Они виделись редко, всегда случайно и всегда второпях. В театре в разных рядах, на встречныx эскалаторax, где-нибудь в гостях через стол по диагонали, на светофоре сквозь два стекла. Если когда и успевали что-то сказать, то только то, что надо-бы созвониться и встретиться наедине, без посторонних. Но вспоминали об этом только ночами, когда уходил от них сон, и приходила тоска по такой встрече.
Они жили со всем этим так долго, что им стало казаться - каждому в отдельности - будто бы в прошлом между ними была натуральная, не платоническая связь, и от этого остались физические воспоминания. За это время у нее выросли дети, а у него выросла опухоль в почке, и он умер.
На кладбище собралось неожиданно много народу, и опять было не уединиться. И тогда она сделала такое простое, до чего раньше никогда не додумывалась. Далеко не отходя, подождала в сторонке, пока все разойдуться, потом вернулась к могиле и оказалась с ним одна.
Она разгребла ворох венков и букетов, взошла на холмик и села на землю. Он был там, растворен в той земле. Земля тa была он, и она сидела - на нем! Как полагается сидеть женщине. Oна ощущала это телесно, тем единственным и точным ощущеним, которого ждала всю жизнь, по которому тосковала по ночам.
И пришло облегчение. То самое, что было ей отдаленно и смутно знакомо по ее снам и ночным грезам, неизменным героем которых был, как она теперь поняла, нынешний покойник.
Силы оставили ее, она съехала назад и заснула. Прямо тут, в этой лягушачьей позе, грудью припав к могильному холмику. Как живое надгробие.