От Над до Хеллиды четверть часа спокойного шага по летней земле. От Хеллиды до Над - идти вдвое дольше.В Надах правит многомудрый Эгиль, украшенный делами и сединами, рядом - светлая и звенящая словами и взглядом Кайлёд, его королева; воины - братья друг другу, и Инвирд-сказитель. В Хеллиде - достойный пирующих Нун-песнопевец; высокие чаши, поднятые сильными мира сего, героями битвы, верными Дигнуту щедрому и Вельдьир, сияющей дивно. От Над на север - болотные топи и камни, поросшие мхом. Лишь нечисть, враждебная солнцу и человеку, здесь обитает. Мир этот мрачен. Три шага, четвертый его отделяют от пены морской, парусов и стражей жестоких - прибрежных скал, что крошатся камнем и серой пылью вместе с небом и птицами.
Жизнь королевы Хеллиды длится меньше, чем путь из одной земли в другую. Десять долгих минут пиршественный зал крадет ее легкое дыхание, десять минут стены и пол впитывают ее тепло. Она никого не забудет, ее белые руки наполнят чашу каждому, чье сердце предано ее мужу. Дигнут стар и слеп, его жизнь покидает его, на пороге его дома - смерть. Королева живет сегодня и всегда девять минут сорок четыре секунды. За стенами зала ничего нет. Вельдьир прекрасна, как старинный меч Дигов, рожденный из льда и света солнца. Она - звезда, что видна над самой высокой скалой Лиглада ночью. Ей осталось чуть более трех минут существования...
За сорок лет до этого...
Будущий правитель Хеллиды, отважный и справедливый Дигнут, был поставлен перед фактом необходимости свершения нового подвига. Подвиг получался какой-то нехороший и безрадостный. Предчувствия героя по поводу концовки похода были еще непригляднее. Уже выезжая из родного дома в сторону Над, он знал, что по-хорошему не получится. Эгиль мог бы просто помочь соседям с продовольствием (У кого не бывает неурожаев? Покажите мне, я первый брошу камень!), но он заартачился. Пришли к препоганейшему соглашению: Дигнут всего-навсего порешит небольшого такого дракончика, который, по словам одного жутко блаженного старца, в случае дальнейшего здравствования, принесет смерть всем жителям Над, надцы перестанут жадничать, и в Хеллиде наконец смогут чего-нибудь пожевать, а Эгиль еще и сбагрит сестренку Вейльдьир замуж.
Среброкрылая Вельдьир, гордая и прекрасная, как две капли воды была похожа на Альювейл, Вальбригд, Кайлёд, Изен, Адильду и прочих милостивых и благородных. Каждая - в своем клочке реальности, скрепленном с другими ручьем, кустом дикой малины и белым медовником, зацветшим между двумя жизнями. Абсолютно никакая. Совершенство. Идеал. Хотя его, Дигнута, никто по этому поводу особенно и не спрашивал. Ему самому тоже задумываться было некогда. От его желания или нежелания топать по затхлым болотам и искать недобитое пресмыкающееся зависила жизнь такого количества людей, до скольки доблестный воин и считать-то не умел. Он просто говорил себе , что их МНОГО. Это была та самая степень определенности, которой худо ли, бедно ли обычно хватало Дигнуту на пару-тройку свершений, облепляющих его с ног до головы неблекнущей славой. Как грязью, честное слово. К тому же на первый, второй и третий взгляд эта самая Вельдьир была очень даже ничего. Правда, больше смотреть не хотелось. Ну и черт с ней. Его народ хотел уже не кушать или нормально, по-человечески есть, а просто-напросто жрать. В Хеллиде же было хоть шаром покати. И если два гордых народа страдают, то почему бы не помочь друг другу?
Всемирное зло притаилось к северу от Над. Болота, болота, елки черные, палки зеленые... Боги, как же не хотелось Дигнуту никуда идти! Не было в его жизни и пяти спокойных лет подряд, когда его соотечественники не стояли бы перед чем-то непонятным, голодным, холодным и, несомненно, жутко опасным. Чаще всего в итоге у этого Нечто оказывался такой же затравленный взгляд, как и у тех, кто остался у героя за спиной. Все хотят жить, а чаще - выжить. Но у кого-то это получается лучше. У Дигнута, например. Чертовски счастливый человек, которому всегда и во всем везет. Везет не знамо куда, абсолютно против его воли. Его мечта: чтобы это необыкновенное везение его пополам переехало. Он - будущий правитель Хеллиды, которая, кстати, вопреки всеобщим ожидавниям, не такая уж и дыра. Скорее, преддырье. Но там красиво. Как же там красиво! Хеллида невелика. В принципе, она занимает одну долинку средних размеров, а в последние годы несмело начинает цепляться еще и за предвзгорья, взбираясь на место повыше. По долине протекает река, также именнуемая Хеллидой. Опять же, не река - реЧКа. Она медленно, вдумчиво как-то течет себе на север, и с правого берега к ней прижимаются четыре деревушки, с левого - и того меньше, две. Все вместе - гордая Хеллида. Летняя земля. Летняя земля под ногами у тебя - и повсюду. Сады, усадьбы, люди. Есть на свете такие крошечные деревянные мостики, и светло-серый дым над трубами. Есть еще спелые яблоки по осени, аромат свежего сена, стареющие крыши, которые никак не желают признаваться в том, что их давно уже пора латать, что в них есть множество щелей, а в тех, значит, есть звезды по ночам. Хотя на самом деле там нет ничего. Пусто. Когда идешь от Хеллиды до Над, весь этот мир умирает где-то на третьей минуте пути. Точнее, ты умираешь. И никто тебе не поверит в этих проклятых Надах, что время их - вовсе не легендарное, а очень даже так себе времечко, если не сказать проще. А если и легендарное, то вовсе не этими ежедневными попойками, не королевскими соплями, оправленными в золото и не одуревшими от постоянной ругани и криков стандартными Вельдьир. Долину Хеллиды видно из любого окна пиршественного зала, построенного еще его, Дигнута, прадедом. Только сразу за стенами зала - лес и дорога до Над. Это налево. А направо - горная тропинка. И больше ничего: никакой долины, никаких людей - их нет. Можно попытаться умереть. Не дадут. И, шатаясь, он бредет вдоль каменных стен от окна к окну. И в каждом - солнце какое-то. Рыдать хочется, выть - не может. Тихо копит ярость, а потом идет и крошит в щепы деревянные столы, плющит посуду, рвет гобелены и убивает. Скажут ему - убей, он убьет. Уже почти не задумываясь. Что за заколдованную клетку построил его вечно пьяный прадед? Зачем были они, эти прадеды, выдрессировавшие своих недалеких потомков? Легендарное время: от замка к замку - прямая линия, а по краям выстланной коврами дорожки - колючая проволока и проводка в 220 вольт. Ты - счастливая, красивая легенда. Тобой будут восхищаться дети, животные, каких не успеешь добить, и придурки.
Голова среброухой Вельдьир неплохо бы смотрелась на шесте посреди одного из многих залов мира. Допустим, в той же Хеллиде. Пусть его подданные, его люди, люди живые и...и живые, говорят о нем что угодно: он все равно никогда не сможет посмотреть им в глаза. Только если прикажет принести чьи-нибудь очи на драгоценном блюде, среди каменьев и недожранных яств. Или так, в пригоршне. Живому человеку не подойти к Дигнуту, не сказать, не взглянуть, не услышать: не место черни рядом с героями и правителями. Будь проклят твой, мой, чей-либо еще предок! Будь они все прокляты!..
Еще одно болото. Их тоже нет на карте, созданной доброжелателями специально для разнокалиберных героев с тесаками, топорами и каленым железом для всех желающих. Такие местечки появляются исключительно там и тогда, где и когда нужно трагично и относительно красиво кого-нибудь замочить: если ты еще не окончательно превратился в зверя и можешь соображать - то просто убить; иначе - убить непросто. Знал бы кто, как он их всех ненавидит!
Дигнут бредет, ползет, топчет кустики, травку и красную ягоду - бруснику. Идиотизм! Красная брусника - в июне?!.. А что, сейчас июнь? Так предупреждать же надо! Ладно, прем дальше.
Всемирное зло - ужик с чахоточными крылышками и зажигалкой, впаянной в носоглотку. Вот этот забитый реликт и воплотил в себе коллективную смерть всех Над. Точно, одно сплошное издыхание. Кто-то зверски поиздевался над змейкой, а надцы-подцы что-то недопоняли. Как всегда. Им не в первой. Страшный и ужасный просто подарил им бессмертие, так как смерть никому нести был уже не в состоянии, а сам тихо-мирно откидывал несуществующие копытца. Дальнейшие действия? План А: откачать ужика и помочь ему донести-таки драгоценный груз до адресата. Сложности: ...э-э, кто-нибудь тут в курсе, как ужиков откачивают? Эх, была - не была. Если все же не была, см. план Бе. План Бе: благородно даруем ужику смерть, а затем просто идем и сжигаем Нады. Это уже интереснее. План Це: черт с ним, с ужиком, айда надцев мочить! Душа Дигнута пела. Выходило это у неё паршивенько. Потом будущему справедливому правителю вспомнилась Хеллида. Которой не было. Или которая была. Там голодали люди. Вполне возможно, что уже умирали с голоду. Вполне возможно, что никто не голодал, потому что никого не было, ибо не было самой Хеллиды. Совесть запуталась и мучила Дигнута стращно. Герой решил спасти свой народ. Пока он строил гениальные, но несколько коварные планы, ужик спокойно отбыл в мир иной. Герой еще какое-то время пребывал в сомнениях по поводу того, стоит ли страшного и ужасного предавать земле, или лучше прихватить шкурку с собой, а потом подкинуть ее кому-нибудь в тарелку с борщом, той же Вельдьир например, но потом все-таки похоронил зверька почти по-человечески и потопал в Нады.
Самое неприятное, что именно туда он и заявился, хотя сознательно шел в противоположном направлении. А какая разница? Ему долго говорили Спасибо/Большое спасибо, а потом, как водится, сели пировать. Пир медленно перетек из Над в Хеллиду и длился еще около сорока лет.
Утро, Хеллида, вернее, - пиршественный зал, где-то там расположенный. Под столом вповалку дрыхнет славная дружина, а Дигнут стар, слеп, глух и вообще как-то неважнецки себя чувствует. Эта ведьма, Вельдьир, за истекшие сорок лет почти не изменилась. К ее голове по-прежнему чудесно подошел бы шест. За окнами зала - долина Хеллиды, укрытая снегом. А под окном стоит человек, самый обыкновенный человек, пришедший как раз оттуда, из долины, который пытается что-то там у своего правителя вымолить. Вот ведь нахал! А Дигнут не слышит его. И вовсе не потому, что человек этот, столь тщательно, вплоть до мельчайших деталей проработанный, не существует, а потому, что сам король Хеллиды, достославный Дигнут, как и было замечено выше, давно уже оглох. Просителю оставалось канючить сегодня и всегда примерно шестнадцать секунд.