Аннотация: Не вполне рассказ, но среди жанров нет пункта "зарисовка":)
- Эй, волшебник!
Он оглянулся, и солнце вспыхнуло искорками в его золотых волосах.
Его невозможно не увидеть в толпе. Сколько бы ни было людей, вокруг него всегда есть какое-то пространство, которое он тщательно оберегает. Поэтому я всегда сразу замечаю его.
- Давно не виделись, - сказал волшебник, улыбаясь. - Хотя ты попадался мне на глаза несколько раз до нынешнего дня.
- Почему же ты меня не окликал?
- Хм, и сам толком не знаю... Незачем было, наверное.
Мы примерно одного роста и возраста, но я никогда не могу понять, как чувствовать себя рядом с ним. То он похож на ребёнка, что недавно научился говорить, то словно пережил несколько поколений таких, как я. Я всегда теряюсь, не зная, как с ним себя вести.
Но волшебник сам выручил меня в этот раз.
- У меня ведь почти получилось, - заговорщически шепнул он, и его кошачьи глаза азартно вспыхнули.
- Получилось? Что?
- Разве ты не помнишь?
И я, конечно же, вспомнил.
Он приехал в наш город много лет назад из дальних мест, о которых я даже не слышал. Он стал счастлив здесь, но рассказывал, что был счастлив и там. Он завёл друзей и дарил им себя со всей яркостью, на которую был способен. Он был волшебником и творил чудеса для каждого, кому считал нужным помочь. Он умел охранять свой покой, поэтому ему не досаждали с просьбами, поэтому у него было время для себя. И он при каждой встрече упоминал о том, чем он заполняет это время.
Тогда - месяц назад? неделю? год? - он делился своими историями. Я не знаю, сколько нас собралось - или собиралось в такие дни, ведь это и впрямь случалось не однажды, и всякий раз наступала минута, когда волшебник, вглядываясь во что-то, видимое лишь ему, негромко рассказывал нам о месте, где был когда-то счастлив.
Прошлое вырастало перед нами, выдвигалось из тумана, и давно рассеявшие свое тепло солнечные лучи снова согревали землю, где много лет назад стояли другие дома, жили другие люди; где ребенок и его мать однажды посадили куст сирени, пожелав ей пережить их всех; где небо было яснее, а облака громоздились сказочным грядами на закате - где каждый день казался волшебством сам по себе, безо всякой магии.
Может быть, он всегда рассказывал одно и то же, но я всегда забывал в точности. Или же мне просто нравилось заново слушать эту историю о давно ушедшем времени. Как будто что-то из моего собственного детства просыпалось в памяти, довольно потягивалось, напоминая о себе, уверяясь, что не исчезло навсегда, что все еще что-то для меня значит.
- Есть две жизни, - говорил он в те встречи, - одна до моего переезда, вторая - после него. Они как два мира, и я между ними. И я не хочу терять прошлый мир. Я найду дверь в прежнюю жизнь и сумею открыть её.
- Зачем? - спрашивала А., его подруга и моя знакомая.
Волшебник отрешённо улыбался ей и отвечал:
- Я хочу домой.
Пропал он так же незаметно, как появился в моей жизни. Пока не наступила осень, все так и текло своим чередом. Лишь увидев, как золотые листья льются с тополей, я вспомнил слова волшебника.
- Любовь и ненависть, - сказал он мне однажды, - это про меня и осень.
"Надо бы спросить его, что это значит", - подумал я рассеянно, размышляя попутно над чем-то еще. И только тогда в голову пришло смутное осознание того, что я не встречал его уже очень, очень давно. Движимый странной тревогой, я пытался найти его через общих знакомых, но те лишь пожимали плечами - разве он впервые так пропадал?
Не впервые, признал я после нескольких бесплодных попыток. И, пожалуй, вовсе не следовало беспокоиться. Он был как неясный сон, который ускользает, если стараешься удержать воспоминания о нем, оставляя от себя ощущение чего-то нежно-сказочного и безнадежно упущенного. Я не умел удерживать сны, какими бы яркими они ни были. Явь всегда оказывалась ярче.
Я со спокойным сердцем снова забыл о волшебнике. На это хватило нескольких осенних закатов, встреченных на мосту через реку, прогулок в шумной дружеской компании и одного невесомого поцелуя, на который я надеялся так давно. Каждый день полыхал осенью, и жалеть было не о чем.
Но призраки не уходят, если о них просто забыть, и когда-то они возникают снова - знакомой вспышкой солнца на золотых волосах, принадлежащих кому-то другому( но вдруг, вдруг?); неясным воспоминанием, промелькнувшим при взгляде на переулок, где приходилось прохаживаться вместе; разговором с общим знакомым, в котором вдруг выплывает имя... Память всегда находит дорогу назад.
- Я скучаю по нему, - говорила А. за нашим совместным обедом в уличном кафе. Мы встретились с ней по рабочим вопросам, но беседовали о чем угодно, лишь бы не о делах. Не такая была погода - сейчас, в конце бабьего лета, когда запах кофе щекотал ноздри и ветер, вздыхая, поднимал в воздух опавшие листья.
Конечно же, мы вспомнили волшебника.
-... вот он такой чудной, правда? Не от мира сего. Всегда с улыбкой - хоть какой-то, но всегда. Мне этого не хватает...
Она говорила, а я смотрел на нее и лишь теперь понимал, как они с волшебником похожи своей привычкой принимать события, как данность, своим неумением забывать. Оба видели яркое, когда оно уже уносилось прочь; ощущали запахи, уже пройдя мимо их источника; любили, лишь расставшись - и искренне сожалели об ускользнувшем, сожалели так, что не хватало мужества упрекнуть их в легкомыслии.
- Он опять вернется, - сказал я, чтобы не молчать и, возможно, подбодрить А.
Слабая улыбка появилась в уголках ее губ. Я никогда не умел притворяться.
- Зачем ему возвращаться? Он так стремился назад.
- Но почему бы ему не вернуться? - с жаром заговорил я, пытаясь сгладить собственную фальшь и внезапно поверив себе. - Он жил там и не смог забыть свой дом, он жил тут и не сможет забыть новую жизнь. И нас. Он не умеет забывать, ты ведь знаешь.
Улыбка коснулась ее глаз, а тонкие пальцы - моей руки.
- Он всегда торопится, правда же?
- Конечно...
- Так торопился, что не успел вырасти, - А. засмеялась. - Вырастет, как полагается, и тогда вернется, в самом деле. А мы просто подождем его. Ты ведь будешь ждать его с нами? Он обрадуется тебе, твое мнение всегда было для него важным.
Алый кленовый лист медленно опустился на стол, накрыв тарелку с салатом. Он был таким безмятежным, а синица где-то недалеко запела настолько светло, что у меня пропала всякая охота разговаривать.
Я откинулся на спинку стула и взглянул на ярко-синее небо в просветах осенней листвы, все еще ощущая на своей ладони прохладные женские пальцы.
Конечно же, я подожду. Ждать куда радостнее, чем тосковать.
"Когда волшебник вернется, - подумалось мне весело, - нужно будет спросить у него, какая там погода".