Аннотация: Приходилось придумывать самому себе оправданьица, а ?
Зачем ?
Город брали.
Собственно, всё было уже кончено - регулярных войск практически не осталось, остатки ополченцев гибли в мясорубке пятой (последней) линии обороны. В этом даже было что-то приятное. Всем надоел этот бесконечный страх, напряжение, отчаяние, вой ракет, хруст рушащихся зданий...теперь - ещё часок, и всё будет кончено! Бомбардировки уже затихли, эскадроны, разрывая стратосферу, умчались куда-то. Видимо - по более важным делам. Было тихо, и никого не беспокоило, что это - затишье перед бурей. Не до того было. Граждане молча суетились, сжимали потными руками свои авоськи, узелки, баб, детей, документы. Кажется - именно в таком порядке. Очередь выстроилась у здания Миротворческой Миссии ООН - одного из немногих уцелевших. Люди получали штампик на бумажку, и торопливо бежали в порт, где засели "Голубые каски".
Через час должен был отойти последний эвакуационный транспорт ООН...
Небритый мужик выскочил из здания, и нервно принялся запихивать в старенькую малолитражку сумки, трёх детей, жену, канистру (с чем?).
Его деятельность заприметил субъект в засаленном камуфляже, с повязкой "Территориальной Обороны" на рукаве. Ополченец спорил. Он пытался втолковать что-то румяному ООН'овскому сержанту, размахивал у него перед лицом руками, яростно ходил туда-сюда, подходил к стене, судорожно упирался в неё руками, размахивал головой, дёргал себя за бородёнку, читал между строк свою бумажку, водя по буквам грязным ногтем, выбегал на середину улицы, осматривался, возвращался к миротворцу, снова говорил ему что-то, круто разворачивался, оглядывал окрестные дома, искал чего-то в безоблачном небе, прислушивался к многоголосию беженцев, топтался на месте, а потом снова срывался, расхаживал перед сержантом, и убеждал его, пробегал взглядом по улице...
И говорил-говорил-говорил!!!
А тут вдруг - разочарованно махнул рукой, оставил в покое миротворца, и бросился к небритому беженцу.
- А! О? Привет! Слышь, брат, ты это...ты не подкинешь... - он опустил глаза свои красные - мне...эта...на передовую. Последняя линия обороны...
- Хм...Я...мы в порт спешим. Корабль скоро отходит - скороговоркой пробормотал мужик - эвакуируемся мы - пояснил он.
- Дак...нам этого...того...по-пути! Перед мостом меня высадишь, а ? Мужик, ну ты чего - воскликнул ополченец, предупреждая отказ - мы ж за тебя дерёмся! Родину защищаем! Ты уж подсоби...чем можешь!
- Э-э...ну ладно - смягчился беженец - садись!
Старенький автомобиль, подняв клубы пыли, рванул по замусоренной улице.
Через пять минут они были у периметра. В этом месте подъезд к окружной дороге был перегорожен наспех наваленной баррикадой. Дымился раскалённый пулемёт. Истекали кровью несколько трупов с повязками "Территориальной Обороны". Валялись на земле следы пребывания ополченцев - фляжки, пустые (и полные?) обоймы, повреждённое (и просто брошенное!) оружие, мелочь типа биноклей, касок, бинтов, котелков, гильз, и тому подобного.
Ополченец выскочил из машины, обвёл окрестности взглядом, ища кого-нибудь, схватил наперевес автомат, лихорадочно поводил стволом из стороны в сторону, обежал машину кругом, принюхался, подбежал к баррикаде, круто развернулся на каблуках, прокашлялся...
- Где все? Где?!
- Сбежали - кисло процедил водитель - чего им тут делать-то?
- Как чего? - зрачки ополченца расширились, он ошарашено завертел головой - Родину...Отчизну защищать!
Водитель вылез из машины, сплюнул, пнул пустую флягу.
- М-м-д-а-а-а... - задумчиво промычал он.
Ополченец взвился, юркнул куда-то за спину мужику, попытался схватить валяющийся на земле автомат, потные руки соскользнули с металла, со второй попытки - схватил. Бросил его беженцу - тот удивлённо поймал.
- А это ещё зачем? - удивлённо пробормотал он. Увидев оружие - баба в машине жалобно завыла, дети забились в истерике.
Пошли! - потянул его ополченец за рукав - держать позицию будем! Город защищать!
- Так ведь - отстранился мужик - никого больше нет...чего уж...что ж мы...а город - он уже взят, считай...
- Будем стоять до последнего! Геройски стоять! Героически. Пока стоит последний защитник - город не пал - ополченец упёрся ему в грудь дулом автомата - Родина нас не забудет! Будем биться насмерть...
Он круто развернулся, метнулся к пулемёту, споткнулся, вскочил, побарахтавшись в пыли, загрёб руками патронные ленты из ящика...
Беженец передёрнул затвор автомата, и расстрелял магазин в спину ополченцу.
Тот свалился на баррикаду, она тяжело рухнула на машину. Ополченец перевернулся на спину, посмотрел в безоблачное небо, закашлял кровью, заливая ею бороду, удивлённо посмотрел на беженца, задёргался в конвульсиях, забрызгал остатки баррикады кровью и сукровицей, страшно захрипел, застонал, заплакал, изогнулся в агонии, и преставился.
Мужик бросил автомат, разгрёб обломки баррикады, завалившие капот автомобиля, успокоил жену с детьми, залез в машину, завёл, дал задний ход, выехал на дорогу.
Вдалеке заревел гудок корабля.
Мужик ударил по газу. "И зачем я это сделал?" - думал он - "Нехорошо как-то получилось. Неправильно. Но у меня ж эти...семья - дети, баба. Как получается? Я умру - а они как?! И вообще - с какой это стати я должен умирать?!" - пытался он оправдаться перед самим собой - "Я должен был...Я никому ничего не должен! За что я это помирать та собрался? А! За Родину! За Отчизну! Но город-то! Город всё равно уже пал! Не знаю...И ради чего это мне жизнь свою отдавать?! Честь, типа там...слава, надежда (нет надежды!)...Родина...Ну, не знаю..."