Яременко-Толстой Владимир Николаевич : другие произведения.

Глава 51. Кот по прозвищу Гашек

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я провожу акцию, посвящённую немецкому концептуалисту Йозефу Бойсу "Это нужно не мёртвым, это нужно живым", разъясняю современное искусство белому кролику вместо мёртвого зайца. Мы с Павуком принимаем 17 человек в Лигу Антисоциалистов в кафе "Армянка". Кот Ярослав по прозвищу Гашек спасает Павука от майора КГБ. Я пишу поэму "Дума про голих баб" и читаю её голой жене Сурмача. Я знакомлюсь с Александром Рубченко у Алика Алисевича, получаю контакты ленинградских диссидентов из группы "Доверие" и отбываю в Ленинград.
  Глава 51
  КОТ ПО ПРОЗВИЩУ ГАШЕК
  
   - Завтра мы проведём акцию "Это нужно не мёртвым, это нужно живым, или как объяснить современное искусство белому кролику", - объявляю я присутствующей публике сразу же после исправления имён, - посвящённую немецкому художнику-коцептуалисту Йозефу Бойсу, лётчику немецкой люфтваффе, летавшему во время войны на стратегическом бомбардировщике Ju 87 и сбитому 16 марта 1944 года над Крымом. Второй пилот самолёта Ханс Лаурвик не выжил.
   "Последнее, что я запомнил, так это то, что было уже слишком поздно, чтобы прыгать, слишком поздно для того, чтобы открыть парашют. Наверное, это было за секунду до удара о землю.
   К счастью для меня, я не был пристёгнут ремнём. Я всегда предпочитал свободу от ремней безопасности... Мой друг был пристёгнут, и его разорвало на части при ударе - не осталось почти ничего, что было похоже на него.
   Самолёт врезался в землю, и это спасло меня, хотя я и получил травмы костей лица и черепа... Тогда хвост перевернулся и я был полностью похоронен в снег. Татары нашли меня день спустя.
   Я помню голоса, они говорили "вода", войлок из юрт, и сильный запах топленого жира и молока. Они покрыли мое тело жиром, чтобы так помочь ему восстановить тепло, и обернули меня в войлок, чтобы сохранить тепло".
   Тогда Бойс выжил, но я сейчас не об этом, а о его знаменитой акции в галерее Schmela в Дюссельдорфе 26 ноября 1965 года "Как объяснить искусство мёртвому зайцу"(нем. "wie man dem toten Hasen die Kunst erklärt") и которую часто называют самой известной акцией Бойса.
   Бойc умер в прошлом году 23-го января 1986. Завтра я собираюсь делать оммаж Йозефу Бойсу, оммаж от фр. hommage - это признательность, дань уважения. В искусстве оммаж - это обычно работа-подражание и жест уважения другому уже не живому художнику, музыканту и т.п.
   Я буду объяснять современное искусство живому, а не мёртвому зайцу, вернее кролику. Вася Полевой позвонил в село своим знакомым когутам и они привезут нам завтра утром кролика, но только на время базара часа на два-три, а потом заберут его обратно к себе на ферму, где он сможет объяснять современное искусство своим сородичам до самой своей смерти, когда его съедят когуты, возможно, тогда через его мясо они тоже что-то поймут.
   По этой простой причине мы не можем совершать акцию вечером, а собираемся завтра 24 сентября 1987 года здесь в 11 утра, кто хочет и может, приходите, буду рад.
   На следующий день в 10 часов утра я знакомлюсь с Вадиком Павуком. Первое ощущение, что мы с ним знакомы всю жизнь. Павук несостоявшийся оперный певец, умеющий исполнять арии в стиле аль-кастрато, чем он меня сразу и огорашивает.
   - Очень крутая дурь, только вчера с поля привёз, - заговорщицки шепчет мне он, протягивая толстый джойнт. - Тебе надо подготовиться к лекции, а это лучший способ. Ты уже знаешь, о чём говорить?
   - Признаюсь честно, нет...
   - Тогда пыхни, и сразу попрёт.
   Я не помню, о чём я рассказывал зайцу! Есть фото перформанса, где я сижу с джойнтом и с белым кроликом на столе перед собой в клубах густого канабисного дыма. Я смутно припомню лишь сквозь туман полусознания бурные смехуёчки да пиздахаханьки обдолбанной публики.
   - Жаль, что я не попал вчера на материализацию духа, - говорит Павук после того, как когуты увозят к себе в село кроля, покатывающегося со смеху от моей лекции. - Ну, я возьму текст и пойду на улицу посвящать в Лигу прохожих. Ленин людоед! Ленин людоед! Ленин людоед! Если я не вернусь, считайте меня коммунистом!
   27-го сентября 1987-го года на Армянской улице в богемной кофейне "Вiрменка" Вадим Павук посвятил в Лигу Антисоциалистов сразу шестнадцать человек, заполнивших бутафорские "партийные" анкеты.
   Он их сначала катехизировал, предлагая кандидату зачитать текст присяги Лиги Антисоциалистов, затем, после троекратного выкрика "Ленин людоед, Ленин людоед, Ленин людоед" выл над посвящаемым в стиле аль-кастрато своим голосом неудавшегося оперного солиста Заклинание Сорока Одного Маршала СССР.
   - Именем маршала Советского Союза Жукова, а также именем маршалов СССР Рокоссовского, Якубовского, Василевского, Соколовского, Малиновского, Тухачевского и всех прочих доблестных 34 маршалов советских, общее число которых есть, было и будет быть 41 маршал, сойди на нас, дух социалистического соревнования!
   Он даже составил список посвящённых лиц, однако, присев на измену после жмеринской дури, осмотрительно сжёг его в унитазе, в ватерклозете у себя дома. Но, список списком, а сами-то так называемые "партийные" анкеты принятых нами тогда на Армянке антисоциалистов уцелели, я чудом их сохранил.
   В форточку к нему влетел майор КГБ с маузером Дзержинского в руке и сел на жёрдочку его подохшего два года назад любимого попугая Фляка. И если бы не рыжий соседский кот Ярослав по прозвищу Гашек, любитель сладкого дыма, который всегда приходит Павуку на помощь через ту же форточку, в которую влетел майор КГБ, всё могло бы закончиться весьма печально.
   - Представляешь, - скажет мне на следующий день Павук, затягиваясь очередным косяком, - в прошлый раз этот самый майор был ещё капитаном...
  
   - Оставь одежды, всяк сюда входящий, - приветствует меня молодая жена Сурмача талантливая поэтесса Саша, снова полностью обнажённая. И хоть Сурмача сейчас нет дома, я не стану пользоваться моментом, кто знает, может его старая жена за нами следит...
     - Саша, я вчера написал эту поэму. Она для тебя. Называется "Дума про голих баб". Я был вдохновлён твоими стихами и поэтому у меня тоже там есть про ставок. А в четырнадцатой строке я имя Сурмача упомянул целых два раза, надеюсь, ему это понравится. Оцени, как это красиво звучит - "вже засурмили сурмачi"...
  
   ДУМА ПРО ГОЛИХ БАБ
  
     А вiн здурiв, вона сцапiла,
     Вiн реготав, вона ревла.
     Лежить Шевчєнкiвська могила
     Бiля ревучого Днiпра.
     
     Реве Днiпро, дiвчина пiсню
     Спiва собi про козака,
     Та грають хлопцi в "дурака",
     I навiть лiвая рука не знає,
     Що зробила права,
     На що вона не мала права,
     Але зробила...
     
     У селi кують залiзо ковалi,
     Кують кольчуги та мечi,
     Вже засурмили сурмачi...
     
     I завтра вранку на свiтаннi ,
     Поснiдав галушок в сметанi,
     Я їду в Київ, де у Лаврi
     Бессмертнiї поєта лаври
  
     Вiддам народу -
     Хай народ собi втiшається...
     
     В город пiду сапати буряки,
     Та вирубати будяки.
     
     В ставки бiжать дiвчата голi
     Купатися. Заляжу в полi:
     З пiдзiрною трубою буду
     Дивитися на товсту Люду.
  
     На довгоногую Одарку,
     Що з нею цiлувався в парку,
     Коли ми швендяли на танцi -
     Я в картузi, вона в панамцi.
     
     Та на малу веселу Iрку -
     Колгоспну зiрку та красуню,
     Таку до сладощiв ласуню,
     Таку ласкаву та бентежну,
     Завжди зi мною обережну
     I не пускавшую до хати.
     
     Та на патлату чорну Сашку,
     Та на прищату булу Машку,
     Та знов на Люду, на Одарку.
     
     Пiсля обiду вип'ю чарку,
     Почну смалити папiроси,
     Приносять свинi опороси,
     Бо постаралися кнури
     Колись вечiрньої пори.
     
     Пориюсь знову в огороду,
     Та заспiваю гiмн природi.
     I в купу бичого гiмна
     Раптово втраплю близ гумна.
     
     Реве Днiпро, реве ревучiй,
     Сердитий вiтер завива,
     Дiвчина пiсню обрива,
     Ту, що спiвала про козака,
  
     Та вибiгає в поле мака.
     Шука коханого в степах -
     Знаходе лише зграї птах,
     Та хижих натовпи комах.
     
     I повертається до кручi
     Своєй недолi i Днiпра,
     Де прала милого одежу,
     Та я за нею вже не стежу.
     
     Широкий тихо застогнав
     I заревiв, i тихо гнав
     Її в Туреччєну...
  
   Сурмачу, кроме всего прочего, я также признателен за знакомство с Аликом Олисевичем, в гости к которому он везёт меня на троллейбусе на дальние окраины Львова в диковинную хижину-криївку (криївка - лесной схрон бойцов УПА, Украинской Повстанческой Армии, лесных братьев) на улице Замарстынивська в стрёмном пригороде Голосковка, или же Голоско, в котором тот обитает. О Львовском районе Голоско народная молва слагает вирши и песенки: "Голоско, голоско, як у дупцi волоско", "Йдеш до кралi на Голоско - чоботи риплять, повертаєшся з Голоска - ребра торохтять". На Голоско живут самые красивые крали.
   В хипповских кругах Алика именуют Woody Child - дитя леса. Обстановка и антураж так же живописны, как и сам хозяин данного места. На стенах висят всевозможные картинки - портреты Алика, фотографии, вырезки из газет и журналов, британский флаг, конверты с иностранными марками, ведь Алик активно переписывается почти что с половиной земного шара, даже с американским поэтом Алленом Гинзбергом, идеологом битников, который прислал ему сборник своих стихов с автографом.
   На дровяной печке бурно кипит пузатый закопчённый чайник. У Алика живёт двухметроворостый гость из Москвы. Это колоритный цюрупинский хипп Рулевой, давно тусящий в столице. Они пьют чай и о чём-то неторопливо пиздят.
   - О нашей демонстрации уже говорят все западные радиостанции, - со скромной гордостью, но воодушевлённо замечает Алик. - Мы собираемся проводить политические акции регулярно, не только на День Города.
   - А что это за дата 20 сентября?
   - О, она приурочена к печально известному Польскому походу Красной армии и оккупации Львова в 1939-ом году, когда Польшу делили Сталин и Гитлер по тайному пакту Молотова-Риббентропа. Кстати, знакомься, вот человек из московской группы "Доверие" Александр Рубченко. Если ты поедешь в Ленинград, он может подкинуть тебе контакты тамошних диссидентов и активистов "Доверия".
   - Да, конечно, - радостно кивает головой хайрастый гость из Москвы, - я сейчас дам тебе телефон Екатерины Подольцевой в Ленинграде, она из "Доверия" и свяжет тебя со всеми остальными. Записывай же...
  
   Трясясь на жёсткой полке плацкартного вагона в поезде Львов-Ленинград, я разбираю пачку так называемых "партийных" анкет Лиги Антисоциалистов. Достаю блокнот и карандаш, чтобы составить нехитрую статистику. Из 16 человек, принятых нами на Армянке 27 сентября 1987 года в эту дивную антисоветскую организацию, публично трижды прокричавшие "Ленин людоед", в общей сложности семь женщин и девять мужчин. Четыре в браке, десять холостых, одна разведённая и одна вдова. Семь русских, четыре еврея, два украинца, одна полька, один армянин и одна женщина с прочерком вместо национальности. Девять в рядах ВЛКСМ, шесть беспартийных, а под No13 даже один член КПСС...
   Да, в стране явно что-то меняется. Люди перестали бояться. Эти шестнадцать имён непременно должны войти в историю, их анкеты я сохраню для потомков. - Ленин людоед, Ленин людоед, Ленин людоед... - мерно выстукивают мне колёса поезда Львов-Ленинград. - Ленин людоед, Ленин людоед, Ленин людоед...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"