Иванович Юрий : другие произведения.

Раб из нашего времени-2 Общий файл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.07*30  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир Трех Щитов, опасностей которого с таким трудом удалось избежать Борису Ивлаеву во время его последнего визита туда, вновь преподносит неожиданные "подарки" открывателю дороги между мирами. На этот раз к помощи взывают подруги нашего путешественника, отправившиеся по его следам в иномирье. И вот, прихватив с собой верного товарища, Борис спешит на спасение попавших в беду подруг. Но законы перехода непредсказуемы, друзья оказываются далеко от девушек и от первоначальной цели, и, чтобы осуществить свою миссию, они вынуждены не расставаться с оружием, прокладывая себе дорогу среди полчищ кровожадных чудовищ.

РАБ ИЗ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

КНИГА ВТОРАЯ:

ШАГНУТЬ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ

ПРОЛОГ

   Император зроаков, тяжело ступая по мраморным плитам, обходил длинный ряд открытых гробов. Грохот его окованных сапог казалось, раздавался на весь мир и сотрясал стены древней крепости. Но вот и он и стих. Опечаленный отец замер возле последнего гроба, где лежал его родной сын. Не самый любимый, как было общеизвестно. И не первый наследник, а только седьмой по праву крови. Зато самый знаменитый по беспощадности к врагам империи Гадуни. Да и много чего самый, самый, самый...
   Но суть от этого не менялась: кощунственное убийство свершилось и уже никто не вернёт великого и сильного воина к жизни. А раз нельзя оживить, то остаётся только одно - мстить! Причём мстить так, чтобы от одного воспоминания об этом подлые людишки сжимались и гадились от страха. И займутся местью смертники. То есть все те, кто остался живым в крепости Дефосс, все те, кто допустил своей преступной леностью и невниманием гибель седьмого принца.
   Так и продолжая стоять в полной тишине возле тела сына, император в последний раз задумался перед выбором. Многие его советники советовали показательно казнить всех ротозеев, не сумевших удержать пленников и допустивших гибель владельца крепости Дефосс. Но в то же самое время повелитель зроаков лучше всех остальных понимал нежелательность такой меры, полную ёё бессмысленность. Сбежать или спрятаться на просторах остального мира проштрафившиеся воины и обладатели Щитов не смогут, а значит, им в любом случае придётся охотиться за мясом и вести регулярные его поставки в столицу денно и нощно. При этом они сделают сразу четыре полезных дела для империи Гадуни: спасут свои жизни, нагонят страха на людей, своими непрекращающимися рейдами заставят опасаться подобного режима существования остальных зроаков и обеспечат кухни королевского дворца ценным полуфабрикатом.
   Придя к подобному итогу своих размышлений, император пошевелился, сбрасывая оцепенение, оглянулся по сторонам траурно украшенного зала, и двинулся в другой зал, где уже ждали своей участи выжившие при побеге пленников защитники крепости. Всё-таки очень хотелось узнать из первых уст все подробности немыслимого побега и сделать всё возможное, чтобы подобное впредь не повторялось.
   В небольшой комнате для допросов, самого именитого зроака уже ждал небольшой трон и почтительно согнувшийся министр внутренней полиции:
   - Ваше императорское величество! У нас всё готово к последнему допросу и последующей казни.
   - Давайте сюда всех старших! - приказал король, усаживаясь на трон.
   Затем с полным внешне равнодушием стал ощипывать ягоды с огромной виноградной грозди, рассматривая, как палачи проворно заволокли закованных в цепи арестантов. Эти трое оставались самыми высшими командирами в крепости после погибшего принца и его ближайших помощников.
   Начальник внутренних караулов, первый заместитель коменданта и главный управляющий всей крепости. Последний являлся и обладателем Трёх Щитов, так что вокруг него находилось сразу четверо его коллег, блокируя заранее любую попытку нанести волшбой вред не только своему сюзерену или тюремщикам, но и самому себе. Считалось более предпочтительным самому удавиться, чем отправиться на казнь по высочайшему имперскому указу.
   Обладатель Щитов был пожилым ветераном, невероятно опытным и довольно знаменитым зроаком. Даже сам император его знал лично. Поэтому и стал говорить только с ним, игнорируя коленопреклонённых воинов:
   - Как же так, Заррабга? Как такой опытный управляющий мог допустить такую трагедию?
   Украшенный наколками трёх щитов, лоб арестанта сморщился от тяжких, покаянных терзаний:
   - Нет мне прощения, о, мой повелитель! И жду от тебя любой кары только как блага избавления от моей никчемной жизни.
   - Верно, что благо... Лучше умереть под орудиями пыток моих палачей, чем мучиться подобными укорами совести.
   - Я готов, о, мой повелитель!
   - Не сомневаюсь, - вполне сочувственным тоном, буркнул король. Но тут же нахмурился: - А теперь коротко расскажи, кто виноват и как это всё произошло?
   - Во всём - только моя вина! - бесстрашно заявил Заррабга. - Вначале я не обыскал маленького пленника, которого кречи принесли, приняв за ребёнка. А у этого уродца оказалось нечто, благодаря чему он сумел разорвать или проломить один из прутьев оградительной решётки. Затем это мелкое отродье проскользнуло в щель, прокралось в оружейную и подло, скорей всего набросившись со спины, убило старика Сагида, прославленного наставника...
   - Как именно?! - заскрипел зубами король зроаков. Он и сам когда-то обучался владению оружием под наставничеством опытного ветерана Сагида.
   - Тонким, коротким лезвием в висок, более десяти ударов, - управляющий сделал паузу, и, не дождавшись новых вопросов, продолжил: - Дальше пленники выломали второй прут и всем скопом пробрались в оружейную. Приоделись в броню и одним ударом покончили с четырьмя воинами в малой караульной. После чего все оказались замаскированы нашими шлемами и доспехами. Дальше они повели себя ещё более странно и нагло. Вместо того чтобы поспешно, скрытно покинуть крепость, они отправились к пиршественному залу, где убрали охрану с верхнего яруса, перебили поваров и пустили ядовитый воздух прямо в пиршественную залу...
   - И ты ничего не почувствовал?
   - Ничего, о, мой повелитель! Этот яд совершенно новый и мне неизвестный. Я преспокойно разговаривал с одним из гостей принца, когда увидел, как тот стал синеть и заваливаться на спину. Вначале показалось, что от перепоя, но мы ведь с ним почти не пили! Да тут и я сам стал задыхаться, только и успев ввести своё тело в режим экономного дыхания. Поэтому и спасся. Ядовитый воздух оказался настолько силён, что даже некоторые стоявшие снаружи рыцари от него пострадали, после открытия дверей. Во время расследования мы отыскали маленькие цилиндрики, в которых и хранилось до того ядовитое вещество. Опять-таки, скорей всего цилиндрики имел при себе тот самый недоросток.
   Император только сейчас заметил в руке раздавленные остатки винограда и с раздражением отбросил их в сторону:
   - Всё равно не могу понять, каким образом гарнизон не сумел справиться с семью пленниками!
   - Ваше величество, половина воинов до сих пор отсутствует, - напомнил Заррабга. - По приказу принца они отправились в Трилистье за новым мясом. Ну и внушительная часть оказалась подтравлена вырвавшимся из банкетного зала облаком газа. Остальных пленники сдерживали градом стрел, которых у них имелось с избытком. Потом они захватили лучших коней, подожгли конюшню и вшестером сразу ушли в отрыв от мизерной погони.
   - Вот именно! Вшестером! - рявкнул король. - А куда седьмой делся?
   - Тот самый недоросток, словно сквозь землю провалился. И у нас есть подозрения, что он до сих пор в замке! - после такого заявления, Заррабга не отвёл взгляд, продолжая преданно смотреть на лютующего короля. - По всем данным он просто физически не мог выбраться из случайной ловушки, хотя и пытался это сделать.
   Император Гадуни стал бледнеть:
   - Уж не хочешь ли ты сказать...?
   - Да, ваше величество, хочу! Либо он двуличный демон из легендарного мира Гаузов, либо он владеет секретами вашего великого предка о перемещениях сквозь стены и расстояния.
   Долго думал император зроаков. Потом встал и огласил свою волю:
   - Отныне вы все - бессменные поставщики мяса. Никакого отдыха или праздника. И прощение вам будет даровано лишь после доставки мне живым этого самого недоростка. Ищите его, где хотите, но он должен оказаться на допросном столе в моём замке. Другого вам не дано! Я всё сказал!

Глава первая

ТРИ НЕЖДАННЫЕ ГОСТЬИ

   Огромный Рушатрон, великая столица Моррейди, самой большой империи мира Трёх Щитов, жила своими размеренными, привычными заботами. Как раз приближалось обеденное время, поэтому водовороты жителей и гостей города, его транспортные потоки, закружились, понеслись с удвоенной скоростью, пытаясь успеть, догнать, завершить, доставить и приготовить. На переполненные улицы хлынула ещё одна волна продавцов всего съестного: начиная от сладостей и фруктов, акцентируя на горячем мясе и пирожках, и кончая прохлаждающими напитками. Призывные крики этих торговцев-лоточников купить именно у них самое вкусное, горячее и восхитительное, достигли того самого апогея, про который всегда выражались одинаково: "Рушатрон очень проголодался!"
   Тогда как во внутренностях Сияющего Кургана, самого великого Пантеона доставшегося людям от божественных предков, ажиотаж наоборот стал спадать. Каждый посетитель выискивал для себя удобное место, старался расположиться с наибольшим комфортом в окружении своих знакомых или попутчиков и приступал к обеду. Разница в пище или в напитках порой была огромная, но это не мешало перекидываться фразами, а то и обмениваться впечатлениями даже тем визитёрам Пантеона, которые, судя по одеждам или оружию, стояли на самых разных ступеньках социального уровня жизни. В Сияющем Кургане все были равны. Что столичные жители, что далёкие паломники с самых окраин империи поморов, что весьма импозантные, но тоже частенько встречающиеся гости из дальних стран и даже континентов.
   Вот, пожалуй, лишь из-за этих гостей издалека, и продолжали прохаживаться по залам и наиболее широким переходам хранители Пантеона. О жителях своей империи они не слишком-то и беспокоились, те местные традиции знают и чтут свято. А вот приезжие иногда ведут себя словно дети малые, впервые увидевшие вожделенные игрушки и пожелавшие отломить для себя хоть маленький кусочек от этих игрушек. Даже предупреждённые о бесполезности такого занятия, а то и опасности для собственного здоровья, они все равно с маниакальной настойчивостью продолжали попытки то играющий цветом камень сковырнуть, то уникальные ступени для сиденья на прочность опробовать. Благо, что мечи и кинжалы, несмотря на святость данного места для каждого человека, имелись у каждого. Историческая, так сказать, необходимость.
   Старший хранитель Круст, из рода Имлов уже завершал свой привычный круговой маршрут, когда его внимание привлекли два парня, бурно что-то обсуждающие на кольцевых ступенях одного из залов По отсутствия багажа, они сразу определялись как столичные жители, а вот по громкому говору несколько выпадали из чётких определений. И только подойдя ближе, Круст рассмотрел окровавленное лицо одного из парней, попытки второго парня утереть кровь платком смоченным водой и хорошо расслышал каждое слово из диалога. Причём окровавленный парень продолжал злиться и рваться бой:
   - Я обязательно дождусь, пока они выйдут из Пантеона и порубаю их на кусочки!
   Тогда как его более рассудительный товарищ сдерживал и успокаивал:
   - Тебе мало досталось? Ведь сразу было понятно, не хотят они с тобой общаться. Никак не хотят!
   - Не хотят, да и ладно! Но на вежливые вопросы и отвечать надо вежливо, а не жестами отмахиваться, словно от мухи какой-то. За такое надо руки поломать!
   - Ага! Уже попробовал? И что получилось? Молниеносный удар и твой нос всмятку. Так что не ерепенься...
   - Вот если бы ты помог!..
   - ...Тоже кровью бы умылся! - слитно завершил фразу более рассудительный товарищ. - Почему-то уверен, она тебя и бить сильно не хотела, а две других так вообще в твою сторону не шелохнулись.
   Его приятеля такие выводы ещё больше распалили:
   - Ничего! Снаружи я с ними совсем иначе поговорю!
   - Неужели вызовешь молодых женщин на поединок?
   - Запросто!
   - Хм..., а вдруг они вашшуны? Там ведь полумрак, медальоны мы могли и не увидеть...
   Вот только это последнее предположение заставило вытирающего кровь парня задуматься, застыть в сомнении и отвести взгляд в сторону. И тут же наткнуться на встречный взгляд хранителя, который стоял рядом и внимательно ко всему прислушивался. Причём местный страж порядка, красующийся широким золотистым обручем на голове, когда понял, что его заметили, весьма строго и требовательно спросил:
   - С кем это вы повздорили, и по какому поводу?
   Оба парня насупились, и некоторое время молчали, явно сожалея о своей невнимательности и слишком громком разговоре. Потом более рассудительный, попытался миролюбиво улыбнуться:
   - Ничего страшного, просто маленькое недоразумение. Нечаянно столкнулись с другими посетителями в узком коридоре. Чего не бывает...
   Но Круст вознамерился выяснить все подробности инцидента до самого конца:
   - Только драк в Священном Кургане не хватало! Знаете, что вам грозит наказание?
   - Как раз нашей вины нет! - обозлился парень с разбитым носом. - Мы прогуливались вон по тому коридору и заметили трёх девушек примерно нашего возраста. Скорей всего дикарки из непроглядных далей, потому что говорили между собой совсем уж непонятно, хоть и громко, и с каким-то жутким, незнакомым выговором. Кажется они сильно ругались на кого-то. Я и поинтересовался вполне вежливо, не заблудились ли они? Крайняя девица стала весьма грубыми жестами командовать мне уйти. Так даже слугами не помыкают. А когда я заметил ей, что следует поучиться хорошим манерам, просто метнулась ко мне и ударила в лицо. За что, спрашивается?
   - Ты хочешь подать официальную жалобу? - ледяным, официальным голосом задал вопрос хранитель. Но когда пострадавший собрался отвечать положительно, его товарищ чуть ли не силком закрыл ему рот одной рукой, второй пребольно ущипнул за шею, и твёрдо возразил:
   - Никаких жалоб! Инцидент этого не стоит.
   - Ладно, тогда я пойду, гляну на тех девиц, - уже совсем иным, приветливым тоном проворчал Круст, разворачиваясь. А затем довольно резво поспешил в тот самый проход, на который указал пострадавший.
   Рассудительный парень пригнулся к своему товарищу и интенсивно зашептал:
   - Нам только несколько часов потратить на твою жалобу не хватает! И ещё не факт, что после разбирательств признают вину этих девчонок. Скорей именно тебя и высмеют...
   - Ничего, ничего... Мне почему-то кажется, что с той троицей и старший хранитель не справится. Так что посидим здесь ещё немного и посмотрим, чем их встреча закончится.
   Тогда как местный страж порядка уже юркнул в более тускло освещённый створ прохода. И сразу на изгибе тоннеля заметил несколько странное шевеление. Вернее стоящая лицом к залу девушка не двигалась, а вот за её спиной просматривались некие вспышки, проблески света. Причём они сразу же прекратились, словно кто-то по сигналу оставил попытки посветить на стену или рассмотреть что-то на полу.
   Разводить открытый огонь в Пантеоне, воспрещалось категорически. Но запаха дыма не чувствовалось. Использовать здесь переносной люмен - дело практически неосуществимое. Поэтому Круст мысленно разгадал, как ему показалось загадку: "Зеркалами балуются!" Некоторые дети так делали: направляя свет из ярко освещенных залов с переливами радуг на сводах в менее освещённые ответвления лабиринтов.
   Но подойдя ближе и рассмотрев всех трёх девушек, сразу отбросил мысли про детские забавы. Слишком взрослыми, серьёзными и напряжёнными показались паломницы. Причём ни единого сомнения не возникло, что красавицы издалека. Одеты, словно в дальний поход, увешаны оружием, да ещё и поверх всего прикрыты просторными плащами. Под наружной стеной поворота тоннеля стоят три заплечных мешка, пошитые весьма оригинальным способом. Даже удивляло: зачем с таким количеством багажа сразу переться в Сияющий Курган? Не лучше оставить вещи в любой попавшейся пейчере? Или в более солидной гостинице оставить эти неподъёмные даже на вид рюкзаки на хранение.
   То что девушки красивы, а две из них очень похожи между собой, хранителю сразу бросилось в глаза. Ведь дарованному Пантеоном зрению, полумрак - не помеха. Так что желание одного из парней поговорить с такими симпатягами, вполне естественно. Но то же самое зрение позволило старому ветерану рассмотреть и массу отличительных деталей, которые ему уже однажды довелось увидеть. Как в одежде, так и рюкзаках.
   Одна девушка так и продолжала подпирать плечом стенку, а вот обе её подруги уселись под стеной и с напряжением ждали, пока явно помешавший им человек пройдёт по тоннелю дальше. Но прерывистое, учащённое дыхание, блестящие глаза и слишком озабоченное выражение лиц сразу намекало на некую неадекватность происходящего здесь события.
   Поэтому Круст только сделал вид, что идёт спокойно дальше. Вместо этого, пройдя мимо троицы пару метров, резко остановился, отступил спиной к стене и спросил:
   - Может вы и в самом деле заблудились?
   Паломницы между собой переглянулись, так ничего и не ответив. Разве что обе сидящие легко встали на ноги и тоже замерли, словно приготовившись не к разговору, а к бою. После такого неожиданного сравнения, ветеран последней войны со зроаками не только мысленно, но и внешне улыбнулся и постарался говорить наиболее приветливо и успокоительно:
   - В любом случае не стоит стесняться и лучше сразу обратиться к нам. Как законные хранители Сияющего Кургана, мы обязаны помочь любому посетителю в любом вопросе. В том числе, если вас кто-то попытается обидеть или оскорбить. Может есть на кого-нибудь жалоба?
   Стоило только удивляться, с какой жадностью и вниманием прислушивались девушки к каждому услышанному слову, Даже вперёд чуть подались непроизвольно. Но когда пришла пора отвечать, наиболее высокая из паломниц просто несколько раз качнула отрицательно головой.
   Тогда хранитель решил поинтересоваться более конкретно и с явным нажимом:
   - Я заметил, что вы здесь что-то осматривали и даже подсвечивали себе. Что-то потеряли?
   Опять только отрицательное мотание головой.
   - Тогда что вас здесь так заинтересовало? - вопрос хоть и чисто абстрактный, потому как здесь ничего интересного существовать не могло по сути, но прозвучал строго. Настолько хотелось хоть слово услышать от девушек.
   Как ни странно, но и в этот раз они не ответили. Всё та же, похоже, более старшая и авторитетная красавица, просто чуть пригнулась и ткнула пальчиком в какой-то рисунок. По всем понятиям рисунка на каменной стене просто не могло быть, но там и в самом деле что-то виднелось. А когда ветеран присмотрелся лучше и осознал что именно там нарисовано, то стал наливаться краской от бешенства и праведного гнева:
   - Кто?! Кто посмел это сделать?!
   Девушка умудрилась и плечами пожать и бровями подвигать вопросительно. Причём подобные ужимки показались Крусту до странности знакомыми. Просто в тот самый момент он был весь под впечатлением пошлого рисунка: мужское достоинство с сопутствующими ему атрибутами.
   "Кто это мог сделать? Неужели те два парня? За что и получили в нос от возмущённых красавиц, а потом придумали другую причину для инцидента. Тогда сразу понятно их нежелание подавать жалобу. Но если это не они? Вдруг эти самые паломницы так побаловаться решили? Ведь никого не поймал на горячем...! - не выпуская своего перекрученного посоха из левой руки, он деловито правой достал из-за пояса небольшой нож, пригнулся и попытался содрать лезвием вульгарное непотребство. - Что за дурацкие шутки? Да что же творится?!"
   Рисунок совсем не оказался рисунком! А совершенной иным по цвету, но весьма однородным по составу участком плиты. Словно контуры иного цвета проступили изнутри!
   Точно так же в малоприметных местах лабиринта проступали и проступают пред глазами редких счастливчиков легендарные символы-значки. Только те геометрические и художественные обозначения видны в виде неглубокой резьбы по камню и раза в два меньше, тогда как явный рисунок выделялся величиной в ладонь взрослого мужчины. Вдобавок водрузить нечто подобное на собственный герб, не осмелится ни один здравомыслящий человек.
   Как бы данный казус не случился и что, он бы не означал, но он отныне существовал и его ни смыть, ни уничтожить с помощью зубила с молотом. Да и не положено как бы оспаривать то, что решил сам Пантеон показать людям.
   Поэтому вновь распрямившийся хранитель, прикрыл стену своим балахоном и заверил требовательно взирающих на него девиц:
   - Какие только вандалы в святые места не проходят. Но мы обязательно разберёмся, отыщем и накажем виновных. А вам я бы посоветовал помалкивать об этом случае и преспокойно продолжать осмотр Пантеона. Всего хорошего! Счастливого дня!
   Но паломницы и не пошевелились, чтобы уйти. Мало того, одна из них стала делать вид, что тщательно осматривается, а потом с жутким произношением выдавила:
   - Искать виновных!
   - Да нет, нам помощников не надо, сами справимся.
   Понятно, что задавать вопрос, не видели ли они, кто это сделал - было бессмысленно, это Круст понимал. Но вот коверкающий нормальные слова акцент уже основательно подтолкнул к единственно верной мысли. Слишком много получалось совпадений в одежде, поведении и произношении этой троицы с одним человеком. Не говоря уже про ужимки и хитрющие попытки всё вытянуть из собеседника, а самому при этом и слова не сказать. Точно так же себя вёл недавний, слишком зачастивший сюда паломник. Тот самый, о котором в последние дни велось столько разговоров и пересудов. Оставалось только развеять последние сомнения, и хранитель с терпеливостью опытного учителя младших классов, стал вопрошать:
   - Насколько я понял - вы из очень, очень дальнего далека? - расплывчатое пожатие плеч. - Скорей всего с Пимонских гор на восточной оконечности нашей империи? - настороженное молчание. - И вы все - сёстры? - первый несмелый кивок. - И здесь в столице разыскиваете своего брата? - сразу три синхронных кивка. - И зовут его Борей?
   - Борис! - с надеждой в голосе воскликнула старшая красавица.
   - Не знаю, может, у вас в горах его чуть по-иному называют, но здесь он представился Бореем. Вот такого роста..., - и хранитель ладонями показал высоту описываемого им парня, его худобу, а так же обрисовал словами, как тот выглядит, почему так мал и в каком возрасте стал инвалидом при падении.
   В конце этой сценки все девицы завизжали от восторга, запрыгали на месте, словно дикие козы и чуть не полезли к ветерану целоваться. При этом они радостно восклицали, перебивая друг друга:
   - Да, да! Это он! Борис! Борей! Где он! Нам надо его срочно увидеть! Быстрей!
   А вот с того самого момента чем-то ещё порадовать паломниц Крусту было нечем. Скорей наоборот. Только вот ни ему, ни остальным коллегам только истерик в самом Пантеоне не хватало. Поэтому он выставил правую ладонь вперёд и стал строго шикать на расшумевшихся красавиц:
   - Тихо! Тихо! Здесь нельзя так голосить! Остыньте! И если хотите знать, где Борей остановился...
   - Хотим! Хотим! Хотим!
   - ...То следуйте за мной, я проведу. По счастливой случайности именно я и поселил Борея в южную пейчеру к своему старому приятелю Емляну. Э-э-э..., может помочь?
   Он весьма удивился, как девицы лихо помогают друг дружке собраться, накинуть на спины рюкзаки, закрепить те оригинальными затяжками и ремнями и оправить широкополые плащи-накидки. При этом жестами давая понять, что ни в какой помощи не нуждаются.
   - Ладно, тогда идите за мной, выведу вас к выходу самой короткой дорогой. А уже там посмотрю для вас какого-нибудь провожатого до нужной пейчеры. Может, и сам проведу, если всё спокойно..., - они уже вышли в зал и зрачки у девушек забегали в глазницах с утроенной скоростью. Опасаясь, что красавицы заработают косоглазие или споткнутся о встречных паломников, Круст немного снизил скорость: - Что, ещё здесь не были?
   - Угу...
   - Ну да, с самого утра вы как раз сюда по восточным анфиладам и успели добраться. А здесь самые величественные залы.
   Девицы шли за ним дисциплинированной цепочкой, рассматривая красоты выпученными глазами, и продолжали "угукать" от восторга. И от их реакции на увиденное, в голову приходили вполне логичные мысли:
   "Кажется они ещё более дикие, чем их братец. Полдня шататься по Пантеону, отыскать пошлый, пусть и уникальный рисунок, но не слишком спешить в самые светлые и знаменитые залы - это уму непостижимо. И на расправу они скоры, кулаком готовы любого встречного приветить. Кстати, кто из них так драться любит? - хранитель оглянулся, присматриваясь с какой лёгкостью девушки продолжают движение с тяжеленными рюкзаками. - Выносливые! Похоже, они все обучены себя защищать с младенчества. Недаром Борей утверждал, что его сёстры великие фехтовальщицы. По славам Мансаны, он и про злость сестричек упоминал... Хм! А ведь в пейчерах не трагедия со слезами может произойти, а фирменный скандал с побоищем. Попробуй таким дикаркам объясни, почему братца не уберегли! Да ещё инвалида покалеченного. Придётся и в самом деле лично вести их туда и уже на месте сделать так, чтобы не сразу вся правда раскрылась. Пусть они сами вначале денёк обживутся, с дороги успокоятся, да и мы с Емляном их морально подготовим, момент должный выберем..."
   Вот с такими мыслями один из старших хранителей и привёл паломниц к выходам из Кургана. И уже там решил коротко переговорить с коллегами, предупреждая о своём отсутствии. Пока обменивался несколькими фразами, троица красавиц ушла вперёд, остановилась на вершине лестницы ведущей в город и принялись с такой интенсивностью и восторгом обмениваться мнениями и впечатлениями о панораме, что совершенно забыли про чужие уши. Так что Крусту удалось довольно много подслушать и вполне сносно понять той жуткий горный выговор, которыми пользовались уроженки Пимонских гор.
   - Это сказка! Я своим глазам не могу поверить!
   - Одной себе я бы тоже не поверила! Хорошо, что нас трое!..
   - И воздух! Вы чувствуете, какой он необычный?
   - Да здесь всё необычно! Кто бы мог подумать, что тут такие дома, стены...
   - Да! Красотища!
   - Только вот где Борька подевался? - чуть не рычала от злости самая старшая девица. - Уж мог бы время рассчитать, да нас встретить как положено!
   - Ха! От таких красот у кого угодно мозги свихнутся, - фыркнула одна из сестриц. - Небось, обо всём на свете забыл да по крепостным стенам лазит.
   - Сомневаюсь, он стал более ответственный, - заступилась за брата третья девушка. - Скорей он приболеть мог...
   - Тогда его счастье! Иначе я ему рога обломаю! - пригрозила самая старшая сестра. Услышав такое резкое и жутко негуманное высказывание, хранитель сочувственно поёжился:
   "Ну и семейку имел парень..."
   Затем громко кашлянул, привлекая к себе внимание и опасаясь, чтобы его не обвинили в подслушивании:
   - Ну вот, провожу вас лично, хотя времени мне выделили очень мало. Так что поторопимся!
   Ему показалось хорошей идеей, вымотать паломниц на последнем отрезке пути в южную пейчеру. Тогда агрессивность наверняка пойдёт на убыль и всяко легче будет с дикими горянками договориться, если они вдруг задумают затеять бучу.
   Затея удалась лишь наполовину: девушки учащённо дышали после преодоления отрезка, но всех сил не растратили. Скорей возникало подозрение, что они просто хорошенько разогрелись. Зато повезло в другом: Емлян оказался на месте. А уж старого боевого побратима он понимал с полуслова и с полужеста.
   - Принимай гостей! - ещё не доходя до стойки, начал восклицать хранитель. - Тем более что Борей об их прибытии давно предупреждал. Вот, три его сестры. Прибыли сегодня с Пимонских гор. Думаю, что денёк им вначале отдохнуть надо, успокоиться, а уже только потом вводить в курс дел и наших местных событий. Куда их будешь устраивать?
   Владелец гостиницы степенно наклонил голову, рассматривая замерших красавиц, затем пригладил волосы над ушами и словно в раздумье стал перечислять:
   - Могу дать номер с тремя кроватями, могу два отдельных, а могу и в комнату Борея пустить. Если хотят, пусть в его номере обустроятся, а дальше видно будет. Кровать там огромная. Но при желании и для каждой...
   - Нет! - перебила его старшая сестра довольно решительно. - Заселяемся в его комнату. Пока...
   - Тоже верно, - покивал Емлян, внимательно следя за мимикой стоящего чуть осторонь боевого побратима. - Можете и поспать с дальней дороги... Как вас зовут?
   - Меня Мария. Их: Вера и Катерина.
   - О-о! Весьма редкие имена. Давно не встречал, - признался Емлян.
   После чего, словно не в силах бороться с собственной ленью, отправился к массивному шкафу внутри огороженного стойкой пространства и достал из него ключ с цифрой восемь:
   - Только не потеряйте! Второй только у Борея...
   - А где он сам? - с пристрастием спросила Мария.
   Круст пальцами показал идущего человечка.
   - Ушёл, куда-то...
   - И давно?
   Хозяин гостиницы явно страдал косоглазием, было не понять, куда же он смотрит.
   - Давненько..., - он уловил ещё один жест-подсказку: - Кстати, обед ещё не закончился, можете разложить вещи и вернуться в харчевню.
   - А что с оплатой номера? - продолжала уточнять старшая девушка. Хотя её произношение и странные окончания заставляли очень напрягаться в понимании сути вопросов.
   - С оплатой? Борей мне заплатил сразу за три рудни. Так что ещё полторы рудни можете жить спокойно.
   Создалось впечатление, что девушки не умеют считать, настолько они сосредоточенно и усиленно переваривали последнюю информацию. Как итог, старшая, видимо имевшая на это право, строго спросила:
   - Чем он расплачивался?
   - Заозёрским пятаком, - скривился хозяин гостиницы.
   - Можете показать, каким именно?
   Довольная странная просьба, и в любом другом случае ветеран бы ответил отказом на такую просьбу. Но тут обстоятельтсва были слишком скользкими, поэтому он с кряхтением метнулся в свою подсобку и вынес пятак. Судя по тому, как округлились глаза у девушек, они явно заподозрили что их маленького братика объегорили по полной программе, поэтому тут же последовали чистосердечные пояснения:
   - В других местах бы ему дали на одну пятую серебра меньше, или поселили бы всего на две рудни. - Чуть помолчал, и добавил: - Ещё два пятака Борей размегял для повседневных расходов.
   От такой мены уроженки гор, странно скривились, но кажется, она их вполне устроила. А из оставшихся вопросов, вырвался только один, странный и многословный:
   - Рукописи? Книги? Знания?
   Емлян подвигал бровями, словно припоминая:
   - Насколько я знаю, Борей покупал и книги, и атласы, и рисовальные принадлежности для сестёр. Так что всё лежит в номере. Я бы сам проводил, да здесь некого оставить, все домочадцы на обед разбежались. Так что, Круст, - он заметил, что хранитель утвердительно опустил веки и передал ему ключ: - Проводи девушек, окажи услугу старому немощному ветерану...
   Только лишь крякнул от такой напраслины, прекрасно догадываясь, что Емлян уже готовит себя на роль замученного невзгодами и дряхлостью плакальщика. Если уж на то пошло, то услышать от такого человека печальную весть гораздо предпочтительнее, чем от кого-то молодого и пышущего здоровьем.
   Поэтому больше не стал задерживаться, а быстро увёл гостей во внутренние коридоры, на ходу лишь махнув рукой в сторону харчевни:
   - Там столуются обитатели пейчеры. - Открыв номер, и припомнив рассказ, как тут осматривался Борей, указал на предметы мебели, перечисляя их, и отдельно показал на пластины, поочерёдно нажимая их и регулируя освещение: - Люмен! У нас в столице используется повсеместно! - затем несколько ошарашено присмотрелся к заметавшимся по комнате девицам, которые с восклицаниями осматривали каждую вещь своего братца и только после это стал прощаться: - Всё, до скорого! Постараюсь вечером заскочить! - и уже закрывая за собой дверь, добавил из коридора: - Если будет повод зайти!
   Возле харчевни он столкнулся с поджидающим его Емляном. Тот выглядел рассерженным и взвинченным:
   - Еле удалось эту несносную Мансану успокоить и заставить сидеть на месте. Думал, привязывать придётся, настолько она разум потеряла. Всё в слезах порывалась бежать к этим девицам и вымаливать у них прощения. До сих пор только себя винит в этом несчастье...
   - Вообще её лучше на весь день домой отправить. А уже завтра, когда ты этих сестричек деликатно введёшь в курс дела...
   - Ох! Не нравятся мне их пронизывающие взгляды и пристрастие к скользким вопросам, - признался хозяин гостиницы, прикладывая ладонь к груди в районе сердца. - Такое впечатление, что они малого братца совсем не любили, но как только правду о его гибели узнают, начнут всё вокруг ломать, жечь и резать. Какие-то они...
   - Дикие, дикие?
   - Если не хуже! Так что дружище и тебе придётся мне завтра в объяснениях помогать. Супругу в это втягивать не хочу, а сам могу и не справиться. И не вздумай отнекиваться!..
   Круст покривился, но сразу и вздохнул с согласием:
   - Ладно, отпрошусь я завтра с самого утра и во время завтрака нагряну. Раз уж свела нас судьба с этим парнем, окажем его родственникам последнюю услугу.
   Оба двинулись к выходу из гостиницы, и Емлян мотнул головой на внутренние коридоры:
   - А как они к его вещам отнеслись?
   - Да нормально. Сразу всё знакомое выделили, и отдельно новые вещи рассмотрели, уже здесь купленные. Такое впечатление, что это лично они его в дальнюю дорогу собирали.
   - О-хо-хо! Тем хуже получается: вдруг они его и любили хоть немножко? Кто этих горцев необузданных знает...
   - Ничего, в крайнем случае, и в самом деле свяжем. Да и вашшуну постараюсь с собой прихватить. Уж она точно поможет девочек успокоить.
   Только при упоминании о вашшуне, старый ветеран успокоился и хмыкнул с вернувшимся оптимизмом:
   - Вот тогда уже точно справимся!
  
  

Глава вторая

ГОНКИ СО ВРЕМЕНЕМ

   Весь дальний путь в родную Лаповку я проделал в нервном раздражении и жутком недовольстве. Меня преследовало предчувствие, что я страшно опаздываю и могу не успеть вовремя к месту событий. Только и помогали, что логические рассуждения, да скрупулёзная расстановка известных мне фактов по полочкам. А когда картина становилась целостной, мои вещие опасения казались ничего не значащим вымыслом.
   Да и куда я мог не успеть?
   Во-первых: как бы я не спешил, то, даже умея телепортироваться с места на место, не успел бы остановить девчонок от преднамеренного путешествия в мир Троещитья. Наверняка они заранее перебрались в Дикий мир и уже там ждали последней оговорённой для моего возвращения минуты. А так как я не вернулся, то Машка скомандует "Старт!" даже в том случае, если прыгать придётся в бурлящий вулкан. Она и так долго не могла успокоиться, вынужденно отдав пальму первопроходца новых миров в мои слабенькие ручки.
   Во-вторых: моим подругам в новом мире ничего не грозило. В этом я старался убеждать себя ежечасно и ежеминутно. Самые страшные создания того мира, людоеды зроаки до них не доберутся. Предерзкие, зловонные кречи - тоже их похитить не смогут. Мои отлично натренированные, физически совершенные подруги хоть и женщины, но уж никак не весят, словно ребёнок до десяти, максимум одиннадцати лет. Кто ещё им мог угрожать? Страшные колдуньи вашшуны, насколько я смог понять, на женщин никакого негативного влияния не оказывают. Во всех остальных случаях столица империи смотрелась ничем не страшней нашей деревни Лаповки или города, в котором мы проживали всё остальное время.
   Конечно, имелись вполне обоснованные опасения, что мои подруги что-то не так скажут, что-то не так сделают, ввяжутся в какой-либо скандал и их элементарно запрут в какую-нибудь каталажку. Но в любом случае короткое лишение свободы ничем смертельным не грозит, скорей и на пользу пойдёт некоторым... А уж со своими связями, знакомствами, талантами и "денежными средствами" я любую проблему в самом Рушатроне решу не напрягаясь. Опять-таки, если в самый первый момент нашей встречи вдруг не станет известно о моей любовной связи с Мансаной. Что-то я слишком опасался этого момента и никак не мог докопаться до причин такого опасения. Вроде и ничего страшного или постыдного, но как представлю несущуюся на меня со своей рапирой Машку, так сразу плохо становится и ноги подкашиваются. К чему бы это?
   Ну и, в-третьих, спешить мне никак не следовало по одному простому, очевидному размышлению: выхода обратно на Землю в Рушатроне, а то и во всём тамошнем мире, может и не оказаться. При всей несуразной многочисленности символов в лабиринтах Сияющего Кургана, ни один из них не подвластен простому человеку, а рискнуть и вновь отправиться в замок людоедов ради сомнительного шанса вернуться домой - такое я даже гипотетически представить себе не мог. Меня сразу начинало трясти и лихорадить при одном только упоминании о людоедах.
   Поэтому сразу и бесповоротно я вполне сознательно решил: на Землю нам больше вернуться не удастся. Ни мне, ни девчонкам. Значит, следовало взять с собой в мир Троещитья как можно больше ценного, необходимого и полезного, а взамен оставить у наших родственников твёрдую уверенность в нашей целостности, безопасности и счастливом существовании. Никогда не забуду тот траур и печаль, которые окутали род Ивлаевых после гибели нашего друга детства Димочки и его родителей. Так что повторного горя ни для кого не хотелось. Пусть уж лучше считают нас предателями, чёрствыми и бесчеловечными негодниками, неблагодарными чадами, чем сомневаются в нашей жизнедеятельности. Несколько фантастических задумок на эту тему у меня имелось, да и реалии иных миров могли подсказать что угодно.
   О своих вещах я тоже не переживал: ещё как минимум неделя у меня в пейчере проплачена и за это время ни одна живая душа в моих вещах копаться не посмеет. Вот была у меня в этом твёрдая уверенность, была. Да и потом, после истечения сроков оплаты, Емлян не сразу отыщет запасной ключ и допустит внутрь членов своей семьи. Потому что о моём пленении, и вытекающей из этого факта гибели, никто и не догадывается. Вряд ли кто видел, как меня в сумерках, с почти безлюдной улицы похитили подлые кречи, а если кто и видел, то будут укорять неизвестную мамашу-ротозейку, не уследившую за сбежавшим из дому ребёнком. Связать похищение мальца с взрослым обитателем южной пейчеры, никто и никогда не удосужится.
   То есть меня наверняка ненавязчиво ищут или попросту ждут скорого возвращения. А так как я никому не должен, то скорей даже не ищут. Ну, разве что Мансана изводится...
   При воспоминаниях о девушке, открыто возжелавшей связать со мной своё семейное будущее, у меня сладко щемило на сердце и тревожно сосало под ложечкой. Вряд ли у нас что-то путное получится, но в любом случае все интимные разборки следует отложить до момента моего возвращения в Рушатрон.
   Но ещё больше меня волновали в моих мыслях воспоминания о волшебстве нового мира. Я его помнил отлично, ощущал каждой клеточкой тела, не мог искоренить из сознания. И самое важное: я верил в это волшебство. А значит следовало в Троещитье возвращаться в любом случае.
   Хотя в то же время и понимал прекрасно, легко не будет. Одни воспоминания о глотании Щитов могли вывернуть наизнанку любого человека. А уж о состоявшихся промываниях желудка, благодаря которым меня спасли в больнице Черкасс, мне даже представить страшно. Просто чудо, что я оказался без сознания и добрые врачи чисто случайно меня спасли. Но где-то в глубине души и сожаление оставалось: так близко был от возможной победы над злой судьбой и всё сорвалось. По большому счёту я готов опять, сию минуту проглотить этот мерзкий кусок кожи, настолько сильно, настолько жутко мне хотелось стать здоровым, рослым и сильным! Так почему бы не помечтать о скором будущем?
   Вдруг мне и в самом деле удастся купить Первый Щит, проглотить его и в последствии выздороветь? Да ещё и стать при этом вполне нормальным мужчиной среднего роста? Да что там среднего, согласен и чуть ниже среднего! Даже чуть ниже нормального! Ха! Да тогда я стану самым счастливым человеком во вселенной! И ради такого выздоровления готов без сомнений покинуть Землю на веки вечные.
   Кстати, новый как бы повод для расставания с родителями.
   Вот только поверят ли они?
  
   А дорога проносилась подо мною и оставалась сзади длинными, асфальтными километрами. Мои спасители и благодетели вели себя весьма нейтрально: Геннадий топтал педаль акселератора, а его Зоечка то и дело ставила диск с новыми записями.
   Расстались мы поздним вечером на автобусной станции маленького городка, после того как я получил на почте деньги, пересланные родителями и восполнил денежные потери, понесённые парочкой из-за моих пертурбаций со здоровьем и последующими дорожными перемещениями.
   Понятно, что ни Зоя, ни Геннадий полными глупцами или богатыми альтруистами не оказались, деньги взяли и, тепло со мной распрощавшись, укатили по дороге дальше к своей цели. А я остался на развилке двух магистралей, откуда через час отправлялся и мой автобус, почти довозящий до самой Лаповки. Но перебирая в кармане жалкие остатки мелочи, пожалуй, впервые в собственной жизни задумался на тему приличных заработков. Причём не собственных заработков, а тех, которые имели мои родители. Хватит ли им средств, когда они станут старенькими? Смогут ли им помочь остальные родственники? Не поставят ли в укор отсутствие единственного сына, который и должен по гуманитарным меркам всячески поддерживать давших ему жизнь людей на закате их существования?
   И так мне это разбередило душу, что вдруг в голову пришла сумасбродная идея: а что если и отца с мамой забрать в мир Троещитья? Реально? Ещё как! Только и сложностей, что заставить поверить в существование иных миров. Ну и как в них не поверить, если можно пощупать собственными руками? А там пробный шаг в Дикий мир и...
   Сорвался с места и побежал искать телефон автомат. Для одного солидного звонка должно вполне хватить оставшихся денег. Вариантов моего звонка было много: родители могли просто спать в деревенском доме и мобильная связь их не достанет. Могли сорваться в дорогу и уехать сегодня, в субботу, хотя и обещали быть в Лаповке ещё целое воскресенье. Вот как раз этот вариант меня больше всего и взволновал, не хватало нам только разминуться! Зато на магистрали отличная связь. Лишь бы мама не дремала в пути и ответила, а то отец ночью так гонит, что на пиликанье мобильника не отвлекается принципиально.
   Повезло дважды. Родители были на магистрали, но в город пока не ехали. Наоборот, возвращались в деревню для последней ночёвки. Всё-таки решили меня дождаться и переговорить о последних моих путешествиях. С этого моя матушка и начала:
   - Боренька? Ты всё ещё в пути?
   - Да, мамульчик. Буду в Лаповке только на рассвете. И мне очень нужно с вами встретиться и переговорить.
   - И у нас взаимная тяга к разговорам. Родственное, наверное...
   - Не сомневаюсь. Значит утром я вас бужу на завтрак?
   - Да нет, решительно возразила мать, - Это мы утром тебя встретим на магистрали и сразу подбросим домой к готовому завтраку. Небось отощал в своих путешествиях?
   Я прислушался к собственному желудку, который сразу напомнил о голоде тигриным урчанием и с чуть не подавился нахлынувшей в рот слюной:
   - Кхе, кхе...! Отощал не отощал, но сейчас бы литровую банку сгущёнки выпил не отрываясь.
   - Так деньги у тебя ещё остались? - заволновалась родительница. - Купи себе хоть чего-то пожевать.
   - Тогда до завтра! - успел выкрикнуть я, решив ни в коем случае не бросать последние монетки в телефон-автомат.
   После чего поспешил в некое подобие киоска, в котором торговали жвачками, сигаретами, пивом и водкой. Ничего этого мне и даром было не надо, но другого на этой автобусной станции видимо никогда не построят по умолчанию. А кушать хотелось всё сильней, поэтому я заглянул в маленькое оконце, пытаясь рассмотреть опухшее от беспробудной пьянки лицо продавца:
   - Эй, парень, а из еды у тебя что-либо есть?
   Оказалось, что и такая роскошь имеется, хоть и не пылится за стеклом с решётками. Но вся суть упиралась в наличность, и про разносолы пришлось забыть сразу. Только и получалось: могу купить либо небольшую колбаску докторской в четыреста грамм, либо две буханки серого хлеба. Причём хлеб оказался чёрствым и твердоватым. Глаза мои жадно пожирали аппетитную колбаску, а здравый рассудок взял под контроль непослушные губы:
   - Обе буханки... В кулёк!
   То есть получилось, что в автобус я таки уселся с каким-никаким, но багажом. Да и то, такой мизер вызвал у водителя недоумённое схождение бровей на переносице. Билет он проверял слишком уж придирчиво, да и от вопроса не удержался:
   - В Лаповку, говоришь? А чего сам-то едешь, малой, без родителей?
   - Я вам не малой! - постарался отвечать я баском. - Мне уже восемнадцать. А что ростом не удался, так это ещё не повод над калечным посмеиваться.
   - Да ладно, извини, - прищурился как-то слишком оценивающе водитель автобуса и возвращая мне билет. - Мне просто по роду работы положено о пассажирах беспокоиться. Вон в Лаповке утром ещё темно будет, кто тебя встретит?
   - Я сам кого угодно встретить могу! - почти нагрубил я в раздражении.
   Уселся я почти на самых задах, ибо две трети мест пустовало. И моя рука сразу, непроизвольно потянулась в кулёк. Отщипывал небольшой кусочек, старался неспешно подносить его ко рту и наблюдал за остальными пассажирами. Дел ко мне ни у кого не было, а когда минут через десять тронулись в путь, то вообще большинство попутчиков сразу стали устраиваться в дрёму. Разве что некоторые ещё бродили, выбирая место получше, или общались с водителем. А моя рука заработала с утроенной скоростью. Давно мне такой вкусный хлеб не попадался! Не иначе как местные хлебопёки смело могут выигрывать любые конкурсы на самую ароматную буханку года.
   Как оказалось, я отныне тоже могу участвовать в конкурсе на скоростное поедание хлебобулочных изделий. Не прошло и получаса, как моя рука с раздражением уже выгребала последние крошки из кулька. Кушать стало нечего! Зато взамен так захотелось пить, что напала икота. Причём, так серьёзно напала, зверски. Прям хоть волком вой.
   Хорошо ещё, что добрые люди не перевелись в юдоли нашей славянской. С заднего сиденья, из-за моей спины послышался сочувствующий женский голос:
   - Почто хлеб всухомятку ешь? - и как только рассмотрела? Скорее всего видела меня у киоска. - Аль запить нечем?
   - А вот и нечем..., - оглянулся я. - Тётушка. Поиздержался в пути совсем...
   - Эк ты, разикался, болезный. Так всех перебудишь.
   - А что делать?..
   - Коль хочешь, милок, чаем угощу горячим из термоса. Больше у меня ничего из питья нет.
   - О! Да мне даже как-то неудобно напрашиваться, - забормотал я, но тётка уже пересела со мной рядом со своей сумкой и стала доставать термос6
   - Чего тут скромничать, дело житейское. Да и должны люди помогать друг другу. Вот, пей на здоровье! На травах, сама заваривала! И лист брусничный, ми малиновый, и мята лесная со зверобоем.
   Мне и в самом деле в нос ударил такой букет запахов, что я не сдержал удивлённого мычания. Хотя как только начал пить не совсем уж горячий чай, мне вдруг показалось что я заглатываю в себя парующую змею. Картинка показалась настолько явственной, я дёрнулся, икнул, и пролил себе на грудь угощение.
   - Да что это с тобой? - забеспокоилась тётка. - Сделай сразу несколько больших глотков, икота сразу пройдёт.
   Подумалось, как я буду выглядеть с глазах попутчицы, если стану плести о какой-то змее я прикрыл глаза и в самом сделал несколько больших глотков. Утешая себя мыслями, что мне мерещатся кошмарные воспоминания той минуты, когда в меня силком заставляли проглотить Первые Щиты. От таких воспоминаний поневоле шизофреником станешь.
   Но цель оказалась достигнута, икота прошла и я с облегчением откинулся на спинку сиденья:
   - Спасибо огромное!
   Но тётка попалась из тех живчиков, которым в дороге не спится и теперь она ожидала ответной благодарности за свой чай в виде разговора. Причём вопросами она меня засыпала несколько странными: как мне живётся с таким росточком, как вижу своё будущее, не мечтаю ли стать артистом и как вообще отношусь к идее хорошо заработать на ниве цирковых выступлений.
   Вначале я хихикал и отшучивался, потом мне стало такое внимание надоедать, а потом на меня вдруг навалилась такая дремотная апатия, что я совершенно перестал отвечать и почти не осознавал что происходит. Только потом припомнил, что тётка ходила к водителю пару раз, да после этого чуть ли не силком вновь пыталась меня напоить чаем. И опять видение парующей змеи заставило меня непроизвольно сопротивляться , отталкиваясь от лишнего угощения..
   А потом мы стали выходить. Краешком сознания я понимал, что до Лаповки автобус ещё не доехал, но вот всё остальное тело мне уже не подчинялось. Словно сомнамбулу, тётка вывела меня из автобуса, тот уехал и мы остались вдвоём на ночной и пустынной магистрали. Но тут же, моя попутчика резво схватила меня за руку и резво поволокла по обычной грунтовке в сторону ближайшего леса. Несмотря на свежий, и довольно таки бодрящий ветерок, осознание действительности и чувства осязания ко мне так толком и не вернулись. Как и моя хвалёная сообразительность. Апатия, кажется, добралась и до последнего уголка моего сознания, которое продолжало бороться и пыталось что-то зафиксировать в памяти, потому что толстенные деревья - это было последнее, что я помнил.
   Очнулся от луча яркого света, бьющего мне в приподнятое чьими-то пальцами веко. Дёрнулся всем телом и сразу услышал мужской голос:
   - Глянь, шевелиться начал, коротышка!
   - Потому что не всю порцию выпил, - отозвался знакомый тёткин голос. - А добавку так вообще расплескал.
   - Соображаловки у тебя нет, Ефремовна! - стал сердиться мужчина. - Учишь тебя, учишь!.. На его массу тела и одной кружки с лихвой хватает. Помереть ведь мог!
   - Так ведь не помер!
   - Это у него реакции только остались. От такой дозы он теперь ещё часа два валяться будет.
   - Да какая разница? - недоумевала тётка. - Живой, да и ладно. Плати - и я пошла себе. Больно надо задерживаться...
   - Э-э, нет! Пока шеф лично товар не осмотрит, ни о какой расчёте и речи быть не может. Вдруг он глухонемой? Или вообще работать откажется?
   - Что ты мелешь?! - сразу повысила тон Ефремовна. - Когда это я глухонемого подсовывала?
   Началась самая обычная ругань из одной ненормативной лексики. Но у меня волосы встали на голове дыбом не по этой причине. Ситуация слишком уж напоминала ту, при которой выкравший меня из Рушатрона кречи торговался со зроаком на стенах крепости Дефосс. Там тоже хотели деньги сразу, но без управляющего торг был неуместен. Так выходит, что я и сейчас попал в нечто подобное?!
   Слышал о таком! Читал! Но чтобы самому в такое дерьмо вляпаться!? Кошмар!
   Неужели меня опять захватили в некое подобие рабства?
   Пришлось напрячь все отупевшие после отравы извилины мозга и фильтровать каждое услышанное слово. Хоть одно радовало: меня кушать не собирались! Использовать на запасные органы - тоже. Убивать ради развлечения - тоже не желали. А вот использовать в некоем развлечении - скорей всего попробуют. И не просто временно, а с явной мотивацией привлечь меня к работе на постоянной, практически добровольной основе. Потому что, судя по всему некоей частной цирковой труппе срочно требовались карлики и недоростки для выступлений на подпольных креативах.
   Вскоре голоса стихли, куда-то удалившись, а я попытался встать на ноги и дать дёру. Мягко говоря, фиг что получилось. Сесть то я ещё смог, как и осознать себя не связанным, а вот дальше этого дело не шло. Всё тело казалось словно напичканное ватой. Причём ватой болезненной и неприятно колющей. В любом случае следовало вылежаться и набраться хоть немножечко сил. Раз они меня принимают за слабака, то пусть так и думают, мне главное ноги как следует прочувствовать...
   Обратил я внимание и на разухабистую музыку, доносящуюся вперемежку с гомоном пьяных голосов. Где-то неподалёку явно гуляла лихая свадьба или нечто подобное. То есть вокруг меня однозначно людские поселения, а не глухой, дремучий лес.
   Но не успел я вновь улечься в прежнюю позу, как ко мне пожаловали посетители. Всё та же переругивающаяся пара и сам шеф собственной персоной. Даже глаз открывать не пришлось, достаточно было услышать скрипучий, повелительный голос:
   - Док, вколи ему чего взбадривающего!
   Его помощник-мужчина без единого слова выполнил приказ и я постарался не дёргаться, когда игла мне вонзилась в плечо.
   - Когда он очнётся?
   - Минута, полторы, - выдал информацию странный представитель здравоохранения. А я про себя стал отсчитывать секунды. Когда досчитал до сотни, довольно правдиво сыграл возвращение в сознание. Вздрогнул, открыл глаза, осмотрелся с подозрением, и спросил:
   - Где это я? - складывалось впечатление, что во внутренностях какого-то битком набитого реквизитами сарая.
   - Дома, - вполне ласково ответил мужик, на лице которого из-за буйной растительности только глаза и просматривались. Вылитый орангутанг! Да и фигурой он на этого обитателя джунглей смахивал один к одному.
   - А вы кто такие? - прочистил я окончательно горло вторым вопросом.
   - Вот это уже от тебя зависит. Можем стать твоими родными и близкими, а можем рассердиться твоему непослушанию и...
   - Мне ближе родственники, - перебил я его деловито, чувствуя как с покалыванием в пальцах, мои ноги обретают чувствительность.
   - Ха! Да ты вполне себе адекватный и понимающий парень! - обрадовался бородатый шеф. - Мне такие нравятся.
   - А я вообще от себя в восторге! - похвастался я с улыбкой.
   Играть так играть! Если уж от зроаков ушёл, то от наших родных, славянских циркачей тем более сбегу!
   Только и пожалел мимолётно о том, что опять у меня по пути вдруг возникают непредвиденные задержки. Да о том затосковал, что родители напрасно будут ждать в предрассветном тумане останавливающийся автобус. Но последнюю неприятность легко исправить. Достаточно только добраться до мобильного телефона.
  
  

Часть третья

ЕХАЛ СЕБЕ, НИКОГО НЕ ТРОГАЛ...

   Кажется с первых фраз нашего разговора, шеф данной шарашки решил меня вполне лояльным и готовым на всё работником. Хотя вопросами засыпал с головой:
   - Как тебя зовут?
   - Саша Резченко.
   - Может и "погоняло" у тебя похожее?
   - Ага! Все друзья Резким кличут.
   Дальше мне пришлось дотошно пояснять, что кличка ко мне прилипла такая с детства за ленивость и редкую прожорливость. Коснулись причины маленького роста, соврал, что все в роду такие. Стали выяснять мои умения, плёл правду, что особых не имею, зато очень талантливый и очень способный. Про родственников признался, что ждут и волнуются, но в то же время дали мне полную свободу в действиях и выборе собственной стези в жизни.
   После чего орангутанг перешёл к деловой части:
   - Заработать хочешь?
   - Очень хочу. Но сколько? И что надо делать?
   - Нам в труппу позарез нужен карлик, ну а твой заработок будет напрямую зависеть от исполненных номеров во время выступлений. Чем рискованней номер, тем больше получаешь. Вплоть до ста баксов за ночь. А при хороших заказчиках, то и все двести.
   - Согласен, - просто ответил я, напуская на лицо самое плотоядное выражение.
   - Чего это ты? - вдруг возмутилась тщательно прислушивавшаяся тётка. - А мне в автобусе совсем другое говорил!
   - Ха! - воскликнул я с издевкой. - С каких это пор настоящие менеджеры передачи "Алло, мы ищем таланты!" стали на таких затрапезных маршрутах подрабатывать?
   По другому пока я за своё похищение отомстить не мог, но шефу и доктору моя отповедь понравилась. Они оскалились:
   - Лихо!
   - Видать шутить любишь?
   - Ещё бы! От моих шуток ушки прекрасных дам сворачиваются трубочкой, чем мужчины и пользуются, говоря всякие гадости и держась за эти трубочки.
   Оба мужика теперь хохотнули от всей души, а орангутанг похвально хлопнул своими огромными ладонями:
   - Так и знал! Ты словно рождён быть клоуном. Хочешь попробовать? Причём если получится у тебя аккомпанировать нашему мэтру, то уже сегодня получишь первую зарплату. Выступление через час, полтора.
   Я чистосердечно удивился:
   - А сейчас сколько?
   - Далеко за полночь. Но ведь это не важно. Ибо! - шеф поднял вверх свой корявый палец и выдал философскую притчу: - Артисты выступают не когда им хочется, а когда в них нуждаются! - после чего замер, прислушиваясь к доносящимся шумам, и стал торопиться: - Значит согласен?
   - Без сомнения!
   - Но учти, Резкий, пока не войдёшь в полное доверие, за тобой будут присматривать, и сбежать тебе не удастся. Охранники сразу ноги переломают.
   Хоть как эти слова не звучали угрожающе, я постарался бесшабашно фыркнуть:
   - Никогда не убегал от сытной кормушки. Только и у меня есть три требования.
   - Сколько? - тон орангутанга стал ещё более угрожающим.
   - Всего лишь три, - стараясь не вздрогнуть, стал перечислять я, загибая пальцы. - Дайте мне пожрать вначале, потом десять баксов в виде аванса и наконец телефон для одного звонка. А то опять родители шум подымут, меня не дождавшись.
   Казалось бы вопрос с телефоном мог оказаться самым проблемным, но шеф решил его первым. Просто молча достал телефон и протянул мне. Но когда я стал набирать номер, к моему лицу приблизился огромный, покрытый чёрными волосами кулачище и раздался подрагивающий от угрозы голос:
   - Вот сейчас тебя слегка и проверим!..
   Но я и так догадывался, что подобные шутки с моей стороны не прокатят. Родители мне всё равно помочь не смогут, а голова моя треснет после первого же удара. Если уж в эту труппу не боятся людей похищать, то нравы здесь царят более чем жестокие.
   Поэтому говорил просто и без всяких затей:
   - Ма, извини что разбудил. Но меня встречать не надо. Я тут работу себе нашёл, если понравится, могу и надолго задержаться.
   - Но у тебя всё в порядке? - сразу напряглась мать.
   - Ха! Естественно! Чуть позже перезвоню и похвастаюсь новой работой более подробно. Папе привет!
   После чего вернул телефон, но руку оставил протянутой:
   - Где мой червонец баксов?
   - Нет при себе! - вызверился орангутанг. Но иного ждать не приходилось:
   - Тогда хоть пожрать чего-то дайте! А то прямо тошнит от голода.
   Шеф мотнул своей косматой головой и, отправляясь к выходу, буркнул:
   - Док, отведи Резкого к мэтру, пусть его подготовит к выступлению да накормит попутно. А ты, Ефремовна, пройди ко мне!
   Довольная тётка тут же помчалась следом за орангутангом. При этом она премерзко виляла задом и что-то рассказывала льстивым голосом, ожидая щедрой подачки за проданного ею человека.
   Видать что-то в моём взгляде проклюнулось с особой зверской ненавистью, потому что док нахмурился и забеспокоился:
   - Да ты никак на Ефремовну обозлился?
   - А как же! Ей вон сразу заплатят, а мне даже чирика в аванс не дали! - пришлось мне выкручиваться с деланной обидой.
   - Да ты не сомневайся, шеф у нас щедрый! Не обидит, - наущал мой провожатый, с некоторым успокоением подталкивая за плечи к выходу. - Почему ползёшь? Плохо себя чувствуешь?
   - Да ноги как ватные, - соврал я. Хотя уже в данный момент был готов припустить с самой максимальной скоростью. Лишь бы возможность для побега представилась.
   - Ничего, ещё полчасика и всё пройдёт. Так что на арене сможешь и кувыркаться, и плясать и что твоя душенька пожелает. Конечно, после согласования с мэтром.
   - Ух, солидно звучит, - поддакнул я, пытаясь тем временем рассмотреть окружающие нас территории, - Он что, такой старый?
   - Ха-ха! Не то слово! - развеселился док. - С него уже песок сыпется! Сейчас сам увидишь.
   Оказалось, что мы не в сарае находились, а в будке огромного рефрижератора. Тот стоял на дальних задворках какого-то поместья, огороженного высоченным забором. Причём забор освещался прожекторами и даже вскарабкаться по нему такому недорослю как я, было бы и в теории невозможно. Сама центральная усадьба вообще искрилась разноцветными огнями, переливалась сполохами и гирляндами и оттуда как раз неслась та самая музыка и шум веселящейся дискотечной тусовки.
   А прямо на лугу возвышался вполне аккуратненький и милый, словно сошедший со средневековых рисунков цирковой шатёр. Небольших размеров и не слишком высокий, как представлялось по современным понятиям, он и внутри выглядел несколько нестандартно: манеж вдавался в боковую стенку, а трибуны для зрителей располагались всего в одну треть круга. То есть мест хватало лишь на две, максимум две с половиной сотни посетителей. "Домашний цирк", не иначе!
   Не совсем вежливо, док меня протолкнул в помещения под трибунами и заорал ещё издалека:
   - Ленька! Тут тебе шеф помощника прислал! Парню восемнадцать лет, но роль карлика, словно под него сшита. Готовь к выступлению! - мы вошли в некое подобие гримёрной, где копошилась одетая в клоунский балахон фигура. - И покорми малого, с дороги он. Зовут его Резкий, пока стажируется у тебя. - Уже поворачиваясь уходить, со смешком добавил: - Он считает, что все мэтры старые и дряхлые. Точно - как ты!
   Его смех ещё долго слышался в этой гримёрной, а я стоял и с немым ужасом пытался рассмотреть и понять суть стоящего передо мной человека. Скорей всего он был молод, об этом и гладкая шея говорила и розовая кожа на груди. Но вот с лицом его когда-то сотворили страшные вещи. От глаз вертикально вверх через лоб пролегло два безобразных широченных шрама. Более узкие шрамы служили продолжением бровей и тянулись к самым ушам. Ещё одни, короткие, стягивали ланиты щёк. Но самые жуткие шрамы уродовали клоуна, служа как бы продолжением губ. Получалась эдакая маска ужасного, жутко хохочущего мима. И если в первый момент хотелось отпрянуть от такого лица, то присмотревшись, начинали закрадываться мысли в голову, что это обычный розыгрыш. Просто фантазия подсказывала, что это и в самом деле умело наложенный великим мэтром клоунский макияж. И тогда от понимания и озарения губы сами начинали растягиваться в улыбке.
   Но у меня не растянулись, потому что я увидел и всмотрелся в глаза человека: полные боли, тоски и безысходности. Таких глаз даже мне, в худшие мои дни видеть в зеркале не доводилось. Так что местный мэтр совсем не радовался своей работе.
   Но удивить его мне удалось. Потому что он поинтересовался:
   - Разве тебе не смешно?
   - Никогда не смеюсь над плачущими, - изрёк я с некоторым пафосом. - Потому что сам такой.
   Клоун и расслабился и смутился одновременно, сообразив, что перед ним тоже калека:
   - Извини! Я так привык к одной и той же реакции на мой вид, что давно стал садомазохистом в такие моменты. Жалею себя и упиваюсь собственной жалостью словно идиот. Ты голоден? Давай сюда!
   Он призывно махнул рукой и увлёк за ширмочку, в ещё меньшую подсобку, где кроме двухъярусной кровати всё остальное место занимал стол и некое подобие табуретки. Причём стол оказался заставлен готовыми блюдами, мясной нарезкой, консервами, фруктами, салатами и солениями, консервами, соками и водами. У меня дар речи потерялся от такого изобилия, и я бухнулся на единственную табуретку.
   - Налетай, не стесняйся..., - усаживаясь на кровать, он немного запнулся перед произнесением моего имени: - Резкий! У меня все артисты подкармливаются в любое время дня и ночи. А я тебя тем временем введу в курс нашей жизни. Ты как, сам к нам или по наущению со стороны?
   - Ха! - вырвалось у меня презрительное восклицание. - За такие "наущения", я бы эту Ефросинью в её собственном дерьме утопил!
   Может мне и не стоило вот так сходу раскрываться, но парень лишь понятливо кивнул, закрывая тему словами:
   - Да, та ещё сволочь..., - но потом и в самом деле перешёл к предстоящему выступлению: - На манеже когда-нибудь выступал? - я уже не сдержался и к тому времени стал энергично пережёвывать роскошную котлету "по-киевски", поэтому только отрицательно мотнул головой. - Ну, это не трудно. Главное смотри, как делаю я, и во всём мне подыгрывай. Мало того, если и просто будешь стоять полным истуканом, то мы всё равно неплохо отыграем. Помимо этого на вот эти мои репризы, тебе желательно ответить и действовать вот так.
   Несмотря на молодость, парня и в самом деле можно было считать мэтром цирковой клоунады. Не могу утверждать, что все его жесты, ужимки или фразы претендовали на оригинальность или уникальность, но мне многое понравилось. Не слишком-то увлекаясь цирком, я и юмористические программы просматривал весьма редко, отдавая разве что тотальное предпочтение КаВээНу, но услышанные сейчас шутки просто обязаны были нравиться публике. Причём даже без добавки в виде неповторимого в своей оригинальности лица.
   Когда с контурной обрисовкой программы выступлений мы закончили, я, так и не прекращая есть, провёл ладонью над своим лицом:
   - Леонид! Кто это тебя так?
   И опять легко читалось противоборство двух стихий в глазах у парня: бешенство и смирение. Причём всё это на фоне досады, которую клоун попытался разъяснить в первую очередь:
   - Когда меня об этом спрашивают, я готов убить человека за бестактность. Но ты имеешь на такой вопрос полное право, извини...
   - Да ладно, не хочешь, не отвечай...
   - Нет, отвечу! - парень чуть помолчал, словно собираясь с мыслями: - Меня нашли в пятилетнем возрасте цыгане, на окраине одного из черноморских городов. По их словам и по моим воспоминаниям - я умирал от страшной ножевой раны в области живота. А лицо уже было заживлено более года. Спасти им удалось меня чудом, отдавать меня властям они побоялись, потому я так и остался с ними на два года. А потом меня не погнушались продать в кочевой балаган..., - он протяжно вздохнул. - Вот с тех пор, уже восемнадцать лет я и перехожу от одного владельца к другому...
   Я поспешно прожевал внушительный кусок заливного языка и только тогда воскликнул:
   - Так почему же ты до сих пор не сбежал?!
   Леонид вначале грустно рассмеялся, глядя сквозь полотняные стены куда-то в безмерность, а затем пробормотал:
   - Кому я там нужен? Даже если бы у меня скопились огромные средства, всё равно операция меня от уродства не спасёт. А здесь..., - он пожал плечами. - Не так уж и плохо..., иногда...
   - Я думаю...! - выдавил я, с набитым ртом.
   Вот в тот момент мы оба и обратили внимание, что со мной явно что-то случилось. Потому что я ел словно конь! Да что там конь: как два коня! И по всем здравым, логическим выкладкам должен был как раз взорваться от переедания. Почти одновременно, мы посмотрели со страхом на мой вздувшийся живот. И пока я его трогал дрожащими пальцами, клоун шёпотом поинтересовался:
   - А-а-а..., он не лопнет?
   - Понятия не имею, - прошептал я в ответ.
   - Ты всегда так много..., хм, кушаешь?
   - Первый раз в жизни! - ответил я чистую правду. - Просто увлёкся наверное твоими шутками и рассказом... А чего мы шепчемся?
   - Шёпот - единственное лекарство, когда меня начинает разбирать смех. Ибо если я начинаю хохотать, никто вокруг тоже не может удержаться. Так что тогда ты точно лопнешь.
   Странные у него лекарства, хотя остальные рассуждения выглядели вполне логично: жить хотелось в любом случае, и умирать от смеха было совсем не смешно. Поэтому я тоже всеми силами сдержал собственный, рвущийся наружу смешок и встал на ноги. Чуток подвигал корпусом. Попытался наклониться чуть вперёд, после чего не сдержал нервного хихиканья: из-за вздувшегося живота я не видел собственных коленок! Как там издеваются в таких случаях над толстяками? А! Зеркальная болезнь!
   Не иначе мне и в самом деле надо срочно избавиться от излишков пищи?..
   Я так и замер в этих размышлениях. Ничего в животе не урчало. Тошнота тоже отсутствовала полностью. Диафрагма не сдавливалась, дышалось легко. Ничего не онемело и не затекло. Мало того, и последнее наблюдение поражало больше всего: во мне кипела такая энергия, что я почувствовал беззаботное ребячество и желание кувыркаться.
   Только вот временный наставник смотрел на меня расширенными глазами, и в купе с его оригинальным лицом это выражение могло рассмешить кого угодно. Но я таки ещё чудом сдержался, подвигался более интенсивно и вынес для себя сиюминутную классификацию:
   - Обжора прожорливый прикормленный дорвавшийся до обжорства.
   Вот тут Леонида и прорвало. И я понял, почему его смело можно считать мэтром клоунады: только за один его заразительный смех! Он хохотал так заливисто, так легко и проникновенно, что удержаться от ответной реакции мог бы лишь покойник.
   Ну и я грянул. После первой минуты у меня затряслись коленки, и я присел на табуретку. После второй минуты и меня заныл живот, позвоночник и в поисках более удобного положения я сполз на пол. Ещё через минуту я уже стоял на коленках, бесполезно пытаясь перекатиться с раздувшегося живота хотя бы на бок.
   В общем, истерия истинных профессионалов юмора!
   Именно так и подумал ворвавшийся к нам шеф всего этого балагана. Но сам смеяться не стал, имея в своём арсенале весьма эффективное средство борьбы с беспричинным смехом. Он просто завыл, словно пароходный гудок, моментально переведя наши сознания из фазы веселья в фазу непроизвольного испуга. И когда мы, полуоглушенные замерли, пытаясь вдохнуть воздух, вполне деловым голосом проговорил:
   - Вижу, что сработались! Молодцы! Готовьтесь к выступлению, через полчаса начинаем.
   Развернулся и сгинул. Только и осталась на месте заросшего лица колышущаяся разноцветная занавеска. Глядя на неё, Леонид уселся на кровати, озадаченно почесал макушку и благоразумным шёпотом стал размышлять:
   - Странно. Уже и утро скоро, а этим нуворишам представления захотелось...
   Я с трудом облокотился на табуретку, стараясь смотреть только на плотный брезент, и тоже шёпотом поинтересовался:
   - А это плохо, или хорошо?
   - Всё зависит от количества ими выпитого и от качества собравшейся компании. Тут чаще всего такие отбросы собираются, что прямо на манеже рвать хочется.
   - Так давай сбежим! - с горячностью предложил я, вспомнив, что пора "делать ноги", а вслух перечисляя: - Покушали, так сказать, пора и честь знать! По принципу: "Гости, а не надоели ли вам хозяева?"
   - Ты забыл, что там я никому не нужен..., - окончательно погрустнел мэтр.
   - Там...? - неожиданно я вспомнил о мире Трёх Щитов, представил как этого парня излечивают первым щитом и он становится вполне приятным и симпатичным на вид. - Ха! Может за этим забором ты никому и не нужен! - я встал на ноги и теперь смотрел на парня в упор. - Но я знаю место, где тебя если и не вылечат сразу, то на твоё уродство не обратят малейшего внимания.
   Ноль эмоций. Леонид просто чуть сдвинул меня в сторону и вышел в большую гримёрную. И уже там, нанося уверенными движениями цветной макияж на свои шрамы, напомнил:
   - Ты забыл, как тебя сюда доставили? Ты забыл про охрану и угрозы? А ведь ты даже не догадываешься, что это за место...
   - Поделись секретами, если не боишься, - я подошёл и встал рядом, с изумлением наблюдая, как уродливые шрамы на глазах прекращаются в уникальный портрет самого развесёлого и счастливого мима на свете. Только вот слова изо рта этого мима выходили жуткие и кошмарные:
   - Я-то уже ничего не боюсь. Да и уйти возможность имею в любое время, а вот тебя ни за что не выпустят. Охранники - звери. Хозяева поместья - вообще вурдалаки в человеческом теле: заправляют торговлей наркотиками во всем районе. Их гости..., эх, по каждому из них виселица плачет. Мохнатый, это, которого мы шефом кличем, вообще крайняя сволочь и убийца. Только за последние месяцы от его рук погибло несколько человек. Девочка ассистентка: в неё попал топор во время репетиции по метанию ножей и прочей металлической прелести. И, кажется, совсем не случайно... Предыдущий карлик, задохнулся в ящике факира, потому что Мохнатый не потрудился его вовремя оттуда достать после представления. Воздушный акробат вдруг сорвался с трапеции и разбился прямо на представлении... Зато в каком восторге были зрители!..
   Я отказывался верить собственным ушам. Хотя чего ещё можно было ожидать от людей, занимающихся киднепингом? Но всё равно разум пытался отыскать какие-то отговорки, оправдания, намёки на ложь или напрасные наговоры. Такого просто не может быть в моей родной стране! Такого просто вообще не может быть во вселенной.
   Но печальные глаза изувеченного в детстве мэтра лгать не могли. Каждое сказанное его губами слово - было правдой. А то, что правда была высказана равнодушно-омертвевшим тоном - пугало ещё больше, чем, если бы он кричал, вопил и брызгал во все стороны истерическими слезами.
   Из моих лёгких, только и вырвалось фанатичное, сокровенное желание:
   - Тогда здесь всё надо сжечь! Лишь огонь очистит эту землю!..
   Клоун взглянул на меня с покровительственным интересом:
   - Экий ты..., Резкий!
   И в следующий момент он стал резко бледнеть. До нашего слуха донеслось мощное, женское контральто:
   - Лёнечка! Дорогой! Я лечу к тебе!
   - Это Плата - жена хозяина! - губы парня дрожали и проступали синевой даже под гримом. - Прячься! Под кровать! И сиди, как мышь, чтобы не случилось!
   Его тон не допускал и малейших возражений, поэтому я юркнул за занавеску и с огромным трудом втиснул своё распухшее от последней кормёжки тело под кровать. Втиснул, а потом с ужасом представил что случится, если на эту кровать кто-нибудь завалится. Но даже шевелиться было поздно: невидимая женщина уж находилась в гримёрной и с хорошо слышимым бесстыдством домогалась Леонида:
   - Ну! Чего ты сегодня такой недотрога? Я так по тебе соскучилась! Так хочу тебя приласкать и обнять.
   - Ага! Заметно было вчера тв
Оценка: 6.07*30  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"