я смотрю на человека, который не знает как плакать, и понимаю, что внутри у него черный ком. я хочу вырвать ему зубы и выебать в сердце, кончить туда же, оставить его в этой слизи и бросить напоследок окурок во все это месиво. растоптать грудину ботинками, выломать косточки, чтобы ребра были как костяное блюдце. я хочу сжечь ему волосы, правое глазное яблоко, чтоб руки в гвоздях или булавках, хнычь, сучечка гордая, превращайся в пепел и пыль, я смешаю его с кокаином и буду вдыхать через нос. черная смерть.
мы сидим друг напротив друга, и я смотрю в его глаза, представляя из себя чистую ненависть, вешая на него все смертные грехи, они компактно так укладываются в одном человеке. его кожа как лёд или стеклянные замки, куколка, горячись, хнычь, борись. маленькая переносная бомба, я - костёл из ненависти, пылаю и говорю, что это воля божья. о господи, как тебя не пиздить, ты тень, маленькое яблочное зёрнышко
я так сильно хочу ощутить тебя в своих руках, что они дрожат, я так долго не чувствовал в них никакое живое существо. пять минут и никакой похоти, просто ты раскидываешь свои длинные волосы мне на плечи, первый заключаешь в кольцо из своих рук, и они такие, господи, холодные и странные, что я вижу татуировки из молитв под кожей, твою мерно и шумно текущую в голубых венах кровь. это прибой. Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ МЕНЯ ОБНИМАЛИ остановись сгинь сдохни нахуй НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТРОГАТЬ НЕ СМЕЙ МЕНЯ ЛЮБИТЬ ИНАЧЕ зарежу СОЖГУ УНЕСУ В РАЙСКИЕ ДАЛИ ДАЛЁКИЕ ДАЛЁЧИ ТАМ ГДЕ МЕЖДУ ЦВЕТОВ ПРОИСХОДЯТ ТАНЦЫ - ТУСОВКА АНГЕЛОВ. ПОЩАДИ МЕНЯ.
твой труп тлеет. расцветает красными маками всходит крохотными солнцами разлагается булавочками лавандоподобно покачивающихся маковых головок пляшет огнями зажигалок отблесками от стёклышек полуслучайными тлеющими солнечными зайчиками my black black tenderness я разобью тебе лицо если ты посмеешь ближе. и как же остро ты чувствуешь этот сантиметр отделяющий тебя от неверлэндов маковых полей, мой стон это остриё канцелярского ножа, которое я держу в руках, и ты знаешь и уважаешь его - я не двигаюсь, я сплошное жестокое нагромождение мускулов, слишком напряженных, чтобы расплакаться, но verycloseto. вместо мокрости морских прибоев я лучше тебя убью, располосую на британский флаг, раскрашу моим любимым цветом. я художник, тайно спускающийся по лестнице в 4:53 утра - его кудри успеют застать пожарище рассвета, нет, только не поцелуи, только не в рот только не наживую
и ты и не целуешь, только близко так, что сердце превращается в свору монстров. я слышу, как они хлюпают, рвутся, нихуя не церковные и нихуя не покорные, я угольки у тебя в ладонях, ты сделал меня маленьким и смеешься надо мной, СМЕЕШЬСЯ, ПОПЛАТИСЬ я ненавижу тебя, моя ненависть липкая и склеевает пальцы, когда я один, сочится сквозь зубы во время церковных песен, выворачивает наизнанку моего бога, плюет на святыни, shivering и во всем слышатся отзвуки ножа, особенно когда я беспрекословно узнаю в проходе звук твоих шагов. как далеко мы зайдём сегодня? не смей меня касаться, ты сатана и жжешься, стекло течёт, маленькие дети играют со спичками, когда ты смотришь мне в глаза
твои черепные коробки. великое их разнообразие, наложенные швы, мозги, дожди. кошечки скрипят. я снова раздеваюсь. приятно быть перед тобой обнажённым - я так отчетливо чувствую, как ветер задевает пушок с рук, что мне не нужно ничего больше, и снова твоя пытка похожая на любительское азартное канатоходство словно хождение по краям фарфоровых крутящихся чашечек снова твоя насмешка. деконструкция молитв чай из потёкшей голубой радужки выстрел в мое лицо
я устал. ты делаешь это так громко - обнимаешь, я слышу все твои мысли разом, они смешиваются с моими и поют на такой частоте, что я падаю в обморок. ночью мне снится, что меня несколько раз насилуют (языком) ножом в живот. вырезают мне лопатки, связывают и вырубают. а потом - невесомость. Я ЛЕГЧЕ ПЕРЫШКА. НЕБО СТАНОВИТСЯ ТЁМНО-ФИОЛЕТОВЫМ, мы замираем, мы - ходуны на кончиках пальцев. мы здесь лишние. нам говорят - шшшшшШШШШ, замолчите. стыдные головы! позор, позор комсомольцам-психонавтам, и просыпаюсь тут же
каждый раз кажется последним пределом. мы каждый раз считаем, этот счёт бесконечен, под конец я ною, как маленькая девочка, желая вырваться из кольца твоих рук или клетки собственного тела. каждый раз я жертва лондонских пожарищ 1666 года, мне кажется, что все видят, что лицо у меня перекошено и черно - но ты так не считаешь, потому что вчера в первый раз провел пальцами по скуле и в шею. легкость изобретаемых тобою гильотин. каждое твое прикосновение это насилие и абьюз, но я смиренен, смиренен, смиренен. каждый раз, когда прихожу к тебе, когда снимаю своё платье, позволяю себя разглядывать и пожирать, томить на самом медленном огне, распалять чресла. я хочу, чтобы меня связали и выстегали, потому что задорная хлесткость кожаных ремней более выносима, чем твои ебаные худые руки, которые я ненавижу и обожествляю. иногда они мне снятся - твои руки_отдельно от тела. интересно, я уже до краев наполнил ЧАШЕЧКУ твоего терпения или она каждый раз истончается, чтобы быть чуть-чуть повыше?
я не могу расслабиться, даже когда дико заебался, и это злит меня еще больше. конвульсия в мозгу, и даже твое близкое-близкое дыхание заставляет меня испытывать ненависть, тошноту, мышечные спазмы, бессилие, истерику, фантазии об убийствах, цветах, родине, библиотеке, пощечинах, грубостях; перед глазами взрывается бесконечный парад кожаных костюмов. ХВАТИТ МЕНЯ МУЧИТЬ БЛЯТЬ ЕБАНАЯ СУКАаааА пожалуйста, пожалуйста, ведь это ни о чём - неужели ты думаешь, что можешь что-то исправить, если оно всегда проходит по одному сценарию: ты жжешься, а я думаю, как тебя убить. KILLAH. паяльник, блять, ебаный
и всегда - боже, мы оба так нежны. твои изнаночки просят исключительной нежности, твой оранжевый сок, твои тяжелые кости, твои хребеточки, пальчики, гениталии, голени. по твоим коленкам ползает инсектоид. поцеловать тебя в расхрястье, крестицы, шгулу, глазничку, междуреберье и темечко. выхлест. клетки человеческих ртов. полости покоющихся сфер - объект пульсирующей ненависти. ложбинки и выемки, твердота и мяга, сухие, словно пустыни, простирающиеся пространства - и влажные оазисы, которые я нахожу наощупь, как смелый-страшный дикарь-первопроходец. ушная сера. позвонки сказали ай. экспозиция кости. складки и равнины. пот. волосы. голосовые связки волнуются. что ты говоришь?
Pile Of Trash. *ПРОНЗЕН ВОЗБУЖДЕНИЕМ И РЕЗОНИРУЕТ*
вырвать зубы и выебать в сердце, будь жестоким, если мы не будем одинаково жестоки - гармония нарушится, и тогда... я не знаю, что будет.
мы испытываем гармонию сомкнутых ртов: нам нечего сказать, мы оба это понимаем.
настанет тот день, когда я попрошу взять меня через силу, как тогда, когда мы были животными, а я, видимо, и тогда был такой сукой, что запомнил это в свою генетическую память - давай, кисонька, отдувайся, кажется, никогда не мог представить, что семь минут это такая вечность