Аннотация: Гран-При, 1 место (литпортал ЧХА), номинация "Человек в футляре"
- Главное в жизни - высшее образование и партийный стаж,- утверждал Петр Петрович Плотников. А когда возглавил партию демократического толка "Вектор Времени", окончательно убедился в совершенстве этого лозунга. Следуя его концепции, все у Петра Петровича складывалось легко и просто, без надрыва: два высших образования, многолетний партийный стаж в различных партиях,- были его активами. К этим достижениям Петр Петрович не без удовольствия причислял уютный пентхаус в центре города Эрска, скромную по сегодняшним меркам иномарку....
Жизнь удалась: к пятидесяти годам у Петра Плотникова были обширные, хоть и поверхностные, знания; демократичные партийные взгляды и здоровый цвет лица. Он выглядел респектабельно и импозантно. Особенно в кашемировом черном пальто и велюровой темно-зеленой шляпе или в костюме цвета черного перца. Лидер партии "Вектор Времени" предпочитал глубокие цвета - в холодное время года, понятные лозунги и хорошо обозримое будущее - в любую погоду.
Петр Петрович не забывал благодарить судьбу, подарившую ему такой замечательный пароль к самореализации.
Еще один подарок судьбы в виде секретаря Людочки партийный лидер принял, как "иначе и быть не может". Истины ради, Петр Петрович должен благодарить за Людочку не судьбу, а вице-губернатора, который, говоря современным языком, "подогнал" ему незаменимого референта. Но данного гражданина, то есть Эдуарда Денисовича, благодарить не хотелось. Потому что для Плотникова он был "темной лошадкой" и троянским конем, способным уничтожить магическим образом (по своему велению) "Вектор времени". Людочка же являлась тем хорошим исключением, на которое оказался способен Эдуард Денисович, порекомендовав её в офис.
С Людочкой Петра Петровича перестали волновать любые организационные вопросы: все взяла на себя референт. С энтузиазмом молодости, но с практичностью, не свойственной этой молодости, она бралась за решение любых проблем. Даже спонсорские пожертвования на счет партии увеличились в последние два года благодаря её усилиям в несколько раз!
- От Людочки одни плюсы,- в очередной раз убеждался Петр Петрович, поднимаясь на бесшумном лифте к себе в этаж.
Прибыв на верхнюю отметку, он прошел бархатной ковровой дорожкой к дверям квартиры, открыл кодовые замки, и вошел внутрь. Пятничный вечер окружил его мгновенно. За спиной осталось пуленепробиваемое стекло, по которому неслась кованая вязь винограда.
Ах, как он любил пятницы! Свои одинокие вечера, в которых ему никогда не было скучно. Но самое примечательное ...
- Минуточку, позвольте раздеться, поужинать, а уж потом,- оборвал сам себя Петр Петрович, увлекаясь на кухню.
После ужина, пританцовывая от избытка хорошего настроения, Петр Петрович отправился в кладовую. Вынес оттуда достаточно увесистый сундучок и уселся с ним в центре гостиной на полу, картинно отдуваясь, начал доставать содержимое.
Это были ложки. Да, самые обыкновенные ложки! Несмотря на то, что они не представляли никакой эстетической ценности, Плотников обращался с ложками осторожно, чуть дыша, разговаривая при этом:
- Приветствую тебя, Василий!.. Прохиндей ты, Васька. Иди, иди поближе, "трегубый черт"! - радовался Петр Петрович, выкладывая ложку времен советского общепита, - Пожалуй-ка, ты, сегодня побыть вот здесь, с краешка.
- А ты, милочка, Клавка-"пепел", какого рожна там завалилась? Ну-ка расскажи народу, как докатилась до такой жизни - из дворничих - в особняк лидера партии? Молчишь? Да ладно, не манерничай, присоединяйся,- Петр Петрович положил столовую оловянную ложку к предыдущей - алюминиевой.
Он продолжал выкладывать из чрева сундука ложки, любуясь ими, здороваясь, как с дорогими гостями, раскладывая их в строго определенном порядке. Порядок хоть и был строго определен, но каждую пятницу менялся по воле Петра Петровича.
Дело в том, что у лидера партии "Вектор Времени" была слабость, маленькая, но все-таки была. О ней не знал никто, кроме самого Петра Петровича. Он любил брать чужие ложки, именно брать, то есть без спросу, на память, так сказать. Особенно "заимствовал" ложечку от человека, который был чем-то примечателен, или еще из других городов привозил он, бывало, ложку - другую, на память. "Города, где я бывал..." - напевал Плотников каждую пятницу, обращаясь к своему сундучку.
К примеру, ложки, выложенные сегодня первыми, были взяты из коммунальной квартиры, где Петр начинал свою сознательную жизнь, приехав из глухой деревни. Коммунальная кухня дымилась парами и запахами по вечерам, бряцала ложками, звучала незлобивой руганью соседей. Собственно, с этой кухни и выявилось тайное увлечение Петра Петровича ложками. Съезжая оттуда, он решил взять с собой по одной от каждого соседа, чтобы не забыть и сберечь коммунальную память.
- Что-что сберечь? - спросил бы кто-нибудь Петра Петровича, но никто его ни о чем таком не спрашивал, а он не смог бы дать разумное объяснение тайной страсти к, мягко говоря, собирательству. Со времен коммунальной кухни ложек значительно прибавилось, пришлось заказывать специальный сундучок с накладным замком.
Никому Петр Петрович не решился бы открыть тайну заветного сундука. Никому, даже жене, которой у него пока еще не было. Мечтая о возможной женитьбе, Петр Петрович представлял, как он обращается к миловидной особе, будущей супруге, со словами:
- Дорогая, позволь познакомить тебя с моими ложками!
- С ложками? - изумлялась женщина в мыслях Плотникова, и её удивление было таким искренним и огромным, что всем ложкам на смех. А дама, приняв за насмешку
предложение руки и ложек, возмущенная и вся в слезах убегала прочь. Так заканчивались мечты о женитьбе. Нет, не мог он, решительно не мог доверить свою тайну никому.
- А это кто к нам пожаловал?- продолжал тем временем хозяин сундучка выкладывать ложки, - Не иначе, как сама Настасья Сергеевна. Просим, милости просим, на свет божий!
Ложку под именем её бывшей хозяйки, лидер партии "Вектор Времени" любил больше остальных. Можно сказать, обожал, особенно по сравнению с другими. Да и без всяких сравнений, то есть не шла ни в какое сравнение с иными ложками,- думал Петр Петрович, поглаживая затейливый вензель ЯЖЗ на ложкиной ручке 1905 года, выполненной из мельхиора. Десертная была глубокой, но узкой. Под ковшиком выделен длинным воротничком ободок, далее ручка сужалась, а к окончанию опять расширялась, приобретала вид расклешенной юбки, которая кокетливо и слегка загибалась внутрь. Точь в точь, как юбка Настасьи Сергеевны. Петр Петрович с удовольствием общался с ложкой по имени Настасья Сергеевна, угощал её чаем и сам за компанию пил. Рассказывал о новостях, иногда читал ей свежую газетку вслух.
При этом, общаясь с Настасьей Сергеевной, наблюдал себя обычно со стороны, и удивлялся, почему он бледнеет и волнуется? Зачем чушь пересказывает, наподобие того, что случилось с ним в булочной. Но Настасья Сергеевна, в отличие от глядящего на них со стороны Петра Петровича, не удивлялась, вежливо слушала его жалобы, не перебивала и не возражала, просто слушала и все. Когда-то нелепая, но роковая случайность разлучила настоящую Настасью Сергеевну с Петром Петровичем, потому теперь её, металлическую, он берег с особой тщательностью.
Не успел, однако, Петр Петрович разговориться, как ожил его мобильник: Людочка напоминала, что сегодня фуршет на приеме у губернатора по случаю нового транша для области. От их партии заявлены к вечеру два человека - он и Людочка. Не забыл ли Петр Петрович, что через тридцать минут за ним приедет машина?
- Нет, не забыл,- впервые с неудовольствием к Людочке ответил Плотников и нехотя начал собираться на прием. Он, оставив сундук и ложки как есть, прикрыл их тонкой льняной "дорожкой" с чайного стола. А Настасью Сергеевну побоялся бросить без присмотра и взял с собой.
На приеме была скука смертная, к тому же Людочка куда-то исчезла, едва они прибыли, сказав, что у неё неотложная встреча с нужными людьми. Он увидел её один раз издалека, с каким-то парнем спортивного вида.
- Наверное, новый спонсор,- уныло думал Петр Петрович, механически облизывая маленькую ложку, поданную вместе с фруктовым десертом, и также механически, запросто, по привычке, положил миниатюрную красавицу в карман, рядом с Настасьей Сергеевной. Потом Плотников решил пройти в туалетную комнату и переложить ложки из кармана - в носки, чтобы не потерять. Ушел, проделал манипуляцию, переложив Настасью Сергеевну в левый носок, а "новенькую" - Губернаторшу - в правый.
Выйдя в полутемный коридор, он даже не успел испугаться, когда чьи-то сильные руки схватили его под локти и почти на весу быстро протащили в кабинет охраны. Там, к своему удивлению, Петр Петрович обнаружил вице-губернатора Эдуарда Денисовича и... Людочку.
Лидера партии силой посадили на стул, стоящий посреди комнаты. И все присутствующие уставились на него с возмущением, даже экраны мониторов.
- Позвольте, что за произвол?- обнадежившись присутствием Людочки, завел Петр Петрович, - Людочка, а Вы как здесь? Или вас тоже в коридоре схватили?
И уже шутливо, с уверенностью в том, что Людочка сейчас все "разрулит", добавил:
- Мы арестованы? Гонения на партию "Вектор Времени? Мы под колпаком-с? - неудачно и в полной тишине отпускал шутки Петр Петрович.
- Помолчи, козел старый,- лениво заметила Людочка и так же лениво, но с брезгливостью отвесила Петру Петровичу затрещину, как будто бы он был пятилетний нашкодивший мальчик, а Людочка - его мачеха.
- Да нет, он не козел, он вор!- громко сказал " троянский конь" Эдуард Денисович и, заржав по-лошадиному, тоже отвесил леща Петру Петровичу, только с другой стороны.
- Зачем. Ты. Вор. Взял. Золотую губернаторскую ложку? Шантажировать хочешь? Для прессы показ устроить, мол, на чем "едять" у губернатора?- не унимался и дразнился Эдуард Денисович, методично щелкая Петра Петровича по щекам его же носовым платком, не больно, но хлестко.
- Отвечай! Вор....
Петру Петровичу, ощутившему свою полную беззащитность перед предательством Людочки, пришлось признаваться. Объясняя свое лиходейство, он постарался уверить всех, что никакой не шантажист, а ложку позаимствовал на память о сегодняшнем вечере. И тут же проговорился. Сгоряча рассказал, что у него целая коллекция ложек, и вот доказательство - Настасья Сергеевна! Петр Петрович вынул обе ложки из носок, поднял, как факел над головой свою любимую, а маленькую - Губернаторшу, бросил небрежно на стол охранника. Фу, стоила эта "золотая мозглячка" стольких разговоров, да и не воровал он вовсе, просто пошутил, вот, заберите вы эту ложку уже ради бога.
Петр Петрович не видел, как Людочка за его спиной крутит у виска пальцем, делая знаки Эдуарду Денисовичу, и беззвучно закатывается от смеха. Наконец, потрясенный исповедью Плотникова, Эдуард Денисович заметил манипуляции Людочки, и дело приняло совсем другой оборот.
- Ну ладно, ладно, полноте Вам, Петр Петрович,- конечно, Вы если воруете, так по крупному, ведь так? А пошалить, что же не пошалить на отдыхе! Пошутил? Ха-ха, смешно. Успокойтесь, вытрите слезы, ложку я верну на место. А эту, - он повертел пренебрежительно Настасьей Сергеевной,- можете оставить себе, если она ваша, разумеется.- И опять громко "заржал".
- Постойте, что значить ворую по-крупному,- неожиданно озлился Петр Петрович, выхватывая из рук Эдуарда Денисовича свою ложку и ставя её в левый нагрудный карман вместо носового платка. От этого ему показалось, что Настасья Сергеевна вместе с ним глядит строго в лицо вице-губернатора и тоже требует объяснений.
- Что вы себе позволяете сказать такое? - настаивал на выяснении отношений Плотников. - Извольте, господин хороший, объяснить! А то я на вас за клевету...., оскорбление личности..., я в суд, знаете....- задыхался в гневе Петр Петрович; щеки лидера партии, румяные от природы, полыхали алым от пощечин и искреннего возмущения.
- Да ладно тебе святошу из себя строить, - зашипел в ответ Эдуард Денисович, прихватив Плотникова за лацканы смокинга.
- А спонсорская помощь откуда? Откаты берешь, гнус? Гуманитарную помощь разворовываешь? Не знаешь, откуда капают к вам "спонсорские" денежки? Только не надо, не надо корчиться! Не рыпайся лучше, сладкий наш, а домой иди по-хорошему. А вот завтра посчитаем, на пальцах. Потому как удваивается партия товара, откат тебе - тоже, а денюжки, они счет любят! И чтобы все подписал, как положено, иначе закопаем. Или... О, я на тебя в суд подам! - закончил тираду Эдуард Денисович под истеричный квакающий смех Людочки.
Обескураженного Петра Петровича вытолкали взашей через черный ход на улицу, нахлобучив ему шляпу набекрень, забыв отдать пальто.
В самом мрачном настроении, исполненный жесточайших вопросов, не имеющих ответов, Петр Петрович брел по темному переулку. Окна незнакомых домов сияли белым и холодным светом, пусто и мертвенно. Никого. Только Настасья Сергеевна загадочно и невозмутимо мерцала из кармана парадного смокинга Петра Петровича в свете горящих и надвигающихся огней. Петр Петрович залюбовался игрой света в ковшике ложки. Свет становился все ярче, громко завизжали тормоза, и со всей скорости в них с Настасьей Сергеевной въехал бронированный джип, случайно.
Почувствовав удар, Петр Петрович увидел, как взлетела Настасья Сергеевна, кружась и сверкая. Он кинулся вслед за ней, а его шляпа и ботинки - остались на месте.
- Хорошо, что завтра не придется подписывать документы для троянского коня,- успокоено подумал Петр Петрович и....
...И очнулся от того, что ему отчаянно натирали бока щетками. Было щекотно, но приятно и Петр Петрович терпел. Когда он был начищен и отполирован до блеска, его вынесли на белоснежную накрахмаленную скатерть, поставили в центр стола. Напротив сидела Настасья Сергеевна - живая и невредимая. Только наряд на ней был незнакомый: обтягивающее трико металлического оттенка и ярко-красные коротко остриженные волосы. Но это была она, сидела за круглым столом с белой скатертью, и пила чай, разглядывая Петра Петровича.
Находясь рядом и в то же время лицом к лицу, они молча улыбались друг другу. А больше им ничего и не надо.
Он стоял самовар-самоваром, Петром Петровичем!
А она, Настасья Сергеевна, чаёвничала в одиночестве и любовалась своим отражением в отполированному боку приобретенного недавно "Желудя".
____________________________
Желудь - название старинного (19 века) самовара-мужчины, по форме напоминающего желудь.