Давно не писал ничего в дневнике. Произошло много событий, и пока в памяти всё не стёрлось, постараюсь записать (хотя лучше бы этого не происходило). Итак:
25 декабря
Пришла Машка с подругой. Слегка вмазанная. Я спросил, будет ли ночевать. Она сказала, что останется, только проведёт подругу. Ушли. Я не был уверен, что она вернётся, и лёг в постель. Включил ящик. Но она пришла. Легли спать. Я сильно тревожился по поводу её беременности. Концы с концами еле свожу, а тут ещё ребёнок через пару месяцев от меня.
Утром часов в 6 Киева меня разбудил Машкин крик: "Тиби!"
Я вскочил, её рядом нет, смотрю из туалета свет, и снова крик оттуда: "Тиби, что это!?"
Захожу в туалет (влетаю), Машка сидит на унитазе, унитаз залит кровью.
- Из меня течёт и болит что-то... А-а, Боже!
- Успокойся, отошли воды, будешь рожать, я бегу в приёмное за скорой.
Роддом пару метров от дома, на этой же улице.
Не успел я одеться, как слышу страшный вопль: "Тиби, что это?! Оно лезет!"
Влетаю в туалет. Машка сидит всё также, но из её влагалища тянется какая-то кишка с палец толщиной в унитаз. Заглядываю и вижу, там ребёнок вниз головой в унитазе, только ноги торчат. Господи! Мой ребёнок! Не помню, что я ещё говорил, но это меня поразило. Времени не было для рассуждений. Засовываю руку в унитаз и аккуратно, чтобы не повредить, вытаскиваю живое, слава Богу, не сломанное.
Так, горячей воды нет, в холодную нельзя, умрёт от переохлаждения. Хватаю полотенце и аккуратно вытираю. Сам в ужасе, но действую автоматически и очень быстро. Машка орёт, она в шоке. Пуповина тянется. Говорю:
- Держи, она лезет!!! (не говорю, кричу).
- Видеть не могу, я боюсь...
Ещё что-то говорила. Как быть? Нужно вызвать скорую, а куда ребёнка? Ору на неё:
- Держи!!! Не смотри, а держи, потому что я не могу скорую вызвать!
Помню, я сильно матерился. Как пуля, влетаю в приёмное. Дежурная сестричка, когда меня увидела, у неё нижняя губа задрожала. Сбивчиво и путано объясняю ей: у меня дома подруга родила. Она в шоке (у меня все руки в крови, а я не заметил). Бегу к дежурному гинекологу. Он спокоен, словно ничего не случилось. Говорит, вызывайте, мол, скорую. Вызвал сам. Сестричка не хотела звонить, испугалась меня, наверное. Бегу домой. Машка орёт:
- Тиби, не дышит!
Я к ней. Смотрю, послед из неё вышел в унитаз, пуповина намоталась на шею, ребёнок синеет, кричу: "Блять!!!" Влетаю в кухню, хватаю со стола кухонный нож и решительно обрезаю одним движением пуповину в 20 сантиметрах от ребёнка, чтобы можно было завязать. Ребёнок без движения, начинаю его легонько шлёпать. Давай, малышка, очнись! Слава Богу, она запищала! Живая, ну, слава Богу!
Девочка, ножки маленькие кривые. Помню, меня больше всего поразили её глаза, открытые, тёмные. Волосы на голове. Короче, маленький человечек. Несу девочку в комнату, кладу на свой диван, завёрнутую в полотенце, хватаю другое полотенце, сую Машке.
- Приставь, чтобы не текло.
Поднимаю Машку с унитаза, беру её на руки и несу на руках на другой диван. Она тяжёлая (не знаю, откуда и силы взялись с испуга).
Скорая приехала на удивление быстро. Я бегу вниз, встречаю их и провожу внутрь. Они рты открыли, когда увидели, что ребёнок лежит на одной кровати, а Машка на другой. Спрашивают, кто роды принимал и пуповину резал. Говорю: я. Они в шоке. Я тоже. Пуповину я обрезал, потому что боялся, что инфекция попадёт к ребёнку, ведь послед с пуповиной побывали в унитазе. Но им я ничего этого не сказал. Они и так были близки к обмороку.
Носилки не влезают в дверь. Бегу на проходную, прошу охранника помочь. Вместе с покрывалом выносим Машку на улицу по ступенькам, я внизу, охранник вверху, ему, бедняге, тяжелей. Пока вытаскиваем, я подсовываю ногу под покрывало между Машкой и землёй, не могу уже держать, тяжело, и на землю не поставлю, простудится. А мороз был, прямо скажу, зверский для наших мест, не меньше 15 градусов (но было и 18-20).
Ребёночка в кабину с сестричками, Машку на носилки и в скорую. Ещё помню, заели носилки, не задвигались внутрь.
Я женщине-врачу:
- Иду, оденусь и бегу в роддом. Куда подойти?
Она мне быстро объяснила. Я стою в синей демисезонной куртке и одна майка, джинсы и кроссовки белые на босую ногу.
Оделся, пошёл в роддом. Спрашивает меня женщина-врач:
- Вы муж?
- Нет, живём вместе, не расписаны, но ребёнок от меня.
Она зачем-то мне сказала, что у неё уже трое малышей, от которых отказались, и как больно на них смотреть. Я не собираюсь отказываться, говорю.
Что нужно? Ну, написала она мне уколы всякие, уже не помню. Сказала, что нужно принести. Я пообещал, что всё будет, а сам в шоке. Я без копейки, как всегда. Родила на семь месяцев. Кто бы мог предвидеть?!
Бегу к родственникам, к Розе (это сестра по матушке). Рассказал, путаясь, что и как. Руслан ещё поздравил. Думаю, что подколоть хотел. Ну, да мне не до этого. Мне бы только достать деньги. От пережитого меня только теперь начало немного трясти. Роза говорит, что у неё нет, одни баксы остались, нужно менять, зайди вечером. Какие вечером! Уколы уже ждут! Я так и думал, но спасибо, хоть ночнушку дала.
Побежал я к брату, тот без копейки, дал мне 2 рубля. Забежал в офис на прежнюю работу, и Витёк, которого я спас от алкоголизма, сунул мне двадцатку. Я её ещё не вернул, но обязательно верну.
Побежал я к Паше. Больше идти не к кому. Паша человек, когда услышал, сразу спросил: "Тиби, сколько нужно?" Дал мне денег. Потом через пару дней ещё дал. Есть ещё люди отзывчивые и человечные. Храни тебя Бог, Паша, и твою семью. Клянусь, никогда не забуду!
Купил я Машке всё, что нужно. Вспоминаю, и слёзы наворачиваются: подкладки, халат, тапочки. Готовил её кушать, бегал туда-сюда. Ребёнка поместили под специальный колпак, пока нормальный вес не наберёт.
28 декабря
Вечером прихожу, Маша плачет (так во мне всё и перевернулось). Она высунулась с четвёртого этажа, я стою на улице, но чувствую, что вот-вот упаду. Спрашиваю, что да как, плачет, говорить не может. Наконец, говорит: "Ребёнок умер". Отрывисто так.
- Как умерла?! Уже второй день, и всё было нормально. Что же случилось?! и т. д.
Не помню, что я ещё кричал. Орал, называл врачей пидорами. Если бы дал 500 баксов, то ничего бы такого не было, и была бы жива моя дочка... Пытался успокоить Машку, бесполезно. Пошёл домой. Проплакался, ну что тут сделаешь?! И сразу всё померкло, потускнело. Была надежда и ушла. Я думаю, врачи ждали, что я подойду, профинансирую. Но я не подошёл, не дал, потому что нечего было давать, и неоткуда было брать.
Вот такая грустная история про мою маленькую Мучачу (я так шутливо её называл).
Машка вскоре выписалась. Жила ещё некоторое время у меня, потом опять пропала.
Надоело мне всё это. Я на женщин смотреть не могу после этой заварухи. Не могу никак отойти. Всё перед глазами те страшные картины и страх. Страх, что такое может вновь произойти при моих заработках в нашей демократическо-прекрасной стране, будь она проклята.
Вот.
P.S. Так ждал мать из Праги, хотел поделиться, а они (все родственники) прикалываются надо мной, и мать тоже. Я от них не отрекаюсь, но общаться больше не буду. Я для них позор семьи. Пусть живут, как знают, а меня для них нет, умер я.