...каким-то чудом врачи приезжают вовремя, и он ещё жив, когда его привозят в реанимацию. День, другой... К исходу третьего всё.
Хоронят его через несколько дней, в воскресенье. Не в мавзолее, не в склепе, не "для богатых" - в ряду семейных могил. Бабушка, дед, отец, мать, старшие братья... вот и седьмая. Семья наконец-то в сборе. В этом ряду есть место ещё для одной могилы - может быть, даже двух - и человек, который шёл от кладбищенских ворот за гробом, отдал бы очень много, чтобы когда-нибудь его зарыли здесь, на расстоянии вытянутой руки, с ним рядом. Пустая мечта! Здесь обретёт покой вдова, он это знает. Это семейный могильный ряд, а он не родственник, он никто. Многолетний соратник, помощник, любовник и друг - для этого общества пустота. Официально - никто. Любовь, верность, преданность, все эти годы - ничто. Нет, хуже: грех, болезнь, позор. Кощунство. Он мог и может немало - покарать убийц, организовать невиданную панихиду, объявить государственный траур - но вот чего он не может сделать, это когда-нибудь лечь в могилу рядом с возлюбленным человеком. Вырази он такое желание, все сограждане, все, кто шёл в похоронной процессии, выражал соболезнование, клялся в поддержке, жал руку и стоял на литургии в храме, все эти верные - снова верные - люди, от старых соратников и друзей до членов его же семьи и самого патриарха, станут его врагами. Нельзя написать в завещании, не поймут, бессмысленно отдавать приказ - не исполнят. Проси, моли хоть со слезами на глазах - проигнорируют или откажут. И не возьмут даже денег! Он, далеко не бедный, не последний в этом мире человек - этого он за деньги купить не сможет. На смех подымут - сколько угодно, отпустят вагон и тачку паскудных шуточек в интернете, демотиваторов соорудят, порнографии понапишут - но рядом с любимым не похоронят. Нет.
Именно эта мысль, эта последняя несправедливость и боль прорывают блокаду транквилизаторов, которыми он спасался от истерики в предыдущие дни. Он начинает плакать, все это видят. (Камеры тоже.) Он видит, что все это видят (и камеры тоже), плачет ещё сильней. Его хлопают по плечу, подают платок, старый товарищ пытается успокоить, держит за плечи, притягивает к себе, давая возможность спрятать лицо. Он вырывается, всхлипывая, и бросается на колени в свежую насыпь могилы, погружает ладони в землю, рыдает в голос. Фотовспышек столько, что кажется, он на балу. На солнце. Его обступают кругом, заслоняя от камер, и он благодарен. Он понимает, как выглядит - жалкий и некрасивый, смешной человек, и всех здесь подвёл.
Он наклоняется, падает лицом в насыпь. Земля сырая, холодная, пахнет весной. Слёзы мои останутся здесь, думает он, в этой могиле, в этой земле, с тобой. По крайней мере они.