Яр Надя. Средиземские стихи

***

Сколько башен и штыков
в небесах!
В яркой ночи городов
есть краса.

Исчезающих людей
Тусклый след -
В красоте тех пустырей
Жизни нет.

Сталь, бетон, стекло и дым
До небес
Не зови его святым -
Это бес.

В сером облике толпы -
Бездны взгляд
С этим именем легки
Труд и мрак -

Повелитель очагов
И машин
Жутких северных ветров
Господин.

Не издохла та война -
Лишь ушла
Милость в сердце, мать родна,
Замела.

На Восходе рождены
В горне бед
Понесутся псы войны
Солнцу вслед.

От Заката мутный смех -
И опять
Миру будем мы за грех
Воздавать.

Беседа в александрийской библиотеке

Чума гуляет по смертным землям широкой слепой метлою
В библиотеке свеча горит, и в библиотеке - двое
как небо с морем, они разнятся характером и лицом
но в чём-то главном они похожи, как сын с отцом

В камине пламя играет в тени, а на столе огонёк
и не понять, кто из них человек, а кто из них бог
и бог говорит человеку, что чистая жизнь возможна
оставить ярость, гнев схоронить и будет судьба как должно
зло лучше забыть, смерть лучше простить, похоронить угрозы
пока не поздно, не проросли кровавою жатвой слёзы.

Тепло и тихо свеча пылает, огонь в камине горит
И бог печален, и бог рыдает, а человек молчит.
И бог читает в его молчаньи невысказанный ответ:
Пусть будет пламя, пока Ты с нами - нам смерти нет.
И нет сомнений, нет злых знамений, давно уж зовут поля
в кровавый вечер, в стальные сечи, нас ждёт земля.

И так проходят часы их встречи, огонь в камине горит,
и мир дремотный почти беспечен, а колокол в ночь кричит
и бог печали к утру решает - он подчинится, пусть он молчит;
а человек молчит и знает:
теперь огонь говорит.

Верен

Верен глаз у стрелка,
И не дрогнет рука,
И могилы далёк
Срок -
Только помню всегда:
За годами года
На крыльце моя мать
ждёт.

Повидав мир людской,
Возвращался домой
На пирах пировать,
плясать.
Город дышит обман,
Как болотный туман:
Я увидел седой
Мать.

Жизни срока не знать,
Молча смерть принимать
Присудил нам - Творец? -
Бог?
Отдал меч мне отец,
И тепло их сердец
Погребальный огонь
Сжёг.

Будет вечно весной
Над сырою землёй
Возрождаться в полях
Колос.
Пепел жизни земной
Я рассею рукой,
Стану - ветер, огонь,
Голос.

Господин всех вещей,
Бог великих степей
Мне, как всем на земле,
Шепчет:
Ты - хозяин ночей,
Господин вешних дней,
И в глазах твоих сталь
Блещет.

Вариация

Лунатика походкой сон.
Померкнут, да, но не умрут слова.
Из года в серый год
от криков торжества
от откровений -
до шёпота седых времён
где сил едва-едва
и жизнь моя уходит вон
как в осень - жизнь растений
строка меня зовёт за окоём.

На Родину-that-never-was, в извечный непокой,
в непроходимый сон,
в рассветные поля, где Бог и люди с нами,
где Истину земля
устала ждать и помнить и где пламя
беспечный враг увидит над рекой.

Где, проходя в ночи, драконьими зубами
во снах лежащий мир ты засеваешь,
неторопливо крылья расправляешь -
и в небеса, подмигивая.
И во всём достаток знаешь.

Ты всё знаешь.

Во тьму моей души ты взгляд бросаешь,
и на этот
и на любой вопрос
шутя или всерьёз даёшь ответы.

Всего один ответ -
на все вопросы, крики, теоремы.
Его вернее нет
и все проблемы
велики иль малы
им просто решены -

- Две темы.

Бог Танца

У морей на горе стоит город золотой,
а под этою горой под землёй лежит святой.
Весь народ про то молчит, кто в могиле зарыт.
Мне земля говорит, что та кровь не спит.

В золотых городах настежь дверь да окно.
Время тянется, как ветхое полотно.
Спит огонь в земле, на столе вино -
наливай и пей тот, кому не всё равно.

Слушай, брат ковыль:
скинь покров с могил.
Кто его убил, тот меня убил.
Светлый день прошёл,
ночь упала вдруг.
Час настал, мой друг.
Становись в мой круг.

На святые места ты пришёл с огнём,
на моих костях ты построил дом,
и твоя жена научала сына:
"Этот человек был зол, не грусти о нём."

Средь безвестных могил ты меня схоронил,
мой народ погубил, моё имя забыл.
Время в колокол бьёт, и зовёт окоём.
Мы один на один, так станцуем вдвоём.

Ты себе нашептал, будто я - беда,
и была моя кровь на земле как вода.
Знал бы ты, как надоела мне эта игра.
Доставай кошелёк, расплатиться пора.

Позвони в набат. Час войны пришёл.
Ты был весел и богат, и твой сад расцвёл.
Только день прошёл,
ночь упала вдруг.
Час настал, мой друг.
Становись в мой круг.

У морей на горе стоит город золотой,
а под этою горой под землёй лежит святой.
Мне никто не говорит, кто в могиле зарыт.
А земля кричит, что та кровь не спит.

В золотых городах настежь дверь да окно.
Стало время словно ветхое полотно.
Светлый день прошёл,
ночь упала вдруг.
Час настал, мой друг.
Становись в мой круг.

Сегодня и всегда

Сто тысяч лет угрюмая природа
Копит и восполняет мира память.
Бредут в переселениях народы,
жизнь точит землю, словно воды камень.

Неполных двадцать лет на этой тверди
я жду, пока обрушится секира
в стране Людей, где недостатков дети
зовут и воспевают Полночь Мира.

Тысячелетья пашен предрассветных,
читая строки Книги пред лампадой,
я ожидаю слов твоих заветных,
тружусь для жизни бедной иль богатой.

Все десять тысяч лет веселий горьких,
все зимы, когда пили снег и ели,
всё плачем мы сквозь смех и хлещет горлом
в простор небес печаль и боль потери.

Тот вещий глас услышав над степями,
ожили мифы и сверкнули были.
Мы вспомнили, что разделил ты с нами,
в Заре Рассветной подарив нам крылья.

Кто мог помыслить, что такое благо
Земле подарит древний род с Заката?
Горстями пили мы живую влагу,
а наш Владыка выпил море яда.

Мы были против мерзкой Власти - Сила.
Мы шли, телами засыпая реки.
Цвела земля и падали светила -
прекрасней осени мир не видал вовеки.

В немеряной войне против Заката
так повелось издревле и поныне:
Cвободных за победу ждёт расплата -
смерть Короля и всей его дружины.

Мы пили гнев. Не убывала чаша.
Её лишь смерть на время осушила.
И мирно зашагали годы наши,
в труд и ремёсла влились наши силы.

Здесь тишина. Как будто не слыхали -
"Иди за мною сквозь огонь, Свободный!"
Обычна жизнь, трезва, как не бывало
Священных клятв отцов и дедов вольных.

Дурных вестей из павшей Атлантиды
в тревожной дрёме ждёт Гиперборея.
В полях травою прорастают тихо
вторые десять тысяч лет и третьи.

В сей жизни мужу муж стаёт в напасть
и Родине - врагом ради наживы.
Над нами камнем тяготеет власть -
извечное проклятье Атлантиды.

Не зря, не зря народы жаждут мщенья
и копят гнев от века и до века.
Ведь даже Бог страдал при воплощеньи -
так каково должно быть человеку?

Я ЗДЕСЬ ЖИВУ

... ибо прах ты и в прах возвратишься.

(Бытие 3:19)

Мальчишкой я стремился ввысь

ночами в небесах нестись

январской вьюгой

и ветров степным набегом

звездой падучею пройти

и вот сегодня я в пути

шагаю по степям тревожным ветром.

Я здесь живу

и этот прах

ночами видит в вещих снах

как древним утром ото сна встаёт долина

как пляшет пламя в облаках

закатным ветром в небесах

к моей чужой родной земле гонимо

где дом предвечный мой стоит

и боль в седых глубинах спит

на время замерев

светло и тихо

где танцевала Колумбина

и умоляла Арлекина

- Спаси меня

от этих пут

неумолимых...

- Когда бы мог,

давно бы спас

но в мире этом и для нас

есть смерти час и час любви

нетерпеливой

Пришла ко мне ты на беду

и очень скоро я уйду

туда, где боли нет

и нет конца

и нет начала

ты подожди ещё чуть-чуть

и ты разделишь этот путь

где пут уж нет

и рабства нет -

в ответ звучало

и уходила Колумбина

неся погибель Арлекина

а я его теперь играю

хоть не пою

и не летаю

между добром и злом иду по краю

я за троих один игрок

Великий Князь

Отец

и Бог

я здесь живу

а мир пылает

и нет огню конца и края

и нет конца сему пути

всего лишь вечность мне пройти

осталось.

Я по земле в огне шагаю

между боями вспоминая

как летним утром встал рассвет

в одной долине -

и с верой я смотрю туда

где ожидают города

и злые лживые слова

сгорят и сгинут

и я покину этот дом

где я свободным был рождён

и разрубил простым мечом

сей узел пут

неумолимых

на грани сброшу всю беду

и мимо острова пройду

где ожидает Колумбина

кого-то из своих любимых

где спит она в своём саду

а мир в песок и пыль сгорает

не оглянусь и не вздохну

и в бездну чёрную шагну

живым туманом

сонных звёзд

последний путь мой ляжет

туда, где дышат все миры

туда, где Света нет и Тьмы

где нет долины зла и нет печали

кометой яркой возрожусь

и может быть остановлюсь

там, где конца свободе нет

и воле к знанью

и творенью

и в этой вечности труда

желаю помнить я всегда

как древним утром встал рассвет

над той долиной

и как рыдала Колумбина

и умоляла "О, Любимый,

освободи меня от этих пут

неумолимых..."

***

Делала жизнь гадкой
чёртова загадка:
как я ни гадала
а не понимала.

Книгу закрываю -
наконец-то знаю...

...зачем они безумцам кланялись
зачем они молились пламени
зачем они бросали камни
и оскверняли мирозданье
засеяв земли черепами
хрустели вечером костями
ночами напивались кровушкой
пели на площадях соловушкой
а утром кланялись да выли
что мол заставили их сильные
краснели за своё бессилие
и крокодильи слёзы лили

Отчего, не знала,
мучилась, гадала,
свысока смотрела,
а внутри горела -

но теперь я знаю,
книгу закрывая:

от священных знаков
до рубахи рваной
от меча до взгляда
нет в тебе изъяна

Словом да делами
да Отца заветом
правишь ты сердцами
и всем белым светом

средь песков бесплодных
где бескровны раны
за простором водным
ёжатся тираны

берегом закатным
строятся фрегаты,
в кабаках солдатских
сходятся пираты

и поют народы
Севером да Югом
песню непогоды
тайфунам да вьюгам

слово молвишь скоро -
воспоют все трубы
полетим мы споро
прямо к чёрту в зубы

за свободой горькой
да за верой правой
поплывём за зорькой
вечером кровавой.

Мы с тобою властны
покорить все звёзды!

Всё кристально ясно.
Только слишком поздно.

Лекарство от меланхолии

Война - дело молодых,
лекарство против морщин... (c)

Ты - лекарство от меланхолии.

Слово, путь и мечта, не более.

А броня крепка, танки быстры,
И бензином полны канистры.
Ждут ракеты.
Мечи отточены.

Будет бой.
Ничего не кончено.

На пути Короля поныне
Тает призрак огня в пустыне,
Духи пляшут и привидения,
Продолжается Песнь Творения,
Песня боя и песня боли.

Все метанья врагов бессмысленны:
Без неё жизнь и смерть немыслимы.

Ты - лекарство от меланхолии.

Ты ковром небеса сворачиваешь,
Улыбаешься, нож оттачиваешь,
Открываешь в ночи оконце,
Выпускаешь из клети солнце -

Слово, путь и мечта, не более.

Ты - лекарство от меланхолии.

чёрное молоко сумерек

я - любимый и ты - моя
мы - движенье и мы - земля
твоё тело - шёпот в песках
вода в родниках

путь наш вечен и мы вдвоём
жизнь и смерть в бытие поём
ночью мы пьём
утром и днём
чёрное молоко сумерек

голод и страх
шепчут: ты - прах
но
с миром един
я не один
хранимый
дружиной
людскою
звериной
в поле
и в море
идём мы лавиной
и пьём
мы пьём тебя ночью и утром и днём
спьяну поём
этот наш дом
из черепов
рук
голосов
ведь

нам здесь петь
и жить
и я приказал им пить
чёрное молоко сумерек.

мы - пали.
мы пели
мы пили и пьём
мы пьём тебя ночью
и утром
и днём
черпнув ладонью
мёртвой водою
кровью земной мы омыли наш дом
прах из черепов
жизнь из родников
ярость и страх
в наших глазах
поступь веков.

Когда ты променял на горизонт закат...

Когда
ты променял на горизонт закат
и солнце проводил в последний круг,
заговорили барабаны, трубы.
Из лета к осени пришла беда,
все неприкаянные тени стали в ряд -
за солнцем, маршем, друг за другом.

Когда
спустилась Тень из дома в небесах,
Сна тихая сестра к тебе пришла
и молча в сердце поселилась,
та яркая звезда,
ласкающая прах -
то книгой тайною тебе открылась
вся память скрытая в траве, в песке.

Всё мёртвое пришло к тебе в тоске
заговорило,
всё, что зарыто было
суда просило
терпеливо.
Усталая земля просила ночи, сна,
о Слове, одинокая, молила.

Когда
Ты потушил потоп огнём
и чествовал волну насмешкой и презреньем -
"Да будет вечен мир и люди в нём!" -
сожрала степь дома и города,
снега укрыли мёртвых навсегда,
укрыли жатву той весны осенней.

Ты знал, что бесконечен мир,
что жизнь - отрада,
и умирать тебе уже не надо.
И одиночество
ты выбрал, отклонил
молитвы Тени.
Разбитым берегом
средь меркнущих светил
ты шёл и
помнил -
ждут Ступени.

Тебе не дожить до весны

Тебе не дожить до весны.
Ты мёртвое время, как камень, в ладони сжимал.
Всё лето ты спал на земле,
и свидетели сны:
Земле ты надежду и Слово, как хлеб, раздавал.

Тебе не дожить до весны.
Ты приносишь печаль
и древнее зелье от скуки и гибели этой страны.
В осеннем бою ты богов повстречал.
Тебе не дожить до весны.

Идёт время трав.
И в блеске серпов ты уходишь из мира во сны.
На грани пространства и смерти ты Бога встречал.
Тебе не дожить до весны.

Из Света

Русский перевод моего немецкого стихотворения "Aus dem Licht", написанного по мотивам размышлений о просмотре несуществующей экранизации Чёрной Книги Арды. Оригинал - ниже, среди немецких стихотворений.

***

Размышления
после просмотра несуществующего фильма

I.

Что касается этого фильма
по популярным мифам -
мне в нём кой-чего недостаёт:

продуманной логичности военной
разумной планировки каждого деянья
какого-то самодовольства,
чистюльности:
стыдливого молчанья об издевательствах, о пытках.

Недостаёт - и я молчать не буду! -
скорейшего желанья сдать
себя и дух свой злу
склониться перед властью

- и боли

избежать.

Ты, Сердце Мира.

Всезнающий, Ты пребываешь в Свете -
Тебе смерть не к лицу.

II.

А жизнь прекрасная -
и вправду хороша!
Лучи ползут по моему лицу.
Бессмертна я,
бессмертен мир в дремотном, мягком свете.

Свершает обороты Земля -
и не сдвигается
ни йоты.

Всё новое

Перевод моего стихотворения All die neuen Dinge, созданный Евгением Галаховым. Оригинал см. ниже среди немецких стихотворений.

Былое море - мёртвая пустыня.

Не слышно птиц. Вслепую мчат валы.

Безлюдным брегом ты уходишь ныне

Из света в гущу мглы.

Твоё лицо ожоги изъязвили -

Следы врага, смертельные черты.

В руках - железо, холодок бутыли -

Излечен мёртвой влагой ты.

Ты сон, и ты - сновидец онемелый.

Ничто зияет там, где тень твоя.

Обеты лживы. Раздается смелый

Вопрос пространств, довольна ль я.

Ты древних вод не возглашаешь имя.

Молчишь. Небес кровава сень.

А мы придём - сочтёшь ли нас своими,

Пока волну не сломит тень?

Обрушатся ворота и темница.

В песок уйдёт багровая вода.

Нас поведёт в тени твоя десница,

И свежесть воли мы вдохнем тогда.

перевод (с) Евгений Галахов

The English poems

A Chance Meeting

I came to watch the storm

Out of my tavern - "The King's Horn" -

A lovely place, on ancient quiet shore

Of the Great River.

He was already there.

Waiting, his eyes riveted to the clouds,

Dark, grey and heavy, of the same depth

And colour.

Eastern, a bit.

A Northman, otherwise.

Clothes too light for weather.

(A northern leather outfit; high boots;

a well-made travel cloak, dark green and grey.

Well worn.)

His look struck me like lightning.

Tall, slender, heavy shoulders. Body of a king.

Eyes of a god.

When the storm came, he was the storm.

It was the only time I saw

True human happiness.

A being one with the world

Without "ifs" and "only whens",

In greatness and pity,

Glory and filth.

The hens and straying dogs

Hid under porches,

Whipping streams of water

Turned the ways to mud,

Sky, field and forest

Became as one,

A roaring dark veil.

He was alone.

A heretic, of course.

The proper folk

Hide till the sunny weather, cursing

At someone they don't know

The name of, on such days.

And so do I. But out here

He was, for their better,

For our worse.

The God of Wrath

Had got this soul without lies.

Before my mind's eye I saw

All this and more;

And that part of me that wasn't yet his

Bid me to go.

Flee for your soul! - the trembling voices cried

In depths of my Western mind

And that was when he turned

And looked at me.

I met his eyes.

And did not die.

THE WINTER KING

In the night I had a fateful dream -

shocking

In the sky I saw the Winter King

walking

With the sun towards the coast

heading

Over yellow leaves and bones

treading

On his head he wore high

his old crown

Made of autumn gold and lightning

and of iron

Raging storms under his feet

blowing

Country, home and my fields

covered

With white snow from his old North -

frosty layers

He had spread on peaceful Earth

his white hair

Droves of demons in his wake screaming

followed

All the lands from East to coast

soon be hollow.

Knowing that, from my warm bed

I came forward

Took a fresh warm loaf of bread

put some salt on it

My safe home I left behind

with its doors ajar

Looked up into the sky

and cried far:

"Hail to you, world's joy and pain,

King of Years!

You do know love and hate

bliss and terrors

You do know that life and sin

are a treasure

Do not judge us by the Winter King's

measure

Do not sow these old fields

with your sorrows old

Do not rage and kill and freeze

be it just or not

Many homes you call yours

East and West

Mine is one of them - come in,

be my guest!"

UGLY

Who was the one to clad the Truth in white?

She dwells - shy, taciturn - in numbers, ages,

still photographs and screaming pages,

coy, shine her bloody teeth. She's grinning wide.

Continuity of sense, of time.

Bland whispering of grass.

Concealing ashes, signs,

the charred bones of Truth from trusting eyes.

Deep smile the sculls.

Who was that fool to sing

of Truth and Beauty in the same old lines?

Old lies!

A true spell must be cast

or we shall die -

- and still you lie...

you ugly mumbling thing

pedantically blind

you, deaf to words and cries alike

a fly in Heaven's eye ---

your tongue is crooked.

As for your soul!..

You must

return

to dust.

WITHOUT YOU

Without You,

the sun would rise in the West and set in the East.

Without You,

those wicked shiny fools would have a feast.

Without You,

all of my books would be just ink on paper.

Without You,

all work would start too early, ending much too late.

There'd be

no grass

and no roots

No courage

No sleep

No death

No life

No dragons

No flight and no wings

Without You.

The Blessed Realm

The Blessed Realm is bereaved of night

Its holy lamps are far too bright

On cleansed shores under beauty's sway

cries every grain of sand for rain.

In a dry grove among strange trees

beneath undying silver leaves -

- the Master sleeps.

Oh let his sleep

be pure and kind,

light and deep!

Soft let the time

about him fly -

at rest on Earth,

a star of sky.

Let healing dreams

supplant all fears -

before the sorrow,

after tears.

Sometimes I deem

it would be best

for him - and Evil -

- be at rest ---

the Earth would grow and breath in peace

and hear his voice in Children's dreams -

- without unbidden Western guests,

false kings with their unholy quests.

Oh let him rest in tender grass

until his Children rise from dust

and grow wings,

and come again

to take some night

from the bright day.

Journey into the far North

You walked alone

in Northern lands

on no-man's paths

through autumn graveyards

ancient gates

to human hearts.

You knew:

the knowledge of these parts

would mar your joys.

You could have scorned,

you could have turned -

it was your choice.

You did not close

dead eyes

for right or wrong.

You had to heal

hurt hearts, weak minds -

- for you are strong.

In shallow graves

they stirred, they cried.

You heard the souls.

You went from light

into dead night

and made it yours.

B E L O V E D (The Devil`s Home on Leave)

I am Beloved and

He is mine

for I

am all the peoples who walked behind

the suns of wrath at Dawn

to find a closed gate

a wall of words and stone

a kinsman`s blade

and stop and hear

from far and near

the Song of Night and Day.

Be loved and walking

to spirits talking

where

the winds of atmosphere

touch the demons` hoard

I reach and find your hand

so kind

at last, Beloved

you`ve given me this world.

the weight is breaking

for I am taking

the pain again

and yet again

as I see you die

in heavens high

in the northern sky

falling.

as suns are burning

galaxies turning

around your home

beyond the rim

a castle of bone of ice and stone

to be alone,

to think and wait and elaborate

create in kind

to look and find

me.

on this globe

things fall and die, fated to do so

alone

far away from those few

Who Are Beyond The Fall

of Time

on stone thrones

but you are nigh

as creatures die

sharing the pain

with ALL

as I share it with you.

"Come forth, my childrens` mother.

My girl of flesh, my rose

I`m home now, it`s me.

bring milk and butter, bread and salt

of the Earth

from our house

for I suppose

it`s me, your husband."

the Devil`s home on leave.

quiet voice in my mind, Beloved

you need my skills wicked

my human cunning

scheming and planning

for war, sabotage

and espionage,

terror and pillage

and rhetorics heretical

are all but theoretical and cruel things

for which I am the right man.

I`m not afraid of flying

of living free and dying

without you

for you.

the best of all for killing

for being free and leading

this holy war

of you.

The meaning of life is what I make of it,

nothing more or less, nothing fated

or complicated.

It`s good enough for me, it`ll have to be

for all from now on.

But things get really unsettling

When I think of the last gloomy meeting between you and me,

And silently I cry as I see you die

high in the northern sky,

taking your pain again and again,

catching the world from your hand into mine

falling.

B E L O V E D

THE BAD BOX

I will put in the box

silly right-wing politicians

insolent blondes

the catholic mindset

I will put in the box

the overblown bureaucracy

people who write hate books

unreasonable fears

My box will be of thin white paper

with shiny scarlet ribbons,

translucent and light.

I will write a card to go with it

and give it to my heart's favourite

He will know what to do with the box.

Three episodes from the unfinished poem "A Gnostic War Chant".

A Gnostic War Chant

The Chancellor speaks:

Your continental Majesty -

please do divert your blessed attention

from our magnificent festivities -

perhaps we should take measures now.

it's not just nasty thieves

and run-off heretics

in those Eastern steppes anymore.

He's grown too big a fish for our muddy pond.

a continental gangster

with a schizophrenic personality split

who would like to dance

the entropy tango

on our bones

if not today than tomorrow

if we let it all go.

So we ought to take measures now.

Send a New Western Hero (TM) out.

There're droves of fools around.

stout Light-believers

wannabe heroes

mad would-be killers

with silly baby faces

with their cheap thrills

and their hate faith ---

From A Gnostic War Chant

Once, Love and wrath united you and me -

Two men and Gods. But is the difference too real:

However sweet to me the Truth may be -

The thirst for victory is greater still.

I walked on sculls and diamonds in these lands,

In rotten fields I was a desert storm.

This planet's life is secured by my hands

And ships victorious return to home ports.

The Eastern Seas in brilliant welcome run

To greet eternity and a free world's rebirth.

Old continent awaits her greatest son -

But no. Gods should not dwell on Earth.

Old healer Time does walk on, stepping bold.

Sun sets for me the hour to depart.

To leave my dear, bitter Realm of Gold,

Our Earth. And follow you, my heart.

Forth on my destined Way, too far

Into the gentle dance of sparkling worlds.

Gone, never to return, like you, my star.

With no more human wrath or human hurts.

From A Gnostic War Chant

the Usurper speaks

***

In mortal eyes I watched all the scorn

and all the rage of empty lifeless space.

In mortal mind a desperate wisdom burned,

controlled wrath and greed and love and hate.

He'd given away his soul for Love and lust

The Dark became his roots beneath the grass.

His steps made age-old empires crumble to dust -

A god and man, both less and more than us.

For all his faith he trembled in his pain.

The shadow on his throat - a crimson gash.

Free human hands - and clanking of a chain:

That Grace is far too hard for mortal flesh.

You are the reason

You are the reason

for the change of seasons

for the rivers' courses

the glitter in the eyes

of mice

the autumn leaves' journey

into the еarth

to die

for the knife

in my hand

sharpened

to cut this evil knot,

to slash the sky.

Перевод:

Ты - причина

смены времён года

русл рек

блеска в глазах мышей

пути осенних листьев

в землю

чтоб умереть

ножа

в моей руке

заострённого

чтобы разрезать этот злой узел,

небеса рассечь.

Miniatures

***

In your eyes

Change is time.

The absence of urgency

Somewhere West

Gold-clad.

***

You know, but...

We don't want to know

That Living hurts

That Change is Time

That empires die

***

eyes

eyes and arrows

arrows

arrows and targets

eyes

eyes and targets

eyes and arrows and targets and

us.

Эпитафия, ему и себе, в двух вариантах

Your glance meets the clock as you wait.

Twenty to four. Too late

To go, meet the stranger you've waited for.

And the only thing you wanted was -

everything.

***

Your time is over.

It's too late

To stand and meet the fate you've waited for.

And the only thing you wanted was -

everything.

Die deutschen Gedichte

Himmel und Erde

Die elenden Stimmen die sagen:

Ich darf Dich nicht lieben.

Aschenschwarz ist Dein Haar, Dein Antlitz aus Marmorstein.

Malt Dich mein Aug, so entsteigst Du dem Bild:

so wirst Du die ueppigen Taeler, die Seen und Kraniche speisen

im Schwarzweiss der Waelder die einzelnen Bauume so zart

als haette ich je dort verweilt.

Im Schwarzweiss. In anderen Zeiten.

Mein Aug

trifft Deines, das fluestert

mir alles, was schoen war und dunkel in Wurzeln des Grasses.

In Wurzeln des Chaos, in Erde, in Lehm und Verfall.

So schimmern die naechtlichen Wasser, so beugen

sich Aeste so steigen die Graeser so tief und so hoch

um Schutz zu verleihen den Tieren vor Pfeilen

der boeseren Dinge auf endlosen Pfaden.

So weiss das Papier.

Ich kann Dich nicht malen - entsteigst Du der Nacht jedesmal,

kommst naeher, wirst nahe, Gesicht

wird die Welt, wir sind Freunde.

Ich kann mir kein Bild machen von Dir in der Erde,

ich sehe dich nicht in den Himmeln

so hoch in der Luft moegen sein jene Graeber

den Taelern entstiegen

der Opferstatt der Unreinen,

dem endlosen Wirken.

Die haesslichen Stimmen die sagen: Ich darf Dich nicht lieben.

Doch sehe - ...

da steht

- ein Mann auf dem Huegel.

Er hat Deinen Blick und er steht hoch im Himmel.

Ich blicke und sage der Hoehe: Ich darf Dich lieben.

Ich werde mir ein Bild machen von dem in der Hoehe.

Ich werde das Bild mit den Kraenzen und Lilien schmuecken.

Ich werde den Elenden sagen: Seht, ich liebe diesen.

Ich setze mich nieder bei ihm und ich sage: Ich bin nun bei diesem.

So wisse: Wer steht auf dem Huegel? - Der Koenig.

Der Koenig, er steht hoch im Himmel, der Unreinen Grabstatt,

er laechelt.

Ich geh zu ihm durstig, er gibt mir zu trinken

in Kruegen Dein Bild und die Milch und wir singen:

Oh, schoener

steigt nun der Rauch aus der Opferstatt der Gerechten!

Die Dunkelheit fluestert in mir: Ich werde Dich lieben.

Den darfst Du nicht lieben, wie eisigen Nordwind ein Roehrchen im Schilf -

fluestert das Licht.

All die neuen Dinge

Die alten Meere sind nun tote Wuesten.

Kein Vogel schreit. Die Wellen rollen blind.

Ich seh' Dich gehen entlang der leeren Kuesten

mit Deinem Schatten aus Licht.

An Deinem Antlitz - Narben von den Braenden,

Feindwerke, die an Deinem Tod gefeilt.

Das Eisen und die Flasche in den Haenden -

das tote Wasser hatte Dich geheilt.

Du bist nun stumm, der Traeumer und der Traum.

Das Nichts gaehnt dort, wohin Dein Schatten faellt.

Versprechen truegen doch. Der leere Raum

stellt frech die Frage, wie es mir gefaellt.

Die Himmel schmelzen, und Du gehst im Schweigen.

Dem alten Wasser singst kein neues Lied.

Und wenn wir kommen - nennst Du uns Dein eigen,

bevor die Welle an dem Schatten bricht?

Die Tore werden fallen und die Waende.

Der Sand wird trinken rote Regentropfen.

Du fuehrst uns in den Schatten an den Haenden

um endlich neue Luft zu schoepfen.

Aus dem Licht

Betrachtungen

nach einem nie gedrehten Film

Was diesen Film betrifft

nach Mythen, die man so erzaehlt -

mir hatte einiges gefehlt:

die militaerische Vernuenftigkeit

Logisch-geplant-Sein jeder Handlung

Jedwede Selbstgerechtigkeit

und Sauberkeit:

Verschweigen all der Folter, der Misshandlung

Es fehlte - und so werde ich bezeugen! -

die schnelle Lust, sich aufzugeben,

den Geist dem Boesen zu ergeben,

sich vor der Macht zu beugen

- zu entgehen

dem Schmerz.

Du, Weltenherz.

Du, der Du alles weisst und wohnst im Licht -

- Tod steht Dir nicht.

II.

Dagegen ist das schoene Leben -

Herrlich!

Die Strahlen wandern ueber mein Gesicht.

Unsterblich

bin ich, ist Welt in diesem weichen Licht.

Die Erde dreht sich -

und bewegt sich

nicht.

Комментарии: 2, последний от 06/03/2014. © Copyright Яр Надя Размещен: 02/03/2014, изменен: 02/03/2014. 79k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сборник всех моих стихов по мотивам Арды и Средиземья - мира, описанного Толкиеном, Ником Перумовым, Натальей Васильевой, Кириллом Еськовым и другими. Эти стихи написаны на трёх языках - русском, английском и немецком. Они обладают в основном "тёмной" направленностью и выражают точку зрения восточных народов континента; содержание и образность во многом пересекаются с нашей, реальной историей.

Яр Надя : другие произведения.

Средиземские стихи