Охотника звали Зюмик. Его прародителями были вакули, более злобные и разумные водяные. А ещё оборотни. И берендеи. И ещё с десяток навьих обитателей, причем исключительно могущественных и самых жестоких. Найдя в Севре благодарного и беззащитного слушателя, Зюмик с гордостью расписывал ему о маминых отношениях с чудовищами. Да ещё в таких подробностях, будто видел все своими глазами. Оставалось выбрать, какая история более правдива.
Север не хотел выбирать и предпочёл бы не слушать. Единственный вопрос, который его мучил: как Зюмика вообще приняли на службу с его мягко, говоря, богатым воображением.
Впрочем, всё стало ясно из дальнейших разговоров. Зюмик не чурался работы, даже самой пустячной, начиная от принеси-подай. Тот же развоз продуктов по деревням он считал неописуемо важным делом, которое ему поручили как самому исполнительному и ответственному охотнику. Хотя Север про себя подумал, что на самом деле начальство просто нашло удобный способ отправить фантазёра-выскочку подальше от города.
Когда появились пересмешники, пришлось забраться в клетку. Зюмик сел прямо на Йура. И всё смеялся над Севром, который видимо сильно боялся кентавра, потому что втиснулся в соседний угол у задних копыт и стоял, держась за клетку.
- Это, конечно, не так сильно заметно, но всё на мелочах и держится, - наставническим тоном говорил Зюмик. - Если бы я выбирал, что я хочу делать, а что не хочу, меня бы не взяли в охотники. Им не нужны бесполезные люди. А тем, кто морду не воротит и старается, кто всегда на виду и на языке, однажды выпадает удача и шанс проявить себя. Главное не упустить его, не пожалеть сил.
Он демонстративно похлопал по заднице кентавра. Север с трудом сдерживался, чтобы не пнуть по заднице коллегу, не пожалевшего ради своего шанса товарищей. Про них Север не стал упоминать. Возвращаться за их телами было слишком рискованно и дело даже не в пересмешниках. Их повадки хотя бы предсказуемы в отличие от Зюмика.
- От меня точно такого не ждут. И я уверен, что мне...
Тут Зюмик увидел пересмешника и резко умолк. Он постоянно это делал - прерывал разговор посреди фразы, не закончив мысль, а потом заводил беседу на совсем другую тему.
- Вот как очистим Навь от шелухи. Построим нормальные дороги. А потом железные проложим. Что? Думаешь, леший помешает? Не тут-то было. В город ведь он не суётся? Потому что там камень и железо. Так у нас всё будет в камне и железе! - мечтательно рассуждал он. - До самых гор! И дальше. Надо обязательно выбраться за горы, тогда навяне будут по-настоящему свободны. Там, наверное, тьма всяких тварей, и тогда пригодимся мы с тобой. Главное уметь ждать.
Зюмик снова заткнулся, и Север стоя, как конь в деннике, привалился к стенке клетки и позволил себе на пару минут прикрыть глаза. Он боялся засыпать пока этот маньяк-энтузиаст был поблизости. Но усталость, в том числе от чужой болтовни, брала своё.
- Сколько убил?
- Что? - встрепенулся Север, резко проснувшись от неожиданного вопроса.
- Гадов сколько завалил?
- Не помню.
- Как? А стрел сколько?
Север невольно взглянул на правую руку и натянул подальше рукав, закрывая татуировку без единой стрелы.
- А... Нисколько. Некогда набивать.
- Зря. Достижениями нужно гордиться. Вот я со счёта сбился, это да, - Зюмик задрал рукав плаща и чуть отодвинул край брезента, впустив немного света.
Север нехотя покосился на его руку. Татуировка Зюмика из-за обилия стрел походила на штрихкод, опоясывающий все предплечье.
- Ого, - выдавил Север.
Полуживая похвала вдохновила Зюмика, и тот ещё несколько часов рассказывал про каждую убитую им тварь. А потом перешел на советы, как лучше приготовить кентавра или баюна.
Ночь была мучительной. Север не мог ни заснуть, ни нормально думать. В голову лезли безумные идеи. Например: связать Зюмика и выпустить кентавра. Но под снотворным Йур вряд ли радостно ломанется в поле. Вариант с убийством Зюмика Север даже не рассматривал. Поехать в дружину и рассказать начальству о двух убитых Зюмиком охотниках, брошенных где-то возле Моховки? Тоже бесполезно. После Севкиного обмана с путешествием в Явь ему вряд ли поверят, а может ещё и посадят. И тогда он уже не спасёт ни Йура ни кого-то еще.
Наконец они добрались до города. И как только проехали въездную арку, Север под предлогом срочного дела соскочил с телеги, поблагодарил за подвоз и растворился в толпе. Оставлять кентавра на попечение охотников, конечно, не хотелось, но показываться в общежитии тоже было нежелательно. В конце концов, вряд ли они что-то сделают с Йуром прямо сейчас. Во-первых, он в полном отрубе, а во-вторых, похоже в городе намечалось событие поинтереснее.
На улицах царила непривычная праздничная суета. Люди не спешили по своим делам шумным потоком вдоль улиц, а словно муравьи хаотично сновали туда-сюда, таскали доски, мыли окна, украшали фасады домов. Рабочие вешали на столбы знамена с изображением змея, а кто-то даже чинил крышу, хотя дождя в городе не было уже лет двадцать. Север перебрал в памяти все известные Змееградские праздники, но не вспомнил ни одного, к которому бы готовились с таким тщанием, как сегодня.
И это только на самой окраине. Страшно было представить, что творилось в центре. Но туда Север и не собирался. Он искал временное жилье - скромное и подальше от лишних глаз.
На перекрестке он задумчиво остановился. Впереди была узкая темная улица, где чутье сулило подходящий хостел. Но слева из светлого переулка с магазинчиками тянуло запахом свежих пирогов, которым желудок тут же пропел тоскливую серенаду.
За общением с Зюмиком Север поел все конфеты и бутерброды в первый же день пути.
Быстро за едой и шасть в норку, - решил он про себя и свернул в переулок.
- Север! - рявкнул кто-то позади.
Север замер, будто надеясь, что позвавший видит только движущиеся объекты.
- Ага, ссышь! - воскликнул знакомый голос и рассмеялся шкодливо и заразно.
- Элексий, чтоб тебя закоротило!
Увидев знакомого с вздыбленной шевелюрой, Север захотел вытряхнуть из него всю душу, но схватив за воротник, получил колючий разряд и быстро отдернул руку.
- А-ай, - с напускной обидой удивился он и отошёл на шаг.
- Чего, передумал обнимать? - картинно обиделся Элексий. - Все сегодня какие-то недотроги, даже руки не пожмут.
- А ты чего такой... Напряжённый? - спросил Север, потирая руку об куртку.
- Да так. Встретил тут одного. Мозги мне запудрил, а я растерялся и шарахнул. Никак не могу отойти. А ты чего тут? Не боишься, что тебя Велемель увидит? Он до сих пор ядом брызжет, тебя поминает.
Север неловко улыбнулся, чувствуя, как ворочается в глубине души колючая совесть. По его милости Велемель, который должен был отправиться за оборотнем, остался запертым в туалете. Но ведь чутье само указало на него, мол, вот этот все равно никого не найдет и сам пропадет, валим его. А позже Север окончательно убедился, что в мире простых людей выжить и остаться незамеченным весьма сложно. С характером Велемеля - тем более.
- Скорее черти переведутся. О! Ты за пирожками идешь? Я с тобой.
Парни решили отметить встречу в ближайшей перекусочной. Зашли правда не с первого раза. Элексия било током от дверной ручки. Севру пришлось открыть для наэлектризованного друга дверь.
- Кофе и три пирожка с рисом и жар-птицей, - быстро заказал Элексий, как только к прилавку вышел продавец.
- Мне тоже кофе и... Один пирожок.
Вместо оплаты охотники предъявили татуировки. У Элексия знак перечеркивала одна стрела. У Севра - ни одной. Продавец посмотрел на него как на уличного попрошайку.
Элексий заметил мрачный взгляд друга на своей татуировке и без гордости сообщил:
- Да это случайно. Водяного хотел оглушить, а в итоге... Кхм, поджарил.
Продавец отдал Севру бумажный кулек с пирожками и два кофе в жестяных банках, помятых и, скорее всего, просроченных. А на сдачу посмотрел на охотника с поучительным укором, мол, вот поджариватель водяного - молодец, а ты - нет.
В заведении было всего два столика и оба свободные. Север даже догадывался, почему. Он предложил Элексию поесть где-нибудь снаружи. Но, даже свернув на другую улицу, чувствовал спиной уничижительный взгляд продавца.
Друзья устроились перекусить у чьей-то пустой телеги, усыпанной опилками и щепками. Север поставил кофе товарища подальше от себя. И правильно сделал. Элексия даже от нее стрельнуло молнией так, что опилки облепили банку и рукава.
- А что тут за срочный ремонт все затеяли? - спросил Север, - открывая свою банку.
- Не слышал еще? Свадьба завтра. Ареське невесту нашли. Красивая, говорят, и норовистая. Эх, везет дуракам, - вздохнул он. - А самое странное знаешь что? Она сама пришла. Наверное, тоже с башкой что-то не так.
- Не иначе, - согласился Север без шуток, откусывая пирожок.
- Вот все на радостях и развели..., - он щелчком сбил налипшую стружку со своей банки. - Деятельность. Тут еще ладно, а вот в центре вообще не протолкнешься. Пришлось из-за каких-то пирожков сюда тащиться. Но оно и к лучшему. Давно тебя не видел. Не ожидал, что вернёшься в город после того, что ты сделал.
- Я сам не ожидал.
- Ты завтра на свадьбу-то хоть идешь?
- Я?! - от удивления Север проглотил пирожок, толком не прожевав и тот встал у него поперек горла.
Идея была неожиданная, но заманчивая. В самом деле, где еще он пересечется с сестрой, если не на ее свадьбе?
Он запил удушливый кусок переслащённым до горечи кофе и прокашлял:
- Наверное. А ты?
- Естественно! Бесплатная жратва и музыка! Когда такое последний раз в твоей жизни было?
- Ты ж охотник, тебе и так все бесплатно.
- А то ты не видел рожу этого "бесплатно", - он кивнул в сторону лавки, где они купили пирожки. - Как будто мы у него пегаса по цене козы забрали. Нет уж. Хочу настоящего праздника с напитками и яствами. С душой, - мечтательно расписал Элексий. - Составишь мне компанию?
Север пожал плечами и покивал.
- А что, - осторожно поинтересовался он. - Оборотня, получается, уже нашли?
- Слышал уже? Вроде как да. Но странная история. Князь его признал. Вишь, даже со свадьбой заторопился. Хотя я сильно сомневаюсь, что тот заморыш сможет в кого обратиться. Разве что в дохлую мышь.
- Ты видел его?! - Север едва сумел скрыть шок за простым изумлением.
- Конечно. Только что у него был. В скотовнике.
- В скотовнике?! - вспыхнул Север и, опомнившись, сбавил тон. - А м-мне посмотреть можно?
- На что там смотреть-то? Он же еще не обратился.
- Тем более. Хоть глянуть, кого я должен был поймать.
- Забудь, - покачал головой Элексий, бросая свою банку кофе рядом с переполненной бочкой для мусора. - Угадай, кто сторожит скотовник? Правильно. Велемель. Он даже меня пускает только по разрешению от командира. А тебя увидит, вообще озвереет. Не светись зря. И в общежитии тоже. Там правда уже большинство новеньких, но лучше не рискуй.
- А как мне вещи оттуда забрать? Не могу же я в таком виде и на свадьбу.
Элексий окинул Севра взглядом и озадаченно скривился.
- Да, не товарный у тебя вид. Но, увы, твой парадный костюм уплыл вместе с койкой.
- А..., - поник Север. - Ну да.
В охотничьем общежитии места занимались и освобождались с пугающей частотой. Если об охотнике нет вестей больше недели, его койку забирал другой, а вещи растаскивали или выкидывали. В последние годы с этим пытались бороться, но традиция слишком прочно въелась охотничье общество.
- Да и не влезешь ты в свою старую форму, - Элексий снова оглядел друга с головы до ног и вдруг просиял. - Ладно. Одежду я тебе найду. Ты где остановился?
Север пожал плечами.
- Здесь где-нибудь.
- У Пруна значит. Договорились.
- У Пруна? - переспросил Север, но Элексий уже исчез в толпе, как молния в грозовом небе.
***
В Змееграде гостиницы можно было по пальцам одной руки пересчитать, а в бедном районе тем более выбирать не приходилось.
Упомянутый другом гостевой дом нашелся в лабиринте маленьких улочек, тёмных даже в разгар дня. Зато здесь не было лишних глаз. И людей вообще. Здания казались заброшенными. Некоторые окна изнутри заклеены бумагой или заделаны фанерой. Хостел отличался лишь наличием надписи. Над дверью двухэтажного деревянного дома было выложено белыми буквами "П_РУН". Буква П зачем-то стояла в стороне от остальных. Может какое-то новое модное слово, хотя хостелу на вид лет триста.
Узкая каменная постройка, втиснутая между соседними домами, смотрела на улицу одним окном. Север ступил на прогнившую деревянную площадку, служившую крыльцом, и дёрнул массивную дверь.
Изнутри гостиница напоминала старинный шкаф. Неуютно тихое, маленькое фойе словно не догадывалось о суетной жизни города. Здесь пахло ветхой мебелью и пылью. Впереди был коридор и лестница, а сразу справа от входа - дверь, в которой было вырезано окошко. Оно резко открылось, и на Севра, как краб из норки, выглянуло жабоватое лицо - хозяин "Пруна".
- Добрый... день? - в усыпляющей тишине собственный голос казался Севру оглушительным. - Комнаты сдаёте?
Управляющий, мужчина непонятных лет с жизнерадостностью камня равнодушно молчал, приподняв бровь. Север догадался, чего от него ждут, и протянул запястье с татуировкой.
Хозяин сморщился и одним взглядом предложил гостю засунуть его татуировку известно куда.
- Нет мест.
- Да, - согласился Север. - Понимаю. У вас тут не протолкнуться.
Его язвительное замечание разбилось о презрительную гримасу. Можно, и даже стоило бы пожаловаться начальству на отказ в обслуживании. Тогда наглый хозяин дома стал бы чуть отзывчивее и добрее к людям. Но Север был не в положении куда-то о чем-то заявлять, и управляющий это чуял.
- За термос возьмете? А к нему флягу? - предлагал Север доставая из мешка предметы. - А еще вот это. Телефон. В Яви сейчас у всех такие. Скоро и сюда завезут. У вас первого будет.
Маленькие глаза под тяжелыми веками сузились, устремившись на меховую куртку.
Со вселенской скорбью в душе Север разделся. А затем поднёс куртку к приоткрывшейся двери так осторожно, словно его могли сцапать вместе с ней.
В щель просунулась толстая рука без ногтей, схватила куртку и убралась обратно. Дверь захлопнулась.
- Одна ночь, - буркнул хозяин, будто объявляя приговор, и шлепнул на полку дверного окошка увесистый ключ с деревянным номерком на веревке.
- Больше и не надо, - проворчал охотник, забирая ключ из-под толстой короткопалой пятерни.
По его мнению, куртка стоила минимум трех ночей с обедом и билетом в баню. Но пришлось затолкать свое мнение подальше.
За новую меховую куртку Север получил пыльную коморку. Воняло туалетом, который был за стенкой, гнилой древесиной и нестираным матрасом. Потолок был такой низкий, что Север при ходьбе чувствовал его макушкой, собирая на шапку паутину. На полу между досками и вдоль стен пробивалась плесень, хорошо хоть не чертова, а обыкновенная. Из мебели ему досталась короткая кровать с матрасом и подушкой, да одинокий стул. Единственное окно выходило на стену соседнего дома и вместо света пропускало сквозняки. Они уже ощущались через крупную вязку свитера. На подоконнике, в полном пыли стакане стояла засохшая, обросшая паутиной розочка.
Заняться тут было нечем, выйти некуда. Север перевернул матрас чистой стороной кверху, сбыв с него тучу пыли и чихнув раз пять. "Чистая" сторона, как и другая была окрашена давно засохшими разводами, лучше не думать от чего. Бросив к стенке подушку, Север лёг на неё спиной поперёк кровати, а ноги положил на стул. После бессонной ночи хотелось вырубиться хотя бы на пару часов.
Однако расслабиться не получалось. Поездка аукалась неясной тревогой. Комнатная тишина казалась колокольным звоном. Весь этот дом был пропитан одиночеством и отчаянием. Даже в Яви, ночуя на складах, в подвалах, в дачных частных домах и сторожках, Север не ощущал себя таким жалким и беспомощным бродягой, как сейчас.
Может быть, потому что там у него была четкая цель и он уверенно к ней шел, предвкушая хорошую жизнь. А теперь какая у него цель? Встретиться с сестрой, которая над ним издевалась, чтобы узнать о маме, которую он никогда не увидит? Или помочь Владу, который его и видеть, наверное, не захочет. А потом вернется к Марийке, которая его обманула.
Да у подруги была уважительная причина, но сам факт, что ей удалось развести его как мальчишку, выставлял Севра безропотным олухом. И этот диагноз только что подтвердил хозяин "Пруна", облапошив его, как простого человека из Яви.
Единственный, кто еще оставался на его стороне - это Элексий. Что весьма приятно и неожиданно, учитывая, что они не общались раньше так близко. А ещё Эл может сдать его. Он даже подсказал место, где ему нужно смирно сидеть и ожидать стражу.
Север закрыл лицо руками сокрушенно прорычал. Может, он и правда такой лопух и не заслуживает уважительного отношения? В любом случае он не собирался прятаться или убегать от правосудия. Будь что будет.
Покорившись судьбе, он, окончательно пал духом и больше ни о чём не тревожился. Сложил руки на груди, поерзал на плоской, холодной подушке и закрыл глаза.
Глава 31. Открытая клетка.
Лампочки тусклыми жёлтыми грушами висели вдоль кабелей, которые чёрными лианами опутывали коридоры. Но Лютомира не волновал внешний вид освещения. Он двадцать лет работал над тем, чтобы хоть как-нибудь заменить электричеством свечи и факелы.
Посланцы в Явь рисковали жизнью, чтобы натащить оттуда необходимое оборудование и материалы. Охотники похитили электриков, из которых трое сошли с ума от чрезмерного морока, один распух от жар-птичьего мяса и умер, а единственный выживший сам был вдвое старше князя. Однако свое дело знал. Под его руководством кузнецы и плотники соорудили огромное колесо для выработки электричества. Пока что оно работало за счет чужого физического труда. Но развитие технологии ложилось на плечи будущего поколения. И Лютомир верил, что смена не подведет.
Опираясь на толстую резную трость, он повернул с лестницы в длинный коридор и заковылял к покоям Гарьи.
Она снова играла на окарине. Уловив ослабевшим слухом тонкую мелодичную трель, Лютомир замедлил шаг. Он подошел к двери, но не постучал, а, опершись обеими руками на трость, стал слушать.
Когда Гарья пришла с предложением руки без сердца, ее приняли с радушием. Однако ради безопасности ее вещи все равно проверили. Было их немного: заношенная теплая одежда, кое-какая еда и старая потертая окарина. Еду выбросили, одежду заменили. Только окарину Гарья просила оставить. Лютомиру стало жаль отнимать дорогую сердцу вещь у девушки, которая по доброй воле пришла свататься. Он разрешил оставить её, но в душе опасался, что привязанность к прошлой жизни помешает Гарье прижиться на новом месте, и она уйдёт, как другие претендентки до нее.
Но Гарья не ушла.
Больше того - в следующий же вечер через открытое окно Лютомир услышал песню окарины, немного сбивчивую, но по-домашнему уютную. Гарья оказалась тем редким соловьем, который пел в клетке. Девушка играла почти каждый день, оживляя холодные коридоры дворца деревенской беззаботной песней. Настроение у князя улучшалось день ото дня, и даже слуги стали бодрее и улыбчивее.
Лютомир прислонился к двери. Переливчатую мелодию сопровождали перепевы нянек. Князь довольно хмыкнул. Он не слышал веселых женских голосов с тех пор, как родился сын. Или с того момента как пропала дочь. Нет, еще раньше, когда он унаследовал трон. Тогда он сразу взялся наводить свои порядки, и так увлекся, что перестал замечать свою семью и в итоге остался один.
Окарина смолкла. Лютомир дождался, когда тишину нарушат разговоры, и постучал в дверь.
Лютомир вошёл. Няньки - старшая кухарка и две девочки лет семнадцати - повскакивали со своих мест. Гарья последовала их примеру и слезла с кровати, на которой сидела, сложив ноги по-турецки.
Князь с легким удивлением осмотрелся. В комнате было темно, лишь несколько свечей горели на столах и полках.
- А, что, лампы не работают? - спросил он.
- Работают, - сказала Гарья, молчанием опуская объяснения, что при свечах ей привычнее.
- Ладно. Есть разговор, - отрезал Лютомир. Вообще-то в его голове это звучало длиннее и вежливее, но в последний момент слова где-то потерялись.
Няньки поняли намек и, пообещав вернуться с чаем, покинули комнату. Князь решил начать беседу с чего-то простого.
- Как ты узнала, что это я?
- Вы постучали, - честно выдала Гарья и дала сама себе мысленный подзатыльник. - В смысле. Я вовсе не имела в виду, что...
- Что мой сын невоспитанная свинья? - договорил за нее Лютомир с горькой усмешкой. - Увы, это так. Я присяду?