|
|
||
Июнь - декабрь 2013 г. | ||
Не разбирая заслуг и льгот
С множества ран ободрав коросту,
Шел по земле сорок первый год,
Спешно шинель подогнав по росту.
Вряд ли понятно кому из нас,
Видевшим войны в кино в партере,
Как ждали сводку, боясь узнать,
Что же за город еще потерян.
Как за кошмаром насущных тем
Вновь забывали про сон и отдых,
Как, постепенно сбавляя темп,
Вязли в сугробах стальные орды.
Как, собирая страну из крох,
Сделано, создано было сколько?
Как на морозе дымилась кровь
И застывала непрочной коркой.
Может, удастся вместить с трудом
Дни и недели в короткий очерк...
Только громады кирпичных домн
Даже на миг не смыкали очи.
Вряд ли хоть кто-то из тех семей,
Вынесших груз неподъемных тягот,
Просто мечтая, представить смел
Знамя, поднятое над Рейхстагом.
22 июня 2013 г.
Верую
В ночь, что летит навстречу,
Запахи дня вышибая вон.
В ложь позывных человечьей речи,
Пойманной в сети радиоволн.
Тени спешат по пятам, пихаясь,
Медлят мажоры с приставкой "форс".
Там за стеклом - первозданный хаос,
Разнообразие мыслеформ.
Верую
В мир, что в крови и поте
Мышцы наращивал на костяк,
Каждой частицей машинной плоти,
Чувствуя дрожь напряженных тяг.
Тяжесть асфальта задушит корни,
Выдавит горький ковылий сок.
Хищную душу степняцких конниц
Переиначило колесо.
Верую
В жизнь, признавая вины,
И не приемлю иных мерил.
Неразрываемой пуповиной
Связаны образы и миры.
Лунную полночь дождями смыло,
Словно спасения, жду утра.
Чувство дороги - господня милость,
А не простое in god we trust.
Верую
В точку начала мира
И километры пройденных трасс.
19 июня 2013 г.
Рабочий день в одной из фирм - вполне стандартный клон. Жизнь, как заезженный мультфильм, проходит за стеклом. Себя не чувствуя сачком, пытаюсь лечь костьми.
- Куда идем мы с Пятачком?
- В прекрасный новый мир.
Там о потерях не скорбят, ведь будет новый сев. Играет каждый за себя, а также - против всех. И можно по веленью мод картинно бить челом.
Но если хочешь свежий мед - договорись с пчелой.
Хозяин резок и спесив, и наглецам не рад. Зачем чего-нибудь просить, раз проще отобрать? Под грифом санкции ЕС поднять военный стяг?
Ведь кто-то слишком много ест, и, в основном, в гостях.
Но нужен тот, кто в свете рамп вновь выдернет чеку. А, значит, новый дифирамб поется Пятачку. Проснувшись властелином дум, он держит хвост трубой.
Когда куда-нибудь ведут, то чаще - на убой.
Им - в небеса короткий лаз (отдельно от ханжей). Когда в игре наградой власть, полно невинных жертв. А жалость? Для чего? О ком? О сброшенных в кювет?
Идем куда-то с Пятачком уже который век.
08 июля 2013 г.
Леди не выйдет из глупой кокни,
Как ни старайся, но толку - пшик.
Солнце настойчиво лезет в окна,
Чтобы подглядывать для души.
Бьешься, увязнув в словах, как в тине,
Тщетно пытаясь над ней взлететь.
Можно ль живому ломать хребтину
Методом пряников и плетей?
Быстро терпенье идет на убыль,
Бурным разносом грозя в конце.
Снова движенья резки и грубы,
Снова заметен родной акцент.
Трудно привычное враз отторгнуть,
Пылью не выбить как из перин.
Вы проиграете все в итоге,
Хоть и возьмете свое пари.
Солнечный свет на страницы пролит,
Пахнут дохлятиной сотни книг.
Нам изначально достались роли,
Лучше, пожалуй, вернуться к ним.
Время настало ослабить вожжи,
Пусть все останется позади.
Я никогда вас не потревожу.
Искренне ваша,
Элиза Ди.
13 августа 2013 г.
Столицу накрыло лето. От августа одурев,
Оно разомлевший город не думает покидать.
Полковник давно не верит обману календарей,
И мимо него бесследно проходят цепочки дат.
Он хлещет коньяк, как воду, а воду - как чистый спирт,
И с возрастом стал, пожалуй, небрежнее в мелочах.
Да, впрочем, зачем стараться, раз ангел-хранитель спит?
Полковник давно не пишет, полковник привык молчать.
У дома его, на клумбе, - ромашки и львиный зев,
И если смотреть с балкона, в них виден последний шанс.
Полковник ни с кем не спорит, лишь тени его друзей
Приходят к нему под вечер, чтоб выпить на брудершафт.
Бессмысленно рыться в прошлом, ведь совесть не отбелить,
Она в полумраке комнат крадется тайком, как вор.
На фото в невзрачной рамке есть мраморный обелиск,
Там где-то среди фамилий отыщется и его.
Он слышит, как шепчут травы, как медленно всходит злак,
Как вешние воды тщатся обрушить кольцо плотин.
Он видел немало горя, он сделал немало зла,
Но если назначат плату, полковник готов платить.
Рассвет перекрасит окна и небо в оттенки льна,
И станет слегка уютней в забытой его норе.
Надежда проходит выше, надежда проходит над,
Едва задевая крыши и головы фонарей.
Он снова поставит чайник, и будет смотреть на газ,
Как будто во всей вселенной горит лишь его огонь.
Полковнику снятся звезды и выбранный верный галс,
Но влажный песок прибоем затопит его Арго.
А что же осталось? Тяжесть и бремя бессонных вахт,
И кофе промозглым утром, и серая полоса.
Полковник давно не пишет. Увы, с вдохновеньем - швах,
Хоть вряд ли на целом свете найдется, о чем писать.
Осталось рискнуть и выйти за рамки привычных норм,
Но, видимо, высшей власти так просто не угодить.
Полковник не верит в бога, полковнику все равно.
Полковник давно на свете остался совсем один.
14 августа 2013 г.
Ветер кидается снегом колким,
Скулы опять обжигает льдом.
Трудно живется, когда в подкорку
С детства впечатано слово "долг".
В созданных рамках весьма просторно,
Только условие таково,
Что даже смерть не вольна расторгнуть
Кровью подписанный договор.
Как ни старайся - не разобраться,
Вряд ли отмажешься: не мое.
Самую жесткую форму рабства
Кто-то в насмешку назвал семьей.
Искренность в наших делах накладна:
Верен хозяину пес цепной.
Высшая цель - это благо клана
И, непременно, любой ценой.
Муторно действовать по старинке,
Но спорить попусту как бы лень.
Волки сегодня идут на рынке
В цену породистых кобелей.
Хочется время не тратить в играх,
Не поддаваясь на ложь и лесть,
Шанс на свободу хоть с кровью выгрызть,
Через ограду махнуть, и в лес.
Вырваться в зимнюю ночь - и ходу.
Может быть, воля меня спасла б?
Чтоб никого, только жгучий холод,
Лунная пыль из-под сильных лап.
Там тихо тени тропинки топчут,
Там правит вьюга свой снежный бал.
Жаль, что сегодня не выйдет точно.
Может, когда-нибудь...
Не судьба.
29 сентября 2013 г.
Слышится издали зов грозы.
Поздно просить: уймись.
Зеркало моря разбила зыбь.
Суша бахвалится, как язык,
Высунув черный мыс.
Льется потоком сплошным вода.
Небо, что решето.
Волны наносят опять удар,
Скалы смеются, мол, ерунда,
Грудью встречая шторм.
Кажется, в небе разверзся ад.
Плещется туч рванье.
Не назначая конкретных дат,
Море умеет подолгу ждать -
После возьмет свое.
Буря смертельна для мотылька,
Ветер берет разгон.
Можно погибнуть, не зная карт.
Только не дремлет глаз маяка,
В лампе горит огонь.
Скалы играют на интерес,
Морю порвав подол.
Ночи бутылка пуста на треть,
Старый хранитель, пускай, нетрезв,
Но не забудет долг.
Он на слова нарочито скуп,
В грязных заплатах килт.
Много видал на своем веку...
И не попробуют кровь на вкус
Каменные клыки.
Спорят друг с другом вода и твердь,
Буйствуя и смеясь...
Смертным надежда дается сверх.
Видно, с упрямой судьбой в родстве,
Тот, кто хранит маяк.
16 октября 2013 г.
Сыростью старый город насквозь пропах,
Душат в объятьях улицы - не вздохнуть.
Ветер сдувает лета цветочный прах
И добавляет к листьям цветную хну.
Небо нагнулось низко - достать рукой.
Вновь перелетным птицам пора на юг.
В долгой прощальной песне звенит укор,
Скорбь по отвергшим в зиму земной уют.
Взять бы - скитальцев досыта накормить,
Выставив им из снов разномастный плов.
Тикает время, в доме горит камин...
Если смотреть в огонь, на душе тепло.
Разом заботы скроются вдалеке,
Будто бы все в порядке, не абы как.
Скрип половиц и шорох на чердаке
И аромат вишневого табака...
Холод не страшен, если налажен быт,
Если в дожди стропила не съела гниль.
Видишь ночную тень у печной трубы?
Ты не гони меня осенью, не гони
В сытные земли, где и пески родят,
К южным морям, не ведавшим плена льда.
Пусть я сама из клана таких бродяг,
Мне надоела теплая злая даль.
Мне надоело вечно судьбу искать,
Снова за миражами погасла цель.
Ночь оседает инеем на висках,
Можно замерзнуть до смерти на крыльце.
Мне бы, поверив в счастье, найти хоть часть.
Сколько пустых попыток - не перечесть.
Если чего и хочется в поздний час,
Просто опять уснуть на твоем плече.
19 октября 2013 г.
Смутные страхи разом искоренив, может, дерзнешь однажды набраться сил, чтобы напиться влаги из трех криниц, тех, что питают выросший Иггдрасиль. Сколько с утра творенья сменилось утр, сколько закатов в недрах сокрыла ночь...
Помни, источник первый зовется Урд, он под защитой тройки премудрых норн. Годы в их пальцах - камешки ярких бус, перебирают: время придет вот-вот. Раз не боишься встретить свою судьбу, то зачерпни ладонью прозрачных вод.
Вкрадчивый шепот льется со всех сторон, скрыла пути-дороги седая хмарь...
И неотлучно Мимир хранит второй от возжелавших мудрости задарма. Хочешь изведать разом добро и зло? Будь же достоин знаний: умерив спесь, если сумеешь равный найти залог, горькой прохлады из родника испей.
Все, что цвело весной, превратится в тлен, сгинет, исчезнет без вести, захирев.
В третьем, кипящем черной водой котле скрыты истоки быстрых подземных рек. В снежном буране не отыскать путей: вроде был здесь, окажешься далеко. В толще воды внезапно мелькнула тень - это древесный корень грызет дракон.
Перед ненастьем станет закат багров, страшно в краю туманов и вечных льдин...
Разве невыполнимое для богов
Может осилить смертный?
Решил?
Иди.
25 октября 2013 г.
Осень прокралась в город, порскнула по бульварам
И затерялась сразу в сером тумане дней,
Времени для раздумий стало теперь навалом.
Город утратил краски, будто лежит на дне.
Хочется каплю света, хочется ломтик смеха,
Солнечный яркий лучик, спрятанный в бандероль.
Хочется сжечь блокноты и навсегда уехать,
Лишь бы не ждать на кухне на брудершафт с хандрой.
Мерзнут до боли пальцы, нервно орут вороны,
И застывает память инеем на траве.
Звезды уже заметны, где-то пробило ровно,
Месяц скользит по веткам, как по извивам вен.
Ветер упрямо тянет за рукава шинели,
Сумерки увлекают пляской чужих теней.
На перепутье года вряд ли найдешь страшнее,
Чем оставаться в осень с ночью наедине.
29 октября 2013 г.
Он сказал:
Со мною не нужно спорить,
Я в подобных россказнях знаю толк,
У меня в избытке таких историй,
Что случились где-то веков за сто.
Нынче только море, где скрылась суша,
Словно зуб обломанный - голый риф.
Потому тихонько садись и слушай,
Как я буду с памятью говорить.
Видишь сыпь барашковых треуголок
Там, где чайки рыбу ловить взялись?
Там когда-то высился дивный город,
Был великий город, где лег залив.
Мирно море терлось щекой о пристань,
Разомлевшей кошкой прибой урчал,
И под вечер камень чуть серебристый
Розовел, в закатных светясь лучах.
Неспеша друг друга сменяли зори,
Новый год являлся, другим ведом.
Как волна по стенам текли узоры,
И надежно море хранило дом.
Серебром на солнце лагуна бличит,
Под глазурной коркой молчит вода...
Но запомни, с каждой своей добычи
Люди что-то морю давали в дар.
Выбирая жертву, не повториться
От души старались и стар, и мал.
И хозяин моря платил сторицей,
Отводя от города прочь шторма.
В этот год комета зажглась пожаром,
И беда над миром простерла длань.
Новый князь промолвил: "Хорош, пожалуй
Пусть теперь хозяин мне платит дань.
Мы в пустые глупости верим часто.
Но уже довольно ненужных трат".
И дурную весть растрепали чайки,
Разнесли на крыльях ее ветра
И хозяин моря стряхнул дремоту,
Примеряясь, тронул кольцо плотин,
Усмехнувшись криво: "Ну что ж, посмотрим,
Кто кому обязан теперь платить".
Повлиять осмелимся на судьбу ли,
Укротить сумеем ли свой порыв?
Разыгралась ночью такая буря,
Что не знали люди до сей поры.
Бесновался ветер, почуяв волю,
Грохотало небо ему в ответ.
Обреченный город накрыли волны,
И под весом моря прогнулась твердь.
Горизонт отблескивал грозно-алым,
Яркий сполох, словно удар меча.
Этой ночью ужас познали скалы
И поклялись вечно о том молчать.
Но стремилось солнце подняться выше,
Вспоминая бурю, как страшный сон.
Город сгинул, вряд ли хоть кто-то выжил,
Только князь хозяином был спасен.
Он скитался долго, судьбе послушен,
Что корабль по воле ветров и волн.
И с тех пор его отвергала суша,
Отвергало море с тех пор его...
В присмиревших водах спала опасность,
Длился вечер в сумрачном ноябре...
Он сказал: "Зря веришь досужим басням,
Просто злая сказка, нелепый бред..."
Только сердце тронул нездешний холод,
По спине скатился холодный пот.
Ведь известно: часто в песке находят
То цветной окатыш, то черепок.
Проигравшим поздно просить пощады,
И не будет больше победных битв.
Он ушел, задумавшись, не прощаясь,
Как-то разом вдруг обо мне забыв.
И спина казалась такой прямою,
Что смутился ветер и чуть притих...
Не забыть мне, как отступало море,
Торопясь убраться с его пути.
17 ноября 2013 г.
Четки и мерны
удары весла,
Пусть
он не молод,
но все же не слаб.
Лодка скользит,
словно птичье перо,
Вену реки
прочертив поперек.
Тихая ночь
на просторы легла.
Челн
будоражит
застывшую гладь,
Пересекая
неспешно черту.
Воды темны и тягучи, как ртуть.
Тени сейчас
и навечно резки,
Кажется,
будто
нет дна у реки.
Лодка замрет
у сплетенья корней,
Странно
и страшно
на той стороне:
Черные ветви
не тянутся вверх,
Прячутся
скалы
в белесой траве,
Черные воды
скребутся о борт...
Звякнет придушенно медный обол.
Плата - закон,
а не чья-нибудь блажь.
Плюх!
И во тьму
погрузится кругляш.
09 декабря 2013 г.
|