Хозяином кузницы был крупный высокий мужчина. Волосы свои, как и все удэгейцы, он сбривал спереди и сзади, оставляя только на затылке длинный пучок, который сплетал в косу. Бороду он сбривал, оставляя только усы. Хозяина звали Чак. У него была большая фанза, перегороженная бамбуковой перегородкой. С левой стороны жил Чак со своей женой, сыном Сигде и дочерью. Имя дочери было Ульга, а справа за перегородкой располагались слуги и сын. Жена Чака целыми днями не выпускала курительной трубки изо рта. Посреди фанзы деревянный божок - это дух фанзы. У Чака был небольшой участок земли, которым занималась его жена с дочерью. Им помогали слуги выращивать гаолян, сою, табак и разнообразные овощи.
Лэйла, жена коменданта города мастеров, очень скучала без подруг на новом месте. Вскоре она получила письмо от Укимы.
"Дорогая Лэйла", - писала ей подруга. - "Как ты поживаешь на новом месте? Какие события произошли в твоей жизни? Недавно в праздник Дракона - в день летнего солнцестояния, мы с мужем были приглашены императором в столицу. Утром до самого обеда запускали воздушных змеев. Это было удивительное зрелище. Все жители города вышли на пустырь за городскими стенами и наблюдали, как сотни разноцветных бумажных змеев взмывали в голубое небо. Одни из них были огромными бабочками, другие показывали страшные морды тигров, а третьи - наподобие змей. И всё это трепыхалось и извивалось в вышине на воздушных потоках. Закончилось это зрелище танцем дракона. Десятки девушек держали в руках восьмигранные фонари, обтянутые цветной бумагой. На них были нарисованы драконы. Под звуки гонга девушки плавно шли по кругу, мягко пританцовывая. А парни размахивали бамбуковыми палками и все они обходили храм Дракона. На головах у танцоров были венки из ивовых веток. А треском бамбуковых хлопушек отгоняли злых духов. В этот день двери домов украсили душистыми букетами цветов и трав. А полынь и аир вплетали в косички детей, чтобы они своим запахом прогоняли ядовитых змей и ящериц. И одевали тигровые маски из шёлка и бархата. Чтобы тигр наводил ужас на злых духов, его голову рисовали на стенах домов и вышивали на одежде детей.
До обеда посетили храм Лун-вана - бога дождя и принесли дракону жертвы, потому что он отвечает за водные стихии.
На обед нам подали блюдо под названием "бой дракона с тигром". Оно состояло из мяса змеи (она олицетворяла дракона) и мяса кошки (которая олицетворяла тигра). А также угощали нас змеиным бульоном с лепестками хризантем и ломтиками лимона. Были там и утиные лапки со змеиной кожей в красном соусе.
После обеда праздник продолжился. Один за другим сменялись спортивные состязания. Мой муж принимал участие в скачках на лошадях. И уже при свете факелов был концерт музыкантов. Я там играла на лютне.
Император восседал на троне в золотистом халате, расшитом по плечам драконами. А на его поясе красовались нефритовые пластинки с рубинами. Кончился праздник поздно, когда чёрный полог ночи опустился на город.
А что было интересного в твоей жизни? Напиши мне. Твоя Укима".
Лэйла было взволнована письмом. Ей очень хотелось поделиться впечатлениями с мужем. Но Кинь Чжу целыми днями руководил работами поп возведению стен и их укреплению. Когда после ужина муж устало, растянулся на кане, Лэйла стала расспрашивать его об императоре.
"Сейчас у нас справедливый император, а вот несколько лет назад в нашей стране был очень жестокий и властолюбивый правитель. Он хитростью захватил власть. В то время в нашем краю была сильная засуха, и император поехал молиться в храм Дракона о даровании дождя. В течение недели в городе было запрещено резать скот и веселиться. Император снял свои пышные одежды, отпустил слуг и три дня голодал. Принеся в дар Дракону шёлк, нефрит и зарезав быка, он на коленях умолял верховное божество пожалеть его народ и послать дождь на поля империи. Его первый министр, выкрав нефритовую печать императора, направился к острову на озере. Там находились храм Луны, храм Солнца и храм Дракона. Показывая печать императора, министр проник туда и заколов монаха, переоделся в его одежду. В это время правящий император был без охраны и очень ослаблен постом. Его министр, в одежде монаха подкрался к своему правителю и убил его прямо в храме. Овдовевшей императрице он посоветовал совершить торжественный акт ухода из жизни. И это очень поощрялось в стране для влиятельных особ после похорон мужа. Я видел всё своими глазами", - сказал Кинь Джу.
- "Овдовевшая императрица была одета в дорогой красный халат. На полях его были вышиты сказочные птицы феникс. В богато разукрашенном паланкине под бой барабанов её доставили к помосту, где была сооружена виселица. Когда обреченная женщина взошла на помост, её приветствовали родственники. Окинув печальным взором окружающих, вдова разбросала траву и цветы в людей, стоящих вокруг помоста. Затем она встала на скамейку, помахала толпе рукой на прощание и одела петлю на шею. Затем провела красным платком по лицу, подавая знак, чтобы выбили скамейку из-под ног".
Слушая рассказ Кинь-Джу, Лэйла плакала, глотая слёзы. Ей было очень жаль императрицу.
Лэйла, не имея в городе подруг, подружилась с дочкой кузнеца. Лэйле нравилось слушать, как Ульга пела жалостливые удэгэйские песни. Когда Кинь-Чжу и Лэйла посещали Сучан, они часто брали с собой Ульгу. Там был красивый буддийский храм. Крыша храма была волнистой. Люди верили, что злые духи двигаются по прямым линиям, а волнистая черепичная крыша и страшные морды тигров по углам, не позволяли злым духам проникать внутрь храма. огромный бронзовый Будда поражал своими размерами. Буддизм был новой модной религией. Только богатые и знатные верили в Будду и не обращались к шаманам. Высокий лысый лама в желтой одежде, беседовал с ними, объясняя им разные истории из буддизма. Девушки не всё понимали, но Ульге нравилось крутить огромные барабаны с молитвами, а Лэйла забрасывала монеты на 3-й ярус пагоды, который отвечал за семью и детей. Этот отвечал за семью и детей.
Рыбалка
Незаметно пролетело лето.
Многое в жизни удэгейцев была в диковинку для Тима. Вот, например, рыбалка. У них, кочевников, никогда в степи не было такой массовой рыбалки на реках. А тут рыбу запасали в огромных количествах. При подготовке к рыбалке Тим и Дамир кололи лучины из смолистых кедровых пней. Чак шёл на реку изготавливать лодку-долбёнку из огромного тополя. А сын его - Сигдэ, делал новую острогу. Затем все они мастерили лабаз на берегу Сучана. Мальчишки караульщики прятались от комаров в этом укрытии. Целыми днями пацаны наблюдали за рекой. И вот, наконец, они увидели издалека волны от стремительно поднимающейся рыбы. И закричали: "Хава амыйни" (кета идет). Услышав крики детей, взрослые бросили все дела и побежали к реке с острогами. Забежав по колено в воду, ждали подхода кеты. ФИ уже на расстоянии броска метали острогу. Но основная рыбалка началась вечером. Все рыбаки и провожатые, собрались на берегу, чтобы отдать земной поклон Сугдя-Азани - доброму рыбному духу. Самый старый удэгеец бросил в воду кусочки сухой рыбы, лепёшек, пшено, рис, водку.
"Сугдя-Азани! Очень просим тебя, пусть накопится побольше рыбы. Нам нужно заготовить много рыбы, чтобы самим прокормиться и собак прокормить", обратился старик к духу реки. И все домочадцы переселились на берег. Чак садился в лодку и грёб вёслами, а его жена метала острогу в лососей и выбрасывала их на берег. На суше Тим и Дамир подбирали огромные рыбины и стаскивали их к домику на сваях, где Ульга разрезала каждую рыбину пополам и подвешивала её под крышей домика. Лосось сушили под солнцем без соли. На реке были удэгейцы в лодках оморочках с двумя сильно загнутыми носами. Их делали из палок, обтянутых берестой.
Летней августовской ночью воду освещали факелами или пучком лучин. Били сонную рыбу острогой. Ночью Тиму кета казалась белой, словно окутанная саваном. Нерестилища тянулись километрами и вода кипела от множества кеты.
Тим на носу лодки держал горящие лучины, а Сигдэ кидал острогу в десятикилограммового лосося. Часа через 2 рыбаки возвращались с богатым уловом и выгружая рыбу, смывали слизь с лодок. Для пиршества выбирали самых крупных самцов. Лакомством была голова, которую слегка поджаривали на углях. А на утро снова рыбачили, а женщины обрабатывали улов.
На реке собирались люди из разных родов. узнавали о невестах. Договаривались о свадьбах. Сына хозяина Сигдэ пора было женить. Чак разведал, что на речке Бира есть хорошая невеста, которую звали Пилакта, что означает весёлая, жизнерадостная. Про неё говорили, что она песни поёт - заслушаешься. И знает много легенд. Заготовив рыбу для семьи и собак, снова принялись за кузнечное дело. Надо было купить много подарков для выкупа невест.
В лес за брусникой
Однажды, когда кузнец уехал за рудой, Тимуджин слонялся по крепости без дела. Хозяйка послала Ульгу за брусникой. Вручив ей берестяные туески, она позвала Тима. Он должен был охранять её дочку. Тимуджин повесил на пояс ножны на случай встречи с кабаном или рысью. Ульга прихватила совок с зубьями как у расчёски.
Утреннее солнце рассеивало туман, кружевом повисший над тайгой. Освобождаясь от молочной пелены, небо расцвечивалось сизыми облаками. Мягко ступая в кожаных унтайках по освещённым полянам, Тим сгребал совком красные ягоды и ссыпал их в туески. Неожиданно из-под ног Ульги выпорхнул целый выводок куропаток. В испуге она отпрянула и, взглянув на Тимуджина звонко рассмеялась. через несколько часов, когда туески были полны, подростки присели под аралией, едва не оцарапавшись об её толстые шипы. Над пальмовидным, цветущим мелкими белыми цветами деревом, вился целый рой пчел. Ульга вынула из висевшей через плечо сумки лепёшки готэ, юколу и выложила на мох огоу сафа (кушанье из вяленой икры лосося и желудевой муки).
Обедая на берегу реки, ребята увидели ондатру, разгрызающую стебли стрелолиста. Захватив травинку, водяная крыса возвращалась в свою норку. В воде то тут, то там жировала мелкая рыбёшка чебак. Его было так много в реке, что всплески серебристых тел были похожи на шум дождя. вдруг, всё вокруг стало тихо. И всё живое притаилось. Прилетел ветерок - предвестник грозы. Издали доносилось погромыхивание. Ребята заспешили в крепость. Но ветер, постепенно усиливаясь, достиг ураганной силы. Деревья стали раскачиваться и жалобно скрипели. Первые крупные капли застучали по спине, по рукам, по лицу. И вот уже мутные потоки дождя хлынули на подростков. Яркие вспышки молний осветили их испуганные лица, ударил гром и сплошной грохот повис над тайгой. Ели, пихты, корни которых не смогли глубоко укорениться в каменной почве, падали с похожим на стон шумом. Треск падающих деревьев, шум ливня, жуткие вспышки молний и громовая канонада, сжимали сердце в ожидании гибели. Ульга упала на колени и в ужасе стала молиться богу:
"О всесильный Эндури! Пожалей меня.
Не насылай на меня злых духов.
Не губи меня!"
Вдруг, кто-то подхватил её под руки и увлёк в рыбачий балаган, крытый корьём чозении. Это Тим заметил неподалёку человеческое жильё. Сквозь слюдяное окошко они видели вспышки молний, видели продрогшие плачущие деревья, досыта напоённые влагой, серую пелену туч, затянувших весь небосвод. Халаты Тима и ульги намокли и прилипли к телу. Но было уже не так страшно. Ульга прильнула к сильному плечу Тима, а он ласково вытирал слёзы с её мокрого лица. Поправляя её густые черные волосы, в беспорядке слипшиеся у неё на лбу, он ощущал глубокую нежность к этой девочке. Хорошо было Ульге рядом с ним - спокойно.
- "Ты знаешь", - сказала она - "мама рассказывала мне, что у громовержца Агды есть две дочери: одна Сосалида - это радуга, а другая - молния Агди Сауни. Обе они борятся с ужасным злым духом Онзо. Они выслеживают его с помощью зеркал. Достаётся от грома и другим злобным существам, Агди пускает в них огненные стрелы".
Домой в крепость подростки вернулись уже затемно.
Жизнь у Чака
Как только замерзали реки, все здоровые мужчины с охотничьими собаками отправлялись в леса на соболиный промысел. На промысел в тайгу Чак отправился с сыном. Мальчики в это время собирали хворост в лесу для растопки двух низеньких печей, с вмазанным большим чугунным котлом. Дым от печей проходил по дымовым ходам, согревающим каны, и выходил позади фанзы в трубу. Женщины сидели на этих лежанках и ткали одежды. Ульга пела при этом древнюю грустную песню. У неё был прекрасный голос и она знала множество народных песен. А хозяйка, разминая шкурки, рассказывала легенды и сказки.
Работа в кузнице была тяжелая. Тим научился ковать гвозди и небольшие железные пластинки с дырочками, за которые их пришивают к кожаному панцирю, когда мастерят кольчугу для воина. Мальчик ненавидел свою работу. Весь этот чад, лязг и грохот претил его душе. В редкие минуты отдыха он взбирался на стену города, и подставляя разгоряченное на работе лицо ласковому ветру, вспоминал запах полыни и вереска далёкой степи, её бескрайние синие дали. Но подросток был хитрый и скрытный, по его немигающим, без верхних ресниц глазам, нельзя было догадаться о чём он думает. Чак брал мальчика с собой на ежегодные ярмарки, нагрузив на арбы всю продукцию кузницы, они ехали по дороге в соседний город на Сучане Старая крепость. По дороге им попадались повозки, запряженные крупными волами, нагруженные сбруей, седлами и различным кожаным скарбом. Обгоняли их нарядные всадники на конях и тащились почерневшие под солнцем крестьяне на тощих ослах. На ярмарку везли кувшины, шерсть и ткани, пригоняли баранов и рабов. Всё это обменивалось и продавалось. Обратно они ехали груженные рисом, ячменем и фруктами. Закупали на ярмарке и вяленое мясо, и одежду. В Сучане Тим видел величественный буддийский храм с причудливо изогнутой черепичной крышей. Потом подробно обо всем этом рассказывал своему другу. В противоположность высокому и сутулому другу с медвежьей фигурой, татарчонок был мелким, хрупким и болезненным. Он не мог работать в кузнице, от жара печи он несколько раз падал в обморок. Его посылали в лес запасать хворост или расчищать землю от камней на огороде. Работая в поле рядом с женщинами, Дамир часто заглядывался на Ульгу и втайне был влюблён в неё.
Прошло два года. Тим подрос, возмужал, стал высоким, сильным подростком. Его сутулую рыжеволосую фигуру было видно издалека. И вот однажды вечером на закате дня к ним явились шаманы. Несколько последних плавок металла были неудачными. И Чак позвал шаманов для жертвоприношения Богу огня. Угрюмый лохматый шаман в остроконечной шапке с медвежьей шкурой на плечах, обвешанный ножичками и погремушками, ударял колотушкой в большой бубен. Приплясывая, он ходил по кругу вокруг жертвенника, где связанный Дамир в ужасе ждал своей участи. Завывая, шаман выкрикивал заклинания и прижав к волосатому лицу бубен, то свистел дроздом, то гукал как филин. Всё быстрее и быстрее было его кружение. Рыча как медведь, или завывая волком, шаман беседовал с могучим богом огня Галай-ханом. Его подручные в белых балахонах вторили ему, раскачивая тела. Вдруг пляска резко оборвалась, подручные схватили Дамира и бросили его в раскалённую печь.
На следующий день Тим сидел на скале и рыдал, слёзы текли ручьем.
- "Надо бежать... И немедленно... Потому что следующей жертвой будет он,"- думал подросток, - там в далёкой степи на берегу Онона его ждёт старенькая мать. И никогда, никогда
Тимуджин не простит удэгейцам гибель друга!
Слезы вновь застилали его глаза, а в голове всё ещё звучали пронзительные крики Дамира. Неожиданно на его плечо легла девичья рука. За его спиной стояла Ульга - юная дочка Чака. Её чёрные глаза были полны жалости.
- "Ты должен бежать", - прошептала она.
- "Но не сейчас. Скоро будет праздник "Урожая". Я тебе помогу", - пообещала она. Тимуджин вытер слёзы, увидел внизу широкие поля гаоляна и оглянулся. За его спиной никого не было. Только тихий шорох женской юбки у входа в жилище. - Может это ему показалось?- подумал он.
Новый побег
Праздник "Урожая" наступил через три дня. Он начался с соревнований на берегу Шайги. Соревновались лучники, состязались воины в бросании копья, борцы показывали свою ловкость. Рабов на время праздника оставили в фанзах, связав их веревками. Самое азартное было соревнование на конях. Ульга стояла в толпе зевак. На ней было расшитое нарядными узорами платье, нефритовые бусы на шее и на руке черный браслет из обсидиана.
Наездники - удэге лихо скакали по берегу реки. Влюбленные парни на скаку втыкали в волосы возлюбленных девушек цветы. Если девушке нравился парень, то она оставляла цветок у себя. Ульге тоже достался цветок, но она выбросила его и оглянулась вокруг. Праздник был в самом разгаре: звучали песни, отовсюду лились звуки пищалок и труб, на костре жарили поросят, удэгейцы были уже порядком пьяные.
Скрываясь от любопытных глаз, Ульга выскользнула с поляны и помчалась отвязывать Тимуджина. Он сидел на канне, спустив ноги на земляной пол. Ульга протянула ему котомку с едой и подала лук со стрелами, пристегнула к его поясу огниво и ножны с острым кинжалом.
- "Беги, они ещё три дня будут веселиться и тебя не скоро хватятся. Береги себя", - добавила она грустно.- "Прощай".
Ульга кокетничала с подвыпившим охранником. Тим ползком добрался до сухого оврага, скатился вниз и снова побежал. Ночью, при слабом свете полумесяца, он пробрался незамеченным к берегу широко разлившегося Сучана. Потом он прошёл кабаньей тропой сквозь высокие камыши и оказался вблизи воды. Обмыв водой разгорячённое лицо, он стал жадно пить речную воду, загребая её ладошками.
Что Ульга положила ему в котомку? Пожевав вяленое мясо и рисовую лепёшку, Тим свернулся клубочком на сухом тростнике. Рядом журчала река, плескалась рыба и неведомые шорохи неслись из темноты. Сверху на Тима светили холодные звёзды. А память опять возвращала его к диким шаманским пляскам, к сумасшедшим звукам бубна, к предсмертным крикам погибающего друга. Слёзы вновь оросили лицо Тимуджина.
Он вернется, непременно вернется, и кони его воинов превратят в пыль и прах чжурчжэньские города!
Поднялся он еще на рассвете. На листьях деревьев лежала роса, волшебными красками осени, как только взошло солнце, роса на траве засверкала и мир вокруг озарился. На фоне голубого неба полыхали ярко-красные гроздья лимонника. Тим протянул руку и сорвал несколько ягод. Сладкие ягоды восстановили его силы. Недалеко он увидел бурундуков, заготавливающих на долгую зиму корм. С раздувшимися от желудей щеками, они убегали от него, прячась под лесные завалы. Неожиданно пошёл дождь, и, спасаясь от него Тим забрался под ель. Весь день он шагал по тайге, изредка останавливаясь, чтобы насладиться диким виноградом или ягодами кишмиша. Засыпая, он любовался резными листьями клёна, полыхающими на фоне зелёных кедров и елей.
Уже несколько дней подросток пробирался через заросли бересклета, перепутанного лианами. Однажды, в дупле старого тополя, Тимуджин заметил белогрудого медведя. Ветер дул в лицо подростку и медведь не учуял его. Но под ногой Тима неожиданно хрустнула ветка и медведь, насторожив уши, стал усиленно нюхать воздух. И, вдруг, медведь рявкнул, прижал уши и без оглядки пустился наутёк. В тайге попадались различные фанзы: в одних жили добытчики древесных грибов и лишайников, в других - ловцы морской капусты, крабов и трепанга, а в третьих - ловцы жемчуга и золотоискатели. В Сучанской долине и её окрестностях было много золотоносных речек. Тимуджин осторожно обходил эти фанзы, стараясь не тревожить собак. Обходил он и долины, где работали крестьяне. Они вставали до рассвета, когда ещё ярко горели звезды и птицы ещё крепко спали в своих гнездах. Весь световой день они копали и рыхлили землю. Тим чрезвычайно вымотался, шагая по сопкам. Его соломенные сандалии еле держались на его неуклюжих косолапых ногах, одежда разодралась, тело чесалось от укуса слепней и клещей. Ноги от кровавых царапин сильно болели. От укусов мошкары лицо распухло. Но хуже всего был голод и частые многодневные дожди. Шатаясь от слабости он вышел на поляну на берегу реки. Было уже темно. Косые лучи луны, сияющие как хрусталь, струились по зеркальной поверхности воды и озаряли пустынный берег. Там стояла одинокая, зверовая фанза. Таёжное жилье было обнесено высоким толстым тыном. Ворота снаружи были подпёрты бревном. Отбросив его, Тим вошел во двор, но там не было ни одной души. В пустых стойлах, устраиваемых для содержания пойманных оленей, ещё лежало сено; в пристройке рядом насыпаны хлеб и бобы. На столе стояла миска с варёным просом, но ни одного живого существа: ни собаки, ни даже кошки. Недоумевая куда могли деваться хозяева, Тим заглянул в пристройку. Там была заготовлена поленница дров, висели петли на зайцев, лежали лопаты и колчан с запасом стрел. Разложив огонь в низенькой печи, Тим принялся готовить ужин. Тут были и вода в вёдрах, и просо, и соль. Изрядно устав от ходьбы по дремучей тайге, вволю наголодавшись, он после еды растянулся на прогретом канне и задумался. Но куда же девались хозяева этой фанзы? Вероятнее всего, они были задавлены тигром. Может охотник, обитавший здесь, отправился в лес на охоту или заготавливать дрова и там наткнулся на тигра и был им разорван, а фанза со всем его имуществом осталась.
Летом и осенью тигры охотятся на изюбров, кабанов и пятнистых оленей. А когда зимой выпадают большие снега, охота для тигра становится трудной. И тогда они идут к человеческому жилью. Здесь они таскают собак и коров, но при случае не прочь полакомиться и человеком. Тим помнит как на реке Цимухе тигры погубили 21 человека. Наглость этих зверей доходила до того, что они врывались ночью в фанзы и набрасывались на спящих людей. А когда совсем не было житья от тигров, жители бросали свои фанзы и уходили из тех мест.
Разморившись от тепла и еды Тимуджин задремал. Завтра, всё завтра.... Завтра он решит, что делать дальше, - и Тим провалился в глубокий сон.
Раннее утро своим холодом заставило проснуться Тимуджина. На востоке уже занялась заря: камышовка и соловей ещё в полусвете первыми начали свои песни. Закуковала кукушка, журавли кричали не умолкая, неугомонные сойки трещали на перебой.
Тимуджин раскрыл глаза и в бледном свете от бумажных промасленных окон, увидел под соломенной крышей проложенные жерди. На них весели новенькие унты из рыбьей кожи. Как хорошо! - обрадовался Тим. Его обувь и одежда изодралась в клочья. А тут висит и одежда и шкурки соболей и панты пятнистых оленей, подвешенные для просушки. Придётся остаться на несколько недель. Починить одежду, отдохнуть, запастись пищей. А потом опять в путь - на свою Родину. Тим обул унты и положил в них для мягкости и тепла сухую траву ула-цхао. Примерил куртку из шкуры енота и решил обследовать домик на сваях, который стоял позади фанзы.
Крыша его была крыта корьём. А внутри были запасы проса, риса и муки. Тут же были садки для раков и мордушки для рыбы. Спустившись к реке, он установил их и отправился собирать кедровые орехи. Вечером, подкладывая хворост в печь, он опять вспомнил своего любимого друга. От грустных мыслей его отвлёк жалобный визг собаки. Он выглянул из фанзы и наткнулся на раненого пса. Тим внес его в жилище и обследовал рану. Было порвано ухо и кровоточила лапа. Собака преданно глядела в глаза человека и лизала ему руку. Подросток обрадовался новому другу. Он промыл и перевязал раны, накормил и уложил собаку на циновку возле печки.
- Это, наверное, собака прежнего хозяина фанзы,- подумал он.
Утром Тимуджин проснулся под шум проливного дождя. Дождь стучал в окно косыми струями. Подросток отвернулся к стенке и снова провалился в сон. Дождь лил трое суток и пропитал водой всю тайгу. Речка стала мутная и с шумом катила свои воды. Разлились мелкие ключи, превратившись в непроходимые потоки. Когда дождь затих, Тим пошёл проверить свои мордушки. В этот вечер он угощал собаку ухой и варёными раками. Так они и зажили. Тимуджин ловил рыбу, ставил петли на зайцев и охотился с собакой на куропаток.
А что же в это время происходило в городе мастеров? Лишившись рабов, Чак обратился к начальнику города. И тот дал ему нового помощника из следующей партии рабов. Однажды, после посещения Буддийского храма в Сучане, Лэйла спросила мужа, почему старую крепость назвали Сучан - то есть Возродившаяся крепость. И он рассказал ей дивную историю.