Яременко-Толстой Владимир Николаевич : другие произведения.

Глава 48. Акции во Львове

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Декларация Лиги Антисоциалистов: Ленин людоед, Ленин людоед, Ленин людоед... Материализация духа. Приезд во Львов из Одессы, кофейня на Армянcкой улице. Олдовый хипп Вова Сурмач. Алик Олисевич - посол мира и секса. "Вiрменка". Политическая демонстрация во Львове на День города 20 сентября 1987 года. Группа "Доверие". Львовская богема - Василь Полевой, Анатолий Котенко, Юрий Бумблякевич, Игорь Свидрук и его муза Лена Чучундра, фотограф Вилли Фургала, выставка неформальных художников "Центр Европы" в рзвалинах монастыря Бенедектинцев.
  Глава 48
  АКЦИИ ВО ЛЬВОВЕ
  
   Вызвать дух социалистического соревнования нам с Диком не удаётся, потому что в темноте комнаты за нашими спинами ехидно хихикает Витя Француз, который в духов не верит и считает это всё ерундой.
   У меня, как и у Дика Бургазли, опыта спиритических сеансов нет. Мы действуем чисто по наитию. Ставим на стол мою оранжевую ГДР-овскую пишущую машинку "Оптима". В неё я заправляю лист чистой белой бумаги и и при тусклом свете настольной лампы выстукиваю свой вопрос.
   - Дух, ты слышишь нас?
   Ждём ответа. Ответа не следует. Хихиканье Вити.
   - Явись же нам, дух социалистического соревнования! - завывает утробным голосом Дик.
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Ленина, именем Сталина, именем Берии, именем Гурджиева, именем Кирова, именем Льва Троцкого, именем Никиты Хрущёва и Леонида Ильича Брежнева, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Константина Черненко и Юрия Андропова, именем профессора Анатолия Собчака, именем гласности и перестройки, именем самого генсека ЦК КПСС Горби, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Павлика Морозова, именем Лёни Голикова, именем Зины Портновой, именами Марата Казея и Марата Гельмана, именем Зои Космодемьянской, именем Олега Кошевого, именем Ульяны Громовой, именем Ляли Убийвовк, именем Сергея Тюленина, именем Вали Котика, именем перевала Дятлова, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем маршала СССР Жукова, а так же маршалов Рокоссовского, Василевского, Соколовского, Малиновского, Тухачевского, Якубовского и всех прочих доблестных 34 маршалов советских, общее число которых есть, было и будет 41 маршал СССР, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Стаханова, именем трактористки Прасковьи Ангелиной, именем героев Первой Пятилетки, именем героев Кузбасса и Кривбасса, Госсельмаша, Метростроя, Торгсина, Внешпосылторга, Роспотребнадзора, Главвторчермета...
   - Дураки! Какие же вы дураки!! Ха-ха-ха...
   Если бы Витя Француз так не ржал, дух мог бы выйти с нами на связь. К любому начинанию нужно относиться серьёзно. Об этом неудавшемся сеансе спиритизма в Одессе быстро забыли. И только сейчас, вернувшись из Крыма, на углу Дерибасовской я встречаю взволнованного львовянина олдового хиппи Вову Сурмача.
   - Как хорошо, что я тебя разыскал, - буквально кричит он от счастья. - Моя молодая жена Александра Аромова, которая целыми днями ходит по комнате голой, попросила, чтобы я тебе её показал.
   - Погоди, во-первых, каким образом она обо мне вдруг узнала, а во-вторых, с какой целью она хочет показаться мне голой? Это случайно не провокация? Я не люблю смотреть на чужих голых жён, ты это ей от меня передай. И вообще, разве она не во Львове? Если она в Одессе, я мог бы ещё на неё разочек взглянуть...
   - Ты обещал поехать со мной во Львов, - напоминает мне Сурмач. - Так почему бы это не сделать прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик? Мы как раз попадём на День Города и на хипповскую! Заодно ты сможешь увидеть мою молодую жену и услышишь её стихи.
   - Ах, так она поэтесса? Тогда это меняет суть вопроса - это же декаданс! Ты прав, я обещал поехать во Львов и сделать там пару перформансов. Заодно окунусь в поэзию твоей жены.
   - Во Львове есть кружок заклинателей духов, он заседает на улице Ивана Франка в мастерской художников Котенко и Полевого и хранит традиции австро-венгерских магов. Твой неудавшийся сеанс спиритизма мы сможем продолжить там. Я уверен, мы вызовем этот дух.
  
   Мы прибываем во Львов в 11:40 утра 20-го сентября 1987 года ночным поездом из Одессы, до Львова от Одессы почти четырнадцать часов пути. С вокзала до Львовской Политехники ползёт старорежимный узкоколейный трамвай No1, потом к Сурмачу на Болгарскую улицу пешком, бросить вещи. Весь город украшен советскими плакатами ко Дню Города. Пить кофе Сурмач ведёт меня в культовую богемную кофейню на улице Армянская 19, получившую среди местной богемы название "Вiрменка" (Армянка).
   - Сейчас я познакомлю тебя с легендарным Аликом Олисевичем, нашим львовским гуру и хиппи, посланником мира и секса, пацифистом, романтиком и харизматиком. Это одна из наиболее заметных личностей в городской тусовке. Кстати, как раз именно сегодня он собирался организовать и провести политическую манифестацию. Я уверен, что за ним последуют его многочисленные друзья и адепты. Поэтому мы и приехали во Львов на День Города.
   - Алик антисоветчик?
   - Алик Олисевич - лютый антикоммунист, убеждённый украинский интернационалист, активный участник группы "Доверие" Евгении Дебрянской, Александра Рубченко, Николая Храмова, Игоря Барыльника и Кати Подольцевой. Он подписывает все их правозащитные манифесты.
   - Вова, скажи, а что это за "Доверие" такое? Что за группа? Впервые о такой слышу. Просвети меня.
   - Это такая гражданская инициатива, выступающая за прямые контакты между гражданами Совдепа и стран Запада, за свободу совести, национальных и сексуальных меньшинств. Полное название группы "Доверие" - "Группа за установление доверия между Востоком и Западом". Тебе тоже надо было бы с ними затусить. Сейчас настаёт время для политических акций, мне кажется, мы могли бы что-то изменить и на что-то повлиять.
   Но дойти до кофейни "Вiрменка" мы не успеваем, в районе площади Рынок, заполненной большим количеством ментов и дружинников, мы натыкаемся на политическую демонстрацию. Дети Цветов небольшой группой человек в тридцать, одетые в яркие шмотки, рассекают серую массу, заполнившей площадь толпы простого советского народа. Впереди всех с развёрнутым плакатом "Гласность", словно Иисус Христос по воде, шагает хайрастый молодой человек со светлой улыбкой на лице.
   - Это же Алик, - говорит Сурмач. - Давай пристроимся к ним в обоз и посмотрим, что будет дальше. Не думаю, что менты станут их здесь сейчас винтить. Их лозунги как бы за перестройку и в мэйн-стриме официальной политики, хотя всем и так понятно, что под словом "гласность" Алик на самом деле подразумевает свободу слова, а не то, что за этим хотят видеть кремлёвские партократы.
   Двигаясь в хвосте колонны, обрастающей по ходу такими же, как мы, стихийно примкнувшими к общему делу манифестантами общей численностью человек до ста или даже чуть побольше, мы вдруг попадаем на неофициальную художественную выставку в каком-то внутреннем дворике старинного полузаброшенного здания. Это какой-то сквот, щедро нафаршированный творчеством местных хиппарей - эзотерическими абстракциями и кришнаитским цветным разнотряпьем. Хотя присутствует и фигуративная живопись, похожая на профанации Лейдермана и других одесских живописцев. Артефакты свешиваются с балкона и из окон, многие картины стоят прямо на земле, прислонившись к стенам.
   - Смотри, вот фотограф Игорь Свидрук и его любимая модель Лена Чучундра! Сейчас я тебя познакомлю. Привет, Чучундра, это одесский концептуалист Владимир Яременко, приехал во Львов делать свои перформансы-провокации.
   Сурмач представляет меня Лене Чучундре одесским концептуалистом, хотя в Одессе я обычно скромно называю себя харьковским студентом или просто поэтом. У Чучундры на голове копна непослушных кудрявых чёрных волос, разделённых на две неровные части заколкой, они похожи на огромные уши некого сказочного существа, контрастируя с залысинами худощавого фотографа Игоря.
   - Очень крутая выставка, - говорю я Чучундре. - Львов меня поражает! Честно признаться - даже не ожидал такого драйва!
   - Это выставка львовских авангардистов, называется "Центр Европы". Мы ведь находимся в центре Европы. А это бывший монастырь бернардинцев.
   - Заходите ко мне в мастерскую на Академической, - приглашает нас Свидрук, - на горыще (чердак), я покажу вам снимки нового модельного ряда. Лучшие девушки Львова!
   - Надеюсь, что голые? - с подъёбом спрашиваю я.
   - А я одетых не фотографирую, пока ещё до такого не додумался, - скромно замечает Игорь. - Сама по себе мысль, вообще-то, интересная, но пробовать всё-же не стану, у нас во Львове есть гениальный фотограф Вилли Фургало, вот он - истинный мастер момента, снимает тусовку!
   - С Вилли мы тоже познакомимся, - обещает Вова. - Он действительно гений, зайдём позже к нему на службу, он работает грузчиком в кафе "Красная шапочка".
   - Вилли Фургало - какое странное имя, он иностранец, или это у него такой псевдоним?
   - Он потомок немецких переселенцев, переехавших на подконтрольную Австро-Венгрии Волынь ещё в ХIХ-ом веке из части Польши, которая была в те времена оккупирована Российской Империей, так они спасались от преследований и произвола российских властей. Его полное имя Вильгельм, его родителей репрессировали коммуняки, а его самого они отправили в детдом. "Фургал" - это в переводе с немецкого "скромный", "неприхотливый", "непритязательный".
   Когда процессия через некоторое время отправляется дальше по намеченному заранее маршруту, мы с Сурмачем идём пить кофе.
   Кофейня на улице Армянской встречает нас гнетущей пустотой.
   - Никого нет, все ушли на демонстрацию, - говорит Сурмач. - Странно быть здесь без Алика, неловко даже.
   - А он что, обычно всегда здесь?
   - Почти всегда, ведь это его место! Оно было создано ним, не как кофейня, конечно, а в кофейне, как духовное пространство. Это заведение открылось в 1979 году, когда Алик подрабатывал натурщиком на кафедре рисунка художественного техникума в соседнем здании на улице Армянская 23, в доме Времён Года, известном памятнике архитектуры. Сюда, в эту маленькую уютную кофейню, он приводил после занятий своих экзальтированных поклонниц, и она быстро превратилось в место встреч альтернативной свободомыслящей молодёжи, рассадник инакомыслия.
   Сурмач всё прекрасно для меня организовал. Во Львове я буду жить у известного художника-монументалиста Василя Полевого. А вечером меня ждёт художник Анатолий Котенко в своей мастерской на улице Ивана Франка, визит к жене Сурмача, голой поэтессе, я нанесу завтра.
   Мастерская художника Толи Котенко, это подпольное место сбора львовской богемы, место магической силы. Мне представляют несколько ярких творческих личностей, среди которых выделяется философ постмодернизма Саша Шиз, бездомный японский архитектор Нахуята Хата, гораздо больше смахивающий на казаха, чем на японца, а также в меру упитанный колоритный карапуз Юрий Бумблякевич по прозвищу Винни-Пух, Винни-Чук и Винни-Гек - талантливый украинский писатель и поэт.
   - Я пишу свою жизнь стихами, - гордо заявляет он о себе афоризмом, дружелюбно протягивая мне руку. - И ты тоже пиши свою жизнь стихами и вспоминай Бумблякевича, я знаю, что ты станешь знаменитым поэтом!
   - Вы шутите, поэт Бумблякевич, - говорю я ему. - Как вы можете это знать, если вы пока даже не слышали, что я пишу? Свои стихи я буду читать завтра.
   - Ах, вот они где! - радостно хлопает нас по спинам Сурмач. - Бумблякевич мой любимый поэт. Его поэзию в этом городе многие знают наизусть, и я в их числе.
  
   Так нiхто не кохав через тисячi лiт,
   Вже куди б я не пхав, ти холодна, як лiд.
   Дивнi скарби свої ти менi розпростерла,
   Тiльки вранцi збагнув,
   Що ти ноччю померла...
  
   - Сурмач, - говорю я. - Ты будешь мне помогать. Вот текст, который раньше произносил Дик Бургазли в Одессе, изначально это была чистая импровизация, но Витя Француз всё записывал. Прочитай его, прежде, чем мы начнём.
   - Нет такого пионера-героя! - с возмущением заявляет Сурмач, пробежав текст глазами.
   - Какого?
   - Смотри, вот здесь, в третьем заклинании, где идут имена молодогвардейцев и разных пионеров-героев, после Марата Казея стоит какой-то Марат Гельман... Нет такого пионера-героя!
   - Да, странно, по крайней мере, я о таком пионере-герое нигде не читал, это явно ошибка или саботаж. Витя Француз, который вёл запись, известный насмешник. Или, может, ошибся Дик.
   - Нет такого пионера-героя, - возмущённо гудят гости в мастерской Котенко, - и молодогвардейца такого тоже нет! Выбросить этого самозванца из списка Героев!
   Я присаживаюсь к столу и заправляю в машинку чистый лист белой бумаги. Толик Котенко благоговейно зажигает церковную свечу и выключает свет. В комнате повисает гробовая тишина.
   - Дух, ты слышишь нас?
   Вокруг нас тишина, только слышно, как потрескивает пламя церковной свечи.
   - Явись же нам, дух социалистического соревнования! - завывает страшным утробным голосом Сурмач.
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Ленина, именем Троцкого, именем Сталина, именем Берии, именем Гурджиева, именем Никиты Хрущева и Леонида Брежнева, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем мёртвых генсеков Константина Черненко и Юрия Андропова, именем профессора Анатолия Собчака, именем перестройки и гласности, именем нынешнего генсека ЦК КПСС Горби, явись же нам ты, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Павлика Морозова, именем Лёни Голикова, именем Зины Портновой, именем Марата Казея, именем Ульяны Громовой, именем Зои Космодемьянской, именем Олега Кошевого, именем Ляли Убийвовк, именем Сергея Тюленина, именем Вали Котика, именем перевала Дятлова, явись же нам, наконец, ёб твою мать, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем маршала Советского Союза Жукова, а так же именами маршалов СССР Рокоссовского, Василевского, Соколовского, Малиновского, Тухачевского, Якубовского и всех прочих доблестных 34 маршалов советских, общее число которых есть, было и будет быть 41 маршал СССР, явись нам, дух социалистического соревнования!
   - Дух, ты здесь? - выстукиваю я на машинке.
   - Именем Стаханова, именем трактористки Прасковьи Ангелиной, дважды Героя Социалистического Труда, именем героев Первой Пятилетки, именем героев Метростроя ...
   - Да, я здесь, здесь, - громом гремит, отдаваясь эхом под сводами полуподвала, в мастерской Анатолия Котенко нечеловеческий голос и машинка, вырвавшись из моих рук, начинает сама по себе выстукивать буквы, сливая их в слова и целые предложения:
  
   Декларация лиги антисоциалистов.
  Членом Лиги Антисоциалистов может стать любой человек, разделяющий эти принципы, независимо от возраста, пола, национальной принадлежности и социального положения. От вступающих требуется чёткое знание нижеизложенных десяти заповедей, особенно последних трёх.
   1. Видели ли вы социализм с человеческим лицом?
   2. Именем Ленина совершались и совершаются самые страшные преступления против человечества.
   3. Мы требуем публичного разоблачения и осуждения идеолога тоталитаризма.
   4. Выбросить трупище Ленина из Мавзолея и Красной Площади на помойку.
   5. Социализм и демократия несовместимы.
   6. Распад советской империи - залог свободного развития народов и соблюдения прав человека.
   7. Коммунисты палачи собственных народов.
   8. Ленин людоед.
   9. Ленин людоед.
   10. Ленин людоед.
  
   - Что это было? Что? Я в шоке, все в шоке, - испуганно восклицает поэт Бумблякевич, когда Толя Котенко включает свет и задувает свечу, - ужас, ужас нечеловеческий!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"