Люди с годами меняются. И не только внешне, но и внутренне. Да, чаще всего, не в лучшую сторону.
Когда человека видишь часто, то, за будничной суетой, не замечаешь тех небольших, ежедневных, ежемесячных, ежегодных, изменений, в нем происходящих. Время идет, мы привыкаем к изменившемуся образу, постепенно забывая прежний. И, так, понемногу, создается впечатление, что никаких изменений нет (ну - почти, что нет), что все стабильно, что мы ничуточки не меняемся и, по-прежнему, молоды, красивы и полны сил...
Но бывает иначе. Не видишь человека какое-то время, сохраняя в памяти его облик, а потом, встретив, не можешь поверить в то, что перед тобою он - настолько разительные изменения в нем произошли.
Вот о таком, достаточно некрасивом, случае я и хочу рассказать.
Преподавал я, тридцать с лишним лет назад, в МАДИ. Одной из моих обязанностей было проведение лабораторных работ на Факультете повышения квалификации. Учились там люди, как это не покажется странным, в основном, молодые, моего возраста или чуток постарше. Общаться с ними мне было достаточно легко, а со многими из них я сдруживался на долгие годы, на всю жизнь.
Казалось бы повышать квалификацию нужно людям постарше - давно окончившим учебные заведения, подзабывшим прописные истины, отставшим от современной научно-технической мысли, но имеющих богатый профессиональный и жизненный опыт. А я работал с теми, кто только что соскочил с институтской скамьи. Были даже и такие, кто закончил институт всего лишь год назад!
Ответ прост - учеба длилась девять месяцев. Для немолодых и пожилых людей, обремененных семьей и делами, такой отрыв от дома, и от служебной деятельности, был весьма нежелателен, а, порою, просто невозможен.
Зато беззаботную бессемейную молодежь уговаривать дважды не приходилось. Кто же откажется!
В Москву, в общежитие, почти на целый год!
Без, надоевших за долгие годы, родителей, друзей и начальства. Снова в институтскую юность! Новая обстановка, новые знакомства! Новая любовь, в конце концов! Были такие группы, где за время обучения справляли десяток свадеб. Хотя бывало и на самом деле горько, когда мужья за этот срок теряли жен, а жены - мужей. Но таков закон - если рядом слышится смех, значит где-то льются слезы
Так, что не учиться ехали сюда. Отнюдь!
В одной группе была девушка из Татарии - удивительная особа. Не назову ее ослепительно красивой - это было бы неправдой. Она была мила - это точно, приятна в разговоре, легка в общении, невысока ростом, и, при этом, обладала невероятной тоньщиной. Да-да, именно, тоньшиной. Другим словом я не могу описать ее фигуру. У англоговорящих есть tiny или itsybitsy. В русском языке труднее. У нас говорят - субтильна. Но под этим подразумевается нечто ровненькое, начисто лишенное форм. По типу малолетнего ребенка - плечи с бедрами и талией равны. А у Дины (так завали девушку) формы были. Грудь и бедра, заметно выделяясь, делая ее, и без того тонкую, талию еще тоньше. Вот только ноги у нее, были, я бы сказал, чересчур худы. Взглянув как-то на них пристальным взглядом, я подумал, словами старинной поговорки - кости есть, а мясо будет...
О! Как жестоко я оказался прав!
Однажды промелькнув перед глазами, она оставила глубокую царапину в моем сердце. Очень уж люблю я маленьких, да тоненьких. Не откладывая дела в долгий ящик, я решил сделать ей предложение. Я ведь был не женат. Она была не против, сказав, что у нее недавно закончился, довольно длительный, но совершенно неудачный, роман и сюда она приехала с конкретной целью найти себе мужа. Но мужа домовитого, хозяйственного, согласного уехать вместе с ней в промышленный татарский городок и жить там, в одной квартире с ее родителями. Меня такая перспектива не устраивала - свои родители надоели до чертиков, и она тотчас потеряла ко мне всяческий интерес. А, буквально через неделю, отыскала себе кандидата в мужья.
Им оказался Федор, коренастый бутуз, родившийся где-то в сибирской глубинке по трассе нынешнего БАМа и проболтавшийся большую часть своей, не такой уж и длинной, жизни по общежитиям, да казармам, поскольку учился, то в Хабаровске, то во Владивостоке, а затем работал, дорожным мастером, во различных городках и поселках.
Прелестная женщина и возможность, наконец, обрести свой, собственный, дом - о чем еще можно было мечтать не такому уж красивому и успешному Федору. Он, как клещ, вцепился в Дину, не отпуская ее от себя ни на шаг. Ребята, восхищенные такой привязанностью, множественными переездами, сумели освободить им комнату. Но справили свадьбу они уже после окончания факультета у себя в Татарии.
Примечательно то, что за восемь месяцев, проведенных в Москве, они ни разу не поссорились. Стенки в общежитии не столь уж толсты и любая ссора, даже очень незначительная, сразу же становится достоянием общественности.
Мы удивлялись, восхищались и... завидовали!
Они уехали в свой город, но, на беду, в этом же городке жила некая моя знакомая, Лена, учившаяся на этом же факультете, но несколькими годами ранее. У нас была обоюдная тяга друг к другу, но отношения, как-то не сложились. И причина этому не в трех годах разницы между нами, а в том, что Лена имела напористый спортивный характер (недаром - чемпионка по бегу) и любила настаивать на своем не идя на компромиссы. А семейная жизнь, как я всегда говорил, да и сейчас утверждаю - один большой, непрерывный, обоюдный, компромисс. Но мы все же не забывали друг друга, время от времени, перезваниваясь и иногда переписываясь.
И вдруг, она, совершенно неожиданно, позвонила и стала настойчиво, даже слишком, приглашать меня к себе. По всему чувствовалось, что у нее серьезная нескладеха в личной жизни и состояние близкое к истерическому, поэтому, как бы то ни было, а приехать пришлось.
Федор и Дина, к этому времени были женаты уже два года два. И, как-то, уже перед моим отъездом, Лена пожелала, чтобы мы, вместе, сходили к ним в гости. Видимо, ей хотелось, чтобы они разболтали всему городу, о ее новом кавалере, который, и моложе на три года, и неженат, да и из самой-то Москвы, в надежде на то, что тот, кто ее бросил, узнав об этом, заревнует, и, если не вернется, то, по крайней мере, разозлится.
Я не был против. Пускай наши отношения и не сложились, но все-таки я где-то, в глубине души, если и не любил, то, уж точно, очень тепло относился к этой женщине. Поэтому сделать что-либо для нее мне было только в радость.
И вот мы входим в дом счастливого семейства. Родители Дины были откомандированы на соревнования в Казань, поэтому, на правах старшего, встречал нас Федор. Мы обнялись, я похлопал по спине старого знакомого, отметив, что он, возмужал, став в семейной жизни как-то серьезнее и увереннее. Я хотел сказать ему еще что-то, но заметил в конце полутемного длинного коридора невысокую полную женщину, с круглым, как луна, лицом, стоявшую, опершись жирным бедром, на косяк двери.
- Хрю-хрю! - подумалось мне - тетку уже ноги не держат! Обожралась! А вроде бы и не старая еще... Ухмыльнувшись в душе, я неожиданно спросил себя - А это кто?
В голове завертелось: Ленка говорила, что они сейчас одни, родители уехали... Федька рядом... А где же Динка? Может они развелись? И это новая жена? Я спятил! Лена четко сказала: к Динке идем! А не к Федору! Так кто же это там "в малиновом бэрэти"?
На беду и не столько свою, я с Леной, перед выходом, малость выпил. Она сказала, что у Дины свято соблюдаются мусульманские традиции и спиртного в их доме с фонарем не найти. А ей явно недоставало куража, и для сегодняшнего вечера, и для сегодняшней ночи. Ведь завтра мы расставались и, это было ясно обоим - навсегда. Выпитое вино, вкупе с, нежно державшей меня за руку, ласковой женщиной, начисто лишило меня разума. А по этому поводу народ правильно заметил - что у дурака на уме, то у него и на языке. Поэтому я шабарахнул:
- Федь! А это кто? Там...
По тому, как перекосилось лицо Лены, я сразу все понял, но вопрос бл задан и требовал ответа.
Поэтому толстушка неспешно выкатилась из глубины коридора и сказала: - Я была уверена, что ты меня не узнаешь, поэтому и стояла поодаль... Она выдержала паузу и добавила: - чтобы не пугать... Мне послышались в ее словах слезы.
Конфуз!
Но Федор оказался молодцом и смог "затереть" ситуацию. Хотя разговор все-таки как-то не клеился, мы посидели чуток и ушли.
На обратном пути я высказал Ленке свое "фи" за то, что она не предупредила меня о разительной перемене во внешности Дины. Добавив, что вообще-то подумал когда-то, глядя на Дину, кости - есть, мясо - будет. Но не думал, что этого мяса будет так много.
Сказавши это, я глупо заржал, но Ленка не обиделась на меня за подругу - она была точно также стройна, как и пять лет назад, когда мы познакомились. Чем очень сильно гордилась.
Мне же она ответила, что на полном серьезе не считает, что Дина так сильно изменилась, и совершенно не ожидала, что я не узнаю ее совсем. Ленка все валила на выпитое мною вино. Дескать - пьянство - враг ума! И хоть я защищался как мог - ведь превращение сорокакилограммовой тростиночки в восьмиведерную бочку незамеченным пройти не может. Но, когда в споре участвуют мужчина и женщина, победа всегда достается женщине.
Так мы и расстались, каждый при своем мнении...
С тех пор прошло ужасно много лет.
Я женился в очередной раз...
Ленка вышла замуж за парня на восемь лет моложе ее. Недаром она вертелась вокруг меня - нравились ей молоденькие. У них дочь, внук.
А Федор с Диной не расстаются, как и в молодости. С той поры они почти не изменились. Я смотрел фото! Федор, как многие мужчины к пенсии, пополнел, но не особо. Динка - вообще, точно такая как тогда.
Вроде бы все закончилось хорошо...
Вот только одно беспокоит - у них худенькая, тоненькая, двадцатилетняя дочь...