Аннотация: Вдохновила песня Kaci Brown "Unbelievable". Выражаю благодарность Skyblue за помощь в вычитке текста. Мистика.
Я медленно шел вдоль тротуара, смотря прямо перед собой и не видя ничего. Усталость давила на плечи, а мелкий дождик грустно нашептывал об одиночестве, заставляя сердце сжиматься от грусти и тоски. Цветные огни отражались в витринах ночного города множеством глаз, равнодушно наблюдавших за спешащими с работы людьми. Ветер обдувал чувствительную кожу лица и рук осенней сыростью, смешанной с пряным запахом сгоревшей листвы. Свернув на узкую боковую улочку, вымощенную старым булыжником, я безуспешно попытался поплотней запахнуть воротник пальто, чтобы спрятать беззащитное горло от холода и в который раз пожалел об оставленном дома оранжевом шерстяном шарфе, который, казалось, согревал уже одним своим цветом.
Неожиданно до слуха донеслась тихая мелодия, пронизанная непередаваемой на языке слов нежностью и грустью, словно серебряная паутинка, протянувшаяся до сердца из какого-то другого мира. Порывы ветра трепали ее, унося с собой часть звуков, но она продолжала гореть обманчиво-холодным белым светом: легкое прикосновение пальцев и ты можешь почувствовать ее тепло... Я замер на месте, пораженный странным ощущением и внимательно прислушался: музыка казалась смутно, мучительно знакомой, хоть я и был уверен, что никогда раньше ее не слышал. Сердце забилось сильнее, растревоженное непонятным волнением и предчувствием.
Повернув голову и вглядевшись, я увидел вход в какой-то клуб, над которым тускло светили голубым светом всего две неоновые буквы: НЕ. С улицы невозможно было рассмотреть, что собой представляло это заведение, но музыка... она словно проникала в душу, разом овладевая и сердцем и сознанием, манила внутрь, нашептывая о чем-то безумно дорогом, далеком, потерянном и забытом, обещая вернуть утраченное...
Приблизившись, я замер в легкой нерешительности. Вспомнились слова Макса, моего близкого друга:
- Тебе только двадцать четыре, а ты ведешь себя как старик. Никуда не ходишь, нигде не бываешь кроме своей дурацкой работы, от которой у тебя точно скоро крыша поедет. Спорим, ты не в состоянии даже просто выбраться один в какое-нибудь публичное место? Тебя все время надо долго уговаривать, тащить волоком, а потом еще и приглядывать, чтобы никуда не убежал!..
Кто-то, проходя мимо, задел меня плечом, заставив опомниться и вынырнуть из водоворота воспоминаний. Вздрогнув от пронизывающего порыва ветра, я сделал решительный шаг вперед и оказался в приятном полумраке вестибюля. Отведя с лица мокрые пряди, постоял немного, привыкая к темноте. Неторопливо снял пальто, окидывая помещение внимательным взглядом и радуясь немногочисленной публике: по всему периметру большого зала были расположены удобные мягкие диванчики, обтянутые красной кожей. Напротив них стояли маленькие низкие столики из черного стекла, в центре которых приглушенно светил желтый огонек свечи. Посередине находилась барная стойка-аквариум, сквозь прозрачную стену которой золотыми спинками блестели экзотические рыбки. С зеркального потолка спускались длинные шелковые ленты, переливающиеся при неровном приглушенном свете всеми оттенками ночи.
Складывалось ощущение, будто я попал в совершенно другой мир, не имеющий ничего общего с тем, что находился за пределам клуба. Царящая здесь атмосфера была наэлектризована едва уловимым напряженным ожиданием, казалось, висевшим в воздухе, как будто вот-вот должно было случиться что-то очень важное, событие, которое перевернет знакомый до последней черточки мир вверх дном. Это одновременно и притягивало, и отталкивала с одинаковой силой, заставляя сердце то биться чаще, то вдруг замирать, настороженно прислушиваясь к волнам легкой дрожи, проходящим по спине. Но отступать было поздно.
Встряхнув мокрое пальто и повесив его на одну из вешалок, я спустился по лестнице в зал и неторопливо пошел в сторону бара. Бросив несколько взглядов по сторонам, удивился, что мое первое впечатление оказалось ошибочным и почти все места были уже заняты, как будто сегодня не середина, а конец недели. Опустившись на высокий стул, я потянулся за винной картой, с удовольствием скользя кончиками пальцев по удивительно красивым вытянутым буквам. Из всего предлагаемого ассортимента мне было знакомо разве что два-три названия, а потому, когда подошел бармен и вежливо поинтересовался, что я буду заказывать, я просто наугад ткнул пальцем в первое попавшееся, надеясь, что выбранный напиток мне понравится. Через несколько минут передо мной оказался красивый хрустальный бокал на тоненькой ножке с жидкостью нежно-розового цвета, на дне которого плавала вишенка. Сделав первый глоток, я провел языком по губам, наслаждаясь мягким сладким вкусом и наконец позволяя телу и разуму расслабиться, выйти за строгие рамки поведения, установленные самим собой.
Неожиданно на плечо опустилась чья-то рука, и почти сразу легкие наполнил резкий аромат духов. Едва уловимое дыхание коснулось щеки, и приятный женский голос шепнул:
- Такой милый мальчик и один. Позволишь к тебе присоединиться?
Повернув голову, я увидел перед собой девушку. Темные, коротко стриженные волосы, бледная кожа, синий корсет, короткая юбка и длинные стройные ноги, обтянутые черной тканью колготок. На ее лице особенно четко выделялись неестественно красные губы, а в глубине темных глаз таился такой холод, что я поспешил отвести взгляд, испугавшись, что еще мгновение и я просто замерзну. Почему-то она казалась намного старше своих лет, словно это тело и глаза принадлежали двум совершенно разным людям.
Вежливо улыбнувшись уголками губ, я ответил:
- Извините, но я жду одного человека, - мне показалось, что это достаточно веский предлог, чтобы меня оставили в покое.
На безупречной формы губах отразилась усмешка, а в бездонных глазах мелькнуло непонятное выражение. Поддавшись навстречу, она насмешливо прошептала:
- А может быть он уже здесь?
Отстранившись ровно настолько, насколько позволял упиравшийся в бок край стола, я твердо сказал:
- Нет, он еще не пришел.
Теперь она смотрела на меня с явным превосходством, словно знала что-то такое, о чем я даже не догадывался:
- Почему ты обманываешь? - в ее голосе прозвучали притворные нотки сожаления. - Я люблю храбрых мальчиков, но не лжецов. Придется тебя наказать, - на последних словах красивые губы растянулись в хищную полуулыбку, обнажив ровные белые зубы.
Ее тон, взгляд и улыбка произвели на меня странное впечатление, наполнив необъяснимым страхом, как будто сердце сжала ледяная рука. Мною завладело настолько сильное чувство безысходности и тоски, что не было сил даже на то, чтобы просто разлепить губы... Но для чего? Что бы позвать на помощь? Кого?.. Зачем все это?.. Внутри быстро росла пустота, которая, словно воронка, затягивала внутрь все мысли, желания, эмоции, не оставляя ничего... даже чувство страха...
Какой-то затуманенной частью сознания я понимал, что происходящее не может быть реальностью, но вместе с тем ничего не мог сделать, чтобы разорвать густую липкую паутину, опутавшую тело тысячью тончайших, но невероятно прочных ниточек...
- Оставь его, - всего два коротких слова и стеклянный колпак треснул, осыпаясь зеркальной пылью на пол. Я судорожно вздохнул и легкие вновь наполнились воздухом, а голова разнообразными звуками, которые с каждой секундой становились все отчетливей, отдаваясь непривычной болью в висках: музыка, приглушенные разговоры, женский смех...
Когда я поднял глаза, то сразу же зацепился взглядом за необычное существо, медленно приближающееся к нам через весь зал. Это была кукла, красивая и очень дорогая кукла. Темные волосы, вспыхивавшие то синими, то красными огоньками при неярком рассеивающем свете, неровными прядями спускались на худые, по мальчишечьи острые плечи, на которых висело что-то, напоминающее рубашку с длинными широкими рукавами, только связанную из толстых черных ниток, со множеством больших дырок. Сквозь них было хорошо видно невероятно белую кожу, сравнимую разве что со снегом, и две бусинки темных, напряженных, словно от холода, сосков. Длинная металлическая цепь, отливавшая серебром, спускалась почти до бедер и казалась ужасно неуместной на фоне тонкой шеи. На ней висели фигурки всевозможной формы, напоминавшие воск талой свечи. Бриджи в черно-белую клетку плотно обтягивали узкие бедра, а на дранных фиолетовых лосинах сияли редкие блестки.
Все это по отдельности смотрелось ужасно нелепо, но вместе с тем очень шло этому созданию, словно сошедшему со страниц журнала авангардной моды. Где-то на краю сознания слабо мелькнула и тут же погасла мысль: как я мог так отчетливо слышать голос человека, находящегося от меня на расстоянии нескольких метров, да еще и среди окружающего шума, как будто он стоял всего в двух шагах? Но почему я вообще решил, что говорил он? Не зная ответа на этот вопрос, тем не менее я был абсолютно уверен, что этот голос принадлежал именно ему и никому другому.
Когда он приблизился достаточно близко, я наконец-то смог рассмотреть его лицо. На первый взгляд обыкновенное, ничем не примечательное бледное лицо, принадлежащее подростку: правильные черты лица, маленькая родинка в уголке левого глаза, тонкие губы, хрусталик в ухе, по форме напоминающий осколок или застывшую слезу, но глаза... пустые, холодные, безразличные, словно в них застыла ночь, сама вечность. Казалось, они проникали в душу, видели тебя насквозь, читали как книгу, со скучающим интересом пролистывая страницы аристократически-тонкими пальцами... Темные веера ресницы поднялись, и одновременно с этим острая мимолетная боль кольнула в затылке, заставив меня снова почувствовать тело, до этого как будто скованное онемением. Оглянувшись, я с облегчением отметил, что странная девушка уже успела исчезнуть.
Подойдя, он опустился на соседний стул, больше не обращая на меня внимания, и сказал ничего не выражающим голосом, вмиг оказавшемуся рядом бармену:
- Как обычно.
И сразу же перед ним возник высокий стакан, наполненный зеленой жидкостью, на краешке которого крепилась засахаренная долька лайма. Словно почувствовав мой взгляд, юноша отчетливо произнес, не поворачивая головы и цепляя пальцами фрукт:
- Что?
В его голосе не было ни агрессии, ни напряжения, вообще никаких эмоций. Он был ровным как гладкая поверхность стекла.
- Спасибо.
Он не удивился. Едва заметный кивок головы, означающий, что благодарность принята.
Почувствовав себя глупо, я отвернулся и только собирался сделать новый глоток, когда внимание привлекла легкая вибрация мобильного и нежная мелодия пианино. Взглянув на светящийся дисплей, я улыбнулся и, нажав на кнопку соединения, тепло сказал:
- Привет, Виолетта.
- Привет! Ты где?
- Зашел в клуб. А ты?
- Один? - в голосе девушки отчетливо прозвучало искреннее удивление. - А я уже еду домой.
- Да, зашел чего-нибудь выпить и расслабиться, но скоро тоже собираюсь домой. Ты ведь знаешь, что если я лягу спать позже одиннадцати, то завтра целый день буду клевать носом, - я устало потер виски свободной рукой.
- Тогда до завтра?
- Давай.
- Я тебе еще позвоню. Целую и не засиживайся там долго.
- Обещаю. Пока.
Закончив разговор, я повертел мобильный в руках и уставился на светящий дисплей. Мы познакомились на первом курсе института и дружим до сих пор. Она и Макс - два самых важных для меня человека после родителей. Я неизмеримо благодарен судьбе за то, что они у меня есть, ведь это так важно - чувствовать рядом с собой присутствие по-настоящему близких и любящих людей, их заботу и поддержку. Трудно представить, как бы я жил, если бы остался совсем один... одиноким и никому ненужным, запертым внутри холодных стен чужого равнодушия. Я вполне доволен своей жизнью, но почему-то все чаще чувствую присутствие рядом щемящей тоски, которая высасывает изнутри все силы и мечты, радость от прихода нового дня. Я еще никогда не уставал так, как за последние несколько недель... Наверное, в этом виновата погода и десятичасовой рабочий день. После того, как закончится работа над новым проектом, возьму отпуск недели на две и тогда все обязательно наладится.
Я положил телефон на гладкую поверхность стола и только сейчас заметил, что мой недавний спаситель не отрывает от меня пристального, изучающего взгляда.
- Ты ее любишь? - скорее даже не вопрос, а утверждение.
Не обращая внимания на быстрый переход на "ты", я удивленно посмотрел на юношу, не зная, как реагировать на такой откровенный вопрос.
- В твоем голосе и взгляде было столько нежности, когда ты с ней разговаривал, - пояснил он, не переставая сверлить меня ожидающим взглядом.
Улыбнувшись, я коротко ответил:
- Да.
Мой собеседник на миг прикрыл глаза ресницами, словно о чем-то задумавшись. Тонкие губы прочертила грустная усмешка:
- Ты любишь человека, с которым тебя не связывают даже родственные узы... вообще ничего, кроме разве что общих воспоминаний, - тихо произнес он, словно вслух разговаривая сам с собой. Его взгляд снова с любопытством остановился на моем лице, и мне показалось, будто в черных глазах на миг промелькнула молния.
- Всех нас связывают чувства, просто они могут быть разными, например, любовь и ненависть, дружба и зависть, благодарность и обида...
Странная тема для разговора в конце рабочего дня в полумраке клуба у барной стойки с алкогольным напитком в руках. Я с интересом вновь вгляделся в черты незнакомца, пытаясь определить по выражению его лица тот смысл, который он вкладывал в свои слова... Бесполезно. Его взгляд был спокойным, словно зеркальная поверхность воды. Он не пускал внутрь, не позволял разглядеть дно и не давал собеседнику ни единой возможности разгадать, какие эмоции кроются за темным бархатом глаз.
Юноша неожиданно улыбнулся:
- Давай найдем более удобное место для разговора, - и тут же добавил, отметая все сомнения. - Не беспокойся, я не задержку тебя надолго.
Легко соскочив со стула, он пошел по направлению к одной из уединенных ниш, отделенной от общего зала чем-то вроде занавеси, но ни разу не обернулся, чтобы проверить, следую ли я за ним.
Такой резкий поворот разговора вызвал у меня двоякие чувства: с одной стороны было приятно, что, не прикладывая никаких усилий, а просто оставаясь самим собой, мне удалось вызвать к себе интерес у такого в высшей степени необычного молодого человека; но с другой стороны не покидало напряжение, которое постепенно только усиливалось, обретая пока еще неясные черты. Его нельзя было назвать беспокойством, но какой-то тревожный колокольчик все то время, пока юноша находился рядом, отдавался в голове непрекращающимся звоном.
Юноша двигался в окружающей полутьме с поражавшей уверенность, ловко обходя все препятствия, появляющиеся у нас на пути. Наконец остановившись, он грациозно опустился на пустующий диван, подогнув одну ногу под себя и положив руку на его спинку, после чего снова уставился на меня немного насмешливым взглядом:
- Что-нибудь выпьешь?
Усевшись на свободное место, я улыбнулся и ответил:
- Нет, пожалуй, мне хватит. Завтра трудный день и...
- Боишься проснуться с головной болью? - не дослушав, перебил он, в точности отразив мою улыбку.
Ощущение нереальности происходящего накатывало легкими волнами, отдаваясь в голове едва различимым шумом... Но я не мог объяснить даже себе, в чем заключалась странность этого вечера. Казалось, она начиналась где-то за пределами этих стен, с той самой мелодии, привлекшей мое внимание перед входом в клуб, со встречи с темноволосой девушкой, но сколько не пытался, я не мог найти ни одной правдоподобной причины, ничего, к чему можно было придраться, чтобы подтвердить или опровергнуть свои ощущения.
Приняв решение остаться еще минут на пятнадцать, после чего попрощаться и уйти, я нейтрально ответил:
- И это тоже.
- Как хочешь, - равнодушно пожал плечами юноша, продолжая разглядывать меня из-под ресниц. - Ты наверное удивлен, почему я позвал тебя сюда и вообще заговорил, хотя сначала не собирался этого делать, что достаточно ясно и показал... - сделав паузу, он дал мне возможность осмыслить свои слова, после чего продолжил. - Я хочу поговорить с тобой о любви, - тонкие пальцы бесстрастно скользнули по мягкой обивке дивана. Черные глаза с легкой тенью интереса уставились на меня, ожидая реакцию.
- Почему именно со мной? - спросил я первое, что пришло в голову, стараясь не сильно показывать удивление. Наверное, ко всему нужно относиться проще, например, на время представить, что я просто сплю и вижу сон, где стираются границы реальности и уже не действуют привычные законы, где нет таких слов как "хорошо" и "плохо", и не существует неправильных вопросов.
Уголки тонких губ чуть дрогнули, не оставляя сомнений, что от меня ждали именно этих слов. Он как будто раздумывая провел кончиком указательного пальца по нижней губе, и только тогда ответил:
- Считай, что в тебе я увидел то, что не ожидал здесь найти и мне это понравилось.
Я в который раз невольно поразился той легкости, с которой он отвечал на вопросы, ни секунды не задумываясь, играл словами, позволяя интерпретировать каждую фразу как захочется собеседнику, давая место самообману. Он позволял спрашивать, но каждый раз избегал прямого ответа на заданный вопрос. Это нечестно.
Судя по тому, как слегка приподнялась тонкая бровь, последние слова я сказал вслух. Бездонные глаза неверяще расширились, а в следующую секунду парень откинул голову назад и весело рассмеялся. Три удара сердца и его глаза снова наполнены непроницаемой ночью:
- Хорошо, я буду с тобой честным. Ты этого заслуживаешь, - помолчав, он серьезно сказал. - Я хочу твоей любви, - острый взгляд, проникающий прямо в душу, задевающий, рвущий по краям...
На миг задохнувшись воздухом, я прикрыл веки, стараясь выровнять ритм сердца. Мысль о том, что я должен немедленно выбираться из этого места, ослепила подобно яркой вспышке фар, заставив резко вздрогнуть, обрывая дыхание.
- Нет, - я поднялся, чувствуя, как мир вращается перед глазами. Покачнулся и уперся рукой в спинку дивана, пытаясь удержать равновесие. Снова закрыл глаза, медленно считая до десяти, не позволяя звуку чужого голоса проникнуть в ослабевшее сознание... Один. Два...
- Почему? - глухо прозвучало издалека, словно пробиваясь сквозь толщу воды, кажется, немного обижено или это шум в ушах заставляет обмануться?
Три. Четыре... Открыть глаза и, не глядя, повернуться спиной... Пять. Сделать первый неуверенный шаг по направлению к выходу и услышать совсем рядом шепот, обжигающий шею теплым дыханием. Дрожащий, наполненный слезами, голос:
- Я буду для тебя всем, чем захочешь, только не уходи, не бросай...
- Нет, - на выдохе... Шесть. Семь... Холодные пальцы прошлись по вискам, даря облегчение и обещание, удерживая, заставляя касаться чужой груди...
Восемь и пальцы обреченно соскользнули вниз... Девять. Тихий вздох за спиной, словно шелест сухой листвы в заброшенном осеннем саду...
Десять. Вспышка и темнота...
Быстрый взгляд на часы и, вскочив, я начинаю лихорадочно собираться... Так, вроде ничего не забыл... Компьютер выключил... Последний взгляд на рабочий стол и, нетерпеливо натягивая пальто, я отступаю к двери и громко прощаюсь с коллегами. В этот момент в дверь просовывается голова Виолетты:
- О, уже уходишь? - удивленно восклицает девушка и, дождавшись утвердительного "ага", продолжает. - Тогда подожди меня, я с тобой...
Через восемь минут мы уже выходим из прозрачных дверей высотного здания. Повернувшись ко мне, девушка кивает в сторону автостоянки:
- Подвезти или как обычно пешком?
- Как обычно, - улыбнувшись, я продолжаю внимательно смотреть по сторонам. - Мне нужно дождаться одного человека, так что...
- О, понятно, - черные ресницы опускаются, скрывая выражение непонятной грусти в карих глазах. Красивые губы растягиваются в ответной улыбке. - Мне торопиться некуда, поэтому, если ты не против, составлю тебе компанию. Кстати, как работается над проектом?
- Все хорошо, мы уже почти закончили. Единственное, рекламщики уже порядком достали: носятся со своим видео-роликом как с подаренным на день рождения котенком и по пять раз на дню меняют ему имя, - разговаривая, мы медленно спускались вниз, ненадолго останавливаясь на некоторых ступеньках.
Немного помолчав, Виолетта тихо сказала:
- Знаешь, за последнее время ты очень сильно изменился, стал другим... счастливым, - ее голос едва заметно дрогнул. - Это все из-за него, да? Раньше ты никогда...
Оборвавшись на полуслове, девушка замолчала, а я почувствовал, как по спине прошел слабый электрический разряд и поднял глаза: к нам, всунув руки в карманы, быстро приближалась знакомая фигурка. Белые кроссовки, обтягивающие черные бриджи, свободная байка, сползающая с одного плеча и открывающая фиолетовую майку, красная шапочка-берет... Длинные темные волосы немного вьются и достигают худых, по мальчишески острых плеч. В правом ухе под лучами вечернего янтарного солнца блестит круглое маленькое колечко с розовым камушком, а на грудь спускается длинный кулон в форме большой зеленой слезы. Встретившись со мной взглядом, чудо улыбнулось и помахало рукой.
Я почувствовал, как на мгновение сердце замерло и забилось часто-часто, затрудняя дыхание. Грудь затопило волной удивительной нежности и тепла, окрашивая окружающий мир в карамельно-сладкие цвета. Радостно улыбнувшись, я помахал в ответ.
Продолжая улыбаться, он подошел к нам и поздоровался, с каким-то настороженным вниманием поглядывая на мою спутницу.
- Это Виолетта, - представил я их. - Мы вместе работаем в аналитическом отделе. А это Лайан - художник, музыкант и модель. Мы познакомились две недели назад на презентации нового аромата Givenchy. И, кстати, возможно именно он примет участие в нашем новом проекте.
- Очень приятно наконец-то познакомиться со знаменитым Лайаном, - девушка приветливо улыбнулась, опуская ресницы. - Тебе удалось почти невозможное, потому что сделать другого человека счастливым очень трудно, а того, кто еще и неосознанно этому сопротивляется, сложнее вдвойне... - заправив светлую прядь за ухо, она прикрыла глаза ладошкой от солнца. - Ладно, я так понимаю у вас еще планы на вечер, поэтому не буду задерживать. До понедельника, - поцеловав меня в щеку, Виолетта попрощалась и пошла в сторону автостоянки.
Неосознанно нахмурившись, я смотрел ей в след, чувствуя, как навсегда теряю что-то очень ценное и дорогое, что всегда было рядом и могло бы стать чем-то намного большим, но до сих пор оставалось незамеченным и неоцененным, и от этого было немного грустно. Но я ни о чем не жалел, потому что...
Холодные пальцы опустились на виски, скользнули вниз, сжались на плечах. К спине прижалось стройное тело, вызвав легкую рябь на зеркальной поверхности памяти. Ухо обожгло горячее дыхание, посылая волны дрожи по спине:
- "Будь у меня в руках небесный шёлк,
Расшитый светом солнца и луны,
Прозрачный, тусклый или тёмный шёлк
Беззвёздной ночи, солнца и луны,
Я шёлк бы расстилал у ног твоих,
Но я - бедняк, и у меня лишь грезы,
Я простираю грёзы под ноги тебе,
Ступай легко, мои ты топчешь грезы..."
Повернувшись, я встретился взглядом с непроницаемыми черными глазами, которые вдруг потеплели, словно тая под лучами внутреннего маленького солнышка, приобретая цвет горького шоколада. Эта перемена отразилась и на улыбке, размывая четких контур тонких губ робкой нежностью. Не удержавшись, я крепко прижал к себе свое чудо, зарываясь носом в мягкую ямку у основания шеи, вдыхая такой приятный и любимый запах его кожи...
Крепко обняв за шею, он потянулся и прижался своими холодными губами к моей щеке, скользнул ими вниз, находя губы:
- Я люблю тебя, - на выдохе, вместе со вздохом, так легко и естественно...
Три коротких слова зажгли душу, отзываясь в сердце восторженным трепетом.
Продолжая улыбаться, я тихо спросил:
- За что?
Уголки тонких губ чуть дрогнули, как будто он ждал именно этих слов:
- Здесь не нужно искать причины, - кончики пальцев почти невесомо пробежали по моим губам. - Наверное просто за то, что ты есть.