Аннотация: в продолжение соколиной темы. О вивернах и соколах.
- Эй, Сокол!
Его глаза всегда печальны, а руки холодны, и одиночество окутывает плечи пыльным вытертым мехом.
-Давай, кто быстрее?
Улыбается, качает головой отрицательно. За пушистыми ресницами плещется тьма. Я тщусь разгадать его, подобно профессорам математики, бьющимся над многостраничным уравнением, но он ускользает от меня, хитрый, вёрткий... Уж. Змеюка чешуйчатая.
Не понимаю, почему все зовут его Соколом?
- Чешуя тебе к лицу, - говорю. - И кто это выдумал звать тебя птицей?
- Смотри, - суёт мне под нос встрёпанное рыжее крыло. Смеюсь, отмахиваюсь. Рыжие перья горят на солнце жарким золотом, текучим пламенем сияют жёлтые глаза... Отшатываюсь невольно, боясь не жара - жгучего холода.
Я помню эти перья летящими и звонкими. Я помню глаза твои - искрами. Хвостатая сохранила тебе жизнь, но кто измерит, какой ценой это было оплачено?
...Ах, как хороша, как свежа кровь, что морозным зимним утром празднично алеет на свежем снегу подобно спелым ягодам на парадной скатерти!
-Виверна!
Его крик исполнен искренней боли, и я жадно раздуваю ноздри. Куница корчится на снегу, зажимая располосованный бок, и я упиваюсь её болью и яростью, на немыслимый, кратчайший, ослепительный миг ощущая в себе, что значит - жить.
- Что ты... что же ты?..
Его перья выцвели до тусклой меди, а растерянность отдаёт на моих губах забродившим мёдом. Ах, как хорош бы он был в чешуе! Что же ты медлишь? Неужели не видишь, что ты - почти такой же, как я?
Куница молчит, снег вокруг неё - парадной мантией. Тебе ли не знать, охотница, кто я? Виверна, не оборотень - вывертень. Свою боль познаю через чужую боль, сама по себе - камень бесчувственный. Легко ли жить камнем? Сосудом пустым, листом чистым, струной порванной... Душа моя - не металл: пластик. Тронь его, ни тепла, ни холода не почуешь - никакой. Только и радости, что чужие ощущения воровать, на своём мольберте ворованными красками рисовать, лишь бы холст не подвёл...
Не слышит меня Сокол, не видит. Склонился над Куницей, запятнал перья чужой кровью. Хорош, ах, как хорош! Как может золото глаз его таить в себе такую тьму? Обернись же, посмотри на меня, смени легкомыслие перьев на гранитный покой чешуи!
...Укол едва заметен, разноцветный пучок перьев покачивается на охвостье глубоко засевшего дротика, и привычная ледяная пустота обрушивается на меня подобно воспетому в веках девятому валу.
-Угораздило же вас угодить на брачные пляски виверны!
Тень, упавшая на меня, сдвигается влево. Не в силах шевельнуться, я смотрю, как седой, невысокий стрелок опускает самострел и склоняется к затихшей Кунице. Окаменение распространяется стремительно быстро, но прежде, чем наступила тьма, я успеваю услышать:
- А ведь она целенаправленно выслеживала именно тебя, Сокол. Значит, давно приметила. И когда только успела?..