их на край огромного стола магистра, своим поступком немного сбив с толку подготовившего речь Нирата.
  - Спасибо, - улыбнулся ей Рени.
  И вовсе не раболепствуя, а по-настоящему, словно солнышко из-за тучки выглянуло в пасмурный день. Но мало ли что может показаться - вот 'показавшийся' синяк и ссадина на скуле юноши никуда не пропали. И Магистр решился:
  - Э... э... госпожа Тесса, я хотел бы просить Вас оставить Ренальда в Академии, хотя бы на месяц, условия проживания у нас вполне приличные. Конечно, отдельной комнатой мы его вряд ли сможем обеспечить, но у нас вполне спокойная молодежь. Время для занятий будет предостаточно. Библиотека у нас одна из лучших, питание тоже вполне сносное...
  - А?... - обалдела Тесса, не совсем поняв, что от нее требуется.
  - А об оплате не стоит беспокоиться, это как-нибудь решаемо, - подхватил Нират. - У нас имеется квота. Это, конечно, исключительный случай, но думаю, что смогу утрясти этот вопрос...
  - Тесс! - голос Рени чуть не сорвался на позорный фальцет, но он постарался взять себя в руки, и, опомнившись, повторил, хотя в его панически дрожавшем голосе явно слышались истерические нотки. - Госпожа Тесса, пожалуйста! Я хочу вернуться в Замок...
  - Тихо, Рени! - строго оборвала его Тесса. - Никто тебя нигде не оставит.
  Нират растерялся. Он не совсем такой реакции ожидал, по крайней мере, от юноши, которому явно нравилось учиться и вряд ли нравилось, что его бьют.
  - Простите, магистр Нират, а чем вызвано столь лесное предложение? - озадачено нахмурилась Тесса, силясь понять.
  - Ну... я подумал, что... раз уж Вы или господин Аслан решили дать вашему рабу образование, то это будет лучшим выходом, да и Вам...
  - Госпожа Тесса... - Ренальд не осмелился больше просить, но взгляд, обращенный на девушку, был красноречивее всяких слов.
  Тесса подошла и, взяв его за руку, крепко сжала заледеневшие пальцы парня:
  - Рени, я же сказала, никто тебя никуда не заберет, не волнуйся.
  Нират ничего не понимал. Мальчишка вцепился в свою госпожу так, словно был маленьким ребенком, которого насильно отрывают от матери. А она и вовсе, забыв приличия, накрыла второй ладонью их сцепленные руки, и тихонько поглаживала, успокаивая.
  - Я только предложил, решать Вам, госпожа Тесса. Или, может быть, мне лучше поговорить с лаэром Асланом об условии содержания его довольно недешевого 'имущества', - сухо произнес Нират.
  - Ответ будет точно такой же. При всем уважении, магистр Нират, я не вижу смысла оставлять Ренальда здесь. У нас прекрасные условия для его учебы, никто его ни в чем не ограничивает, разве что прогоняем от книг, когда он засиживается слишком долго, чтобы давал передышку уставшим глазам...
  - Я вижу, - желчно обронил Нират, и, не удержавшись, кивнул на синяк на лице юноши.
  - Простите? - покачала головой девушка. - Объясните, в чем именно Вам кажется, что Ваши условия лучше? У Ренальда отдельная комната. В Замке замечательная библиотека. Наша кухарка балует нас изысканными блюдами. Рацион у Ренальда получше, чем у солдат гарнизона, что еще?
  Тесса обернулась и взглянула на Рени, он так же непонимающе и умоляюще (почти жалобно) смотрел на Тессу. Про синяк же все объяснил... вроде бы...
  - Фингал...
  - Синяк... - почти одновременно пришла в голову обоим одна и та же мысль.
  Рени, снова заливаясь краской (так, что синяк стал совсем незаметен), поспешно закрыл половину лица свободной ладонью (хотя, чего уж теперь), а Тесса и вовсе облегченно рассмеялась.
  - Вы находите это смешным? - грустно спросил Нират, впрочем, он не собирался воспитывать и читать лекцию жене своего лаэра о нравственности и любви к ближнему. Для этого существуют храмовые служители.
  - Рени, Солнышко, объясни уважаемому магистру, как произошло это досадное недоразумение, - попросила Тесса.
  - Я не сумел поставить блок, - выдавил Ренальд. - Не сориентировался, пропустил удар...
  - Что?!! - не поверил магистр.
  - На тренировках такое иногда случается, - пояснила Тесса. - Правда, в этот раз серьезно... обычно же, опытные бойцы только обозначают место нанесения удара, едва касаясь...
  - То есть... кх... кхм... Вы хотите сказать, что вот этот юноша тренируется с личным составом Замкового гарнизона? - округлились глаза у Нирата.
  - Ну... да... - немного растерялась Тесса, совершенно не понимая, отчего это так удивляет магистра Нирата. - Это помогает ему совершенствоваться во всех направлениях. Я полагаю, лаэр Аслан волен распоряжаться в своем доме, и объяснять каждому его обязанности и предназначение, - немного ядовито добавила Тесса слегка уязвленная тем, что магистр подумал, что раба подвергают побоям.
  - О, боги! - Нират провел по лицу руками, словно стирая усталость, коротко рассмеялся (его смех казался больше похожим на сухой кашель), отчего его очки чуть не свалились с носа, но он их успел подхватить. - Госпожа Тесса, юноша... покорнейше прошу простить мне мои домыслы... И Вы безусловно правы, госпожа Тесса, - лаэр Аслан волен распоряжаться этой Землей и уж, конечно, я не сомневаюсь в том, что он в своем доме - хозяин и господин... Простите...
  - Я думаю, это нам стоило бы извиниться за то, что мы появились в храме науки в таком неподобающем виде, - смягчилась Тесса. - Просто не посчитали возможным просить Вас поменять свои планы ради Ренальда еще раз. Извините и нас, господин магистр.
  - Ну что Вы, госпожа Тесса, - смутился пожилой мужчина. - Я рад, Вы даже не представляете, как я рад, что у этого юноши, у Ренальда все... так удачно... но, знаете, если все-таки возникнет необходимость, то я с удовольствием похлопочу перед Попечительским советом...
  Расслабившийся было Рени, снова помрачнел, и Тесса поспешно возразила:
  - Благодарю Вас, но, надеюсь, нам это не понадобится.
  - Тогда не смею вас больше задерживать. Удачи Вам, юноша, во всех Ваших начинаниях, и будьте, пожалуйста, аккуратнее, особенно в отношении вашей светлой головушки, - улыбнулся Нират.
  
  Поспешно распрощавшись с утренними посетителями, магистр подошел к окну и распахнул форточку. Почему-то захотелось вздохнуть полной грудью... Надо же, кто бы мог подумать... Значит, мальчику действительно повезло с господами. И еще неизвестно, стал бы он учиться, оставаясь в родном доме, а здесь, ему, пожалуй, не дадут зарыть свой талант... несомненный талант - с таким усердием учить столько разных предметов... Ах, как было бы хорошо, если бы он впоследствии мог послужить на благо родному городу...
  Нират замечтался, довольно долго простояв у открытого окна, вдыхая свежий осенний воздух. А, закрывая форточку, случайно взглянул вниз и увидел вышедших Тессу и Рени.
  Мальчишка тащил перед собой огромную стопку книг (экипаж дожидался у главного корпуса, но с другой стороны от этого выхода из здания). У Тессы в руках было два не слишком толстых учебника. Похоже, она хотела отобрать у мальчишки еще, но он не соглашался, а она что-то доказывала ему, указывая на правое плечо (жаль, издалека не было слышно, о чем они говорят). Видимо, не доказала... Но вдруг Ренальд чуть склонился, вытянув шею, а она, рассмеявшись, почесала ему кончик носа. Юноша благодарно кивнул, и оба отправились дальше, о чем-то весело переговариваясь.
  Нират поймал себя на том, что тоже улыбается... Такой маленький штришок - смешной со стороны и трогательный... Как он мог подумать о Тессе, что она способна ударить слугу? Если она даже с рабом обращается, как с лучшим другом или младшим братом? Все-таки повезло лаэру Аслану с женой. А Ренальду очень повезло с его господами...
  
  
  22.
  
  
  Четвертый день пути для небольшого отряда, сопровождающего лаэра в столицу, закончился гораздо раньше - солнце прошло только половину пути от зенита к горизонту. Немного дальше начиналась болотистая местность с чахлыми, кривоватыми деревцами, зыбкой почвой под ногами, гнусом, который не давал житья не только летом, но и до самых заморозков. Относительно приличной была лишь дорога (да и то в сухую погоду, да зимой, когда уже ударит мороз), гать - уложенные поперек толстые бревна, присыпанные дерном и песком, чтобы лошади не поломали ноги, да и у транспорта не отвалились колеса. Через этот участок проще перебираться пешком, надежнее, потому что, несмотря на все старания людей (а до столицы было всего две дороги, и этой пользовались большинство) природа все равно словно издевалась - по весне половодье размывало самые опасные участки, и некоторые бревна затягивала трясина, а некоторые, наоборот вспучивались, становясь непреодолимым для телег и карет препятствием. Сейчас погода стояла вполне приличная, сезон затяжных осенних дождей еще не начался, и дорога выглядела вполне пристойно, но все же этот участок лучше бы было преодолеть одним днем, так как если сейчас продолжить путь, то ночевка на болоте - совсем не подходящее место. Не военное время, можно обойтись и без таких крайностей.
  Пока одни разбивали лагерь, ставили палатки, распрягали лошадей, разводили костры, чтобы приготовить еду, кто-то уже ознакомился с местным лесом, отправившись по нужде и набредя на съедобные грибы.
  Аслан покосился на приличную горку крепеньких грибочков с плоскими шляпками и длинными, чуть изогнутыми книзу ножками, потому что они росли "кустиками", и покачал головой - завтра придется чаще остановки делать.
  Опята были съедобными и довольно сытными, но легкий слабительный эффект от их употребления в пищу - в дороге не самое удобное их свойство.
  
  Вечер пролетел быстро. Дереку на спалось. Покосившись на лаэра, который сидя с ребятами у костра доедал нехитрый походный ужин (правда, сегодня он был довольно сытным из-за отварных грибов, щедро подаренных местным лесом), парень вздохнул и побрел прочь от костра. Придется подождать, пока Аслан уляжется. Первым Меченому в палатку идти не хотелось. Спасибо, и так в первую ночь почти не спал - все чудилось, что Аслан непременно докопается до него, вот и чуть не покалечил Орису его и так пострадавшую ногу. Вол, зараза, ржал, как конь, сотрясая матерчатые стены палатки, хоть и пытался зажать рот руками.
  На вторую ночь Дерек улегся первым, и Аслан пристроился рядом. Непонятно что, может интуиция подсказала, но Дерек моментально вынырнул из сладких объятий сна (а жаль, только-только начала сниться Тесса...) и, подскочив, как ужаленный, выбрался из палатки вроде бы по нужде, под недоуменным и слегка насмешливым взглядом лаэра, а потом уже долго уламывал Ориса, чтобы он поменялся с ним местами. Чертов хозяин, кажется, все равно остался доволен - хоть не удался его коварный план, зато метания раба его изрядно развеселили.
  Третью ночь Дерек был в карауле, и потом днем прекрасно выспался на одной из повозок с палатками и провизией. Теперь он бодрствовал.
  
  Темный небосвод был высоким и чистым, а воздух, ставший к ночи прохладным, настолько прозрачным, что, казалось, с безоблачного неба можно достать звезду, или она сама упадет тебе на ладонь - лишь протяни руку...
  Парень уселся на землю около толстого ствола огромного дерева, почему-то уже скинувшего листву, хотя в округе на деревьях даже еще не все листья пожелтели, прислонился затылком к шершавой коре и задумчиво поднял изуродованное шрамами лицо к небу..
  Словно издалека до Дерека долетали голоса и смех ребят, их шуточки и незлобливая ругань у костра за кустами и мелкими деревцами, что остались на широкой поляне. Лагерь охранялся, и он мог расслабиться, отключиться от действительности.
  Звездное небо притягивало своей непостижимой мощью, и казалось, освобождало разум, предлагая расширить границы мировоззрения, унестись ввысь и ощутить полную свободу ото всего, так, что закружилась голова... Почему-то вспомнилось, как он в дождь сидел под деревом, поняв, что не сможет спать рядом с новообретенной госпожой, и Тесса принесла ему одеяло, угадав, что сподвигло его на столь глупый поступок - в палатке-то было тепло и сухо.
  Меченый невесело усмехнулся, проведя пальцами по своим шрамам на щеке... там, где касались и ее пальчики. Кажется, Тессу его уродство совершенно не смущало, но девушка все равно не замечала его.
  Дерек завидовал Аслану, видя, какими глазами смотрит на него жена. Да чего уж там, он даже Рени завидовал... немножко... Впрочем, что толку от самоедства - они с Тессой стоят на разных ступенях, и как ему никогда уже не подняться до ее уровня, так и ей не спуститься с вершины... и Дерек с отчаянной обреченностью понимал, что не желает, чтобы Тесса опускалась, пусть даже и из-за него, он мог только мечтать, но в реальности не мог допустить такого с любимой девушкой...
  - Скучаешь? Звездами любуешься? - услышал он тихий голос и чуть не подскочил.
  Черт! Аслан своей кошачьей бесшумно подошел слишком близко, не обнаружив себя.

Дерек [из инета]

  - Да нет... я не любуюсь, - соврал Дерек. - Что я на девчонку похож?
  - Нет, - удивился варвар его выводам. - Я вот звезды люблю, разве я девчонка? - пожал плечами Аслан.
  Дерек хмыкнул, недоверчиво покосившись на лаэра - Аслан и звезды? Хм.
  - Сомневаешься? - вдруг озорно вскинулся господин, хватаясь за штаны, в явном намерении расстегнуть их. - Я могу доказать!
  - Млять! - подскочил Дерек, схватившись за нож, но едва пальцы коснулись прохладной рукоятки, опомнился.
  
  В этот ответственный и волнующий момент Волошу приспичило отойти в кустики, и он, благополучно покинув гостеприимную поляну, вышел из-за кустов на небольшой пятачок в самый кульминационный момент, застав Дерека с вытаращенными глазами и почти паническим выражением лица и Аслана, недвусмысленно расстегивающего штаны...
  - Ёпть! - смачно оценил Вол, забыв, зачем он шел, и спешно ломанулся обратно, сокрушая затрещавшие кусты, словно медведь в малиннике.
  Оба виновника растерянности Волоша, как по команде повернулись, мгновенно представив, что успел вообразить парень.
  - Расслабься, - заржал Аслан. - Я пока просто спать не хочу.
  Дерек уже взял себя в руки, и, с опаской косясь на хозяина, облегченно прислонился к дереву. Сердце все еще учащенно билось, гоняя взбудораженную кровь.
  - Шуточки! - зло процедил он.
  Судя по наступившей гробовой тишине, что воцарилась на поляне у костров, а потом взорвавшейся дружным ржачем бойцов небольшого отряда, Вол не смог не поделиться впечатлениями.
  - Ну и как я теперь пойду обратно? Повеселился, мой господин? - желчно осведомился Меченый.

Звездное небо ... [из инета]

  - Да ладно, не тушуйся... - примирительно произнес муж Тессы, и вдруг без перехода: - Знаешь, как вон та звезда называется? - Аслан ткнул пальцем в небо, продолжая пристально смотреть на Дерека.
  Тот снова оценил шутку (сегодня там сияли мириады):
  - Какая из той сотни, что прямо по курсу твоего указующего перста, мой господин?
  - Ну какая ж ты зануда, Дерек. Я тебе тут про звезды... - немного досадливо произнес лаэр.
  - А я не девка на копне сена, чтобы ты мне про звезды втирал, - Меченый уже жалел, что отошел от костра. В палатку идти нельзя, а оставаться наедине с озабоченным варваром тоже не горел желанием.
  Дерек смотрел на Аслана, на его точеную фигуру брутального парня, красивое волевое лицо с правильными, немного хищными чертами, и никак не мог понять, почему такого мужчину, как Аслан, интересуют парни, а не девушки, при том, что он имеет красавицу-жену. Мало того, красавицу, так еще и умницу - шикарное сочетание - неужели не ценит? Зачем еще кто-то? Дерек представить себе не мог, что он взглянул бы хоть на миг в сторону, если бы судьба оказалась к нему благосклонной и подарила любовь Тессы. Он бы ее на руках носил и все прихоти исполнял лишь за возможность прикасаться с ней, пить поцелуи с ее губ, ласкать нежную теплую кожу, зарываясь в темный шелк распущенных волос, всегда пахнущих чем-то нежным и сладким, заглядывать в бездонные глаза, которые все замечали и все понимали, лишь не видели главного - что его сердце радостно подпрыгивает и ускоряет гон крови по жилам, а в груди становится тесно, и даже дышать больно в ее присутствии, что не может осуществить свою мечту... Было ли то утро в лесу, когда он проснулся почти от невесомой тяжести ее головы у себя на плече и стройных ножек, закинутых на него по привычке так спать с мужем - или это ему тоже приснилось? Он бы больше не позволил ей трогать свои шрамы - кожи рядом с глубокими бороздами он почти не чувствовал - столько времени прошло, а "некроз", как выразился Халар, может длиться от двух недель до полугода. У него не было тогда той замечательной мази на каких-то особых травах под рукой, которой Тессу снабдили варвары... Не разрешил бы - не должна она чувствовать своими пальчиками его уродство, достаточно того, что старается не замечать безобразные шрамы (это у нее отлично получается, по крайней мере внешнее отвращение или ненужная жалость отсутствуют).
  А Аслан, словно не замечая недовольства раба, жестом велел опуститься, и сам уселся рядом. И вдруг повернулся, вперившись требовательным взглядом:
  - Что ты интересного на мне увидел? Аж мурашки по коже, - признался он, передернув плечами.
  - Да вот смотрю и думаю, - медленно произнес Дерек. - Ну, допустим, ты меня "отлюбишь"... не сегодня, так завтра, не завтра, так через год - тебе полегчает?
  - Откуда же я знаю? - пожал плечами Аслан, посерьезнев. - Обычно продолжения не бывает.
  - Ну что ж, это можно записать в плюс... Хотя, знаешь, а вдруг, мне понравится? И я буду являться к тебе во сне "за добавком"? Совести у тебя нет, и я буду ее изображать...
  - Не, мне кошмары не сняться, - хохотнул Аслан. - А сны все больше эротического содержания.
  - Надеюсь, не с моим участием в главной роли? - буркнул Дерек.
  - Ну почему, иногда и с твоим, - "успокоил" лаэр.
  - Ооо! - показушно простонал Дерек, шлепая себя ладонью по лбу, - то-то я иногда чувствую - вроде и в штанах спал, а задница все равно ноет.
  - Серьезно? - насторожился Аслан. - Вот видишь, даже она знает, что тебе массаж нужен... внутренний...
  - Ну уж нет! - возмутился Меченый. - Я - хозяин своей задницы, и лучше знаю, что ей нужно, а без чего мы с ней отлично обойдемся, и счастливо проживем.
  - Вот упрямец! - беззаботно рассмеялся Аслан. - К тому же дерзок... Я - твой хозяин, уясни это, наконец, и все, что к тебе прилагается - руки, ноги, задница и... все остальное - моё!
  Смех у лаэра был грудной, низкий, приятный, словно обволакивающий теплом - он очень располагал к себе, и Дерек невольно улыбнулся в ответ, поняв, что Аслан просто поддразнивает его.
  - Прости, мой господин, кажется, я увлекся, - посерьезнел раб, а глаза его все равно бросали вызов. Второй месяц отсрочки закончился и Меченый очень старался не нарываться, но никак не мог совладать с поганым характером, не позволяющим ему прогибаться под кого бы то ни было.
  Аслан прищурился, понимая, что слова извинения ничего не стоят. Дерек просто принял правила игры, но отнюдь не смирился. Хорош до чертиков! Упрямый, дерзкий, циничный, насмешливый, сильный, как вольный хищник, не знавший клетки, непримиримый, грациозный в своей великолепной манере неуловимых движений... А волнующий запах не мытого три дня тела все равно был приятен - так и заставлял трепетать ноздри варвара...
  Дереку нужна была пара. Аслан давно наблюдал за парнем. Его агрессия и тут же непонятная задумчивость, если не сказать мечтательность, были очень похожими на состояние влюбленного индивидуума. Только в кого он мог умудриться втюриться? Несколько раз Меченый был в городе, да к тому же не так уж долго, не считая двух суток, пока ловили банду отморозков, помогая городской страже, а в крепости подходящих кандидатур закоренелому натуралу вроде бы нет... Может, Рута? Да нет, вряд ли. А на такую, как Фелиска, Дерек и сам не взглянет - малолетка она для него...
  Аслан почему-то чувствовал неприятную зависть к неведомому объекту, больше похожую на ревность. Хотя это было глупо. Он не собирался строить с Меченым никаких отношений, кроме "разовых", но он пока еще не поимел с него все, что запланировал - считал его своим законным трофеем. И ему абсолютно не нравилось, что на его намеченную "добычу" претендует кто-то еще... Впрочем, если здраво рассуждать - этот кто-то мог и не знать о том, что стал объектом увлечения Дерека. Нет... все-таки скорее всего это что-то другое... Но что? Сбегать он вроде бы не решался... А может, это нормальное его состояние, а вот как раз раньше было не свойственное? Теперь же, спустя время, раб освоился, расслабился и позволил себе немного отпустить натянутые вожжи, стать самим собой.
  Этот Дерек был не хуже, и, пожалуй, даже больше привлекал... Аслан хотел его, даже не прочь разложить прямо здесь, или прижать к этому шершавому стволу, вдавливая его до боли (чтобы остались неровные отметины на животе и груди от незатейливого рисунка коры), урча и рыча, подминая, порабощая, подчиняя себе, вырывая такое желанное удовлетворение самому... и лаэр готов даже поспорить, что Дерек мог бы принять его так, чтобы и раб получил свою порцию наслаждения, даже если закоренелый девственник.
  Почему-то вспомнился Рени... и Тесса, которая потыкала его носом в то, что он, терзая наложника, думал только о себе... Как они там?...
  Аслан мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли, чтобы снова не впадать в меланхолию. Это было, пожалуй, впервые, что он так сильно скучал без жены, несмотря на то, что объект специфического интереса сидел от него в двух шагах. Почему? Может оттого, что он впервые оставил ее не одну? Но Рени - не соперник, да даже не "заменитель", смешно... и самое непонятное, что он не злился на мальчишку из-за возможной причины для необоснованной ревности, а тоже вроде бы скучал и по этому синеглазому недоразумению...
  "Так, на чем я остановился... На том, что разложил бы этого дерзкого раба прямо здесь, и плевать, что крики и шум борьбы (а без борьбы, эта зараза не сдастся точно) будут слышны на всю округу..."
  Аслан глубоко вздохнул - мечты, мечты, - и снова перевел взгляд на небо.
  - А вот та, справа от самой яркой, называется Посох Путника...
   Дерек опасливо покосился на развалившегося в безмятежной позе Аслана, и неожиданно для самого себя выдал:
  - Моряки называют ее Якорем... На востоке они расположены не так, сейчас - она над нами, а там, в море, кажется, что она над самым горизонтом - удобно держать курс.
  - Ты ходил в море? - заинтересовался Аслан.
  - Ага, год бороздил морские просторы...
  Дерек сам не понимал, почему начал рассказывать - Аслан велел остаться, это ясно. Тема, волнующая обоих, только в диаметрально противоположных направлениях, была слишком щекотлива. Аслан слегка взбодрив, кажется, снова был почти адекватен. Дерек бесился, когда лаэр начинал над ним подтрунивать, но как ни странно, не испытывал ни малейшей неприязни, как только много раз обмусоленная тема переставала задевать его "больное место". С Асланом было интересно. Как уживался образ варвара и хорошо образованного аристократа в одном человеке - было непонятно, но сочетание было в пользу лаэра.
  Вот и сейчас - несколько простых фраз, уместный вопрос, что-то из своих личных приключений, и Дерек сам не заметил, как завязалась непринужденная беседа, отпуская внутреннее напряжение. У Аслана был приятный глубокий голос, и тихий искренний смех был тоже приятен слуху. Дерек же, радуясь, что разговор ушел в сторону, теперь так же легко и непринужденно смеялся, рассказывая очередную морскую байку.
  Вообще-то, моряком ему быть не понравилось. Нет, были, конечно, и шикарные дни, умопомрачительно красивые закаты и рассветы над морской гладью, до сих пор встающие перед мысленным взором, стоит лишь прикрыть глаза, но несколько отупляющих штилей и внушающих ужас и трепет перед разъяренной стихией штормов, быстренько перечеркнули всю романтику подобных приключений. Он так и не пересилил себя, не стал морским волком, не смог впитать в себя любовь к морю. Парень чувствовал себя гораздо увереннее, ощущая под ногами твердую почву, а не покачивающуюся палубу, хоть и не страдал морской болезнью. Стихии, конечно, в разыгравшуюся бурю, вызывала невольное уважение перед мощью воды и даже восхищение, когда непонятно было, где море, а где небо, и вообще ты все еще на этом свете или уже на том?
  Да и несколько встреч с морскими пиратами, разбойничавшими неподалеку от одного из привычных морских путей, нападающих на одиночные суда (на караваны побаивались), тоже оставили неизгладимое впечатление. Дереку повезло - они всего один раз чуть не потонули, почти проиграв сражение, но, к счастью, подоспели еще два судна по чистой случайности проходившие мимо...
  
  ***
  
  У костра (второй костер затушили, потому что кое-кто уже отправился спать, пропустив возвращение ошалевшего Волоша под впечатлением от увиденного) царило необычайное оживление. Даже у тех, кто уже позевывал, сон как рукой сняло, когда вокруг такие дела творятся.
  Вол пошел отлить и вдруг вернулся с вытаращенными глазами и слегка ошеломленным выражением лица. Парень представить себе не мог, что угроза лишиться "девственности" оказалась для Дерека так реальна. Он был одним из тех, кто даже мысли не допускал, что лаэр все-таки возьмет раба, который по слухам и покупался специально для утех господина, но все-таки лаэр решил дать ему шанс и сейчас принимал как воина, а не как постельную игрушку.
  Вот Рен - тот да, тот словно и создан для услады взора в спальных покоях. Хоть и жаль пацана, но тот и впрямь, словно девка, хорошенький на личико, и субтильное телосложение вряд ли хоть когда позволит нарастить ему гору мышц, оставаясь гибким и изящным. К тому же Рени обучен грамоте, умеет красиво и правильно излагать мысли, умнО рассуждает - это большая редкость. Аслан правильно сделал, что приказал ему заниматься, а то уж больно на оранжерейный цветочек похож был. А так хороший пацанчик, правильный...
  В первую ночь, когда Ренальд только появился в Замке, Волош как раз стоял в карауле неподалеку от спальни, и слышал, как тот заходился в крике - аж сердце кровью обливалось, ведь явно не от удовольствия орал.

Волош [из инета]

  Волош и представить себе не мог, что мужская любовь настолько болезненна - вот уж правда - по-варварски... Это уже потом ребята ему объяснили, что мальчишка, скорее всего "девственником" был, а не специально подготовленным перед продажей для таких забав, потому так и орал дурниной, а говорят, что и они могут испытывать удовольствие. Правда, никто сам не сталкивался, поэтому обсуждали лишь где-то услышанное - неизвестно - верить или нет. Но Волош тогда почти неделю ходил под впечатлением, жалея пацана, несмотря на то, что считал себя "толстокожим". В ту ночь он впервые заколебался в своем отношении к лаэру, который вдруг в одночасье показался садистом, а как же еще назвать ту пытку, которой он подверг несчастного мальчишку? Аслан и над врагами-то никогда не измывался и другим глумиться не позволял. Вол мог бы поклясться - от удовольствия так страшно и безнадежно не кричат, то срываясь на скулеж, то чуть не воя на одной ноте... правда все последующие дни, лаэр, словно заглаживая свою вину (хотя перед рабом-то мог этого и не делать), таскался со своим пацаном, как с писаной торбой - одно то, что тот чуть Тессу не утопил, свалившись по-глупому в воду, а Аслан мало того, что не четвертовал собственноручно, так еще и удерживал, давая возможность прийти в себя. Правда и госпожа Тесса вроде не обиделась - как только отдышалась, бросилась к мальчишке, а тот, словно обезумев, все рвался к ней, пока не увидел живой, и чуть еще раз не придушил от радости - еле растащили. Вот и пойди, пойми их. Вроде бы и не должно быть привязанности у рабов к хозяевам, а мальчишка-то, похоже, всерьез привязался. Да и неудивительно - госпожа Тесса с ним намаялась, потакая своему мужу, возилась с Рени сколько... Другая бы скандал учинила, что благоверный позорник завел себе мальчика для утех плоти. Да ладно бы еще наложницу, а то ведь парня, и не скрывает от жены ничего.
  Да и Дерек, бедняга в зоне интереса лаэра. Правда, на неискушенный взгляд Волоша - Дерек-то Аслана по-настоящему интересует, в то время, как Рени он больше опекает... А там, кто их разберет, этих господ. Не его ума дело...
  Орис вот ему сейчас не поверил, велел заткнуться и не распускать сплетни. Ну а как не верить, если он собственными глазами видел! Может, и впрямь следовало бы промолчать? Ребята вон тоже сначала в ступор впали, а потом на смех подняли, решив, что грибами траванулся, раз так глючит. Аслан, говорят, просто развлекался - он же не совсем сумасшедший, чтобы в дороге всерьез конфликт устроить. Дерек слишком ценен, как боец, чтобы ломать его, по крайней мере, сейчас, в таких обстоятельствах.
  Но повод для шуток оказался знатный - Аслана с Дереком все еще не было, поэтому шуточки были довольно откровенны.
  Кто-то предложил пойти своими глазами убедиться, на что Орис высказался настолько витиевато, но доходчиво, что народ отказался от столь заманчивой идеи удовлетворить свое разыгравшееся любопытство - "да" или "нет".
  И Волош всерьез задумался, неужели Орис вслух говорит одно, а мысленно все же допускает такую возможность?
  Почему же он сам не заметил ничего, ведь в их палатке было только четверо. Что он мог упустить из вида, какую мелочь? - ведь для него ясно было, что Дерек категорически не согласен, а Аслан - не насильник, несмотря на случай с Реном.
  Волош даже расстроился. Силушки бойцу было не занимать - в самом деле, как у вола - не зря кликуха приросла, а вот сложить два и два не получилось...
   Он даже на время забыл, зачем от костра-то отходил. Пожалуй, все же надо - организм не обманешь...
  Парень опасливо покосился на кусты, за которыми остались Аслан и Дерек, и решительно направился в противоположную сторону...
  
  ***
  
  Прошло, наверное, не меньше часа с тех пор, как Волош поделился распиравшей его новостью с товарищами. Орис не знал, что и подумать. Прикрикнув на здорового бугая, чтобы тот не чесал понапрасну языком, он все-таки не мог отделаться от мысли, что Волош мог оказаться прав. Верить в это не хотелось. Дерек Ориса чаще раздражал и возмущал, но все же Меченый Орису нравился - настоящий профессионал. К тому же хорошо держался парень, оказавшись на тонком лезвии - не позавидуешь тому, что он попал в зону специфического интереса господина, но, тем не менее, парень не унывал и уже два раза получал "отсрочку", дающую ему возможность дышать спокойно. Но срок истек...
  Почему бы Аслану не успокоиться одним Ренальдом? А тот мальчишку словно и не замечал в таком плане. Возился, опекал, обучал разным воинским премудростям, но, похоже, не трогал с той самой первой ночи. Чем ему не понравился пацанчик, ведь именно таких содержат в гаремах?
  Орису было жаль Рени, он к нему искренне привязался, а ведь поначалу думал, что как только слетит с хозяйки блажь занять чем-нибудь новенького раба, чтобы не было для него таким постылым одиночество на новом месте, про него и не вспомнит. Но и сам не заметил, как прикипела душа, словно к младшему братишке. Никого из родных не осталось, гарнизон в Замке - вот его семья уже не первый год, а тут ну надо же... И Орис невольно начал чувствовать ответственность за Рена не только во время занятий, но и вообще. Смышлены, ловкий, и поговорить интересно с мальчишкой, и порадоваться, что тот схватывает все на лету. Только больно много с ним разных курьезов приключается. Не совсем впрок пошла его предыдущая жизнь, о которой он как-то рассказал Орису.
  Славная кровь текла в жилах Рена, да только видно где-то с гнильцой попалась, где же это видано, чтобы благородные господа своих кровных родственников в рабство продавали? Бедная мать Рена - и сына не спасла, и сама теперь с монстром мается. Правда, Рен утверждал, что дядя его по отцовской линии на матери-то его от любви помешался, но разве же это любовь, когда любимому человеку такое горе несут, отобрав единственного ребенка? Тварь эту, дядю Рена, хотелось придушить руками, не пачкая о него благородный металл клинка, защищающий честь, достоинство и саму жизнь.
  Много раз Орис думал, жалея Мелкого (как его называет Дерек), что несправедливо с ним судьба обошлась, а как увидел, что Тесса-то нос не воротит и за пацанчика искренне печется, хоть и в угоду мужу, но и сама не брезгует им, не воспринимает, как соперника, с которым вынуждена делить мужнино внимание, так и отлегло. Тесса всегда была справедлива и добра. Раз уж Рени сумел расположить и ее, значит, все у мальчишки будет хорошо.
  Может, оно и к лучшему, что так к нему судьба повернулась. Что, если бы их с матерью, этот ублюдок, дядя, не нашел - ведь так и жили бы они в глуши общины-обители, белого света, да людей не видя, заняты натуральным хозяйством да переписью старинных книг... Зачах бы совсем, да со временем сгорбился и зрение потерял, а так на Рена теперь уже было любо-дорого посмотреть, распрямился, да вытянулся буквально за три месяца на хорошей сытной пище, да занятиях на свежем воздухе. Книжки-то он, правда, свои не бросил, так не просто переписывает теперь тяжелые тома, а учится, знания копит. Это ж сколько дорого обучение стоит, а Аслан отправил его и учиться, значит, все-таки имеет на него какие то виды...
  
  ***
  
  Дерек вышел на поляну, где расположился лагерь, первым. При его появлении, те, кто еще не спал, почему-то смущенно заткнулись, стараясь не встречаться взглядами с рабом-воином, вместо того, чтобы, как обычно спошлить что-нибудь, подобающее случаю...
  Орис только открыл было рот, как увидел, что Дерек, моментально оценив обстановку, побледнел, губы парня сложились в тонкую нить, на скулах желваки заиграли, но лишь болезненно дернулся уголок рта, и Меченый молча подошел к их палатке и юркнул внутрь.
  Бойцы вдруг засуетились, спешно расходясь по своим палаткам. Даже если и хотелось перетереть косточки, то не решились - ведь, раз Дерек освободился, то и лаэр Аслан недолго задержится... Почему-то никому не хотелось встречаться с ним сейчас.
  На поляне остался лишь караульный и Волош у костра, и Орис, чуть поодаль. Еще двое караульных были на небольшом расстоянии от лагеря. Это привычка, хоть местные земли и не сулили опасности - лагерь лаэра всегда охранялся на стоянках, лишь количество караульных менялось в зависимости от ситуации.
  Орис, играющий ножом, со злостью всадил его в землю по самую рукоять. А тут и Аслан вышел, чем-то очень довольный. Причем он вышел так стремительно, немного в стороне от того места, где прошел Дерек, и оказался как раз напротив Ориса.

Орис [из инета]

  Орис не успел спрятать неприязненное выражение к этой ситуации из глаз, и Аслан, наткнувшись, моментально среагировал. Загадочная улыбка сползла с губ лаэра и черты лица утратили свою мягкость, став более резкими. Он словно споткнулся, взглянув на преданного воина:
  - Что?! Я не обязан перед тобой отчитываться! - резко произнес он.
  - Даже в мыслях не было дождаться такой сомнительной чести, - желчно парировал Орис, выдергивая нож из почвы и поднимаясь.
  - Ты куда? - Аслан заступил путь Ориса в палатку.
  - Спать!
  - Ты меня осуждаешь? - прищурился варвар.
  - Могу поаплодировать и искренне порадоваться за Вас, мой господин, - холодно отчеканил Орис, не опуская взгляда.
  У Аслана дернулась щека. Обычно, если того не требовали обстоятельства, бойцы обходились на "ты" со своим лаэром. Он поддерживал это "панибратство", уместное в походах на привалах, в расслабленной обстановке. И это намеренное проведение границы, причем со стороны Ориса, одного из самых преданных, проверенных временем и боевыми операциями людей, Аслана словно отрезвило. Хамить почему-то резко расхотелось, но и оставить так он не мог.
  - Тебе даже в голову не пришло, что я не стал бы делать этого на глазах... на слуху у всех? - тихо спросил он, потому что, если Орис ответит - "да", то остальные тем более придерживаются того же мнения.
  - Это не мое дело, - Орис опустил глаза на уровень груди собеседника.
  - Это ты верно заметил, - криво усмехнулся Аслан, - но ты не ответил на мой вопрос.
  Орис молчал, стиснув зубы, и варвар не выдержал:
  - Мы о звездах говорили, ясно?! О море, обо всем... - уже тише добавил он, видимо только сейчас осознав, как нелепо это прозвучало.
  - Крикните погромче, чтобы каждый услышал, - небрежно кивнул Орис, сделав широкий жест рукой, описывающей дугу по поляне, где стояли пять палаток. - Если бы Вы, мой господин, видели лицо Меченого на реакцию ребят... Аа... - обреченно махнул Орис рукой. - Я могу быть свободен?
  - Иди... - кивнул Аслан. - И прекращай вести себя, как скотина. Я - твой лаэр... - как-то неубедительно произнес хозяин Замка-крепости, отступая в сторону.
  - Я в этом ни минуты не сомневался.
  Аслан хмуро посмотрел в спину Орису и тоже направился в палатку. Отличное настроение, как рукой сняло. Орис прошел мимо палатки и скрылся в кустах. А Аслан забрался внутрь и лег у противоположной стены, подальше от Дерека. Тот наверняка не успел заснуть, но лежал тихо, как мышь, закутавшись с головой в одеяло.

Аслан [из инета]

  Аслан развернул свое одеяло, еще раз взглянул почти в кромешной тьме на кокон, в который превратился Меченый и, вздохнув (кому приятно признаваться, что был неправ?), выдавил:
  - Извини, я тебя подставил...
  - Без разницы, - через минуту отозвался Дерек.
  Его голос прозвучал глухо, то ли из-за того, что тот был под одеялом с головой, то ли от еле сдерживаемых эмоций.
  Аслан в самом деле чувствовал себя неловко. Они так хорошо общались... за этот несчастный час, он, кажется, сумел расположить парня к себе, и тот чуть-чуть приоткрыл створки своей раковины, в которой прятал свое настоящее "я". Практически никто из ребят не знал, откуда Меченый родом, где он был, чем занимался до того, как попал на аукцион рабов... Дерек никогда не был молчуном, умел поддержать беседу, с удовольствием рассказывал забавные и страшные истории, но всегда очень ловко избегал темы о собственном прошлом... Аслану приятно было говорить с ним, Дерек ловко оперировал умными фразами, сдабривая их собственными циничными замечаниями, и его совершенно не косноязычная речь, которая все же преобладала у большинства ребят (особенно у тех, кто плохо знал грамоту) с легким, почти незаметным акцентом, заставляла ловить каждое слово... А, может, Аслану просто нравилось в этом сильном духом парне все, включая тембр голоса, хотя раньше он на такие мелочи при определении возможного партнера не обращал внимания...
  Вот только Дерек не собирался продолжать разговор и Аслан так же, закутавшись с головой в одеяло, улегся и замер. В голове было тесно от разных мыслей - приятных и огорчающих, и Аслан постарался отрешиться от них, следуя методике, полученной им у варваров - когда на отдых всего несколько часов, мозг должен уметь отключаться. Вскоре в голове образовалась приятная пустота - все как-то померкло, темные и светлые краски перемешались, оставив серый фон, и Аслан погрузил свое сознание в эту серую вязкую массу, как в туман... Спать... надо спать... Он очень жалел что не может сейчас обнять Тессу... и Рени... чтобы почувствовать уверенность, что она... они рядом - и, значит, все хорошо...
  
  Оба объекта повышенного интереса бойцов лежали, уткнувшись носом в матерчатые стены, спинами друг к другу. Так их и застал пришедший через некоторое время Орис, демонстративно улегшийся рядом с Дереком. Тронул его за плечо, почувствовав, как Меченый словно закаменел на мгновение, видимо совершенно не рассчитывая на участие своего вечного оппонента по методике воспитания Ренальда, но раб-воин все же высвободил руку и, крепко сжав ладонь Ориса, снова закутался.
  Орис откинулся на спину, тяжело вздохнул и прикрыл глаза - немного отпустило. Дерек в порядке... ну или почти в порядке.
  А еще через полчаса ввалился замерзший, отчаянно зевающий Волош, и с удивительной для его мощного телосложения изящностью, пристроился между Асланом и Орисом, смутно ощущая себя предателем, и был бы не против, если бы его пнули с обеих сторон для профилактики, но только не молчали. Аслан, правда, уже спал, а вот Орис, точно - нет. Но друг проигнорировал невольного трепача, и Волош почти до утра маялся, терзаемый угрызениями совести, смутно представляя, как он будет смотреть в глаза Меченого и своего лаэра при свете завтрашнего дня. Что стоило придержать язык за зубами? Весело-то было всего несколько минут... Вот незадача...
  
  
  23.
  
  
  Аслан проснулся первым, отлично выспавшимся и довольно бодрым. Распахнув глаза, он прислушался к звукам их небольшого лагеря и удовлетворенно отметил, что побудку дежурный еще не объявлял. Сладко зевнув, он уже собирался подняться, как вдруг вспомнил, какую шутку устроил вчера Дереку, реакцию ребят, Ориса - и настроение резко поехало вниз.
  Аслан потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна, но если бы можно было точно так же стереть и вчерашний вечер...
  Хотя, беседа с Дереком была приятна и во многих смыслах познавательна. Но как вести себя теперь? Пойти, построить всех, и объявить, что ничего не было, и каждому заглянуть в глаза, посмотреть, кто засомневался в его порядочности и... черт! А с какой радости он вообще должен кому-то что-то объяснять? В конце концов, он - лаэр, а Дерек всего лишь раб, приобретенный конкретно для определенных целей, и то, что парень оказался достаточно толковый для того, чтобы получить место службы, так это просто удача. А все остальное лишь вопрос времени. Не вчера - так завтра или еще через месяц, смотря на сколько у него хватит выдержки не заставлять, а убеждать, что от судьбы не уйдешь... Да-да, вот такая у Меченого судьба...
  Аслан придушил зачатки просыпающейся совести, но на сердце все равно было тяжело и неспокойно.
  Лаэр выбрался из палатки, не обратив внимание на то, что Дерек давно не спит. Почему-то сейчас видеть его не хотелось. Да и не только его.
  
  Утро выдалось хмурое, но ветер обещал разогнать облака. Кое-кто уже проснулся, но старался не шуметь, осторожно ступая между палатками, направляясь к еле тлеющему костру или до ближайших кустов. До побудки осталось менее получаса, и Аслан решил тоже сначала "отметиться" в кустиках, а потом уже пойти к костру, или в палатку... нет, в палатку возвращаться не хотелось - лучше уж поразмяться на краю полянки, выместить свое недовольство и досаду на сложившуюся неблагоприятную ситуацию, поразив условного противника. Пожалуй, сегодня ему никто в спарринг-партнеры не нужен, а то есть реальный шанс серьезно покалечить бойца - очень уж лаэр был расстроен.
  Аслан вернулся, кивнул, пожелав ребятам, сидевшим у костра (над которым уже пристроили большой котелок), доброго утра. Бойцы вскочили, приветствуя, но он лишь махнул рукой и, захватив меч, направился к дальнему краю поляны. На таких вот привалах редко разминались с оружием, но господину этих земель надо было хорошенько измотать себя, словно наказывая за свою собственную глупость.
  
  Дерек заснул поздно, провалившись в какой-то неприятный, тягучий и вязкий серый сон, даже Тесса сегодня не скрасила его своим незримым присутствием... И проснулся еще затемно, отодвинувшись от Ориса, который смачно храпел ему на ухо. Дерек даже не стал его пинать, чтобы парень перевернулся на другой бок и перестал храпеть, испытывая к вечному оппоненту некое чувство благодарности. Хотелось, чтобы утро не наступало, как можно дольше, несмотря на то, что уже отлежал всю спину. Но и вставать и идти к костру, чтобы нарваться на кого-то из ребят тоже не было никакого желания.
   Дерек почувствовал, когда проснулся Аслан, гадая, скажет ли он чего-нибудь по поводу вчерашнего? То, что Аслан попытался извиниться - ничего не значило, и парень совсем не обольщался. Да, лаэр - прекрасный собеседник и отличный командир, но вот этот пунктик насчет мужеложества перечеркивал все его достоинства.
  На какой-то миг Меченому показалось, что Аслан поймет, что он не спит, и сосредоточился на том, чтобы дышать, как можно ровнее, в полумраке палатки все равно было не разглядеть - дрожат ли прикрытые веки или нет.
  Но Аслан встал и ушел. А примерно через полчаса пронесся сигнал побудки, сразу же оживив лагерь, смехом и недовольным ворчанием тех, кто не выспался.
  Орис потянулся всем телом, расправляя затекшие за ночь мышцы, а потом легко, словно кот, вскочил на ноги. Дерек тоже поднялся - сколько не отсиживайся тут, а выходить все равно придется.
  - Привет, как спалось? - улыбнулся парень хмурому Дереку.
  - Благодарю, хреново, - кисло ответил Меченый.
  - Не бери в голову, пошли завтракать, - дружески хлопнул Орис Дерека по плечу.
  - Угу, - угрюмо кивнул тот.
  Волош просыпался с трудом, кряхтя и ворочаясь, словно медведь в берлоге. Орис вдруг, словно чего-то срочное вспомнил, быстро натянул сапоги и выбрался из палатки. Дерек хмуро взглянул на Волоша, и тоже, натянув сапоги, собрался выйти, но парень окликнул:
  - Меченый, слыш, ты это... извини, что я...- немного виновато замялся он.
  - Да пошел ты, - безразлично ответил Дерек, выбираясь наружу.
  - Вот, черт... - выругался расстроенный Волош, досадливо почесав затылок. Ему очень редко приходилось просить у кого-то прощения. - Да хрен с тобой! Тоже мне, цаца какая, к нему по-человечьи, а он морду воротит, словно господин. А всей разницы, что ни клейма, ни ошейника не носит, а Аслан рано или поздно все равно под себя подомнет, раз решил...
  Волош еще что-то бубнил себе под нос, одеваясь, а Дерек не услышал продолжение "извинения", иначе точно не поленился и набил бы этому уроду морду. Скорее всего, Орис на это и рассчитывал, раз оставил их, но, во-первых, было просто противно, а во-вторых, совсем не факт, что удастся свалить этого кабана парой ударов и "праведная месть" не превратиться в банальную потасовку, за которую уже оба загремят в карцер по возвращении в крепость - Устав Меченый выучил хорошо.
  

Лагерь [из инета]

  Выбравшись наружу, Дерек быстро осмотрелся на местности. Наверное, ему показалось, что многие взгляды были устремлены на их палатку, недалеко от которой стоял Орис, разговаривая с одним из бойцов, потому что, все тотчас принялись заниматься своими делами, словно и не заметив его появление. Парень со шрамами лишь криво усмехнулся и отправился в редкий лесок...
  Орис проводил его задумчивым взглядом, обернулся на Аслана, который крушил воображаемых противников, показывая чудеса ловкости и великолепное владение грозным оружием (словно умелый жонглер на помосте). Меч, мелькавший в лучах утреннего солнышка (тучи все-таки начали рассеиваться), смазывался для взгляда невольных зрителей, и казалось, что Аслан находится внутри стального диска, успевая отражать "атаки" своих демонов сразу со всех сторон. Смуглая обнаженная спина Аслана так же блестела от выступившего пота, усиливая эффект, потому что артисты выходили обычно, щедро намазанные специальным маслом, заставляющим кожу красиво поблескивать при свете факелов (представления на площади чаще проходили в вечернее время, а не днем).
  Орис зло сплюнул - удачное сравнение про демонов. Похоже, лаэр самоустранился от проблемы, но то, что она все-таки будет, чувствовалось уже сейчас.
  
  Дерека не было довольно долго, Орис сначала решил, что у него расстройство желудка, что очень даже возможно, при том, что на ужин были грибы и на ночь - испорченное настроение - даже такого, как Меченый вполне может пронять - все-таки живой человек.
  Кажется, мрачное настроение Ориса передалось и расслабившемуся было Аслану, присевшему к костру. Лаэр сполоснул пот из большой фляги и натянул свежую рубаху, довольно простую, пошитую точно так же, как и у большинства бойцов - из грубой сероватой ткани - здесь в дороге, проходящей в основном среди лесов и болот, совсем необязательно было выделяться. И он то и дело бросал быстрый взгляд в направлении того лесочка, куда ушел Дерек.
  Орис про себя усмехнулся - значит, Аслан все-таки видел, а со стороны было похоже, что он полностью сосредоточен на своей разминке.
  
  Дерек появился, когда все уже почти заканчивали завтрак, осталось свернуть небольшой лагерь и двинуться в путь. Парень слегка притормозил, словно решая, подойти к остальным, или нет, но, увидев, как у некоторых, сидевших к нему лицом, проскользнули кривые ухмылки или явное пренебрежение, и ребята чуть ли не демонстративно уткнулись в свои кружки и миски, решительно направился к палатке, с совершенно невозмутимым лицом. Достал все сидельные сумки, скатал одеяла и взялся за сворачивание палатки.
  Он не обязан был это делать один.
  Орис быстро взглянул на Аслана, проигнорировшего появление раба (лишь удовлетворенно расслабившегося, что тот вернулся), и, поднявшись, подошел к Меченому.
  - Иди, поешь. Я сверну.
  - Аппетита нет, - ответил тот с каменным выражением лица.
  - Прекрати, сейчас будет длинный неприятный переход, на болотах останавливаться не будем. Обед отодвигается часа на три.
  - Без разницы.
  - Дерек! - повысил голос Орис. - Это приказ!
  Меченый, склонившийся, чтобы выдернуть железный штырь, удерживающий одну из прочных веревок, распявших натянутую ткань палатки, медленно выпрямился, закипая.
  - Орис...
  - Молчать! Выполняй команду!
  - Есть! - рявкнул Дерек, вытягиваясь по стойке смирно (Орис был старше по званию, и по правде сказать, Дерек обязан был подчиняться практически любому в силу своего неоднозначного положения в сотне, в которой он оказался сто первым, только вот вряд ли кто посмел бы воспользоваться своим преимуществом в отношении раба-воина). Краска бросилась в лицо парня, еще больше искажая его изуродованную щеку с побелевшими шрамами, глаза бешено сверкали, стараясь испепелить человека, который прекрасно понимал, каково ему сейчас подойти к общему "застолью" - все равно ведь кусок в горло не полезет от неприкрытой неприязни товарищей. Дерек проглотил ругательство, готовое сорваться с языка, и, развернувшись, словно на плацу (через пятку), пошел, проклиная лаэра, Ориса, Волоша, из-за которого и получилось это недоразумение. А больше всего он злился на себя, что его, оказывается, задевает отношение ребят.
  - Дерек! - последовал сзади окрик, и едва Меченый повернулся, Орис кинул ему кружу:
  - Захвати, пригодится!
  Дерек машинально поймал свою кружку и пошел дальше, раздумывая, неужели он уже успел привязаться к солдатам гарнизона за это время, и теперь воспринимал этот бойкот собственной персоны, как оскорбление и обиду... Глупо - он всегда был одиночкой, несмотря на то, что прекрасно работал и в команде. И вот так разнюнится из-за чьего-то косого взгляда? Да пусть сами подавятся!
  
  Он решительно подошел, плеснул себе кипятка из большого закопченного чайника и уселся на свободное место (при его приближении, свободных мест образовалось предостаточно).
  - Доброе утро, - негромко напомнил о вежливости Аслан.
  - Доброе? - Дерек криво усмехнулся. - А вообще-то как скажешь, мой господин, - Дерек отвесил явно издевательский поклон в сторону лаэра.
  - Где твоя миска? - проигнорировал выпад Аслан.
   Дерек мотнул головой на палатку - миску он не захватил, а Орис или специально не всучил ее вместе с кружкой, или не подумал о такой мелочи.
  Народ, все еще сидевший рядом, понятливо поднялся и, допивая и дожевывая на ходу, предпочел пойти укладывать вещи и седлать лошадей.
  - Хм, как от чумы... - пробормотал Дерек, неверно истолковав нежелание ребят присутствовать при разборках своего лаэра и его раба, а вовсе не из-за него самого. На самом деле, бойцы бы предпочли остаться и послушать, но ведь за Меченым не заржавеет наговорить лаэру такого, что он не сможет проигнорировать в присутствии своих подчиненных, а Аслана лучше не раздражать лишний раз. Судя по его утренней разминке в гордом одиночестве - он и так не в духе.
  - Если побрезгуешь есть из моей - доедай их котла - там твоя порция осталась, - усмехнулся Аслан, вытерев о льняную салфетку (не такую уж и чистую на четвертый день пути) свою ложку и протянув ее Дереку. - Приятного аппетита... и да, тебе и котел мыть - ты последний.
   Дерек ложку взял, сжал ее побелевшими пальцами, еле удерживаясь от мстительной выходки завязать ее узлом. Он чувствовал себя так, что именно сейчас у него могло бы это получиться.
  Аслан же легко поднялся и, проходя мимо, опустил тяжелую ладонь на плечо непокорного раба, и, сжав его, точно попал пальцами в болевые точки, тихо, но многозначительно произнес:
  - Только попробуй, сломай - мне ее тесть подарил, - зачем-то пояснил он, и чуть громче добавил еще раз:
  - Приятного аппетита, снимаемся через десять минут.
  Дерек скривился - плечо, мгновенно утратившее способность чувствовать, теперь отпускало, и это было достаточно болезненно, но он все же удержался от того, чтобы растереть его - обойдется, чертов варвар! Главное, что Дерек вынес из этого урока - когда Аслан не в настроении - лучше не выводить его из себя. Эта легкая демонстрация лишь обозначила, что его выходка была услышана. Дерек тоже знал несколько подобных приемчиков с особыми точками, и то, что онемение прошло буквально через минуту, а не через полсуток, говорит об умении Аслана контролировать себя.
   Есть Дереку не хотелось, но запах пищи из котла с его порцией был достаточно аппетитный. В самом деле глупо не поесть перед предстоящей дорогой, да и еду не годится выбрасывать... А котелок все равно надо освобождать от каши - у ближайшего водоема отдраивать все равно ему... Вот сволочь, Аслан, вроде и не обидел (наоборот, свою миску предлагал и даже "именную" ложку пожертвовал), но носом ткнул - знай свое место!
  И Дерек давился кашей, обидой, подступившими злыми слезами (которые так и не посмели выбраться наружу), но молча, даже с каким-то остервенением, жевал, не чувствуя ни вкуса, ни тепла пищи, запивая все почти остывшим кипятком...
   А Аслан, подойдя к Орису, уже вытащившему последний штырь, помог свернуть палатку и, забросив ее в повозку с провиантом, первым вскочил на своего коня.
   Бойцы, заканчивающие сворачивать палатки и седлать лошадей, последовали его примеру, и Дерек, спешно пристроив пустой котел на ту же повозку, быстро вскочил на своего (несказанно удивившись, что кто-то догадался оседлать и его коня тоже - сегодня этого он никак не ожидал).
  Обтерев ложку о край рубахи, удержавшись от того, чтобы поплевать на нее ("для придания нужного блеска, разумеется, а не из мелочной мести", - хмыкнул он), Дерек подъехал к лаэру и вернул тому его собственность:
  - Благодарю, - коротко бросил Меченый и сразу пришпорил коня, уходя вперед, потому что Аслан намеревался идти замыкающим.
  
   Дорога в этот день всем показалась достаточно выматывающей и унылой - мало того, кривые деревца вдоль гати не настраивали на лирическое или созерцательное настроение, как обычно бывает на природе, так еще и шутить старались пореже, перебрасываясь короткими фразами, и косясь то на Аслана, то на Дерека, то на Волоша, который был мрачнее тучи. Даже Сауш, мечтательно прикрывающий глаза, в красках расписывая, куда он должен обязательно заглянуть в столице в первую очередь (надеясь застать кого-нибудь из красоток, скрашивающих его предыдущий визит), помалкивал сегодня. Ребята, удивляясь странному молчанию признанного ловеласа, решили подколоть:
  - Что замолчал-то, Сауш? Варианты кончились?
  - Не унывай, одни девки замуж повыходили, зато другие подросли, гыыы...
  - Или прикидываешь, куда лучше не соваться, а то, если наследил, то уж заметно по девке-то поди, почти полгода прошло, - поддел кто-то.
  - Не, скоро Правитель издаст Указ, что таких вот за ворота не впускать, а то по столичному городу будет бегать куча маленьких саушат, гыыы...
  - Придурок! - в сердцах плюнул Сауш. - Типун тебе на язык! Накаркаешь еще!
  - Ты про выводок? - опять заржали парни.
  - Я не оставляю "подарочки"... если только...
  - Что?
  - Да ничего, - мотнул головой светленький красавчик, нахмурившись.
  - А прикинь, если девки лаэру челобитную подадут, или в крепость заявятся?
  - А чё, на моей памяти было такое, - вдруг хмыкнул один из более старших мужчин, - подбросили тогда корзинку с младенчиком. Недели три от роду - не больше. Во переполох был, дознание устраивали, а бабы наши даже себе хотели оставить.
  - Да, Антига тогда еще помоложе была, - подхватил еще один парень, прислушивающийся к разговору в середине растянувшейся по тропе колонны всадников, - уж как она сокрушалась-то, что отдали мальчишку на усыновление в город.
  - Нашли, кто папашка-то? - поинтересовался молоденький солдатик.
  - Не-а. То ли дуру-девку кто обманул, сказавшись, что из лаэрской сотни, то ли наши бойцы и впрямь не догадывались, кто из них - мало ли кто где ласки искал. А при мальце ни записки, ни знака приметного.
  - Надо было оставить и посмотреть, на кого похожим окажется, - хмыкнул Сауш.
  - Это по твоим можно сразу сказать - чей, а тот был чернявый, глаза такие... как небо хмурое. У нас две трети личного состава подошло бы, умник!
  - Серо-голубые?
  - Ага.
  - Так они у большинства детей такие в первые месяцы... - снова встрял молоденький.
  - Ты-то откуда знаешь? - подняли на смех парня.
  - Да у меня бабка повитухой была, она и рассказывала... - обиделся солдатик.
  - Сауш, а ты уверен, что не папашка еще? - снова перешли на личности.
  - Иди в пень, вообще с вашими шуточками отвалите! - огрызнулся Сауш, вновь погружаясь в какие-то свои мысли.
  
  Аслан же ехал замыкающим какое-то время, а потом перестроился и оказался позади Дерека. Он жалел о своей вспышке, и, наблюдая за Меченым (замершим в седле прямо, словно истукан, лишь с опущенной головой), вот уже почти два часа, начал испытывать самые настоящие угрызения совести. Аслан даже несколько раз собирался подъехать, но в последний момент придерживал своего коня - а что сказать-то? Извиняться он не собирался. А просто поболтать "о звездах и море" Меченый вряд ли теперь согласится... не приказывать же. А еще Аслана начала жутко отвлекать тонкая полоска голой кожи на пояснице Дерека, когда тот наклонялся вперед, подныривая под растущие слишком близко к дороге ветви чахлых деревьев. Этот участок пути лаэр выдержал с большим трудом.
  В конце концов, вымотанный непонятными командами вороной красавец-конь под Асланом недовольно заржал и попробовал подняться на дыбы, и лаэр, осадив коня, пришел в себя, сбрасывая это противное наваждение.
  
  Орис подъехал к господину:
  - Аслан, ночью дождь будет...
  Аслан вскинул глаза к небу и скривился - выглянувшее с утра солнышко теперь редко-редко проглядывало из-за все более сгущающихся туч, понемногу затягивающих все небо от края до края.
  - Мокнуть без нужды неохота, - подтвердил Аслан. - У нас в запасе почти сутки, так что у Кривых Овражков разбивать лагерь не будем. Только на носу осенняя ярмарка... - досадливо сморщился лаэр. - Пошли кого-нибудь в Реон... пусть найдут постоялый двор с большой конюшней, но постараются, чтобы разместились все в одном месте, а то вас потом замучаешься собирать.
  - Зря ты так, - ухмыльнулся Орис, припомнив случай, когда останавливались в городе как раз во время ежегодной осенней ярмарки, и бойцов пришлось размещать почти вдоль всей улицы - ни на одном из постоялых дворов не было сразу столько свободных мест. Ну, ребятки-то и развлеклись ночью, благо остались без присмотра начальства. Утром, правда, явились к месту встречи без опозданий, но в таком виде... кто пьянствовал, кто по девкам шлялся... В общем, с тех пор Аслан предпочитал городу походный лагерь неподалеку от села Кривые Овражки. Молодежи там было мало - в основном старики и старухи, развлечений никаких... зато бойцы выспавшись за ночь на открытом воздухе, с утра были бодры и свежи.
  В крайнем случае, можно было заявиться на постой к местному градоначальнику, но Аслан его не слишком любил - это хлебосольство от пуза и выпивка рекой (отказать вроде неудобно местному радушному хозяину), потом плохо сказывалась на здоровье - и на еду смотреть не хотелось еще дня два, а уж каково с похмельной головой и чересчур сытым пузом трястись на конях через гать... И сейчас, несмотря на то, что ехали не из столицы, а в столицу, Аслан предпочел обойтись без визитов.
  - Короче, Орис, ты знаешь, - устало произнес лаэр.
  - Хорошо, через полчаса привал, пошлю вперед двоих, пусть все организуют, - обрадовался Орис, что не придется ставить палатки. Кто его знает, может, дождь не ночью прольется, а уже с вечера застанет.
  Аслан лишь рассеянно кивнул, сокрушаясь, что все как-то наперекосяк. Причем, кроме того, что из-за не в меру языкастого Волоша, Дерек теперь старательно делает вид, что его совершенно не волнует мнение ребят, вроде бы ничего не нарушило привычный размеренный ритм ежегодных плановых путешествий в столицу, но почему-то на душе все равно было муторно.
  
  А еще Аслан периодически возвращался к мыслям о жене, оставшейся с его наложником. Он пробовал представить их вместе, но воображение лаэра пасовало, и кроме как спящих в обнимку Рени и Тессы (причем, в одежде), никаких более вольных картин, мучивших его воображение, как ни старался, он теперь представить себе не мог - слишком уж стеснителен мальчишка. Даже, если Тесса применит весь свой накопленный в супружестве опыт, вряд ли добьется успеха в своих женских фантазиях.
  Ну, может быть, за три-то недели, научит его целоваться "по-взрослому", а не успокоится умильным чмоканьем хорошенького раба в кончик носа.
  Тут Аслан невольно улыбнулся, припомнив, как именно Рени морщит нос, получая такую незамысловатую ласку своей госпожи.
  На сердце потеплело - лаэр скучал по дому - по Тессе... и немного по Ренальду. Как он там, ничего не начудил снова? Это у мальчишки вечно как-то само собой выходит...
  
  Выехав из болотистой местности на добротную лесную дорогу, настроение у парней поднялось на порядок. Даже уставшие животные под всадниками, казалось, обрадовались ровной дороге, и веселей зацокали копытами. Чахлые деревца на болоте, испускающем запах прелой листвы и стоячей воды с гнильцой сменили душистые ели, и теперь дышать можно было полной грудью. Ветер шевелил макушки деревьев, где-то неподалеку отстукивал дядел, заверещала сорока, вспугнутая людьми, и полетела "жаловаться", предупреждая, что в лесу чужаки. Ноздри приятно щекотал терпкий запах грибниц. Это место давно славилось своей щедростью на лесные дары, но не собирать же сейчас - с собой везти - не с руки, а специально в такую даль ехать для заготовки на зиму - тоже дураков нет. Пусть здесь можно было за час набрать столько, что в соседних с Замком-крепостью лесах и дубравах - за день, но все равно - никто сюда специально не ездил.
  
  Привал организовали на излюбленном месте, недалеко от лесного ручья. Лошадей не расседлывали, развели один костер, вскипятили воду, заварив сразу в чайнике душистые, немного горчащие травы, обладающие сразу несколькими свойствами - и тонизирующими и антисептическими - воду-то тоже пришлось из ручья набирать, а не из родника. Наскоро перекусили хлебом, сыром и вяленым мясом.
  Дерек, дождавшись, когда ребята ополоснут свои тарелки и умоются у ручья, поплелся отдраивать общий котел из-под утренней каши. Есть хотелось, но вот находится среди вчерашних друзей-товарищей, старательно избегавших встречаться с ним взглядом, было противно.

Дерек [из инета]

  Но когда он вернулся и, пристроил чистый котел на повозке, Орис грубо окликнул его:
  - Долго ты еще шляться будешь, скоро снимаемся, иди сюда!
  Дерек нехотя подошел, и Орис слегка подвинулся, уступая место Меченому между ним и Асланом.
  Лаэр отрезал толстый ломоть мяса и, положив его на кусок хлеба, протянул рабу:
  - Чаем сам себя обеспечишь, - хмыкнул он.
  - Благодарю, - буркнул Дерек, принимая.
  Желание стукнуть по Аслановой клешне, он старательно задавил, памятуя старую поговорку: нельзя кусать руку кормящего... или дающего, впрочем, не суть разница. Еще один выпад против Аслана, и лаэр вполне может определить, где еще у его непокорного раба находятся болевые точки. Обидно будет проглотить и этот урок - ответить-то все равно нельзя...
  Гораздо интереснее было то, что Сауш, сидевший рядом с чайником, вдруг сказал:
  - Меченый, кружку давай!
  
  Дерек не слышал, как Орис, которому надоел этот непонятный бойкот Меченому, воспользовавшись удобной ситуацией, что ни Дерека (ушедшего к ручью), ни Аслана (отправившемуся по нужде куда-то за елки) не было, встал и, витиевато выматерившись, что случалось с ним очень нечасто, обратился к бойцам с пламенной речью, сводящейся примерно к тому, что хрен ли они, здоровые лбы, корчат из себя блюстителей нравственности, выкобениваясь? Если так интересно - было ли что у лаэра с рабом или нет - почему бы об этом прямо не спросить у Аслана или у Дерека, чтобы уж знать наверняка, а не строить предположения.
  Дураков не было - ни Аслану задать подобный вопрос, ни спровоцировать Дерека, похоже, только и ждущего, за что зацепиться - желающих не нашлось.
  - Так хрен ли тогда рожи воротите? А? Да если что-то и было - радуйтесь - ваши жопы целы! А у него ни титьки не выросли, ни хрен не отвалился, а если кто сомневается, что Меченый - мужик - выскажите ему в лицо... Что сникли-то? Волош!
  - Чё? - здоровенный детина взглянул исподлобья, делая шаг вперед.
  - Да ни "чё", а "что"! - продолжал разоряться Орис. - Языком трепать не по делу научился, а запомнить несколько элементов правильной речи до сих пор не можешь? Хрен ли Рен с тобой столько возился?
  - Да к чему мне эти манеры?! Я-то боец, а не... - разозлился Волош, чувствуя себя виноватым, но быстренько заткнулся, увидев, как нехорошо прищурился Орис, не позволявший оскорблять Ренальда, по крайней мере, в своем присутствии.
  - Да к тому, что тебя лаэр в столицу взял, и ты один из его представителей. Понятно, что на прием во Дворец не пойдешь, но даже при общении с местными - на тебя будут так же показывать пальцем и нос воротить - из какой глуши ты сбежал - двух слов связать не можешь! Нравится, когда слышишь шепотки за спиной и видишь поганые ухмылки? Кому понравится, что сникли?! - Орис обвел ребят тяжелым взглядом.
  Волош нервно передернул плечами. Он и в самом деле не слишком жаловал заносчивых столичных "коллег" - гвардейцев Правителя (отца Аслана), с которыми приходилось сталкиваться волей-неволей.
  Бойцы пристыжено молчали. Да, нехорошо получилось. В самом деле ведь все только со слов Волоша, да и вообще...
  - Аслан, - шикнул Сауш, кивнув в сторону.
  Из-за елок вышел лаэр. Слышал он, о чем шла речь на внеплановом митинге, или нет - виду не подал, но все, поняв, что Орис высказался, разошлись обдумывать свое дальнейшее поведение в отношении Дерека.
  
  Собирались недолго. Орис распорядился, что в город отправятся Волош и Дерек. Оба бойца хмуро взглянули друг на друга, и Дерек хмыкнул:
  - А ты не боишься, что мне с такой рожей побоятся ночлег предоставить?
  - Не твоя забота, Меченый, - отчеканил Орис. - Кошель лаэра творит чудеса, монеты у Волоша. Ты - страхуешь. Чем раньше доберетесь, тем больше у вас личного времени до нашего приезда. Свободны!
  - Есть! - хором отозвались Волош и Дерек, и еще раз неодобрительно покосившись друг на друга, пошли к своим лошадям.
  
  Теперь, хоть по хорошей лесной дороге двигаться можно было быстрее, подуставших животных не торопили.
  - А ты не боишься, что они сцепятся? - задумчиво поинтересовался Аслан, как ни странно чувствуя какое-то облегчение оттого, что объект его пристального внимания и раздражения, по милости Ориса, пропал с глаз долой.
  - У них есть задача, а уж сцепятся они по дороге в город или на постоялом дворе - их дело.
  - Нуу, - неопределенно пожал плечами лаэр, то ли одобряя, то ли осуждая решение своего помощника.
  - Я бы на твоем месте напомнил Волу, что твое личное дело - с кем и как спать, а с кем просто о звездах разговаривать, - поддел Орис. - Мало ли что он в следующий раз увидит... или ему почудится. Зачем орать об этом на весь белый свет?
  - Пожалуй ты прав, - вздохнул Аслан, - кажется, он и сам понял... Переживает...
  - Переживает он, придурок! - в сердцах буркнул Орис, вскакивая на своего коня.
  Аслан похлопал по морде своего вороного, скормил ему сухарик и так же легко вскочил в седло:
  - Кстати, терпеть не могу, когда ты мне говоришь: "я бы на твоем месте..."
  Орис хмыкнул. Он это прекрасно знал и употреблял строго "дозировано", только когда хотел, чтобы Аслан обратил внимание, к чему это было сказано.
  - Командуй, Орис...
  - Отряяяд! По коням!
  
  ***
  
  Ближе к вечеру, солнце еще золотило макушки деревьев и крыши домов (тучи и накрапывающий мелкий дождик остались позади), отряд лаэра Аслана прибыл в город. Волош их встретил у ворот и проводил до постоялого двора.
  Это был один из довольно дорогих заведений подобного рода, но так даже лучше. Торговцы, подсчитывая еще не вырученные барыши от предстоящей ярмарки, предпочитали ночевку подешевле, и как раз здесь хватило места всем бойцам лаэра.
  Отдав распоряжение расседлывать лошадей, ребята пошли на задний двор смывать дорожную пыль. Хозяину повезло, что парни привыкли обходиться без ванн, а то здесь с водопроводом было туго, и нагреть и натаскать воды для двадцати человек, прибывших одновременно, ему было бы крайне затруднительно. В помощниках у него было два сына и три взрослых дочери, деля обязанности по уборке сдаваемых комнат и прислуживании в обеденном зале.
  
  Аслан с удовольствием намылся, побрился и сейчас распустил привычный хвост, чтобы просушить длинные (по обычаю варваров) волосы. Мимо прошмыгнул младший из сыновей хозяина. Аслан невольно проводил взглядом шустрого подростка, со спины удивительно похожего на Рени, светленького и дохлого - каким Аслан увидел его впервые. Лаэр улыбнулся, почему-то продолжая пристально разглядывать мальчишку, но мысленно возвращаясь в Замок.
  В этот момент его кто-то окликнул, парнишка повернулся, и Аслан рассмеялся - все очарование пропало - у мальчишки были серые глаза, обрамленные короткими белесыми ресничками, нос картошкой и конопатое лицо, словно засиженное мухами, да и волосы, пожалуй, были не просто светлыми, а скорее в рыжину...
  А перед глазами маячил образ Рени - правильные черты озадаченного лица, огромные синие глазищи, невинно взирающие на своего господина, и робкая улыбка, когда он просил пояснить, что имел в виду Аслан, наказывая "утешить" Тессу во время своего отсутствия...
  Мальчишка убежал исполнять очередное поручение, а во дворе появились сразу две девицы. Одна, с какой-то кошелкой в руках, быстро пересекла двор, то и дело стреляя глазками на поджарых, мускулистых парней в одних штанах, устроивших себе банный день прямо во дворе, им с сестрами на радость (Когда еще такие клиенты заедут! Все больше торговые мужички - среднего возраста, с брюшком, да страшненькие, невыразительные какие-то).
  Обходя большие лужи, устроенные радостно поливающими себя из большой бадьи парнями, опасаясь запачкаться, она подобрала подол платья достаточно высоко, чтобы бравые бойцы смогли оценить ее стройные ножки, и скрылась в сарае - возможно там хранились какие-то продукты.
  А вторая девица вышла с большим ведром съестных отходов. Девки были гораздо симпатичнее, чем младшенький сын хозяина постоялого двора. Поэтому, когда рядом с одной из них нарисовался Сауш, Аслан даже не удивился.
  И вот сейчас, только что вспомнив о Ренальде, он вдруг с удивлением подумал, что у Рени есть все шансы вот так же просто обращать на себе внимание, как и Сауш. Таких голубоглазых и светловолосых, с утонченными чертами лица, девки почему-то сразу примечали. Наверное, сказывалось то, что в основном, все-таки в ближайшей округе люди были темной "масти" - шатены, брюнеты... ну и рыжие.

Сауш [из инета]

  Аслан проследил, как Сауш грациозно сделал пару комплиментов грудастой девахе, подхватил ведерко, попросив указать, куда нести, и уже придерживал ее за локоток, вроде бы для того, чтобы она не поскользнулась в лужах, устроенных его товарищами. Девица повторила тот же маневр с приподнятым подолом, что и сестра, и Аслан рассмеялся - ну все, кажется, на обратном пути придется искать другой постоялый двор - Сауш эту ночь вряд ли будет коротать в одиночестве...
  И все-таки интересно было - что в нем такого, что девки так и липнут, как мухи на мед? Аслан не мог себе признаться (вернее, он пока это даже не осознавал, просто чувствовал на уровне интуиции), что неплохо бы было понять, потому что у него дома подрастает шикарный блондинчик, который через полгодика-год точно так же сможет одним своим видом похищать девичьи сердца. Хорошо хоть, характер у него не такой блядский, как у Сауша... А вот за кого Аслан больше переживал, думая о Рени, за себя или за Тессу, он вообще не знал. Еще не хватало, чтобы пришлось бороться за собственную жену!

Аслан [из инета]

  Аслан мотнул головой, отгоняя неприятные мысли, и, заложив руки за голову, потянулся. В это время из сарайчика вышла вторая дочь хозяина, и ее взгляд споткнулся о шикарного парня - словно напоказ представшего во всей своей немного дикой, хищной красе.
  Аслан, почувствовав на себе взгляд, повернулся и обозначил улыбку. Девушка зарделась, чуть не выронила свою кошелку, и, ойкнув, опустила голову. Внимание такого мужчины ей пришлось явно по вкусу.
  Аслан же довольно расслабился. Нет, Рени пока еще рано записывать в соперники, если даже на фоне Сауша он сумел произвести впечатление.
  - Все-таки ты не в моем вкусе, - послышался сбоку ехидный голос.
  Аслан скосил глаза и медленно опустил руки. Рядом ухмылялся Дерек. Капли воды блестели на его коже, красиво сверкая на фоне заходящего солнца.
  - Приглядись получше, - посоветовал Аслан, с трудом отводя взгляд от вожделенного объекта своих сексуальных фантазий.
  - Извини, мой господин, мне девушки больше по душе.
  - Все равно здесь на всех не хватит, - хмыкнул лаэр.
  - Я потерплю, я разборчивый...
  
  Дерек отправился в помещение, а Аслан, остался размышлять над последней фразой Меченого, но это давалось ему с трудом, потому как горящий взгляд лаэра провожал парня до самого входа в заведение, и очнулся Аслан только когда за Дереком, вместе с его тщательно оберегаемой от посягательств филейной частью, захлопнулась скрипучая дверь...
  
  ***
  
  До столицы отряд лаэра добрался без особых приключений, Аслан пока не решился заводить беседы с Дереком даже о звездах, хотя с сожалением думал о том, что было бы неплохо вот так же непринужденно просто поболтать вдвоем. Дерек тоже старался не лезть на рожон и всячески избегал одиночества. Тем более, парни отчего-то вдруг снова вели себя, как обычно, и Меченый великодушно простил их, в глубине души радуясь, что все так обернулось. Правда, мерзкий червячок обиды на бойцов все же ворочался, оставляя червоточины в его душе - не подставляйся - отвернутся, но пока был готов довольствоваться и этим. Чувствовать себя изгоем, оказалось неожиданно неприятно.
  
  Аслан был немного удивлен тем, что отец слегка передвинул планируемые мероприятия - это лаэра здорово огорчило, но ничего не поделаешь - какая-то неделя во Дворце, и он может отправляться домой.
  Втайне Аслан намеревался только лишь поучаствовать в ежегодном собрании лаэров государства и как-нибудь улизнуть от обязанности появляться на празднествах и балах, сопутствующих этим визитам.
  
  В первый вечер была только семья, даже без обычных прихлебателей отца - сам Правитель, его старший сын с женой и Аслан.
  Брат и его жена выглядели напряженно. И если Роксана еще пыталась скрасить впечатление, то и дело улыбаясь варвару, то братец и не утруждал себя подобными глупостями. Аслан не понимал, почему? Обычно у них с Дамиром не возникало серьезных трений, они и виделись-то редко, и уж никаких особых братских чувств друг к другу не испытывали, тем более матери у них были разными и воспитывались они по отдельности. Отец, напротив, был весел, расспрашивал, что да как, скоро ли Аслан надумает осчастливить его внуками?
  Тема для Аслана была неприятна.
  - Я же говорил Вам много раз, отец, этот вопрос мы решим с моей женой.
  - Ну, а со здоровьем у тебя и твоей очаровательной девочки все в порядке? - заботливо спросил отец. - Если что, то мои лекари к вашим услугам, не стесняйся...
  - У нас все отлично, благодарю. И потом, у Вас есть другой сын - наследники Дамира должны Вас волновать в первую очередь, - Аслан небрежно перевел разговор в другое русло, не обратив внимания, что за столом повисла неловкая пауза, а Дамир вздрогнул.
  - Это само собой, кхм... - кашлянул отец и кивнул Роксане.
  - Аслан, Вы же почти три месяца не были во Дворце... У нас новая оранжерея. Хотите посмотреть? - защебетала жена брата.
  - Ну... - растерялся Аслан, не понимая, за что удостоился такой чести, и стоит ли еще больше нервировать брата, но отец благожелательно улыбался, и Дамир тоже кивнул:
  - Да, конечно, дорогая, проводи гостя. Аслан, ты не представляешь, как там красиво... Твоей жене тоже понравилось бы, я помню, ты говорил, она любит всякую ботанику...
  - Цветы моя Тесса точно любит... у нее много интересов, - улыбнулся Аслан, поднимаясь и подавая руку невестке. - Миледи, прошу Вас...
  - Послушайте, мы же с Вами довольно близкие родственники, и тем более не на официальном приеме, называйте меня просто Роксана, - улыбнулась девушка.
  У Аслана брови поползли вверх, но он взял себя в руки и кивнул:
  - Раз Вам так хочется, миледи, то я готов исполнить Ваш каприз, тогда и Вы называйте меня просто по имени.
  - Договорились, - очаровательно улыбнулась прелестница, утягивая его в оранжерею.
  
   Вечером вернувшись к себе, в отведенные ему покои, Аслан долго размышлял над тем, что это такое было? То ли он много выпил, то ли братец ошибся в выборе супруги, ну, и как крайний вариант, оставалось предположение, что его хищная красота и грация, доставшаяся ему от матери, вдруг проявили себя, и Роксана просто не смогла устоять перед его обаянием. Аслану это слегка льстило, но только самую капельку - он совершенно не понимал, что ему теперь с этим делать? Кроме Тессы, женщины его не интересовали, а просто пофлиртовать с женой собственного брата - так это вообще моветон. Он предпочел бы другие развлечения. В крайнем случае - нанес бы визит тестю. В бывшем доме жены и его принимают с распростертыми объятиями, и бойцам, сопровождавшим его, было бы интересно пообщаться, не то что здесь, среди этих надменных гвардейцев, воображающих из себя невесть что, но на деле, наверняка проиграют любому из Аслановой сотни, ну, разве что, кроме самых молодых...
  Аслан строго-настрого запретил любые конфликты, а с Саушем провел отдельную беседу по поводу того, что девушки, находящиеся на территории Дворца Повелителя - неприкосновенны - начиная от Роксаны и заканчивая самой последней посудомойкой. Сауш заметно погрустнел, но клятвенно пообещал, что "по нужде" сходит в город.
  - Ты что совсем без допинга не можешь? - хмыкнул лаэр.
  - Могу, - сознался Сауш. - Только зачем? Жизнь-то одна, надо все успеть, а то не успеешь оглянуться, а уже, как в поговорке: если бы молодость умела, да если бы старость могла...
  - Кажется, поговорка не так звучит, - покачал головой Аслан. - Короче, ты меня понял. Если только замечу - будешь у меня вот этот коридор патрулировать всю неделю, - выразительно кивнул Аслан на длинный коридор в крыле, где младшему сыну Повелителя и его сопровождению выделили апартаменты, виднеющийся в щель приоткрытой двери комнаты лаэра.
  Коридор просматривался в обе стороны, в конце него постоянно находился часовой - замерший истуканом один из гвардейцев Повелителя - то ли для порядка, то ли для наблюдения за гостями.
  Сауш удрученно кивнул. Он знал, что Аслан не любит бывать у отца, слишком здесь во Дворце все претенциозно и официально. Совсем другое дело - у отца Тессы. Единственная загвоздка - девок в казармах нет...
  
  
  24.
  
  
  А Тесса теперь мучилась постоянным желанием видеть Рени, и, не в состоянии избавиться от этого наваждения, не понимала уже, не превратилась ли эта осада, постепенно, пядь за пядью, сдающейся крепости, в Ловушку для нее самой.
  Она теперь тоже выходила на утреннюю и вечернюю тренировки. Спустя несколько дней солдаты уже перестали удивляться и шушукаться, недоумевая. Тесса больше не вставала с Мартином (днем отрабатывающим свои наряды на конюшне, а к вечеру возвращающимся в казарму), но и не подходила к Рени, чтобы не унижать его проигрышем, не понижать самооценку и только-только начавшее проявляться самолюбие парня, потому что ей надо было выложиться полностью, измотать себя до степени отупения, и не думать о своем Солнышке.
  Бойцы, в первые дни посчитавшие за честь встать в спарринг с госпожой, теперь уже с опаской ожидали, кого она выберет для очередной разминки. По сравнению с опытными бойцами, не пропускающими ежедневных тренировок, Тесса, конечно, проигрывала, но кому из парней понравится заканчивать разминку, утирая струящийся по красным лицам пот, еле удерживаясь, чтобы, как после хорошей настоящей схватки, без сил повалиться в обагренную кровью траву, раскинув руки. В этом тоже было мало радости. Понять их состояние мог только тот, кто уже столкнулся с Тессой - остальные пока посмеивались, не веря, что девчонка, хоть восемь раз бывшая дочерью и женой военного, может так выматывать.
  Остальное время Тесса пропадала с Мартой, вникая во все хозяйственные мелочи, или сидела у себя в комнате за вышиванием, напевая какие-то песенки, больше подходящие к репертуару впервые влюбленной девочки.

Аслан и Тесса [из инета]

   Даже после знакомства с Асланом такого не происходило. Правда, там и периода ухаживания не было, вопрос со свадьбой решился как-то слишком "скоропостижно". Первое время они с мужем узнавали друг друга лучше, закрываясь в своей спальне даже днем, выбираясь только поесть и решить какой-нибудь неотложный вопрос, требующий непосредственного участия лаэра. И что-то о предыдущей жизни - о детстве, о каких-то пристрастиях в нарядах и пище, любимых занятиях и привычках, выясняли между делом, то есть в короткие промежутки отдыха от экспериментов с собственным телом и телом партнера. Что для Тессы, что для Аслана подобное было впервые и безумно нравилось обоим, несмотря на легкий мандраж сделать что-то не так, выглядеть глупо или слишком развратно. Тесса - понятно, была девственницей, а вот у Аслана уже был богатый опыт... только в отношении мужчин. Тесса - его первая и единственная женщина. И он обмирал от нежности, свалившегося на него счастья и огромной ответственности, и поэтому супруги прошли весь путь от самой первой ночи и до сегодняшнего дня без всяких моральных и физических потрясений, не считая нескольких экспериментов, после которых, хоть и было легкое чувство дискомфорта, но в целом и такой опыт был признан положительным.
  

Рени (с книгой) [из инета]

  Один раз Тесса попробовала почитать книги в библиотеке, где занимался Ренальд. Но ни она, ни юноша так и не смогли сосредоточиться на своих занятиях, украдкой подглядывая из полуприкрытых ресниц друг за другом, и, стараясь не отвлекать. Но, в конце концов, рассмеявшись, Тесса не выдержала первой и похлопала рядом с собой по дивану. А Рени, словно только и ждавший этой "команды", тотчас оказался рядом.
  А потом они долго и самозабвенно целовались, несмело скользя жадными ладонями по телам, пока еще поверх жутко мешающейся одежды - Рени в силу своей непреодолимой скромности, а Тесса, чтобы хоть как-то сдерживаться и не заставить его разоблачиться полностью...
  И неудивительно, что "доцеловались" до приятной пресыщенности, до боли в истерзанных уже далеко не робкими поцелуями губах, ставших ярко-малиновыми.
  В этот вечер Тесса на площадку перед казармой не пошла - куда в таком виде, тем более, когда Аслана нет в крепости. Она бы и Рени не пустила, но все-таки понимала, что ему тренировки необходимы.
  - Что делать? - удрученно спрашивал Ренальд, пытаясь хоть как-то снять припухлость ледяным компрессом, минут двадцать прикладывая мокрое полотенце, которое не сильно помогло избавиться от компрометирующих улик.
  Спрашивал, страшась подколок ребят, а зацелованные губы сами собой расплывались в улыбке, и стоило лишь прикрыть глаза, как тут же возникал образ любимой - такой открытой только лишь для него и ради него отбросивший все правила, вскружившей голову и забравшей его сердце. И, главное, что Рени был готов отдать своей любимой не только свое сердце, но и душу, лишь бы она согласилась принять... А его тело становилось послушным, переставая подчиняться воле хозяина, и понемногу, по чуть-чуть с каждым днем все быстрее и жарче откликалось на ласки умелых девичьих ручек... да что там ласки, даже просто при виде Тессы, сладко ёкало внизу живота и становилось радостно на душе, и каждое утро он ждал с нетерпением, кляня ночь, которая их разлучала. Тесса допоздна оставалась в его комнате, но все равно уходила к себе, как только он засыпал. И Рени не мог ничего с собой поделать, как ни старался - он почему-то он всегда засыпал первым...
  Тесса, похоже, тоже хмурилась только для вида, посоветовав наложнику, если кто спросит, сказать, что это просто аллергия, например, на клубнику.
  Рени вздохнул, потерся щекой о щеку Тессы, жалея, что еще раз не может поцеловать, и, переодевшись, отправился к казарме.
  
  Как он и предполагал, это маленькое изменение его внешности не укрылось от зорких глаз и языков бойцов - шуток и подколок было много - естественно, никто не подумал (или не посчитал возможным высказать свое предположение вслух), что это как-то связано с хозяйкой Замка-крепости.
  Верен, к счастью, быстро увел Ренальда в дальний угол двора, вызвавшись встать в пару.
  - Рен, так что у тебя с губами? - участливо спросил он, еле сдерживая смех.
  - Аллергия на клубнику, - стараясь не покраснеть, отозвался Рени.
  - А что это за напасть такая? - недоверчиво ухмыльнулся мужчина.
  - Это реакция организма, невосприимчивость к какой-то пище или ее переизбытку.
  - И где же ты умудрился клубнику по осени найти? Тем более в таком количестве? - удивился боец.
  - Не знаю, - честно пожал плечами Рени, - госпожа Тесса угостила.
  Проверить, было ли такое блюдо на столе у господ, Верен, конечно же не мог, но все равно поддел:
  - В мое время, Рен, также выглядели губы моих подружек к утру... - мечтательно закатил он глаза.
  - А сейчас? - заинтересовался Ренальд.
  - А сейчас все гораздо прозаичнее, - расхохотался боец, отправляя коварным приемом мальчишку в непродолжительный полет на землю. - Не развешивай уши, Рен!
  - Прости...
  - Это тренировка. Было бы по-настоящему, просить прощения было бы нечем, точнее некому.
  Рени насупился и, потерев ушибленный бок, быстро вскочил на ноги. Хорошо, правильно падать учили в первую очередь - Верен приложил неслабо, но обошлось без серьезных последствий.
  - Да, - нахмурился Верен, - знаешь, что я тебе скажу, Рен? Так, на всякий случай?
  Рени отрицательно покачал головой.
  - Вижу, что Фелиска-то зря тебе глазки строит, а вот там, где никто не видит...
  У Ренальда вдруг спазм перехватил горло, и ёкнуло в животе - неужели Верен догадался о них с Тессой? Что делать? Отрицать или молчать? Врать он не умел и не любил, но врать надо было во что бы то ни стало - Тессу ни в коем случае подставлять нельзя, пусть даже и Аслан был не против их маленького развлечения. Остальным обитателям Замка-крепости не нужны тайны за чужими дверями. Рени сцепил сжатые кулаки еще сильнее, чтобы Верен не заметил, как задрожали пальцы.
  "Нет-нет-нет..." - скороговоркой повторял про себя Рени, лихорадочно продумывая варианты.
  - Я бы на твоем месте к Руте близко не подходил, - продолжил боец.
  - Почему? - несказанно удивился совершенно сбитый с толку Рени, представив добрую услужливую серьезную девушку.
  - Сауш тебе шею намылит, - "просветил" Верен.
  - Сауш? Но он же уехал с господином?
  - Как уехал, так и вернется, - многозначительно усмехнулся Верен.
  - При чем тут Сауш-то? - в сердцах воскликнул Рен, от облегчения, что речь идет не о Тессе, никак не в состоянии сложить два и два. - Верен, я не успеваю следить за ходом твоих мыслей.
  - Ну вот, а еще умный вроде - книжки читаешь, - покачал головой мужчина. - Нравится она парню, ясно?
  - Ты шутишь?! Саушу нравится все, что с большими...
  - Титьками... - подсказал Верен бытующую среди бойцов присказку, с удовольствием глядя, что вогнал пацана в краску.
  - Так, Рен - тр**ать для разрядки - это одно, а любить... ну или там испытывать симпатию - это для души - полет, радость, смысл жизни... Такие простые истины тебе объяснять приходится, - вздохнул Верен. - Хотя, оно, конечно, еще лучше, если все к одному сводится - то есть и душа, и тело свое получают. А совсем здорово, когда вся эта любовная лабуда по обоюдному интересу да согласию... Ясно?
  - Ясно... - буркнул Рени, нахохлившись. Про то, что все хорошо, когда есть взаимность, это теперь он и сам понимал.
  - Ничего тебе не ясно! - хохотнул Верен, избавляясь от непривычного для него острого приступа человеколюбия с лирическими отступлениями, снова отправляя мальчишку "отдохнуть" на земле. - Сказал же, будь внимательнее, ушами не хлопай....
  
  ***
  
  Ренальд зашел в комнату. Тесса сидела за вышиванием и тихонечко напевала.
  Юноша подошел и опустился рядом, не желая беспокоить хозяйку. Но девушка тут же отвлеклась, подняла его лицо за подбородок и покачала головой:
  - У тебя глаза красные.
  - Я читал, - виновато улыбнулся он.
  - Я догадалась. А перерывы делать снова забываешь? Рени, твой фанатизм никому не нужен. До консультации в Академии еще уйма времени.
  - Вот у меня сейчас перерыв, - быстро нашелся Ренальд.

Рени [из инета]

  - Пойдем, - поднялась хозяйка.
  - Тесс, - попытался Рени задержать девушку, - я хотел побыть с тобой.
  - Разве же я против? - рассмеялась она, протягивая ему руку, - вставай, пойдем на диван.
   Они пересекли комнату, и Тесса подтолкнула его, вынуждая опуститься. - Садись и закрой глаза.
  - Я хочу тебя видеть, - заупрямился мальчишка.
  - А если мы усложним задачу? Давай ты меня будешь не видеть, а чувствовать, - хитро улыбнулась хозяйка. - Закрой глаза, Солнышко, и попробуй представить, что я делаю.
  Рен послушно прикрыл ресницы, а Тесса подобрала подол платья и уселась к нему на колени. От неожиданности у мальчишки широко распахнулись глаза, выдав совершенно непередаваемые эмоции - не то страха, не то предвкушения, но хозяйка погрозила пальцем:
  - Не подглядывай!
  Рени пришлось подчиниться, но так Тесса еще никогда не поступала. И чувствовать на своих коленях ее упругие ягодицы было слишком волнительно. А главное, он снова не знал, куда девать свои руки.
  Тесса заставила юношу откинуться на спинку дивана и, придвинувшись совсем близко, осторожно обняла его за шею, легонько поглаживая чувствительное местечко - ямочку у основания черепа, а другая рука тут же зарылась в его волосы, лохматя светлые пряди, лаская затылок. Губы мальчишки растянула улыбка, а Тесса потерлась щекой о его щеку и принялась покрывать поцелуями его лицо, вдумчиво, не торопясь, словно боясь пропустить хоть миллиметр чистой светлой кожи наложника.
  Она сама наслаждалась этим процессом, едва не мурлыкая от удовольствия, стараясь не слишком тесно прижиматься грудью к высоко вздымающейся груди раба, но все же и не настолько далеко, чтобы ей не передавалось его состояние.
  Высокий лоб, прямые брови, послушно прикрытые глаза с трепещущими ресницами, готовыми распахнуться по первому требованию... вот за то, что он столько времени проводит за книжками, она на него была сердита, и не могла признаться даже себе, что ее заботит не только его зрение, но и то, что он так долго (часа два) был вне зоны ее видимости.
  Видимо, он сдерживался изо всех сил, чтобы не нарушить приказ не подглядывать. Тесса осторожно поцеловала по очереди каждое веко, чмокнула в кончик носа, отчего Рени смешно сморщил его и фыркнул, рассмешив и ее. Потом она уделила вниманием щекам и скулам парня, намеренно обойдя губы и, услышав недовольный вздох, снова радостно улыбнулась, и, прикусив ушко и тут же лизнув его в поощрение, спустилась к шее. Рени поежился - ему было щекотно.
  - Терпи, - прошептала она, - тебе нравится?
  Юноша кивнул.
  - Скажи это вслух.
  - Тесс... - смутился Рени, зажимаясь.
  - Просто произнеси вслух, Солнышко, - настойчиво повторила требование Тесса. - Мы с тобой одни, никто не услышит, в этом нет ничего зазорного, и я хочу быть твердо уверена, что ты это понимаешь. Иначе придется остановиться... - с нарочитой грустью в голосе произнесла коварная госпожа, замерев сама. А что, если мальчишка предпочтет прекратить? Разве она сможет остановиться?
  Но умничка Рени, мило порозовев, выдавил:
  - Да, Тесса, мне очень нравится, что ты меня целуешь... и как ты меня целуешь, - совсем тихо прошептал он.
  - Умница, тогда продолжим, - улыбнулась девушка, в поощрение накрывая его губы своими...
  Рени ответил уже смело, словно бросаясь с головой в омут (Тесса сначала его расслабляет, старается притупить "бдительность", а потом, как ушат ледяной воды - прерывается на самом интересном месте и старательно ломает какие-то внутренние запреты - стыдно, неприятно, но потом становится почему-то легче). Рени не понимал, почему он не в силах сопротивляться такому методу, отчасти похожему на дрессировку.
  Вот и сейчас, довольная своей маленькой победой, Тесса уступила ему инициативу, жалея лишь о том, что он не догадывается обнять ее. У Рени же просто голова кругом шла от нахлынувших эмоций. Вдыхая тонкий аромат кожи любимой, целуя ее нежные губы, он полностью сосредоточился на "борьбе" их языков, замирая от счастья и желания, чтобы девушка не прекратила озорничать, дразня и лаская его язык своим острым язычком... но Тесса хотела продолжить по-другому... и отстранилась. Он потянулся за ней, приоткрыв глаза, но девушка лишь покачала головой, улыбаясь, и пришлось подчиниться.
  Рени послушно откинул голову на высокую спинку дивана, подставляя ей беззащитную шею с острым кадыком. Он хотел бы расслабиться, как этого требовала хозяйка, но теперь уже не получалось - он едва не вздрогнул, ощутив снова ее теплое дыхание около уха, и то, как мягкие губы прокладывают влажную дорожку вниз по шее, ключице...
  Тесса убрала руки от его волос и взялась за пуговицы на рубашке. Рени уже готов был помочь, потому что она возилась ну очень уж долго, медленно, словно нарочно издеваясь, то отстраняясь, то снова склоняясь к его лицу, чтобы подарить легкий, почти невесомый поцелуй, щекоча распущенными волосами. Но с другой стороны, вот это отвлекающее действие, почему-то странным образом перенаправляло его мысли о поцелуях, и уже хотелось чего-то большего.
  Он облизал губы и постарался успокоиться. Сердце колотилось часто-часто в груди парня, и ему казалось, что Тесса слышит это и ей смешно, а еще он немного нервничал, опасаясь, что его неровное дыхание мешает ей скорее расстегнуть рубашку. Обычно "играли" по правилам Тессы, и он не решался их нарушить. Оставалось только терпеливо ждать, вцепившись напряженными пальцами в обивку дивана.
  
  Ах, какое это наслаждение, видеть, как неопытный мальчишка буквально плывет от таких нехитрых ласк, смущается, терзается тем, что ей виден его страх, но все равно позволяет продолжить. Он и сам хочет продолжения, только все еще слишком глубоко, и старается контролировать себя, чтобы его "греховные" желания не всплыли на поверхность.
  "Глупый, кто же тебе позволит контролировать?" - улыбнулась про себя Тесса, расстегивая очередную пуговку на его рубашке. На самом деле, хотелось эту рубашку просто сорвать, чтобы не мешалась, но Рени заводил сам процесс, делая переход менее болезненным для психики, и Тесса готова была терпеть, чтобы сохранить равновесие его душевного состояния - как бы он не начал потом корить себя за столь смелые фантазии и действия, заперевшись в библиотеке - на это у него способностей хватит.
  Третья пуговка была расстегнута, и Тесса распахнула рубаху на груди наложника.
  "Дааа, это, конечно, не Аслан, но его грудная клетка будет все равно красиво смотреться со временем - у Ренальда очень пропорциональная фигурка, и то, что он останется более изящным, чем любимый варвар, ничуть не умалит его физических данных, а силы и ловкости не бугрящегося мышцами тела вполне хватит для тех приемов, которым его обучают, чтобы постоять за себя в случае чего... или за честь дамы, например..." - мечтательно прикрыла Тесса глаза и тут же устыдилась - нет, до этого-то как раз дойти не должно... Пусть как-нибудь обойдется без участия Рени в войнах любого значения - серьезных ли стычках или уличных потасовках.
  В том-то вся прелесть, что Ренальд - не Аслан, что ее мальчики такие разные...
  
  Девушка положила теплые ладони на грудь Рени, развела их в стороны, одновременно справляясь с двумя задачами сразу - и лаская, и раздвигая полы рубахи. Надо было все пуговицы расстегнуть... ну да ладно...
  Она склонилась ниже, чтобы попробовать на вкус его кожу, немного поерзав, перемещаясь на его коленях назад. Но вот это парень посчитал дезертирством и его руки взметнулись, стараясь удержать ускользающую девушку, и, конечно же, наткнулись на ее оголенные колени (Тесса для удобства, приподняла подол платья). И хотя из-под присобранной ткани задранного подола кроме ее прелестных округлых обнаженных колен (не более чем на ширину ладони), не было ничего видно, Рени дернулся, как от разряда электрического тока. Его ладони просто обожгло о голую кожу девушки. Он испуганно зажмурился еще крепче, мгновенно убрал руки, отведя их подальше в стороны, и едва слышно просипел:
  - Прости, Тесс...
  Тесса же, пользуясь тем, что Рени не посмел подглядывать, только закатила глаза, стараясь удержаться от досадливого шипения - вот, глупый!
  Ренальду теперь даже подглядывать не надо было, он, наконец, дошел до той кондиции, когда его чувства и ощущения странным образом перемешались - он словно видел себя со стороны и одновременно чувствовал, что происходит с ним внутри.
  Со стороны это выглядело довольно смело - он, млеющий под умелыми ласками коварной госпожи, словно с луковицы, снимающей с него слой за слоем безрассудство, робость и стеснительность, и Тесса, не обременяя себя ненужной скромностью (зачем, ведь Аслан разрешил), развлекающаяся с его страхами и смеющаяся над его неумелостью. Рени только лишь в распахнутой рубашке, чувствовал себя почти обнаженным, но замирал от предвкушения - а дальше? Ему нравилось то, что она с ним вытворяла. Не нравилось, правда, что от страха сделать что-то не так, сводило живот, но зато тут же разливалась теплая волна, словно смывая его застенчивость, как речные волны, накатывающие на берег, медленно, но неотвратимо обтачивая острые камушки гальки до состояния гадкого глянцевого блеска. И под каждым прикосновением ее губ, он чувствовал, как разгорается маленький теплый очаг. Вскоре вся его грудь и даже плечи (Рени не сообразил, в какой момент Тесса умудрилась расстегнуть еще пуговицы, чтобы можно было стянуть рубашку с плеч) были покрыты такими вот пылающими костерками, прожигающими кожу, затрагивающими нервные окончания, быстро передающими в спиной мозг сигналы к полной и безоговорочной капитуляции, вызывая щекотные мурашки и легкий холодок, скользящий вдоль позвоночника. Сопротивляться не было никакого смысла - Тесса не позволит, да и не хотелось сопротивляться, если честно - нестерпимое томление в груди грозило распространиться дальше, то есть ниже, и Рени обеспокоенно поерзал. Единственное, что его теперь крайне напрягало - то, что штаны становятся тесными, и как он не старался сдерживаться - девушка тоже это вскоре почувствует, особенно, если продолжит в том же духе...
  Это неправильно. Он не должен показать, что его тело настолько неприспособленно и поддается столь низменным желаниям так открыто. На первом месте должна быть душа и чувства. Тесса никогда не должна усомниться в чистоте его помыслов. Он готов ради нее на многое, а на деле, оказывается, не лучше того же Сауша, который, едва завидев красивую девку, поправляет штаны, чтобы не выдать, насколько он тут же хочет проверить, сможет ли она устоять перед его обаянием и неопровержимым аргументом. Это некрасиво и унизительно. Тесса не заслуживает такого. Да и он не Сауш, нет у него самого в штанах такого же "аргумента"...
  Только вот оказывать знаки внимания, дарить подарки и говорить те комплименты, которые Тесса заслуживает, а не корявые и избитые фразы: "ты самая красивая, нежная, добрая, ласковая", почему-то не получается. Что для нее его браслетики и колье из кожи, пусть даже и с полудрагоценными камешками, с любовью и изрядной долей фантазии подобранные для очередного изделия? Что для нее раскрашенные перышки (ими вполне можно писать), которыми Тесса почему-то не пользуется, но и не выбрасывает через некоторое время, а устроила у себя в комнате (которую Аслан так не любит - потому что она - только Тессина, ее "личное пространство", как уверяет госпожа) что-то вроде "выставки", как в их общей комнате для личного отдыха, куда нет входа прислуге... Здесь Аслан хранит свои мелкие боевые трофеи, именно здесь Рени так глупо поранился кинжалом, неосторожно дотронувшись до лезвия. Вспоминать стыдно, какой он неумеха неуклюжий... но вот то, как Тесса взяла его пострадавший палец в рот, обхватив теплыми влажными губами, чтобы облизать и остановить кровь - до сих пор опаливало жаром и тягучим желанием, природу которого он на тот момент не знал и всерьез опасался рухнуть на подкашивающихся коленях прямо под ноги Аслану. Хорошо, что тот его поддерживал.
  
  Рени ошибался - Тесса уже почувствовала, вернее, даже увидела его желание и самодовольно ухмыльнулась - ей не нужен был "аргумент Сауша", ей хотелось, чтобы наложник полюбил собственное тело и перестал его стесняться.
  Тесса оставила в покое плечи парня (уже приятно округлившиеся увеличившимися от постоянных нагрузок мышцами, а не такие дохлые, как раньше, что казалось, его держали впроголодь и не давали в руки ничего тяжелее пера писаря... впрочем, так оно и было, скорее всего).
  Тесса мотнула головой, отгоняя видение худенького испуганного мальчика на аукционе рабов. Он нравился ей таким, как сейчас, и со временем станет еще краше, войдя в пору становления юноши, как мужчины.
  Перейдя к затвердевшему соску парня, она накрыла его губами, почти полностью закрыв розово-коричневавтый ореол вокруг, и лизнула крохотный бугорок-бусину, похожий на вишневую косточку, вызвав у Рени непроизвольный стон. Скосив глаза, Тесса удовлетворенно отметила, что тот, высоко задрав подбородок, хватает открытым ртом воздух, словно ему его недостаточно.
  "Тебе, нравится так, Солнышко, - хмыкнула Тесса, млея от нежности к своему котенку и от наслаждения своей властью над ним, - тогда повторим для закрепления эффекта".
  Она еще раз обвела кончиком языка вокруг, следуя ровно по самому краю темной кожи, снова лизнула почти закаменевшую бусинку, а потом и вовсе немножко игриво, приласкала, задевая языком и посасывая. Рени подался вперед, то ли желая прекратить это измывательство, то стать еще ближе, из горла парня снова вырвался какой-то нечленораздельный стон, он шумно сглотнул, и, втянув живот, замер. Тесса испуганно отстранилась и посмотрела в мученически скривившееся хорошенькое личико.
  - Солнышко? - позвала она, взяв его лицо в свои ладони, - дыши...
  Рени выдохнул с облегчением, задышал часто-часто, восстанавливая дыхание, и одновременно постарался выползти из-под нее, вжимаясь в диван.
  - Рени, открой глаза, - разрешила хозяйка, обеспокоенно вглядываясь в этот сумбур эмоций, что читался сейчас на его лице. - Что теперь?
  Заливаясь краской, Ренальд распахнул свои синие глазищи и тут же прикрыл их снова, стараясь не встречаться с Тессой виноватым взглядом.
  - Милый, что стряслось? - мягко спросила Тесса, догадываясь.
  Юноша лишь помотал головой, попытался подняться, но Тесса удержала, опустив ему руки на плечи, а потом и вовсе обняла, прижав его голову к своему плечу, и успокоительно поглаживая по разлохматившимся волосам. Парня слегка знобило.
  - Скажешь мне на ушко? - шепнула она.
  - Тесс, ну пожалуйста, - почти взмолился мальчишка, понимая, что не может признаться, что от острой вспышки удовольствия, чуть было не оконфузился, а ведь она только начала.
  - Скажи, - завредничала Тесса, плотнее прижимась к нему, и то, что он наивно старался скрыть, оказалось зажато между их телами. Он буквально физически ощутил почти пульсирующее желание и тихо застонал от некоторого облегчения, потому что его мужское достоинство теперь оказалось зафиксировано, и уже не так пугало преждевременной эякуляцией. Как сказать-то? У него ком в горле застрял, а челюсти словно свело от невозможности сразу придумать подходящий эпитет для озвучивания столь тривиальной ситуации. Возможно, что он бы и отважился произнести это вслух, но на ум почему-то лезли лишь "определения", услышанные им в казарме - они-то уж точно не для женских ушек...
  Рени отчаянно замотал головой, и Тесса, прижалась еще плотнее, так что между их телами совсем не осталось просвета. Ренальд смог почувствовать грудью ее налитую грудь с затвердевшими сосками под тонким домашним платьем, и это вызвало у парня еще один судорожный вздох, а госпожа произнесла:
  - Ты хочешь, чтобы я сказала, что с тобой происходит?
  - Н-нет, - выдавил он, вжимаясь пылающим лицом в ее вздрагивающее от еле сдерживаемого смеха плечико.
  - Ну, давай, Рени, признайся, что тебе нравится, - уговаривала Тесса, поглаживая его по спине.
  - Н-нет...
  - Врешь, - укорила девушка. - Ая-яй, как не стыдно.
  - Д-да... - еле слышно выдохнул наложник.
  - Нууу... а дальше? - поддела она.
  - Тесс, ну Тесса же... - запыхтел он обиженно.
  Тесса попробовала оторвать его от себя, чтобы заглянуть ему в глаза, но он теперь словно прилип к ней намертво, собрав толстое покрывало стиснутыми пальцами, и отчаянно комкал его, окончательно убеждая хозяйку, что на сегодня достаточно.
  - Ладно, Солнышко. Я уже большая девочка, и прекрасно осознаю, что когда у мужчины восстает его гордость, даже вопреки его здравому рассудку, готовая на подвиги, то обманывать женщину, что она ему не по вкусу - некрасиво. Я не спорю, бывает множество ситуаций, когда ты должен подавить в себе всякие подобные порывы, но не теперь, ангел мой, не со мной... ясно тебе, горе мое луковое?
  - Ясно, - покаянно вздохнул наложник, решившись все-таки отпустить несчастную тряпку на диване и осторожно обнять Тессу за талию.

Тесса [из инета]

  Тесса тоже вздохнула, чмокнула Рени куда-то за ухом и отстранилась:
  - Все, мой хороший, на сегодня твоя пытка закончена, беги к себе.
  - Тесс... - Рени хотел было удержать поднимающуюся девушку, но не посмел. - Это не пытка...
  - А выглядишь ты так, словно я тебя пытаю, - поддела Тесса, расправляя подол платья и отворачиваясь, чтобы он не видел, как она закусила губу. Ей было досадно и смешно. И жутко хотелось, чтобы Аслан оказался в Замке. Тесса сейчас находилась в таком состоянии, что готова была оторвать мужа от любых дел, чтобы ненадолго уединиться в спальне... или надолго...
  Рени, поняв, что он хоть в очередной раз и облажался, но на него по-настоящему не сердятся, поспешил ретироваться в свою комнату. Тесса скривилась, с сожалением взглянув на захлопнувшуюся за парнем дверь, и вслух пробормотала:
  - А мне-то что теперь делать? Тоже холодный душ принимать? Ох, Рени, Рени, я ж так дозакаляюсь до фригидности или до банальной простуды...
  
  
  25.
  
  
  Так и не придя ни к какому выводу, Аслан улегся спать, постаравшись отрешиться от сегодняшних событий и вернуться к ним с утра, на свежую голову. Вот сейчас было бы неплохо потрепаться с Дереком или с Орисом, но Орис ушел в город в компании Меченого, потому как, кроме семейного ужина в первый день в столице, никаких мероприятий больше не предполагалось, а в другие дни у Ориса уже не будет возможности. Он должен будет находиться при своем лаэре неотлучно.
  За неимением собеседников, Аслан решил подумать о доме, жалея, что не может сейчас обнять Тессу, которая помогла бы решить некоторые ребусы сегодняшнего поведения его родни, забрала бы все его печали и заботы, стерла бы их прикосновением нежных ручек и теплых губ. Или бы просто, пристроившись у него под боком, свернулась доверчивым котенком, сразу вызывая у него какие-то скрытые резервы - порыв защитить ее от всего мира, а значит, почувствовать себя уверенным и всемогущим. Или, положив голову ему на плечо, тихо, понимающе молчала бы... С ней даже молчать было уютно, а от щебета Роксаны, то и дело неловко оступающейся на посыпанных гранитной крошкой ровных дорожках оранжереи, чуть было не разыгралась мигрень. Что это за недуг, Аслан представлял слабо, но про симптомы слышал. И главное, ведь, пришлось предложить руку, чтобы она могла опереться.
  Сначала Аслан грешил на неудобную обувь девушки, привыкшей ступать по ровным плитам и коврам Дворцовых полов, а здесь острые каблучки проваливаются в сыпучий грунт - неудивительно, что она показалась такой неловкой, хотя слыла первой красавицей Энейлиса, и неуклюжести за ней никогда не наблюдалось. Роксана блистала и на балах, и на светских раутах своей грацией и достаточным для девушки ее положения умом.
  Цветы они нюхали, чуть ли не касаясь лицами друг друга. Аслан хотел было избежать подобных, почти интимных сцен, но Роксана показалась такой непосредственной в своем желании поделиться с ним восторгом от этого великолепия, что он мужественно вытерпел это. А вот когда, она решилась погадать по его руке, с воодушевлением принявшись водить тонким пальчиком по линиям его ладони, тут уж Аслан вообще едва не выдернул свою руку. Не сказать, чтобы было неприятно - скорее, смешно видеть, как обычно холодная умная красавица строит из себя флиртующую пустышку.
  Дамир и Роксана поженились по воле родителей, но им повезло, они успели полюбить друг друга, встречаясь на приемах и балах во Дворце еще до свадьбы. Их брак нельзя было назвать несчастливым. Дамир тогда весь просто сиял. Их свадьба была пышной и готовилась, не в пример его собственной, почти полгода. А то, что Аслан умудрился встретить свою половинку (смешно сказать, на конюшне), и упросил отца сыграть свадьбу "немедленно", да еще раньше, чем Дамирову - вот за это Аслан был очень признателен своему родителю, хотя и подозревал, что тот был только рад пристроить свое нелюбимое чадо поскорее "в хорошие (а главное, женские) руки", и отправить его с глаз долой, подальше от столицы, чтобы не компрометировать себя и старшего сына.
  И что же теперь? Что вдруг так резко изменилось за предыдущие три месяца, когда он последний раз был во Дворце, почему вдруг Роксана ведет себя так странно, а Дамир, вроде как и не возражает, да и отец, поборник нравственности, кажется, смотрит на все сквозь пальцы, вместо того, чтобы одернуть невестку или напомнить младшему сыну, что у него есть собственная жена. Что, неужели Дамир пропалился на какой-нибудь фаворитке и теперь вынуждено терпит небольшую месть своей супруги? Только зачем она выбрала его, Аслана? Неужели, чтобы Дамиру было побольнее? Или это теперь такая мода, оказывать дорогим гостям столько ненужного внимания?
  В свое время Дамир менял своих любовниц довольно часто, радуя отца, что хоть один из сыновей правильной ориентации, а потом Дамир как-то вдруг враз завязал со своим распутством, и спустя какое-то время всерьез увлекся Роксаной. Аслан никогда не был духовно близок с братом, они не делились секретами и, тем более, сердечными тайнами, поэтому, была ли серьезная причина так поступить, или братец просто перебесился и его гормоны пришли в норму, он не знал.
  

Оранжерея [из инета]

  Оранжерея была действительно, диво, как хороша. Отец не поскупился на приобретение редких экзотических растений, требующих особого ухода в их местности, и поэтому вынужденных оставаться под стеклянным колпаком. Пожалуй, Тессе здесь точно понравилось бы. И вот только лишь подумав о ней, Аслан понял, что если сейчас деликатно как-то не остановит разошедшуюся Роксану, то просто рассмеется ей в лицо за ее жалкие потуги заинтересовать его, а это все-таки недопустимое оскорбление. Она ему не нужна ни в каком виде, кроме как родственницы - жены его брата, и точка!
  Он сам не помнил, что именно говорил, перехватив ее ладошку, поцеловав и решительно пристроив у себя на сгибе локтя, уверяя, что им пора возвращаться. От Аслана не укрылась легкая досада, промелькнувшая на лице Роксаны, а так же видимое облегчение, а вот как соотнести эти две противоположные эмоции, едва скользнувшие по лицу девушки, он так и не понял. Нет, Роксана не поглупела за это время, да и на то, что она не понимает, что делает, было непохоже... И Аслан терялся. Ему не так уж часто приходилось сталкиваться с женскими интригами. С Тессой было все легко, просто и до определенного предела откровенно. Ему нравились такие отношения, и другие были неприятны, хотя он и мог в них играть, умение вести дипломатические переговоры многому научили.
  Но сегодня он, со странной смесью чувств легкой неприязни и самодовольства, что такая девушка как Роксана зачем-то пытается его расположить к себе, Аслан маялся, не в силах решить головоломку, а завтра выступление в Совете лаэров, надо быть бодрым и как следует отдохнувшим для ясности мыслей. Поэтому пришлось применить обычный для варваров способ избавиться от бессонницы - специальное дыхание, и только тогда, Алан, наконец, быстро уснул.
  
  ***
  
  А в просторном кабинете Правителя собравшимся было не до сна. Отец Аслана мрачно взирал на стоявшего перед ним сына и сидевшую на самом краешке кресла, с виновато опущенной головой невестку, не справившуюся со своим заданием.

Отец Аслана (Правитель Энейлиса) [из инета]

  - Ну и что вы намерены предложить? - желчно осведомился он у Дамира.
  - Отец! - скривился молодой мужчина.
  - Да! Вот я - отец! В отличии от тебя! И хочу стать дедом. Потому что я должен быть твердо уверен, что пока я Правитель Эйнелиса, ты чему-то научишься, и будешь твердо отстаивать мои интересы, когда я уйду на покой, а для того, чтобы у власти остался именно ты - ты должен соответствовать по всем статьям!
  - Отец, разрешите Роксане уйти, - тихо произнес побледневший Дамир.
  - Зачем? Разве она не должна быть рядом и в горе, и в радости? И, кстати, я весьма удивлен, что раз уж мы выбрали такой вариант, она не сумела расположить к себе Аслана. Он целую неделю без жены.
  - Разве это срок? - заметила Роксана.
  - Для него - да, - хмыкнул отец лаэра. - Если только что-то не изменилось за это непродолжительное время. Мне ему что, надо открытым текстом говорить? - язвительно поинтересовался Правитель. - Я не желаю, ни под каким видом, чтобы он занимал мое место после меня. У него прекрасно получается хранить мир на границе, вот пусть и дальше живет в своей крепости. Пока он там - с варварами у нас отличные отношения, да и от лишней молвы подальше. Слишком уж много в нем варварского, особенно это отвратительное влечение к таким же самцам.
  - Но почему Вы никак не хотите, чтобы на его месте... с Роксаной... - старший сын замялся, не желая озвучивать то, что ему было отвратительно, но неизбежно. - Аслан ей так же неприятен, может быть, он это интуитивно ощущает? - предположил Дамир.
  - Он что, зверь? Даже у варваров вряд ли есть такая способность. Жаль, мы не видели, как все происходило наедине... Ничего, Роксана справится. А ублюдку не место на троне. И если уж и пойдем на подлог, то все равно в моем внуке должна быть моя кровь, наша, ясно?
  Это был еще один пунктик нынешнего Правителя. Власть к нему перешла совершенно случайно. Неожиданно именно его ветвь оказалась первой из претендентов после смерти предыдущего Правителя Энейлиса и его прямых наследников. И теперь отец Аслана и Дамира всерьез озаботился тем, чтобы именно его род продолжал династию Правителей. Сыновья его здорово подвели, и он не намерен был теперь потакать их желаниям.
  - Да, отец, - обреченно отозвался молодой мужчина.
  - К сожалению, других сыновей у меня нет... а, может, и к счастью... Нет, ну за что я так прогневил богов - один по бабам дотаскался до бесплодия, а другой вообще мужчинами интересуется... - в сердцах высказался Правитель.
  - Отец, прошу Вас... - тихо прошептал Дамир, стараясь не смотреть, как Роксана судорожно сцепила нервные пальцы и еще ниже опустила голову. По ее щеке скатилась слеза.
  Когда стало понятно, что Дамир бесплоден, и сделать уже ничего нельзя, его отец разорялся еще не так. Возможно, что-то еще можно было предпринять по "горячим следам", но Дамир сглупил, не воспользовавшись услугами Дворцовых лекарей, обязанных докладывать Правителю о таких нестандартных случаях с его наследником. А теперь, по прошествии года специальных диет, выматывающих процедур и графиков дней желательной близости с собственной женой (причем в обстановке строгой секретности, чтобы ни одна живая душа, кроме самых доверенных и проверенных лекарей не догадалась о такой проблеме в их семье), так и закончившихся нулевым результатом, отец вынес свой вердикт - пусть зачатие произойдет от Аслана. Это было ужасно. В порыве благородства Дамир даже предлагал Роксане расторгнуть брак, но это не выход. Она его действительно любила и готова была разделить с ним бездетное существование (к тому же участь разведенной жены наследника Правителя была незавидной - только какая-нибудь тихая обитель, как полагается вдовам и брошенным женам властвующих особ).
  Дамир тогда еще ужаснулся, и высказался о брате достаточно нелестно, но отец оборвал:
  - Я согласен, было бы проще подсунуть ему какого-нибудь парня, но они, к сожалению, не могут рожать наследников, а насчет пола ребенка - не сомневайся. В Аслане достаточно крови его матери, а у варваров девочки рождаются крайне редко.
  На этом варианте и остановились.
   Но Аслан не поддался чарам, значит, придется продолжать его осаду не один день, что было очень проблематично - Аслан не любил столицу и мог бы остаться здесь подольше, если бы был с Тессой. Но в данном случае, она послужила бы помехой задуманному. Задержать его как-то - как бы не почувствовал лишнего и вообще наотрез не отказался бы, или, припомнив, как им частенько пренебрегали, не захотел большего, всей власти...
  Значит, придется пойти на хитрость. Афродизиаки не распространялись в свободной продаже, но верный человек Правителя знает к кому обратиться за убойной дозой, чтобы Аслан на время забыл о верности своей жене. В самом крайнем случае этой же изменой его можно будет и шантажировать, вряд ли ему захочется чтобы сведенья о "таких" его похождениях дошли до Тессы. А вот о ребенке (точнее о том, что он от него) Аслан знать не должен, а то еще с него станется и повыступать...
  Завтра Собрание лаэров, это будет днем, а вот вечером - костюмированный бал-маскарад - какая ему разница, кто будет под маской, и чья рука протянет бокал с напитком, пригубив который, он не сможет устоять против чар признанной светловолосой красавицы... Опять же - все по-семейному, в строжайшей тайне...
  
  ***
  
  Вечерняя столица на Дерека произвела неизгладимое благоприятное впечатление своей опрятностью и красотой архитектурных ансамблей. К тому же раньше он здесь ничего кроме, как аукциона рабов и не видел (что туда прибыл в закрытой повозке, что отбывал из столицы со связанными за спиной руками и тоже в закрытой карете), когда Аслан и Тесса купили их с Рени чуть больше трех месяцев назад. А сегодня некогда было любоваться красотами широкой улицы, по которой отряд Аслана проследовал ко Дворцу.
  И все бы было просто замечательно, если бы не одно "но", точнее, даже два, но к тому, что от него чуть ли не шарахаются, узрев левую половину изуродованного лица, он уже привык и не обращал внимания. Но обо всем по порядку.
  Они с Орисом чинно ехали на своих лошадках, не нарушая правил, в приподнятом настроении, весело переговариваясь и обсуждая новые веяния вычурной столичной моды, благо представителей оной (как мужчин, так и женщин), на улицах в этот час еще было предостаточно. Орис вызвался показать ему местные достопримечательности, правда, сначала пришлось ехать в один из районов почти на окраину города по поручению Халара. Замковый лекарь вручил Аслану целый список необходимых лекарств и ингредиентов для будущих снадобий, и Орис взялся его отвезти давнишнему приятелю Халара, чтобы тот успел все собрать и подготовить за несколько дней, пока лаэр Аслан будет в столице.
  Давнишний приятель Замкового лекаря давно оставил военную службу. Его больше привлекала фармацевтика, и он здорово преуспел на этом поприще, его препараты славились отменным качеством, впрочем, и цены были недешевы, но Аслан никогда не скупился, а Халару, как постоянному покупателю и давнему другу, предоставлялись внушительные скидки. В столице Виндор был, естественно не единственным аптекарем, но Аслан доверял мнению Халара, поэтому все закупки делались через него.
  
  Все было замечательно, Дерек шутил, вертел головой по сторонам, но им как раз пришлось проезжать по улице, со множеством выходящих на нее переулков, в конце одного из которых Дерек и узрел ненавистное ему заведение. И вся прогулка чуть не закончилось плачевно. Хорошо Орис обратил внимание, что беззаботно болтающий Дерек вдруг замолчал и, резко натянув поводья своего коня, вознамерился свернуть "не туда".
  - Эй, нам дальше! - рассеянно обернулся Орис, но, увидев побелевшее, ставшее каким-то совершенно чужим лицо парня со шрамами, догадался в чем дело, и так же резко развернув своего скакуна, чуть не вставшего на дыбы от неожиданности, и, перепугав прохожих, бросился ему наперерез:
  - Дерек! Стой! Очумел?!
  - Отойди, - процедил Меченый глядя куда-то сквозь него, с упрямым выражением лица и лихорадочно блестящими глазами, в которых просто плавилась ненависть.
  - Дерек!!!
  Орис не послушал товарища, наоборот, подъехал вплотную, спрыгнул и уцепился за уздечку Дерекова коня, не пуская дальше, заставляя остановиться.
  - Уйди! - прорычал Меченый, хватаясь за нож (с мечами по столице разгуливать запрещалось, если только не было специального разрешения). Но Орис почти повис на уздечке, рискуя вывихнуть суставы, удерживая храпящую лошадь, которую взнуздывал Дерек (не то, что на руках, даже на шее вздулись жилы от напряжения).
  - Стой, полоумный! Ты что, сдурел? Куда тебя несет?
  - Сам знаешь!
  - Не знаю, и знать не хочу! У тебя давно проблем не было? Если там кто и присутствует, так помнят, что ты - раб! На тебе ни клейма, ни ошейника, ни вольной грамоты с собой - хочешь по новой угодить в клеть?
  - Пусть попробуют! - запальчиво прошипел Меченый.
  - Нет, так дело не пойдет, что ты можешь? Ну что? Ты хоть подумал? Подпалишь эту чертову ярмарку? И что, кто пострадает в первую очередь? Те, кто не успеет выбраться из клеток? Такие же, каким был ты? Или Рен? Ты не достанешь хозяев. Это законно! Сволочной Закон, но они в своем праве - это их бизнес! Понимаешь?

Аукцион [из инета]

  Дерек замер, вспышка безотчетной ярости при взгляде на мрачное здание и яркий, словно цирковой, купол шатра рядом с этим зданием, постепенно начала стихать. Ощущение было такое, словно он на всем скаку врезался грудью в неожиданное препятствие и полетел вверх тормашками, не понимая, где земля, а где небо, глаза застилал багровый туман, но Орис правильно говорит - не стоит соваться на аукцион рабов... что он намерен делать? Нет, не сказать, что Дерек совсем не думал о мести своим предыдущим "хозяевам", но сейчас просто что-то переклинило, он и не ожидал, что увидит место, где его жизнь превратилась в ад... Вот сегодня он точно не ожидал встречи с призраками, намереваясь погулять по городу, на зависть Саушу, которому очень хотелось пойти именно сегодня (и в каждый из последующих дней), но Орис сказал, что тот еще успеет нагуляться, а у него уже вряд ли появится возможность. А Дерек по большому счету в столице Энейлиса вообще был впервые, поэтому выбор спутника Ориса и пал на него.
  - Прости, Дерек, я не подумал, надо было другой дорогой ехать, но там два квартала в обход, дома стоят слишком близко, мы бы время потеряли... Дерек, слышь? Ну, парень, давай уже, приходи в себя, - Орис схватил Меченого за рукав. - Ну?
  - Все... - тяжело дыша, отпустил Дерек поводья и как-то весь сник.
  - Уверен? - осторожно спросил Орис, все еще удерживал коня товарища.
  Толпа зевак, собравшихся было посмотреть на назревающий скандал, начала потихоньку рассасываться. Хорошо, что на бойцах не было форменной одежды со знаками отличий сотни лаэра Аслана, и со стороны это выглядело просто размолвкой двоих обычных горожан.
  Меченый кивнул, провел ладонями по бледному лицу, словно стирая прошлое, и вдруг неожиданно подмигнул:
  - Ладно! Всё, отпустило, можешь отцепляться...
  - Ну вот и славно, а мы с тобой сейчас съездим по делу, тут недалеко уже, вон, через три дома... - Орис мотнул головой, указывая направление. - А потом посидим в кабаке, погуляем по городу, а хочешь, пойдем снимем девок? Эх, надо было все-таки Сауша с собой взять. Он тут все приличные и неприличные заведения знает...
  - Хрен бы ты с Саушем далеко уехал, - хмыкнул Дерек. - Он бы в первом попавшемся и осел.
  - Да, пожалуй, ты прав...
  Орис перевел дух и улыбнулся. Потом подошел к своему верному коню, покорно дожидающемуся рядом окончания представления, лишь нервно прядя ушами и переминаясь с ноги на ногу.
  Дерек не жаловался на зрительную память и топографическим кретинизмом не страдал. Теперь он знает дорогу, и если уж хозяев-продавцов живого товара ему не достать, то ублюдка-надсмотрщика, щедро "ласкавшего" непокорного раба-воина плетью, вполне можно навестить... лучше не сегодня... надо еще придумать алиби, чтобы не подвести Аслана, отвечающего за "свое имущество"... Дерек мог бы подставить Аслана - у него к нему тоже были претензии, но вся беда в том, что он не мог допустить, чтобы Тесса огорчилась из-за неприятностей мужа.
  При мысли о Тессе у парня снова заныло сердце. Хозяйка Замка-крепости просочилась во все его существо отравляющим сладким ядом, и не было от этой напасти никакого противоядия, да Дерек и не хотел его найти. Хотелось поскорее вернуться в Замок, чтобы иметь возможность видеть свою недоступную любовь воотчую, а не только во сне...
  Дерек криво усмехнулся - Тесса для Аслана оказалась отличной индульгенцией против обвинений раба-воина в адрес своего господина. Ладно, пусть живет и радуется, как лаэр - такого, действительно еще поискать по всему Энейлису...
  
  ***
  
  Аптекарь Виндор выглядел колоритно, и был похож скорее на зажиточного аристократа (особенно в своем белом парике с завитыми буклями - дани местной моде), чем на человека, который, имея нескольких помощников, все-таки предпочитает сам составлять рецепты.
  Оказывается, у Ориса для Виндора был с собой подарочек от Халара. Дерек не знал, что именно было в той небольшой бутылочке темного стекла, что Орис передал аптекарю, но Виндор просто расцвел и пообещал все сделать, собрать по списку и упаковать в лучшем виде в кратчайшие сроки.
  - Послезавтра будет готово, - заверил Виндор.

В аптеке у Виндора [из инета]

   У него в аптеке сейчас присутствовало несколько богатых посетителей, требующих внимания, но Виндор подозвал одного из помощников, чтобы тот его подменил. Дерек же с любопытством оглядывал стеллажи, витрины и шкафчики, за стеклами которых было много готовых лекарств и всяких других мелочей. Вплоть до лекарственных средств для животных, а так же ошейники для кошек и собак, с прилагающимся к ним пузыречком, и инструкцией, в которой говорилось что это - новейшее изобретение от блох, досаждающих домашним любимцам, и следовало пропитывать такой ошейник раз в месяц жидкостью из прилагающегося пузырька, которого должно хватить на год.
  Дерек хмыкнул, вспомнив про "своего" Барса, полюбившего греть ему местечко, и как не гонял парень дерзкого котенка, тот все равно с завидным упорством приходил отсыпаться в казарму на его койку.
  Орис привлек внимание молодящейся женщины средних лет, пожелавшей услышать мнение интересного мужчины в выборе каких-то средств от мигрени. Орис слегка стушевался от выпавшей ему чести, а Дерек, подавил смешок, и, воспользовавшись моментом, спросил Виндора, продаются ли у него какие-нибудь средства для снижения потенции.
  - Простите? - удивился аптекарь.
  - Временного снижения, - быстро добавил Дерек, лихорадочно сочиняя на ходу правдоподобную легенду, что это средство ему крайне необходимо в связи с его внешностью, так как трудно коротать вечера в одиночестве, и душещипательную краткую версию (как мужчина мужчине), как ему, несчастному, тяжело переживать успех своих товарищей у девушек.
  - Ну, этому "горю" легко помочь, - рассмеялся Виндор, подмигнув. - Гораздо хуже, если наоборот. У меня разные средства есть, но там эффект достигается с многократным применением, а здесь достаточно небольшой дозы.
   - Ой, был бы Вам безмерно признателен, если мой друг ни о чем не догадается, - кивнул Меченый на Ориса, все еще выслушивающего приставучую даму. - Понимаете, мне немного неловко... да к тому же завидно - ко мне вот так не пристают...
  - В Вашем случае подошла бы мазь на основе грязи из Заоблачных Озер. Шикарно помогает для рассасывания даже застарелых рубцов, только она стоит целое состояние... Как же Вы сразу не обратились к лекарю, когда получили столь серьезные повреждения? В Вашем возрасте, молодой человек, не обязательно хвастаться такими шрамами, если только их не оставила очаровательная кошечка...- пошутил аптекарь, но увидев, как помрачнел парень, быстро поправился. - Кажется, кошка была настоящей...
  Дерек не счел нужным комментировать и выжидательно взглянул на Виндора.
  - Так сколько стоит эта панацея?
  - Боюсь, Вам не найти такой суммы, если только лаэр Аслан... - задумчиво произнес лекарь, что-то прикидывая в уме. - Впрочем, вынужден Вас огорчить, на данный момент у меня нет всех необходимых ингредиентов для этого снадобья. Поставка будет лишь через две недели, а, как я понимаю, Вы уже покинете столицу?
  - Да, к сожалению, это так, - подтвердил Дерек, стараясь задавить досаду от вынужденного отказа вдруг замаячившей надежды, хоть как-то скрасить свою выдающуюся внешность. На Аслана рассчитывать бесполезно, вот если бы на заднице были шрамы - тогда другое дело, а так Аслана, похоже, его рубцы на щеке не смущают ни капельки. А откуда у раба столько своих накоплений, когда это чудо-средство может позволить себе оплатить далеко не каждый из зажиточных горожан?
  Сейчас Дерека больше волновала обратная дорога домой с лаэром, у которого будет уже третья неделя без жены. Как бы там ни было, а ночевать с ним в одной палатке все-таки боязно.
  - Так что насчет средства от повышенной потенции? - вернул Дерек Виндора к интересующему его вопросу. На покупку этого снадобья, который Дерек намеревался незаметно подсыпать или подлить Аслану "на всякий случай", монет должно было хватить. - И, кстати, это безопасное средство? Никаких побочных эффектов?
  - Обижаете! - поджал губы Виндор. - В моей аптеке все средства высшего качества!
  - Извините, - поспешил заверить Дерек, - просто я волнуюсь, сами понимаете.

В аптеке у Виндора [из инета]

  - Не волнуйтесь, все будет... как в аптеке! - рассмеялся собственной шутке Виндор. - Пройдемте за прилавок.
  Дерек вынужденно скривился в подобии улыбки и поспешил оплатить покупку, а заодно прикупил и ошейник от блох для кошек.
  Орис уже просто ненавидел милую даму в возрасте, решившую, что она столь неотразима, что может досаждать молодому парню, пытаясь рассказать все свои симптомы - как именно и когда она страдает.
  - Простите, миледи, - нагло польстил Дерек (возведя тетку из простой "госпожи" в сиятельную особу), вежливо влезая в разговор. - Позвольте, я украду у Вас своего товарища, а то наши милые дамы рискуют нас не дождаться. Нынешние девушки так ветрены... Господин Виндор освободился. Наверное, Вам лучше спросить у него, какое средство Вам больше подойдет, мы с этим молодым человеком в фармацевтике полнейшие профаны... А у Вас такой цветущий вид, что, право, никогда бы не подумал, что Вас могут мучить сильнейшие мигрени, - очаровательно нахамил он престарелой красотке, кажется, от похвалы, даже не заметившей, что у парня проблемы с внешностью.
  Дерек потянул было Ориса за собой, но тот быстренько обогнал его и вывалился из дверей первым, шумно выдохнул и расхохотался, рассыпавшись в благодарностях своему спасителю, словно Меченый спас его не от дамы, а вызволил из настоящего плена.
  - Ну, тогда будем считать, что квиты - ты спас меня, я - тебя, - ухмыльнулся Дерек.
  - А что ты покупал?
  - Вот, - Дерек с готовностью продемонстрировал ошейник.
  - Для Барса? - изумился Орис. - Вот никогда бы не подумал, что ты такой сентиментальный...
  - Ты многого обо мне не знаешь, - хмыкнул парень со шрамами, слегка порозовев. - Ну что, веди, показывай, что здесь такого особенного, чего нет в нашем городке?
  - О, тогда сначала - на площадь семи фонтанов, только поедем по другому пути - вдоль реки, сейчас вниз по улице и к центру. Это будет несколько дольше, зато увидишь целых четыре красивейших моста! Особенно хороши они ночью. Как раз скоро зажгут фонари... - мечтательно прикрыл глаза Орис.
  - Ладно, ты не рассказывай, лучше поехали, посмотрим, - улыбнулся Дерек, отвязывая своего коня...
  
  ***
  
  Собрание лаэров было назначено на 10 часов. Большая площадь перед Дворцом уже с девяти утра пестрела разноцветными одеждами сопровождающих своих лаэров. В зал приглашались сами правители приграничных земель и один из помощников каждого. Огромный овальный стол в большом помещении оставлял возможность собрать всех девятерых лаэров одновременно. Их помощники (или охрана) располагались чуть дальше, ближе к стенам, образуя второй круг. Только для них были удобные кресла с откидными столиками, чем-то отдаленно напоминающие парты для студентов. В зале, кроме огромной карты всего государства Энейлис и помимо довольно симпатичных светильников, на стенах не было никаких украшений. Над столом весела красивая каскадная люстра. Окна в зале были большие, но задвинутые светлые портьеры пропускали лишь дневной свет и оставались плотной преградой для посторонних взглядов со стороны улицы, хотя этого зала из города не было видно, даже с крыш близлежащих домов. К слову сказать, здесь же, вокруг Дворца, как и в большинстве старых городов, высоких зданий не было.
  Правитель Энейлиса, отец Аслана и Дамира, занял полагающееся ему место во главе стола, Аслан - напротив, а остальные расположились по обе стороны, согласно привычному регламенту, по степени заслуг. Дамир лаэром не был, и на Собрании не присутствовал.
  Сам процесс также был привычен: сначала - приветственная речь, затем краткий отчет каждого, о том, какие изменения произошли на границе за время, с прошлого (весеннего) Собрания, и о том, что предположительно может поменяться в предстоящий сезон (с осени до следующей весны), а уже потом более детально обсуждались серьезные моменты и рассматривались предложения по предотвращению возможных конфликтов, или тех уступок, на которые готов был пойти Правитель Энейлиса, если вдруг лаэр данной местности не справится с возложенной на него обязанностью, пресечь любые конфликты - торговые, экономические ли или претензии по территории. Последнее было, конечно крайне нежелательно. Лаэрство предполагало, что на приграничных землях Энейлиса с другими государствами, есть хозяин, подчиняющийся только лишь Правителю Энейлиса, который в случае незаконного вторжения должен будет обеспечить в первую очередь сохранность своей территории, не щадя собственной жизни и жизни своих людей - сколько у него в подчинении - сотня бравых молодцов или тысяча - это уже другой вопрос. И его заботы, может ли он прокормить такую ораву, собирая налоги с гражданских лиц на своей земле (ведь надо было еще что-то и в столицу отсылать), и содержать более положенной сотни бойцов, если нет военных стычек. Аслан предпочитал содержать сотню, причем, отлично обученных бойцов. Остальные же (до тысячи) могли быть призваны под его знамена в случае действительно серьезной опасности для его земли, и соответственно для Энейлиса, в том числе. Союз с родственниками-варварами, с которыми граничили земли лаэра Аслана, позволял ему не прибегать к увеличению численности постоянного состава гарнизона крепости вот уже несколько лет. Но, с другой стороны - Именно варвары слыли самыми серьезными силами, заставляющими с собой считаться, которые могли бы "передвинуть" границы нынешнего Энейлиса. Отцу Аслана было выгодно по многим причинам держать младшенького вдали от столицы - так он решал сразу несколько проблем.
  Проблем и внутри страны хватало, всякой мрази было предостаточно, но за это отвечали уже другие. Сегодняшнее собрание касалось именно хозяев границ. На южных землях вновь начинались какие-то волнения. Пришлось уделить этому вопросу больше времени. Заново пересматривались пункты и подпункты, по которым соседние лаэры обязаны были прийти на помощь тому, через чьи земли намечался прорыв неугомонных захватчиков, для улучшения своего географического положения, решивших, что они вправе изменять свои границы и увеличивать свою территорию путем завоевания соседних земель... Да, Южные земли Энейлиса всегда были лакомым куском, и там часто бывало неспокойно.
  
  Прозаседали долго. На первом этапе на сегодняшний день закончили. Осталось еще два дня для утрясания самых нудных моментов, а сегодняшний остаток суток следовало посвятить развлечениям.
  Аслан понимал, что ему придется поучаствовать, но вот что это будет не привычный бал, а один из новомодных балов-маскарадов, его совершенно не вдохновляло... Теперь еще и маску придется выбирать - благо отец распорядился обеспечить младшего сына всем необходимым - отряд слуг, которым предстояло привести Аслана в надлежащий вид, визажисты и портные-костюмеры (чтобы сразу подогнать костюм под его фигуру) были восприняты им как пытка, но ничего не поделаешь. Аслан не собирался раскрашивать лицо на манер нынешним требованиям - достаточно выбрать маску, наиболее сильно закрывающую часть лица.
  Пятеро его ребят были прикомандированы в помощь внутренней охраны, потому что во время таких мероприятий всегда идет усиление мер безопасности. Хотя просто так, без особого приглашения во Дворец не пробраться, но все же под маской ведь может оказаться кто угодно. К тому же маски и тонны грима скрывают эмоции на лицах людей, которые собираются во Дворце, не все разделяя друг к другу нежные чувства. А поплеваться ядом, построить козни или пофлиртовать под прикрытием маски - самое то...
   Аслан передернул плечами (перепугав отцовского портного, примерявшего на него костюм для бала, живо отдернувшего руки и поспешившего извиниться). Вспоминая странные события вчерашнего вечера в оранжерее, лаэр пришел к выводу, что на всякий случай, надо прикинуться, что много выпил, чтобы, если уж Роксана снова будет приставать, не обидеть ее, а вполне естественно изображать "твоя моя не понимайт"...
  
  ***
  
  Правитель задумчиво смотрел на миниатюру, выполненную умелым художником. На портрете была изображена красивая черноволосая девушка. Черные, как смоль волосы, смуглая кожа, тонкие черты лица, чуть раскосый разрез карих глаз и легкая насмешливая улыбка - отец Аслана часто доставал портрет любимой женщины, то укоряя ее, что она так рано оставила его одного на этом свете, то просто рассказывая о том, как он ее любил, придумывая и вспоминая те слова, которые он не успел сказать ей при жизни. Он был счастлив с матерью Аслана, и до сих пор, несмотря на некоторое разумное для его возраста количество любовниц, не мог ее забыть. Он и младшего сына своего любил, но легкое чувство вины, что ему пришлось уступить любимой и отправить ребенка на воспитание к варварам в традициях ее народа, почему-то странным образом раздражало, и все-таки Аслана он старался держать от себя подальше. Другое дело - Дамир - вот он почти точная его копия, и именно Дамир должен стать тем, кто займет его место. Но следующим после Дамира будет тот, в ком течет их кровь, и Аслан не сможет уклониться от возложенной на него миссии... Это решено!
  
  Правитель еще раз вздохнул, погладил пальцем нарисованную на шелке щеку своей оставшейся навеки молодой любимой женщины, и убрал портрет, закрыв на ключик ящик бюро. Он терпеть не мог, когда кто-то посторонний глазел на принадлежащее только ему. Еще один портрет матери Аслана в полный рост висел у него в спальне. Больше во Дворце изображений этой женщины не было. Даже у Аслана не было портрета, хоть он как-то и просил отца сделать для него копию.
  
  ***
  
  Роксана стояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение - темно-зеленое с золотым бархатное платье с завышенной талией, достаточно открытое декольте - ничего вызывающего - (она твердо усвоила некоторые моменты - Аслан не любит вычурности) и в то же время нарядно и элегантно... Светлые волосы заколоты в высокую прическу, и, словно небрежно выбившиеся, лицо красиво обрамляют волнистые локоны. Осталось надеть маску...

Дамир и Роксана (брат Аслана со своей женой) [из инета]

  Дамир подошел сзади. Высокий, стройный. В накинутой на плечи рубашке, открывающей голую грудь - он был для Роксаны самым желанным мужчиной на свете. И в кровати был превосходен - нежный и страстный (Дамир успел понабраться опыта в своей бурной юности, не знающего ни в чем отказа), только лишь его семя не могло породить новую жизнь...
  Его ладони легли на плечи девушки, одновременно и расслабляюще утешая, и заставляя собраться:
  - Прости, Рокки, что разрешаю тебе пройти через это... но ты же понимаешь, лаэр из меня никакой - я ненавижу военную карьеру... Если отец решиться поменять нас с Асланом...
  - Не начинай все сначала, - немного раздраженно сморщилась Роксана. - Я тоже не хочу покидать столицу. Я - не "дочь тысячника". Я не смогу, как Тесса сидеть взаперти на выселках, где не с кем даже поговорить, кроме солдатни.
  - Ты неправа, - мягко возразил мужчина, - у них там один из красивейших небольших городков неподалеку - там все то же самое, что есть в столице.
  - Не смеши, Дамир, слышала я про эти городки вдали от торговых путей. А что же они тогда не живут в городе? Зачем Аслану жить в крепости, когда до нее в случае чего можно добраться за два часа?
  - Я не знаю, милая, - вздохнул Дамир и снова погрустнел, проведя пальцами по щеке жены, невесомо лаская, не в силах больше ничего сказать ободряющего - уже столько всего было сказано и столько пролито слез, но иного выхода не было. И все же он снова произнес: - Если бы...
  - Всё, все "если бы" мы уже обсудили, - оборвала его Роксана.
  "Если бы" - было слишком много - если бы они не признались, что у них не получается зачать ребенка, если бы воспользовались услугами какого-нибудь парня, не посвящая отца, если бы Дамир, в конце-концов не таскался в свое время по девкам, или хотя бы вовремя забил тревогу и обратился к Дворцовым лекарям, а не к какому-то шарлатану...
  - Я знаю, что для Аслана кроме его жены никто не выглядит достаточно привлекательным, но ты обязательно справишься. Ты сегодня просто обворожительна, - ничуть не польстил Дамир, немного ревниво вглядываясь в отражение жены в зеркале.
  - Я тоже тебя люблю, - произнесла Роксана, поворачиваясь к мужчине и прижимаясь щекой к его груди.
  Дамир обнял ее - если бы он мог перечить воле отца, то ни за что бы не разжал объятия, но он и сам понимал, что это единственный выход. Не отца же просить... как они потом будут смотреть друг другу в глаза, почти ежедневно встречаясь? Дамир хотел погладить ее по волосам, но девушка отстранилась:
  - Нет, прическу испортишь. Всё! - решительно тряхнула она головой, попробовала улыбнуться, но вышло непохоже. - Подай, пожалуйста, маску.
  - Думаю, в ней тебя даже Аслан не сразу узнает, - пошутил Дамир, помогая закрепить полностью закрывающую верхнюю часть лица вычурную маску роковой женщины.
  - Надеюсь, он не сочтет меня чересчур бесстыжей, а лишь легкомысленной, - пробормотала Роксана, слегка розовея. Все-таки оставлять брата мужа с мнением о том, что она просто развратная дрянь, очень не хотелось.
  Трудно попытаться завлечь того, кто саму тебя не интересует. Аслан, конечно, привлекательный мужчина, но это его воспитание и увлечение своим же полом? Для Роксаны подобные отношения были непонятны, хотя извращенцы и среди подданных свекра изредка встречались, предпочитая содержать мальчиков для утех, а не девушек, но вот переспать с ним? Как только Тесса согласилась выйти за него замуж? Роксане нравилась Тесса, но сейчас она ее почти ненавидела, за то, что та стоит между ней и вожделенной целью. Все дело в том, что Роксане этот ребенок был нужен и самой, не только из-за соображений выгоды своего положения и гарантии остаться в столице. Роксана с самого детства мечтала, о том, какие у нее будут дети, как она будет ими гордится. Конечно, ей хотелось и сына, и дочку, да и вообще, чем больше детей, тем лучше, но судьба жестока... и этого ребенка, которого ей надо заполучить любой ценой, она будет любить самоотверженно и беззаветно. Много детей у нее никогда не будет, но одного она просто обязана родить своему мужу и себе... И пусть хоть от самого черта, но моральные терзания души данным поступком надо отбросить прочь! От Аслана не убудет. И никуда он от нее не денется!!!
  
  ***
  
  Разговоры, слившиеся в нестройный гул голосов, громкая музыка, взрывы смеха, пестрые одеяния собравшихся - что женщины, что мужчины сегодня выглядели экзотическими птицами, порхающими по огромному великолепно украшенному праздничному залу.

На балу-маскараде [из инета]

   Орис оттопырил маску и почесал нос - он бы предпочел подежурить вместо кого-нибудь из своих ребят, но Аслан решил, что ему одному обидно будет изображать "клоуна", какими выглядело большинство присутствующих.
   Аслан сегодня пользовался успехом у прекрасной половины. Особенно часто ему приходилось танцевать с красивой девушкой в темно-зеленом платье с золотой отделкой. Правда, под маской не было видно лица (одни только губки, с которых не сходила очаровательная улыбка), но фигура и грация девушки были на высоте, и светлые локоны обрамляли ее чело красивым ореолом. Она, по определению, должна быть, диво, как хороша.
  Аслан и прелестная незнакомка смотрелись просто великолепно - хищная грация варвара и легкая, летящая (словно это не живой человек, а лесная нимфа) - девушки в маске.
  Многие предпочли наложить вычурный грим, до невозможности меняющий внешность, но Орис представил, как потом это безобразие отмывать, и предпочел маску, как и Аслан.
  
  Спустя полтора часа Орис, передвигающийся по залу больше для наблюдения за обстановкой, чем для развлечения утомился. Ему так же пришлось потанцевать, но, во-первых, он знал (в силу своего воспитания) лишь несколько предлагаемых танцев, во-вторых, поврежденная нога делала из него не ахти какого танцора, а в-третьих, дамы предпочитали более легкомысленных кавалеров. Здесь лучше бы справился Сауш, который знает, что хочет услышать любая из женщин (несмотря на то, что прибывшие с лаэром бойцы не в курсе столичных сплетен и интриг), и безошибочно говорил им именно те слова и комплименты, открывающие настежь женские сердечки.
  
  Ориса немного беспокоило состояние Дерека, который как-то уж подозрительно легко прекратил переживать по поводу увиденного аукциона рабов. Орис предпочел бы выслушать, что у парня накипело, но тот, словно и думать забыл, однако у Ориса было на душе неспокойно. Такие, как Меченый, никогда и ничего не забывают. Как бы чего не придумал и не осуществил свою вендетту, подставившись сам, и подставив Аслана, как хозяина. Прежде, чем уйти, Орис попросил оставшихся не у дел ребят, присмотреть за рабом-воином.
  А сейчас мысли Ориса приняли несколько иное направление - Аслан, казалось, решил дать себе волю (что практически с ним никогда не случалось), а особенно в гостях у отца. Такое ощущение, что он решил напиться. Это тем более странно - впереди еще два дня заседаний Совета лаэров. Эх, жаль, что Тесса не поехала. При ней бы Аслан вел себя более сдержано. Правда, и шанса у других дам не осталось бы с ним пофлиртовать. Орис улыбнулся. Аслан вился бы весь вечер вокруг собственной жены, наплевав на приличия, что на балу, следует менять партнеров по танцам.
  
  Девушка в зелено-золотом платье снова "атаковала" Аслана, и он что-то сказал ей, видимо огорчив, но она не сдалась, глупышка (неужели не знает, насколько прохладно он относится к прекрасной половине, или не в курсе, что у него дома есть "любимая девочка", которую он не променяет и на десяток таких прелестниц?).
  Девушка же сделала знак слуге с подносом - взяла два бокала и подошла к Аслану, беседующему с братом. Вот Дамир (тоже под маской), наоборот, сегодня практически не пил, и отчего-то казался сосредоточенным, словно его что-то сильно тревожило и ему было не до царившей вокруг праздничной атмосферы. Лицо старшего брата Аслана тоже было скрыто маской, но это чувствовалось по его напряженно замершей спине, упрямо сжатым в тонкую линию губам.
  Орис невольно сравнил их. Аслан выглядел резвящимся по весне здоровым самцом, а Дамир - властным, все еще сильным и главенствующим, но словно ожидающим, что его время вышло и претендент на власть, наконец, появится... Оба высокие, красивые, только Дамир был более сухощавым, а вот Аслан мощным и в то же время грациозным - само совершенство. Почему пришло такое сравнение про самцов , Орис не понял и, быстренько прогнал глупую мысль.
  Девушка предложила бокалы обоим мужчинам. Дамир взял, а Аслан хотел было отказаться, но брат что-то произнес, и Аслан, кивнув, отпил. Видимо пили не от жажды, а за что-то конкретное. Орису издалека не было слышно, но, брат, скорее всего, произнес тост, потому что Аслан, собравшийся было отдать недопитый бокал, выпил все до капли, и Дамир сразу же отослал слугу, дожидавшегося, когда мужчины вернут пустые бокалы.
  Тут Ориса снова отвлекли на какое-то время, и он потерял своего господина из вида, потом пришлось танцевать, потом провожать даму через весь зал и выслушивать похвалы его отменной выправке от ее подруг, и лишь после Орис смог вернуться к своим обязанностям - пошел разыскивать Аслана, чтобы тот был у него на глазах.
  
  Предчувствие не обмануло Ориса. Он издалека увидел, как по залу между закончившими очередной танец гостями Правителя пробирается один из оставленных в апартаментах Аслана бойцов, разыскивая его взглядом. Орис двинулся навстречу, уже ожидая, что услышит.
   Так и есть, Дерек попробовал отпроситься в город. Без пропуска его не выпустят, а то, что он просто еще раз решил посмотреть на столичные достопримечательности - в это Орис не верил. Значит, все-таки решил проведать бывших хозяев.
  Раздумывать было некогда. Меченому хватит ума и ловкости совершить тайную вылазку. Орис пошел разыскивать Аслана, как назло, словно провалившегося сквозь землю, чтобы предупредить, что ненадолго оставит его здесь в одиночестве.
  Аслан нашелся на одном из балконов, в компании все той же девицы в зелено-золотом платье.
  Лаэр что-то с воодушевлением втирал ей про звезды, при этом совершенно игнорируя явные попытки прелестницы утянуть его с балкона. Она напрасно намекала, зябко обхватив себя руками, чтобы показать, что им нужно вернуться в помещение или хотя бы, чтобы он обнял ее. Голос у Аслана постоянно срывался, да и вообще выглядел он как-то странно - похоже ему было жарко, и он даже расстегнул верхнюю пуговицу на своем костюме. А еще периодически мотал головой, словно отгоняя какое-то наваждение, но упрямо не прекращал свою лекцию на звездную тему, и Орису это совершенно не нравилось. Он вполне понимал желание своего слегка перебравшего господина немного проветриться, но настырная девица не уходила. По всему выходило, что планов лаэра он не нарушит, если ненадолго прервет это уединение, и Орис решительно (громко топая, чтобы обратить на себя внимание), подошел.
  Аслан обернулся и вопросительно уставился на своего помощника, в отличии от девушки, которая презрительно окинула ладную фигуру бойца, выразительно поджав губы, давая понять, что возмущена, но не удивлена - что еще ожидать от провинциального солдафона. Неужели не понимает, как он не вовремя.
  - Господин лаэр, разрешите обратиться?
  Аслан кивнул, такое ощущение, что он пытался сосредоточиться, не понимая, кому и что еще от него надо.
  - Я хотел бы ненадолго отлучиться.
  - Что случилось, Орис? - голос лаэра сделался более жестким. - Требуется мое вмешательство?
  Вмешательство Аслана вовсе не требовалось, но его готовность сбежать отсюда, была понятна, и Орис рискнул немного пояснить, а там уже пусть сам решает.
  - Это насчет одного из... бойцов, - нарочно сделал паузу Орис, надеясь, что Аслан догадается, и Аслан не подвел, словно невзначай дотронувшись рукой до щеки, не став называть при своей даме имен.
  Орис кивнул.
  - Да, я непременно буду! - пообещал Аслан озадаченному происходящим помощнику. - Можете идти.
  - Есть! - отчеканил Орис и четким строевым шагом направился в танцевальный зал. Со стороны выглядело немного комично, если вспомнить, как сегодня были разодеты и аристократы и сопровождающие лаэров помощники на этом балу-маскараде.
   А у Аслана словно что-то перещелкнуло в мозгу. Еще полчаса назад он специально на виду у всех изображал, что его мучает нестерпимая жажда, и прикладывался к разносимым слугами фужерам с великолепным легким вином (с которого, правда, тяжело опьянеть) и старался правдоподобно изобразить, что у него это получилось. Но вот потом он и впрямь почувствовал легкое головокружение и странную сонливость, словно его разморило у жарко натопленного камина. И вот в этом странном состоянии легкой полудремы, отголосков звучавших вокруг разговоров, смеха, музыки, то бьющих набатом по барабанным перепонкам, то вдруг затихающих, словно он остался в изолированном от внешней среды помещении, всплывали какие-то образы, мелькали события и лениво всплывали какие-то сюжеты о них с Тессой, когда они оставались наедине... Напрягало странное состояние блаженной истомы то мягким теплом разливалось по жилам, то ярким всплеском проносилось по переставшему слушаться телу - хотелось отдаться этим ощущениям, но он смутно чувствовал, что это что-то ненастоящее, напускное - он на балу и не нем, в конце концов, так напиться с каких-то пяти-шести бокалов легкого вина. Наверное, это переутомление... хотя, с чего бы? Ночью выспался хорошо...
  Аслан попытался сосредоточиться на этой мысли, но рядом снова возникла Роксана и обратила на себя внимание. Ее стройная изящная фигурка, рука, заботливо протянутая к нему... такие плавные движения... Аслан, как зачарованный смотрел на стоящую перед ним девушку, совершенно перестав понимать, что неприлично так пялится на чужую жену, в особенности на ее губы... с проскользнувшей по ним (призывной?) улыбкой, на эту изящную белую шейку, на высоко вздымающуюся грудь, открывая чуть ли не до середины восхитительные холмики с манящей ложбинкой...
  Захотелось дотронуться, накрывая их сложенными чашечкой ладонями, почувствовать восхитительно гладкий шелк кожи, жаркое тепло девичьего тела и, заласкав до стонов, когда Тесса уже не сможет...
  "Черт! Тесса! А это совсем не Тесса", - Аслан помотал головой, отгоняя непрошенное видение, и мысленно поблагодарил отца, придумавшего сегодня маскарад - без маски было бы очень трудно скрыть сконфуженное выражение лица. Кажется, даже уши запылали - вот чего с ним давно не происходило... Нет, так нельзя - Роксана всего-то немного поулыбалась ему, чаще, чем другим, но, так она ему родственница, может, и правда, хочет показаться гостеприимной сестрой, а он вообразил себе невесть что, и теперь вот чуть вообще не полез домогаться. Какой позор! У него пересохло во рту, Аслан отвернулся, нервно облизнув губы, сделал несколько судорожных глотков воздуха, и рывком расстегнул начавший душить его воротник. Справа, слева, впереди - словно нарочно его взгляд натыкался на ярких разодетых людей, оголенные прелести женщин... под пышными платьями...
  "Что за бред наяву?" - зажмурился Аслан, прогоняя морок. Отказывающийся соображать мозг, почему-то услужливо прорисовывал все, что находится под пестрыми нарядами... Мало того, он еще успел приметить парочку парней, смахивающих на его родственников-варваров, с отменными фигурами. Остальные мужчины как-то слегка терялись на их фоне. Привыкший к виду брутальных мужских фигур своего гарнизона, и совершенно нормально реагирующий на них (за исключением одного конкретного индивидуума), лаэр чуть было окончательно не расстроился, подавив приступ раскаяния в своем несовершенстве. Он не помнил такого, чтобы ни с того, ни с сего захотеть вот так кого-то - остро и сильно, так, что об этом, окажись он в более тесной одежде, оказалось бы известно всем...
  - Роксана, извините, что-то мне не по себе, здесь слишком душно... - пробормотал он, понимая, что если останется здесь, среди гостей, то... нет, он на нее не набросится, конечно же, но и в этой пытке видеть рядом не родственницу, а объект сексуального желания, чести мало.
  - Может быть, погуляем по оранжерее? - предложила Роксана.
  Аслан чуть было не кивнул, мечтая сейчас оказаться где угодно, но только не здесь, но в последний момент вспомнил, чем закончилась вчерашняя прогулка, и с ужасом представил, что его ждет наедине с притягивающей его девушкой. Нет уж - он потом себе этого точно не простит, даже если она не влепит ему пощечину и не пожалуется брату на его хамское поведение...
  Его взгляд, лихорадочно зашарил в поисках спасения и наткнулся на распахнутые створки балконных дверей:
  - Думаю, мне лучше подошел бы свежий воздух, прошу прощения, миледи.
  - Аслан, неужели Вы думаете, что я Вас оставлю в таком состоянии? - мило улыбнулась она...
  - Да, но... - растерялся парень.
  - Ничего страшного, здесь действительно очень душно, да еще эти маски...
  - Да, - досадливо согласился Аслан, взяв прямой курс на выход из зала.
  
  На свежем воздухе сначала словно полегчало, но потом накатило сильнее и еще более острой вспышкой, Аслан чуть было не сподобился схватиться за ширинку, но, вспомнив о присутствии девушки, сдержался. Однако не мешало бы от нее избавиться и уйти к себе. Только вот Роксана словно и не понимала, что ему надо какое-то время побыть одному.
  А Аслан снова почувствовал, как вокруг него благоухает густой обволакивающий туман, дурманя голову и вызывая странные эротические видения, внутри начала зарождаться сладкая дрожь предвкушения, напугавшая Аслана уже не на шутку. С ним и раньше бывало нечто похожее, но только наедине с Тессой, слава Великим Духам. На людях обычно накатывали лишь приступы безотчетной нежности, вырывая лаэра и его жену из реального мира и погружая в их собственный маленький уютный мирок на несколько минут. Насладившись ощущением присутствия друг друга и словно успокоившись - рядом - значит, все хорошо, это чувство единения оставляло теплый след и возможность некоторое время заниматься собственными делами.

Звездное небо ... [из инета]

  Что же за напасть такая? - Аслан в отчаянии возвел очи к небу, и, с трудом различив сквозь легкий туман в темной вышине первые звезды, обрадовался... Вот, надо хоть на что-то отвлечься. А звезды Аслан по-настоящему любил. Это в городе сложно увидеть и оценить всю неземную строгую и холодную красоту, но он несколько лет провел в полевых условиях, где лагерь для мальчиков - будущих воинов разбивали в голой степи, и вместо потолка детской спальни, над ним висел темный купол неба с мириадами созвездий, а сколько их наставники-варвары знали легенд и историй! И как он любил задачи с тем, чтобы отыскать путь по звездной карте...

В степи [из инета]

  Над степью редко бывают туманы - ни болот, ни озер, ни рек - зато ветер, гуляющий на раздолье, пригибая к земле легкий ковыль, кажущийся особенно в полнолуние нереально красивым морским пейзажем, удивительно схожим с мерным покачиванием волн, как в настоящем море... Аслан какое-то время даже всерьез задумывался вернуться к отцу и поступить в Академию, выбрав дополнительный курс Астрономии... но юношеское увлечение прошло - астрономом отец ему быть не позволил, зато теперь Аслан сам себе хозяин, и в Замке у него в одной из башен установлен довольно мощный телескоп - его гордость. Жаль, что сейчас редко возникает желание подняться на верхнюю площадку этой башни, но зато о звездах можно говорить бесконечно... ну или хотя бы пока не полегчает, чтобы не оказаться бестактным и прогнать девушку или уйти самому...
  - Росана, Вы любите звезды? - вдруг брякнул Аслан.
  - Да, конечно, - наивно подхватила жена Дамира, надеясь, что это долгожданное романтическое начало...
  
  Аслан разглагольствовал о звездах, периодически вцепляясь в перла балкона, чтобы переждать очередную волну непонятного наваждения и возбуждения, стараясь ни на миг не отвлечься, потому что Роксана уже намекала, что пора бы возвращаться. Но Аслан был уверен, что должно скоро полегчать - кажется, с ним такое случилось впервые - даже в юности он не упивался до состояния дезориентации в пространстве и желания тут же получить вожделенный предмет.
   Приход Ориса, сообщившего, что какие-то проблемы с Дереком, несказанно обрадовал Аслана возможностью улизнуть с опостылевшего бала и затаиться до утра в своей комнате. Он только надеялся, что проблемы не серьезные. Орис вкратце успел поделиться неприятным инцидентом по поводу аукциона рабов, но Аслан лишь покачал головой, даже не стал делать Орису замечание. Хорошо, что все обошлось, но был согласен, что за парнем стоит приглядеть - как бы чего не учудил.
   Но вот в данный момент упоминание о Дереке враз переключило все мысли с Тессы, со стоявшей рядом с ним Роксаны в одном единственном направлении - Дерек!!! И все, что он тщательно пытался задавить в себе все это время, понимая, что так нельзя, как-то неправильно, сейчас просто снесло единственным сфокусировавшимся и четко определившимся желанием: "ХОЧУ!"
  Аслан быстро склонился, целуя руку Роксаны:
  - Миледи, прошу меня извинить...
   На миг ему захотелось не выпускать эту теплую трепещущую ладошку, захотелось впиться губами в эти обиженно поджатые губки, стирая с лица молодой женщины выражение капризной девочки, не получившей вожделенную игрушку. Аслан даже умилился, но перед глазами встала наглая ухмылка раба-воина и тут же, на это "изображение" наложилась четкая картинка великолепной фигуры (вид сзади) парня с изуродованным шрамами лицом.
  И младший сын Правителя быстро удалился прочь, едва не сбиваясь на бег, чтобы не привлекать излишнего внимания гостей, собравшихся во Дворце.
  
  - Аслан...- горестно прошептала обескураженная Роксана, понимая, что ее планы рухнули... но пока "приворотное зелье" все еще действует, может быть, можно что-то сделать?
  Роксане захотелось расплакаться от злости и обиды на столь нелепое поведение брата своего мужа - она же ясно видела, что добавленнное ему в вино средство подействовало, и он сгорает от блуждающего по его телу желания и несет какую-то околесицу. Ну зачем это проклятое благородство так не вовремя взыграло в парне, ведь ей почему-то казалось, что если Аслан не брезгует мужиками, то ей для того что бы совратить варвара хватит и малейшего намека (тем более, если, как уверял свекр - Аслан слишком тяжело переживает разлуку с женой), он должен был уже сломаться, поддаться ее обаянию.
  Нет, сама она идти за ним не может - а вот Дамир пусть сходит и отведет его куда-нибудь в тихий уютный кабинетик, а она там появится словно невзначай...
  Ей очень нужен ребенок!!!
  
  ***
  
  Аслан сам не знал, чего ему хочется - может быть, ледяной душ, чтобы прояснилась эта алая пелена непонятного тумана, когда пред глазами все плыло и покачивалось, искажая свою форму - маски и яркие пестрые костюмы гостей, которых Аслан все-таки умудрился обходить, не задевая и не сталкиваясь с ними, раздражали неимоверно, казались отвратительными и непонятно притягивающими - вокруг каждого из приблизившихся людей Аслан ощущал странно дрожащий и колеблющийся воздух, наполненный благоуханием дорогих духов, и возбуждения, словно каждый из встречных распространял невидимые флюиды. Только вот около кого-то из них хотелось задержаться, а от кого-то - бежать подальше, подавив рвотный позыв, и неважно, какого пола были гости - мужчины или женщины. Происходило что-то очень странное. До такой степени Аслан пока еще ни разу в жизни не напивался... Нет, было и похуже, но вот именно, что не так! Не было этого унизительного для собственного самоанализа понимания, что, ему просто необходимо каким-то образом снять это возбуждение - и почти все равно с кем, потому что восставшая плоть, чуть ли не рвет изнутри ткань плотных брюк, причиняя уже физическую боль.

Парадная галерея [из инета]

  Вырвавшись из душного танцевального зала, Аслан на ходу расстегнул еще несколько застежек на костюме, буквально бегом проскочил безумно длинную для него сейчас Парадную галерею, и, пугая дежуривших гвардейцев своей поспешностью, добрался, наконец, до крыла, в котором ему выделили апартаменты, мечтая поскорее оказаться в своей ванной и...
   И тут его взгляд запнулся о Дерека и Ориса, стоявших в коридоре у дверей комнаты, выделенной его сопровождавшим. Черт!
   Ну, видимо, это как раз тот случай, когда от судьбы не уйдешь...
   Ни слова не говоря, он сграбастал удивленно вытаращившегося парня со шрамами на лице и, жестко схватив его за локоть, почти насильно поволок за собой к своей комнате. Орис так и застыл в коридоре с отвисшей челюстью, глядя им вслед.
  Лаэр втолкнул Меченого внутрь, громко бухнув резной дверью, прижал его к стене, пожирая безумным взглядом и шумно вдыхая воздух. Потом хватка вдруг ослабла, Аслан вжался в плечо своего раба мокрым от выступившей испарины лбом, пытаясь отдышаться, но вместо вожделенной передышки, получил следующий приступ от такого близкого контакта с желанным телом, от запаха мужчины, сводившего с ума. Снова закружилась голова, зазвенело в ушах, потемнело в глазах, и Аслан, хорошенько встряхнув обалдевшего Дерека, плотно прижался к нему пахом, непроизвольно выстанывая:
  - Дерек... чертов сукин сыыыын. Я хочу тебя! Будь я проклят... будь ты проклят... не могу больше...
  
  Дерек таращился на своего господина, силясь понять, что происходит, отчего у расхристанного лаэра такой непорядок в одежде, отчего здорового парня трясет, как в лихорадке, отчего это дикое выражение невменяемости в расширенных зрачках? Почему приятное лицо Аслана искажено непонятной мукой не то физической боли, не то наслаждения, слишком похожего на сексуальное возбуждение, с широко раздувающимися крыльями носа, алыми губами приоткрытого рта и пламенеющим на широких скулах румянцем. Слишком близко он прижимался, слишком... и даже смысл высказанных слов дошел не сразу, сначала Дерек понял, чем именно упирается ему в живот, плотно прижавшийся к нему господин, и почему его руки уже нетерпеливо царапают плечи, еще пока не срывая одежду, но вполне обозначая свои намерения.
  - Повернись, - прошептал Аслан, задыхаясь, отстраняясь на миг и расстегивая оставшиеся пуговицы на камзоле и рубашке, чтобы сорвать их и добраться до ремня на брюках...
  - Что? - побледнел от возмущения Дерек.
  - Повернись и заткнись, - повторил Аслан. - Обещаю - буду осторожен...
  - Аслан, - попробовал урезонить разошедшегося господина Дерек. - Нет! Аслан, ты в жопу пьян, слышишь? Пожалуйста... тебе ведь...
  - Молчи... молчи! Это приказ! - то сбиваясь на шепот, то почти выкрикивая, отозвался лаэр, снова толкая пытавшегося было отлепиться от стены Дерека одной рукой, а другой судорожно расстегивая ремень.
  Дерек был в шоке. У него на сегодняшний вечер были несколько другие планы, а уж те, которые озвучил лаэр, никак не вписывались в собственное расписание его раба. Аслан был пьян. И от этого совершенно утратил контроль над собственным разумом и телом. Дерек даже и помыслить себе не мог, что Аслан захочет его здесь, во Дворце своего отца, зная, как тот относится к подобному явлению. И почему-то всплыл в памяти тот день, когда они с Ренальдом прибыли в Замок. Аслан тогда тоже оттянулся - был пьян и отымел бедного мальчишку так, что тот еле ходил... Возбужденный пьяный лаэр выглядел сейчас не просто отталкивающе, а омерзительно.
  Тошнота подступила к горлу Меченого. Мысли лихорадочно заметались в голове, ища спасения из безвыходной ситуации. Он - раб и не может нарушить волю господина, Дерек понял - Аслан не отступится, хоть он будет непреклонно твердить "нет", хоть умолять. Аслан его просто сомнет, раздавит своим напором - крышу лаэру снесло основательно. Значит, только смерть одного из них. Но если Аслан справится, вряд ли убьет - все равно отымеет его сначала, а если раб поднимет руку на своего господина - это уже будет не бунт бойца против своего лаэра, и не Трибунал его ждет, а позорная казнь ничтожного раба...
  Вся сущность парня с изуродованной щекой вопила о том, что он еще должен помнить, что такое гордость и честь свободного человека. И Дерек приял решение...
  Аслан же уже справился с упрямой пряжкой и теперь снова вцепился в него, скользя по лицу парня безумным взглядом и шаря трясущимися руками по одежде Дерека, пытаясь его развернуть.
  - Нууу же...
  - Нет!!! - голос чуть не сорвался на визгливый фальцет, Дерек попытался отпихнуть от себя вновь наваливающегося на него лаэра, но тот словно помешался, не слыша, не желая понимать. Дерек извернулся и ударил насильника в пах. К сожалению, положение было неудобное, и даже пьяный Аслан успел среагировать - удар вышел слабым, вскользь, не остановив, а лишь еще больше разъярив варвара. Аслан всхлипнул, но тут же, пересилив мгновенную вспышку боли, налетел, навалился на Дерека, перехватывая ручищами его запястья, пригвоздив к стене, вклинил колено между расставленных ног парня, подсечкой вынуждая развести их еще шире и лишая возможности пинаться. Дерек попытался вывернуться, боднул лаэра лбом в переносицу, но взбесившийся Аслан, разразившись громкой тирадой, вместо того, чтобы хвататься за расквашенный нос, согнувшись, вдруг выпрямился и тоже долбанул Дерека головой, снизу в челюсть, отчего голова раба мотнулась назад. Меченый больно приложился об стену затылком и прикусил язык. В голове на мгновение помутилось, тут же наполнившая перекошенный рот солоноватая кровь потекла с уголков губ, но Аслана, также глотавшего кровь из разбитого носа, это не остановило - он казался сейчас монолитной глыбой, придавившей его, жалко распятого между стеной и собой. Оба тяжело пыхтели, сверля друг друга убийственными взглядами (только в зрачках лаэра еще загорелся какой-то веселый азарт), у обоих от напряжения бугрились мышцы и вздувались жилы, но невменяемый Аслан оказался сильнее, и Дерек понял, что он проиграл. Он уже не чувствовал свои побелевшие кисти, Аслан слишком крепко пережал запястья, еще один рывок и кости просто хрустнут. Как же унизительно! Если бы он хотя бы был так же пьян...
  Горькая ухмылка еще больше перекосила лицо раба, обреченно прикрывшего веки:
  - Отпусти, - процедил он. - Руки сломаешь... я сам...
  Аслан соображал почти целую минуту, прежде, чем до него дошел смысл произнесенных убитым голосом слов. Он медленно разжал руки и отступил, на полшага, недоверчиво буравя Дерека взглядом, а тот опустил онемевшие руки, растер запястья, морщась от боли и уткнулся лбом в стену, стараясь восстановить потраченные силы. В ушах все еще стоял противный звон - кажется, он заработал сотрясение мозга. Ну и плевать, потому что терять ему нечего... Дерек облизал распухшим языком окровавленные губы, стараясь унять яростную нервную дрожь, зажмурил глаза, пытаясь избавиться от противных темных пятен, плавающих под прикрытыми веками.
  - Штаны спусти... - глухо произнес лаэр, готовый засадить уже в эту вожделенную задницу (словно нарочно туго обтянутую брюками), даже сквозь ткань. Казалось, промедли он еще хоть мгновение, и он просто взорвется, истекая, только бы успеть прислониться... Единственное, что Аслана слегка охладило - ему не понравилось, что Меченый как-то весь поник, опустив плечи и сгорбившись. Вот эта готовность гордого парня смириться и покориться оказалась почему-то неприятна...
  

Дерек [из инета]

  Медлить больше нельзя, Дерек судорожно вздохнул и, сгруппировавшись, с разворота врезал кулаком лаэру поддых, и тут же отлепившись от стены и отскакивая в сторону, ребром ладони по основанию черепа. Расслабившийся было Аслан, не ожидавший такого коварства, рухнул на колени и чуть не впечатался лбом в стену, но Дерек не остановился на достигнутом. Если этот варвар придет в себя, то в таком состоянии, он его просто порвет на мелкие тряпочки. Несколько быстрых касаний сильных пальцев определенных точек (Дерек молил богов только о том, чтобы не промахнуться со злости) и попытавшийся подняться Аслан оказался практически парализован, рухнув кулем на закапанный кровью красивый паркет.
  - Фуууххх... - Дерек потряс отбитым кулаком (пресс у чертова варвара был не хуже доспеха), и согнулся, уперевшись ладонями в колени, восстанавливая дыхание от пережитого ужаса. Вообще-то было, отчего паниковать - возможно, изнасилование еще не самое страшное, что могло бы приключиться с рабом, но вот то, что он поднял руку на своего господина...
  - Аслан, какая ж ты сукаааа, - взвыл Дерек, еле удерживаясь от того, чтобы не пнуть поверженного хозяина по ребрам.
  Аслан захрипел, Дерек встрепенулся и похолодел - тело лаэра забилось в конвульсиях, он не мог не только шевелиться, но и дышать, и теперь задыхался, кожа приняла синюшный оттенок, вытаращенные глаза с полопавшимися сосудиками уже закатывались. Безуспешная попытка разорвать грудь, в которой не хватало воздуха легким, привел лишь к скрючиванию пальцев, да и то это было почти невероятно и отняло последние силы.
  - Твою мать! - кинулся Меченый к умирающему Аслану. - Нет! Не смей! Придурок!
  Кляня себя за безрассудство, да дурость, что в порыве уберечь себя от домогательств хозяина, все-таки промахнулся и не рассчитал, задев те, что парализуют дыхание, трясущимися руками Дерек судорожно нащупал точки, возвращающие подвижность. И Аслан забился, царапая пальцами грудь, выгибаясь, кашляя, сплевывая сгустки просочившейся в носоглотку крови, вместо того, чтобы сделать хоть глоток воздуха.
  - Ах, Ааа... - захрипел он, силясь сделать вдох, и не мог.
  - Аслан! Ублюдок! - Дерек обхватил его со спины, переворачивая на бок, чтобы тот не захлебнулся. - Дыши давай! Не смей подыхать вот так! Дыши!!!
  Для пущей убедительности он встряхнул отяжелевшего лаэра, и Аслан, наконец, вдохнул раз, другой, начал потихоньку оживать, розовея, но его все еще сотрясал кашель. На глазах лаэра блестели выступившие слезы. Он дернулся подняться, и Дерек, вскочив первым, чуть ли не за шкирку помог ему встать. Драться и дальше ни у одного, ни у другого желания не было. Дерек вообще чувствовал, что у него ноги стали ватными - от пережитого ужаса, что он все-таки прикончил Аслана. Пожалуй, так хреново он себя еще не чувствовал со времен своего первого настоящего боя. Аслан выглядел тоже не слишком бодро.
  - Пошли, мой господин, - подставил Дерек плечо пошатывающемуся, слегка очумевшему от всего этого Аслану, закинув его руку себе на плечо. - Тебе надо прилечь, и лед приложить...
  - Убью! - прошипел Аслан, попытавшись вывернуться, но не удержался и чуть не завалился на Меченого, то ли нечаянно, то ли специально зажимая его шею, но только Дерек уже был готов к чему-то подобному и тут же, не щадя, впечатал лаэру кулаком под ребра.
  - Оох! - согнулся Аслан, ослабляя хватку.
  Дерек же выскользнул из захвата и, воспользовавшись замешательством варвара, заломил тому руку, ловко вытащил болтающийся на брюках лаэра ремень, и пока варвар в своем полупьяном, полупридушенном состоянии не сообразил, что происходит, быстро сделал петлю и спутал Аслану руки, еле успев притянуть вторую и закрепить, пока чертов варвар даже из такого положения не опрокинул его подлой подсечкой, немыслимо извернувшись, однако Дерек, падая, утянул его за собой. Рухнули на пол оба в двух метрах от двери в спальню лаэра и, замерев, целую минуту с ненавистью изучая друг друга, вдруг истерически расхохотались до нервного вздрагивания, до икоты, до выступивших на глазах слез, подвывая и всхлипывая...
  - Чеееерт, больноооо, - заскулил Аслан поджимая ноги.
  Дерек убрал ладони от лица, стирая истерику, и удивленно уставился на лаэра.
  - Ни хрена! - присвистнул он, поняв, что вся эта возня никак не помогла Аслану избавиться от внушительного стояка, и озадаченно хмыкнул. - Мне, конечно, безумно льстит, мой господин, но, по-моему, это ненормально.
  - Придурок! Я сам знаю, что ненормально!
  - Если хочешь, я свяжу тебе руки спереди и ты... ну, в общем, поможешь себе сам.
  - Развяжи! - опомнился лаэр. - Живо!
  - Нет, все равно теперь уже за все отвечать, а так мне спокойней будет, - покачал головой Дерек, посерьезнев. - Давай, поднимайся, я тебя до кровати доведу.
  - И что я буду в кровати делать?! - взорвался Аслан. - Как мне от этого избавиться?!
  - Не, интересный ты какой, как ты раньше-то избавлялся? Давай, сейчас какую-нибудь девку организуем?
  - Какую, млять, девку? Служанку что ли? Где ты ее сейчас будешь искать - в этом крыле одни гвардейцы да вы...
  - Не, я пас, прости, мой господин - ты, конечно, мужчина хоть куда, но только, извини, не в мою задницу, - хмыкнул Дерек.
  - Идиооот, - простонал Аслан, с трудом перекатываясь и пытаясь подняться (со связанными за спиной руками и сводящей с ума болью в паху это оказалось сложным маневром). - Да развяжи ты меня уже!
  - Нет, - упрямо помотал головой Дерек, сгоняя веселье. Ему трудно было представить, что сейчас испытывает Аслан, но из мужской солидарности, он готов был ему посочувствовать.
  Поэтому он быстро поднялся, помог Аслану встать на ноги и потащил его в спальню, из которой был вход в небольшую уборную.
  Пихнув господина на кровать (отчего тот снова взвыл и обрушил страшные ругательства на голову несносного наглого раба, посмевшего так обращаться со своим хозяином), Дерек демонстративно насвистывая, стянул с Аслана обувь, высокие носки, и склонился к его поясу, приглядываясь, как бы получше стянуть с него штаны, не сильно потревожив несчастный орган.
  - Советую тебе ледяной душ - и в мозгах прояснится, и от этого (тут Дерек изобразил неприличный жест согнутой в локте рукой) избавишься.
  - Да стаскивай уже, хватит пялится, лекарь хренов! Я тебе и так покажу, если хочешь, - заерзал Аслан, скривившись - пульсирующая боль слегка отступила, под накатывающей волной блаженства. Казалось - только дотронься и все страдания закончатся, потому что сейчас было мучительно сладко даже просто от того, что звенящая плоть терлась о ткань штанов.
  - Я не смотрю! Подними зад, - зажмурился Дерек, рывком стаскивая карнавальные штаны с прогнувшегося в пояснице лаэра.
  - Точно придурок! - хохотнул Аслан, но тут же снова взвыл: - Уй! Больно, скотина! Аккуратней, оторвешь все нахрен!
  - Точно, прости, постараюсь понежнее, а то госпожа Тесса меня придушит...
  - Это ты правильно думаешь, - прошипел Аслан, стискивая зубы, потому что при упоминании Тессы, отступившая было боль, вернулась с новой силой. Он еще никогда в жизни не хотел ее так сильно, как сейчас...И неожиданно всплывшая картинка, когда он лишь представил, как могли бы ее нежные и страстные губки сомкнуться вокруг его плоти, вдруг оказалась последней каплей, переполнившей "чашу", и Аслан захрипел, выгибаясь, содрогаясь в болезненно-сладких муках, изливаясь прямо в нижнее белье, которое не потрудился стащить Дерек, замеревший с отвисшей челюстью...
   Вот такого он точно не ожидал, чтобы единственное упоминание жены, заставило этого жеребца так среагировать...
  Охренеть!
  
  ***
  
  Глядя на такой бурный оргазм, Дерек даже позавидовал. Что же такого умеет делать Тесса, что Аслан только лишь при упоминании ее имени так бурно излился? У Меченого не было ни малейшего сомнения, что причиной была именно жена Аслана. Тесса... уютная, насмешливая, строгая и такая мягкая, и нежная...
  Парень досадливо закусил губу и отвернулся. Почему она досталась этому варвару? Нет, то, в каком положении находится сейчас Дерек - это рабство - несмотря на все его привилегии и шикарные условия по сравнению со многими его собратьями по такому же несчастью - социальному статусу, он никогда не пожелал бы и врагу. Но если бы она могла подарить хоть надежду, что что-то может измениться...
  Тесса очень хорошо к нему относилась, даже чересчур. Дерек прекрасно знал за собой черту умения как находить с любым общий язык, так и выводить из себя своей язвительностью и цинизмом. Тесса его терпела и даже рисковала связываться с ним в словесных перепалках, она первая протягивала руку помощи именно тогда, когда он в ней нуждался - неважно - в предложении ли сбежать, в том ли, чтобы отправить его в город в компании Сауша, когда Аслан даже об этом и не озаботился, или в том, чтобы пустить его на ночлег в свою палатку - какое ей дело до изуродованного раба? Или в том, чтобы поставить на место ребят, решивших устроить ему "прописку", и Коменданта, "не заметившего" этого. Да нет, тут бы он справился сам, ну, подумаешь, адаптация прошла бы не за один день - это нормально в мужских коллективах, но ее забота, о его синяках... была так необычна и так трогательна... да и вообще - а что за удовольствие было бегать с ней по улицам - и напарник из нее получился бы отличный, и подруга... Только вот не его она подруга ни в каком смысле - она его госпожа и хозяйка, чей муж имеет виды... Черт! Как же все сложно...
  Огорченный парень, борясь с искушением стереть с довольного лица своего счастливого "соперника" блаженное выражение, прикрыл Асланов срам краем роскошного покрывала и пошел в уборную умыться... хотя по-настоящему хотелось просто утопиться от всего этого...
  Неплохо бы еще попросить льда...
  
  ***
  
  Оставшийся в коридоре Орис ругал себя последними словами, поняв, как здорово он подставил Дерека, обратив на него внимание поддатого Асана.Кажется, Меченый этого никогда ему не простит. Но благовидного предлога ворваться вслед за Асланом в комнату лаэра не находидлсь, а неблаговидного тем более - не простит уже Аслан. И что хуже, Орис пока не представлял.
  
  ***
  
  Расстроенная Роксана нашла мужа и вкратце обрисовала ему ситуацию, вышедшую из-под контроля. Дамир коротко чертыхнулся и поспешил заверить чуть ли не плачущую Рокки, что постарается все уладить. Главное, сейчас вытащить брата в какое-нибудь укромное местечко, чтобы тот ничего не заподозрил. А вот для этого действительно нужен был подходящий повод - не слишком они поддерживали братские отношения... Иногда Дамир жалел об этом (как сейчас), а иногда просто ненавидел младшенького, как в тот миг, когда отец сообщил ему сногсшибательное решение по решению вопроса с зачатием ребенка. В остальное же время Дамир нейтрально относился к такому факту, что он у своего отца не единственный...
  
  ***
  
  Отец Аслана в это время и не подозревал, чем закончится его затея на самом деле, прохаживаясь между именитыми гостями и не забывая приглядывать за происходящим.
   Похоже, Роксана все-таки не производила должного впечатления на младшего сына. А вот сам Аслан вел себя довольно странно, если не сказать - неприлично и непривычно. Правитель хмурился, замечая, сколько раз Аслан останавливал слугу с подносом, на которых разносились напитки. Пару раз внимание отца Аслана привлекала невысокая стройная темноволосая девушка в довольно простом на фоне остальных наряде и в маске, скрывающей большую часть лица. Он даже вздрогнул, до чего она показалась похожей на Тессу. В связи с этим мелькнула какая-то интересная мысль, но тут подошел посол из Бонея* (одного из сопредельных государств, граничащих с юго-восточной территорией Энейлиса) и пришлось изображать радушие, благополучно забыв об интересной идее...
  
  ***
  
  Орис все-таки выискал предлог - надо "срочно" доложить лаэру, что бойцы сменились, и на дежурство заступила новая пятерка. А заодно надо же уточнить, возвращаться ли ему в танцевальный зал, или уже необязательно?
   На что он рассчитывал - непонятно, но, постаравшись справиться с волнением, он постучал. Сердце бешено бухало в груди, а воображение подсказывало Орису самые нелицеприятные картины возможного развития событий - от жаркой сцены мужской любви (которые, он еще никогда не имел сомнительного счастья подсмотреть), до банального смертоубийства, причем, зная, насколько Дерек трясется над своей драгоценной "девственностью", можно было предположить, что он будет отстаивать свою честь до смерти. Но и Аслан в таком состоянии, вполне может забыться и не рассчитать своей варварской силы. Ну и денек сегодня...
  Из-за двери в один голос ответили:
  - Да, войдите!
  - Обождите!
  Орис в нерешительности замер.
  - Да входи уже, - ответили голосом Дерека.
  Орис опасливо приоткрыл дверь, чтобы тут же разразиться нецензурной бранью - Дерек метнулся ему навстречу, но Орис уже заметил лежавшего в кровати в какой-то неестественной позе (неудобно подогнув руки под спину) Аслана, накрытого краем покрывала. Лицо лаэра было в крови.
  Вопросительно взглянув на Дерека, он не мог решить, стоит ли его "отмазывать" или, наоборот, прибить.
  - Вы что, очумели? Завтра второй день Собрания лаэров!
  - Орис, не блажи, - одернул его Дерек. - Распорядись насчет льда и возвращайся - у нас тут действительно какая-то хрень.
   Аслан промычал что-то невразумительное, и слегка прибалдевший помощник лаэра поспешно вышел, теряясь в догадках, что бы все это значило?
  
  Пока ждали лед, Дерек, растормошив все еще прибывавшего в нирване господина, решил оказать ему первую помощь и отправить его смывать кровь, предварительно развязав руки, но к величайшему изумлению раба-воина, Аслан-"младший" был снова готов.
  - З-знаешь, - запинаясь, произнес Меченый, - Руки я тебе, пожалуй, пока не освобожу, поднимайся.
  - Прибью! - постарался сурово объявить Аслан.
  - Вот и второй аргумент, - согласился Дерек. - Точно - не развяжу. Единственное - могу облегчить твои страдания - связать их спереди, - хмыкнул наглец, помогая пошатывающемуся Аслану добраться до уборной. - Ну и откормила тебя Антига, мой господин.
  - Не ной, - поморщился Аслан, силясь порвать добротный кожаный ремень. - Лучше развяжи, сейчас ведь Орис вернется.
  - Что нового Орис узнает о своем лаэре? - философски изрек Дерек, открывая кран с холодной водой и умывая своего непутевого хозяина.
   - Что... фр... - чуть не захлебнулся Аслан в полной пригоршне, поднесенной Меченым к его лицу, и разозлился, - узнает, что я не могу соображать, находясь в таком состоянии.
  - Да нет, это вполне здравая мысль, конкретизируй, что именно тебя беспокоит, ну подумаешь, напился - с кем не бывает?
  - Ладно, черт с тобой - мы должны обсудить подписание соглашения о продлении действия договора о взаимовыручке, но нам не нравится пара пунктов. Они, вообще-то, многим не нравтся, но у каждого свои претензии. А мне, в любом случае, не отвертеться.
   Дерек кивнул - это он понимал прекрасно - сыну Правителя не удастся остаться в стороне, даже если события, требующие этой так называемой взаимовыручки, не будут касаться непосредственно граничащих с землей лаэра Аслана территорий.
  - Я не хочу подставлять своих людей, нужно серьезно обсудить слабые стороны моей аргументации против такого соглашения. Орис сказал, что у него есть соображения - он же общался с другими помощниками, кое-что удалось узнать... просто... Орис... - вдруг начал запинаться Аслан. - Оуу... Черт! Как больно! - согнулся он, и Дерек еле успел его подхватить, чтобы тот еще раз не приложился лицом - теперь уже о край раковины.
  - Какая же ты сволочь, Дерек! Отпустиии, - взмолился Аслан.
  - Я знаю, мой господин, и полностью разделяю твою точку зрения, не нервничай. Не отвлекайся, излагай дальше, что там насчет завтрашней речи?
   Дерек покосился на перекошенную злую и в тоже время обиженную физиономию господина, и невольно испытал чувство благодарности - все-таки этот варвар - настоящий лаэр на своей земле - как бы не было хреново - в первую очередь, думает о своих людях. Не зря ребята ему так преданы.
  - Что мне надо найти повод прикрыть ваши чертовы задницы! А мне херово! И думаю я сейчас... - тут Аслан повернулся, - только об одной...
  Лихорадочно пылающее лицо лаэра оказалось слишком близко, и Дерек невольно отступил назад, столкнувшись с диким блеском вожделения и похоти, снова загоревшихся в глазах пьяного господина.
  - Вот паскудство, - выругался раб, - сглазил!
  - Дерек... - в голосе Аслана появились вкрадчивые, какие-то обволакивающие нотки.
  Парень со шрамами даже непроизвольно сглотнул, пятясь еще дальше.
  - Млять! Дерек, ну что тебе жалко?!!
   - Ты совсем ох**л, мой господин? Обойдешься!
  - Развяжиии!!!! - взвыл Аслан, кидаясь на раба, пытаясь сделать ему подсечку. Но Дерек сумел увернуться, и Аслан впечатался плечом в стену. Меченый же сзади ухватил его одной рукой за шею, другой за пояс штанов и кое-как затолкал в ванную, включил холодную воду:
  - Охолонь! Ты совсем сдурел, - принялся быстро уговаривать он, поливая из лейки душа вопящего и брыкающегося лаэра. - Ну ты сам подумай, ну как я тебя отпущу? Ты же невменяем. Пожалей хоть психику ребят, Аслан! Твою мать! Они тебя уважают, и вдруг ты покажешься такой свиньей! Не разочаровывай хоть их...
  - Ааа...уууу...ыыыыы... гад... - вторил ему лаэр, не слушая увещеваний и все пытался встать, но соскальзывал.
  Все-таки Дерек был не слишком хиленьким, чтобы удержать такую тушу, но он уже выбивался из сил...
  Хорошо, что вернулся Орис со льдом, они вдвоем немного урезонили дрожавшего, как осиновый лист, немного успокоившегося Аслана и, замотав в полотенца, отвели его на кровать. Аслан притих и выглядел несколько сконфужено...
  Положение было неприятным и оба трезвых участника это прекрасно осознавали. Некоторое время в комнате висела напряженная тишина, затем Аслан снова запросился в душ, причем сам.
  Орис, не слушая доводов Дерека, развязал Аслану руки, и посоветовал Меченому исчезнуть с глаз долой. Дерек, проклиная себя за глупость, уходить отказался, мотивируя тем, что если Аслана перемкнет и он снова начнет бредить - Орис вряд ли справится с ним в одиночку. Не понимая, что в таком состоянии, в каком находился опоенный афродизиаком Аслан, он сам провоцирует лаэра, Дерек остался.
  
  ***
  
  Аслан стоял под ледяными струями, прислонив пылающий лоб к прохладным плитам светлого мрамора, которым были выложены стены уборной. Он пытался и всем телом прислониться, но это оказалось противно. Почему-то легче не становилось. Вроде бы и прошел пьяный угар, но вот опять глаза застилает алый туман и все вокруг подергивается странной непривычной пеленой нереальности. Воздух вокруг сгущается, превращаясь в липкую, вязкую массу, а самое главное, стояк никуда не девается... Аслан застонал, хватаясь за гордо торчащий орган - кто бы знал, как стыдно и как упоительно сладостно, как унизительно и как до отвращения тошно, но хочется, Велики Духи, как хочется куда-нибудь засодить... и лучше всего, конечно в... Дерек, чертов ублюдок...
  Аслан представил, как он мог бы отыметь этого наглеца, если бы сам догадался связать ему руки, а не подставился...
  Картина вышла до того четкая, что Аслан успел сделать всего несколько движений ладонью, до того, как пальцы залепило обжигающе горячее семя, даря короткую передышку (правда, Аслан на тот момент еще не знал, что передышка будет недолгой). Он чуть не загремел, обессилено опускаясь на край ванны и задев душ, который снова окатил его ледяной струей. Вот это уже было совершенно ни к чему... Аслан выругался и попробовал перключить воду на теплую, но проклятая лейка выскочила из пальцев, и громко стукнулась о дно. Ребята тут же вломились, не обращая внимание на пытающегося заправить в мокрые штаны свои причиндалы лаэра, Орис выключил воду, а Дерек накинул на дрожавшего Аслана новое полотенце.
  - Давай, болезный, вылезай, еще лед надо приложить, а то завтра не пойми на кого похож будешь, - шипел Дерек, подтыкая края полотенца, чтобы оно не болтались по полу.
  - Аслан, давай, под одеяло... Как же ты так? - сокрушенно покачал головой Орис. - Я же один не справлюсь...Ты можешь соображать? Надо же обсудить, у меня есть несколько вопросов...
  - Н-не до в-вопрос-сов м-мне, - мотнул головой замерзший Аслан, - об-бсуди с Д-дреком...
  - Сними мокрые штаны, я сухие поищу, - посоветовал Дерек.
   Аслан послушно стянул мокрое белье, скатавшееся в трубочку, и забрался под одеяло. Ребята набросили сверху еще одно и обложили его подушками. Наверное, зря, потому как, буквально через десять минут, пока Орис заврачивал лед в небольшие салфетки, а Дерек искал нижнее белье для лаэра, Аслан почувствова, как возбуждение, согревая все тело, возвращается снова.
  Орис уселся в кресло, вытянув ноги и устало откинулвшись на спинку, и вдруг фыркнул, давя истерический смешок.
  - Что? - уставился Дерек на друга.
  - Да вы оба сейчас напоминаете обезьян, мне Рен как-то рассказывал - "ничего не вижу, ничего не слышу, никому ничего не скажу", - заржал Орис.
  Дерек не понял - он такого не слышал, а вот Аслан, представив, как он держит салфетку со льдом у переносицы, частично закрывающую глаза, а Дерек - прикладывает к подбородку, тоже усмехнулся:
  - Дерек, врежь ему по ушам - нефига от коллектива отрываться - вот тогда будет полное соответствие.
  - С удовольствием, - кровожадно ухмыльнулся Меченый, отнимая лед.
  - Эй! - вскинулся Орис, подбираясь, - Я пошутил!
  - То-то, - вздохнул Аслан, разбрасывая подушки и выпутываясь из-под одеяла.
  Ему снова становилось жарко. Упоминание о Рени странным образом заставило сладко сжаться сердце и одновременно отозвалось в паху. Вот ведь - он не чувствовал к этому мальчишке ничего такого особенного, но сейчас почему-то представил, как они возились (иногда очень даже в тесном контакте, заставляя Рени смущаться), а воспоминание одного утра, когда он застал своего наложника в ванной, так и вообще обрушили целый каскад неясных и противоречивых желаний... Нет, вполне ясных и совершенно определенных! Будь сейчас Рени здесь - мальчишке пришлось бы исполнить свое предназначение - не зря же он называется "наложником". Аслану сделалось душно и дурно от таких мыслей...
  - Н-да, льда надо больше, - констатировал Дерек, заметив, что Аслан снова "готов". - И к этому тоже надо привязать.
  Орис скептически покосился на внушительный бугор, оттопыривающий штаны господина, и согласно кивнул:
  - Предлагаю опустить в ведерко, как бутыль с игристым.
  - Не, - скептически заметил Дерек, - посинеет, нафиг, и отвалится.
  - Заткнитесь оба, - простонал Аслан, корчась, - Ну что ж за хрень-то?!!
  - Не знаю, - пожал плечами Дерек. - Вообще-то, похоже, у тебя настал период спаривания. Мне вот интересно, это у всех варваров так?
   - Я тебе что, бык племенной?!! - взвыл Аслан, швырнув в увернувшегося раба подушкой, зажимая вторую между ног. - Думаешь, я специально?
  - А что, - хохотнул неунывающий нахал. - Ты и статью... и вообще, правда, быкам перед спариванием специальный отвар дают...
  - Дерек, уймись, - Орис еле сдерживался, чтобы не заржать, но ему в самом деле все это очень не нравилось. - Слушай, Аслан, а может, тебя правда, опоили чем?
  - Да я сам пил все подряд... и уже неделю без Тессы, никогда не думал, что мне настолько ее не хватает, - сокрушенно вздохнул Аслан, не замечая, как помрачнел Дерек, - это Бонейское, потом Уньи Блан, потом снова Бонейское игристое, потом... - Аслан пытался припомнить и представил до того отчетливо, что тошнота подступила к горлу. - А, черт!
  Он поднялся, собираясь отправиться в уборную. Орис вскочил его проводить, Аслан зажал рот рукой, борясь с приступом, содрагаясь даже при одной мысли о том, сколько он всего намешал за вечер... а ведь даже не почувствовал. Даже будучи зеленым пацаном, он так не напивался, хотя свое отрочество он провел у варваров, а там за этим следили строго - нужны были здоровые воины, а не выпивохи. Не умеешь пить - не берись...
  - Бедная Тесса, - вздохнул Дерек, глядя на ее жалкого мужа.
  - Чего это она бедная, любая женщина позавидовала бы, - обернулся Орис, заступаясь не то за Аслана, не то за Тессу.
  - Эй, вы вообще-то о своей госпоже говорите, - посуровел странного цвета Аслан (кожа бледная, в испарине, а на щеках маковым цветом горит лихорадочный румянец), выползая из уборной и обессилено падая на кровать. Как назло там приступ прошел, но едва принял горизонтальное положение - все вокруг снова поплыло и закачалось. Самое поганое, что стояк так и не проходил, что за напасть такая?
  - Извини, Аслан, - тут же опомнился Орис, и показал Дереку кулак.
  Тот лишь пожал плечами. Он имел в виду несколько другую причину, ну не объяснять же...
  - Слушай, Орис, а ты когда-нибудь слышал, чтобы алкоголь настолько сильно действовал на потенцию? - попытался ухватить какую-то мысль Дерек.
  - Знаю, что тормоза отключает. Что у трезвого на уме - у пьяного на языке, да и действия свои плохо контролируют. А где граница, когда перестают понимать, что так уже неприлично и та, когда уже и хотел бы, да теперь 'не встает' - хрен его знает?
   - Слушайте, заткитесь оба, без вас тошно, - Аслан перевернулся на бок, пытаясь хоть как-то облегчить свое состояние, но стало только хуже, он снова поднялся:
  - Не ходите за мной... Орис, лучше объясни Дереку, какая у нас фигня с договором выходит...
  
  Парни переглянулись и кивнули, но все же напряженно посмотрели вслед лаэру, готовые вскочить, если его поведет в сторону. Но Аслан сумел добраться до уборной самостоятельно, и вскоре снова послышался шум воды.
  - Ну что там у вас? - Дерек сосредоточился. Нельзя сказать, что он был уверен, что сумеет вычленить что-то, что не углядели Аслан и Орис, но доверие этого чертова варвара почему-то льстило, и было бы очень обидно для самолюбия Дерека не оправдать надежды господина.
  Меченый бесился - так одновременно и ненавидеть своего хозяина, и почти преклоняться перед ним (все-таки Аслан был слишком яркой, неординарной личностью) - выводило парня из себя. У Дерека не было близких друзей, лишь приятели. Пожалуй, к более близким, он мог бы отнести Рени и Ориса, которые терпели его мерзкий характер... А вот настоящим другом Дерек выбрал бы Аслана... несмотря ни на что... только это смешно - Аслана даже не из-за его положения лаэра, многие хотели бы иметь в друзьях - это не удивительно, власть обычно портит людей, но только не в этом случае. В Аслане было слишком много правильного с точки зрения общечеловеческих ценностей. Но дружбы не будет - не бывает дружбы между рабом и господином... и еще Тесса... А жаль...
  
  Аслан же в это время, стоя под прохладными струями, снова потихоньку пытался соображать. Раздумья были отнюдь невеселые.
  Дерек, гаденыш, ухмыляется, глядя на его состояние, а ведь это и впрямь унизительно. Аслан всегда был примером для своих подчиненных, и с Орисом их свела судьба уже давно, не зря он выбрал своим помощником малограмотного бойца (спасибо, Рени - он подтянул его в этом плане), а по части военной карьеры - таких, как Орис, еще поискать. Здесь он соображал очень хорошо, замечал малейшие нюансы и не раз давал дельный совет. Кроме того, Орис очень хорошо чувствовал людей, может быть, был несколько косноязычен в разговоре, но вот составить психологический портрет и угадать, что чувствует человек, его слабые и сильные стороны - в этом на Ориса можно было положиться полностью.
  Аслан был рад, что Тесса тоже это ценила. Не зря она именно Ориса попросила взять негласное шефство над Ренальдом. Скорее всего, именно благодаря ему и удалось адаптировать пацана в крепости, чтобы и большинство остальных бойцов относились к наложнику более лояльно, а некоторые даже с уважением, правда, граничащим со снисходительностью, но все же, не станут его обижать.
  Рени... светлый чистый мальчик... Аслан вздохнул, представив его и Тессу и понял, что мысль правильная... Хоть и не привычная. Самоудовлетворение варвар вовсе не считал чем-то постыдным, поэтому легко справился вновь, но на душе все же было муторно. Этим, как ни крути все же лучше заниматься в одиночестве, а не позволять другим слышать (хорошо, хоть дверь прикрыта, потому что приспичило так, что он готов был выступить и показательно...)
  Дерек, скотина... Он сводил с ума и не давал спокойно мыслить и даже дышать в его присутствии было тяжело, до чего хотелось именно его... Что в нем такого? Ну что? Тем более теперь... У Аслана даже мелькала мысль предложить ему поменяться ролями, потому что после объяснения с Тессой наутро, когда он жестко попользовал Рени, Аслан впервые всерьез задумался о том, а какого это быть снизу?
   Сам он никогда снизу не был. Аслан подозревал, что если бы отец так и оставался лаэром, а не сделал ошеломляющий кульбит, взлетев до статуса Правителя, родственники по материнской лини обговорили бы условия с его отцом, по которым он остался бы среди варваров, наследуя вождю (даже несмотря на то, что у его дядьки к тому времени родился свой сына, для варваров такое родство - сын сестры, было равным по значимости своим детям). Он - младший и ничего не смог бы наследовать в Энейлисе, в отличии от Дамира. Пока отец был просто одним из лаэров (пусть даже и дальним родственником Правителя), то ему светило бы - самое высшее - быть старшим в сотне в мирное время... Или идти наемником, пытать счастья где-то за границей, хотя вряд ли бы отец отпустил. Дамир никогда не проявлял зачатки лаэрства. Из него наследник хороший получился именно что в столице, среди политических игр, а никак не на приграничных землях.
  
  ***
  
  В свое время самыми страшными недругами для Энейлиса были варвары, и то, что отцу удалось заключить такой выгодный договор о перемирии, да еще и подтвердить его браком, воспринималось многими, как чудо. Отец, действительно, очень любил мать Аслана, вот только к сыну, воспитывающемуся вдалеке от дома и в рамках чужой культуры, относился весьма прохладно. Аслан его не упрекал и давно уже вырос из того возраста, когда мальчишкам очень нужно отцовское одобрение. По этому поводу у него не было комплексов.
  Причем, причиной тому было даже не то, что его отец, поддавшийся на уговоры его матери (дочь вождя, отданная в жены нужному союзнику, не смотря на то, что ее такой вынужденный брак был достаточно счастливым, все же хотела, что бы ее сын часть своего детства и отрочества провел у ее родственников и научился всему, что должен уметь мужчина-варвар), обговаривал буквально каждый пункт того, чему его должны научить. А также, что Аслан ни при каких обстоятельствах не должен делать. И уж этот вопрос - о том, что его сын никогда не должен оказаться снизу (ради этого он даже соизволил признать, что знает о некоторых обычаях своих соседей, которые в другой ситуации просто игнорировал, предпочитая не замечать), тем более обговорил с отцом и братом жены, который непосредственно и занимался Аслановым обучением. Просто к тому времени, когда кроме воинской науки и способов выживания в непростых условиях, пришла пора узнать кое-что из того, что следует знать об отношениях мужчин и женщин (с пацанами-то ясное дело, уже обсуждали), а, тем более, что существует и еще одна возможность в суровом мужском коллективе не сойти с ума от спермотоксикоза, особенно, когда в крови бушует адреналин, а драка закончилась, Аслан уже прочно завоевал право быть сверху. Его заслуги в реальном боевом походе были неоспоримы. Ровесники с ним не связывались, да и те, кто постарше, уважали силу, ловкость, выносливость и недюженные способности лидера - не даром в его жилах текла кровь вождей.
  
  ***
  
  Аслан тяжело вздохнул, попытался собраться с мыслями, но короткое облегчение снова проходило... Это уже походило на приступы при сильнейшей простуде, когда температура ненадолго отступает под воздействием целебных настоек и других процедур, но пик, переломный момент, еще не наступил и все тело ломает, ненадолго бросая в озноб, но потом снова лихорадит, и ты бредишь в полусне, полуяви, не в состоянии отличить одно от другого.
  Может быть, Дерек... нет, на то, что бы оказаться снизу Аслан пойти не мог, против этого бунтовала все-таки его гордость лаэра и воина. И это не столько ханжество, а именно тот вбитый с детства закон - заниматься однополым сексом можно и при определенных обстоятельствах даже нужно, но! Это строго добровольно и только лишь по заслуженному праву - кто сильнее, тот сверху, а кто оказался менее удачлив - представлен в роли Добычи для Зверя. Это часть воспитания - хочешь быть сверху - дерзай, докажи, что можешь... Правда, как ни странно, некоторые (пересчитать по пальцам) предпочитали оставаться Добычей, не стремясь становиться Зверем. Тогда Аслану было странно, но парни лишь ухмылялись, и говорили, что ему это не суждено понять. Почему, так и не объясняли, отсылая к дяде, а тот лишь отмахивался, уверяя, что вождь не должен мыслить, как Добыча. Вождь - всегда - Зверь, и ему - лучший кусок.
  Аслан терялся. Ни один из 'Добычи' не выглядел хлюпиком или тем, кого принудили, ни один даже отдаленно не напоминал тех стройных жеманных мальчиков, каких продавали в качестве наложников, по определению обязанных оказаться снизу... И, кажется понял это только теперь, когда до звона в ушах, до красных кругов перед глазами захотелось отыметь только одну задницу, потому что к ней прилагалась наглая рожа, кажется, не способная унывать ни при каких обстоятельствах, и острый язык, который тоже иногда хотелось укоротить... а еще он был почти таким же, как сам Аслан... Находись среди варваров, Дерек, скорее всего, тоже бы чаще оказывался верхним... но почему-то представить его с кем-то другим Аслан не мог. Это его Добыча!!! Которая не хочет быть ни Добычей, ни Зверем...
  'Точно сволочь, эгоист', - чуть не всхлипнул Аслан и тут же опомнился - что он совсем очумел что ли? Еще не хватало сопли распустить - и так уже падать ниже некуда.
   Да, Аслана иногда думал, что действительно не будет зазорным оказаться снизу, но только в двух случаях - его партнер сильнее или же он не просто захочет его отыметь, как в случае с Дереком, но и полюбит его. Про любовь между варварами-мужчинами Аслан ничего такого не слышал. И Меченому не повезло, ни в одну из этих категорий он не попадает.
  А самым поганым было то, что Дерек видел его слабость и позволил себе ею воспользоваться, носился с ним, как с малым ребенком, увещевая и пытаясь вразумить. Орису Аслан еще мог бы простить такое, но не Дереку... Не рабу... как жаль, что он не встретил его раньше... могли бы стать друзьями... могли бы, но кому нужен 'озабоченный' друг. И это Аслан тоже не мог простить своему рабу, в глазах которого мелькало не только уважение, но и холодное презрение... Чертов Меченый! Отпустить его? Выгнать на все четыре стороны, или продать от греха подальше? Нет, продать нельзя - слишком гордый парень не заслужил такого, но выгнать и отказаться от сомнительного удовольствия питать и дальше надежду, что тот сам когда-нибудь согласиться унять нестерпимый жар, воплотить дурацкую мечту лаэра... тоже нет... кто же кого больше мучает...
  
  Аслан выбрался из душа, прошел в комнату, стянул в очередной раз мокрые штаны, прилипшие к его телу второй кожей, и забрался под одеяло. Он был опустошен и морально, и физически. Дерек молча поднялся и принес ему сухое белье, а Орис лишь ободряюще кивнул - ничего, пробьемся...
  Хотелось провалиться сквозь землю, но Аслан лишь глубже зарылся под одеяло, загородив даже пылающее лицо... Надолго ли теперь хватит передышки, если присутствие в комнате этого раба, заставляет трепетать ноздри как на предстоящей охоте... Кто он теперь сам? Зверь или Добыча? Кто расставил капканы? Как он умудрился попасться?
  - Хреново выглядишь, мой господин, - сообщил Дерек. - Все-таки, похоже, тебе не стоит столько пить.
  - Я и сам знаю, пожалуй, теперь завяжу... а вот это бы точно завязал сегодня... - откинув одеяло, устало кивнул лаэр, указывая вниз...
  К великому изумлению всех троих, новые штаны Аслана снова совершенно однозначно оттопырились в паху...
  Дерек почесал переносицу, словно размышляя и находясь в неуверенности, правильно ли он поступает, но все же решился:
  - Ща приду, - пообещал он поднимаясь.
   Аслан вскинулся - желание прогнать раба и желание приказать остаться всколыхнулись разом, и удержало лишь то, что лаэр был уверен - Меченый вернется.
  
  ***
  
  Дерек вспомнил про чудо-средство, прикупленное им в аптеке Виндора. Он его приберегал для обратной дороги, но кажется, придется пожертвовать сейчас. В крайнем случае, предъявит лаэру утром счет, если Аслан не опомнится и не предъявит 'счет' ему.
  Дерек был далеко не глупым парнем, и понимал, что для уязвленной гордости и самолюбия лаэра слишком унизительно было такое положение, в котором его застали раб и помощник, и ему никак не отвертеться от наказания за свое непослушание, дерзость, и за то, что он стал свидетелем этой слабости своего господина. И самое страшное, к удивлению Дерека, была не смерть, не показательная порка, а возможность того, что его просто отвезут обратно на тот аукцион... Аслан... а ведь Аслан сможет так поступить, прекрасно зная, что его больше ничем не проймешь... Лучше уж...
  Дерек мотнул головой, отгоняя свой кошмар, распахнул дверь и чуть не налетел на Дамира, в первый момент даже не поняв, что перед ним не Аслан. Все-таки братья были чем-то неуловимо очень похожи.
  Мысли лихорадочно заметались в голове раба-воина. Пусть это и родной брат Аслана, но, судя по некоторым дошедшим до него слухам, братья не то чтобы не ладили, а просто игнорировали друг друга. С какой целью заявился этот тип сюда в такой час - непонятно, но видеть ему Аслана невменяемым совершенно необязательно.
  - Прошу прощения, милорд, - как можно мягче произнес Меченый, - но Вы не можете войти, - и в подтверждении своих слов, плотно прикрыл за собой дверь, оказавшись преградой перед ней для слегка опешившего от такой наглости старшего сына Правителя.
  Дамир вопросительно вздернул бровь, не утруждая голосовые связки, высокомерно давя взглядом наглого солдафона, но на Дерека это не произвело должного эффекта. Максимум, он соизволил объяснить:
  - Лаэр Аслан никого не принимает. Он нехорошо себя чувствует - этот душный танцевальный зал, слишком громкая музыка, чрезмерная дегустация чудесных вин из подвалов Дворца Вашего многоуважаемого отца... - "доверительно" сообщил он.
  И Дамир мог бы повестись, если бы Дерек догадался вложить в свою проникновенную речь хоть немного раболепия и учтивости, но он просто констатировал факт. Взгляд Дамира пообещал прихвостню Аслана много неприятностей, но видно до отцовского было далеко (надо на досуге порепетировать), а Аслану этот наглец с изуродованной физиономией был либо слишком предан, либо братец чем-то еще пугал своих людей, отчего тот не боялся кары наследника, а опасался гнева своего господина.
  Дамир поморщился - как вообще Аслан додумался привести его в столицу в своей свите, что, неужели у него из целой сотни не нашлось двадцатки ребят с нормальной внешностью. Но 'эта свинья с драной рожей' стоял на своем, то есть застыл в дверях изваянием.
  Дамир оказался чуть выше, и сейчас, буравя этого шута царственным взглядом, выглядел очень внушительно, но сам старший сын Правителя с тоской понимал, что он не представляет реальной угрозы для натренированного бойца, и не обманывался - силой здесь ничего не добьешься - не звать же на помощь гвардейцев.
  - Послушайте, мне очень надо переговорить с моим братом. Вы хоть представляете, кто перед Вами, - раздраженно попытался он решить дело мирно. - Когда Аслан узнает о Вашем неподобающем поведении, а он узнает! - пригрозил Дамир, - Вы сильно пожалеете.
   Дерек вздохнул с сожалением. Дамиру было не понять, что парень и так представлял себе, что утро у него будет нерадостное (когда Аслан придет в себя), но почему-то решил, что этот снисходительный вздох относится к его персоне.
  - В конце концов! Вы забываетесь, - взорвался Дамир. - Вы гости - в моем доме!
  Дерековы зрачки сузились и полыхнули гневом (странно, но почему-то стало обидно за Аслана, хотя формально Дамир был прав), однако голос был так же бесстрастен.
  - Еще раз прошу прощения, милорд, но приказ есть приказ. Люди нашего лаэра его приказов не нарушают, и, поверьте, мы все очень ценим радушие, с которым принимают нас во Дворце Правителя, - уколол Дерек. - Я Вам повторяю, лаэр Аслан не может никого принимать. Он позволил себе слишком много излияний, и я это сообщаю Вам только потому, что Вы являетесь его родственником. Посторонние бы ограничились простым отказом, без объяснения причин, - отчеканил он.
  - Ах ты, дерзкий сопляк! Ты еще пожалеешь, - пообещал Дамир, круто разворачиваясь, и еле сдерживаясь от желания дать этому ублюдку по морде. Но, во-первых, Дамир слуг не бил... да и этот нахал, непонятно чего возомнивший о себе, вряд ли позволит, чтобы его унизили. Причем, сдачи, конечно, не даст - соображает ведь, против кого выступил, но и увернется с легкостью, а покрасоваться "ветряной мельницей", лупя руками по воздуху - это только позабавить этого, да гвардейцев, стоявших в конце коридора, усиленно пялящихся перед собой, делая вид, что ничего не слышат, а сами, наверняка, прислушиваются к их разговору. Пожалуй, надо сделать так, чтобы они больше не появлялись здесь. Придется им в дальнейшем нести службу где-нибудь подальше от Дворца...
  Единственное, что Дамира утешало, если Аслан в самом деле пьян - то это не самый удачный день для зачатия здорового наследника, ладно, будут еще дни... Придется рассказать отцу... или подождать до утра и попробовать еще раз...
  
  ***
  
  Странно пахнущее средство, разведенное Дереком в стакане, подействовало не сразу. Орис, правда, вообще возражал против подобного эксперимента, но Дерек сам отхлебнул для того, чтобы остальные поверили, что это не отрава. Аслан же готов был провалиться сквозь землю, и мысленно пообещал утром оторвать этому гаду яйца "за все хорошее". И за то, что Дерек о нем такого мнения, что ему требуется подобное успокоительное (впрочем, его трудно за это обвинить, особенно в свете последних событий, но все равно обидно), и за то, что собирался провернуть такое дело за его спиной, и за его насмешки - ну хоть бы каплю раскаяния увидеть на наглой роже...
  
  Сейчас, по прошествии еще пары часов, Аслану уже было гораздо легче, теперь он уже просто, то истекал потом, то дрожал в ознобе, без сопровождения постыдного доказательства его мужской состоятельности.
  
  К утру измученная и уставшая от перепадов 'настроения' Аслана троица, так и повалилась спать, кто где. Аслан, в очередной раз вылезший из ванны, уже не стесняясь своей наготы (сухое нижнее белье, в котором он так и залезал под ледяные струи воды, закончилось, а выходные брюки решил поберечь - да и чего уж теперь стесняться...). Аслан рухнул в изножии кровати, отпихнув босую ногу разметавшегося по подушкам Дерека (тот, в очередной раз, помогая своему господину выбраться из ванной, намочил и штаны, и обувь с носками, но штаны категорически отказался снимать, для того, чтобы просохли... наверное, он прав - так меньше опасения для самого раба и меньше соблазна для лаэра). Как Меченый вообще оказался в его кровати, Аслан вспоминал смутно - кажется, он сам велел ему отдохнуть, а потом должна была настать очередь Ориса, которому тоже следовало бы хоть немного поспать. Пока же Орис пристроился в кресле. Все трое сошлись во мнении, что не стоит посвящать еще кого-то из ребят в интимные подробности сегодняшнего вечера. Трое - это и так слишком много для репутации Аслана.
  За дверью теперь неотлучно находился кто-то из парней Аслановой сотни, во избежание, так сказать, ненужных визитов лаэрской родни.
  Дамир через пару часов предпринял еще одну попытку, и Аслан запаниковал. Что это брату неймется?
  Он подозревал, что старший брат очень хочет выяснить, с какого это перепуга Аслан напился и весь вечер приставал к его жене? Здравые же мысли периодически проскальзывали короткими вспышками в воспаленном эротическим бредом мозгу лаэра, и он понимал, что его состояние сейчас не вызовет доверия, и совершенно глупо оправдываться и рассказывать о том, что это Роксана его преследовала. А потом, как вообще сказать такое брату, с уважением и любовью относящемуся к своей жене? Даже жалко его, хотя Дамир вряд ли его пожалеет, только бы отцу не наябедничал...
  Орис и Дерек полностью разделяли его опасения, когда лаэр попытался более-менее прояснить свою позицию. Аслану было жутко неудобно перед собственными бойцами (особенно перед Орисом). Интуитивно варвар чувствовал, что Дерек его лучше понимает, и был даже немного благодарен Меченому, за то, что тот не забывает отпускать ехидные замечания, не позволяя ему скатиться к полному самоедству и презрению к своей персоне, но все равно ужасно унизительно чувствовать себя беспомощным и до отвращения развратным.
  Аслан то просил, то приказывал, им, невольным свидетелям постыдной слабости, все это забыть как страшный сон, и ни под каким видом не проболтаться остальным ребятам, и варвара совершенно не успокаивали клятвенные заверения, что и Дерек, и Орис унесут события сегодняшней ночи с собой в могилу.
   Особенно господина убивала Дерекова предосторожность (покупка средства), и никак не давало Аслану успокоиться - ну как этот недоумок решился на такое? Как? Неужели он настолько разочаровался в своем лаэре, что позволил себе усомниться в его порядочности и озаботиться своей безопасностью? Следовательно, он для Дерека - полное дерьмо и ничтожество. За одно это следовало бы наказать.
   Аслану было горько... Он-то надеялся, что Дерек может стать другом, а Меченый, оказывается, просто презирает его (что, впрочем, теперь неудивительно), и получается, что он вообще его предал - а вдруг это средство небезопасно?
  'Скотина неблагодарная... И снова ухмыляется, гаденыш, даже во сне...' - Аслан покосился на мирно посапывающего Дерека, и тяжело вздохнул - выкинуть бы его с кровати, но сил уже ни на что не осталось, и Аслан покорно прикрыл глаза - все разборки утром - спать осталось всего-ничего...
  
  
  26.
  
  Роксана шла по коридору выделенных Аслану апартаментов, жутко нервничая. Пока отцу не решились говорить, что ничего не получилось. Дамир был чертовски зол на какого-то дерзкого нахала, не пропустившего его к брату, и грозился устроить ему 'сладкую' жизнь, на что Рокси, не решаясь сделать выводы вслух, все же отметила - Дамир просто завидует брату, что у него такие преданные люди.
  
  На ней сейчас был легкий соблазнительный пеньюар, под точно такой же, только непрозрачной накидкой, скрывающей ее лицо, которая вряд ли могла обмануть внимательные взгляды гвардейцев - все-таки особенности фигурки и походку трудно изменить. Но она надеялась, что этим утром дежурят надежные люди, и максимум - это доложат Дамиру или его отцу, что жена старшего сына зачем-то наведывалась к Аслану.
  Роксана с огромным удовольствием отказалась бы от этой затеи, но другого шанса ей не оставили.
  
  Неожиданным препятствием оказался здоровый бугай, стоявший на страже покоя рядом с Аслановой комнатой. Вот это оказалось неприятной новостью. Дамир надеялся, что к утру там уже никого не будет. Интеллект на лице парня не так, чтобы очень бросался в глаза, но похоже, что без приказа господина или его приспешников, он ее все равно не пропустит.
   Роксана закусила губу: она рассчитывала, что заведет разговор о том, чтобы Аслан молчал о ее повышенном интересе к его персоне - вроде бы она пришла извиниться за недостойное поведение. Ну, а дальше - дело техники - в знак примирения или же просто, Аслан с похмелья, наверняка, не откажется сделать глоток-другой вина, чтобы прийти в себя, и вполне возможно, что афродизиак все еще действует. А если нет - значит, она исхитрится и снова незаметно добавит любовный напиток в его бокал... но вот этот амбал портил все планы....
  Роксана выросла среди аристократии, где женщины имеют право показывать слабость и нередко пользуются подобным преимуществом в собственных интересах. Она очень сомневалась, что Тесса хоть раз позволила себе упасть в обморок, но надеялась, что у этого парня хватит ума догадаться, что с девушками подобное может случиться, и попробует оказать помощь.
  
  Как она и предполагала, парень напрягся, но на ее просьбу, пропустить к лаэру Аслану, ответил категорическим: 'нет', мотивируя тем, что 'он не может нарушить приказ своего господина'.
   Расстроенная Роксана изобразила коронный номер - почти классически упала в обморок, причем так удачно - практически на руки охранника. Тот от неожиданности и растерянности чуть было не позволил ей приземлиться прямо на пол (не зная, имеет ли он право хватать чужих женщин), но в последний миг все же подхватил, бессвязно зашептав в панике:
  - Госпожа, миледи... госпожа, что с Вами? Вам плохо? Позвать кого-нибудь?
  Рокси надеялась, что он оставит ее, чтобы сбегать за помощью, но этот дуралей подхватил ее на руки, как пушинку, и поволок по коридору, громко топая ножищами. Роксана представила себе, какая паника сейчас поднимется среди гвардейцев, пока еще просто созерцающих сюрреалистическую сцену, не двигаясь с места, и решила, что срочно пора 'приходить в себя', а то ведь так и утащит от вожделенного объекта, да еще и соберет зрителей.
  - Воды... - прошептала она.
  - Да, да, сейчас, - закрутился он на месте, соображая, где быстрее взять этой воды.
  Роксана мысленно обозвала его еще несколькими нелестными эпитетами и подсказала:
  - Прошу Вас, оставьте меня. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел... Я побуду здесь, а Вы принесите воды, умоляю...
   Парень сообразил, аккуратно опустил драгоценную ношу на одну из мягких банкеток, редко расположенных вдоль стен, и помчался по коридору к двери в какую-то комнату - видимо там ночевала свита лаэра, его отряд.
  Едва за парнем захлопнулась дверь, Роксана проворно вскочила и бросилась в комнату Аслана.
  
  Зрелище ее поразило до глубины души - в кресле, в неряшливо расстегнутой рубахе спал Асланов помощник, который крутился с ним и в зале на балу-маскараде, а в господской кровати - какое-то полуголое страшилище (Дерек как раз лежал на правой щеке, и видна была только левая, с уродливыми шрамами) правда с шикарной фигурой, а сам Аслан ничком лежавший в ногах этого страхолюдина, был совершенно голый. Вся эта живописная троица сотрясала шикарные апартаменты младшего сына Правителя молодецким храпом. Чем они занимались всю ночь?!! Неужели?...
  У Роксаны ослабли коленки от гадливости к возникшему предположению, и к горлу подступила тошнота. И вот с этим ублюдком она должна лечь в эту оскверненную мужеложеством кровать? Нет уж, этот мерзкий варвар не будет тыкаться своим детородным органом в то, что она бережет только для собственного мужа!
  
  Роксану и в самом деле замутило, и она отступила назад, придерживаясь рукой за дверной косяк. Но потом все-таки заставила себя выйти в коридор и, прислонившись спиной к стене, прикрыв глаза. Затем девушка глубоко вздохнула, отлепила себя от стены и отошла, присев на ближайшую банкетку. И этим очень озадачила вернувшегося со стаканом воды парня, уверенного, что он оставлял ее в другом месте.
  - Благодарю, - кивнула Рокси, сделав глоток (вода и впрямь понадобилась - до того на душе стало мерзко). - Как Вас зовут?
  - Волош, госпожа, - послушно ответил парень, любуясь бледной красавицей, которой пришлось скинуть накидку, чтобы попить воды.
  - Волош... - трогательно дрогнули ресницы прелестной девы, - прошу Вас, пусть никто не узнает, что я здесь была, пообещайте мне...
  - Клянусь, госпожа, - как завороженный повторил парень, не в силах отвести взгляда от прекрасного светлокудрого создания.
   Он никогда не видел Роксану и не знал, кто это перед ним, но твердо решил не выдавать девушку, которой зачем-то понадобился Аслан - все равно ведь она не добилась своего, так пусть же это останется ее маленькой тайной.
  - Вас проводить? - услужливо предложил он, помогая ей подняться с банкетки.
  - Нет, благодарю... помните, Вы мне обещали... - и добавив чувствительной хрипотцы в голос, проворковала, - Волош..
  - Я помню, госпожа... - с дебиловатой улыбкой застыл поплывший от такого внимания парень, глядя ей в след...
  
  ***
  
  Докладывая о своем провале, Роксана не преминула озвучить картину, предназначенную не для слабонервных, хорошо воспитанных девушек, не знакомых с особенностями варварской культуры, со слезами на глазах в истерике поведавшей мужу и его отцу про отвратительное зрелище мужеложцев - еле ее успокоили.
  Отец был в ярости, но все-таки решил подождать немного, велев разбудить стервеца, и сообщить бесстыжему отпрыску, чтобы привел себя в надлежащий вид и через час появился у него.
  
  ***
  
  Дерек, словно почувствовав, что за дверями в коридоре что-то происходит, внезапно проснулся, пытаясь сообразить, где он, и когда вспомнил, опрометью выскользнул из хозяйской кровати, облегченно вздыхая - в стратегически важных местах ничего не болело, да и штаны, практически высохшие к утру, были застегнуты... но вот вид обнаженного лаэра его встревожил не на шутку. А потом нахлынули воспоминания о бессонной ночи, о том, что он позволил себе по отношению к Аслану, к своему хозяину, и парню резко поплохело.
  Осторожно укрыв сонного господина краешком одеяла, Дерек схватил рубашку и растолкал Ориса, сообщив, что он уходит в комнату к бойцам. Хмурый спросонья Орис не возражал, понимая, что Аслан проснется не в лучшем расположении духа.
  
  Волош, поклявшийся сохранить визит прекрасной незнакомки в тайне, сдержал свое слово, и этим здорово подставил своего лаэра, который не мог понять, с чего это посыльный отца позволяет себе быть таким надменным и желчным, передавая приказ явиться к Правителю, как только его младший отпрыск соизволит привести себя в порядок.
  
  Кутавшийся в одеяло Аслан, хмуро посмотрел в след посыльному, и недовольно поморщился от звука захлопнувшейся за мужчиной двери.
  Орис невесело усмехнулся:
  - Ну и рожа... Отец тебя прибьет!
  - На себя посмотри, - огрызнулся расстроенный Аслан, понимая, что Орис прав.
  - Жаль, что сегодня маска не к месту на собрании, она бы тебе очень подошла, мой господин...
  - Орис... - Аслан скинул одеяло и вдруг явственно представил, что вчера здесь в этой комнате творилось - то, как он в пьяном угаре домогался Дерека, то, как они сцепились с ним, свой унизительный стояк, свидетелем которого стал раб и первый помощник... То, как Дерек его вырубил и связал, то как он умолял их не рассказывать никому об этом позоре... И омерзение к самому себе, и злость и обида на подчиненных, и отдельно взятого раба в частности, огненной лавой растеклась в животе, отравляя желчным ядом.
  Только вот, если перед Орисом было нестерпимо стыдно, Дерека хотелось придушить - удавить, заставить забыть, отомстить... Из-за всего этого перед Меченым было не то, что совестно - невозможно дышать... Кто он, лаэр, после этого? На какое уважение и понимание со стороны раба он может рассчитывать, если показал себя так... И ведь, наверняка, чертов зубоскал будет теперь отпускать презрительные реплики (вряд ли при других - все-таки дал слово), но видеть в глазах мужика, от которого сносит крышу, одновременно насмешку и жалость - невыносимо. Варвар сейчас был просто взбешен, и эта злость затмевала все неприятности, которые сулила Аслану встреча с отцом.
  - Слушай, Орис...
  - Забыли, Аслан, - без дальнейших объяснений понял Орис. - Ты собирайся, а я распоряжусь насчет завтрака.
  - У меня особые пожелания, пусть слуга зайдет ко мне, - бросил Аслан, хищно прищурившись. Он еще точно не знал, как себя поведет, но изо всех сил пытался обуздать дикое желание пойти и наказать Дерека как полагается за неповиновение своему лаэру, и недопустимое отношение раба к господину...
  - Хорошо, - кивнул Орис, выходя.
  
  Для начала - душ... а дальше ... Аслан от всей души впечатал кулак в стену. Боль в костяшках пальцев слегка оттянула на себя часть неконтролируемой злости и досады, но все равно было слишком гадко...
  
  ***
  
  Дерек был мрачен, прекрасно осознавая, что утро принесет немало разнообразия, и будет, скорее всего, для него одним из поганейших, стоит только Аслану проснуться и вспомнить, как он вчера опозорился.
  Парень сходил в душ, переоделся, а вскоре пришел не менее мрачный Орис, избегавший смотреть Меченому в глаза. Он не знал всех подробностей, но и того, что происходило при нем, было достаточно, чтобы понять, что Аслан это все просто так не оставит. Дерека было искренне жаль, но сочувствие рабу-воину было не нужно, а реальную помощь товарищу, чтобы противостоять Аслану и лезть к нему с советами в таком настроении, в каком находился сейчас господин, не стоило. В конце концов, Дерек - раб, и хозяин вправе сам распоряжаться его судьбой.
  Орис сам испытывал чувство вины перед парнем со шрамами, но пришлось сохранить нейтралитет... Вообще с этой дурацкой затеей с приобретением рабов, Аслан несколько изменился и привнес сумятицу, в ряды бойцов, будоражащую гарнизон, что Рени... (тут Орис невесело усмехнулся, признаваясь себе, что не представляет, уже, что не узнал бы Рена, чудесного мальчишку...), что Дерек... хотя и этот парень стал кем-то достаточно близким, своим... Только вот Аслану теперь нелегко. Раньше ребята не позволяли себе многие вольные высказывания по отношению к лаэру, но теперь, словно отодвинулись какие-то рамки... Плохо это или хорошо - Орис не знал, он и сам был еще слишком молод
  'Но ладно, поживем - увидим...' - успокаивал он себя.
  И все-таки было страшно в преддверии того, как к завтраку явится хозяин. Дерека жаль, но здесь уже ничего не изменишь...
  Орис пошел переодеваться, не отвечая на настороженные реплики проснувшихся ребят, чувствующих напряжение и поэтому тоже немного нервничающих, не понимающих, что на самом деле происходит...
  
  ***
  
  Хмурый Аслан пришел в комнату к бойцам и коротко бросил:
  - Вон!
  Повторять не пришлось. Все, кто находились в помещении, поспешно удалились в коридор, заранее сочувствуя Меченому, хотя не вполне догадывались, в чем дело, просто видели, что парню не по себе (он просто места себе не находил, нервно меряя шагами просторную комнату, но не отзываясь на недоумевающие вопросы) - значит, провинился.
  
   Дерек застыл перед лаэром, понимая, что час расплаты настал. Он на секунду прикрыл глаза, но Аслан, в чьих жилах сейчас гуляли отголоски ночных переживаний, унижения, не нашедшей выхода ярости, невозможности узнать, кто настоящий виновник его позора, не обратил на это внимание, шагнул к рабу и коротко, без замаха, двинул ему в челюсть.
  Дерек и не подумал закрываться, отлетев назад (все-таки Аслан был крайне зол) - парень позволил себе лишь перевернуться и встать на четвереньки, глотая кровь. Пошевелил языком - кажется, все зубы на месте... К несчастью, чувствительность изуродованной щеке вернулась совершенно не вовремя - Халар, как-то в разговоре на эту тему, выразил предположение, что омертвение тканей вокруг шрамов продлится не менее полугода, если восприимчивость возвратится вообще. Больно до слез, но показывать нельзя...
  Он ожидал еще удара, еще чего-то такого, отчего Аслан почувствует себя отомщенным. Может быть, лаэр будет жалеть потом, но сейчас ему надо сбросить все накопившееся раздражение всей этой абсурдной ситуацией, так напоминающей дешевый балаганный фарс. Да и пусть уж лучше так, чем подвергнуться тому, что ждет его, как раба, посмевшего выйти из повиновения своему господину. Законы были суровы в отношении таких, как он, и даже самое меньшее наказание за его поступки этой ночью, вряд ли бы оставило его в живых. Да и выжить после ста ударов плетью, конечно, можно, вот только о таких счастливчиках парень со шрамами лично не слышал.
  Дерек осторожно поднял голову, и изумленно распахнул глаза - Аслан протягивал ему руку:
  - Вставай, квиты.
  - Ээ...
  - Красноречивая благодарность, - невольно хмыкнул Аслан. - Я запрещаю тебе покидать это крыло и общаться с кем бы то ни было из посторонних. Все передвижения ограничь нашими комнатами, и, Дерек, я серьезно. Не хочу, чтобы Дамир нашел повод отыграться за твою дерзость и глупость.
  Раб молчал, не в силах поверить, что Аслан взял себя в руки. И увидел в глазах лаэра досаду. И даже обиду, на то, что Меченый ожидал от него худшего.
  - Вставай, - повторил Аслан. - Пойдем завтракать.
  - Я так и знал, найдешь еще повод поглумиться, - осторожно заметил Дерек, только теперь позволив себе прикрыть ноющую скулу. - Как я теперь жевать буду?
  Аслан лишь усмехнулся, не оборачиваясь. Дерек покорно поплелся позади.
  
  Завтракать во Дворце Правителя предпочитали в собственных покоях. Для Аслана накрыли на всех (весь его отряд) во второй просторной комнате, где расположились бойцы. Завтрак не отличался изобилием, хотя на столе было некоторое разнообразие блюд. И лишь рядом с одним прибором была тарелка, накрытая серебряным колпаком с вензелечками, в которых угадывался Дворцоый герб. Но Аслан кивнул Дереку на место слева от себя, как раз напротив этого прибора.

Каша (для Дерека) [из инета]

  Под серебряной крышкой дымилась горячим парком каша из белой крупы, украшенная свежими фруктами. У Меченного от изумления отвисла челюсть.
  Маленькая месть лаэра несносному рабу была и жестока, и трогательна. Ребята, не подозревавшие, что там под этим колпаком с вензелями, дружно загоготали, посыпались шуточки и подколки. У всех словно камень с души свалился, поняв, что Аслан 'строг, но справедлив'. Орис, единственный, располагавший сведениями о сути проблемы, и что на самом деле могло грозить Дереку, готов был расцеловать своего лаэра за неслыханное великодушие, зная, что тот практически наступил себе на горло, простив раба.
  А Дерек, оглушенный происходящим, просто закрыл лицо руками. Он уже мысленно попрощался со всеми, намереваясь расстаться с ребятами, которые его, конечно же, не поймут, как бы он не поступил - подчинился бы вчера невменяемому лаэру или сделал то, что он сделал. И эти полчаса со времени пробуждения грустящего (в ожидании наказания) о смысле жизни парня, оказывается, слишком сильно держали его в напряжении, и теперь он почувствовал откат. Вообще-то Аслану надо было ударить посильнее, возможно даже попинать ногами, чтобы окончательно успокоить раба, что на него больше не сердятся, и теперь Дерека затрясло, отпуская...
  - Эй, ты что, Меченый? - первым заметил Сауш неладное с обычно невозмутимым товарищем.
  - Дерек, возьми лед, - протянул Орис салфетку со льдом (у него это уже здорово получалось) - за ночь научился.
  - Какой лед? У него и так зуб на зуб не попадает, - возразил Сауш.
  - Аслан, ты что, ему зубов только для каши оставил? - хохотнул кто-то, но Аслан уже и сам не смеялся, повернувшись и потормошив парня со шрамами.
  - Дерек? Дерек, что? Черт! Не молчи, взгляни на меня. Я тебе случайно шов не вскрыл? Убери руки от лица. Дай взгляну...
  Дерек мотнул головой, силясь что-то сказать, но челюсти отчего-то свело. Он не хотел, чтобы ребята видели его таким, но почему-то не мог даже пошевелиться и лишь судорожно вдыхал. Да он даже представить себе не мог, что, оказывается, будет так переживать, что его вчерашняя дерзость и заносчивость, самоуверенность и неподчинение, приведет к тому, что ему будет не все равно, что последует в наказание... или он уже подсознательно доверял Аслану настолько, что знал, что тот не потопчется на его гордости и самолюбии просто так, что лаэр достаточно трезво умеет мыслить... он не ждал подлости от своего господина и не получил ее - это опасное чувство - никому нельзя доверять настолько глубоко, он уже это один раз проходил... и теперь оказывается, готов пройти еще раз...
  'Аслан, гад, что же ты делаешь, нельзя так выворачивать душу. Нельзя быть таким честным и благородным, что вся грязь, которую пытаются прилепить, осыпается, являя на свет истинную сущность. Вот за что тебя любит Тесса, вот за что она прощает тебе нестандартные отношения и готова встать на защиту твоей чести...', - мысленно шептал Меченый, проклиная себя за то, что теперь его выворачивало наизнанку, обнажая все сокровенное на всеобщее обозрение.
  - Ну, все уже, - Аслан обнял Дерка не то в желании придушить болевым захватом, не то утешить, и парень уткнулся ему в плечо, наконец-то судорожно выдохнув и сумев совладать с зарождающейся истерикой:
  - Я тебя ненавижу, мой господин, - глухо произнес он.
  - Я знаю, - серьезно ответил лаэр, - взаимно... И вообще лучше помолчи, а то одежду мне кровью перемажешь.
  Аслан знаком попросил воды. Ее тут же передали, и он сунул стакан Меченому.
  - Ну чего, на концерт пришли? - нахмурился лаэр. - Ешьте быстро, и на всякий случай собирайтесь - отец не в духе, как бы не пришлось раньше времени съезжать из Дворца. Этого, - кивнул он на Дерека, с жадностью пьющего воду, стуча зубами о край стакана, - одного не оставлять. Все контакты с посторонними пресекать. Отвечаете головами.
   Аслан обвел сидевших за столом пристальным взглядом и, дождавшись слаженных кивков, что его слова дошли до каждого из бойцов, продолжил:
  - Орис, ты меня будешь ждать, порепетируй пока нашу речь... вот гадство, а мне придется импровизировать, - вздохнул Аслан, представляя разгневанного отца. Он его и в детстве не боялся, но было жутко неудобно и неприятно оправдываться в том, что он и сам не до конца понимал, на кого свалить вину за ночной балаган?...
  - Понял! - подтвердил помощник, снова с удовольствием откусывая мягкую сдобную булочку, радуясь, что аппетит вернулся.
  - Все, ты тоже давай ешь, а то каша остынет... - нарочно грубо оттолкнул Аслан от себя успокоившегося парня, чуть-чуть злорадствуя в душе - надеясь, что теперь Дерек представил, какого это перед посторонними показывать свою слабость и чувствовать себя уязвимым...
  
  Черт знает, что такое, но Аслан отчетливо сейчас понял - эта ночь не перечеркнула его надежды, нет... этот нелицеприятный эпизод каким-то странным образом сблизил их, промелькнуло что-то такое, как и после разговора о звездах - словно они стали еще больше связаны невидимой ниточкой. То, что он Дерека не отпустит и ни в коем случае не позволит себе взять его силой - прочно утвердилось в мозгах варвара.
  
  ***
  
  Отец был в ярости, обвив Аслана черте в чем, начав с того, что сын недопустимо вел себя на балу и закончил тем, что 'бесстыжий выкормыш варваров устроил у него во Дворце филиал становища, а попросту - бордель'.
  Аслан побледнел от возмущения - никакого борделя он не устраивал (хотя возможно, здесь заслуга Дерека и Ориса, которые просто не допустили подобного), но вот против того, что их видели с Роксаной, возразить было особо нечего, и слабые попытки оправдаться, не подставляя девушку, закончились тем, что Аслан тоже взбесился и заявил, что ему кроме Тессы никто не нужен.
   В этот момент отец как-то странно замолчал, оценивающе взглянув на Аслана, и велел ему отправляться восвояси.
  
  Аслан, все еще взбудораженный обвинением, горел острым желанием покинуть Дворец немедленно, но долг отвечать за свои земли оказался выше. Он прошел к себе, закрыл дверь и улегся на кровать, стараясь отрешиться от всего и собраться с мыслями перед предстоящим Собранием лаэров.
  Страшно было за Дерека, который невольно оказался заложником обстоятельств, так как в представлении отца и брата именно этот наглец позволяющий себе неслыханную дерзость нахамить наследнику Правителя, и оказался зачинщиком устроенного в спальне Аслана безобразия. Про то, что никакой он не любовник, отец слушать не пожелал, резонно возразив, что не-любовников не укладывают спать на шелковые подушки, пристраиваясь в ногах. Но чтобы так низко пасть! Да еще и выбрать такого урода!
  Счастье, что они даже не догадывались, что Дерек - раб, иначе Аслан бы ничего не смог поделать. Разгневанный Правитель может посчитаться со свободным человеком (тем более под защитой не просто сына, а лаэра), но с рабом ему церемонится необязательно.
   Реакция отца была непонятной. Нет, то, что он был зол за его чрезмерное употребление вина на балу - это понятно, и то, что со стороны могло показаться, что это он, Аслан, преследует Роксану - тоже. Непонятно было, с чего это он так резко остыл и прекратил нравоучения. И откуда Правитель вообще узнал, что он спал обнаженным и что Дерек был в его кровати? Ведь у дверей постоянно стояла охрана, и Дамир ничего не мог видеть? Кто-то из своих сдал? Но кто? Никто, кроме Ориса и Дерека не был в комнате... А за этих двоих можно было бы ручаться... Похоже, придется устроить допрос - за этот промежуток времени, что все же удалось поспать, сменилось всего трое...
  
  Аслан и не подозревал, какие козни строились за его спиной, и то, что он получил лишь небольшую передышку.
  
  ***
  
  Следующие два дня пошли без особых происшествий, Аслан покинул Дворец сразу же после окончания третьего дня Собрания лаэров. На сердце было тяжело, Дамир был необычайно холоден, впрочем, Аслан не посчитал нужным оправдываться перед братом - пусть лучше за своей женой смотрит. Роксана же больше на глаза не попадалась вообще, сказавшись больной.
  На самом деле девушке было совестно перед варваром за свое 'необъяснимое' поведение, и неприятно общаться с ним после того, что она видела, хотя вот уже два дня не могла отделаться от видения шикарных мужских тел, раскинувшихся на кровати Аслана. Все-таки тренированные бойцы во многом выигрывают по сравнению с утонченными, манерными, надменными и чопорными представителями столичной молодежи. Хорошо, что у Дамира тоже отличное телосложение - скорее всего в отца, который и сейчас, в возрасте и в силу своего положения, остается подтянутым и сильным, как и в бытность своего лаэрства.
  
  Дознане о том, кто подходил к дверям, прошло неудачно. Все трое отказывались, уверяя, что никого не было. Только вот Орис не поверил Волошу, который отчего-то избегал прямого взгляда, и когда Орис бросил ему:

Волош [из инета]

  - Мудак, ты же подставил Аслана, а проще говоря, предал!
   Парень вдруг посерел и выложил, что приходила некая девица, очень хорошенькая, но он ее не пускал и отлучался лишь за водой, потому что ей стало нехорошо.
  - Дебил! - ограничился Орис комментарием, хотя очень чесались кулаки.
   Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Волош и в самом деле не знал, как выглядит Роксана, и описание девушки свелось к выразительной жестикуляции, из которой можно понять, что девушка была хороша и фигурой, и на личико, но и не более того.
   Аслан даже не стал разоряться и как-то наказывать бойца, сделав в уме пометку, что в элитной сотне скоро останется ровно сто человек, и Дерек больше не будет числиться сто первым, а займет законное место. Волош, кажется, тоже это сообразил и теперь ходил, как в воду опущенный. Ребята его игнорировали, а общение происходило на уровне язвительных замечаний о скудности ума невольного предателя.
  
  ***
  
   У Аслана, отстоявшего право на то, чтобы не подставлять своих людей в местных заворушках и приходить со своими бойцами на помощь остальным лаэрам только при возникновении внешней опасности, остался еще один неразрешенный вопрос. Но лаэр Ливар Морицкий оставался в столице, будучи приглашенным на Заключительный бал, поэтому Аслан решил нанести визит тестю, а потом уже встретиться с лаэром Ливаром у него. Стоило на месте увидеть необычное оружие, которое досталось тому для обороны. Аслан не считал, что ему придется оборонять свою крепость от варваров, с которыми граничили его внешние территории, но быть в курсе новинок считал своим долгом. К тому же, это могло пригодиться и самим варварам, которые служили надежной прослойкой между Аслановой землей и беспокоившими их с некоторых пор северными соседями. Пока справлялись своими силами и практически без потерь. Потому что, обратись они к Аслану, он бы не задумываясь, встал под их знамена. Он очень чтил родственников со стороны матери. Но терять бдительности не следовало, поэтому, как бы Аслан не недолюбливал Ливара Морицкого, но от встречи в его крепости не отказался. Тем более, можно было остановиться в соседнем городишке, а в крепость только лишь нанести визит с познавательной целью.
  
  ***
  
  Обязательный визит к тестю оказался более радостным событием, чем визит во Дворец к собственному отцу (впрочем, как и всегда). Отец Тессы немного посетовал на то, что лаэр не привез жену, но понимал, что дочь не любит Дворец, и по этикету не могла бы остаться у отца, когда ее муж находился бы во Дворце Правителя.
  Аслан с отрядом задержались почти на сутки. Мужчинам было о чем поговорить, что обсудить и по вопросам службы, и на отвлеченные темы. Они засиделись далеко за полночь в удобных креслах, попивая хорошее вино и ведя неспешную беседу, предварительно разместив Аслановых бойцов в местной казарме. Впрочем, днем ребята почти полным составом рванули в город, решив покутить в последний день в столице. Даже Орис отлучился. Остались лишь, впавший в немилость Волош, и Дерек, насупившийся, что его держат 'под домашним арестом'. Видимо, мысли по исполнению плана мести своим бывшим хозяевам-работорговцам парень так из головы и не выкинул. Однако четкое указание не покидать внутреннего периметра двора казармы, Меченый нарушить не посмел, затеяв спарринг с солдатами, подчинявшимися отцу Тессы.
  
  Услышав в приоткрытое окно оживленные крики и шум, тесть Аслана подошел взглянуть в чем дело, и, убедившись, что бойцы просто развлекаются, залюбовался ими. Двое из сопровождения Аслана - один огромный здоровяк, сцепившийся без оружия сразу с двумя парнями из местных, а второй, чем-то неуловимо похожий на своего лаэра (то ли фигурой, то ли своей хищной манерой быстрых и точных движений, словно танцуя, перемещался по двору с клинком в руке против лучшего мечника). Отец Тессы одобряюще присвистнул.
  - Хорош боец! Новенький? - обернулся он к Аслану, также подошедшему к окну.
  - Д-да, - чуть с запинкой отозвался Аслан, сам не в силах оторвать взгляда от Дерека, ловя себя на диком желании пойти и поменяться с условным противником Меченого местами.
  - Волнуешься? - удивился тесть. - Мои ребята правила знают, не должны серьезно задеть.
  - Надеюсь, что мои тоже помнят, - самодовольно хмыкнул Аслан, заставив отвести взгляд от Дерека и скользнув по Волошу, который одолел обоих солдат тестя, и теперь против него выступили уже трое.
  Народу вокруг прибавилось, слышались одобрительные и подстегивающие возгласы, поддразнивающие парней.
  Аслан вздохнул - жаль, что Волош так оплошал, все-таки, как боец, он очень ценен. Пожалуй, рано списывать его со счетов совсем...
  
  Спать Аслан улегся в хорошем настроении, почти выкинув из головы недавний скандал с собственным отцом, но вот с утра настроение слегка испортилось.
  Как бы не хотелось избежать визита к Ливару Морицкому, но договоренность пришлось исполнять. Кроме того, нужно было убедиться своими глазами, стоящее ли приобретение оказалось у этого лаэра, с которым Аслан не очень любил общаться. Ребята тоже не рвались погостить еще где-то, и, если в местный городишко около 'родного' Замка все собирались с радостью, то теперь чувствовалось, что они не прочь направиться сразу к дому, не задерживаясь по пути. Разве что Саушу было все равно, и даже веселее, если останавливались на ночлег не в лесу, а хотя бы в небольшом селении, где есть молодые девки.
  
  Тесть вышел провожать Аслана, как дорого гостя. Впрочем, так оно и было. Видя свою дочь счастливой в этом замужестве за варваром, отец Тессы успокоился и радовался за обоих детей. Все-таки поначалу скоропалительный брак единственной дочери с младшим сыном Правителя его огорчал, но отказать Аслану было сложно. Слухи, дошедшие до ушей тестя о некоторых особенностях и предпочтениях зятя-варвара, были не слишком приятны. Отцу Тессы казалось, что его девочка достойна лучшей доли. К счастью, его опасения оказались напрасны.
  
  Мужчины по-родственному крепко обнялись на прощание, и Аслан со своим отрядом двинулся в путь.
  
  ***
  
  Аслан даже и не предполагал, что в это время другой родитель, не оставивший мыслей об участии младшего сына в деликатном вопросе по обеспечению страны наследником, второй день обдумывает один интересный вариант.
  
  Во время своей обличительной речи (и вялых попытках сына оправдаться), у расстроенного неудачей плана по зачатию внука, в мозгу Асланова отца словно что-то перещелкнуло - похоже, Роксане здесь ничего не светит, если не посвящать сына в подробности - именно поэтому Правитель и не стал возражать против скоропалительного отъезда младшего сына из столицы...
  
  Все мысли Аслана были сейчас даже не о том, что произошло в столице, и не о предстоящем визите к Ливару, а о доме. Он уже безумно соскучился по Тессе и, как это было не странно для него самого, и по Рени...
  
  ***
  
  Обед уже остывал, а Рени все не было. Тесса побарабанила пальчиками по столешнице, обвела по каемке тарелки несколько кругов, и, решив, что уже выдержала приличную паузу (хотя всего-то прошло не более семи минут), пошла разыскивать Ренальда. На самом деле, она была на сто процентов уверена, что он, как обычно, в библиотеке, вот туда она и направилась.
  Зайдя в библиотеку, Тесса остановилась на пороге и невольно залюбовалась своим Солнышком. Сегодня он выбрал для чтения не одно из кресел, а стоявший у самого окна диван. Развернувшись к окну и положив слишком тяжелый, для того чтобы держать его в руках, фолиант на подоконник, юноша казался даже не живым человеком, а замершей вне времени, вырезанной неведомым мастером фигурой. В лучах солнечного света, словно обтекавшего его золотым сиянием, юноша казался совершенным неземным созданием. Его чуть прикушенная губа и эта трогательная морщинка между бровей умиляли и заставляли остановиться в восхищении. Рени, похоже, действительно настолько погрузился в книгу, что не замечал ничего вокруг. Теперь становилось понятно, почему он опаздывал на обед.
  
  С каждым днем, который приближал приезд Аслана, становилось все невыносимее терпеть собственное желание, разгоравшееся мгновенно, стоило лишь Рени попасть в зону ее видимости. Но, не имея твердой уверенности в том, что дозволено действительно все, Тесса не хотела рисковать. Что ж, если она ошиблась в намерениях Аслана, то тогда лучше не переходить этой последней грани. Тесса понимала, что в случае, если Аслан, вопреки всему сказанному ранее, будет против, ей придется настоять на том, что бы Рени дали вольную, поскольку теперь находится рядом с ним, и не иметь возможности получить большее, она уже просто не вынесет. Хотя, нет, отпускать его - снова обрекать на встречу с бесчестными или подлыми людьми, которым не составит труда обвести вокруг пальца слишком уж бесхитростного юношу, или, не дайте боги, снова угодит на аукцион или в гарем к кому-нибудь сладострастцу.
  Тесса скривилась от омерзения. Хотя, сейчас уже Ренальд выглядит достаточно пристойно для того, чтобы им могли заинтересоваться и женщины. Это было чуть лучше - но тоже категорически отвергалось хозяйкой Замка - представить, что Рени будут трогать чьи-то похотливые руки... Бррр... Своим Солнышком не хотелось делиться ни с кем... ну, разве что с Асланом. Уж лучше отправить Ренальда в Академию, объяснив мнительному мальчишке, что это не ссылка... За несколько лет вдали друг от друга, может быть, она сумеет избавиться от этого наваждения...
  Или парень станет еще более привлекательным, и тогда уж точно, отказаться сделать его своим не будет никакой возможности. Ну и ситуация...
  Тесса глубоко вздохнула. Некоторые уж очень откровенные последние ее попытки приручить свое Солнышко, шли со скрипом. Нет, Рени оказался прилежным учеником, но слишком тяжело давался ему этот "предмет". Четыре дня назад они чуть было не поссорились, потому что мальчишка струсил в самый неподходящий момент.
  
  Тесса "раскрутила" его на массаж, и все началось именно с обыкновенного массажа, который Рени делали в самые первые дни, когда он только начал выходить на тренировки, чтобы уменьшить неприятные болезненные ощущения из-за перестраивающихся мышц. На удивление, ради такого действия, Рени разоблачался безоговорочно, чем и решила воспользоваться коварная госпожа.
  В какой момент из обыкновенного расслабляющего массажа он перешел в стадию эротического, она даже сама не поняла, наслаждаясь гладкостью лоснящейся от розового масла кожи Рени под своими ладонями, и еще вопрос, кто получал большее удовольствие от тактильного контакта. Тессе казалось, что на ее ладонях вдруг проснулась куча эрогенных точек. Запах разогретого тела и розового масла дурманил головы обоим. Рени, правда, хотел было возмутиться, что она взяла именно это масло, не желая благоухать розовым кустом, как девчонка, в чем он ей смущенно признался, но Тесса уверила, что до утра все выветрится, а в каком ароматном облаке он будет ночевать - никого не волнует, если ему самому не противно. Противно Рени не было, поэтому он сдался.
  Мальчишка совсем уже было расслабился, млея и чуть ли не засыпая под ее нежной лаской. Только вот ее сводили с ума эти маленькие ямочки на пояснице, к которым так и хотелось прижаться губами, что она и не преминула сделать, вызвав у парня легкую дрожь. Ах, как приятно было наблюдать, как он ожил, внутренне напрягшись, как вцепился в одеяло (поверх которого лежал) тонкими пальцами, выдавая свое состояние и комкая ни в чем не повинную ткань.
  У Тессы у самой закрывались глаза от наслаждения, и она прижималась к его спине то горячими мягкими губами, то терлась о его кожу щекой, словно нализавшаяся валериановой настойки кошка, и чувствовала себя примерно, как кошка по весне...
  Подключив к откровенной ласке ладонями и губами свой язычок, Тесса старалась удержаться на грани приличий, потому что хотелось не просто облизывать свое сокровище, но вцепиться в него зубками (до того обнаженный, лежавший на животе Ренальд выглядел аппетитно), заклеймить каждый участочек восхитительного тела: "мое!".
   Тесса снова приподнялась, стараясь сохранять контакт между телами, чувствуя, грудью под легкой тканью тонкого платья напрягшиеся холмики ягодиц мальчишки.
  - Тише, тише, мой ангел, расслабься, - шептала она его спине, двигаясь вверх вдоль позвоночника, сквозь полуприкрытые ресницы наблюдая, как у него от ее теплого дыхания поднимаются тонюсенькие золотистые волоски мурашек.
  - Мммм...- Рени силился что-то сказать, но не сумел.
  - Расслабься, Солнышко, - тихо рассмеялась Тесса, - я обещаю, не съем - хотя безумно хочется.
  - Тесс, зачем ты так говоришь? - попробовал он повернуть голову, смутившись, но Тесса уже снова оглаживала его по бокам, по плечам, по рукам, чувствуя, как хватка Рени за одеяло то ослабевает, то вновь становится сильной.
  Проделав небыстрый путь к самой шее, девушка потерлась щекой о его плечо, заставив Рени поежится, с наслаждением втянула трепещущими ноздрями запах свежеотмытого (после тренировки) и благоухающего розовым маслом тела, лизнула за ушком, попутно прикусив губами мочку, поозорничала, слегка пососав ее, и удовлетворенная вырвавшимся у Рени: "Ууоохх", переместилась дальше.
  Он слепо повернул голову, Тесса поцеловала его скулу, двинулась к его рту, на мгновение прижавшись к уголку его губ. Рени смешно потянулся навстречу, но она уже отстранилась, надеясь, что он захочет перевернуться, но Ренальд лишь чуть приподнялся, сразу же переместив ногу, чтобы прикрыться, но, почувствовав, что тогда остается слишком откровенным обнаженный "тыл", вновь со стоном упал на кровать и зарылся лицом в подушку. Обе стройные ножки стеснительного хозяина снова вытянулись, зажимаясь.
  Тесса с сожалением вздохнула и двинулась в обратный путь. Она пробовала себе представить, как любовная прелюдия могла бы получиться, если бы Аслан был здесь, и ее воображение слегка пасовало. То, что Рени будет страшно, несмотря на привычные уже объятия в кровати, когда они просто спали втроем с Асланом, было понятно. Но вот как его избавить теперь от негативных воспоминаний? Как заставить забыть пережитый кошмар? Как от пережитых боли и унижения, перевести, перенастроить на то, что дальше последует наслаждение, стоит лишь перешагнуть эту грань?
  Тесса досадовала на мужа за его опрометчивый поступок, надолго отбивший у парня охоту к глубоким познаниям в области любовных игр...
  Девушка медленно, сдерживаясь, дразня и успокаивая, двигалась теперь вдоль впадинки позвоночника наложника вниз, едва дотрагиваясь, только лишь обозначая поцелуи, не задерживаясь на одном участке и усыпляя бдительность Рени, заставляя его выгибаться от удовольствия. И, проделав очередной путь почти до самого копчика, она не удержалась и опустилась чуть ниже, введенная в заблуждение его доверчиво расслабившейся попкой, чуть разведя половинки в стороны, и скользнула дальше вниз по этой восхитительной ложбинке. Но Рени вдруг мгновенно подобрался, мягкие ягодицы под пальцами Тессы словно окаменели, и юноша хрипло пробормотал:
  - Не надо Тесс, прошу, так не надо...
  Рени дышал тяжело и часто, но вот спутать вожделение и страх было просто невозможно. Тесса тут же отстранилась, не желая усугублять и, перекатившись через него, оказалась лицом к лицу с наложником, пытаясь разглядеть выражение его лица. Парень сглотнул, опустил ресницы и плотно сжал губы.
  - Ну что ты, Солнышко? - Тесса погладила его по волосам. - Все хорошо, не волнуйся. Расскажи мне, что тебя напугало?
  Ренальд молчал, не желая признаваться, что испугала эта слишком откровенная ласка, и то, что его вовсе и не спрашивали, подчиняя себе его тело. Почему-то вспомнился Аслан, и что последует вслед за тем, как ягодицы раздвинут чужие руки, и неважно, что это случилось медленно и нежно, а не по-хозяйски, тем более почему-то перед Тессой особенно стыдно было представить себя с голой попой.
  - Ну же, милый, ты обещал говорить со мной, иначе мы так с тобой еще долго не придем к взаимопониманию, - упрекнула хозяйка.
  - Я не знаю, как объяснить...
  - Тебе больно? Неприятно? Что?
  - Н-не больно... просто неприятно... нет, приятно, но Тесс... я не могу этого объяснить тебе, - убитым голосом совсем тихо закончил Рени, подбираясь, и усаживаясь на кровати, тут же вытянув из-под Тессы одеяло и закутываясь в него:
  - Тесс, можно я оденусь? Я... я не могу...
  Госпожа невесело усмехнулась, догадавшись о некоторых причинах сама. Медленно потянула одеяло на себя, нашла его руку, взяла в свои ладони, успокаивающе поглаживая:
  - Мне просто физически нечем причинить тебе боль, родной мой, слышишь? А на человеческом теле любимого существа не может быть ничего зазорного и постыдного, что необходимо было бы скрывать... Глупый мой, разве я стала бы что-то делать, если бы мне самой это не нравилось?
  Тесса, как свои, чувствовала осколки страха и недоверия, затаившиеся в глубине души Рени.
  - Нет... - вспыхнул парень.
  - Ну, иди сюда, - улыбнулась девушка, притягивая наложника за плечи, и сама придвинулась еще ближе, обняла его за талию, успокаивающе поглаживая по пояснице, снова немного задевая ягодицы.
  Рени сглотнул и тоже обнял ее, но все еще настороженно, Тесса нашла губами его губы, дразня, провела по контуру, юноша приоткрыл их навстречу, подключая к нравившемуся ему действию собственный язычок, и госпожа уступила ему инициативу, надеясь, что это его отвлечет от ее невольной ошибки.
  Почувствовав, что Рени достаточно расслабился, девушка отстранилась:
  - Мой хороший, не бойся, я не позволю Аслану причинить тебе боль, ты постарайся привыкнуть к этой мысли, хорошо? Ты же ведь уже знаешь, что твой господин не такой, каким ты его видел однажды... Рени, он ведь тебя не обижает, почему же ты вздрагиваешь...
  - Н-не знаю...
  Рени поежился, опустив голову.
  - Хорошо, хорошо, - Тесса переместила пальчики на спину, провела по бедрам, по стройным ногам Рени, огладила голые колени, торчавшие из-под скомканного одеяла, но вот по внутренней стороне бедер он снова не дал себя приласкать.
  - Не надо, Тесс...
  - Почему?
  - Я... мне... можно я пойду в уборную?
  Тесса взяла ладонями его лицо. В потемневших, затуманившихся от страсти глазах, было отчаяние и призыв... и мерзкое чувство вины.
  Видимо Рени боролся с раздирающими его ощущениями.
  "Вот что-что, а чувствовать себя виноватым совершенно ни к чему, - расстроилась Тесса, - хотя... раз не хочешь играть по таким правилам, попробуем их немного усложнить", - решила девушка, подарив парню нежный тягучий поцелуй, чувствуя, как уплывает вместе с ним.
  "Ну нет уж, пусть он попробует один побарахтаться", - дернулась она, сгоняя наваждение и отстраняясь.
  - Все, мой ангел, не буду тебя больше мучить, спокойной ночи...
  Рени неосознанно попытался ее удержать, но Тесса лишь грустно улыбнулась (причем даже особо изображать грусть не пришлось) - ей на самом деле очень не хотелось уходить от него, расставаясь на всю ночь...
  
  Только вот и утром, после обычного уже, нежного поцелуя, она отстранилась первой, указав на столик, на котором ждал завтрак, немного озадачив Рени, который с удовольствием бы утолил другой голод. Но Тесса, только покачала головой:
  - Не стоит, Солнышко, мне слишком трудно остановиться, а ты еще не готов, я не буду тебя торопить, когда ты сам поймешь, надо ли это тебе самому, тогда и поговорим.
  - Но, Тесс, - тихо пробормотал парень, получив неожиданную отставку, немного ошарашено взирая на любимую.
  - Все, Рени, оставим эту тему, - твердо произнесла Тесса. - Извини, что я тебя так подгоняла, я понимаю, тебе надо больше времени или вообще ничего подобного не надо... Зачем я тебя буду добавлять лишнюю головную боль и повод для тревог, у тебя твоих надуманных страхов и так выше крыши...
  Оглушенный Рени уселся за стол и даже машинально придвинул к себе чашку с ароматным какао, уставившись в одну точку. Тесса зажмурилась, постаравшись успокоиться и сообразить, не переигрывает ли она. Видеть Рени настолько подавленным, она не ожидала.
  - Кушай, Рени, пока не остыло, - мягко произнесла девушка, положив ему руки на плечи, и почувствовав, как он замер. - Я на тебя нисколько не сержусь, поэтому у тебя совершенно нет повода расстраиваться. Слышишь? Я тебя все равно очень люблю, Солнышко мое. Давай кушай и иди, ребята, наверное, уже ждут.
  - Ты пообедаешь со мной? - поднял голову Рени.
  - Конечно, - изобразила удивление Тесса.
  - Спасибо...
  
   Обед прошел почти так же, как всегда - Тесса расспрашивала, как успехи у его подопечных, о чем он читал сегодня, но вот привычного поцелуя и приглашения в комнату отдыха не последовало - Тесса ушла к себе, предоставив Рени свободу.
  До ужина он кое-как дотерпел, за ужином тоже было все, как обычно - теплая доброжелательная обстановка, но вот "спокойной ночи" и слишком невинный поцелуй в лоб, после которого Тесса сразу ушла, заставили парня впасть в тихую панику. Он уже корил себя, понимая, что сам оттолкнул хозяйку, потерявшую к нему интерес. И если раньше ему хватало такой ласки, да чего уж там - даже такое внимание в первые дни здесь, в Замке-крепости, казалось слишком необычным для его неискушенной, неизбалованной нежностью близких людей натуры, то теперь демарш Тессы воспринимался чуть ли не предательством.
  Как она могла, сначала приручила, а теперь бросила? Обида просто душила, и Рени кусал губы, пытаясь справиться с комком, застрявшим в горле. Парень не мог уснуть, почти полночи, ворочаясь, и день за днем восстанавливая все события, связывавшие его с госпожой, и пришел неутешительному выводу, что виноват он сам.
  Что теперь делать, он просто не представлял. Как это теперь прийти завтра утром к ней и объявить: "Тесса, я подумал, можешь любить меня дальше?"
  Нет, это, во-первых, слишком оскорбительно - может быть, когда она говорит такие слова - это одно, а когда другой буквально навязывается - это совершенно иное.
  Рени смутно понимал, что девушке надо дать почувствовать, что она любима и желанна, а так как слов у него не находилось, нужно было чем-то доказать... Только вот чем? Всякие поделки - и из кожи, и рисунки на перьях, и еще какие-то мелочи, которыми он и так щедро одаривал Тессу, были не в счет. Для исполнения какого-нибудь шедевра требовалось время, а ситуацию спасать надо было немедленно, в чем он только убедился, не в силах больше скрывать, как ему плохо - буквально началась ломка от того, что отлучили от сладкого наркотика - Тессы.
  
  Завтрак прошел почти в трагическом молчании. Ненаглядная госпожа попробовала его расшевелить веселой историей, но Рени понимал, что это и все, что она теперь может предложить, а остального уже не будет, и не мог найти нужных слов, чтобы вернуть все, как было хотя бы неделю назад.
  Выбравшись из-за стола, он ушел на занятия.
  В голову пришла прекрасная идея: на сегодня "ученикам" было задано необычное задание, повергшее бойцов в унылую задумчивость.
   - Только, пожалуйста, приличное пишите, хочу посмотреть, совпадает ли ваше мнение с мнением одного известного выдающегося ученого, утверждающего, что людей можно разделить на несколько психотипов, - предупредил Рени, стараясь, чтобы его явная ложь выглядела солидной.
  - Ну, Рен, так давай просто проговорим, а ты запишешь? - заканючил Кирей.
  - Нет, это самостоятельная письменная работа. Заодно проверим, как вы одновременно и мыслите, и помните правила правописания, - заупрямился Рени, не желая раскрывать истиной причины своего необычного опроса. - Можно кратко. Мне это надо, и вам, так что очень удачно совместим наш урок.
  
  Когда ребята разошлись, у Рени уже руки подрагивали от нетерпения, разобрать листочки по стопкам, чтобы выяснить, что же больше всего нравится женщинам на стадии ухаживания...
   Н-да, что с солдат возьмешь... некоторые предложения все же заставили Рени покраснеть, некоторые вызвали удивленный смешок, но все же мнения совпадали по нескольким пунктам, и первым из них было:
  Цветы и комплименты...
  Про комплименты Рени знал не очень хорошо, да и мысленно говоря их Тессе все время, не мог выдавить вслух в ее присутствии и нескольких - все казалось, что они не достаточно хороши, но вот цветы...
  
  И, когда к обеду он вернулся смущенный и еще более прекрасный в этом свом непосредственном заявлении:
  - Тесс, прости меня, я неблагодарный мальчишка, я хочу, чтобы ты меня всему научила...
   У Тессы влажно заблестели глаза, а бережно принятый букет из его рук, долго не ставили в воду, да и обед остыл - потому что целовались они словно в первый раз - бережно, долго (успев соскучиться друг по другу за полтора дня), топя в сладких поцелуях свои накопившейся обиды, тая в этой восхитительной нежности и доверии.
  - Я не буду торопить тебя, Солнышко, только уроки придется усложнять, ты готов? - переведя дух, тихо спросила Тесса, внимательно вглядываясь в лицо раба-наложника.
  - Да, - решительно кивнул он, сам поражаясь своей безрассудности, но пока еще не пожалев об этом.
  На душе сразу стало хорошо и радостно, и мир вокруг показался умытым весенним дождичком, обновившим переливчатыми радужными красками все вокруг...
  Там, среди не слишком ровным почерком исписанных листочков, еще был пункт про стихи, но в голове рождались только короткие строки. Рени решил почитать сначала, как вообще эти самые стихи складывают, чтобы для Тессы сделать еще один подарок. Она, конечно, примет любые - слишком уж госпожа добра и великодушна, но ведь он должен выразить в них свою любовь к ней, значит, Тесса достойна самых лучших...
  
  Рени мужественно терпел теперь уроки своей хозяйки, но Тесса, словно наверстывая упущенные два дня, и в самом деле, усложняла задачи... Впрочем, если в момент близости было неловко, то потом приходило понимание - все правильно, все так и должно быть...
  Вот только Тессе и этого было мало... и ее нетерпение раздражало ее саму.... Но сопротивляться девушка не могла. Если бы хоть Аслан был дома, но до возвращения любимого варвара оставалось еще три-четыре дня, поэтому на "растерзание" ей оставался только Рени...
  

Тесса [из инета]

  Тесса глубоко вздохнула. В желании любоваться мальчишкой издалека, или подойти и собственнически обнять его, как всегда, победило второе.
  
  ***
  
  Вот и сейчас, вместо того чтобы окликнуть юношу, Тесса постаралась как можно незаметнее подойти к Рени сзади и закрыть ему глаза своими ладошками.
  - Тесс, я опять опоздал на обед? - вздрогнул парень.
  Вынужденный придерживать одной рукой фолиант, который иначе грозил упасть, Рени другой уже тянул вниз к своим губам такие любимые ладошки. Запрокинув голову, юноша стремился поймать взгляд Тессы, пытаясь понять, сильно ли она сердится.
  - Тесс, я честно, больше не буду, - просящим голосом протянул он. - Просто книга интересная, помнишь, я вчера рассказывал, что я здесь вычитал про Семерийскую кампанию, когда три враждующих государства потом объединились в коалицию? Да и в Академии сказали ее прочитать в первую очередь, а тут немного осталось, всего 5 страниц.
  Тессу невольно тянуло рассмеяться, от того, с какой интонацией Рени все это произносил. Возникло детское желание поддразнить или даже передразнить. И она уже знала, как сделает это.
  - Ах, в Академии, - состроила она понимающую мину, - это серьезно. Ну, и если, немного осталось, то, тем более, тогда давай дочитывай, а я пока подожду.
  Подобрав свободную домашнюю юбку, Тесса опустилась рядом с наложником мужа на диван. А то, что она при этом удобно устроилась позади него, причем вполне осознанно прижимаясь своей грудью к его спине, да еще и голову положила на его плечо - ну так ведь она здесь хозяйка и может сидеть, как хочет... И то, что одна из ее стройных ножек проскользнула между бедром Рени и спинкой дивана - так ведь просто удобней.
  Тесса вполне осознанно дразнила сейчас Рени. Понимание того, что пока они не могут пойти дальше, не мешало вот таким ее маленьким экспериментам. Было даже забавно наблюдать, за тем, как ее Солнышко начинает чувствовать свое (ну и ее тоже) тело. Но все же он оставался еще слишком скован рамками условностей и вложенных в его голову норм поведения. Хотя сдвиги были очевидны. А некоторые появившиеся у него привычки, были просто очаровательны и давали Тессе простор для воображения и новые идеи для ее очередного "урока" науки любви.
  "Эх Рени, Рени, если бы только понимал, что все твои попытки сейчас не показать, как на тебя действует моя сегодняшняя шалость, просто бесполезны. Достаточно только взглянуть на твою слегка прикушенную нижнюю губу, или на эту складку между бровями. Эти маленькие, но такие явные и уже привычные гриммаски на твоем лице, которые выдают все, что ты пытаешься скрыть. Как и легкое подрагивание пальцев на странице книги...", - мысленно прокомментировала госпожа.
  Устраиваясь поудобнее, Тесса закинула и вторую ногу на диван, еще плотнее прижавшись к спине парня. От нее не укрылось, как покраснели у него кончики ушей при взгляде на ее ногу, теперь лежащую на его бедрах.
  А, может, так подействовало то, что ножка была одета в легкий шелковый чулок, и Рени как и самой Тессе вспомнилось, как была использована вчера пара таких же предметов ее гардероба...
  
  ***
  
  Обычно Рени не требовалось будить по утрам. Распорядок дня, установленный для него, уже прочно вошел в его привычки. Но вчера, зачитавшийся накануне Рени, просто проспал. Поэтому, не увидев в привычное время свое Солнышко, Тесса, теперь пропускавшая утренние тренировки, решила посмотреть, что же его задержало.
  Картина раскинувшегося на постели Рени, с задравшейся рубашкой и обнажившейся полоской живота, была настолько соблазнительной, что Тесса не удержалась от маленькой шалости. Вместо того, чтобы подойти и поцеловать Ренальда в губы, или просто потрясти за плечо, она, присев на кровать, наклонилась и провела своим язычком по этой соблазнительной полоске.
  Однако парень все-таки был еще слишком неискушен. И его первой реакцией была неожиданная и довольно болезненная хватка его пальцев на плечах Тессы. И только то, что он уже открыл глаза и увидел, кого же он схватил, уберегло девушку от появления синяков.
  - Тесс, тебе больно? Я просто не понял, что это ты, - его огромные со сна глаза испуганно распахнулись.
  - А что, здесь может быть кто-то еще? - стараясь не морщиться, улыбнулась госпожа и мстительно добавила, стараясь сохранить серьезное выражение лица. - Нет, Солнышко, простыми извинениями ты теперь не обойдешься. Я вот тебя сейчас свяжу и буду мучить.
  - Мне сходить за веревкой? - упавшим голосом уточнил Ренальд, готовый любым способом загладить свою провинность.
  Его покорность и готовность за невольный проступок (в котором ее вины было гораздо больше) подвергнуться наказанию, заставили Тессу недовольно простонать про себя:
  "Рен, когда же ты научишься понимать, что иногда не нужно быть настолько покорным..."
  Только объяснять на словах, в очередной, наверное, уже сотый раз, как он не прав, сейчас желания не было. А вот сменить выражение испуганного взгляда, в данный момент хотелось и даже очень.
  - Ну что ты, Солнышко, - Тесса отдавала себе отчет, как сейчас звучат ее слова для Рени, - я думаю, мы сможем наказать тебя, не привлекая внимания. Достаточно будет, если ты снимешь свою рубашку. А веревки, я найду, чем заменить.
  Эта покорность Рени (и упертость, когда не надо), злила, но к злости Тессы уже примешивалась большая доля предвкушения, от того, что она задумала для парня.
  Внимательно следящие за ее действиями глаза Рени распахнулись еще шире. А Тесса между тем медленно сняла свои чулки, аккуратно скатывая их и давая возможность наложнику Аслана вдоволь полюбоваться этим священнодействием. Аслана, кстати, хватало лишь на одну ножку, со второй, он уже сдергивал сам, рыча от нетерпения. У Рени лишь сбилось дыхание, и ярче заблестели глаза, то ли от страха, то ли от неизвестности, и, скорее всего, лишь капельку - от возбуждения. Ренальд сейчас помнил только о том, что должен быть наказан за то, что невольно причинил боль своей обожаемой госпоже.
  - Дай мне сюда руки, - потребовала Тесса, встряхивая чулочки.
  Севший на постели парень выполнил ее приказ без размышлений.
  "Ох, Рени, - в очередной раз подумала про себя Тесса, - какой же ты еще невинный. Другой, хоть чуть более опытный, уже понял бы, что его может ждать, а ты только смотришь своим преданным взглядом. Неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе боль?"
  - Ты забыл снять рубашку, - напомнила Тесса.
  - А... Тесс, - смущенно прошептал парень, - а можно я схожу... умоюсь?
  Тесса хмыкнула. Н-да, об этом она как-то не подумала.
  - Хорошо, только быстро, а то рассержусь еще больше.
  - Я мигом, - пообещал Рени, с видимым облегчением.
  - Две минуты на все утренние процедуры, - крикнула вдогонку Тесса, забираясь с ногами на кровать и устраивая мизансцену.
  Ренальд вернулся очень быстро, на всякий случай бросил вопросительный взгляд на хозяйку - может быть, она передумала? Но Тесса упрямо покачала головой и кивнула на кровать.

Рени [из инета]

  Рени вздохнул и со страдальческим видом начал стягивать рубашку, в которой обычно спал. Он все еще умудрялся стесняться обнаженного тела в собственной спальне, хотя на тренировках его голый торс совершенно не смущал.
   Тесса опустила голову, кусая губы, расплывающиеся в улыбке. Вот мелкий паршивец, "стриптиз" в исполнении этого скромника мог бы посоперничать с ее сценкой со снятием чулок.
  Наконец, он снова уселся на кровать. Предварительно сделав весьма условные, держащиеся на честном слове, петли и закрепив их на резной спинке кровати, Тесса, ладонью надавив на плечи юноши, и заставила Рени лечь. Заведя его руки вверх, к спинке кровати, она еще более условными узлами зафиксировала их в таком положении. Рени проглотил подступивший к горлу комок. Это было что-то новое и необычное, пугающее и возбуждающее одновременно. Особенно было неприятно, что руки оказались связанными, что ограничивало его возможность хотя бы загородиться, если будет очень больно. Рени не верил, что Тесса может быть по-настоящему жестока и скорее всего остановится... Но странно было, что несмотря на сковывающий страх, поднявший мурашки по всему телу, хотя в комнате было довольно тепло, примешивалось ожидание чего-то, чему он никак не мог найти определение, и сейчас лишь старался успокоить дыхание, чтобы Тесса не читала его, как открытую книгу.
  
  Осмотрев получившийся результат, Тесса невольно сглотнула появившийся в ее горле комок - уж слишком соблазнительная получилась картина - лежащий на смятой во сне постели, вытянувшийся буквально в струну парень, полностью покорный ее воле. А непередаваемый коктейль эмоций, плещущихся в синих глазищах (любовь, покорность, слепое обожание, раскаяние, страх, ожидание) и еле заметный оставшийся на его щеке вмятинка-след от подушки делал эту картинку еще более дразнящей.
  Сейчас было уже видно, что почти три месяца тренировок не прошли для Рени даром, пусть мускулы еще и не бугрились на его теле, и пресс не был прорисован кубиками, но подросткового в нем уже почти ничего не осталось, разве что слишком нежная светлая кожа.
  Присев рядом с наложником и положив свои ладошки ему на плечи, Тесса постаралась как можно более проникновенным голосом произнести:
  - Я надеюсь, после сегодняшнего наказания, ты уже не будешь хватать меня за плечи каждый раз, когда я захочу тебя так разбудить, Солнышко.
  Рени смутился, но кивать в подтверждении обязательств не спешил, прекрасно зная за собой этот маленький недостаток - его больше не пугала гроза во тьме ночи, не страшны были все усложнявшиеся тренировки, иногда заканчивающиеся синяками, и очевидно было, что ему очень нравились уроки поцелуев, но внезапные прикосновения к его собственному телу до сих пор заставляли нервно вздрагивать и чувствовать, как холодеют пальцы рук и ног, а щеки расцветают маковым цветом.
  
  Сдержать предвкушающую улыбку хозяйка и не пыталась.
  Медленно, дразня скорее себя, чем Рени, она склонилась к его полуобнаженному телу. Осторожно, пробуя на вкус его кожу, провела свом язычком, по тому же самому месту, что и перед его пробуждением.
  Вкус кожи Рени ошеломлял своим контрастом со вкусом кожи Аслана. Если ее любимый варвар был мятой с легким привкусом яблок, то вкус Рена отдавался вишней, сладкой и терпкой одновременно. Только одно было общим у этих двух, столь разных, но все равно, ее мужчин - неуловимая, дразнящая нотка крепкого и горького вина, сейчас обжигающая ей губы.
  "Кто кого наказывает? - подумалось Тессе, - я Рени, или же я - саму себя?"
  Ей до боли хотелось продолжить эти мучительно сладкие прикосновения. Приподняв голову, она поймала ошеломленный, потемневший от нахлынувших ощущений взгляд ее Солнышка. И он отозвался где-то внутри нее, пока еще легкой, но неумолимо возраставшей дрожью предвкушения. На руках Рени проступили вены от напряжения, с которым он вцепился в импровизированные "кандалы", мешающие ему отстраниться, или обнять "издевающуюся" над ним хозяйку. Парень закаменел, пытаясь справиться с дрожью в коленях, и странным оцепенением охватившим его тело до кончиков поджавшихся на ногах пальцев.
  Губы девушки сами изогнулись в лукавую и торжествующую улыбку:
  - Я думаю, одного раза недостаточно, чтобы ты усвоил урок... - сообщила госпожа.
  Теперь Тесса не просто проводила по его коже кончиком языка. Нет, в эту пленительную игру подключились и ее губы. И частая цепь легких поцелуев еще раз была проведена по коже парня...
  Было буквально опьяняюще прекрасно чувствовать, как остро Рени среагировал на ее прикосновения. И это ощущение того, насколько сейчас напряжено все его тело, кружило голову. Тессе до зубовной боли захотелось ощутить намного больше, чем она могла безотлагательно позволить. Но ведь кое-что она может себе разрешить даже сейчас, скованная рамками своего собственного негласного запрета. Да и Рени пора уже переставать стыдиться желаний своего тела.
  Все так же медленно ее губы продолжили томительное изучение чужого тела.
  Для Рени сейчас самым сложным было удержаться от того, чтобы не опустить свои руки к плечам Тессы. Весьма символические узы, сковывавшие его руки, распались еще в тот момент, когда его кожу обожгли первые прикосновения ее язычка. И теперь он уже сам цеплялся кончиками своих пальцев за выступы резьбы на спинке своей кровати. Он уже не понимал, чего ему хочется сейчас больше, того, чтобы эта сладкая пытка побыстрее закончилась, или чтобы она длилась бесконечно. Но прекратить ее по собственной воле, он не смел.
  А прикосновения Тессы, между тем, из легких, летящих и почти невесомых касаний, становились все более чувственными. Чуть прикусывая кожу, она тут же заласкивала обиженное место своими губами и язычком. Ее руки, присоединившиеся к этому все длящемуся мучительному удовольствию все прочнее кутали его в кокон охватывающего наслаждения, разливающемуся по телу тонкими ручейками и сливающимися в один огромный поток, струящийся по позвоночнику.
  Полусогнув пальцы она провела ими вдоль тела парня, так, что сначала он ощущал легкое и щекочущее прикосновение ноготков, а затем уже мягкое давление на кожу ее ладошки.
  Тело парня вполне однозначно реагировало на эти действия. И осознание того, что Тесса сейчас видит его возбуждение, весьма недвусмысленно оттопырившее восставшей плотью его штаны, заставляло щеки, уши и даже шею пылать от стыда. А девушка, казалось, не замечала его неловкости и спускалась все ниже.
  - Тесс, Тесса, - хрипло прошептал Рени. - Я понял... Я... Тесса... я так... я уже наказан, пощади... - попробовал пошутить он.
  - Что ты, Солнышко? Я же еще только начала... - улыбнулась Тесса, - я еще ничего такого не делала, чтобы ты мог проникнуться достаточно, насколько ты нехорошо, опрометчиво поступил... И потом, разве мои губы могут наказывать?
  - Да! - выдохнул Рени и сам тут же опомнился, - нет... то есть я хотел сказать... Тесс, ну Тесса же, ты просто издеваешься, да? - наконец, догадался Рени, поерзав в желании вырваться.
  Только вот лучше бы он этого не делал. От нескольких неосмотрительных движений, нечаянно задевших грудь нависшей над ним смеющейся Тессы (быстренько придавившей его, чтобы не дергался, и оказавшейся теперь между его раздвинутых ног), в штанах стало еще более тесно. И тот горячий комок, который все нарастал, свиваясь в тугую пружину, грозил теперь взорваться, лишая парня остатков самообладания.
  - Тесс, - залепетал он, - Тесса, отпусти, пожалуйста... я должен идти... тренировка... я... - Рени не представлял себе, сможет ли он сопротивляться тому, что было сильнее его воли, что заставляло отключаться от действительности, и только страх кончить прямо сейчас, гнал его подальше отсюда... в уборную, только бы успеть...
  - Тесса... я все понял... можешь связать меня на ночь... только сейчас опустииии... - взмолился он, боясь теперь даже пошевелиться, прислушиваясь к пульсирующему жаром паху.
  Тесса и не подумала послушаться, только лишь переместилась чуть выше, словно нарочно еще раз задев внушительную выпуклость на штанах парня, лизнула сосок, отчего Рени зажмурился и сцепил зубы, чтобы не закричать, выгибаясь под ее лаской, а затем Тесса прижалась к его уху теплыми губами и зашептала:
  - Ты снова пытаешься сбежать от меня? Мне кажется, что вот здесь что-то мешается тебе в штанах... Сколько раз тебе повторять, мой ангел - в желаниях тела нет ничего постыдного, недозволенного, неприятного, запретного... для людей, которые дороги друг другу, которые любят друг друга... а я люблю тебя всего, твою душу и тело, всех твоих тараканов в голове, которые не дают тебе спокойно наслаждаться предложенным... Солнышко, мне как женщине, очень даже лестна такая откровенная реакция... вот так будет гораздо удобнее, - шептала Тесса, почти обезумевшему от нахлынувших ощущений рабу, потому что ее шаловливые ручки, невзирая на его бестолковое сопротивление, нащупали и плотно обхватили его достоинство, "поправляя", но это было последнее, что он успел понять. Пальцы парня с отметинами врезавшихся в них натянутых до предела шелковых чулок, отцепились от хлипких "оков", и руки Рени судорожно обхватили Тессу за плечи, прижимая шалунью к себе, вжимаясь в нее всем забившемся в сладостной судороге телом, понимая, что он пропал, но уже ничего не в состоянии исправить. А в его хриплом стоне, сорвавшемся с губ, к счастливому всхлипу облегчения примешивалась горечь обиды...
  Тесса замерла, давая парню успокоиться, и когда он в изнеможении, откинулся на подушку, медленно расцепляя объятия в желании проваляться теперь так до вечера, наплевав на тренировку и все прочее, и одновременно провалиться со стыда сквозь землю, она скатилась с него, плотно прижавшись всем телом к боку парня и закинув на его бедро свою ножку. Пристроив голову у него на плече, Тесса просто не оставила ему шансов отодвинуться, и Рени несмело обнял ее, прикрыв согнутой в локте второй рукой пылающее лицо. Девушка нежно потерлась щекой о его кожу, на которой выступила легкая испарина, поглаживая по высоко вздымающейся груди, повторила, словно вдалбливая какое-то правило:
  - Рени, ты - мужчина. Твое тело реагирует на меня, как на женщину. Это естественная здоровая реакция. Я не позволю тебе издеваться над естеством, обрекая себя на непонятное воздержание, это, между прочим, вредно. Если мне не веришь, спроси у Халара, или у Аслана, когда он вернется... Ты еще только постигаешь азы, и я постараюсь провести тебя по всем загадочным, заманчивым лабиринтам страстей и наслаждения, только позволь мне это сделать. Прекрати сейчас же себя жалеть, и скажи мне, что-нибудь ласковое. Так положено...
  - Ээ...- судорожно вздохнул слегка пристыженный "ученик":
  - Радость моя, неужели я не заслуживаю пару-тройку приятных слов? - подколола хозяйка.
   Рени засопел, поняв, что она смеется, и выдавил:
  - Я даже не знаю, что сказать - ты для меня самая красивая...
  - Допустим, - кивнула девушка, переместив ладонь на живот наложника, - а еще?
  - Добрая? - получилось вопросительно.
  - Продолжай, - поддела она, закусив губу, чтобы не рассмеяться.
  - Нежная... - с придыханием прошептал Рени.
  - Мне нравится, ты двигаешься в правильном направлении.
  - Ласковая, сердечная, - ободренный успехом воодушевился Ренальд, но тут же понял, что это совсем не то, что он на самом деле ощущает. Как передать словами, что Тесса - самое лучшее, что есть в его жизни, что для него она - целый мир... - он снова стушевался.
  - Солнышко, это все?
  - Нет... - Ренальд страдальчески нахмурился. Эта ее манера - то все понимать без слов, то требовать, чтобы он ответил, когда хочется промолчать и наглухо закрыться, как улитке в своем домике-раковине, жутко раздражала в данный момент. И вообще очень хотелось пойти и переодеться, чтобы не чувствовать себя таким уязвимым.
  - Нууу? - Тесса начала выписывать пальчиком завитушки на животе наложника, заставив его напрячь уже довольно приличный пресс, хотя все еще без полагающихся бойцам кубиков, стараясь уберечься от щекотной ласки.
  Ренальд вдруг, набрав в грудь воздуха, выпалил на одном дыхании:
  - Строгая и коварная!
  Тесса потрясенно уставилась на раба-наложника.
  - Тесс, я что-нибудь не так сказал? - убитым голосом спросил Рени, все еще обнимая девушку, и стараясь незаметным жестом переместить вторую руку на пах, прикрывая расплывшееся на штанах пятнышко.
  - Последнее вроде бы лишнее, - хмыкнула Тесса, до этого согласно кивавшая в такт его лестным эпитетам в ее адрес...
  - Ну ведь это правда... - повернул голову Рени, с упреком взглянув на нее, - ты знаешь, что мне ужасно неловко и все равно заставила...
  - Эх, Солнышко мое, неразумное... - улыбнулась Тесса сочувственно и потрепала Рени по волосам, но он увернулся из-под ее руки.
  - Я не закончил, - немного смущенно пробормотал парень:
  - Но я все равно люблю тебя, Тесса... я на тебя злюсь и... все равно, не перестаю думать о тебе...
  - Солнышко, - растрогалась девушка, потянувшись к нему за поцелуем, попутно перехватив его руку, которой он осторожно пытался прикрыть испачканные штаны, и шепнула. - Не комплексуй... обними меня...
  - Тесса...
  И когда Рени снова уже поплыл, отключаясь от "неприятного" инцидента, Тесса все же отстранилась:
  - Все, мое сокровище, теперь у тебя точно не осталось времени. Переодевайся скорее и беги на тренировку...
  
  
  27.
  
  
  За те несколько часов, которые Аслан находился в Замке Ливара Морицкого, он успел не один раз пожалеть о своем решении заехать посмотреть новое оружие, которым так хвастался этот лаэр на Совете. Ведь знал же, что его "уважаемый" собрат часто страдает излишней восторженностью и ненужной хвастливостью.
  Да и его гостеприимство было слишком навязчивым, для того, чтобы вызывать хоть какое-то чувство благодарности... как и расспросы о личной жизни Аслана.
  Сам Ливар тоже был женат, но его жены в крепости не оказалось. Как он пояснил, скривившись при упоминании о собственной семье, жена надоела ему за три года совместной жизни, поэтому теперь она с детьми живет в поместье за городом.
  - Одна и та же женщина на протяжении многих лет быстро наскучивает. Особенно невыносимо видеть слезы или выслушивать ее упреки при долгих отлучках без видимой причины, - поучительно заметил Ливар. - Гораздо приятнее разнообразить свой досуг небольшими ни к чему не обязывающими интрижками, тем более служанок в доме у меня всегда в достатке.
  Аслан неприятно удивился, но вслух высказываться не стал, припоминая, что встретившиеся ему по пути в гостиную, молоденькие девушки-служанки и впрямь показались пригожими. Только вот испуганные взгляды при виде вернувшегося хозяина с гостем, настораживали.
  Ничего подобного у себя в Замке Аслан за слугами не замечал. Разве что такое же выражение иногда бывало у Рени, когда тот считал себя в чем-то сильно провинившимся и ожидал наказания, глупый.
  
  Теперь, когда дело, наконец-то, дошло до цели поездки варвара, он мечтал только об одном, как можно скорее покинуть это место.
  Рассматривая так расхваливаемое оружие, Аслан понимал, что время было потрачено зря. Да, новая катапульта Ливара, действительно, могла посылать снаряды дальше, чем те, которые были установлены у него в Замке, но только за счет своих размеров, будучи простой увеличенной копией давно уже имеющихся у него. Больше ничего нового Аслан в ней не видел.
  А хозяин, между тем, продолжал расхваливать свою новую игрушку.
  Надо было прекращать этот визит, но радушный хозяин, надоевший уже до зубовного скрежета, тащил его в оружейную комнату, не желая слышать никаких возражений своего гостя.
  - Поверьте, Аслан, Вы обязательно должны посмотреть, как мне украсили парадные клинки, там такая гравировка, она просто восхитительна! - заливался самодовольным соловьем Ливар.
  Аслан же просто не понимал, зачем украшать оружие? Ну ладно - 'парадное' - еще куда ни шло, ну, а то, которое призвано защитить в бою, а не вскользнуть из обагренных кровью противника пальцев только из-за того, что рукоять не предназначена для таких условий? Но приходилось делать подобающее лицо, изображая внимание и заинтересованность, и идти.
  Радовало то, что надо было потерпеть еще чуть-чуть, до праздничного обеда, который устраивался в честь его визита. Потом можно будет покинуть это место.
  
  Клинки были красивы, и только. Как боевое оружие, они были непригодны. А вот валяющийся у стены необычный арбалет, привлек внимание варвара. Он был меньше тех, которыми пользовались его бойцы. Да и плечи арбалета были не цельноковаными, а, казалось, состояли из десятка металлических пластин, наложенных друг на друга. Короткий приклад с каким-то непонятным приспособлением сбоку завершал картину.
  - Простите, Ливар, Вы не подскажете, что это?
  - А, это, - махнул тот рукой, - новое бесполезное изобретение одного из местных оружейников. Дамская игрушка. Он утверждает, что его можно натянуть даже сидя в седле.
  Стараясь ничем не выдать своей заинтересованности (для Аслана такое оружие отнюдь не было бесполезным), варвар лениво протянул:
  - Интересссно, а купить такой можно?
  Он уже давно раздумывал о том, что, наверное, есть возможность усовершенствовать распространенные повсеместно арбалеты, но пока еще не видел собственными глазами стоящих образцов. Все равно они оставались громоздкими и не могли заряжаться с седла - для того чтобы их взвести, требовалось спешиться и упереть в землю приклад (именно поэтому арбалетчики в основном были пехотными частями войска). Часто возили заряженный, надеясь избежать опасности нечаянного выстрела. Но в сотне Аслана все прекрасно держались в седлах, и терять преимущества ведения боя с помощью кавалерии, а не пехоты, было бы глупо. Если такой арбалет позволяет не терять время, его нужно забрать, и, даже если не подойдет, может быть, на досуге подумать, подкинув своему оружейнику - Трею, вдруг у него возникнут кое-какие идеи. Все-таки этот необычный экземпляр кардинально отличался от виденных Асланом ранее.
  - А Вам-то зачем? - удивился Ливар.
  - Ну, Вы же знаете мою жену и ее 'суровое' воспитание, как раз для нее и подойдет в подарок.
  
  Лаэр Ливар объяснением удовлетворился, имея информацию, что жена варвара, дочь военачальника, прекрасно управляется с оружием, и что тетке, у которой она жила последнее время перед замужеством не удалось выбить из девушки подобную блажь. Впрочем, что с нее взять - все детство бедняжка провела в казарме, поэтому и играла не в куклы, а махала деревянным мечом, подражая окружавшей ее солдатне.
  По мнению Ливара, отцу Тессы следовало бы сразу после смерти жены определить девчонку в пансион для таких вот 'полусирот' - все было бы проку больше. Из девушек, с детства ведущих аскетический образ жизни, обучаемых этикету, домоводству, литературе и музыке (лишь на последних годах, перед тем, как покинуть стены заведения, ко всему прочему добавлялись танцы), выходили отличные образцово-показательные жены, покорные воле мужа.
  Но сейчас Ливару Морицкому очень не хотелось отпускать своего гостя. Он давно решил, что с Асланом, на всякий случай стоит сойтись поближе. Все-таки младший сын Правителя имеет больше веса, чем остальные лаэры, и если найти его слабости, возможно, им удастся манипулировать, чтобы иметь больше веса в глазах остальных.
  Ливар, честно говоря, не очень жаловал принципиального варвара, но с Дамиром все обстояло еще хуже. У них даже сферы интересов не сталкивались. А вот некоторые особенности воспитания Аслана могли бы пригодиться для ведения дальнейшей игры.
  Ливару этот новый арбалет был совершенно не нужен, но для вида стоило поломаться:
  - Ах, как жаль, не могу этот отдать, а мастер живет за городом. Но ради Вас, Аслан, сейчас же прикажу послать кого-нибудь. Правда, боюсь, гонец вернется только завтра к обеду, - не моргнув глазом, соврал Ливар, изображая досаду.
  Аслану не очень понравился ответ, он прекрасно понял, что Ливар озвучил такой вариант, ради того, чтобы задержать его в гостях, но и упускать возможность заполучить арбалет, было жаль:
  - Ну что же, я буду только рад погостить у столь радушного хозяина, - улыбнулся варвар, постаравшись, чтобы его улыбка выглядела натуральной:
  - Но, может быть, чтобы не утруждать Вас беспокойством и лишними тратами, поступим по-другому? Пусть просто кто-нибудь покажет дорогу одному из моих людей.
  - О! Это отличная идея! - Ливар, казалось, был в восторге:
  - Боюсь только, что Вы разочаруетесь в достоинствах безделушки. Мастер-оружейник из него еще никакой - опыта нет, только бредовые идеи. Я себе уже другого взял, а этот, если не образумится - совсем скатится, он и так еле концы с концами сводит.
  - А что, у него семья-то есть? - задумчиво поинтересовался Аслан.
  - Да нет никого, говорю же. Совсем молодой парень, несерьезный, кто за него пойдет? А родителей у него давно нет. Он и живет-то с какими-то дальними родственниками... впрочем, мне это уже неинтересно, да и Вам ни к чему. Я даже не уверен, что арбалет пригодится для подарка, но, будь по-вашему. Пойдемте лучше, я Вам еще одну диковинку покажу, - предложил хозяин Замка.
  - Да-да, конечно, только давайте сначала гонцов отправим?
  - Хорошо, - согласился лаэр Ливар.
  
  ***
  
  Пока хозяин раздавал указания, Аслан подозвал Ориса и вкратце объяснил ему ситуацию, дав задание заказать оружие, и присмотреться к мастеру - если парня здесь особо ничего не удерживает, лучшим вариантом будет вообще уговорить его на переезд.
  - Много не обещай, - предупредил Аслан. - Ливар сказал, оружейник из него так себе, но вот, если поймешь, что потенциал есть, постарайся уговорить. Проще иметь собственного оружейника по арбалетам, чем разбирать, как, что и для чего. Если что, на обратном пути его заберем. Времени собраться как раз хватит.
  - Понял! - кивнул Орис.
  - Да, возьми с собой Дерека, не хочу, чтобы он здесь отсвечивал.
  Дисциплинка в гарнизоне Ливара была так себе, и кое-кто уже высказался по поводу внешности "урода"... только драк еще не хватало на чужой территории - ясно же, что этот шрам не от оружия... Дерек пока держался молодцом, понимая, что связываться не стоит, но кто знает, хватит ли у него выдержки не отвечать на явную провокацию.
  - Хорошо. Я предупрежу ребят, чтобы не расслаблялись.
  - Да вряд ли будут проблемы какие-то. Я так понял, Ливару я зачем-то нужен. Скорее всего, его подкупает мой статус сына Правителя, но не волнуйся, я и сам о себе могу позаботиться.
  Орис еще раз кивнул и пошел собираться.
  
  ***
  
  После обеда в честь знатного гостя, Аслан выразил было свое предложение вернуться в город, чтобы разместиться на ночлег, но Ливар решительно пресек все попытки варвара отвязаться от своего общества, пообещав, что весь отряд Аслана прекрасно разместится и в Замковой казарме. К тому же в город они и так поедут ближе к вечеру. Благо, центр культурной жизни находился гораздо ближе к крепости, чем такой же приграничный город рядом с Замком на земле Аслана.
  Ничего не оставалось делать, как соглашаться. Орис еще не вернулся - то ли до сих пор уговаривает местного оружейника, то ли уже помогает поковать ему немногие пожитки. Всеми необходимыми предметами домашнего обихода Аслан без проблем обеспечил бы парня и сам (можно вообще поставить его на довольствие в гарнизоне без испытательного срока), но он понимал, что настоящего мастера, в первую очередь, волнует наличие необходимого, привычного для его рук, а зачастую и уникального инструмента, поэтому только надеялся, что не придется покупать еще одну повозку подо все это.
  
  ***
  
  Вечером хозяин здешней земли предложил Аслану развлечение в городе для настоящих мужчин, таких как они. Неподготовленный к подобным сюрпризам варвар опрометчиво согласился, но не ожидал ничего подобного тому, что оказалось в действительности.
  Вход был только для элиты. Бойцы Аслановой сотни были вынуждены коротать время снаружи, но Аслан отпустил их развлечься. Единственными несчастными стражами из свиты варвара, оставшимися снаружи, оказались Волош и Сауш, которого Орис поставил вместо себя, поручив неотступно находиться при лаэре, даже если тот не слишком этого желает. И теперь светленький красавчик, поначалу польщенный доверием Асланова помощника, вместо которого остался, скрежетал зубами. Правда, Аслан мог не беспокоиться - когда дело касалось служебных обязанностей - на Сауша можно было положиться.
  
  ***
  
  Распорядитель заведения почтительно поклонился при виде Ливара и его спутника. В его подобострастной позе нарочитой радости было что-то отталкивающее. Может быть, он побаивался Ливара... Только вот почему?

Ливар Морицкий (тоже лаэр) [из инета]

Аслан покосился на лаэра здешних земель. Импозантный широкоплечий мужчина примерно сорока лет, длинные темные волосы, почти правильные черты лица, и на взгляд Аслана, шрам перечеркивающий его правый глаз, ото лба до скулы, полученный в давнем бою, совершенно его не портил... Правда, скорее всего, он им не видел, потому как радужка вокруг зрачка казалась более прозрачной по сравнению с левым глазом. Может быть, это обстоятельство немного пугало его молоденьких служанок... именно поэтому они выглядели такими робкими? Но, судя по самодовольному хвастовству Ливара, личной жизни лаэра это не мешало абсолютно. Аслан слышал, что он был скор на расправу, но это как-то не вяжется с тем, что солдаты его гарнизона довольно распущены. Или он держит в ежовых рукавицах только свою челядь?
   Впрочем, пройдя в полумрак помещения, Аслан выкинул эти мысли из головы, потому что впервые ему довелось увидеть столь странное заведение для 'особых развлечений настоящих мужчин'.
  
  Никогда Аслан не мог даже в страшном сне предположить, что увидит такую грязь и гнусность.
  
  Пусть и звучало странным произнесенное многозначительным тоном предложение Ливара провести вечер в компании понимающих маленькие взаимные слабости мужчин, развлечься и посмотреть просто уникальное представление - собственно посмотреть-то было можно. В конце концов Аслану, как и большинству молодых людей, было свойственно обыкновенное любопытство, но если бы он мог только заподозрить в предложении Ливара что-то подобное, то никакие его интересы не смогли бы удержать варвара в гостях у этого человека.
  И ведь думал же отказаться, но уж больно был настойчив хозяин. Предположить же какого рода представление ему хотят показать, воображения просто не хватило.
  
  Расписной потолок поддерживался резными колоннами, посередине находился неглубокий бассейн, вокруг него - диванчики, скамеечки, низкие столики с фруктами, вином, кальянами... вообще-то сам интерьер был даже красив, и вполне походил на убранство покоев гарема кого-нибудь из владык южных народностей, но что-то во всем этом было неправильное, чуждое Аслану.
  
  Знать давно считала возможным позволять себе особые развлечения. И, если простым людям смотреть на достаточно давно вошедшие в моду гаремные танцы полуголых красавиц и могло показаться верхом непристойности, то для Аслана новостью они не являлись. Как и наличие заведений, в которых их показывали для искушенной публики.
  Но вот только здесь и сейчас танцев не было. Эта мразь (других слов просто не оставалось), привела его в закрытый бордель, в котором допущенным в него клиентам на выбор предлагалось мужское тело.
  Возмущение вызывал не сам факт того, что здесь предлагают такие услуги, а вид стоящих перед ним объектов предлагаемых для увеселений людей.
  Различного возраста и внешнего вида, все они были объединены надетыми на них рабскими ошейниками или браслетами.
  Аслан сам не понимал, почему сейчас для него все происходящее воспринималось именно как мерзость.
  Но, случайно поймав взгляд одного из бросившихся к нему и Ливару рабов, догадался. Слишком уж сильным для него оказался контраст между угодливыми и счастливыми (как будто приклеенными к лицам неестественными улыбками) и полностью пустыми взглядами абсолютно сломленных существ.

В заведении на землях Ливара [из инета]

  Молодые красивые юноши, с правильными чертами лиц, стройными гибкими фигурками, которые практически не скрывали их набедренные повязки, но все равно они выглядели жалко и почему-то не вызывали желания дотронуться до ухоженной гладкой кожи, и уж тем более утешиться ласками в их объятиях. Скорее уж, чем-нибудь прикрыть и отправить с глаз долой.
   - Вот самые лучшие мальчики, обученные всем способам, как доставить удовольствие сиятельным господам, - лебезил между тем распорядитель.
  Наверное, Ливар заметил брезгливую жалость, промелькнувшую на лице спутника.
   - Да нет, нам с другом хотелось бы сегодня чего-нибудь поострее, - немного скривился Ливар, чувствующий себя здесь не просто хорошо - по нему было видно, что для него поездка сюда вполне привычна, и он уже весь в предвкушении развлечения.
   Аслан неприязненно покосился на Ливара. Что, это еще не все, чем 'друг' может удивить? Увиденного оказалось вполне достаточно, чтобы уже захотеть уйти отсюда. Почему-то Аслану казалось, что он вляпался в дерьмо, и вовсе не горел желанием извозиться в нем по самые уши.
   - А если хотите, у нас и необъезженные есть, специально для Вас оставляли, нетронутые еще... - живо согласился распорядитель. - Вам каких сегодня, построптивее или обычных девственников?
   - Веди! Сначала глянем, - коротко бросил Ливар и, повернувшись к Аслану, тоном, предназначенным уже для них двоих, намекающим на его, Аслана, сопричастность:
   - Согласитесь, Аслан, объезжать новичков намного интереснее, чем пользоваться уже готовыми.
  Аслан стиснул зубы. Похоже, несмотря на всю свою брезгливость, действительно придется выбирать кого-то себе на ночь. Иначе покинуть это заведение, не вызывая недоумения 'гостеприимного' хозяина здешних земель, будет очень сложно. Вряд ли Ливар попытается устранить его физически, а вот лишних слухов и сплетен будет немало, да и заводить себе врага не стоит. Но делать выбор среди этих, уже даже не людей, а поломанных кукол, а затем еще и... Он просто боялся, что на это его актерских способностей не хватит.
   Может, стоит сыграть роль того, кого сейчас ожидает увидеть перед собой Ливар (раз уж осмелился потащить его сюда) - пресыщенного и избалованного мерзавца?
   Ну что же, придется делать хорошую рожу при плохом раскладе.
   - Поверьте Ливар, я благодарен Вам за такое приглашение, и наш маленький секрет останется между нами, - лениво произнес Аслан, мысленно проклиная себя за такую явную ложь, и стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало негодование. - Но после того, как я приобрел на последних торгах в столице такого сладенького мальчика, что Вам будет трудно это вообразить, меня как-то не тянет к другим. Вот весной, когда он мне прискучит, тогда - да, я буду рад составить Вам компанию.
   - Знаю, знаю, - немного досадливо покивал Ливар. - Я ведь сам к нему приглядывался накануне, хотел его купить - такой весь из себя домашний, как испуганный зверек... но уж очень дорогой товар... а мне надо было взять нескольких - одного-то для моих потребностей ненадолго хватит. И понимаю Вас, после такого милашки, действительно, на наши 'простые блюда' не тянет... Жаль, я тогда опоздал, Вы меня опередили, пока я раздумывал. Вот ведь что значит - молодость, Вы времени не теряли, - 'польстил' Ливар Аслану, и с нескрываемой завистью и досадой добавил. - А он был бы настоящей жемчужиной этого заведения...
  
  Аслан непроизвольно передернул плечами, услышав предполагаемую для Рени участь, в груди вдруг образовался ком, кулаки непроизвольно сжались так, что побелели костяшки пальцев, а на мужественном лице лаэра заиграли желваки. Очень хотелось врезать этому Ливару по морде, чтобы даже его грязные мысли не могли коснуться Ренальда. Но вот от Ливара эта перемена не ускользнула:
  - Ну что Вы, Аслан, - довольно рассмеялся он, казалось, наслаждаясь реакцией варвара. - Можете так не переживать, Ваша игрушка далеко. Но пока она недоступна для меня, я могу просто представить на его месте кого-то другого. Вон тот похож немного, не находите? - кивнул он в глубину помещения.
  Там, у самой стены, обхватив колени руками, сидел светловолосый парень. На мгновение Аслану даже показалось, что это и есть Рени - такое же испуганное выражение лица и затравленный блуждающий взгляд, как в тот день...
  Дыхание перехватило и к горлу подступила тошнота из-за отвращения к самому себе, за то, что он сам оказался для Ренальда одним из таких же вот похотливых ублюдков, что собрались здесь сейчас, выбирая в начале вечера себе жертву на ночь... По-другому и не назовешь...
  Парнишка явно не понимал или не желал понимать, как он здесь оказался. Аслан непроизвольно шагнул в том направлении в порыве укрыть беднягу от липких взглядов, увести из этого притона, но его остановила ехидная реплика в спину:
  - И все-таки Вы меня пытаетесь обмануть, Аслан.
  Он резко развернулся и наткнулся на самодовольную улыбку спутника:
  - Нехорошо... - шутливо погрозил пальцем Ливар. - Пытаетесь забрать еще одного? Не выйдет, Аслан. К Вашим услугам - целый зал, но этот на сегодня мой! Обожаю везде быть первым...
  Аслан опомнился. Там, у стены - не Ренальд! И то, что произойдет с этим несчастным - уже предрешено, не сегодня, так завтра, и он не может вмешаться... Здесь, на этой земле, хозяин - Ливар.
  Что хотел Ливар? Похвастаться подобным заведением для развлечений? Доказать ему, Аслану, что он знает о пристрастии варвара к мужчинам? Или показать, что он все-таки взял реванш, лишив 'девственности' похожего на асланова наложника парня... Бред какой-то...
  Объяснять Ливару, что в интимных отношениях, бытующих в культуре варваров, нет ни любви, ни насилия, а лишь голый расчет на то, чтобы, сбросив лишние эмоции, обрести физическое и душевное равновесие, пожалуй, не стоит - все равно ведь не поймет. Даже пресловутая роль Зверя или Добычи лишь условна, тогда, как здесь, кажется, это имеет совершенно определенное значение - и неважно, что сейчас собралась лощеная публика - вот они гораздо больше похожи на... нет, не на Зверей - им уже нечего добиваться и доказывать свое превосходство, чтобы выделиться среди равных. Они не Звери - они просто животные... к сожалению, и те особи, которым выпало несчастье стать их жертвами - тоже уже не люди...
  Аслан почувствовал, как пересохло в горле, потому что возник закономерный вопрос:
  'А сам-то ты все еще человек, после того, что ты сделал с Рени? И лишь чудом не успел сделать с Дереком, просто потому, что оказался в одной весовой категории с рабом-воином?'
  Вопрос был неприятен, и Аслан мысленно попытался оправдаться:
  'Да, но я был пьян и не понимал...'
  'Удобно свалить все на временную невменяемость... Ах, как удобно - и никакой ответственности за содеянное, и никаких угрызений совести, и не прожигают взгляды, со смесью затаенного упрека и страха, от несчастной жертвы твоей похоти?' - ехидно возразил внутренний голос.
  'Я старался загладить, как умел...'
  'Получилось? Задай себе еще раз этот вопрос, варвар, ты человек или животное, если ты все еще стоишь здесь?'
  Аслан оттянул душащий ворот рубахи, чувствуя, как по виску стекает тонкая капелька холодного пота - внутренний диалог, предвещающий разделение личности, напугал. Хотелось выпить, но вот в этом заведении, пожалуй, не стоит ни есть, ни пить - еще неизвестно, что может быть добавлено в пойло, предназначенное подзадорить клиентов...
   - Ага! - торжествующе провозгласил Ливар, неправильно истолковав отчаянный жест Аслана. - Я так и думал, что Вас проймет! Сейчас здесь действительно станет жарко, приведут строптивеньких. Их держат в отдельном помещении. И если захотите такого - он Ваш, только не забудьте зажечь фонарь, иначе кто-то может вломиться в самый неподходящий момент, - предупредил он, кивнув на многочисленные решетчатые двери вдоль стен. - А я, с Вашего позволения, уже пойду... Не терпится отведать, настолько ли этот милашка хорош, как кажется...
  Над свободными кабинетами было темно, а над теми, за которыми уже уединились, зажглись небольшие фонарики.
  Аслан прищурился. Свет был направлен так, чтобы сквозь частую решетку дверей можно было видеть из потаенных комнат, что творится в общем зале, но то, что происходит в самих комнатах - остальным не было видно. Оригинально, ничего не скажешь...
  Аслан машинально кивнул, чувствуя легкую дурноту. Все-таки здесь, похоже, раскуривали какую-то траву, затуманивающую разум. Возможно, в этом есть какая-то практическая сторона. Нормальный человек тронулся бы умом... но, похоже, нормальными в данном случае и не пахло - наверняка, у собравшихся здесь, существуют какие-то психические отклонения. И пристрастность Ливара к гигантомании (если вспомнить его расхваливаемое оружие) и насилию - не комплекс ли это? Или все же Ливар больше склонен к сексу с себе подобными? Тогда зачем держать в своем доме столько молодых девушек, наверняка призванных выполнять роль наложниц, вместо того, чтобы завести наложников? Или это прикрытие, чтобы в глазах окружающих казаться примерным натуралом? Почему же тогда он удостоил такой сомнительной чести открыться? Избавьте, Великие Духи, от такой откровенности и навязываемой дружелюбности!
  Аслан обвел взглядом зал, пытаясь сориентироваться. В это время распорядитель щелкнул пальцами, и где-то в глубине помещения послышался шум, возня и сдержанная брань. Некоторые из посетителей воодушевились, возможно, не готовые сами поучаствовать, но желающие посмотреть хотя бы, как будет происходить выбор. Дюжие помощники распорядителя вывели нескольких молодых мужчин, пытающихся сопротивляться... но с этими шкафами рабам справиться было сложно и, спустя пару минут, четкими отработанными до автоматизма движениями трое новеньких претендентов на роль жертв, оказались распяты как раз между резными колоннами. Вперед вышли несколько клиентов, желая получше рассмотреть товар. Распорядитель услужливо приготовил плетки...
  Самое жуткое было, что на остальных рабов это не произвело ровным счетом никакого впечатления, и они продолжали лебезить перед потенциальными клиентами или изображать ленивую негу, в ожидании своего 'звездного часа'. Несчастные же строптивцы ни руками, ни ногами шевелить не могли, растянутые так, что при малейшем движении рисковали бы причинить себе боль, но лица их были перекошены паническим страхом и лютой ненавистью... Адская смесь...
  
  Аслан отвернулся - возможно, что они заслужили такое - иногда за преступление, насильников не сажают в тюрьмы, а продают в рабство, и какое из двух зол для них хуже - непонятно... Но ведь возможен и другой вариант - они просто заложники обстоятельств, и ничего противозаконного не совершали - тогда эти люди не заслужили подобной участи...
  Ливар уже скрылся со своим сегодняшним 'призом' за одной из дверей, над которой тут же загорелся фонарик - 'занято'...
  В помещении сейчас стало еще темнее, и в то же время как-то более интимнее и необычно возбуждающе из-за освещения... но варвару было не любований декорациями предлагаемого спектакля, повсюду уже слышались томные вздохи, полные страстного желания, вскрики боли, довольные возгласы удовлетворенных клиентов и прочие звуки, о происхождении которых Аслан догадывался, и от этого становилось еще противнее.
  Он мотнул головой, прогоняя прочь досужие вымыслы, посторонние звуки и шорохи, терзающие слух, молча отодвинул растерявшегося распорядителя (протянувшего ему добротную плеть-семихвостку) с прохода, и побрел к выходу...
  В голове царил сумбур, и только настойчивая мысль о том, что до Рени, до их доверчивого, доброго, умного, веселого, заласканного Тессой котенка, дотронуться чьи-то жадные похотливые руки, выжигало внутренности пылающим жаром - нет! Ренальда это заведение не получит ни за что на свете! А Ливар, намекнувший на взаимный визит (уж не надеялся ли Морицкий увидеть его 'игрушку' или, пользуясь правом гостя, попросить одолжить его?), не дождется приглашения. Нет! Нечего Ливару делать на моей земле, а уж в Замке, где он нечаянно может коснуться Рени хотя бы взглядом - тем более!
  К черту, если не удастся уговорить оружейника - ждать некогда. Главное, заполучить арбалет и побыстрее вернуться домой, удостоверится, что в синих глазах домашнего Солнышка нет больше страха и обреченности. Пусть уж лучше снова попадает в свои нелепые истории, виновато клянясь, что он 'не нарочно' и обещая, что 'больше не будет'. Пусть бегает за Тессой хвостиком, пусть сидит рядом, даже когда хочется остаться с Тессой наедине - только бы не представлять, что было бы с мальчишкой, не выбери его Тесса на аукционе...
  Самое поганое, что возвращаться в Замок Ливара на ночевку без самого хозяина было 'неприлично'. Придется ждать его, пока тот натешит свое самолюбие и удовлетворит гнусные желания...
  Аслан потер виски... желания... а насколько его собственные желания отличаются от таких же гнусных? Почему-то вспомнилось то утро, когда он немного 'помог' Рени в уборной... Разве не было у него самого желания обладать? Было... Но оно почему-то шло не от того, что болтается между ног, точнее не только от этого - в груди становилось теплее, осознав, что вот это безвольное Чудо, что оказалось заключенным в кольцо сильных рук, полностью подвласно тебе, причем практически на добровольной основе, и уж стонет-то, эротично закусывая губу, точно не от боли, а от рвущегося наружу желания, от близящегося удовольствия, мило заливаясь краской от стыда за собственную смелость и безрассудность, за вопиющую распущенность в глазах господина...
  Аслан тогда просто млел - ему было и смешно, и приятно, он и сейчас улыбнулся, вспомнив порывистые объятия Рени на прощание, словно вспышкой сияющих лучей, отодвинув всю грязь, что успел подцепить там, за оставленными за спиной дверями мерзкого борделя.
  
   Сауш с Волошем, сидевшие неподалеку на страже, вскочили и хотели подойти, но Аслан жестом остановил их, желая побыть наедине с собственными мыслями. На расспросы отвечать не хотелось, грубить своим ребятам - тоже, но лаэр сейчас был на взводе и ему требовалось просто отдышаться.
  Вот ведь штука какая - Сауш не пропускает ни одной юбки, но самое интересное, что девки сами на него вешаются... Ведь можно же получать секс и без насилия, доставляя лишь обоюдную радость от тесного общения друг с другом, и при этом не нужны постоянные отношения... Почему, у кого-то есть подобный Дар, а кому-то приходится доказывать всем вокруг и самому себе, утверждая свою доминантность, унижая более слабого... Для мужчины чувствовать себя на высоте положения - это нормально, но где та грань, за которой он не принимает вместе с признанием его статуса и ответственность за подчиняющегося его воле, а просто беззастенчиво пользуется, ломая чужие судьбы...
  
  Аслан не долго философствовал, периодически ударяясь в самоедство. Вскоре на пороге заведения показался Ливар. Аслан удивился - неужели так быстро наигрался? Хотя, скорее всего, прикормленный распорядитель сообщил хозяину, что клиент ускользнул. Ну что ж, одна надежда, что мальчишке-рабу не сильно досталось за сорванные планы Ливара.
  
  Ливар, конечно, был не в сильном восторге от того, что его веселье прервали, а в особенности от того, что Аслан не купился на это представление...
  - Эх, Аслан, все-таки зря вы отказались, да и у меня если честно, вечер только начинался - экземплярчик попался капризный, но ничего, теперь немного подлатают и через недельку можно будет повторить... Аслан, а как Ваш, уже...
  Ливар осекся, не успев закончить вопрос, наткнувшись на пронзительный взгляд потемневших от ярости глаз Аслана:
  - Я не обсуждаю моих... (чуть было не ляпнул 'близких', включив в это понятие и Рени, и чуть было не выйдя из образа мерзавца) 'игрушек' и других подручных средств для интимных утех. Давайте сменим тему, - процедил Аслан, заставив Ливара крепко задуматься и пробормотать вполголоса что-то вроде: 'не побрезговал бы, не бесился бы от неудовлетворения, гордец'.
   - Хорошо, Аслан, - наигранно бодрым голосом подхватил Ливар. - Желание гостя - закон! Давайте сменим, тема обсуждения оружии Вас устроит? Я не показал Вам еще часть своей коллекции, доставшейся от предков, что хранится у меня в подвале...
  
  ***
  
  Вернувшись в Замок, Аслан тут же поспешил распрощаться с Ливаром, сославшись на усталость.
  - Ну вот, я же предлагал Вам расслабиться, сейчас чувствовали бы себя совершенно иначе, до утра-то еще время много, - шутливо упрекнул хозяин.
  - Да-да, но мне больше помогает здоровый сон, - отвертелся варвар, - так что прошу меня извинить.
  - Ну тогда, доброй ночи, пусть Вам во сне привидится Ваш наложник... или, может, какую служаночку прислать? - сально улыбнувшись, подмигнул Лаэр здоровым глазом, отчего Аслану почему-то стало жутко. (Поврежденный глаз со шрамом Ливара при такой гримасе показался каким-то злодейским). - А что? У меня все девки хорошо натасканы, - хвастливо добавил он.
  - Но ведь это... - начал было Аслан, но потом подумал, что что-то объяснять этому человеку, получающему удовольствие от физического насилия, пустая трата времени и промолчал.
  - Напрасно, Вы отказываетесь, - приблизился вплотную Ливар.
  - Нет, благодарю. Женщина у меня единственная, моя жена! - с достоинством пояснил Аслан, отступив и поборов желание просто оттолкнуть мужчину, вторгнувшегося в его личное пространство.
  - Ох, да неужели? А Вы знаете, какие анекдоты про Вашу семью ходят? - поинтересовался пьяный Ливар, словно не замечая неприязни собеседника. И, не дожидаясь вопроса Аслана, с воодушевлением поведал:
  - Что Ваша Тесса вовсе и не женщина, судя по ее умению обращаться с оружием, или Вы, по варварской привычке чаще заходите не в то отверстие, поэтому и детей у Вас нет.
  - Что?! - не поверил своим ушам Аслан, вмиг свирепея от подобной наглости высказывания.
  - Ой, простите, - спохватился Ливар, сгоняя улыбочку, даже спьяни поняв, что перешел непозволительную грань, - это не мое мнение, просто слух....
  - Тем, кто распускает подобные слухи, следует укоротить язык, - ледяным голосом сообщил Аслан, сдвинув брови. - И я готов это сделать в любое время.
  - Ну, право же, не стоит обижаться, - примирительно поднял руки Ливар, подавляя желание сгорбиться под пламенеющим взглядом варвара. - Я же вовсе не хотел Вас обидеть или оскорбить Вашу жену, Аслан. Я бы никогда себе этого не позволил. Вы же понимаете, нам не нужны лишние трения. Всегда лучше иметь надежного союзника, нежели врага, - и про себя закончил: 'особенно такого, как ты, со своими дурацкими принципами'.
  Ливар не кривил душой, он немного побаивался варвара и во многом не понимал, почему его люди настолько преданы ему, тогда, как его, которым он платит неплохие деньги и закрывает глаза на многие недостатки (в том числе - пьянство, драки, незапланированные рейды по окрестным селениям с целью порезвиться и даже на случавшиеся иногда акты мародерства - все равно жаловаться местное население не могло на господских псов лаэра Ливара), могли переметнуться к тому, чьи условия оказались бы лучше. Единственное, в чем он был уверен - его люди вряд ли попробуют получить место в Аслановой сотне. Неизвестно, чем держал в страхе своих людей варвар, но про подобное поведения его бойцов никаких подтвержденных слухов не было.
  Аслан побуравил взглядом Ливара, прикидывая, специально ли он высказал явную провокацию, или ляпнул не подумав о последствиях? Все-таки, затей драку здесь, в чужой крепости - преимущество на стороне Ливара), но тот выражал сейчас искреннее раскаяние от опрометчиво вырвавшихся слов и решил поспешно распрощаться от греха подальше:
  - Поверьте, Аслан, мне очень жаль, что Вы восприняли чужие домыслы так близко к сердцу, но, пожалуй, сейчас в самом деле Вам лучше отдохнуть.
  - Добрых снов, - сквозь зубы выдавил Аслан (сделав вид, что не заметил, как Ливар облегченно выдохнул), и быстро развернувшись, пошел прочь.
  
  Сауш, поджидавший неподалеку, немедленно догнал своего господина:
  - Орис вернулся, - доложил он, уловив перемену настроения в Аслане. И если по дороге из города в Замок-крепость Сауш еще не был уверен, что лаэр в бешенстве, то теперь, отвязавшись от Ливара, Аслан не считал нужным скрывать эмоции, и временный помощник ожидал решения, будет ли спокойная ночь, или готовиться к неприятностям.
  - Отлично, где он? Что с оружейником? - быстро спросил Аслан. - Впрочем, в любом случае завтра с рассветом выдвигаемся.
  - Орис с ребятами разговаривает. Аслан, что случилось-то? - осторожно поинтересовался Сауш.
  - Лучше сейчас не спрашивай, - процедил лаэр. - До сих пор тошно... Я к себе, жду Ориса.
  
  ***
  
  Орис порадовал злого, как черт, варвара - оружейник согласился на предложение и пообещал собрать все необходимое к утру.
  

Оружейник [из инета]

  Оружейник сначала ни в какую не хотел покидать этих мест, где его талант хоть и не оценили, но неизвестность больше пугала молодого парня, у которого здесь оставалась хоть далекая, но все же родня. А про лаэра Аслана он слышал только отдаленно, и был довольно скептически настроен против таких вот лаэров - хозяев пограничных земель, которым Законы не писаны.
  Убеждать пришлось долго, и Орис уже хотел было плюнуть на эту затею - главное - арбалет для образца он уже заполучил, но парень вдруг спросил, для чего им такой:
  - Для госпожи, - ответил Орис, придерживаясь 'легенды'.
  - А что, ваш лаэр позволяет своей жене заниматься охотой? - удивился он.
  Орис оценивающе взглянул на озадаченного парня и, усмехнувшись, произнес:
  - Наш лаэр позволяет своей жене практически все, потому как очень любит и уважает свою женщину.
  - Да? - хмыкнул парень. - Он у вас что, 'подкаблучник'?
  - Попридержи язык, - нахмурился Дерек, - И не смей даже заикаться о нашей госпоже, или ты пропустил мимо ушей про уважение?
  - Хм, - пожал плечами оружейник. - Наш сослал свою прочь очень быстро и набрал девок со всей округи, отказать-то ему чревато...
  - Ну ладно, давай рожай уже свое решение, - подбодрил Меченый. - Едешь с нами или остаешься прозябать в своей дыре? - Дерек выразительно обвел взглядом убогое помещение с минимальным набором необходимых инструментов:
  - Судя по обстановке, тебе придется скоро лошадей подковывать да мелкие скобяные изделия 'изобретать'. Заказов-то, поди нет ни хрена?
  - Ну все равно, я... как-то вот так сразу... - поник пристыженный парень. - А что, если я не приглянусь лаэру Аслану? Куда я потом?
  
  - Знаешь, может быть, тебе это покажется странным, но условий для соблюдения правил, установленных нашим лаэром, не так уж много - добросовестность исполнения своих обязанностей - в первую очередь, разумеется, - серьезно пояснил Орис.
  - И порядочность, о которой, похоже, в этих местах только слышали, но не встречали... - с сарказмом добавил Дерек. - Ну, и кое-что по мелочи, чтобы лаэр Аслан это оценил. Кроме того, твои изыскания и разработки могут получить поддержку. Разве тебе не этого хочется? И, уж поверь на слово, наш лаэр очень ценит хорошие идеи...
  - Но как я все успею собрать? - немного воодушевился оружейник. - Я как-то нечасто переезжал в незнакомое место...
  - Бери только самое необходимое, Дерек поможет тебе упаковаться, а я вернусь сообщить, что тебя подхватим завтра на обратном пути, - ободряюще хлопнул оружейника по плечу Орис.
  - Ага, - подтвердил Меченый. - Только давай организуй что-нибудь пожрать, а потом приступим.
  - Ээ... - засмущался парень, - ты ведь не привык к изысканной еде?
  - Вообще-то мы только что из самой столицы. Во Дворце Правителя кормили вполне пристойно, - поддел Дерек, получив от Ориса тычок под ребра, потому как молоденький оружейник совсем сник. - Да ладно, я пошутил, - подмигнул он парню. - Кипяток и сухари-то хоть в доме найдутся?
  - Конечно! - обиделся оружейник, - я еще пока не до такой степени опустился. Какие-то заказы у меня были...
  - Пошли, пошли, - хмыкнул Дерек. - Надеюсь, ты никому уже не должен.
  - А, кстати! - спохватился парень. - У меня есть готовый заказ, но вот получить за него остаток суммы смогу только через неделю. Человек в отъезде...
  Оружейник растерянно оглянулся. Видимо, уже решившись, он теперь жалел о необходимости выполнить условия честной сделки, да и монеты ему были явно не лишними.
  - Не переживай, оставишь у своих родственников, - утешил Орис. - Заодно и деньги им достанутся. В дороге они тебе уже ни к чему - провиантом обеспечим, и в крепости на довольствие поступишь. А там, глядишь, сумеешь и заработать. Трей - наш оружейник - нормальный мужик, я думаю, вы с ним поладите.
  - А зачем тогда я вообще нужен? - насторожился парень.
  - Арбалет твой приглянулся, - решил все-таки пояснить Орис. - Если достойным окажется, работой будешь обеспечен. Да и Трею помощник нужен. Все будет нормально, не волнуйся...
  
  Оставив Дерека с парнем, помощник Аслана вернулся, чтобы доложить лаэру об успехе операции по переманиванию талантливого мастера.
  
  
  28.
  
  
  Утром собрались и съехали от 'гостеприимного' лаэра Ливара даже без завтрака. Аслан ничего не рассказывал ребятам о том, где он был этой ночью и что видел, но спрашивать они не решились, и приказ на сбор и отъезд оспорить не подумали - значит, так надо.
  Захватив оружейника и Дерека, которые все же сумели к утру управиться с погрузкой необходимого к утру, небольшой отряд, пополнившийся на еще одного человека и доверху груженой повозкой, без промедлений двинулся в путь. Дерек сразу же улегся дрыхнуть в повозку с палатками и провиантом, а оружейник - еще какое-то время боролся со сном. Все-таки, кроме Дерека, он в этом отряде знаком был лишь с Орисом, и терпел до привала, отчаянно зевая и грозя свалиться с лошади, но во второй половине дня, парень сдался и занял Дереково место, тот как раз успел выспаться.
  Короткую остановку сделали лишь днем в небольшом перелеске. Следовало бы пополнить запасы, но Аслан почему-то капризничал, не желая закупать что-то на земле Ливара Морицкого, на что Орис фыркнул: 'Не дури, что ты себя ведешь, как в доме врага?' Но Аслан лишь дернул плечом, не желая обсуждать эту тему. Земли во власти Морицкого было достаточно и, скорее всего, они только к утру сумеют покинуть территорию 'гостеприимного' хозяина. Дальше по пути были малозаселенные места - леса, невозделанные поля и болота. Небольшое разнообразие пейзажа. Почти два дня придется питаться в сухомятку, оставшимися сухарями и водой из местных источников.
  Все-таки здравомыслие победило, и ближе к вечеру лаэр распорядился сделать остановку в захудалом городишке почти на границе земель лаэра Ливара, чтобы закупить кое-какой необходимый провиант.
  Бедный и грязный город вызывал желание поскорее двигаться в путь, несмотря на приближение достаточно холодной ночи, поэтому задерживаться в нем не стали.
  
  Серое утро тоже не порадовало. Мелкий накрапывающий дождь, низко повисшие тучи, словно грязная вата, обложили небо со всех сторон, похоже, солнца не увидеть теперь долго.
  Лошади фыркали, брезгливо переступая стреноженными ногами в мокрой траве по поляне, облюбованной отрядом под ночлег, пока бойцы сворачивали тяжелые от сырости палатки и торопливо завтракали. Высокие пожухлые стебли осенней травы цеплялись за ноги, раздражая и людей. Вся живность в округе притихла, спрятавшись от непогоды, только негромкая перебранка бойцов и шипение капель дождя на обгорающих в костре ветках, нарушало наступившую вокруг тишину. У Аслана на душе было до сих пор тягостно. Очень хотелось побыстрее оказаться дома.
  Он развернул карту и долго рассматривал маршрут, прикидывая, стоит ли возвращаться назад той же дорогой или можно как-то миновать столицу. Вся беда в том, что неизвестно, какая погода застанет их в пути, и не развезет ли от дождей дороги, по которым ездят довольно редко.
  Орис, подошедший доложить о том, что можно двигаться в путь, склонился над плечом лаэра.
  - Взгляни, - чуть подвинулся Аслан, - Если мы свернем вот здесь, то, во-первых, выигрываем время, а во-вторых, все-таки не будем заезжать в столицу.
  - Ну, все необходимое мы уже закупили, поэтому решай, можем и этой дорогой поехать, только меня вот этот участок смущает - постучал пальцем Орис по карте, на которой была обозначена неширокая речушка.
  Река собственно была не только неширокая, но и не глубокая. Вся неприятность состояла в том, что течение было слишком сильным, а дно каменистым - вброд перейти очень сложно, а с повозками - практически невозможно.
  Орис продолжил:
  - И, если мост не починили, придется объезжать город с этой стороны, а там я вообще местности не знаю.
  - Да, в городе нам делать нечего, да и вряд ли мы успеем до закрытия ворот на ночь проскочить с повозками - улочки, насколько я помню, там слишком узкие, а в это время еще полно народа... Быстрее будет миновать вдоль внешней стены. Хотя, если дождь усилится, может, переночевать в городе?
  - Хорошая мысль, - усмехнулся Орис. - Я в последнее время разлюбил промозглую осень.
  - Да осень-то еще толком не началась... что, нога ноет? - догадался Аслан.
  - Ну, не так чтобы невмоготу, но напоминает, - отмахнулся парень.
  - А ты все необходимое закупил у Виндора, что хотел Халар?
  - Да, принял все по описи, - кивнул Орис, - вместе с пухлым конвертом, про который Виндор сказал, чтобы я его съел, если что. Своими рецептами со всеми подряд он делиться не собирается.
  - Хорошо, - рассмеялся Аслан, - значит осталось немного потерпеть. Халар же обещал, что решит эту проблему, тем более, что не ты один маешься от старых ран при смене погоды.
  
  ***
  
  Как ни хотелось бы поскорее уехать с земель Ливара, но выбранная дорога шла вдоль границ его территории. В прошлом году разрушенный мост через бурную речку так и не восстановили, то ли средств пока не хватало, то ли желания.
  Аслан скривился - это целиком и полностью - упущение местной власти - главные дроги и средства переправы оплачивались за счет местного бюджета. Возможно, задержка из-за спорной территории - с одной стороны реки все еще была вотчина Морицкого, а за другой берег - уже отвечал наместник Правителя. Надо не забыть послать весточку, пусть чиновники отца выяснят, в чем все-таки дело, а то 'хозяева' совсем распустились вдалеке от столицы, словно живут не в Энейлисе, а в отдельных суверенных государствах.
  Из-за отсутствия моста пришлось все-таки объезжать город. К вечеру распогодилось, дождь прекратился, и даже солнце пару раз выглядывало из-за туч, поэтому в сам город для ночевки решили не заезжать.
  Ближе к ночи поднялся ветер, окончательно разогнавший хмарь и оставивший ясное небо. Поэтому еще час-полтора вполне можно было бы двигаться, тем более, сейчас отряд лаэра Аслана оказался на открытой местности, не рискуя лошадьми, которые в темноте могут оступиться. Запоздавшие путники, спешившие в город, до того, как закроют ворота, уже перестали попадаться навстречу. Остановку решили сделать поближе к лесу, там недалеко было небольшое озерцо.
  
  ***
  
  Между тем, пока добрались до места стоянки, уже совсем стемнело, и Орис с ребятами отправились за водой и хворостом, пока остальные занялись разбивкой лагеря, но не успели еще поставить палатки, как вернулся один из сопровождающих Ориса и бегом направился к Аслану, сообщить о неожиданной находке.
  

В лесу у озера [из инета]

  На болотистом берегу озера застряла небольшая карета, перекосившаяся и увязшая в мягком грунте задней осью, с которой соскочило колесо. Рядом стояла расстроенная молодая женщина и рыдала девчонка-служанка. На покореженной карете уцелел один из фонарей с надтреснутым стеклом, и теперь свет колеблющегося пламени сквозь сетку трещин был неярким. Но и этого хватало для возникшей перед глазами зрителей нереальной картины. Наезженная дорога, конечно, была неподалеку, и предположить, откуда мог здесь появиться экипаж, представлялось возможным. Но кому в здравом уме придет мысль тащить сюда карету? Даже если до зарезу необходимо напоить лошадей, проще их выпрячь и отвезти под уздцы. Но опять же, две женщины, без мужчин, на краю леса у озера выглядели весьма подозрительно. Уж слишком было похоже это зрелище на специально организованную засаду на слишком доверчивых путников.
  
  Увидев такое зрелище, Орис остановился и, сделав знак спутникам оставаться на месте, подошел ближе.
  И, если он пока только опасался, предвидя возможные неприятности, то женщины оробели при виде незнакомого мужчины. Однако после внимательного взгляда брошенного на него, недоверие пропало из их глаз. Пусть он и весьма отдаленно напоминал знатного господина, но на разбойника он походил еще меньше (несмотря на немного запылившийся в дороге костюм, удачно обрисовывающий крепкую фигуру бойца Аслановой сотни), было видно, что он, скорее всего, военный.
  Еще раз внимательно осмотрев его, госпожа попросила о помощи, вкратце поведав, что на их карету напали, причем совершенно непонятно с какой целью - то ли заранее были оповещены, куда и зачем она направляется, то ли просто так совпало. Судя по тому, что ничего не забрали, кроме приличного кошелька госпожи (драгоценности она благоразумно не надевала в дорогу), бандиты остались довольны уловом и даже не тронули женщин, правда припугнули - если те хоть пикнут - пустят по кругу, а вот кучеру досталось. Здоровый мужик не побоялся вступиться за хозяйку и его оглушили, приложив по голове чем-то тяжелым. А когда тот завалился на козлах, кто-то из бандитов стеганул испуганных лошадей, который и помчались в лес по широкой просеке, ведущей от дороги к озеру, собственно здесь и застряли, а кучер где-то вывалился по дороге.
  Орис выслушал эту бредовую историю с изрядной долей скептицизма. Поверить, чтобы здесь, в двух часах езды от города кто-то мог напасть на дороге на экипаж? Хотя, ворота, наверное, неспроста закрывают на ночь. Там, где в округе спокойно, закрытие городских врат - простая формальность.
  Ну а уж то, что не тронули женщин... С одной стороны говорит о том, что бандитам не чужды понятия о чести, а с другой, что 'выкуп' оказался довольно щедрым, потому что обе женщины были необычайно хороши собой. Орис даже несколько раз ловил себя на мысли, что невольно теряет нить повествования и просто откровенно любуется молодой госпожой. Она, кстати, оказалась довольно хладнокровной дамой и в обморок падать не собиралась, пересказывая пережитые ужасы. Немного подрагивающий вначале от волнения голос теперь окреп, и госпожа между делом, даже успевала одергивать собирающуюся разреветься по третьему кругу служанку.
  - Самое главное, я боюсь далеко отходить от кареты в такую темень, но эта дуреха вообще с места двигаться до рассвета не хочет, - досадливо кивнула женщина в сторону зареванной девки. - А я все же очень беспокоюсь за нашего кучера, вдруг он до сих пор без сознания?
  - Если позволите, я попробую помочь Вам... - и Орис вкратце поведал о том, что он здесь не один и сейчас попробует организовать помощь.
  Женщина внимательно выслушала и слегка прищурившись, видимо просчитывая, чем ей это может обернуться, но все-таки решилась принять предложение.
   Орис никак не мог понять, сколько ей лет. Вначале она показалась ему совсем юной, но по ходу рассказа, увидев, как красивый лоб пересекает тонкая вертикальная черточка, и в уголках глаз вроде бы есть тонюсенькие 'гусиные лапки' (хотя, может быть, это из-за неяркого света фонаря), он готов был дать ей теперь и тридцать лет, но на большее его воображения не хватало. И все же в этой женщине было что-то странное - почему она так ... не напугана, а скорее, расстроена произошедшими событиями?
  Орис подозвал своих спутников, и велел быстро доложить обстановку Аслану. Возможно придется вытаскивать эту карету и забирать обеих женщин с собой - у озера ночевать слишком сыро. Да еще следует поискать кучера, если, конечно, дамочки не обманули и сами не сидят здесь 'приманкой' и не участвуют в сговоре с бандой. Хотя, не похоже... Да и бандиты, разбойничающие на дороге, с вооруженным отрядом, наверняка, поостерегутся связываться.
  
  Аслан, решивший самолично взглянуть на попавших в переделку дам, был не менее скептически настроен, выслушав версию их злоключений. Однако отдал распоряжение кучера поискать и колесо починить, потому как он сам и его люди не собираются дышать сыростью, а женщинам, скорее всего, будет уютнее ночевать в своей карете, чем в палатке бойцов, значит и карету надо вытащить на поле перед лесом, где расположился лагерь лаэра.
  Именно Аслан и задал интересующий всех вопрос, а зачем, собственно на ночь глядя ехать с такой большой суммой в город? Можно было бы взять охрану или выехать с утра, когда движение более оживленное и меньше риска подвергнуться нападению.
  Слезы, навернувшиеся на глаза женщины, были полнейшей неожиданностью. Почти без эмоций рассказывавшая о нападении разбойников, госпожа Эстера расплакалась. Из ее скомканного и невнятного рассказа можно было понять только то, что не так давно у нее пропал сын - сбежал из дома. Поиски ни к чему не привели, а муж так вообще уверен, что его нет в живых. Но сегодня утром кто-то оставил сообщение, что готов предоставить информацию, если она соберет необходимую сумму и согласится вечером встретиться в городе в одном из постоялых дворов. Муж как раз был в отъезде, поэтому она, не мешкая, собралась и поехала, и теперь расстроена тем, что ее так жестоко обманули.
  - Но почему же они обратились именно к Вам, а не к вашему мужу? - удивился Аслан.
  - Дело в том... - замялась женщина, - что мой муж - не родной отец моего сына и, видимо, эти люди понимали, что из моих рук им гораздо легче получить деньги, чем от него - уже начиная успокаиваться, пояснила госпожа.
  - Почему Вы считаете, что Вас обманули? Может быть, человек, согласившийся на встречу, все еще ждет? Хотя, вряд ли... ворота в городе уже закрыты и он понял, что Вы не появитесь...
  - К сожалению, я понимаю сейчас, что меня просто обманули, когда стали требовать деньги, назвав точную сумму, что у меня была с собой.
  - Но, может быть, это кто-то из слуг предал? - спросил озадаченный Орис.
  - Нет, - грустно покачала головой Эстера. - Никто из слуг не был посвящен. Письмо, которое передали мне утром, было запечатано, значит, меня просто выманили из дома, пользуясь информацией, что я готова пойти на многое, чтобы вернуть моего мальчика...
  Было видно, что Эстера переживает не из-за денег и не из-за того, что муж будет сердит за ее опрометчивый поступок. Женщина всерьез опасалась, что эти люди в самом деле знали, что с ее ребенком, и возможно даже, что имели к этому какое-то отношение, но где же их теперь искать?
  
  Пока при свете масляных фонарей и факелов чинили карету и вытаскивали ее на твердое место, Орис с Асланом пытались побольше узнать о таинственных дамах.
  Волош оказался снова незаменим - с его силушкой приподнять покосившуюся карету, чтобы пристроить колесо обратно на ось, оказалось намного проще. Орис, помогавший ребятам, немного испачкался вылетевшими из-под колес влажными комьями земли. Правда, заметила это Эстера, неожиданно протянув парню тонкий белый платок с кружевной вышивкой:
  - Простите, господин Орис, у Вас грязь, - она прикоснулась платком к его щеке, осторожно стирая темные пятна.
  У не ожидавшего ничего подобного Ориса, округлились глаза, он дернулся и машинально перехватил ее тонкую кисть, вздрогнув от этого прикосновения, как будто между ними проскочила искра. Парень жутко покраснел, заставив смутится и женщину, медленно высвободившую свои пальчики из его ладони:
  - Простите... Вы испачкались, - пробормотала Эстера, опуская ресницы, словно приглушая теплый свет, которым она невольно 'обласкала' своего спасителя.
  - Извините, - совсем растерялся Орис, прогоняя наваждение - что-то до боли знакомое, что-то искреннее, не наигранное, словно внезапный порыв, идущий от души, промелькнул и погас, не давая возможности вспомнить, откуда пришло это чувство, что он видел такое ранее, - я сам...
  - Нет, это Вы меня простите, - опустила голову Эстера и поспешно отошла.
  Орис ожесточенно потер щеку и, только отняв перепачканный платок от лица, мученически скривился - вот идиот! Как теперь такой грязный возвращать? Может быть, сбегать к воде и прополоскать? Хорошая идея, он уже направился к озеру, но тут его отвлекли, и он машинально сунул перепачканный платок Эстеры в карман.
  Кучера нашли. Мужчина был плох, сотрясение оказалось сильным и из открытой раны натекло достаточно крови. Рану срочно промыли и перевязали, уложив бедолагу внутри кареты. Эстера не возражала. Но, похоже, что даже если и дождаться утра, править каретой кучер будет не в состоянии.
   Отправлять женщин домой одних, без сопровождения, было небезопасно, хотя они и выразили робкое предположение, что справятся с лошадьми, запряженными в экипаж.
  
  - Знаете, господин Аслан, - вдруг предложила Эстера. - Видя, столько времени Вы потратили на нашу проблему, я просто уверена, что было бы верхом невежливости не пригласить вас в гости.
  - Благодарим за приглашение, госпожа Эстера, - улыбнулся Аслан, - но вынужден отказаться - нас слишком много, вряд ли Ваше поместье способно разместить двадцать голодных мужчин, да и Ваш супруг, думаю, будет не в восторге от Вашей истории и нашего присутствия.
  - Нет, конечно, он будет расстроен, но в средствах мы не стеснены, и думаю, он сочтет за честь, пригласив Вас с Вашими спутниками на ночлег - мою жизнь он оценивает очень высоко и будет Вам бесконечно признателен за то, что Вы так выручили меня. И у нас не поместье, а небольшой замок, доставшийся... - возникшая небольшая пауза, да и какая-то обреченная интонация, появившаяся в ее голосе, были бы незаметны почти любому, менее внимательному, чем лаэр, собеседнику, - мужу от предков. Поедемте, прошу Вас, я не представляю на самом деле, как Вас отблагодарить за помощь, в моем положении...
  Тут она снова запнулась и каким то привычным, но робким движением огладила небольшой животик и виновато замолчала. До Ориса только теперь дошло, что ее пышное платье призвано было скрывать приличную беременность, то есть уже примерно месяцев пять-шесть, насколько он мог судить, припомнив свою мать, у которой было шестеро детей. Орис был четвертым, и двоих младших она вынашивала, когда он уже понимал, отчего мама так 'потолстела'.
  Неизвестно почему, но Орис вдруг почувствовал жуткое разочарование. Он же знал, что у этой женщины есть муж и сын, но то, что она окажется в положении, почему-то угнетало. Бред какой-то, он никогда за собой не замечал непонятной склонности и не понимал притягательности женского тела во время беременности. Но вот лучистый взгляд госпожи Эстеры и мягкий грудной голос, и плавные грациозные движения (что, впрочем, было понятно, женщины часто меняются в этот период) притягивали к себе, как магнитом.
  
  ***
  
  Аслан колебался, но все же решил принять приглашение попавшей в неприятные обстоятельства женщины и, быстро свернув лагерь, далеко за полночь он вместе с отрядом уже въехал во двор небольшого замка с башенками, выстроенного из светлого камня.
  Аслан был приятно удивлен. Сразу по их приезду поднялась суета, слуги накрывали на стол (откуда-то даже взялся кабанчик, зажаренный на вертеле) и размещали нагрянувших гостей на ночлег. Вообще-то, он сомневался до последнего в правдивости слов Эстеры о том, что их ждет радушный прием со стороны ее мужа. Подтвердило его ожидание и то, как навстречу карете кинулся высокий симпатичный мужчина лет сорока, и зло сверкнув глазами на такую пышную свиту кареты жены, резко рванул дверцу.
  Но едва увидев ее саму, он облегченно выдохнул и бросился обнимать, целуя, куда придется - щеки, лоб, шею, руки, все повторяя, что же она выдумала, отправляясь в город одна да еще на ночь глядя? - и лаэра отпустило. А то он уже совсем было приготовился 'объясняться' с хозяином, но Эстера отстранилась от мужа и кивнула на гостей, представляя своих 'спасителей', расписав, какие неудобства им пришлось терпеть, помогая ей.
  У мужа Эстеры удивленно расширились глаза, услышав, кто пожаловал к ним в гости, видимо он сообразил, что 'лаэр Аслан Володарский', синоним понятия - 'младший сын Правителя Энейлиса', но к его чести, и не подумал лебезить, лишь слегка подобрался, одернув камзол.
  - И еще... я взяла большую сумму, я очень надеялась, что смогу купить информацию... но теперь денег больше нет... нас ограбили... прости, - она прямо посмотрела в глаза супруга, ожидая его решения, но ни чувства вины, ни испуга в ее взгляде не было. Она констатировала факт и готова была принять 'наказание'.
  - Давай об этом потом, Эсти, - отмахнулся мужчина. - Мне жаль, что так вышло, но главное, что ты осталась цела.
  Лишь сейчас, глядя на женщину, стоящую рядом со своим мужем, Аслан понял, что изначально казалось странным в ее поведении. Излишнее спокойствие ее было маской, одетой ею уже давно. Только легкое подрагивание пальцев и неосознанное, и так и незавершенное движение уклониться от объятий обрадованного мужчины, выдавали, что все не так, как кажется.
  Похоже здесь, как и у Ливара, слишком много тайн. Зачем носить маску бесстрастности рядом с человеком, который тебя искренне любит (а это сквозило в каждом движении мужчины)? Похоже, только рассказывая о своем сыне, она и была полностью искренней.
  - Ну что же мы гостей на пороге держим, прошу Вас, пройдемте в дом, - пригласил радушный хозяин Аслана и его сопровождающих.
  
  Первое впечатление муж Эстеры произвел самое благоприятное. Гордая осанка, красивое волевое лицо, уверенность в каждом слове и движении, и море нежности и теплоты во взгляде на любимую женщину. Как-то так само собой получилось, что помимо хозяев и лаэра Аслана, за господским столом оказался и Орис. Правда госпожа быстро ушла к себе, сославшись на усталость и пережитое волнение.
  А спустя какое-то время, вошел Дерек, сообщить, что бойцы накормлены и размещены на ночлег, и попросил Ориса выйти 'на пять минут'. Аслан кивнул, отпуская помощника, поглощенный печальной историей предшествующей сегодняшнему происшествию. Версию госпожи Эстеры лаэр уже слышал, но вот в изложении хозяина все звучало несколько по-другому: неблагодарный мальчишка сбежал из дома, не желая принимать отчима. И жена все еще никак не может смириться, и ладно бы еще просто средства тратила, денег не жалко, но сегодня она подверглась реальной опасности, а собственным будущим ребенком он рисковать не намерен, поэтому придется ради ее же блага, ограничить Эстеру в свободном перемещении.
  Аслан даже не нашел, что возразить. Конечно, женщины сами по себе слишком эмоциональны, а в период беременности склонны к перепадам настроения и опрометчивым поступкам. Скорее, он был согласен с обеспокоенным мужчиной, потому как он и сам считал, что госпожа Эстера сегодня здорово рисковала. А что касается отношений ее сына с ее мужем, отчимом мальчика - ну, это можно было понять, дети, в самом деле, бывают ревнивы и эгоистичны. Только непонятно было, как же допустили, что ребенка до сих пор не нашли?

Дядя Ренальда [из инета]

  - Ребенка? - скривился муж Эстеры, и приятные черты его лица брезгливо искривились непонятной злобой. - Парень - совершеннолетний! Да я просто уверен, что он уже сгинул, но бедняжка Эсти никак не желает смотреть правде в глаза. Видите ли, этот мальчишка был ужасно неприспособлен, я не знаю, кого из него хотели вырастить, но получился какой-то мозгляк, неженка, неблагодарный эгоист! И, вместо того, чтобы порадоваться за мать, что она не осталась одна после смерти его отца, моего брата, кстати, - между делом заметил хозяин, - он здесь закатывал скандалы, устраивал голодовки - в общем, сплошная головная боль... Может быть и грех так говорить, но лучше бы он и в самом деле умер - мальчишка оказался совершенно недостоин своих предков!
  Аслан был удивлен, услышав родовое имя хозяина. Этот род издавна и заслуженно славился своими воинами и рыцарями. А память о жизни некоторых представителей этого рода вызывала уважение даже у варваров. Действительно, очень странно, в кого пошел неуравновешенный отпрыск древнего рода? Судя по всему, госпожа Эстера, женщина тоже не робкого десятка, по крайней мере, она очень достойно держалась в сегодняшних обстоятельствах.
  - Так что, в семье, как говорится, не без урода... Вы, извините, господин Аслан, что я на Вас вываливаю такие грязные семейные подробности, но это наша боль, - закрыл он лицо руками, - просто обидно становится - ведь я все готов был сделать для Эстеры, и Ренальд для меня был, словно родной, но, поступив вот так - словно в душу плюнул! И меня позорит, и мать не жалко... капризный, избалованный, эгоистичный себялюбец! Все-таки сказывается отсутствие мужского воспитания. Иногда кажется, лучше бы его вообще не было, такого темного пятна в нашем роду...
  Аслан чуть не поперхнулся, услышав знакомое имя. Видимо что-то все-таки не давало ему покоя, какая-то неправильность, что-то смутно-знакомое в этой истории, но ускользающее от понимания, и поэтому сейчас он непроизвольно вздрогнул, хотя по статистике совершеннолетних парней с именем 'Ренальд' в одном только Энейлисе могло быть с десяток человек. Конечно, это имя не простолюдина, но довольно распространено, а вот то, что они с Тессой до сих пор не догадались выспросить у наложника его родовое имя, которое он отчаянно попытался 'забыть', помня, что раб уже не может хвастаться заслугами предков, чтобы не позорить их... Вот это было опрометчиво.
  Аслан помотал головой, отгоняя навязчивую мысль - нет, не может быть, что судьба дала ему шанс познакомиться с семьей Рени... Надо все как следует взвесить, прежде, чем делать выводы. Кажется, судя по разнящимся версиям хозяев, здесь все слишком непросто...
  - А я столько сделал для них... - продолжил хозяин, видимо, выпитое, давало о себе знать...
  
  ***
  
  Дерек, вытащив Ориса в коридор, воровато оглянулся по сторонам и потянул его за собой по лестнице, ведущей на второй этаж.
  - Дерек, ты что? - удивился Орис.
  - Молчи, я хочу тебе кое-что показать, не хочется сходить с ума в одиночку, - возбужденно пробормотал Меченый, соображая, в какую сторону идти, подсвечивая себе масляным фонарем, так как замок снова погрузился в сон, за исключением гостиной, в которой оставался хозяин и его гость.
  - Эй, если нас здесь застукают...
  - Ничего страшного - скажем, заблудились, - отмахнулся Дерек. - Черт! Да куда же? А вот, иди за мной! - уверенно повел он его в боковой коридор. - Я просто разведывал обстановку... сам знаешь, незнакомое место... ну вот, пришли! Гляди внимательно, - торжественно провозгласил Меченый, приподнимая фонарь повыше, чтобы осветить портреты, висевшие вдоль стен, - никого не напоминает?
  - Твою мать! - потрясенно ахнул Орис, рассматривая знакомые черты, переходя от портрета к портрету - сходство было несомненным. Они оказались в доме предков Асланова наложника. - Черт, этот мужик - вылитый Рен... Мне надо вернуться к Аслану, он же не знает, - спохватился, наконец, Орис.
  - Послушай... мне это не нравится...
  - Ты думаешь, я в восторге?!! Я слышал историю Рена, она звучала по-другому... Будь начеку, я - к Аслану. Если догадается он, боюсь, хозяину не поздоровится, но ведь и мы можем ошибаться, и Рен просто не все рассказал или верит, в то, что сказал... Госпожа Эстера... - отчего-то смутился Орис, - его мать, тоже уверена, что мальчишка сбежал, а она не производит впечатления лгуньи...
  - И все-таки, ты знаешь, я больше верю Рени, - упрямо возразил Дерек, стараясь не отстать от Ориса, торопливо шагающего обратно в гостиную.
  - Только без эмоций, слышишь? - резко обернулся Орис, горя желанием придушить еще одного радушного хозяина на их пути. Ну и путешествие в этот раз... - Это приказ!
  - Так точно! - серьезно отозвался Дерек. - Я и сам хочу знать правду.
  
  ***
  
  Орис вернулся, тихо прикрыв за собой дверь и сел напротив Аслана, сделав тому знак, что нужно срочно поговорить, но, судя по мрачному виду лаэра, тот уже начал кое о чем догадываться.
  Аслан вопросительно поднял бровь, и Орис решил пояснить, произнеся одними губами: 'Рени'.
  Аслан вздрогнул - ну никак не хотелось верить, в то, что это и есть родственники их Солнышка, но кивнул Орису, подтверждая, что понял, и перевел неприязненный взгляд на лицо хозяина.
  
  Между тем, отчим Ренальда продолжал хвалебную речь в свою честь. Он уже давно забыл о том, что было в самом начале беседы. Вот только при взгляде на него, сцепившему пальцы Аслану (чтобы постараться удержать себя в руках), почему-то даже не верилось, что все эти славные предки, действительно, имеют отношение к сидящему напротив него подонку.
  
  А вот Рени, Ренальд - да. Подарочек-то оказался с сюрпризом. Такое наследие крови, текущей в его жилах, никак нельзя проигнорировать. Похоже, после возвращения надо будет серьезней взяться за его обучение воинскому искусству.
  'Бедный мальчишка, - мысленно утешал себя Аслан, - если бы не вынужденное скитание, каким бы ты сейчас мог стать... Ну ничего, мы этот пробел восполним. Прости, Мелкий, но в этот гадюшник ты не вернешься. Свобода в этом доме тебе не нужна. Судя по всему, брату твоего отца не хочется видеть тебя в живых, тут и мать не поможет, а она себе еще одно утешение родит... Вот только понять бы - не лжет ли она, все еще пытаясь отыскать тебя, или это тоже просто прикрытие?'
  Чем больше Аслан себя накручивал, тем все четче представлял, что он сейчас с этим ублюдком, отправившим племянника на аукцион рабов (с которого тот прямиком мог бы угодить в притон 'для настоящих мужчин' к Ливару Морицкому), сделает. Пусть и нет никаких прямых доказательств его непосредственной вины, но у варвара просто в глазах темнело, где-то у горла яростно клокотала кровь и хищно раздувались ноздри в предвкушении мести за самого близкого после Тессы человечка, ждущего его в родном Замке.
  Спасибо Орису, изредка вставлявшему какие-то реплики в монолог хозяина, заставляя переводить взгляд на него, и делавшему при этом 'страшные глаза', призывая лаэра держать себя в руках.
  Наконец, Орис произнес подобающие извинения и благодарности за гостеприимство и попросил прощения за то, что вынужден похитить своего начальника для приватного доклада.
  - Да-да, конечно, я понимаю, - согласился хозяин, даже не представляя себе, как ему повезло, что у Аслана такой сметливый помощник...
  
  ***
  
  Едва выйдя в коридор, Орис тихо произнес:
  - Аслан, тут такое дело... в общем, Дерек, пока ребят размещали, кое-что увидел, и я думаю, тебе тоже стоит посмотреть.
  
  При внимательном рассмотрении, портрет уже не производил такого пугающего впечатления своим сходством с Рени. Молодой мужчина, изображенный на нем был старше, да и телосложение имел намного более развитое. Но вот ошибиться в том, что изображенный на нем и Ренальд - родственники, было нельзя. Орис перевел взгляд на лаэра.
  Если до этого момента у Аслана и оставались сомнения в том, а действительно ли он не ошибся и не принял свои домыслы (имея в основании для них похожую историю и одинаковое имя) за правду, то теперь уверился, нет. Случаю действительно было угодно привести его в дом к родственникам Солнышка.
  Нервы и так находящиеся на пределе, не выдержали.
  - Удавлю, гниду! - низко прорычал Аслан, понимая, что сейчас пойдет и убьет хозяина этого дома. И его не остановит, ни проявленное им гостеприимство, ни то, что у него беременная жена.
  Однако осуществить намеченное не удалось. Аслан почувствовал, как на его плечах повис кто-то (видимо Орис, который чуть раньше, чем Дерек, понял, что сейчас творится с его лаэром), и как его силой тянут куда-то вбок.
  
  Пришел в себя он уже во дворе. Орис и Дерек смогли по-тихому вытащить его на свежий воздух и даже нашли место, где их никто не мог услышать.
  - Аслан успокойся. Ну и что ты сейчас задумал?
  Орису было уже не до соблюдения субординации. Он навис над усаженным насильно лаэром, которого просто трясло, и заглядывал ему в глаза, пытаясь понять, слышит тот его или нет. Но вот, кажется, зрачки Аслана приобрели осмысленность, он попытался подняться, но Орис тут же снова придавил плечи, заставив сесть на место:
  - Погоди! Объясни нам и себе, чего ты добиваешься? Ну убьешь ты этого подонка, так тебя за это по головке не погладят и пряником не наградят. Тюрьма тебе, конечно, не грозит, а дальше-то что, Аслан? Ты меня слышишь?
  Варвар кивнул, и Орис, воодушевившись, продолжил:
  - Рени-то от этого тоже ничего хорошего не будет. Даже если ему и вернут родовое имя, ты представляешь, какая слава о нем пойдет? Что ты своему наложнику замок подарил за услуги. Аслан, если рассуждать здраво - свобода, собственный замок, имя, деньги - это хорошо, но вот вытянет ли сейчас Рен это все? Не удержит он его сейчас. Ни опыта, ни умения управляться с хозяйством и людьми. Мать, неизвестно, понимает что в этом деле или нет, да и не до хозяйства ей будет в ее положении...
  - А просто убрать прямо сейчас не получится, все равно какая-нибудь сволочь раскопает и сопоставит факты. Мало того, ты извозишься, так ты и Рени этим убийством подставишь - никаких прямых доказательств нет! - встрял Дерек. - Аслан, пойми, такие сделки на аукционе рабов на бумаге не заключают - там, наверняка, только имя 'товара' указано было, а не принадлежность знаменитому роду, да и продали через подставных лиц, не может быть, чтобы дядя сам сдавал пацана - ничего не докажешь! Да и кому поверят - рабу-наложнику, или уважаемому господину?
  - Ты о матери его подумай, она ребенка все же ждет.
  - Да мне-то какое дело до его матери? - взорвался Аслан. - Она поверила, что он сбежал! Да, вы хоть знаете, что за жизнь у мальчишки была в обители этой гребаной, где мать упивалась своим горем, наплевав на сына?
  - Тише, тише... мы там не были, да и ты там не был, может, все было и не совсем так, просто ребенку требовалось внимание, и ему казалось, что на него всем плевать... - попытался успокоить Орис, невольно заступаясь за Эстеру. Ну не мог он себе представить, чтобы этой женщине было все равно.
  - Заткнись, хватит ее выгораживать, я видел, как Тесса плакала, слушая исповедь Рени, неужели ты думаешь, она его не пыталась убедить, что ему просто все привиделось в черном цвете?
  - Ну хорошо. Аслан, я не буду спорить, но давай не будем ее сейчас осуждать, прошу тебя. Как бы там ни было - она мать Рена. Да и не смирилась она с его потерей, ну ты же сам видел!
  - Видел - не видел, но как она может продолжать жить с этим ублюдком? - никак не мог угомониться Аслан.
  - Кто их, женщин, разберет, а потом, насколько я помню, она согласилась выйти замуж в обмен на жизнь Рена, так он не обманул - только вот какую жизнь он уготовил племянничку, сука... - заметил Дерек.
  - Да, Аслан, похоже этот ушлепок просто обманул и Эстеру. Никогда не думал, что от любви так может крышу сносить, а ведь, скорее всего, он ее по-настоящему любит... - задумчиво произнес Орис. - Аслан, давай пока не пори горячку. Теперь ты знаешь, где и кто, вернемся, попробуй задать Ренальду наводящие вопросы, может, что прояснится? А ребенка, знаешь, и против воли можно заделать... К тому же, могу ее прекрасно понять - сын пропал, ненавистный муж твердит, что его нет в живых, а дитя во чреве не виновато, может, ей отрада будет, хоть как-то отвлечется от своего горя, вот она его и не вытравила...
  - Да, похоже на то, что ей здесь не так уж и сладко, но на молодую вдову с приличным куском земли, еще какие охотнички найдутся, и будут ли они ей так же ножки целовать - большой вопрос.
  - Я не знаю, я просто не могу так все оставить, - устало потер виски Аслан, не решаясь высказать вслух, что он в любом случае не хочет возвращать Рени сюда, хотя бы пока тот не станет постарше, поумнее, войдет в силу, научится всему, что должен уметь владелец замка. И потом, как же Тесса? Как она будет без своего Солнышка? Аслан вдруг передернул плечами, представив их вместе... удобный случай ведь избавиться от мальчишки и вернуть себе полностью внимание жены, причем, свободу Рени, наверняка, оценит - такой красивый жест... но смешно признаваться даже самому себе, Аслан теперь уже и сам не мог представить, как они жили без него... Кажется, это 'Солнышко' и его согрело, и не хотелось терять ощущения тепла и радости, поселившегося в их доме и сделавшего его еще более уютным...
  - Аслан, пойми, все равно всплывет, что Ренальд - раб, 'постельная грелка'...
  - Не смей! - дернулся Аслан, зло сверкнув на Дерека потемневшими глазами.
  - Прости, - тут же примирительно поднял руки Меченый. - Ты бесишься, а представь, каково будет это услышать Рени, а ведь слухи и сплетни будут, выдержит он? Ни к нему в гости не поедут - будут презирать, ни он в дом ни к кому из своего круга не войдет - на порог не пустят, даже если и будут сочувствовать нелегкой судьбе, все равно презрительная жалость - мерзкая штука, поверь мне... Да и к матери его то же отношение будет - полная изоляция... Ты Ренальда в еще большее дерьмо окунешь, чем сейчас. Он себя еще и виноватым во всем считать будет.
  - Ты прав, Дерек, полная задница получается, как не поверни... - сдался Аслан. - А насчет мнительности... Нет, ты абсолютно прав, Дерек, с него станется посчитать себя виновником всех бед.
  - Ну, в конце концов, Рен может написать письмо матери, если захочет, - предложил Орис. - И вообще-то вначале надо с ним самим поговорить, а надо ему это все? Ну смотри, как бы там ни было, живет он все-таки, как сыр в масле - для него все необходимое - сыт, обут, одет, уму-разуму, житейскому опыту его учат, ну, насколько мы умеем, конечно, физическую форму подтянул - на мужчину становится похож... да и Академия далековато от здешних земель, или на этом его обучение закончится? Аслан, я был неправ, когда не одобрял твоего приобретения... Не знаю, как доказать, но уверен, просто чувствую, не надо ему сюда возвращаться... Только не теперь...
  Аслан чуть успокоился, загруженный серьезными аргументами. Действительно Рени, прежде чем вернуться, надо еще слегка подрасти и подучиться воинскому делу.
  - Хорошо, оставим все, как есть. Матери не будем говорить. Если она узнает, где сын, то скрыть это от мужа (точнее то, что она знает что с мальчишкой и где он), она просто не сможет, если вообще не решит рвануть следом, а мне почему-то не хочется приставлять к Рени постоянных телохранителей.
  - Согласен, Аслан, ни к чему... А скоро ей не до поисков будет. Так что все пока пусть идет своим чередом...
  - Ладно, пошли спать, - поднялся Аслан. - завтра встаем рано.
  - Похоже, завтракать мы здесь тоже не будем, - заметил Дерек.
  - Угадал, - хлопнул его по плечу Аслан и обернулся к Орису. - Спасибо...
  - Совсем с ума сошел? - удивился все же польщенный помощник. - А на что же тогда нужны друзья? Ох, прости, Аслан, я погорячился, - смутился Орис, припомнив свое положение по сравнению с лаэром, - но мне кажется, это не политический вопрос, ты не находишь?
  - Да уж, - приобнял Аслан своих бойцов за плечи. - Второй раз вы вытаскиваете меня из дерьма, в которое, я не понимаю, как умудряюсь вляпаться... какая-то нездоровая тенденция...
  Все трое невесело рассмеялись, больше от сковывающего нервного напряжения, чем от радостного облегчения, что приняли верное решение. На душе у каждого все равно было муторно, и все равно очень хотелось пойти и свернуть дяде Рени шею, не взирая на последствия...
  
  ***
  
  Уже совсем рассвело, замок (с его мрачными тайнами), приютивший их этой ночью, остался позади. Орис прислушивался к веселому трепу ребят, и на душе становилось легче.
  - Сегодня опять без завтрака, - морщась от терпкого вкуса, заметил Сауш (не решаясь спросить: 'а почему, собственно, тронулись в путь не подкрепившись?'), откусывая по одной ягодке с сорванной по пути оранжево-красной, словно яркое пламя, грозди рябины.
  - Ну и ладно, до сих пор изжога мучает... - сыто пожаловался Волош, почесывая пузо.
  - Потому что нельзя столько жрать в гостях, - наставительно заметил Дерек.
  - Дык привал-то еще не скоро, а все-таки кабанчика на вертеле давно не пробовал... и когда еще до дома доберемся, неделю на каше... а я по стряпне Антиги соскучился - особенно по ее булочкам, - мечтательно прикрыл глаза Волош и облизнулся.
  На секунду воцарилась тишина, а потом ехидный голос Сауша громко оповестил всех, кто ехал рядом:
  - Вол, да ты, оказывается, извращенец... Антига-то, конечно, баба... ягодка опять, но я не знал, что у тебя к ней настолько серьезно, - загоготал он.
  Ребята грохнули следом, поддерживая шутника.
  - На безрыбье и рак рыба, да Вол? - поддразнил Дерек.
  - Бу-га-га...
  - Ну ни фига себе, вот так живешь-живешь и не знаешь.
  - Гыыы...
  - Хех, губа не дура - и формы пышные, и, опять же, всегда сыт будешь от пуза... ха-ха-ха...
  - Не, ну я бы точно Фелиску выбрал... - давясь смехом, поделился Дерек. - Тоже вроде при кухне, но все помоложе...
  - Не-не, он, небось, с ночного караула возвращался, вот и перепутал Фелиску с Антигой...
  - Как их можно спутать? - резонно возразил кто-то.
  - А, правда, Вол, расскажи, как оно? А мы-то все гадали, за что тебе двойную порцию накладывают?
  - Да неее, Фелиска просто мелкая еще, ее вон только Мартину потискать...
  - Ага, хотя у нее-то 'булочки' посвежее будут... га-га-га....
  Волош недоуменно нахмурился, потом представил себе немолодую кухарку 'в теле', сопоставил свою двусмысленную фразу про 'булочки' с тем, что ребята от смеха чуть ли не вываливаются из седел, и, мрачно засопев, придержал коня, поджидая 'обидчика'. Сауш моментально смекнув, что Волош не оценил юмор, так же притормозил своего жеребца, ломая строй (благо Аслан уехал далеко вперед и сейчас не обращал внимания на отряд сопровождения), и постарался прошмыгнуть между другими всадниками, чтобы, если что, вырваться вперед. Вол быстро заводился и так же быстро остывал. Так что надо выиграть всего несколько минут.
  - Ладно, ладно, если ты так щепетилен насчет чести твоей дамы сердца... или чего другого, про Антигу - ни слова! - Сауш продолжал глумиться над парнем.
  Волош мысленно проклинал свой длинный язык и то, что теперь его подкалывают гораздо чаще, чем раньше... но все равно, это лучше, чем игнорировали в первые дни, когда он так лоханулся с девкой во Дворце...
  - Только попадись! - погрозил Вол издали кулаком. - Живи пока!
  - Фуххх... обошлось, - дурашливо вытер лоб светленький красавчик, но на всякий случай постарался находиться подальше от здоровяка.
  Орис ухмыльнулся, натягивая повод недовольно фыркавшей лошади.
  - Давай, в строй, - кивнул он Саушу, - хватит, подурили.
  
  Орис был рад возвращению домой. Для него, как и для многих в отряде Аслана, этот приграничный Замок-крепость действительно стал единственным домом. Он уже скучал по друзьям-товарищам, оставшимся в крепости, по сытой размеренной жизни. Походы и заварушки его не страшили, но парень предпочитал хорошую стычку этим визитам и во Дворец, и в любые другие 'гости'.
  Натягивая повод, Орис невольно взглянул на наручи, сделанные ему Ренальдом, и улыбнулся. Да и если честно, хотелось увидеть Рени, к которому он уже давно привязался и относился, как к младшему братишке.
  
  Встреча с родственниками Ренальда омрачала тяжкими раздумьями всю обратную дорогу. Аслан был хмур и молчалив, видимо у него из головы тоже не выходила этот нечаянный визит.
  Кроме лаэра и Ориса, лишь только Дерек был посвящен в ужасную историю, касающуюся непосредственно Асланова наложника.
  Орис вкратце слышал эту версию от Рена, но даже представить себе не мог, что мальчишка был прав, и ничего не приукрасил. И самое ужасное было именно в том, что дядя Ренальда и впрямь любил его мать, в то время, как мальчишка служил ему постыдным напоминанием о его подлости.
  Страшно подумать, что ждало бы Рена, попади он не к Аслану и Тессе, а к кому-то другому. Честное слово, гуманнее было бы просто убить, а не подвергать парня такому, но видимо дядя всерьез ненавидел своего брата, что приготовил собственному племяннику участь раба-наложника. Сволочь!
  По негласному соглашению, посвященные в тайну Аслан, Орис и Дерек, Ренальду решили ничего не говорить, лаэру даже не пришлось приказывать бойцам держать рот на замке. Ни к чему бередить парню душу.
  И сейчас Орис предвкушал встречу с 'братишкой', желая убедиться, что с ним все в порядке и просто пообщаться с приятным собеседником. Кроме того, он привез несколько новых камешков, вспомнив об эскизах Рена для будущего (очередного) ремешка для обожаемой им хозяйки. Тессе скоро ежедневно придется их менять... Хотя, чертовски приятно, что кто-то разделяет твое увлечение, а у Рена еще к тому же проявился несомненный талант художника, способного разглядеть даже в ущербном, непригодном материале изюминку и обыграть этот дефект так, что он становился достоинством изделия.
  Умничка Тесса, что подтолкнула их друг к другу. И Рени сразу же стал себя чувствовать увереннее, что он может оказаться хоть в чем-то полезен, и у самого Ориса неожиданно появился смысл жизни, помимо военной службы... его умение делать кожаные безделушки и серьезные, необходимые предметы, многим нравились, но вот учеников не находилось...
  

Эстера (мать Ренальда ) [из инета]

  А еще Орис никак не мог забыть худенькую, слишком молодо выглядевшую для своих лет женщину, удивительно похожую на Рени (на самом деле, конечно, все было наоборот). И, как бы дико это не звучало - она была старше, чужой женой и к тому же на приличном сроке беременности - но выкинуть из головы ее мягкие движения, исполненные какой-то необыкновенной грации и достоинства, тонкие черты лица, выразительные глаза (в которых застыло выражение тихой грусти), темный локон (выбившийся из прически и скользящий по тонкой шейке), четко очерченные губы (кажется забывшие, как это, улыбаться, но все равно не застывшие в скорбной гримасе), никак не получалось, словно наваждение...
  Мерный ход лошади убаюкивал и навевал на размышления. Орис был достаточно молод и внешне выглядел приятно, так что проблем с женщинами у него не возникало. Правда почти трехнедельное воздержание давало о себе знать, но то, что он продолжает думать о матери Рени, не только в связи с ее сыном, все-таки было странным для него самого. Причем думал он о ней совершенно без пошлых мыслей. Хотелось просто находиться рядом, разговаривать с ней, смотреть в глаза, может быть, подержать за руку... Все-таки первое впечатление, оставленное незнакомой красавицей, никак не могло стереться из памяти.
  
  Утром, когда они уезжали, она выскочила из дома, даже не заколов распущенных на ночь волос, стремительно подошла к нему и, внимательно глядя в глаза, попросила, если когда-нибудь встретит ее мальчика, ее Рени, позаботиться о нем...
  Орис тогда побледнел и перепугался, не понимая, как она узнала, что они уже встретили Ренальда, неужели где-то прокололись? Хорошо, что на выручку пришел Аслан, заверив все еще надеявшуюся на чудо мать, что обязательно позаботится о ее сыне, если им доведется встретиться.
  - Я поступила глупо, забрав его с собой, укрыв от мира на столько лет... надо было определить его к кому-нибудь из друзей покойного мужа, чтобы он хоть чему-нибудь научился, и из мальчика вырос мужчина. Не могу поверить, что он просто сбежал... Я так мечтала, что он будет похож на своего отца... - прошептала она, не стесняясь выступивших слез. - Счастливого пути, да хранят вас боги! - напутствовала она своих невольных спасителей.
  
  На Аслана страшно было смотреть. Правда, для человека, не настолько хорошо знавшего лаэра, как Орис, возможно было и не заметить одну за другой сильнейшие эмоции, проскальзывающие по его лицу. Варвар никогда не лгал без нужды, полагая, что применять 'военную хитрость' можно только по отношению к врагу, но эта женщина была просто матерью, все еще надеявшейся, несмотря на уверения мужа, что ее сын не сгинул где-то, сбежав из дома, а скитается, боясь возвращения и наказания за свой проступок, и очень надеялась, что он найдет свою дорогу в жизни, и будет счастлив.
  Сама она видимо, считала, что расплачивается за какие-то грехи, покорно оставаясь в этом доме с ненавистным мужем, возможно, ожидание ребенка как-то примиряло ее со своим положением. И лаэр не стал ни разубеждать мать Рени в ее заблуждении, ни дарить напрасную надежду. Ренальда в этот дом он возвращать не собирался. К тому же, частично он и так выполняет желание этой женщины.
  Кажется, Аслан ее осуждал, а вот Орис по-настоящему жалел. Не все такие, как Тесса - у каждого человека есть свой предел, за которым он просто ломается.
  Все 'за' и 'против' того, чтобы рассказать матери о том, что ее ребенок сыт, обут, одет, и о нем заботятся, были под большим сомнением. Сама того не ведая, она могла нечаянно своим состоянием радости выдать мужу, что Рени жив-здоров, и неизвестно еще, что тот с перепугу о том, что правда выплывет наружу, может сделать. Рассказать же женщине истинную правду, сообщить, что ее сын - раб, пожалуй, слишком жестоко. У всех троих - Аслана, Дерека и Ориса чесались руки свернуть дяде-ублюдку шею, но доказательств нет, а значит, это будет считаться убийством.
  Лаэр не стал делиться своими соображениями более откровенно, но одно Орис знал точно - просто так варвар этого не оставит.
  
  Аслан все-таки поцеловал худенькую руку матери своего наложника, пожавшую его ладонь, словно благословляя, но, вскочив на коня, быстро умчался вперед отряда, желая побыть в одиночестве. И до самого вечера был бледен, почти ничего не ел на привале, а только лишь задумчиво старался разгладить горькую складку между сурово сдвинутых бровей, прорезавшую высокий лоб лаэра.
  
  Бойцы ничего не понимали, но с расспросами не лезли. Хорошо, Дерек догадался Аслана чем-то разговорить, когда остановились на ночевку, и они вдвоем с ним еще долго сидели у еле тлеющего костра, тихо беседуя. На следующее утро Аслан немного пришел в себя и, несмотря на мрачность, не делал ребятам замечаний, не раздражался тем, что они, привыкшие зубоскалить, когда дорога была нудной и скучной, чтобы хоть как-то взбодриться, находят тему для шуток.
  
  
  29.
  
  
  До дома осталось около двух дней пути. Предчувствуя окончание поездки, отряд Аслана значительно воодушевился. В этот раз привычное "путешествие" слишком изобиловало досадными инцидентами, хорошо хоть не было никаких вооруженных стычек. Бойцов-то это практически не затронуло, а вот самому Аслану две неприятные встречи здорово потрепали нервы и заставили глубоко задуматься, разбираясь в собственной душе.
  Хотелось как можно быстрее очутиться дома, ощутить всем телом теплое и понимающее участие Тессы, увидеть искреннюю улыбку Солнышка. И забыть, пусть на несколько часов, всю грязь, которую пришлось увидеть.
  Не мудрено, что когда в очередной раз встал вопрос о том, какой дорогой ехать, Аслан, понадеявшись на удачу - ну не может же все время не везти - выбрал самый короткий путь. И вроде бы не прогадал.
  

В осеннем лесу [из инета]

  Несмотря на наступившую уже осень и прошедшие на прошлой неделе первые проливные дожди, дорога через бывший водопад выглядела достаточно прилично.
  Еще при лаэрстве отца Аслана, обсуждая, как сделать ущелье проходимым, решили не строить мост, а отвести текущую в нем речку по другому пути.
  В верховьях на пути горного потока поставили плотину, не только надежно преграждающую путь воде, но и перенаправляющую ее поток в другое русло. Таким образом, кроме короткой дороги, весьма заметно сокращающего время в пути, еще и был обретен хороший кусок земли (ранее почти бесплодный из-за недостатка влаги), на котором можно было получать неплохой урожай. Правда, ездить по этому пути все же старались летом, когда не было сильных дождей, и угроза того, что плотину может прорвать, была минимальна.
  Хоть и проверяли и укрепляли дамбу ежегодно (да и не было еще за все годы, пока она стояла здесь, такого ни разу), горы есть горы, и возможность такого происшествия нельзя было исключить полностью.
  Вот и сейчас Аслан внимательным, хозяйским взглядом осматривал открывающуюся перед ним картину.
  В самом узком месте часть ложа бывшей ступени водопада была обрушена, видимо подмытая осенней непогодой совсем недавно. Во всяком случае, до его отъезда в столицу ему об это не докладывали. Но грунт, нанесенный на скалистую породу за те годы, как здесь не было воды, выглядел достаточно сухим и дорога (пусть и заметно сузившаяся), была проходима.
  Риск конечно, благородное дело, но искушать удачу лишний раз не стоит. Ничего, от того, что бойцы пройдут тридцать метров пешком, никто из них не пострадает - думал Аслан.
  - Всем спешиться. Коней вести на поводу. Первым, перешедшим на ту сторону, приготовить веревки и быть наготове, вроде все отлично, но мало ли что.
  Можно было пойти и другой дорогой, но терять еще три дня, чтобы вернуться в предгорье и поехать другим путем, никому не хотелось, и Аслану в первую очередь. Всем хотелось домой.
  И тридцатиминутный риск казался вполне приемлемой платой за то, что в крепости они окажутся уже послезавтра, а не через неделю.
  Внимательно посмотрев еще раз на оставшуюся ширину проезда, Аслан решил, что повозки им здесь не протащить.
  - И, да! Орис, похоже, повозки не пройдут. Так что отгоните в сторону, груз на лошадей, а их - разобрать. Лучше потратить лишних два-три часа, чем пытаться их переправить гружеными.
  Аслан уже не раз убеждался, что кое в чем его родственники-варвары намного более приспособлены в некоторых аспектах жизни. А уж в том, что касается походов или переездов, тем более. Вот и теперь, повозки их конструкции можно было достаточно быстро разобрать, для того, чтобы переместить их через узкое место, а привычные для оседлых жителей, пришлось бы бросить на этой стороне, вместе с большим количеством вещей.
  - Орис, пойдешь первым, - распорядился Аслан.
  - Веревку для страховки закреплять будем?
  - Да, надо. Сразу как перейдешь, веревку надо будет натянуть вдоль стены, чтобы, если что, и схватиться сподручней было. Вторую держишь наготове. Хотя я не думаю, что что-то произойдет, но лучше перестраховаться.
  - Хорошо, - кивнул Орис.
  
  ***
  
  В общем-то, вся переправа заняла не так уж много времени - быстро разгрузив и разобрав легкие, но прочные, удобно сконструированные повозки, их перетащили на другую сторону. Погрузив на лошадей груз, бойцы аккуратно перевели их на другую сторону. Тяжелее всего пришлось с небольшой, но увесистой наковальней оружейника, с которой тот ни за что не хотел расставаться (хотя его уверяли, что у Трея в оружейной мастерской найдется почти такая же), а на лошадь ее пристраивать было неудобно. Да и одному далеко не унесешь, хотя худощавый, но жилистый молодой оружейник был далеко не дохляком. Волош взялся помочь, но и вдвоем было бы неудобно и тяжело. Наковальню опутали веревками и, перекинув свободные концы через плечи, подвесив ее над землей, отчего равно распределенный вес казался меньше, тоже благополучно перенесли.
  Асланов вороной красавец-жеребец недовольно фыркал и упирался, укоризненно кося карим глазом на своего хозяина, не желая переходить на другую сторону. Лаэр плюнул на это и оставил пока жеребца в покое, решив, что переведет его после, но конь все равно вел себя беспокойно - ни жесткие команды, ни успокаивающие похлопывания по холке и скармливание сухарика не помогали. И лишь почувствовав всадника, Дерзкий, наконец, немного угомонился.
  

В горах [из инета]

  Людей, лошадей, разобранные повозки и груз удалось переправить удачно, хотя Аслан, внимательно наблюдавший за этим, теперь понимал, что они немного рисковали. Возможно, несколько человек не смогли бы нарушить хрупкое равновесие, но тяжелая поступь груженых лошадей, видимо, потревожила неустойчивый склон, и посыпались мелкие камешки, увеличивающие внизу, в бывшем русле, кучку предыдущей осыпи, но пока серьезной угрозы не было.
  Оставалось пройти ему с его жеребцом и Дереку, коня которого уже перевели на другую сторону, а Меченый оставался чтобы, идя последним, мог отвязать веревку, которую сам и закреплял известными только ему узлами, сохранившимися в его памяти с периода морского прошлого.
  Однако почему-то все неприятности имеют одно общее свойство - они происходят 'вдруг'.
  
  Вот и в этот раз Аслан вдруг почувствовал, что под еще секунду назад казавшийся незыблемым камень под его ногой неожиданно начал медленно съезжать вниз. Его конь, вперед хозяина почувствовавший неустойчивость опоры, всхрапнув, внезапно скакнул вперед, а он, не удержав поводья, да еще и получивший толчок его боком, оказался сбитым с ног. Но сразу же подняться не удалось из-за того, что склон, вибрируя, начал свое медленное, но неумолимое движение вниз, в темнеющую расщелину. Аслан, даже не успевший в первую секунду испугаться, предпринимая бестолковые попытки сгруппироваться и подтянуться, с ужасом начал понимать, что это бесполезно. Всем известно, что когда начинается оползень, и уходит из-под ног (безудержно 'едет'), склон, а ты на нем, и сбитый с ног, уже не поднимешься и не перепрыгнешь в другое, безопасное место. Тут если упал - это одна дорога вниз. Схватиться за веревку, которая могла бы в такой ситуации спасти его жизнь, Аслан не успевал. Ведь бывает же так, когда проходили его бойцы, он следил, чтобы каждый из них одной рукой держался за эту спасительную в подобной ситуации нить, а сам нарушил свои же правила в стремлении как можно быстрее покончить с переправой.
  Дальше для варвара наступил кошмарный сон наяву. И, как во сне, понимание происходящего не спасало, да и не могло ничего изменить. Послышались взволнованные крики бойцов, не успевающих прийти на помощь, машинально попытавшихся рвануть к нему, но вынужденных отпрянуть. Узкую дорожку перегородил мчавшийся в их сторону конь Аслана. Хотя вряд ли они в любом случае смогли бы помочь - узкие трещины, змеящиеся перед их ногами, уже отрезали их лаэра, быстро и неотвратимо обрисовывая контур очередного пласта, уже приготовившегося уйти новым оползнем вниз, вместе с ним.
  Что способны натворить такие вот обвалы, случающиеся время от времени в этих горах, особенно после гроз, видели хоть раз в жизни почти все в Аслановом отряде. И теперь люди в ужасе заметались, не в силах как-то помочь, к тому же перепуганные шумом, чуть не взбесившиеся лошади, добавили суматохи и хаоса. Крики людей и тревожное ржание лошадей перекрывали тихий треск камней, пока еще нехотя отрывавшихся от материнской скалы.
  Собственный горестный крик отчаяния лаэра застрял где-то в горле. Срывая в кровь ногти, он безуспешно пытался уцепиться за ускользающие из-под пальцев чахлые пучки травы притулившуюся в трещинах горной породы. А они, растущие на ней, конечно, не могли удержать веса взрослого мужчины, не желающего сдаваться, пытающегося найти хоть какую-то опору и остановить неумолимое скольжение. Мысль о том, что он может больше не увидеть Тессу, о том, как она будет горевать о нем, придали новых сил, но стихия оказалась безжалостна, да еще и град из мелких камней, посыпавшихся на него, больно ударяя по плечам рукам и голове, лишал последних сил и надежды. Как ни странно, успокоенный тем, что с его людьми, переправившимися на другую сторону, все в порядке, он почти не успевал думать о том, что вообще будет с его землей, только одна мысль о любимой девочке, перекрывала все остальные, и еще дикое желание выжить ради самой жизни - он еще так молод!
  
  ***
  
  Дерек, видевший подобный кошмар впервые, замер с уже отвязанной веревкой, застыл изваянием, не в силах поверить, что вот это происходит наяву.
  Казалось бы, ему сейчас бы надо было радоваться - лучшего повода избавиться от ненавистного статуса раба и не придумать - никто не бросится следом, или, посчитав его погибшим в этом обвале, или же всем будет просто не до него - и его шанс начать новую жизнь весьма велик.
  Но вместо таких правильных в его положении рассуждений пришло иное.
  'Тесса!!! - лихорадочно забилось в мозгу, - как она будет без своего обожаемого варвара?' Представить ее горе оказалось слишком явственно и почему-то больно.
  Может быть, Меченый и смог бы смалодушничать, но последние события неожиданно, втянули его самого в близкий круг 'посвященных', позволили увидеть Аслана немного в другом ракурсе. И не только как справедливого, заботливого командира и благородного человека, действительно, знающего, что такое честь, но и просто молодого парня, живого человека, с теми же эмоциями и настоящими чувствами, что присущи обыкновенным людям, а не скотам... вряд ли 'друга', из-за разницы в положении, но все равно очень близко именно к этому понятию, поэтому решение пришло мгновенно - святой долг мужчины прийти другу на помощь.
  Хотя и это все сейчас осознавалось на уровне чувств. Времени для разумных рассуждений у него не было.
  Дереку как-то не довелось попадать в горах в передряги, и видимо именно поэтому, не подумав о том, что его затея безрассудна, судорожно намотав конец уже отвязанной веревки на кулак, рванул вперед, одновременно подтягивая провисшую часть ближе. Парень ухватился за нее и прыгнул вниз, бросаясь следом за уже начавшим скрываться с глаз, отчаянно барахтающимся Асланом, уповая только на то, что длины веревки хватит, и он успеет подхватить варвара, до того, как тот окончательно сорвется вниз, и не промахнется сам, пролетев мимо лаэра на другую сторону ущелья выше или ниже...
  Пеньковая веревка с жесткими волосками, больно впившаяся в ладони, должна выдержать, да и обезумевшие от страха за жизнь лаэра люди на той стороне должны догадаться подстраховать и подтянуть.
  Рассуждать некогда - стремительный полет все-таки не рассчитавшего Дерека (Аслан оказался уже еще ниже), чуть не окончился неудачей. Но парень сам, уже в полете, судорожно прикинув расстояние, выпустил часть болтающейся веревки, позволяя скользнуть ей между кистями рук, сжатыми в кулаки, и едва не упустил свое (да и Асланово) спасение, обжегшись о пеньку, буквально раскалившуюся в стремительном скольжении. Но он успел настигнуть выбившегося из сил Аслана, прижав его к боковому, скалистому уступу, твердо стоящему на своем месте. Притиснув варвара своим телом, Меченый пытался не дать ему сорваться дальше. От удара, выбившего воздух из легких у обоих, крик застрял в горле и потемнело в глазах.
  
  Не замечая содранных ладоней, и сейчас, от переизбытка адреналина, почти не чувствуя боли, Дерек обхватил Аслана одной рукой за кожаную перевязь и обеими ногами за талию, пытаясь удержать, потому что уставший балансировать на грани движения пласт, пошел вниз. И их утянуло бы тоже, поволокло следом, уже не основной массой рушившейся сейчас, а мелкими все продолжающими сыпаться камнями, но спасительная веревка, все еще закрепленная на другой стороне ущелья, вдруг натянулась, выворачивая его руку с намотанным на нее концом, из всех суставов. И они, оторванные этой силой от коварной скалы, снова взмыли в воздух, чтобы через минуту стремительного полета, со всей силы приложиться уже заметно выше, о другую скалу, в ужасе ожидая, что их сейчас просто расплющит, от таких рывков. Но Аслан попытался, выставив полусогнутые ноги вперед, притормозить, чтобы, оттолкнувшись от безжалостно приближающихся камней, смягчить удар. Как ему удалось это сообразить, Дерек не понял, пронзительная боль в плече от резкого рывка чуть не лишила Меченого сознания. Веревка подозрительно затрещала и заставила похолодеть внутренности обоих парней, болтающихся между небом и землей, и снова, как будто огромный маятник, пошла назад по инерции, чтобы еще раз качнуться и шлепнуть их об скалу.
  Только вот до Меченого дошло лишь теперь, что она просто может и не выдержать веса двух взрослых мужчин 'на разрыв'. А Аслан, мгновенье назад, возликовавший, что удалось спастись, вновь почувствовал легкую дурноту паники. Теперь почему-то жить захотелось вдвое сильнее прежнего. Странно, но в бою такого с ним никогда не происходило, видимо просто выше его понимания оказалось, что его воинское умение бессильно против обстоятельств - глупо воевать с природной стихией.
  - Я не удержу! - прорычал Дерек, продираясь помутневшим сознанием сквозь боль в руке, чувствуя, что начинает слабеть хватка, а веревка, пропитавшаяся кровью с его ладоней, заскользила.
  - Держись! - рявкнул варвар. - Дерек! Не раскачивай!!!
  Веревка с 'грузом' по инерции снова пошла назад, и теперь уже Дерек больно приложился плечом, услышав еще раз раздирающий слух треск волокон. Однако, Аслан успел зацепиться рукой за какой-то чахлый кустик (чуть не вывернув его с корнями), но зато притормозивший их на месте и не давший снова раскачаться. Правда при этом он чуть не вырвался из удерживающих его 'объятий' Меченого, и сумев невероятно извернуться, уже сам обхватил одной рукой своего бойца, хватаясь за затрещавшую ткань его одежды, а другой все еще цепляясь за дохлый кустик, как утопающий за соломинку.
  - Аслан, млять! - заорал Дерек. - Отпусти на хрен этот чертов куст! Перехватись за меня... Не удержу твою тушу!
  Словно в подтверждении этого, он почувствовал, как перевязь лаэра начала медленно выскальзывать из его судорожно скрюченных пальцев. И удержать ее не было никакой возможности, жилы от напряжения и так чуть не лопались.
  Аслан сообразил, что веревка, видимо попавшая на какой-то острый выступ, от резкого натяжения оказалась с перерезанными волокнами, и их двоих просто не выдержит. Понимание обожгло - погибнут оба. За что? Меченый и так здорово рискнул, попытавшись его спасти. Но он и сам хотел жить! Отчаянно, до утробного воя загнанного зверя...
  Что за жест благодарности или нелепой дурости случился с ним, но Аслан, задрав голову, вдруг процедил:
  - Отпусти, - голос отчего-то сел.
  - Что? - не расслышал из-за грохота Дерек.
  - Одного... одного должна выдержать... отпусти...
  - Совсем е**нулся?! - зашипел выбивающийся из сил Меченый. - Заткнись и держись!
  - Нет...
  - Да!!! Твою мать! Ты думаешь, я хочу сдохнуть? Да ни за что! Только вот я не смогу заменить тебя ни ребятам, ни твоей жене, дебил! Не вздумай отцепляться. Ааа-аа... - все же не выдержал Дерек, заорав от боли в вывихнутой руке, перехватывая полудурочного варвара, решившего поиграть в благородство.
  Аслана словно отрезвил этот крик, опаливший натянутые до предела нервы...
  'Пусть так', - малодушно смирился он, судорожно цепляясь за Дерека, бессильно понимая, что он не может перехватить эту чертову веревку, чтобы избавить парня хоть от части боли, доставшейся ему - он просто не дотянется, а рыпаться чревато тем, что оба полетят вниз.
  Словно услышав его невеселые мысли, рядом просвистело что-то, и их едва не захлестнул конец одной из двух, свесившихся почти одновременно веревок. Надежда вспыхнула с новой силой. Одна веревка была далековато, а вот вторая оказалась совсем близко.
  Аслан сглотнул. Почему-то появилось такое чувство, что это всего лишь мираж и стоит только пошевелиться, как все полетит в тар-тарары...
  - Давай! Я держу! попробуй зацепить, - услышал он надрывное полупридушенное дыхание пополам с хрипом. - Если зацепишься, и у меня будет шанс.
  Словно подтверждая, что медлить нельзя - веревка, на которой висели Дерек с Асланом, дернулась, и обоим показалось, что по ней, как по натянутой до предела струне, прошел гул, предвещающий катастрофу - видимо волокон, из которых она была свита, осталось критическое количество, и они все равно продолжают лопаться от напряжения...
  
  ***
  
  Когда обоих парней подтянули к краю и помогли выбраться на площадку (Орису пришлось, обвязавшись веревкой, спускаться немного, чтобы перехватить обессиливших от напряжения, выбившихся из сил Аслана и Дерека, которого теперь страховал варвар), они долго просто валялись там же, на краю, не в силах двинуться, поверить, что все позади. Дерек тихо скулил, зажав пульсирующую болью руку второй рукой, и непонятно было, что сейчас терзает больше - разодранные ладони или поврежденные суставы, по которым боль растекалась огненной лавой...
  Задержка оказалась не на два-три часа, а гораздо дольше - пока парней приводили в чувство, отпаивали вином, вправляли Дереку суставы, промывали и перевязывали кисти. Кстати, оказалось не все так плохо, как показалось вначале - кожа была просто содрана и без глубоких повреждений, а крови выступило много лишь из-за перенапряжения. Скорее всего до того, как вернуться в Замок, уже будет все не так страшно - чудодейственный бальзам с секретным ингредиентом варваров творил чудеса, но на ближайшие сутки ладони Дереку все же забинтовали, и он теперь казался сам себе жутко беспомощным - даже на коня пришлось подсаживать, так как плотно запеленутые пальцы были не в состоянии ухватить за луку седла, чтобы подтянуть тренированное тело.
  До сих пор колени противно подрагивали, такого даже в бою с ним не приключалось, когда смерть ходила слишком близко. Видимо так же, как и Аслану, было противно чувствовать себя беспомощным, когда от тебя практически ничего не зависит. Запоздалое понимание, что жизнь сегодня могла бы оборваться так глупо, то вызывало ледяные мурашки, проскальзывающие вдоль позвоночника, свинцовой тяжестью разливаясь в деревенеющих конечностях, то распирало грудь непонятной эйфорией, отчего тело казалось почти невесомым и готовым воспарить...
  
  А еще Дерек думал о том, что он упустил свой шанс на свободу - правильно ли он поступил? Может быть, сама судьба подкинула ему этот случай избежать дальнейшего рабства? Ведь мог бы оставить Аслана и рвануть назад. Ну и что, что без коня и провианта. Жаль, меч (притороченный к седлу), остался на той стороне ущелья, но зато с собой был надежный нож, с удобно пригнанной рукоятью. Наступившая осень пока не пугала - в лесу можно было не подохнуть с голоду за неделю, пока пешком выйдешь к людям, а до холодов уже добраться до теплых мест (кое-какая мелочь, надежно запрятанная в нательный пояс пригодилась бы на первое время), а потом можно было наняться наемником - полулегальных сделок всегда хватало - документов не спросили бы, и никто его не хватился бы, скорее всего, не до этого бойцам оставшимся без лаэра, было бы, чтобы разыскивать сбежавшего раба... А, может, и вовсе посчитали бы его так же погибшим...
  Все эти мысли о побеге не раз приходили Дереку в голову, только вот спустя всего несколько дней, с тех пор, как его привезли в Замок-крепость, были какими-то ленивыми - то есть он думал о свободе, но острой необходимости бежать сразу (если не считать 'притязаний' лаэра) не было. Да еще и непонятная привязанность к Тессе, обрушившаяся на него, как снег на голову, держала в крепости не хуже цепи на строгом ошейнике.
  Нет, если прислушаться к внутренним ощущениям и честно ответить себе - он нисколько не жалел о том, что рискнул вытащить Аслана, и даже не считал это геройством, отмахиваясь от дружеского похлопывания парней по плечам, выражавшим свой восторг его поступком.
  И лишь, поняв, что легче станет, если относиться к происшествию с юмором, начал в шутку горделиво задирать подбородок и придавать своему облику значимости.
  И сейчас, вопреки разумным доводам, Дерек страшился только одного, ловя на себе задумчивые взгляды Аслана, выражающие непонятную гамму каких-то внутренних чувств, словно тот колебался - Дерек подозревал, что лаэр, так же, как и ребята, посчитав его поступок геройским, сам расщедрится на 'вольную'. И с ужасом понимал, что в любом случае это его расстроит. То есть, если Аслан не предложит - будет горько и досадно - и не оценить преданность - не в характере варвара. Но если он даст свободу, то ведь это означает только одно - он, Дерек, должен будет убраться восвояси из Замка-крепости на все четыре стороны, потому что в Аслановой элитной сотне нет свободных мест, да получить такое место не так-то просто. Это сейчас он сто первый, 'сверх лимита', но практически ни в чем не ущемлен, почти наравне с ребятами, и занимается тем, что умеет. А собственно, он больше ничего и не умеет, кроме, как быть отличным солдатом. И сейчас это единственное место, что неприхотливому бойцу пришлось по душе - а ведь он много, где успел побывать...
  И еще его угнетало понимание лишиться возможности видеть Тессу... если рассуждать здраво - чаша весов 'за' и 'против' обретения долгожданной свободы, уравновесилась... и Дерека страшила неизвестность...
  
  ***
  
  Аслан, получивший нагоняй за собственную безалаберность от чуть не поседевшего от всего пережитого Ориса, распекавшего своего лаэра, до тех пор, пока тот не опомнился, что раз он все-таки жив, то это неправильно - подчиненный не может ругать своего командира, теперь облегченно улыбался.
  А немного смутившийся Орис, надувшись, командовал отрядом, тронувшимся в дальнейший путь. Надо было успеть до темноты выбраться из горной местности и устроиться на ночлег. Сегодня всем потребуется продолжительный отдых от перенесенных потрясений. Это ужасно, когда ты видишь, как на глазах гибнет человек, а ты просто бессилен что-либо предпринять... Дерек...
  Орис оглянулся, подозревая, что скоро они расстанутся с сумасшедшим отчаянным парнем, который удивительным образом так легко влился в их дружный коллектив, несмотря на свой поганый характер, язвительный язык и странный статус то ли раба, то ли воина. Отчего-то стало горько. Орис, как раз чаще других сцеплялся с Дереком (обычно из-за Рени), но именно на него, Меченого, появившегося в Замке-крепости чуть больше трех месяцев назад, мог положиться, как на самого себя. Будет логично, что Аслан его отпустит, подписав 'вольную'... Но как же жаль...
  
  ***
  
  Аслан был задумчив и несколько раз вроде бы порывался даже подъехать к Дереку, пытающемуся управлять животным лишь с помощью голоса и пяток (прижимавшему поводья своего коня локтем левой руки, потому что правая, хоть и вправленная, и щедро обмазанная исцеляющей мазью, все еще ныла), когда дорога стала расширяться, но решился на неприятный для него разговор лишь на привале.
  
  Дерек, словно почувствовав это, внутренне напрягся, но почему-то не хватало смелости, взглянуть в бледное лицо варвара. Поужинавшие ребята как-то понятливо разошлись по палаткам, и господин со своим рабом остались наедине.
  Аслан вполголоса произнес:
  - Дерек... Я тебе должен...
  - Забудь! - небрежно отмахнулся Меченый. - Ты - мой хозяин, я лишь выполнял свой долг, к тому же наверх тащил меня ты.
  - Страховал, - рассеянно поправил Аслан. - Но я как раз об этом. Дерек... в общем, 'вольной' ты сейчас не получишь... - Аслан замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свое решение. Поступок Дерека заслуживал того, чтобы дать ему свободу. По крайней мере, в понимании Аслана - это было бы правильно, по-человечески... но Законы Энейлиса, делавшие из вольноотпущенников людей второго сорта, Законы, лишавшие их почти всех прав, оставляя в положении не сильно-то и отличающемся от рабства, не давали ему сделать такой ожидаемый всеми поступок. От одной мысли, что будет ждать этого сидящего напротив него парня, в результате его щедрости, перехватывало спазмом горло, не разрешало так отпускать этого человека, который сводил с ума своим присутствием. И уже даже не жажда удовлетворить свою похоть, а просто осознание того, что он, такой как сейчас, уйдет из его жизни - прямой, открытый, кажется, просто не способный на подлость. Уже невозможно будет больше услышать этот смех с легкой издевкой, увидеть ехидный прищур внимательных серых глаз, кривящиеся в насмешливой улыбке губы. Никогда не придется замирать восторженно, следя за его хищным танцем на тренировке, представляя, как Меченый может двигаться в реальном бою, словно дразня смерть. Немыслимо не почувствовать больше упоение захватывающего спарринга с равным по силе и ловкости...
  Аслан сглотнул появившийся в горле ком и выдавил, не отводя глаза:
  - Меченый, я не могу тебя отпустить...
  - Я и не рассчитывал... - глухо ответил Дерек после долгой паузы и, резко поднялся.
  - Стой!
  
  Орис, стоявший возле своей палатки, оглянулся, услышав окрик Аслана, но вмешиваться не решился, сам замерев, и не зная, о чем просить Богов - о благоразумии лаэра или о том, чтобы он совершил глупость?
  
  - Я хочу спать... мой господин, - медленно произнес Дерек, глядя себе под ноги. Целая буря чувств поднялась, взбудоражила и заметалась в душе - разочарование и радость, и снова разочарование...
  Варвар перехватил его локоть, заставив снова опуститься рядом:
  - Дерек, послушай, - сбивчиво заговорил Аслан. - Я не могу тебе вернуть свободу. Прости.
  - Но...
  - Не перебивай! Можешь считать меня деспотом и самодуром, но, нет.
  - Ты - не такой, мой господин, - язвительно хмыкнул Дерек.
  - Возможно, что для тебя я даже хуже... - горько усмехнулся Аслан, отчего-то чувствуя себя просто растерянным мальчишкой перед строгим учителем, - но... Черт! Думай, что хочешь, но не заставляй оправдываться. Ты хотя бы представляешь, какая у тебя будет жизнь, если я дам тебе вольную? Ты вообще знаешь Законы Энейлиса, по которым тебе придется жить? Думаешь, дам тебе 'вольную', и для тебя все закончится? Нет, все 'веселье' только начнется. Это с Рени просто - достаточно показать его любым двум свидетелям, которые подтвердят, кто он такой. Он дворянин и, следовательно, сделать его рабом можно только с прямого Указа Правителя в наказание за преступление перед государством. Он-то стал рабом незаконно и в своей стране. Конечно, освободиться ему никто бы не дал, но да не о Ренальде сейчас речь. А вот тебя, Дерек, если я дам тебе 'вольную', ждет очень веселая жизнь. Ни у тебя, ни у твоих детей не будет никаких прав. Только твои внуки станут полноценными гражданами. Тебе и детям, под страхом смерти запрещено будет держать в руках оружие. Это пока ты раб - за все, что ты делаешь, отвечаю я, а после получения 'вольной' - уже ты сам. Ты - наемник, что ты еще умеешь делать? Пахать или с лотка торговать?
  - Да кто узнает? - немного ошарашенный новыми сведениями, заикнулся Дерек. Да, он, действительно не знал этих дурацких Законов Энейлиса, в достаточной степени отличающихся от Законов его собственной страны, от которой теперь был слишком далеко.
  - Узнают, обязательно узнают. Клеймо на плече не хочешь получить в подтверждение правдивости документа? Мне, конечно, не сложно будет прокормить тебя, но вот чем ты на свободе займешься в таком вот раскладе? А еще то, что первые 10 лет ты обязан будешь жить в пределах трех часов езды от моего дома, не знал? Да и еще много чего для тебя 'приятного'...
  Дерек неуверенно улыбнулся - как-то на него поток информации подействовал двояко - сердце радостно подпрыгнуло - значит, все-таки теоретически можно получить вожделенную свободу, но столько сложностей... может быть, Аслан прикалывается?
  Однако лаэр и не думал шутить:
  - А документы о том, что ты на моих землях родился, вырос и ко мне служить пошел, и вообще чист, как слеза, тоже не могу оформить. Встретишь любого, кто тебя знает, и весь обман вскроется...
  - Так что мне так и оставаться до конца дней? - буквально процедил Дерек, чувствуя, как сомнительная надежда на замаячившую свободу, стремительно тает. И неважно, что он сам еще полчаса назад хотел бы остаться в сотне лаэра, в крепости... только вот хотелось при этом быть еще и свободным...
  - Нет. Можно и по-другому, но это долго. Пока все остается, как есть, все твои обязанности бойца гарнизона будут оплачиваться на общих основаниях, так же, как и солдатам основного состава.
  - Приятный пустячок... - пробормотал Дерек, теряясь в противоречивых желаниях.
  - А ты, когда приедем в Замок, подробно расскажешь, где родился, жил, у кого и когда служил. А я отправлю запросы, дескать, нанял бойца, а тут такое несчастье - документы нечаянно сгорели, ну или утонули, да, черт побери, твой Барс съел! - разгорячился Аслан. - А когда ответы с заверенными копиями придут, мне останется только вписать, что ты у меня на год раньше служить начал, и все...
  - И стану я опять свободным? - прошептал Дерек, облизнув пересохшие вдруг губы.
  - Да, причем, без пятен на биографии, - уверенно кивнул Аслан.
  - Слишком щедро... - Дерек рискнул взглянуть на хозяина, и замер, пригвожденный к месту отчаянным взглядом карих глаз, ожидающих его ответа.
  Меченый невольно сглотнул, открыл рот, и снова закрыл, пораженный этим взглядом - в нем было столько всего... Было ясно, что для Аслана его влечение к нему, уже больше чем блажь. Даже сейчас, пытаясь объяснить ему причину своих будущих поступков, лаэр хотел его.
  Это должно быть пронзительно больно, но сопротивляться этому бесполезно и в шутку уже не обратишь - они оба это поняли, но Меченый все же постарался скрасить неловкость:
  - Тогда, может быть, мы продлим наше соглашение? Я могу рассчитывать на неприкосновенность?
  - Насилия не будет, обещаю, но я все-таки не теряю надежды... - благодарно принял спасительную иронию Аслан.
  - Наивный, - немного нервно рассмеялся Дерек.
  - Время покажет... - облегченно пробормотал лаэр, чувствуя, как медленно отпускает тяготившее его последние часы глухое отчаяние...
  
  Они немного помолчали, думая каждый о своем. Наверное, надо было бы пойти спать, но почему-то ни один не двинулся с места.
  Дерека, немного лучше узнавшего своего лаэра за время трехнедельной поездки, невысказанное откровение, отразившееся в глазах Аслана, сейчас поразило до глубины души. Нет, он по-прежнему, не собирался уступать дикому непристойному желанию своего господина ни пяди собственного тела, но почему-то варвар уже не казался теперь таким извращенцем... И мысли о свободе переплетались с мыслями об Аслане, никак не желая укладываться в голове притихшего раба.

У костра [из инета]

  А Аслан смотрел на гордого парня напротив, на изуродованном лице которого играли причудливые отблески костра, и понимал, что он должен ему жизнь, и сделает все, что пообещал, но не в состоянии задавить внутри самого себя эгоистичную истерику - и не хочет его отпускать... но надо будет научиться жить с этой мыслью, что Дерек пропадет из его жизни - и уже неважно - получится переспать с ним или нет...
  
  Было комфортно вдвоем сидеть у догорающего костра и пялиться на танцующие языки пламени, но Аслан первым нарушил молчание:
  - Знаешь, у меня потрясающая идея. Я хочу, чтобы Рени подключился к этому делу. Ему тоже не помешает подучить юриспруденцию и делопроизводство - пригодится на будущее.
  - Ты не боишься, что он слишком хорошо разберется и поймет, несколько незаконно было его обращение в рабство? - поднял голову Дерек.
  - Он это прекрасно понимает, так же, как и то, что ему невозможно будет это доказать... А вот подготовить запросы и разобраться в Законах, вам стоит с ним на пару...
  
  Аслану очень хотелось задать вопрос, что Дерек будет делать, если получит полную 'чистую' свободу, но сам же отвечал себе - 'уйдет... навсегда исчезнет из моей жизни', и поэтому этот вопрос так и остался неозвученным.
  А может быть, зря? Парень с жуткими шрамами был бы рад его услышать... И ответ у него был готов...
  
  ***
  
  Орису, улегшемуся в палатке, не спалось. Он себе примерно представлял, о чем могут сейчас говорить Аслан и Дерек, оставшиеся у костра.
  Ужасное происшествие, чуть не погубившее Аслана на перевале... Если бы не Дерек... Вот ведь странные шутки выдает судьба... Самое забавное, что после этого случая, едва не закончившегося трагедией, мнения ребят разделились - одни считали, что раб и обязан был спасти господина, даже ценой собственной жизни, другие - что если бы Аслан погиб, Дереку нечего было бы опасаться за свою 'честь', значит, их (лаэра и раба-воина), связывает нечто большее...
  Орис разубеждать никого не стал. Он знал, что каждый из них поступил бы так же, не окажись они отрезанными от своего лаэра расширяющимся провалом (если, конечно, смогли бы сообразить так же молниеносно), и дело даже не в обязанностях раба или солдата, которому долг предписывает спасти своего командира ценой собственной жизни. Дерек поступил так, потому что это просто по-человечески, хотя мог сам погибнуть.
  А в том, что Дерек гораздо лучше, чем хочет казаться, Орис уже убеждался не раз, особенно во Дворце, когда раб прикрывал своего невменяемого господина и от ребят, и от Аслановых родственников.
  Но интересно было то, что приколовшегося Аслана в желании покормить Дерека с ложечки, ребята поддержали. А вот Саушу, посоветовавшему и в справлении естественной нужды оказать Меченому посильную помощь, досталось и от Дерека (Меченый пнул его ногой - у парня были сильно повреждены обе ладони, удерживающие скользящую веревку, и в первый день он действительно еле владел руками), и от Аслана, засветившего говорливому пошляку по лбу ложкой - подарком тестя лаэра.
  Похоже, бойцов уже не так сильно коробило от мысли, было ли что у Аслана с Дереком, или нет - наконец-то они решили, что это личное дело лаэра и его раба-воина. В результате, весело было всем. Даже Саушу, обиженно потиравшему пострадавшие части тела.
  
  А вот теперь, кажется, обоим - и хозяину, и рабу, было не до смеха...
  И все-таки Орис, вымотанный нервотрепкой при переходе, уснул раньше, чем Дерек и Аслан пришли в палатку на ночлег...
  
  
  
  
  
  
   to be continued...
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"