Аннотация: Недалекое будущее. Модернизация России привела к новому явлению внутри страны - "социальному террору".
Террор.
"Началось! - подумал я, когда мизинцы стали неметь - И ведь еду всего неполный час!" Обидно, что оставалось 2/3 пути. И остановиться нельзя.
Значит иглоукалывание бесполезно. Китаец обещал эффект к вечеру, но, видимо, снова наврал.
Стали неметь безымянные. Грустно. Впереди была "ледушка", где даже скорость не снизить.
Странный этот китаец. Основался здесь давно, жил за счет своей лечебной практики. Говорят, что незаконной. Лицензию он, будто бы, так и не купил.
Я въехал на "ледушку" и выключил движок. Со времени реформ автоинспекции в начале века дороги много раз менялись, но так и не стали безопасными. Не стало постов, зато добавилось клиник по неотложной помощи и утилизаторов для машин.
По строке прошло сообщение, что на читинско-абаканском направлении предположительно могут быть террористы. Досадно! Машина с выключенным двигателем неслась по инерции. "Ледушка" сама вела меня до конечной точки. Почти до места. Эти странные - толи пластиковые, толи ледовые дороги придумал какой-то политик. Он подтянул к работе со своей партией ученых-физиков, и на волне единодушного популизма, добился одобрения идеи, выделения средств и постройки первой трассы.
Что ж, конечно удобно - разгоняться по обычной дороге до определенной скорости и въезжать на "ледушку". Дальше начинался бобслей, с той лишь разницей, что санками служила своя же машина. Зато горючки не тратилось совсем. Правда, и остановиться по собственной воле можно было только в конце трассы.
И вот террористы...
Я их не встречал раньше, и надеялся, что никогда не попадусь им и в дальнейшем.
Потому что чревато помутнением рассудка и затратами на психолога.
Пальцы по-прежнему теряли чувствительность и этим раздражали. Теперь не требовалось моего активного участия, но руль я не отпускал. По строке прошло сообщение, что трасса Чита-Абакан закрыта. А я уже на ней! Ни съехать, ни затормозить! Один! Связь-то есть, и машина надежная - смогу подправить курс, если что. Вот только... я бы предпочёл не оказываться здесь.
На горизонте белого зеркала забрезжили точки. Потом покрупнели и я увидел оранжевые плащи по краям дороги. Это были спасатели. Мне подали сигнал об экстренном торможении и препятствии впереди. Как же! Я все еще мчался, вдавливая педаль тормоза всей мощью. Меня начали останавливать искусственно. Спасатели использовали свою технику и мне оставалось надеяться, что за мной по "ледушке" никто не едет. Впрочем, возможно, остановят и их.
А террористы, совершенно голые, уже были отнесены к аварийным выходам. Их были десятки, или даже сотни! Глаз фиксировал, несмотря на скорость, множество тел в неестественных позах.
"Голые" были повсюду. Я начал подруливать, чтоб ни на кого не наехать. Под колесами что-то хрустнуло, потом еще. И меня остановили. Я в ознобе сидел в машине и смотрел, как работают спасатели. Грузно и обреченно они брали погибших террористов за руки и за ноги и переносили одного за другим к дверям выхода. Вот дошла очередь до одутловатого и лысеющего типа с окровавленным туловищем. Для спасателей он был тяжеловат, поэтому они пытались взять его вчетвером. Рядом открылся вид на тело совсем молоденькой девушки с красными длинными волосами и тонкой искореженной фигурой.
Что их толкает в террористы? Зачем этот бессмысленный фарс с наготой и многочисленным флэш-мобом?
Спасатели подали мне знак, что требуется моя помощь. Я с неохотой вылез на скользкую дорогу. Крови было больше, чем казалось из машины. Террористы сумели пронести в поле "ледушки" плакаты. Теперь спасателям требовалось их демонтировать.
Я никогда не задумывался, почему спасателями на "ледушке" работают старухи. И хорошо, что мне не приходилось их встречать раньше. - Старые сутулые бабки, которым явно больше 70, ходили вокруг меня в своих плащах и наводили порядок на дороге. Мне протянули ножовку и показали на плакат с надписью "Старикам - достойную пенсию!"
Молодые и голые самоубийцы с таким плакатом смотрелись комично. И ужасающе, поскольку уже были мертвы.
Старухи подняли плакат и показали, где делать распил. Как бы мне этого не хотелось, но с глухим зудом ножовки, я прикоснулся к пластику. По руке прошла дрожь от размыкателя ножовки. Я давил со всей силы, но онемевшие пальцы, отвыкшие от физического труда, едва удерживали инструмент. Сколько же лет я не работал руками? - Не писал стилом, не поднимал грузов?
Ножовка плавно раздвоила лезвие и отлепилась от распадающихся кусков плаката. Ну вот, я свободен!
Глаза настырно возвращались к нагим беспомощным телам. Была какая-то красота в их природной белизне на белом льду. И даже старухи, которые занимались покойниками, тоже не выбивались из общей гармонии. Они омывали тела, дорогу и свои рыжие плащи от следов аварии. Меня отпустили, внимательно осмотрев и опросив на предмет вменяемости.
Усевшись в машину, я стал ждать, когда их аппаратура подхватит меня, чтоб разогнать до нужной скорости. Ждал и разминал замерзшие пальцы.