Юрков Владимир Владимирович : другие произведения.

16 октября 1941 года

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Потому что во дворе жители готовились к оккупации. Мой дед с каким-то дядей Мишей, со страху перед новым порядком, разобрали поленницу и в ее дальнем углу, выкопав яму, схоронили свои партийные документы. Можно было бы их просто выбросить, но вдруг "красные" вернутся - возможны разные неожиданности в войне. Мой дед воевал в Гражданскую и помнил по сколько раз они, то брали, то сдавали города.
  16 октября 1941 г.
  
  Когда началась война моей матери было уже девять лет, так что она хорошо осознавала происходившее. Как бежали из осажденной Москвы, евреи и коммунисты, в начале октября 1941 года она не видела - родители запретили ей выходить дальше переулка, поскольку боялись, что, и метро[1], и вокзал могут взорвать[2]. Зато хорошо запомнила опустевший, перед ожидаемой сдачей, город. Ей врезалось в память, как она стояла в конце своего переулка, на углу с Краснопрудной улицей (там, где сейчас подземный переход от торгового центра к Ярославскому вокзалу) и видела шумную, многолюдную Комсомольскую площадь совершенно пустою. Никого до самой Домниковки[3]. Ни извозчиков, ни машин, ни людей. Пусто... Обернувшись назад, в сторону Сокольников, она заметила одинокую фигуру человека, идущего куда-то в сторону Нижней Красносельской улицы. И все... Больше никого... Затаились... Но это внешне...
  
  Потому что во дворе жители готовились к оккупации. Мой дед с каким-то дядей Мишей, со страху перед новым порядком, разобрали поленницу и в ее дальнем углу, выкопав яму, схоронили свои партийные документы. Можно было бы их просто выбросить, но вдруг "красные" вернутся - возможны разные неожиданности в войне. Мой дед воевал в Гражданскую и помнил по сколько раз они, то брали, то сдавали города. И, если большевики вернутся, то за отказ от партийности не пощадят. Делали все тихо и так бы об этом никто и не узнал, да только, чтобы партбилеты не сгнили, положили они их в большую жестяную коробочку из-под царского еще монпансье, в которой бабка хранила свое рукоделие - иголки, нитки наперстки[4].
  
  Моя бабка придя домой с работы на железной дороги (выше я рассказывал, как она отвертелась от "трудфронта"), где был страшный бардак - кто-то уже убежал, кто-то все еще убегал, а кто-то пытался продолжать работать и, найдя свои пожитки разбросанными, подняла шум и гам, поняв какой "геройский" поступок совершил ее муж со товарищем. Ей было плевать на их партбилеты и она требовала вернуть коробку, поскольку "...теперь война и ничего не купишь!" И каждая иголка, и каждая катушка ниток теперь стоит очень-очень дорого. И неизвестно привезут ли немцы нам свой Зингер или будут отнимать у нас нитки с иголками, чтобы залатать свою форму. Сцена получалась, в общем-то, некрасивая и не нужная для чужих глаз и ушей. Дед быстренько ее завершил по-своему - умел он умасливать женщин, недаром его все бабы любили,- и увел жену в комнату. Никто так толком ничего, и не расслышал, и не понял, а коробочка так и осталась лежать в земле до начала 1942 года.
  
  Тетя Маша, по прозвищу Антенна, данное ей за высокий рост и худобу, утверждала, что вся Москва вымрет от голода. Она в детстве училась в школе[5] и знала, что Кутузов заманил Наполеона в Москву, заморил голодом, да еще к тому же и спалил Москву. Так что, по ее мнению, получалось, что Москву также должны были сжечь вместе с немцами и русскими. Она этого очень боялась, хоть дело происходило и на дальней московской окраине, но все равно могли задохнуться от дыма.
  
  Неблагонадежные элементы, вроде проституток, воров и сутенеров, говорили наоборот, раз немцы придут, значит, привезут свои харчи. Не сразу, так позже. Что ж они, дураки, подыхать в Москве от голода. А, с хорошими людьми (подразумевалось красивыми и умелыми девицами) не откажутся и поделиться. Хотя, несмотря на секретность, из Подмосковья доходили слухи, что оккупанты голодны как звери, еле стоят на ногах от усталости и пусты как барабаны. Поэтому гулящие девицы издевались над своей толстой и старой "маман", что пустят ее немцам на кормежку.
  
  А Косоротка (ее настоящее имя утонуло в Лете) сказала, что если Петька (то есть мой дед) не будет драть ее каждый день, как он дерет свою Дуську (мою бабку), то она сдаст его немцам и его точно расстреляют, как коммуниста и участника Гражданской войны. А может еще, и Дуську, и Юльку (мою мать, его дочь) впридачу, что ей будет очень приятно.
  
  Помимо этого, Косоротка составила список "жидов и коммунистов", который также обещала преподнести новым хозяевам в надежде на то, что они ее будут лелеять и пестовать. Причем говорилось это все в открытую, при всем честном народе, без боязни, не потому, что никто ничего не боялся - просто в таком воровском квартале, где жила моя мать, никто никогда ни на кого не доносил. Воровской закон жестоко карал таких "козлов".
  
  Народ, как я понял, не очень обращал внимания на все эти бредни. Главный вопрос который волновал всех,- будет голод еще сильнее или наоборот? Голод, вот, что пугало простого москвича. Да и конечно - как ладить с новой властью. Хотя люди того времени (как мои дед и бабка) легко относились к смене режимов. Начав жизнь при царе верующими с православным крестом, они продолжили ее без бога и царя, но с Красной Звездой, думаю точно также могли прожить и со свастикой.
  
  На самом деле, сменялись стили - то военный коммунизм, то НЭП, Первая Пятилетка, теперь война, а в их жизни мало, что менялось. Главный бич народа - полиция (переименованная в милицию) и закон всегда оставались. Зато отсутствие религии щедро компенсировалось разрешением разводов и аннулированием церковной десятины и прочих поповских поборов, по сравнению с которыми, партийные взносы казались копейками. А ум и смекалка позволяли при любой форме правления прожить, если не богато, то, по крайней мере, безбедно.
  
  Немцев в нашей семье вообще боялись несильно, поскольку живы были воспоминания о Первой Мировой войне, которая может быть и для кого-то была ужасом, а для одного из дядьев моей бабки - профанацией, когда с обоих сторон фронта стреляли мимо, чтобы не дай бог не попасть во врага, перекидывали через линию фронта с колючепроволочными заграждениями папиросы, когда у противоположной стороны кончалось курево, проводили солдатские братания. И вот он так набратался, что попал в плен, а поскольку был умелым сапожником, то жил при какой-то немецкой барыне в личных башмачниках с 1916 по 1925 годы, пока та не отдала богу душу и его не депортировали теперь уже в Советскую Россию. Хотя приняли его здесь неплохо и жил он жил - не тужил, но в 1939 году, когда 1 сентября немцы пошли на Польшу и стало ясно, что война неминуема, под хмельком ляпнул прилюдно в столовой, что "я, дескать, у немцев жил и хорошо жил, сапоги тачал и жрал лучше, чем кормят здесь, ведь барыня добрая была". А ночью, как говорится, "за ним пришли". Больше его никто не видел.
  
  А Пелагея Прохоровна, моя прабабка, очень пророчески высказалась о грядущей войне, немного перефразируя свою "коронную" фразу о большевиках. "Боюсь я красных" - сказала она - "никогда не знаешь, что от них ожидать. При царе жили и знали, что завтра будет, а при них, то коммунизм, то социализм, то НЭП, то хуеп, то можно, то нельзя, то мир, то война. Вдруг выиграют?"
  
  
  [1] Школы не работали и всю осень и зиму 1941-42 гг. мать с подружками развлекались тем, что катались на метро. Тогда уже построили линию к "Соколу" - места было много и, главное, очень тепло.
  
  [2] Мать жила по соседству с Казанским вокзалом - Третий Краснопрдный переулок, там, где сейчас заканчивается здание Московского торгового центра. 16 октября закрыли метро и говорили, что его зальют водой или взорвут. По Краснопрудной в центр ехали грузовики и бабка считала, что везут взрывчатку.
  
  [3] Впоследствии - улица Маши Порываевой, а ныне - проспект Сахарова. В те годы - страшный воровской район, куда даже милиция старалась не соваться.
  
  [4] Отмечу, что эта коробка пережила много правителей, режимов и правительств, начав свою жизни еще при Царе Николае Втором, смело пережила Ленина, Сталина, Хрущева и дотянула до Новой России. Дотянет ли она до следующего, после Путина, Президента России - не известно. Хотя, латунь - крепкий материал.
  
  
  
  [5] Чтобы не удивлялись современные читатели, отмечу, что моя бабка почти не училась в школе. Начав учится в 1913 году, в 1914 году вынуждена была завершить обучение, так как началась война - все вздорожало и ее матери приходилось подрабатывать, а моя бабка была вынуждена заботится о своем младшем брате Саше. Правда в 1916 он снова пошла в школу, но отучилась всего полгода. И того - из четырех классов она прошла только полтора - и от этого не стала хуже.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"