Аннотация: Времена ВОВ, кузнец Исмат спас ребенка славянина, а кто он по нации и как его зовут? Спасибо за редакцию и коррекцию уважаемому ст. Крокодилу!
Ваня или Гани?
Когда я был ещё совсем зелёным (всё ж лучше, чем голубым) безусым юнцом, познакомился я с девушкой, звали её Шоира.
Попытаюсь вам её описать. Хотя всё равно получится бледное подобие. Среднего росточка, может, чуток повыше, стройная, изящная. Короче - всё было при ней, и всё на своём законном месте. К тому же вся эта красота обрамлялась роскошными русыми волосами, от вида которых редкий мужик не прибалдеет. И глаза! - ярко-голубые огромные глаза голубые. Плюс суперрязанский носик - маленькой озорной картошечкой. Думаю, вы поняли, что моя ненаглядная Шоира на типовую узбечку, коей являлась по паспорту никаким боком не походила. Меня, в то время - девятнадцатилетнего пацана, воспитанного в духе интернационализма, это и не настораживало ничуть. Собственно, мне и ныне национальность знакомого до лампочки. А уж в отношении женщин я вообще толерантен, как крокодил насчёт ужина. Красивые девочки красивы (извиняюсь за тавтологию) сами по себе, вне зависимости от нации и даже (о, ужас нацика!) расы. Я в таком интернационализме далеко не одинок, те же конкурсы а-ля "Мисс Вселенная" с восторгом толпы смотрят, невзирая на полный идиотизм собственно мероприятий. А история свидетельствует, что порой даже самый упёртый эсесовец не мог устоять перед прекрасной еврейкой.
Впрочем, вернусь к Шоире.
Выражаясь "высоким штилем" был тогда меж нами роман. Разумеется, никакого секса. Всё-таки времена те были ещё патриархальные, почти советские - на дворе стоял 1993 год, да и дело происходило в Таджикистане. То есть, сексуальной революцией вообще не пахло, зато на юге сильно и отвратительно пахло гражданской войной. А у нас - тишина, идиллия и сплошная пастораль. А отчего бы и не пастораль? - Пастухов-пастушек с овечками в окрестностях всегда хватало, может даже, и побольше, чем на родине этих самых пасторалей. Встречались мы с Шоирой, гуляли... ну, обнимались конечно, максимум - целовались, не более. Хотя большего я, конечно, ещё как хотел и даже пытался мягко давить. Но Шоира быда девушкой морально устойчивой, благовоспитанной и большего мне не дозволяла. Потому как: фиг вам, а не секс без свадьбы, если так охота, то женись и уж тогда - вперёд, к новым свершениям и достижениям.
Потом, так уж случилось, мы как-то мягко и незаметно расстались. Увы, бывает. Я постепенно почти забыл про Шоиру, а она, следовательно, про мою нескромную персону. Ну, не забыл, конечно - разве можно забыть первую любовь, а просто потерял из виду и давно уже не знал где Шоира сейчас находится-обретается.
Но вот недавно к нам в гости с ночёвкой приехала моя тётушка - сестра отца. Отец с матерью отдыхали на море (бархатный сезон), а тётя приехала присматривать за нами. Шучу, мне тридцать восемь лет, и в особом присмотре я не нуждаюсь. Тётка просто приехала погостить. У нас ей всегда рады, тётушке уже восемьдесят стукнуло, а у неё никаких признаков старческого маразма, да и на физическое здоровье особо не жалуется, такой живчик, что многих молодых ещё переплюнет.
И вот как-то вечером, после ужина, сидим мы, разговариваем. По телевизору фоном к нашей беседе какая-то неинтересная байда идёт, причём по всем каналам сразу, потому рейтинг нашей болтовни нами котируется намного выше, чем рейтинг зомбоящика.
Разговор пошёл интересный, особенно для меня, тётушка принялась рассказывать о тех временах когда даже отца моего даже в проекте не было. Ах да! - я должен ввести читателя в курс доллара (ой, нет! И тут доллар - до чего капитализЬм довел!). Курс дела, я хотел сказать, простите. Мой отец в семье младшенький, он родился в сорок восьмом, а тётка, которая до того была младшенькой, родилась аж в тридцать третьем. Вот и представьте: моя батяня - её брат младше аж на пятнадцать лет. Кроме тетки в семье было ещё четыре брата (это не считая моего отца): Абдурахмон (старший), Абдусамад (средний-старший), Абдукадыр (средний-средний) и Абдусабир (средний-младший). Причём Абдурахмон был двадцать шестого года рождения, Абдусамад - двадцать восьмого, Абдукадыр - тридцатого и Абдусабир - тридцать первого. Дядя Абдусабир умер ещё во время войны (той самой - Великой Отечественной Войны). Рассказывали, что заболел, кашлял жутко и умер (антибиотиков тогда ведь не было). Жаль, вдруг бы вырос кем-то значимым (в науке, например), тем более, что тётушка утверждает, что Абдусабир был самым умным и талантливым из братьев.
С рождения моей тётушки прошло много лет. Бабушка с дедушкой уже думали, что всё, их репродуктивный период закончился. И успокоились. Ан нет! - период оказывается, был ещё в тонусе! В результате в сорок восьмом году бабушка и родила моего отца.
Вот и получилось, что мой отец младше своего самого старшего брата на целых двадцать два годочка - и практически годился брату в сыновья. А сестре (моей тёте) его появление стало чем-то вроде тренировки и госэкзамена по принятию будущего материнства. Так что тётушка, благополучно вынянчив братца, вскоре вышла замуж и скоро, всё, что научилась на братике, уже вовсю квалифицированно применяла по отношению к своим деткам. А себе она завела троих сыновей и четверых дочек.
Извините, за такое отступление. Просто посчитал необходимым объяснить, почему тётушка помнит гораздо больше отца. Дорого то, что она была очевидцем событий, о которых отец всего лишь слышал из вторых рук (или уст?). Потому, наверное, тетю слушать намного интереснее.
Так вот, Майрам-амма (Майрам - имя, амма - это тётя с отцовской стороны) весь вечер рассказывала о былом, а я, развесив уши впитывал ценную информацию, порой хитро перенаправляя разговор на интересные для меня темы.
И тут тётушка вдруг обмолвилась, что дочка Гани-уруса, пострадала от работодателя в России; кинул, мол, урус её. Ага! - вот это как раз про Шоиру. Ту самую.
Я и спросил:
- Амма (тётя), а почему отца Шоиры зовут Гани-урус? Он что, русский?
- Да вроде как русская... Хотя... точно не знаю. Может, он украинец или белорус какой. Этого тебе уже никто не скажет. Даже сам Гани-бобо (Дедушка Гани, Абдугани).
- А почему? Кстати, точно: у Шоиры ведь внешность такая, что ни один российский мент её не остановит. Откуда тогда Гани взялся в нашем кишлаке, амма?
- Откуда, говоришь? Ну, тогда слушай...
Наш кишлак, расположен в трёх километрах от станции железной дороги, которая тогда называлась Пролетарской, до революции станция называлась Драгомировской. В честь какого-то генерала Белого царя, так тогда называли Николая Второго. И вот, в годы войны, начиная с самого сорок первого и до сорок третьего, к нам в Таджикистан и Узбекистан везли эвакуированных жителей областей СССР, попавших под удар гитлеровцев.
Дальше нас (Ленинабадской области ТаджССР) по железной дороге расположены: Ферганская, Андижанская, Наманганская области УзССР, и Ошская область Киргизской ССР. То есть, через нашу станцию тогда прошло очень много эшелонов с эвакуированными, даже может не одна тысяча. Я тогда была маленькая - восемь-десять лет мне было, и потому точнее ничего сказать не могу.
Везли сюда много народу, в основном - женщин, стариков и детей. А отсюда везли на фронт мужчин и разные грузы. И часто бывало, что в этой суматохе дети терялись. Понимаешь: толпы людей, беспорядок, крики, шум, гам, и в результате - потерянные дети. Эшелон уходил, а дети оставались. Или просто по пути мать просто умирала, а ребёнок оставался один. Бывало, дети погибали. Если ребёнок маленький, то - под поезд попадёт, то - волки съедят, или от голода умрёт. Бывало, что и по нескольку взрослых человек волки съедали. Волки, они, наверное, чуют, когда времена неспокойные. Вот после войны уже не помню случаев, чтобы волки нападали на людей, а во время войны бывало частенько.
Даже помню, как районное НКВД устроило охоту на волков, тогда сотни две стариков, юнцов, солдаты и милиционеры проводили облаву. Постреляли много этих серых злодеев, ну и, по-моему, сразу случаи нападения на людей реже стали.
А как можно нормальному человеку смотреть, на то, как погибает ребёнок? И при этом ничем не помочь ребёнку? Это мы потом, после узнали, как немцы поступали с советскими детьми. Так мы же не немцы (Тётушке до сих пор пофиг, для неё все немцы - это гитлеровские нацисты). Вот сперва бездетные женщины ходили на станцию и забирали таких малышей, потом уже и те женщины, у которых были свои дети, тоже забирали сироток. И к году сорок четвертому, в нашем кишлаке уже жило человек сто-сто пятьдесят советских детей. Это вы сейчас делите себя и своих детей, на таджиков, узбеков, русских и так далее, а тогда все дети были советскими. Не делили. И горе было общее, и радости.
Вот как-то раз и старый хромой кузнец Исмат принёс к себе домой мальчонку. Зимой сорок первого, со станции, практически за пазухой. Была ж зима, и холодно, а мальчонка тот, даже без пальтишка шастал по станции. Вот кузнец и запихал мальчонку за пазуху своего широкого стёганого чапана, и домой именно так и принёс. Исмат, оказывается, долго пытался найти родителей мальчика. Увы, на станции никто не признал ребенка. Да и потом, все железнодорожники были оповещены, что в кишлаке Гулякондоз, у Исмата кузнеца живёт мальчик. Имя мальчика неизвестно, сам он лопочет на своём птичьем детском языке что-то, а что лопочет - понять невозможно. Ни русская тётя Клава, ни украинка Олеся, ни татарка Рамзия-апай, короче -никто из работников станции так и не смог понять, на каком языке лопочет малыш.
Так Исмат-кузнец и забрал его к себе, стал мальчик жить в семье Исмата. К тому времени уже все три кузнецовых сына ушли на фронт. Первый пропал без вести летом проклятого сорок первого, на второго уже в первую военную зиму пришла похоронка, а третий воевал. Жил Исмат-кузнец со своей старухой Мастурой, невесткой Марифат и двумя её детьми. Марифат, это жена старшего сына, Абдужаббора, который пропал без вести где-то в Молдавии. Невестка выполняла всё по дому, старик работал в своей кузне, а старуха работала на полях колхоза имени В.И. Ленина. Выращивала с односельчанами хлопок и пшеницу. Хлопок - это ведь и обмундирование бойцам РККА, это и масло, и жмых и даже порох. И это стратегическое растение. А пшеница - это просто ХЛЕБ!
Ну и стало теперь у Марифат не два ребенка, а три, и к сыну Вали (Абдували) и к дочке Хосият, прибавился нежданный сын Гани. Так вот они назвали мальчика. А почему именно Гани? Да потому, что немного похоже на Ваню! Имени мальчонки ведь никто не знал, как не знал никто и кто же по нации Ваня? Да он мог быть кем угодно: и русским, и белорусом, и украинцем, и даже поляком или мордвином. Но, так как самое популярное имя для русского парня это Иван, то по аналогии с Иваном, мальчика и назвали Гани. Прислушайтесь, Гани - Ваня. Правда, похоже?
Вот так и вырос Гани в семье у Марифат. Так получилось, что отцом, папой Гани-Ваня называл кузнеца Исмата, а мамой - Исматову невестку Марифат. Ещё пять лет после войны Исмат искал, ждал родителей Гани-Вани. Но так никто и не объявился, не нашёлся. Может, погибли они, может, Гани в Таджикистан попал случайно, и родители не могли даже подумать, что он тут. Ну, или просто не нужен матери или кому-то из непутёвой родни оказался в те голодные годы не нужен ребёнок, лишним ртом показался. Неизвестно, да и уже навеки покрыто мраком неизвестности. А кузнец по всем обрядам сделал мальчика мусульманином, и получил Ваня-Абдугани метрическое свидетельство на имя Исмаилова Абдугани Исматовича.
Прошло время, Абдугани вырос, выучился на шофера, и с ветерком катал односельчан на служебной машине колхоза (на работу, конечно). Исмат-бобо перед смертью решил его поженить, и скоро в дом вошла Нисолат - скромная девушка с соседней улицы. Сразу в новой семье Гани-Вани и зеленоглазой Нисолат, начали править любовь и взаимопонимание, и жизнь пошла своим чередом.
Кстати: Нисолат - ведь тоже не совсем узбечка, её отец - подкидыш, а история его появления в кишлаке такова:
Работал на станции в годы первой мировой войны человек, национальность его тоже растворилась во мраке истории, как и имя. Была у него дочка, красивая барышня, и влюбилась та в молодого человека, военнопленного из австро-венгерской армии. В результате той любви и появился на свет мальчик. Папаша-военнопленный куда-то исчез, а ребёнка девушка подкинула в мечеть кишлака Гулякандоз. Мулла Ибрахим-бобо, старый бездетный человек, возрадовался, да и вырастил со своей старухой мальчика. Мальчик (кто же он по нации?) узбекизировался, назвали его Исраилом, вот он и стал отцом Нисолат. А сам Исраил погиб в Великую Отечественную. Кто знает, может быть, его настоящий отец был австрийцем из родного города Гитлера? А, может, был чехом или венгром?
Грустно мне стало после этого рассказа тётушки. Давно уже нет Советского Союза, бывшие народы которого разбрелись по своим национальным углам и всё чего-то делят. Делят то, что создано не их руками. Что создавалось руками единого советского народа. Делят, предъявляют претензии, искренне ненавидят "чужаков". Уже целое поколение выросло после развала великой страны, поколение, для которого недавние братья стали чужими.
Люди русские, если вы встретите вдруг у себя в России трудового мигранта из Таджикистана или других среднеазиатских стран, с голубыми, или зелёными глазами, задумайтесь - то может быть ваш двоюродный или троюродный брат?
Может, не было бы этого рассказа, если бы СССР не развалился, и не поехала бы Шоира на заработки уже в чужую страну, в РФ. И не обманул бы её работодатель, и не депортировало бы её к чёртовой матери Российское Государство, которому до лампочки страдания отдельно взятой такой назойливой и никому не нужной мигрантки-гастарбайтерши. Которая, быть может, плоть от плоти этого самого русского государства, от русского народа. А, может, и нет, может в Шоире течёт кровь украинцев или белорусов по отцу, и чехов, австрийцев или венгров по матери.
Кстати, Гани-урус, до сих пор жив. Так и живёт, выделяясь своей славянской внешностью среди стариков в мечети или в чайхане.
Во время войны и, особенно, после её окончания, в нашем кишлаке стали появляться родители или родственники потерянных детей. И почти сотня из ста двадцати с лишним приёмышей нашего кишлака нашли своих родителей. Они уехали в родные края. И до восьмидесятых годов прошлого века, спасённые когда-то дети и их спасители переписывались. А около двадцати ребят так и остались. Видимо, их искать было уже некому. Война... И потому у нас в кишлаке есть не только Гани-урус. Есть ещё Валимухаммад-урус, Саид-хохол, Шухрат-чечен, Омина-татарка и другие...
Так-то вот... А мне будут басни петь о чистоте нации, крови, ещё чего-то. А не пошли бы!