До полета оставался час. Пока Петров управлялся с сосисками, все это время он ждал и надеялся, что очередь рассосется и он сумеет объясниться с Машей. Сделать это при людях -само собой разумеющееся, не тот вариант. Дело в том, что месяц назад их случайная встреча на автобусной остановке дала повод для продолжения отношений. Девушка пилоту понравилась. Впрочем, сказанного совершенно мало для оценки чувств, зародившихся самым неожиданным образом. Впервые за свою, не слишком продолжительную жизнь, Петров понял одно-это та девушка, которую он давно искал. И незаметно стал подумывать о женитьбе.. А вообще пора бы...А что касается Маши, то она, в свои двадцать лет, вполне созрела как для любви, так и для семейной жизни.

Вспоминая ту, первую встречу на остановке, Петров невольно улыбнулся. Людей толпилось, как обычно, много; автобусы ходили редко. Петров заметил случайно проезжавшее такси и резко взмахнул рукой. Машина затормозила. Поторопившись, Петров боком толкнул незнакомую девушку, которая, если бы он её не удержал, могла бы упасть. Маша и не помнила, как оказалась с ним в такси. Тогда он её о чем-то спросил. Она вместо ответа сказала:
-А я знаю ваше имя.
-Назовите,-рассмеялся Петров.
-Юра.

Это имя пришло издалека. С кем бы Петров не знакомился, как-будто сговорившись, при дальнейших отношениях, все его называли Юрой. В чем причина, сам Петров уже не думал. Просто привык и не обращал внимания. Еще в Сасовском летном училище, его однокурсник, Мишка Свистунов, позже- лучший приятель, начал с того же самого, что и Маша. Во время вступительных экзаменов, увидев среди абитуриентов Петрова, вероятней всего из-за высокого роста выделив его среди массы парней, Свистунов подойдя к нему, нахально заявил:
-Давай дружить, Юра!
-Откуда ты меня знаешь?-удивился Петров
-А ты меня не знаешь? Я же Мишка Свистунов! Встречались в аэроклубе.

У парня была цепкая память. А вот, Петров Свистунова не помнил.

В авиоотряде настоящее имя Петрова знали только начальник отдела кадров...., да Ирина.

Да, кстати, вот и она. Женский, ревнивый, красиво мелодичный голос отвлек пилота от сосисек.
-Где еще можно найти Петрова? Разумеется, в буфете.

Назвав пилота по фамилии, Ирина руководствовалась собственными соображениями. Не хотела на людях афишировать их непростые взаимоотношения. Хотя, разве от людей утаишь.

Тридцатилетняя женщина осталась вдовой два года назад. Муж её-геолог, погиб при неизвестных обстоятельствах. Отец её-русский, мать- якутка. Ирина -плод двух национальностей, природой была одарена прекрасной внешностью. Иссине-черные густые волосы, карие большие глаза с заметной раскосинкой, не могли оставить равнодушными к женщине многих мужчин. А она выбрала..., впрочем, не выбрала, а как бы само собой получилось, Петрова. Работая в отделе местных авиаперевозок, они встречались ежедневно. Того требовала работа. Однажды Ирина пригласила Петрова к себе домой. С этого все и началось. Петров же, как закоренелая холостяцкая личность, будущих семейных уз побаивался. Поэтому что-то определенное говорить Ирине не спешил. С некоторых пор, в чем провести женщину трудно, она заметила за Петровым перемену. А спустя некоторое время, разобралась что к чему. Однако Ирина оказалась женщиной принципиальной, гордой и не позволила себе вмешиваться в личную жизнь пилота.

В данном случае, на языке военных летчиков, Петров попал в "вилку". Буфетчица Маша, увидев Ирину, под каким-то предлогом постаралась покинуть буфет. И когда Петров взглянул туда, куда смотрел все время до прихода Ирины, то Маши там уже не было. Проглотив остатки сосиски, переключив внимание на женщину, он спросил:
-Что-нибудь новенькое, Ира?
Не думая садиться рядом с Петровым, стоя перед ним, она сообщила:
-На этот раз, Гена, с тобой полетит пассажир. Студент. Направлен проходить практику в зверосовхоз "Сосновый бор".

Заниматься едой, в то время как рядом стоит женщина, Петров посчитал неприличным и не прикоснувшись к стакану компота, поднялся со стула.
-Почты много? -спросил он Ирину.
-Нет. Тридцать килограммов вместе с книгами для библиотеки.
-Добро. Кстати, где этот студент?

Ирина кивнула головой в сторону чернявого парня, стоящего на выходе из помещения. Затем она рукой легонько притронулась к плечу Петрова, одновременно улыбнулась той грустной улыбкой, когда свои чувства прячут глубоко в сердце. Петров мог бы сказать ей пару ласковых слов, каких она наверняка ожидала. Не дождавшись, женщина сказала:
-Ну, я пошла. Счастливого полета, Гена.
-Спасибо, Ира,-ответил Петров, безо всякого смысла заглянув в её глаза.

И когда она пошла, пилот посмотрел на то место за стойкой буфета, где обычно Маша находилась. Очереди уже не стало; несколько оставшихся клиентов доедали свои сосиски. Маши тоже не было. На лице Петрова выразилось сожаление, но тут же он вспомнил о пассажире. Тот в это время стоял уже подле него.

Когда парень находился на расстоянии, то Петров не шипко к нему присматривался, да и не имел времени, а сейчас он показался ему каким-то не стандартным.. Очень уж смуглокожий, с правильными чопорными усиками под носом. Все остальное- обычное: рост-средний, карие глаза, по мужски привлекательное лицо. Студентов с усами, Петрову встречать не приходилось, хотя до этого случая немало перевозил их на своем вертолете. Как правило, это были практиканты- геологи. Среди советской молодежи носить усы, бороду было не принято.

Петров даже и не стал рассматривать парня, а начал знакомство странным образом, не в том порядке, в каком это должно бы происходить.
-Ты не голоден?-по-свойски обратился пилот к практиканту,-а то давай закуси, время еще терпит.
И тут же понял свою промашку. Буфетчицы до сих пор не было.
Парень ответил:
-Спасиба. Я много кушал самолете.
-На этот раз Петрову стало любопытно.
-Ты, что грузин?
-Я не крузин,-без обиды, улыбнувшись, отвечал студент,-Я приехал далико, Альжир.

Чем-либо удивить Петрова было трудно. Ну, иностранец, и что из этого...Мало ли их учится в учебных заведениях страны...И здесь, в Сибири их приезжает немало.Однако ж , таких черных, Петров еще не видел. Ответил он без эмоций, ради того, чтобы как-то отреагировать:
-И в самом деле, далеко тебя занесло.
-Да, далико,- подтвердил парень.
-А звать-то тебя как?
-Хамид.
-А меня -Гена.
Петров протянул ему руку, сказав:
-Молодец. Хорошо говоришь по русски. Почти без акцента.

Вертолетик, похожий на пузатенького жука с растопыренными крылышками, находился на отшибе, в стороне от основного аэродромного поля. Недалеко стояли грузовые большие, неуклюжие вертолеты. Все они имели грязно-зеленую окраску.Покрашенный в серебристый цвет, этот почтовый вертолетик, в сравнении с ними, выглядел задиристой букашкой. Злости ему придавали тонкие лопасти винта, словно усы, торчащие в стороны.

Открыв миниатюрную дверку, ничего не объясняя, Петров, пригласил студента:
-Прошу в кабину.
Хамид быстро уселся в кресло, а дорожную сумку бросил сзади, в небольшое свободное пространство.

Пилот посмотрел на приборы, затем направо и налево, после чего стал по радио переговариваться с диспетчером. Хамид также огляделся, как это сделал пилот, но по другому поводу. Прозрачный колпак отделял от внешнего мира. Снизу- темный асфальт,-сверху- голубое безоблачное небо. Внутри вертолета -примерно, всё как в обычном автомобиле: слева шофер, справа пассажир.

Наконец, диспетчер дал "добро" на вылет. Со свистом закрутился винт. Вертолет сначала плавно отделился от земли, затем стремительно взмыл вверх, словно отскочил от надувной резиновой подушки. И пока Хамид пытался что-то рассмотреть на земле, вертолет виражем обошел окраину города. Яростно, прямо в лицо вспыхнуло солнце, а спустя несколько секунд, ушло влево. Это означало, что вертолет полетел курсом на северо-запад.

Впереди, внизу, насколько хватал глаз, простиралось зеленое пространство тайги и болот. Кое-где, под солнечными лучами, поблескивали озера-живые глаза земли. Разнообразили ландшафт узорами узкие, извилистые речушки, с высоты похожие на змеек буроватого цвета.
-Как говорится, с Богом,- после продолжительного молчания проговорил Петров, и довольная улыбка заиграла на его скуластом лице.
-Ин Ашаала,- откликнулся Хамид, и тоже улыбнулся.
-Разъясни-ка,-попросил его Петров.
-По- алжирски-как даст Бог. То же самое, что и у вас.
-Интересно...,-задумчиво произнес Петров,-Если с Богом в душе легче жить, то чего же от него отказываться..
Затем резко повернувшись к студенту, с воодушевлением начал:
-Покажу тебе Матушку-Сибирь, Хамид. С неба она выглядит очень впечатляюще. Кажется, нет ей ни конца, ни края. Уверен, ничего прекраснее ты не видел,-говорил он с такой любовью, с какой говорят о любимой женщине,- Там, в своей жаркой стране, неважно, с оазисами или с песками, разве мог ты представить такого простора. Впрочем, по возможности, и если не испортится погода.

Хамид обещание пилота принял с радостью. И в свою очередь сказал:
-Хочу заранее говорить вам спасибо. А о погоде, чтобы она не портился, буду просить Аллаха.
Легко, с признаками иронии, усмехнувшись, Петров как бы нечаянно заметил:
-А ты, видно, парень веселый...
-Ничего. Так себе,-очевидно, не полностью разделяя точку зрения Петрова, ответил Хамид.
А потом ему показалось, что сказал мало и добавил:
-Мои однокурсники, говорят, якобы, от алжирца у меня за время учебы в институте, остались только цвет кожи, да усы.

Петров весело рассмеялся и дал понять парню, что определением его однокурсников он остался доволен.
-О, друг, это очень даже неплохо. По -русски говоришь превосходно, и, если бы ты не сказал о своей национальности, то лично я, принял бы тебя за молдаванина, в крайнем случае за цыгана...
-А как понимать по поводу крузина?-напомнил Хамид.
-Это я так, не подумавши,-ответил Петров, и тут же попросил,- Давай, Хамид, общаться на ты. Я ведь не начальник и не твой профессор, а простой пилот.
-Давай на ты, -согласился Хамид.

Когда Хамиду сказали, что в зверосовхоз он полетит на вертолете, то ожидал встретить солидного, в годах, строгого пилота, который нейзвестно как отнесется к пассажиру-иностранцу.

Слова, сказанные Петровым, голоден ли он, как-то сразу расположили Хамида к нему. И несомненно, как личность, пилот был интересен. Хамид заметил это и почувствовал в первые же минуты общения с ним. Пилот не укладывался в те, общепринятые рамки людей, с какими приходилось Хамиду общаться. Наружу выпирало то естественно размашистое качество, присущее русскому человеку.

Раньше Хамиду летать на вертолетах не привелось. В небе, высоко над землей, на этом, казалось бы , очень хрупком вооплащении человеческой мысли -летать на чем попало и всюду, так или иначе, начнешь понимать, от кого зависит твоя жизнь. Разумеется, от пилота. Вот этим уже интересен Петров. Не каждому смертному дано управлять летательным аппаратом. Небо для человека-это всегда опасная зона.

Хамид сбоку, внимательно посмотрел на пилота когда тот поправлял наушники на голове. Почувствовав на себе взгляд пассажира, Петров повернулся к нему и, в его карих, чуточку несерьезных глазах, мелькнуло любопытство.
-Как самочувствие, Хамид?
Плавным полет нельзя было назвать; вертолет расскачивало и немного трясло. Хамид себя чувствовал- как чувствовал: ни хорошо, ни плохо. И поэтому правильно понял вопрос пилота.
-Нормально,-ответил он, на что Петров заметил:
-Это уже хорошо. Некоторые в первом полете укачиваются. Потом привыкают.

Тем временем закончилась равнина. Внизу, если внимательно смотреть, то можно было увидеть начало горного образования.

Пилот управлял вертолетом, как забавной игрушкой. Несколько беспечный его вид пассажира нисколько не тревожил. Хамид обратил внимание на его длинные, сильные руки.

Они играючи, уверенными движениями, обращались с ручками управления, и, Хамид еще с большей симпатией подумал о Петрове. Неожиданно вертолет провалился вниз и камнем пролетел несколько метров. Затем выравнялся . Не успев испугаться, Хамид невольно взглянул на Петрова. Тот сидел в своем кресле в обычной для него позе, а лицо его было совершенно спокойно. Падение вертолета Петров прокомментировал коротко:
-Нисходящий поток. Такое случается.

Хамид посмотрел в сторону. Высокая сопка плыла совсем рядом как мираж. Казалось, протяни руку, и коснешься крон деревьев, растущих вкривь и вкось на каменистых уступах сопки.

Вертолет сделал значительный крен, Петров повернул голову в сторону крена и стал что-то разглядывать. Спустя минуту-две выяснилось.
-Распугаем всех медведей.
Хамиду стало любопытно; живьем медведей он ни разу не видел.
-Они и здесь водятся?-спросил он пилота.
-Ну а как же, водятся. Царь зверей. Смотри получше. Может быть, какого косолапого и увидишь.

Тотчас вертолет резко сделал крен в сторону пассажира. Хамид уставился глазами вниз в надежде увидеть царя зверей сибирской тайги. А Петров продолжал рассказывать:
-Медведи привыкли к нашему шуму. Задерут голову и смотрят. Ну, уж если, как говорится, станешь им садиться на спину, то тогда улепетывают, аж пятки сверкают.

Через короткую паузу Петров спросил:
-На кого учишься, Хамид.

Вертолет в это время словно скалолаз поднимался все выше и выше над очередной сопкой. Мимо, похожие на исполинские ступени, чередой одна за другой, проплывали горные уступы. Хамид с необъяснимым восторгом наблюдал за меняющимися картинами природы, а вопрос пилота держал в голове. Наконец, когда под вертолетом оказалась вершина, запоздало ответил:
-Учусь на ветеринара.
Реакция Петрова не заставила себя долго ждать. Что-то похожее на ироническую улыбку возникло и пропало на его скуластом лице.
-Лечить зверюшек, кошек, парасюшек...
-И это надо кому-то делать,-немного обиженным тоном произнес Хамид.
-Да ты не обижайся, парень,- догадался Петров,
-У нас говорят так: все профессии хороши, выбирай на вкус. А что касается ветеринара, то, я думаю, с животными иметь дела куда проще, чем с людьми. Одним словом, сделал для себя выбор, и добивайся успехов.

На этом разговор мог и закончиться. Однако Хамид не мог успокойться. Слова Петрова, как показалось ему, прозвучали неубедительно, в какойто-степени даже насмешливо. Его это задевало. Ему не хотелось чтобы Петров остался при своем мнении, все также думал, недооценивая профессию ветеринара. И это стало причиной желания высказаться до конца.
-Я с детства полюбил животных. Поэтому и выбрал соответствующий институт.Но в этой профессии есть несколько направлений, не обязательно заниматься только врачеванием. Это и мясная промышленность. В Алжире она в настоящее время на высоком подъеме. Специалистов крайне не хватает. Следовательно, по окончании института я смогу получить хорошую должность.

Вполне можно предположить, что Петров, прослушав слова пассажира, вспомнил о тех сосисках, какие являются незыблимым блюдом в аэропортовском буфете. Он ни разу не был заграницей, ему не пришлось видеть то разнообразие мясных деликатесов, какое существует в первой же закусочной или в простом магазинчике, в чем можно убедиться, стоит только пересечь границу на Ту Сторону. Так что потребности Петрова, учитывая его холостяцкую жизнь, были минимальными. И если ему не достанется в буфете сосисек, то он с тем же удовольствием съест селедину с черным хлебом и останется доволен. Хамид же, как ни говори, о благополучной жизни имел свое представление.

Петров продолжил тему, оставляя за собой право высказывать свое мнение, как человека более опытного в жизни:
-Всё этом мире относительно. Должности, карьера, деньги...Одна любовь-штука вечная. Сказал -как отбарабанил, и думай, что хочеш.

Взглянуть со стороны на Петрова, этого парня, кажущегося разбитным и несколько легкомысленным по отношению женского пола, для которого кроме своей профессии пилота, ничего в жизни не существует, услышать такое про любовь, по меньшей мере, показалось бы странным. Хамид недоверчиво взглянул на пилота, но что-либо сказать, не смог. Своими словами Петров поверг его в глубокое раздумья. А скорее, в горькие воспоминания, чем в раздумья. Петров сказал, и, очевидно, забыл. А может быть, наоборот его слова-это всплеск глубоких чувств к Маше, и её образ постоянно его сопровождает. И то, что выразил словами, никакого отношения к пассажиру не имеет. Как говорят, коса нашла на камень. А между тем, именно любовь привела Хамида в Сибирь. По честному сказать, сбежал от своей любви. Настанет момент, и, он о ней расскажет Петрову. У любого человека приходят такие моменты, когда хочется открыть свою душу.
-Хамид, смотри вниз,-услышал он голос Петрова,-через пару минут перевалим через невысокий горный хребет, слева увидишь реку, название её Швея. У её истока -озеро Киса. Название, между прочем, кошачье. Замечательное озеро.

Хамид благодарно взглянул на Петрова, последовав его совету.

Вертолет плавно опустился к озеру и завис в нескольких метрах от его поверхности. Петров продолжал пояснять:
-Теперь обрати внимание на правую сторону. Увидишь совершенно одинаковые две горные вершины. Отсюда до нашего пункта назначения ровно половина пути.
-Как, уже половина?-явно не желая скорого окончания полета, спросил Хамид.
-Да, половина,-подтвердил Петров.

Две указанные Петровым вершины, стояли словно огромные ворота в другой мир. И когда вертолет пролетел по средине между ними и, на самом деле, ландшафт совершеннно изменился. Внизу, до самого горизонта, протянулась плоская равнина. Как -будто бы догадываясь о мыслях пассажира, Петров возобновил разговор:
-Ты с детства полюбил животных, а я авиацию. Авиация, друг, притягательная штука. В небе ты, как Бог. Другие чувства, другие ощущения. А на земле, среди людей-вроде букашки. Одна суета.
Земля кажется плоской и ухабистой. Хамид, ты ощущаешь нечто такое...?
Хамид отвечал:
-Я первый раз лечу на вертолете. Мне нравится. Да, если бы я в детстве сделал хотя бы один полет, то не исключено, что так же бы "заболел" авиацией. У нас, в Алжире, в то время основным транспортом были верблюд и автомобили.

Казалось бы, ничто не предвещало беды. Хамид продолжал еще говорить, А Петров его уже не слушал. Глядя на приборную панель, он торопливо щелкал тумблерами, и, все его внимание сосредоточилось на ней.

Вертолет в какой-то момент "споткнулся", как человек спотыкается о ступеньку, поднимаясь по лестнице. Наступила жутукая тишина. Хамид понял- перестал вращаться винт. Пришел страх. Он сковал все тело. Единственно, что в таком случае, у Хамида хватило силы на то, чтобы взглянуть на пилота. Для обычного человека непостижимо-чтобы вот так, с полным спокойствием на лице, заниматься какими-то манипуляцими с приборами, в то время, как машина несется к земле. И как описать чувства постороннего человека? Пожалуй, невозможно.

Вертолет, разумеется, падал. Но пока еще "ногами" вниз. Какая-то сила, или воля пилота не позволяла аппарату войти в штопор. Петров, словно забыв о том, что не на земле, а в небе, продолжал колдовать над приборной доской, в то же время дергал ручки управления. Секунды, секунды. Циферблат часов на панели отсчитывали секунды. Хамид впился глазами в стрелку и с ужасом ждал конца. В действительности, вертолет не совсем падал. Винт продолжал еще вращаться, но не настолько быстро, чтобы остановить падение. И когда до земли оставалось несколько десятков метров, Петрову удалось сделать невозможное. Своими действиями он заставил винт крутануться до полных оборотов на несколько секунд. Своего рода "парашют" сработал. Под влиянием лопастей винта вертолет завис, но только на мгновение, какое трудно переоценить.

Полторы тонны веса обрушилось на вершину высокой пихты. Она не выдержала, хрустнула как спичка. Звук, похожий на выстрел, эхом пошел гулять по тайге. Покареженная, с разорванной обшивкой конструкция аппарата продолжал падать, ломая ветви пихты, а достигнув земли, она развалилась на две части.

Придя в сознание, Хамид открыл глаза. И первое, что он увидел над собой-это густой шатер. Зеленые пихтовые ветви загораживали небо. И первое ощущение-это хвойный запах. Второе-жуткое ощущение от укусов комаров. Комарье тучами носилось в воздухе, шипело, бросалось на человека, лезло в ноздри, не давая дышать в полную меру.

Но не смотря на овод сейчас, после того, что случилось, открыть глаза и увидеть снова этот мир! Жизнь должна показаться иной. Цветы, запахи, люди, и даже назойливое, кровожадное комарье; все, все станет восприниматься острее и в то же время мягче, лучше, красивей.

Вертолет, расколотый, как скорлупа грецкого ореха, выпорашенный, несуразной кучей лежал в метрах пяти от него. Слева и справа на поломанных сучьях висели ранее неоходимые вещи для вертолета, куски лопастей, провода, что-то еще, письма, книжные листки-все то, что требовалось доставить в зверосовхоз.

Скосив глаза в сторону, Хамид увидел Петрова. Это была первая, ничем не сравнимая радость. Пилот находился в странной позе, но, безусловно, живой. Прижавшись спиной к стволу пихты, можно с уверенностью сказать, спасшей им обоим жизнь, обросшей у основания мягким мхом, он сидел словно грешник, раскаиваясь за свои грехи. Руки на груди, взгляд, устремленный куда-то в высь. А куда? Под крышей, образованной густыми ветвями деревьев, из вечного сумрака на небо, можно было лишь смотреть через прореху, проделанную вертолетом. Туда Петров и смотрел. Глаза его выражали такую скорбь, что сам Петров казался неузнаваем. Туча комаров вилась вокруг его головы, но он не обращал на них внимания. Петров опустил голову и перевел взгляд на пассажира. Взгляды их встретились. Легко можно себе представить что творилась в эти минуты в душе пилота. Прежде всего-чувство вины. В то же время Хамид еще не до конца осознавал случившегося. Это, как короткий страшный сон, верить в который не хотелось.

Петров вдруг заговорил :
-Наконец-то. Поздравляю с жесткой благополучной посадкой. Долгонько жду пока оклемаешься. Хотел тебя уж тащить. Знал, что живой. Впрочем, могло быть гораздо хуже.

Слова произносил с досадой, трудно, хотя по его лицу не было заметно хоть сколько-нибудь растерянности. Еще трудней Петрову было смотреть в глаза пассажира.
-Прости меня, студент. Что произошло, то произошло.
Сам же понимал- перед начальством оправдаться будет гораздо сложней.
Он сделал усилие чтобы улыбнуться, но пошевелились лишь толстые побледневшие губы.
-Ничего не скажешь, прогулялись.
-У тебя, пилот, из уха течет кровь,- сказал Хамид.
-Знаю,- равнодушно заметил Петров и даже не удосужился её вытереть,- Обо что-то ударился головой. А ты-то как? Где болит?
-Шум в голове, и тело словно не моё.
Хамид сделал усилие, чтобы подняться.
Петров заметил и предостерег:
-Не советую. Лежи как лежишь. Я тебя вынул из кресла, как из корзины помятую помидорину...Однако перед ударом о землю, ты успел сжаться в комок. Это помогло.

Петров с минуту помолчал, после чего сделал короткое наставление:
-Чтобы нам двигаться, а находиться в этой берлоге, нет никакого резона, мне нужно знать, какие детали в твоем организме пострадали. Учти, прикидываться, ерохориться перед мною, якобы ты в полном порядке не стоит. Путь предстоит нелегкий.

Далее, Петров, нисколько не сомневаясь в своих словах, на полном серьезе, добавил:
-Тебе, как будущему доктору, неважно в какой области, с этим определиться проще, чем мне, дураку. Прежде всего, надо иметь ввиду позвоночник.
-В позвоночнике я ничего не чувствую,.-ответил Хамид и с осторожностью стал приподниматься.

Сесть ему удалось с первой попытки. Но пришлось снова лечь из-за острой боли в подрёберной части груди.
-Что?-встревоженно спросил Петров.
-С позвоночником все в порядке,- с трудом стал выговаривать Хамид,- ребра... предполагаю, одно или два поломаны. Правая нога ..

Ничего не говоря, Петров поднялся с кочки, на которой сидел, подошел к его ноге и стал снимать ботинок. Сделать это удалось с трудом. Стопа развернулась на прямой угол, торчала кость и, синеватая опухоль расползлась от стопы к голени.

Петров вспомнил анологичный случай, имевший место в его детстве. Тогда он упал с дерева. В деревне, где он жил, врача не было. Одна бабушка ногу ему поправила. Используюя её опыт, Петров решился. С достаточным усилием он дернул за стопу. Хамид заорал, так, что вздрогнули пихтовые ветки.
-О-о-й!
-Ничего!- сказал Петров без каких-либо эмоций, глядя на ногу,- На месте.
-Как?,-отойдя от боли, воскликнул Хамид.
-Просто,-сообщил Петров,-Только всеравно ты пока инвалид. Ступать на ногу нельзя. Иначе стопа снова заскочит туда же, где была. К сожалению, до больницы далеко. А запчастей у нас с тобой нет.

Сказав, он куда-то направился. Зашуршали ветки кустарника, и вскоре скрыли его от Хамида. Вернулся он не скоро. В руках он держал охапку каких-то очено зеленых, должно быть, сочных растений. Бросил возле лежащего пассажира и после чего стал что-то искать среди обломков вертолета. Искал долго. Наконец, в одной его руке Хамид увидел кусок ветоши, в другой- длинный шнур. Подойдя к пассажиру, показывая рукой на растения, сказал:
-Листья папоротника. Мой дед лечился им от всех болезней. Прожил девяносто лет, ни разу не обратившись к врачам. А в старину сибиряки пили папоротниковый чай. Имей это ввиду, студент. В твоей практике может пригодиться.
-У нас, в Алжире,- заметил Хамид,- нет,...как ты назвал его...папоротника.
-Я тебе пришлю...

После того, как Петров плотно упоковал ногу в папоротниковые листья , туго обвязал куском материи, обратился к Хамиду:
-А теперь надо сесть на задницу. Произведу упаковку твоих ребер.

Итак, та часть жизни, которая была отпущена моим героям, она ими прожита. Началась другая её часть.

Петров присел на ту же кочку и глубоко задумался. Кровь из его уха уже не бежала, а на щеке осталось только засохшая красная полоска. Хамид все также лежал, и всякие мысли будоражили его голову. Ему хотелось выговориться, задать несколько важных вопросов. Ответы на них, понятно, тревожили не только его. Петров в это же самое время ломал голову над тем, как выбираться из тайги.

Хамид напряженного молчания не выдержал и начал издалека:
-Пилот, что случилось с вертолетом? Почему мы упали?

Он понимал, в принципе, его, как пассажира, причина падения вертолета не касается и, Петров именно так мог и ответить. Для Петрова же, как для пилота, следствие причины не вызывало сомнения. И этого ему было достаточно, чтобы не забивать голову посторонними мыслями, если предстояло главное-выжить в тайге. Петров знал, что это непросто одному, здоровому мужику, а когда есть и другой, ограниченный в движении, то трудности возрастают на порядок. Вопрос Хамида у пилота отрицательной реакции не вызвал.
-Я бы начал с другого. Что спасло нам жизнь. Буквально за секунды удара о землю аппарат развернуло. Мы упали наискосок, когда сила удара пришлась на спинки кресел. Если бы аппарат развернула наоборот, то мы бы вылетели словно из кактапульты головами вперед. Думаю, не трудно представить, какой был бы наш конец. А вообще наше спасение я назвал бы чудом.

Петров подумал и затем продолжил:
-По какой-то причине прекратилась подача топлива. Сейчас бесполезно об этом говорить.. Комиссия, разберется.. Для меня главное было найти черный ящик. К сожалению, его я не нашел. А нам сейчас надо думать о другом...под этой крышей нас не найдут. Жечь костер, загорится тайга, сгорим и мы. Хвоя пылает как порох.

Все это он сказал просто, спокойно и по поводу комисси; а его поведение было каким-то совсем не озадаченным, как-будто падение вертолета-обычное явление.

Оказалось, что Петров о многом уже подумал. Я приготовлю из ветвей волокушу и тебя потащу. Это, как на санях. Только не по снегу, а по кочкам....

Ему и самому, очевидно, пока еще трудно представлялось, как подобный способ передвижения будет выглядеть.
Хамид возразил:
-Не надо, пилот, ничего придумывать. Я смогу идти.
-На одной ноге? -не замедлил высказать сомнение Петров.
-Надо найти крепкую палку. Что-то вроде костыля...
Подумав, Петров, как бы согласился:
-Можно попробовать. Боюсь, что в этом ельнике, я не найду нужной палки, и для волокуши нет материала. Нужен березняк или ивняк, на худой конец, осиновые ветви. Скорее я буду вместо костыля. Волочь тебя на спине, думаю, из-за поврежденных ребер тебе не выдержать боли. Кстати, сколько, Хамид, тебе ....настукало.
-Возраст?
-Ну, да. .
-Двадцать шесть. А учусь я на пятом курсе. Последний год.
-А мне, Хамид, мне завтра стукнет тридцать три...,- Петров эту новость сообшил таким голосом, в каком слышалось больше разочарования, нежели радости,-Не находишь ли ты в этом совпадении что-то странное? Я имею ввиду наш незаконченный полет и мой день рождения. Странное совпадение...
-Действительно,-согласился Хамид,- А это правда? -Ну на хрена мне тебе морочить голову! Какой смысл?
-Поздравляю,-проговорил Хамид и протянул руку. Петров поднялся, подошел, пожал руку, после чего вернулся на прежнее место.
-Жаль, -сказал Хамид,-нечего тебе подарить.

Петров бросил на него взгляд и заметил:
- Нам с тобой подарена жизнь, чего еще надо.
-Согласен,-поддержал его Хамид и неожиданно в его голову пришла мысль.
-Пилот, а ты не видел моего рюкзака?
-Видел.
Он поднялся, подошел к искареженной куче дюраля, ранее называвшейся кабиной и вытащил рюкзак
-Забыл про него, извини,-подавая сказал он.
Вынимая сигареты, зажигалку, Хамид, казалось, с невероятной радостью, улыбаясь, стал словами выражать свои чувства:
-Я думаю, чего мне так не хватает! Ты, куришь, пилот?
-Нет, не курю.
-Поэтому тебе меня не понять! А вот и подарок для Тебя.

В его руке сначала появились две плитки шоколада; Хамид легко кинул их в сторону пилота. Тот поймал на лету. Затем в руке алжирца блеснул нож. Его он подал пилоту с осторожностью. Приняв вещь, Петров с первого взгляда оценил его уникальность. По существу, это была финка с прекрасной отделкой ручки из слововой кости.
-Возьми на память,-сказал душевно Хамид.
-Возьму,-ответил Петров, и добавил,-Это то, чего нам не хватало. В лесу без ножа или топора делать нечего. Кстати, один вопросик, Хамид.

Где приобрел такой замечательный "кинжал"? В наших магазинах вроде бы холодное оружие не продают. Хамид ответил загадочно:
- С ним связана одна история. Если тебе станет интересно, расскажу. В самом деле, нож не советского производства. Он сделан, очевидно, по заказу где-то в арабских странах..

Любуясь ножом, Петров сказал, то, чего сказать хотел давно.
-А ты, парень, не падай духом. Я тебя вытащу.

Порывшись в карманах летной куртки, Петров отыскал какую-то баночку, открыл понюхал носом. Подавая её Хамиду, сказал:
-Вот это для нас спасение. Мазь против комаров. Намажь лицо, руки. У меня она всегда с собой. На всякий случай.

Теперь только понял Хамид, почему так спокойно сидел пилот в тот момент, когда пришло к нему сознание. Да и сейчас злющее комарье носилось вокруг Петрова, но как будто бы глухая, невидимая стенка не позволяла комарам прикоснуться к его лицу, к рукам.

Второй час они брели по тайге, делая частые остановки. Два человека, пробирающиеся сквозь заросли. Да и слово "брели", совсем не отражает действительности. Один-долговязый и физически крепкий, другой-едва достающий головой до его плеча, выглядевший подростком, по сути дела, висел на нем. Петров, ухвативший рукой студента за талию, фактически нес его на себе. Хамид, превозмогая сильную боль, терпел, понимая, что более комфортного способа передвижения пока не существует. За это время они преодолели расстояние вряд ли более километра. Петров останавливался, молча усаживал студента на землю, вытирал обильный пот с лица, также молча продолжал путь. Оба устали и, бросаться словами не было никакого желания.

Петров же продвигался не без мыслей. Он думал. Думал обо всяком. Например, хорошо бы иметь ружье, а лучше ракетницу. Ракетница в вертолете была, но он её не нашел.Петров в голове имел определенный план: до захода солнца достигнуть озера. А там, если повезет, то встретить рыболовов или охотников. Цель- выжить, спасти пассажира. О себе он не думал. Каждый человек должен иметь цель. Это его отличает от скотины. А первая ступень к цели- это озеро. И надежда жила. Петров был уверен, что в скором времени начнутся поиски, если уж не начались.

Солнце уходило за лес, приближался вечер. Самое сложное было впереди. Горный перевал, хоть и невысокий, но путь через него потребует много сил.

Голод давно уже напоминал о себе. Больше всего хотелось пить. Петров вспомнил о плитках шоколада, остановился. И впервые за это время вымолвил:
-Перекусим.
Хамид безучастно бросил взгляд на пилота, не догадываясь, что он имел ввиду. А когда, в его руке показалась плитка шоколада, принципиально заметил:
-Это для тебя, пилот. К дню рождения.
-Шутишь, парень,-бросил фразу Петров, и добавил,- Шоколад утолит голод, однако сомневаюсь, что поможет от жажды. Во всяком случае, попробуем
Он разломил плитку пополам и одну половину подал студенту.
-Бери. Не стесняйся. Не повредит.
Жуя шоколад, они просидели с полчаса.
Перевал дался нелегко, между тем, не с такой потерей сил, как ожидал Петров.. Вероятно, он уже привык к ноше, или привыкли оба.
По склону вниз идти стало легче, тем не менее нужен был основательный отдых.Началась болотистая низина. Потеряв надежду достичь озера Киса, Петров принял решение остановиться на ночлег.Шатаясь, он куда-то ушел, оставив Хамида лежать на сухом возвышенном клочке земли. Его не было продолжительное время. А когда вернулся, Хамид заметил в его руке какой-то странный предмет, похожий на воронку. Снизу воронки капала вода. Догадка пришла в его голову позже. Сам же Петров попробовал ему растолковать:
-Хорошо, что наткнулся на березняк. И нож пригодился. Это туесок, сделанный из коры березы. А в нем вода. Качество воды не ахти какое, но пить её можно. Попробуй.
Хамиду было всеравно какое качество имела вода. По сумашедшему хотелось пить. Казалось, от жажды рот свело так, что не откроется, а язык превратился в сухой сучок.
Он с жадностью приложился к туяску и, ощущая только влагу, в один миг выхлебал всё его содержимое.
-Принести еще?-улыбаясь, спросил Петров.
-А сам ты напился?- задал встречный вопрос Хамид.
-Ну, а как же. Да ты не стесняйся,-продолжал улыбаться Петров,- болото большое, воды сколько хочешь...Правда не тот вкус, что у пива.
Но что-то сходное есть. Впрочем, доберемся до города, пива напьемся вдоволь. Ты любишь пиво?
-Обожаю.
-Ну так вот. Моя знакомая работает буфетчицей в аэропортовском буфете. Постоянно для меня оставляет ящик. Кстати, в наших местах пиво также дефицит.
Сказав, Петров вяло поднялся. Куда-то направился, остановился и повернувшись к Хамиду, предупредил:
-Полежи тут, а я займусь благоустроиством. Когда затихли его шаги, Хамид незаметно стал думать о Гражине. Думать о ней не хотел, отказывался, но её лицо, стояло перед его глазами словно портрет, освещенный каким-то необыкновенным светом. Портрет временами оживал, и Хамид видел немой укор в её глазах и, даже чувствовал запах её волос.Нет, он не желал возвращаться к прошлому, но оно, вопреки всему, возвращалось само.Впервые Хамид увидел девушку в институтской библиотеке. Ему позарез нужна была книга. Какая, Хамид хорошо помнил-"Анатомия животных". Трудно сказать, что движет человека, какая сила управляет человеком. Идти в библиотеку не хотелось, и все-таки он пошел. Первые шаги по пустому залу. В нем сидит лишь одна девушка, склонив светловолосую головку над книгой. Настольная лампа голубоватым цветом освещала её прекрасное лицо. Хамид остановился и завороженно на неё стал смотреть. Почувствовав на себе внимательный взгляд, девушка отвлеклась от книги и взглянула на парня. В тот момент Хамид увидел её глаза: голубые, ясные, бездонные как небо. Густые, волнистые, светло-русые волосы, покрывая уши и часть щек, ровным овалом спадали на плечи. Казалось, сама она излучала тот загадочный свет, к которому тянется всё то, что хочет любви и ласки. Получив книгу, Хамид не сомневался, какое место для себя выбрать. И пока он шел к её столу, стал чувствовать как его сердце ускоряло частоту своего биения.Под её удивленным взглядом, направленным на него, парень заволновался еще более. Он мог бы сказать слова приветствия, однако в тот момент потерял дар речи, а язык, как-будто присох к нёбу. Наконец, он сумел вымолвить:
-Ничего, что я выбрал место за вашим столом?
Девушка премило улыбнулась.
-Ну, что вы!-воскликнула она,- Вы мне нисколько не помешаете. Тем более, что я собираюсь уходить.

Она снова уткнулась в книгу, а парню было уже не до "Анатомиии". Мысль, казалось, пустая и безнадежная засверлила в мозгах: "Нет, нельзя, чтобы она исчезла. Я должен с ней познакомиться!" Он также, как и она, стал смотреть в книгу, однако строчки, слова, сливались в одну серую массу, теперь уже не нужного текста. Хамид обонянием чувствовал легкий аромат духов, ощущал движение её ресниц, слышал вздохи. Если бы он твердо был уверен в том, что на самом деле уходить девушка не собирается, а сказала просто для отговорки, то он, вероятно, так бы и не решился продолжить разговор. Хамид упрямо взглянул на неё, она также подняла на него глаза, как-будто этого ожидала.
-Как вас зовут?-решился он спросить.

Нисколько не кокетничая, девушка ответила:
-Гражина. А как ваше имя? (Гражина- польское имя, озн. Красивая)
-Хамид.
- Хамид,-произнесла она,- странное имя. Вы, очевидно, араб...
Ему стало вдруг легко, свободно.
-Угадали. Я -алжирец.

Всё более набираясь храбрости, Хамид заметил:
-Мое имя вам показалось странным по одной причине. Если отбросить окончание, то по-русски это будет хам.. А имя, заметьте, всегда соответствует личности.

Гражина непринужденно, весело засмеялась. Смех её был по детски искренним; светлые колечки волос на её лбу вздрогнули, а на идеально белой шейке заметно запульсировала голубоватая, тонюсенькая жилка.
-На хама вы совершенно не похожи, а скорее, на ужасного скромника,-опровергла она тут же утверждения Хамида.
-Находите?
- Чувствую,- серьезным тоном подтвердила она.

Теперь, когда волнение значительно угасло, Хамид, не спуская своего зачарованного взгляда с лица девушки, насмелился сказать ей комплимент:
-Гражина, вы очень красивая.
Заметно было, как глаза её засияли, но выражение лица осталось прежним.
-Вы так думаете, Хамид?
-Не думаю, а так оно и есть!-запальчиво воскликнул Хамид
Девушка благодарно улыбнулась.
-Мне таких слов еще никто не говорил.
Хамид сидел лицом к двери, и увидел как в помещение вошел какой-то долговязый парень. Не подходя к столу, он позвал:
-Гражина, идем. Опаздываем.
Девушка легко соскочила со стула, и улыбнувшись Хамиду, попрощалась:
-До свидания.И быстрыми шагами пошла от него. К тому парню. Хамид смотрел ей вослед и горько подумал: " Как жаль. Такая девушка!" Она шла грациозно, красиво держа голову.

Петров вернулся с тремя березовыми жлыгами, А во второй раз он принес огромную охапку валежника. Немного посидев, приступил к выполнению задуманной задачи-построить шалаш, пригодный для ночлега.

Сумерки сгущались. Однако о полноценной ночи говорить не приходилось. В летнее время, в этих широтах, ночи больше серые, чем черные. Тем не менее, в тайге, под покровом густых крон деревьев, даже в солнечные дни довольно мрачно. Лес стоял черной полосой в недалеке. А здесь, где строил шалаш Петров, на краю болота, лежала его тень и отдавало сыростью. Почему именно в этом месте Петров сооружал шалаш, стало понятно из его слов:
-Медведь в болото не полезет. Боится утонуть. В нем - как в бездонной яме. Провалился и засосет. Что любопытно, медведь страшный сладкоежка. До чертиков любит мед, сладкие ягоды. Так что в эту пору его можно встретить вблизи пасек, малинника, на борах, где растет брусника.

Вокруг стояла таинственная тишина, а голос пилота словно в ней тонул:
-Хамид, а бывал ли ты в других странах, кроме Советского Союза?

Понятно, Петров спрашивал не ради любопытства, впрочем, и это могло быть. Скорее завязать разговор, чтобы отвлечь студента от болей, какие он наверняка испытывал.
-Бывал,-отвечал Хамид,-в обеих Германиях, во Франции, в Греции. Я ездил по туристической путевке.
-Ну и как там жизнь?
- Живут хорошо.
-Ну, а как насчет женского полу? -со смехом продолжил Пилот,-небось, обращал внимание...Или уж закадрил какую француженку? Говорят, они шипко привлекательны и элегантны...Хамид, не взирая на шутливый тон пилота, стал обстоятельно объяснять:
-Скажу честно, не видел я там ни красивых девушек, ни красивых женщин. Скучные, озабоченные, не выразительные лица. Немки-тощие, француженки- маленькие ростом. Мне нравятся ваши девушки. У вас много хороших.
-Вот как!-от удивления воскликнул Петров,-надо же! А я этого и не знал. И продолжая, спросил:
- А что скажешь про Алжир?
-У нас тоже много красивых девушек, но традиционная одежда не позволяет им расскрыть свои женские достоинства. Мусульманская страна. Народ большей частью живет по законам Ислама. Например, жене не разрешается пускаться в путешествие без мужа или без сопровождения ближайшим родственником. Будущую жену, или, как принято называть, невесту, выбирают родители. И лица её не увидишь до первой брачной ночи. Девушки ходят в паранже.
-Выходит, берешь кота в мешке?
- В каком-то смысле, да. Тем не менее, родители плохую девушку никогда не подсунут своему сыну. Другое дело, понравится ли она ему. Впрочем, ничего не поделаешь, придется смириться.Тем временем работа над сооружением шалаша подходила к концу.
-Кажется, готов,-проговорил Петров,- пора укладываться.

Прежде чем залезти в шалаш, он с усердием помахал в нем березовыми ветками, чтобы выгнать комаров и мошек. Насекомые выдворялись неохотно, стращая гудящим, неприятным звуком вокруг шалаша.

Несмотря на усталость, обоим не спалось. Может быть, голод не давал заснуть, но не хотели признаваться. Да и какого толку об этом было говорить. Оставалась одна плитка шоколада.
-Пилот, а ты женат?-неожиданно спросил Хамид.
-Интересный вопрос,- сделал заключение Петров,-жениться не было времени...Кстати, хочешь, расскажу одну забавную историю. Про любовь...
-Расскажи.
-Так вот, начал Петров,- Дело было во время учебы в летном училище. Мой хороший приятель Мишка Свистунов однажды в городе повстречал очень молодую, как он хвастался, женщину невероятной красоты. И по уши втюрился. С месяц всюду её разыскивал. И как-то снова увидел её на одной из улиц. Женщина, очевидно, шла домой с рынка. В одной руке она несла громоздкую тяжелую сумку, в другой обычную сумочку. Свистунов подкатывается сзади и говорит:
-Разрешите, гражданочка, вам помочь?

Женщина остановилась, с удивлением на него взглянула, естественно, обсмотрела с ног до головы, оценила...И весело так, с хитрецой, сказала:
-Разрешаю, молодой человек.

Ну, он подхватил сумку и несет. По пути, не теряя время попусту, начал расспрашивать: что, да как., вроде шутя. К этому присовокупил пару скромных анекдотов. А женщина -ха-ха, хи-хи. Короче говоря , веселенькая, очень общительная особа. А Мишка от радости- на седьмом небе и, думает: дескать, вот дураку повезло- заарканил такую женщину! Приближаются к одному дому, а из подъезда выходит, а затем идет им навстречу....заместитель начальника по учебной части нашего училища. У Свистунова стали слабнуть ноги. Нет, он и не предполагал...Считал, что зам пройдет мимо, и ничего... Случайная встреча... А тот, вдруг подходит к Свистунову, нагло так берет сумку, говорит спасибо за помощь. Женщина тоже говорит: спасибо, молодой человек, вы так мне помогли. Мишка обалдело стоит и не в состоянии что-либо сказать.
-Да, кстати, товарищ курсант- вдруг обернувшись, обратился к нему зам,-вы из какой группы и как ваша фамилия?
-Из группы вертолетчиков, товарищ заместитель..., -выпалил словно из пулемета Свистунов.
Делать нечего. Направился своей дорогой, подумав: "Ох и хороша же дочка у этого зама. Жаль, что так и не узнал ни имени, ни адресочка "
Утром на построении, наш командир вдруг объявляет:
-Курсанту Свистунову выйти из строя!
Тот совершенно ничего не понимая, между тем, подумав о плохом, выходит в полном расстройстве.
Командир громко говорит:
-Курсанту Свистунову, за благородное поведение в городе, объявляю благодарность.
Надо было только видеть физиономию Свистунова!
Кто-то из курсантов ради шутки выкрикнул:
-А какой подвиг совершил Свистунов?
Командир отвечал также шутя:
-А это вы спросите у жены заместителя начальника по учебной части.
-И чем кончилось?-спросил Хамид
- А, ничем...Свистунов не настолько был дураком, чтобы отбивать жену у своего начальника.

Петров отвернулся, затих и вскоре заснул. Чей-то пронзительный голос раздался в ночи. Хамид от неожиданности вздрогнул.

В шалаше не было холодно. Боли в груди, в ноге не слишком тревожили, чему Хамид был очень рад и благодарен пилоту. И только он попытался заснуть, как снова понеслись воспоминания.

Заниматься поиском девушки среди сотен девичьих лиц, иногда очень похожих, совсем нелегкое дело. Используя всю свою энергию, преследуя одну цель-найти Гражину, Хамид, как неприкаянный, ходил по длинным коридорам института, заглядывал в аудитории, спрашивал студентов, навещал ежедневно библиотеку, простаивал подолгу у парадного входа. Девушка потерялась, как-будто провалившись сквозь землю. Парень совершенно потерял апетит; исхудал. Наконец, потеряв надежду её найти, решил, что она из другого института.

Прошла неделя. Однажды, а это была суббота, Хамил в глубокой задумчивости шел по коридору. Всюду толпились студенты. Пройдя мимо одну из групп, громко обсуждавшей какую-то проблему, неожиданно услышал женский голос, несомненно принадлежавщий Гражине.
-Хамид!

Остановившись как вкопанный, он не поверил своим ушам. А когда повернулся, то понял, что это действительно была она. Девушка, отделившись от группы, быстрым шагом шла к нему. Радостная улыбка на её лице говорила о многом. От нахлынувшего счастья Хамид готов был, как мальчуган, прыгать до потолка.Подходя к нему, она возбужденно сказала:
-Как хорошо, что встретила вас.За этими словами было сокрыто гораздо большее, чем просто слова. О чем подтверждали улыбка и необыкновенно светящиеся глаза.
-И я !-воскликнул парень, не закончив фразу.Девушка, продолжая улыбаться, начала говорить:
-Мы тут собираемся на пикник, не составите ли нам компанию?

Нет, совсем не этого ожидал услыхать от неё Хамид и готов был немедленно признаться ей в любви, а она о каком-то пикнике..."Впрочем, почему бы и нет?-тотчас сообразил Хамид.
-Я согласен.
-Вот и прекрасно,-обрадовалась она его ответу.

А тем временем Хамид бросил взгляд на студентов. Увидел того длинноногого парня, который у него из под носа увел Гражину. Парень стоял посредине группы и что-то объяснял, размахивая худыми руками. В сердце Хамида как-то сразу закралось к девушке недоверие. Перемену его настроения она заметила и поняла в чем дело.
-Он хороший парень, но не мой,- откровенно призналась Гражина,-Зовут его Андрей. Он у нас за организатора всяких мероприятий.

Затем она легонько дотронулась до его руки. Это прикосновение вызвало в нем такое чувство, как будто его бросили в горящий костер.
-Идем,- произнесла мягко Гражина.

Подводя его к студентам, открыто глядя на них, она сказала:
- Познакомтесь, это Хамид. Он - алжирец.
Больше ничего не добавила.

Парни взглянули на Хамида не то что с безразличием, а сказать больше- с недоумением. И это относилось скорее к Гражине, нежели к нему. Девушки же встретили парня любопытными взглядами. Ради справедливости надо отметить, появление в компании новенького, Андрей воспринял восторженно, сказав:
- В нашем полку прибыло!
И не теряя времени, взял его в оборот:
-Хамид, сообщи нам какими наклонностями обладаешь. Поёшь, играешь на музыкльном инструменте? Каком? Мы имеем аккордеон, к сожалению, не имеем аккордеониста. Гитаристы есть.

Хамид не являлся музыкальным человеком и на его вопросы по всем статьям ответил отрицательно. Однако это Андрея нисколько не огорчило.

В автобусе Хамид сидел рядом с Гражиной. Он не смотрел по сторона, а только на неё. И она также не отнимала своего взгляда от него.Чтобы никто не услышал, Гражина шепнула ему на ухо:
-Хамид, ты смотришь на меня как на икону...Ты в меня влюбился?
Признание вырвалось само собой.
-Я тебя искал целую неделю.
-Я тоже о тебе думала...

Место для пикника вскоре было найдено. Поляна, поросшая травой, окруженная с трех сторон лесом на берегу реки. Поставили несколько палаток. Пили вино, пели под гитару, рассказывали анекдоты, купались в реке. Хамид и Гражина всюду были неразлучны. Спали раздельно: девушки в одних палатках, парни -в других. Рано утром утренняя прохлада выгнала всех из палаток. Парни носились за девушками. Допили не допитое вино, доели, что осталось с вечера.. Кому-то показалось мало, и решено было отправить в город гонца. Вызвался ехать Хамид, заранее договорившись с Гражиной. Вместе они и уехали. В городе Хамид купил ящик вина, много всяческой еды. И тогда Гражина, взглянув на закупки, ахнула, и недоверчиво сказала:
-А как мы все это довезем, Хамид?
Он её успокоил:
-Очень просто, Гражина. На такси!
-На такси?- неуверенно говоря, она смотрела на него,-В такую даль! Деньжищей-то потребуется!

Когда таксист подрулил к стоянке студентов и, после того, как из машины сначала вылезли Хамид и Гражина, а водитель из багажника выложил на землю покупки, со всех сторон послышался гул восторга.

Прошел месяц. Однажды Хамид пригласил Гражину к себе в общежитие. В комнате он жил один. Девушка наоборот пригласила его к себе.
-Я снимаю комнату. - сказала она, таинственно улыбаясь,-Хозяйка очень добрая и хорошая женщина. В настоящее время она в отпуске и уехала на полмесяца к своей родственнице в деревню.

Хамиду было всеравно где встречаться с Гражиной. И они поехали. Квартира состояла из двух комнат и имела все городские удобства.
-Посиди,- сказала Гражина ему,- а я схожу под душ.
Они поцеловались и, она ушла.

С нетерпением ожидая её возвращения, в то же время Хамид занялся делом. Открыл бутылку шампанского, разложил на столе печенье, конфеты. Подарок-маленькое золотое колечко, купленное в тайне от Гражины, он положил на видном месте.

Из ванной она вышла обнаженной и, только махровое полотенце вокруг талии скрывало кое-какие детали. Все случилось как-будто неожиданно. Когда Хамид взглянул на Гражину, полотенце свалилось к её ногам. ..

Лежа в кровати, Гражина, наполненная новым для неё чувством, тихим голосом, спросила:
-Признайся, Хамид, что удивлен. Не правда ли?
Он отвечал:
-Скажу честно, если бы это произошло в Алжире, я бы не удивился.
Гражина прикоснулась своими горячими губами к его губам и через поцелуй, который мог никогда не закончиться, прошептала:
-Просто, у меня никого до тебя не было.

Прошел еще один месяц. Они решили подать заявление в Загс. Гражина согласовала этот вопрос со своими родителями, проживающими в другом городе. Началась подготовка к свадьбе.

Настоящее утро пришло с восходом солнца. Оно ярко полыхнуло над лесом, над болотом, над шалашем. Петров проснулся первым. Хамид заснул поздно, отчего продолжал спать так крепко, что ни разноголосое, громкое пение птиц, ни утренний холод его не тревожили. У Петрова не было причин будить студента. Задержав долгий взгляд на его лице, он подумал: " Нелегко тебе, парень, приходится. Но главное, не падай духом. Генка Петров тебя вытащит. Иначе он себе не простит до конца жизни". С такой думой он покинул шалаш, тихо, осторожно, боясь разбудить студента.

Утренняя прохлада холодным душем охватила все тело. Вот теперь он ощутил острый голод. С тоской подумал о сосисках в арофлотовском буфете, заодно о Маше. На душе стало скверно, а в желудке заныло так, что невольно пришлось скорючиться. Петров бросил случайный взгляд на кочки, покрытые зеленым мхом И то, что он увидел, не могло его не обрадовать. Россыпи зелено-красных ягод клюквы, как-будто специально насыпанных на кочки, хотя и не спелых, виднелись повсюду, куда бы ни посмотреть.. Забыв обо всем, Петров тотчас опустился на колени возле ближайшей кочки и, принялся ладонями сгребать ягоды в одну кучу. Когда образовалась достаточной величины горка, стал пригоршнями толкать себе в рот. Ягоды были кислыми, он моршился, однако пережевывая, думал только об одном- унять боль в желудке. И на самом деле, желудок, получив работу, вскоре унялся.

Поблизости находилось небольшое озерцо. Петров его приметил еще с вечера.По сути дела, это была болотная прогалина. И сверху болотной жижи стояла чистая вода. Она хоть и попахивала, но её можно было пить. Сначала он до отрыжки напился, после этого, раздевшись до пояса, пригоршнями смочил свое тело, затем помыл лицо. Вода значительно прибавила бодрости.

Хамид проснулся, огляделся. Не обнаружив пилота, прислушался. Никаких его признаков. Кроме веселого щебетанья птичек других звуков не слышно. Это его насторожило, а одиночество немного пугало. Пришлось покинуть шалаш. Снаружи пилота также не оказалось.

К моменту возвращения Петрова, Хамид сидел возле шалаша, занятый своими мыслями. Увидев пилота, .неестественно обрадовался, как после долгой разлуки. Петров же, не показывая виду, был счастлив видеть студента сидячим, а не лежачим. Не присматриваясь к нему, а только коротко взглянув, он спросил:
-Как самочувствие, Хамид?
И, разумеется, было понятно, что имел ввиду Петров. Не было смысла спрашивать где и что болит.
-Хуже, чем позавчера, -отвечал Хамид с улыбкой на лице,-но немного лучше, чем вчера...
-Понял, -сказал Петров высыпая перед ним клюкву.
-Ешь. Витамины. Таких ягод ты наверняка не пробовал. Называется клюква. Полезней ягоды, чем клюква, на земле не родится. Ваши бананы, хоть и фрукты, а ей в подметки не годятся.
-Я так не думаю, -возразил Хамид, бросив в рот несколько ягодок.
Раскусив, перекосился, и не стал более есть.
-Напрасно, напрасно,-заметил серьезным тоном Петров и вспомнил об оставшейся плитке шоколада.
Нашел её в куртке и, подавая Хамиду, сказал:
-Подкрепись.
Тот не раздумывая переломил её пополам и половину протянул пилоту. Петров стал отказываться:
-Тебе надо выздоравливать, а я здоровый...
Они перепирались несколько минут. В конце концов, шоколад Петров взял и засунул снова в карман куртки. И только они собрались в путь, от куда-то с восточной стороны послышался рокот вертолета. Он приближался, но самого вертолета пока не было видно. Очевидно, мешал горный хребет, который вчера с большими трудностями преодолели путники.

Петров бросился поджигать шалаш, и, как на зло, нечему было гореть. Сырые березовые ветки шипели, листья сворачивались в трубочки и больше ничего. Запастись сухим мхом Петров не догадался. Вскоре рокот стал замолкать и спустя несколько минут, о нем ничего не напоминало.Петров от досады присел на землю, где стоял, и стал думать. Молчал он недолго. Поднялся на ноги и негромко пройзнес:
-Ищут. А нам надо идти.
И они пошли как это было вчера, таким же манером. Хамид навалился здоровым боком на Петрова, удерживаясь рукой за его шею.

Между тем тайга становилась всё гуще и непроходимей. Передвигаться приходилась согнувшись и прежде находить прогалины среди валежника, кустов. К тому же деревья стояли так плотно, что издали походили на сплошную стену. В низинах было полегче, из-за того, что в них росла высокая осока и папоротники, а деревья не росли..

Так они преодолели не более двух километров пути. Слабость, усталось валила с ног. Не давали покоя жажда и голод. Больше жажда. При безветрии, под солнечными лучами тайга превращалась в парник; не хватало воздуха. И другая таежная напасть: овод. . Это огромные кровожадные насекомые. Они гудят как стадо быков-У-у-у! Сплошной гул. Сквозь него услышать человеческий голос невозможно. Когда кровожадный гнус на лету вонзает свое жало в человека, то это воспринимается как удар электротоком, способным свалить с ног. Перед уходом, еще утром Петров и Хамид большую часть спасительной мази намазали на себя. Эта "гадость", как называл её Петров, имело удивительное свойство отпугивать насекомых. Но её осталось немного.

Озеро Киса как бы загадочно исчез. И это было странным. Пролетая не раз по одной той же трассе, Петров хорошо представлял рельеф местности с воздуха. Оказавшись на земле, в ориентировке чего-то не учитывал. Он знал, что до сегодняшнего дня с головой у него было всё в порядке. А теперь стал сомневаться. Невыносимо тяжело передвигать ногами. Им обоим было тяжело. Приходилось то и дело останавливаться, чтобы не упасть. Падение могло плохо обернуться для Хамида. Солнце застряло в зените. Сквозь гребенку деревьев, если смотреть вверх, на фоне голубого неба. можно было видеть спектр солнечных лучей во всей его красоте. В то же время, кроны деревьев спасали от прямых лучей солнца.

Спустя какое- то время, после очередного отдыха, Петров попробовал тащить студента на спине. Оказалось удобнее, чем раньше. Только в этом случае вся нагрузка навалилась на него.

Они оба свалились на какой-то возвышенности, не подозревая о том, что найдут здесь неплохое пристанище. А сначала им предстояло пройти совсем непростое испытание. Поляна, усыпанная цветами, на границе лесом обросла сплошным малинником. Распластавшись на земле, Петров лежал с закрытыми глазами; рядом, в таком же положении, находился Хамид. Когда Петров открыл глаза и увидел на своей головой гроздья ягод малины, он был удивлен до крайности. Не поверив своим глазам, протянул руку. Ветка обожгла колючками, но это оказалось ему в радость. Боли он почти не чувствовал, а лишь щекотание. Поднялся и, перед его взором открылась чудесная поляна. За густым малинником он, до поры до времени, не мог видеть на другой её стороне охотничью сторожку. А пока он торопливо обрывая спелые и сладкие ягоды, старался унять и голод и жажду. В это же время окликнул студента:
-Хамид!
Парень открыл глаза.
И после того, как они оба понемногу утолили голод, а пить все равно хотелось, уселись один против другого, Петров почувствовал какое-то беспокойство. Оно приходило из вне, залазило во внутрь и тревожило. Первая мысль была хорошей. Петров подумал об охотниках, и это придало ему энергии, чтобы быстро подняться на ноги.
-Посиди, Хамид, -сказал он, и стал пробираться сквозь кусты малинника.
От малины, от цветов исходил медовый запах. Но недолго им наслаждался Петров. Когда он осторожно выглянул из кустов, то был поражен. В их сторону двигался медведь. Шел он медленно, огромной тушей возвышаясь над цветочным ковром. Видимо, хозяин тайги настолько надышался запахами цветов, что не чувствовал людей. А Петрову, вот так, на равных, встречаться с грозным зверем еще не приходилось. Петров был заядлым охотником, однако не мог похвастаться ни одной медвежьей шкурой. Ноги его одеревенели, однако голова работала.. Чего Петров мог противопоставть медведю? Ничего. Утешало одно: медведь в это время года сытый и вскоре почувствовав запах людей, сам постарается покинуть опасное место. Петров какое-то время выждал. Не тут то было...Медведь топал напрямую к ним.

В голову пилота пришла быстрая идея- найти жердину и постучать по дереву. Зверь наверняка испугается. В поисках подходящей жердины, он по-тихому, сполз вниз, там, где находился Хамид. Тот, пригнув ветку, преспокойно, с апетитом ел ягоды..Петров, подползая к нему на четвереньках, как можно тише сообщил.
-Хамид, в нашу сторону движется медведь.
В глазах Хамида сумашедший страх.
-Ползи вниз. Но очень тихо. В папоротники медведь заходить не рискнет.
-А ты?
-Я останусь.
Хамид пополз, а Петров тропливо стал крутить головой в поисках чего-то такого, чем можно было наделать шуму. Вскоре обнаружил суковатую палку.

Взяв её в руку, вспомнил о подаренном ноже. Выхватил его из кармана куртки. Вскоре понял, что это крайний случай. Надежду на свою победу в поединке с медведем он не верил. Петров выглянул из кустов. Медведь продолжал идти в том же направлении. И не казался Петрову сытым и пугливым.

Петров бросился к первой ближайшей сосне и готов был что есть силы застучать палкой по её стволу, что-то его остановило. Он снова подбежал к кустам и выглянул. Медведь стоял на задних лапах и, вытянувшись во весь свой рост, крутил головой принюхиваясь к запахам. Сейчас он был виден во всей своей звериной красе. Огромный, с лоснящейся шерстью, упитанный, с маленькими проницательными глазками.

До пилота медведь не дошел пятнадцать-двадцать метров.
По спине Петрова пробежал холодок; и теперь только ощутил невероятную дрожь в коленках. Медведь постоял минуту-две, потом встал на все четыре лапы и двинулся в обратную сторону.

После того, как опастность миновала, Петров решил обследовать поляну. Прежде чем отправиться, он нашел Хамида. Парень, словно крот, забившись в одну из ям, услышав голос пилота, с недоверием спросил:
-А как же медведь?
-Ушел. Занимай прежнее место, а я попытаюсь заняться делом.
Каким, он не сказал, а повернувшись, покинул Хамида.

Избушку Петров обнаружил на противоположной стороне поляны. Да и поляна, как оказалось, соседствовала с зеленым лугом приличных размеров. Трава на нем была скошена, и, в нескольких местах стояли небольшие копенки сена. Никакого сомнения не было в том, что где-то неподалеку должна находиться деревня, иначе кому и какой смысл заготовлять сено. Другой вопрос -в какой она стороне. Разумеется, подобному открытию не было цены. Однако на лугу Петров появится после того, как обследует избушку. Охотники её построили или заготовители сена, то уже неважно. Избушка находилась в ветхом состоянии: подгнившие бревна, дверь едва держалась, внутри повсюду теноты; по ним как -будто сонные, медленно ползали огромные пауки. Через дырки в крыше просвечивало небо. И все это говорило о том, что избушке не один десяток лет. Впрочем, для Петрова состояние избушки не имело значения. Для ночлега она была пригодна.

Палкой, которую держал он в руках до сих пор, быстро прошуровал по всем углам, постучал ногами по досчатому полу. Доски держали и не проваливались. Выглянул в единственное махонькое окошко без стекла, заглянул под стол, по существу несколько сколоченных досок, и под ним увидел холстяной мешочек. От него несло плесенью, и чем-то знакомым. Когда развязал, то нашел в нем с десяток черных сухарей. Понюхал, попробовал на язык. Оказались вполне съедобными, если счистить с них плесень. От радости Петрову хотелось немедленно побежать к Хамиду, дать ему сухарей, зная ,что от голода парень страдает не меньше, чем он, Петров. Обойдя вокруг избушки, на стене, что стояла против леса, увидел ржавое ведерко, висевшее на гвозде. Снял, посмотрел на свет, дырок не было. Петров уже приготовил ему применение.

В то время как Хамид хрустел сухарями, Петров рассказывал ему о встрече с медведем. Делал он это не без юмора, что на лице Хамида вызывало улыбку.
Закончив рассказ, Петров поднялся.
-Схожу принесу сена. Очень хочется пить. И ты, думаю, умираешь от жажды.. Разведаю водичку. А как тебе сухари?
-Этот хлеб называется сухари?-спросил парень.
-Ну, да. А чего, не нравятся?
-Вкусные.
-Вот-вот. Принесу воды, размочим и сойдет за бульон с клецками.

С этими словами Петров покинул избушку. Ему пришлось немало покружить между лесом и лугом, когда услыхал журчание ручейка. Ручеек пел и заливался как соловей. И поэтому найти его не составило труда. Сначала напился сам, затем заполнил ведерко.

Вернувшись, Петров нашел студента в удрученном состоянии. Казалось бы не было причин. Напившись вдоволь воды, Хамид спросил:
-Пилот, как ты думаешь, нас найдут?
-Ах, вот что!-воскликнул Петров.
И он решительно присел рядом с Хамидом.
-Вот что, парень! Выбрось из головы дурные мысли! Всполосни лицо водой и станет легче.

Не смотря на резкие слова Петрова, плохое настроение студента не покидало. О причине Петров догадывался. Всетаки перед ним сидел человек далеко не здоровый, покалеченный; может быть, ему приходилось терпеть сильные боли, но он выносил и не жаловался. И второе- трудно представить любого другого человека, также не закаленного, не подготовленного к экстремальным условиям, на его месте. Как бы он себя повел?
- Мне кажется выход есть, пилот, -неожиданно стал излагать Хамид свою точку зрения, а скорее желание покончить с неопределенностью. -
С утра тебе лучше заняться поиском людей. Ты же сам сказал, что признаки налицо. А я подожду тебя здесь. Со мной возиться- одна потеря времени... Мысль, какую высказал Хамид, практически имела свой плюс. Но мог ли пойти на это Петров. Оставить человека одного, больного? Подобной мысли и допустить он не мог.
-Не надо мне давать советов, студент, -огрызнулся Петров. Впервые за эти два дня у него проявилось раждражение на пассажира и даже вспышка злости. Но Петров тут же себя на этом поймал, и стыдясь своих слов, постарался свою вину загладить. Между тем понял и другое- парню не надо подавать повода замкнуться в себе, затаить безнадегу, потерять веру в спасение.Иногда грубое слово действует как хорошая пощечина-способ стряхнуть с человека обалделость, чувство потери себя.
-Такую мерзость мне предлагаешь, -извини за грубое слово, Хамид! Петров кулаком постучал по своей голове,-понимаешь ли ты, если с тобой что-то случится, меня упрячут за решетку. Впрочем, тюрьму можно пережить. Совесть замучает!
-Но ведь я ничего особенного не сказал,-тихо проговорил Хамид.
-Я еще раз повторяю, нас ищут,- повышенным тоном заговорил снова Петров,-Понимаешь, парень, нам не следует расслабляться. Услышим шум вертолетов, я подожгу одну из копен сена, а надо будет, несколько. Они вспыхнут таким пламенем, что и с северного полюса увидят.

Хамид сидел опустив голову. Он боялся смотреть в глаза пилоту. Петров помолчал, затем закончил:
-По прошествии энного количества лет, нашу с тобой одиссею, будешь вспоминать как один из замечательных приключений в своей жизни. И поверь мне, ни о чем не пожалеешь. Просто жить, и кататься как кот в масле-скучная и однообразная штука. Безликий процесс.

Пока темнота не успела еще окутать луг, Петров сходил и нарвал веток можжевельника. Запах не оставил равнодушным Хамида.
-Пилот, что это ты принес. Хорошо пахнет.
-Для здоровья,-отвечал Петров,-во -первых, целебное расстение, во-вторых, слышишь, комарье сразу же поутихло.

С наступлением ночи затихли птицы, замерли шорохи, таинственная тишина опустилась на землю. Петров пошебуршал сеном, видно, выбирал удобную позу, и, ни слова не проронив, очевидно, сразу же ушел в сон.

Хамиду снова не спалось. К ночи разболелся бок, заныла нога. Боль -это еще не все. Как и в прошлую ночь, его одолели мысли. Находясь в каком-то подвешенном состоянии, его уставшее тело хотело сна, а мозг, или сердце сопротивлялись. Силясь вытолкнуть из сознания оживший образ Гражины, Хамид открывал глаза. Темнота только на миг уводила образ девушки . А как только закрывал, он снова приходил. Видно, любовь сильнее всяческих невзгод и лишений и, даже сильнее самого человека. Его мысль вдруг зацепилась в начало конца их отношений.

Лицо, забинтованное марлевой повязкой. Это лицо когда-то горячо им любимой девушки. Нет, он продолжает её любить. Но это уже другая любовь. Чувство жалости и состродания- вот что теперь. Хамид легонько поднимает бинт, пытаясь разглядеть её лицо и здоровый глаз. Заметил: страдания и душевная боль изменили его выражение.. Оно стало не таким красивым, как прежде. Здоровый её глаз смотрел на него Хамид не мог вынести и прикрыл его повязкой. Девушка молчала. И это было страшно.

Хамид два месяца, как переселился в квартиру Гражины. С хозяйкой они договорились. На занятия в месте, с занятий -тоже. Вместе они радовались всему. Никто не совался в их личную жизнь. Все шло так хорошо, что трудно представить.

Однажды в институтском корпусе, где ожидал Хамид свою Гражину, к нему подошел незнакомый парень. По внешнему виду он, безусловно, мог быть его земляком. Примерно так и оказалось. Приехал он из Египта. Учился на втором курсе. Высокий, правда, не отличался спортивным видом. Скорее никогда спортом не занимался. Худой, длиннорукий, нескладный. Назвался он Али. В результате короткого разговора Хамид о нем вынес свое определенное мнение: парень очень скромный, точнее, тихоня, замкнутый и что удивило, так это его совершеннейшая необразованность. Для студента такого престижного ВУЗа ни шло ни в какие ворота. Из каких-то источников парню стало известно о Хамиде многое. Как главное- самый успешный среди иностранных студентов; ему пророчили аспирантуру. А парень подошел к Хамиду вот зачем: ему требовалась дополнительная помощь в учебе. Хамид, не долго думая, согласился. Но как позже выяснилось, Али на самом деле приехал не учиться, а хорошо провести время, наслышав от других о красоте и общительности русских девушек. Более того, он давно уже искал повод познакомиться с Гражиной.

Вместе с Гражиной Хамид стал захаживать в общежитие, где проживал Али. Сначала все так и шло. Али указывал на материал, который плохо им усваивался, Хамид Или Гражина ему объясняли. А за это время Али присматривался к девушке. И что еще бросилось в глаза Хамиду. Пожалуй, ни у одного студента-иностранца не было в комнате такой современной радиоаппаратуры. Дорогой музыкальный центр, дорогая посуда, шикарная мебель, в баре множество разных крепких напитков. Все это, естественно, наводила Хамида на размышления. Однако Гражине старался ничего не говорить. Она же всё воспринимала спокойно, без любопытства, однако под настырными взглядами Али заметно тушевалась. Тогда и стал замечать Хамид проскальзывающие взгляды между ними двоими. Тем не менее в чем -либо подозревать Гражину, он считал, не имел никакого права.

А после того, как они уходили, оказывается, Али закатывал продолжительные вечеринки. Приходили девушки, и не только студентки, млеющие перед иностранцами, но и городские, не весьма порядочного поведения. А почему именно Гражина стала объектом внимания Али, в этом случае, сплошная непонятность. Али никогда, на самом деле, не был ни скромным, ни тихоней. Своего рода артист. Наверняка имел богатых родителей.

Однажды Хамид задержался на полчаса или чуть больше. Его на разговор пригласил декан факультета. Когда он прибежал на обычное место встречи с Гражиной, её там не оказалось. Он точас бросился на автобусную остановку. Увидел, как в автобус вошли вместе Али.и и Гражина. Хамид же не успел. В нем взыграла такая ревность, что готов был рвать и метать. Сел в следующий автобус, надеясь их все-таки догнать. По запарке попал не на тот номер. Может быть, и к лучшему. Поскольку в таком состоянии мог устроить Али настоящую расправу. Хамид вылез на следующей остановке. Оставалось одно- ехать на квартиру Гражины. В комнате её не было. Хамид нервно ходил по квартире и никак не мог успокоится. Даже не было мыслей, о чем говорить с Гражиной, если она появится. Наконец, он опустился на стул и стал смотреть в одну точку.

Вернулась Гражина часа через два. Увидев Хамида, она сразу поняла, какую совершила глупость. Бурей бушевал в нем природный темперамент, но он продолжал сидеть безмолвно, без движений, словно привязанный прочной веревкой к стулу. Гражина тихо подошла к парню, положила руку на его плечо. Она не заплакала, не стала унижаться.
-Прости, Хамид,- вымолвила она с трудом,- Я виновата. Когда я ждала тебя подошел Али,- голос её задрожжал и затих.
-Продолжай, если начала,- не грубо потребовал Хамид.
-Али сказал, что нечего тебя ждать...у вас якобы собрание...
Хамид её прервал:
-Откуда он мог об этом знать! Он, что за мной шпионит!
-Я не знаю. Мы подождали еще минут десять, а тебя всё не было. Я подумала, что Али сказал правду.
-Куда же вы поехали? И почему не домой?-немного успокаивась, проговорил Хамид.
-Али пригласил меня в кафе. Но, как видишь, я вернулась...
Она явно чего-то не договаривала. Это чувствовал Хамид по её нервному голосу. В тот момент, когда Хамил впервые за это время взглянул на Гражину, она отвернулась и тихо поизнесла:
-Али сказал, что до меня ты спал с какой-то девкой...
Лучше бы она этого не говорила. Хамид вскочил на ноги, пнул ногой стул, который перевернувшись, наделал немало шума. В испуге,

Гражина отпрянула от Хамида и, не зная что делать, прижалась к спиной к стене.
-Как он мог такое сказать!-закричал в нейстовстве Хамид,- Негодяй! А ты могла поверить?
Слова закончились, да и бесмысленно было что-то говорить. Хамид заметался по комнате. Гражина продолжала стоять возле стены и, со страхом наблюдая за ним.

Между прочем, в голове у Хамида не было даже небольшой мыслишки оскорбить, а тем более ударить Гражину. Опомнился он, когда уже сидел в автобусе.
-Да, да ,- стал думать Хамид, та девушка, какую он спас от бандитов, могла бы стать его девушкой. Но не стала.
"И так, она звалась Татьяной", процитировал он строчку из поэмы Пушкина " Евгений Онегин" после того, как она сказала ему своё имя.
Девушка была такой же красивой, как и Гражина Но Гражину он еще не встретил. И вот, Гражина, которую он любит больше всего на свете, напомнила. Случилось это так. Однажды с друзьями Хамид до поздна засиделся в ресторане. Друзья нашли там девушек, и попрощавшсь с ним, разъехались. Он себе девушку не нашел и когда вышел из ресторана, транспорт уже не ходил. Найти такси не смог. Шел пешком. На одной из слабо освещенных улиц Хамид неожиданно услыхал крик о помощи:
-Помогите!- звучал на всю улицу женский голос.
Хамид бросился в ту сторону, откуда доносился крик. Добежал до перекрестка, огляделся, никого не увидел. Повторный зов о помощи надоумил его подбежать к углу ближайшего дома и выглянуть. Теперь он хорошо видел убегающую девушку, одетую во все белое. А за ней гнались трое. Кто они: насильники, грабители, хулиганы, в тот момент, Хамиду некогда было раздумывать. А тем временем, очевидно, девушка выбивалась из последних сил. Когда эти трое стали её настигать, она принялась отбиваться от них сумочкой.

Улица совершенно пуста. Хамид поглядел по сторонам в надежде увидеть телефон-автомат, чтобы позвонить в милицию. Их никогда тут не было. И тогда Хамид решился. Он подбежал в тот момент, когда однн из них скручивал назад руки девушки. Оказалось-трое парней. Все они были завидного телосложения, ростом повыше Хамида и, понятно, силы были не равными. Увидев рядом постороннего человека, хулиганы, в первые секунды растерялись, бросили заниматься девушкой. Соорентировались они быстро. Окружили Хамида, и несомненно, начали бы бить. Девушка же, напуганная до смерти, пока не понимая, что происходит, со слезами на глазах, порывшись в своей сумочке, протянула одному из них пять рублей.
-Возьмите, -пролепетала она,- у меня больше ничего нет. Отпустите меня пожалуйста.
Глядя на "спасителя, сужая вокруг него круг, они дружно заржали. Видно, над словом "пожалуйста".
Самый высокий парень, пытаясь схватить Хамида за грудки, каким-то ржавым голосом сквозь зубы прошипел:
-Чё те надо, воробушек!
-Отпустите девушку!,-настойчиво сказал Хамид.
Они снова заржали, но почему-то бить его не начинали. А когда, похоже, собрались, Хамид выпалил:
-Учтите, я не один. Мой приятель побежал звонить в милицию.
-Парни переглянулись между собой, и, возможно, поверили. Хотя, судя по их неторопливости, могли и не поверить. Однако тот же, самый высокий, крикнул:
-Эй, ты, сучка, можешь топать. Девушка тотчас сорвалась с места.
Стало понятно другое: интерес хулиганов перешел на этого странного "спасителя". На русского он не был похож. К тому же выдавал небольшой акцент.
-Ты, вообще-то кто?- опять же обратился к нему высокий.
-А какое это имеет значение?
-Денежное..
Хамид вунул из кармана купюру в пятьдесят долларов и подал парню.
Тот, с удивлением, и даже с необыкновенным интересом с минуту разглядывал бумажку, похрустел ею в руке.
-Сойдет,- сказал высокий, и продолжил,- но этого не достаточно; скидовай с себя все. Мне шипко приглянулась твоя одежонка.
В обшежитие Хамид явился в одних трусах и майке.
А через несколько дней случайно в институтском коридоре повстречал эту девушку. Оказалось, что она училась на втором курсе. Девушка пригласила парня к себе в гости. С её слов родители уже знали о нем то малое, что касалось только спасения их дочери от грабитей. Одну ночь он начевал у них, так как хорошо выпил. Татьяна имела жениха. Он служил в армии. А более Хамид к ним не заходил.

Тишина, стоящая над лесом, лугом, поляной, над избушкой помирила небо с землей. Между ними не стало различий. Мерцали, быть может, далекие холодные звезды, показывая, что небо все-таки существует. Даже комарье и мошки, опьяненные зпахом сена и можжевельника, успокоились до рассвета. И только одни цикады, попрятавшись в траве, временами перещелкивались. Их голоса то резко возникали, то также резко утихали. Однако они не мешали тишине.

Хамид прислушался к ровному дыханию Петрова и позавидовал ему.

Один эпизод из своей жизни Хамиду совсем не хотелось вспоминать.

На другой день после ухода от Гражины, Хамид, считая себя обманутым и преданным любимой девушкой, и как к основному виновнику, Али, неприязнь стала еще большей. Его паскудство было налицо. Даже мысль о нем приводила Хамида в бешенство. Отыскал он Али в аудитории. Тот почувствовал, что не зря Хамид решился на встречу. Когда он к нему подошел, Али сделал вид невинного ягненка, и как будто ничего не произошло, даже попытался учтиво подать Хамиду руку. Тот резко оттолкнул его руку и угрожающим голосом сказал:
-Выйдем в коридор, там и поговорим. Здесь много народа.
-А чего в коридор,- развязно отвечал Али,-давай встретимся на стадионе. После занятий.
-На стадионе, так на стадионе,-согласился Хамид
И они разошлись.

Как договорились, они встретились на стадионе. Первым пришел Хамид. Он сидел пустой трибуне и ждал. Али появился со значительным опозданием, даже этим как бы унижая своего противника. Он, безусловно, догадывался из-за чего, а точнее, из- за кого, назначена встреча, и поэтому основательно подготовился. Али не собирался пасовать перед своим земляком. Хамид же не заставив себя ждать, пошел ему навстречу. И как только они сблизились и остановились напротив друг друга, Хамид спросил:
-Что тебя заставило наврать Гражине, якобы я спал с Татьяной? И откуда тебе это известно?
А вот подобных вопросов Али не ожидал. Он и не предполагал, что Гражина проговорится. И стал выкручиваться.
- Ничего я ей не говорил. Откуда узнал? Подружка Татьяны рассказывала.
-А тебе-то какое до этого дело?- продолжал донимать его Хамид.
-Я люблю Гражину,- вдруг свернул весь разговор Али.
-Ты...любишь Гражину!-С каких это пор?-Хамид глядел в ненавистные глаза Али и ждал ответа...Не дождавшись, крикнул:
-Ты же настоящий урод! Взгляни на себя! Кусок поросятины! (самое унизительное для арабов оскорбление)

Словно какая-то сила подбросила Али над землей. Он выхватил из кармана нож и бросился на противника.. Острое лезвие блеснуло возле груди Хамида, но, видно, не суждено было, чтобы ссора закончилась кровью. Руку Али Хамид успел перехватить, вывернул из всех сил так, что тот застонал. Нож выпал из руки Али. Он, очевидно, не думал встретить достойного противника, и не стал дожидаться когда Хамид набросится на него. Ухватив больную руку другой рукой, сделал прыжок в сторону, а затем кособоко пошел прочь. Хамид посмотрел на его тощую длинную спину, после чего поднял нож.

Казалось, между Хамидом и Гражиной все покончено. Отношения прервались. На лето Хамид остался при институте. Гражина ушла на практику Местом практики стала пушная фабрика, расположенная в пределах города.

Спустя три месяца, Али был исключен из института из-за неуспеваемости.

Девушка лежала в больничной палате. Она по шагам узнала Хамида, и, как только он присел рядом с её изголовьем и его рука коснулась её плеча, девушка зарыдала. Сквозь рыдания она с отчаянием произнесла:
-Глаз! Проткнула глаз.
Хамид сообщением был поражен; в случившееся ему не хотелось верить.
-Как это произошло?
После того, как Гражина немного успокоилась, начала рассказывать:
-Одна из работнил обдирала шкурку. Наблюдая за её работой, я низко склонила голову. В какой-то момент, у работницы сорвалась рука и, острым инструментом она попала в мой глаз..
Хамид понимал: Гражину убивает мысль остаться с одним глазом. Естественная реакция. Для себя Хамид уже решил: он не может оставить Гражину в беде. Он постарается сделать все,что зависит лично от него. С ней он разговаривал минут десять, а потом засобирался уходить.
-Ты куда, Хамид,- спрсила она, не желая чтобы он уходил.
-Я вернусь, Гражина...
Хамид не сразу попал на прием к главному врачу. Пришлось около часа посидеть в очереди.
Пожилой врач внимательно выслушал Хамида, не спросил какое отношение он имеет к пострадавшей.

Однако пристально взглянув на Хамида, попросил медсестру принести карточку.. Несколько минут изучал. После чего сказал:
-Вот что, молодой человек, поврежден хрусталик глаза. Единственный мой совет, если удастся вам попасть на прием, это Федоров.
Слыхали о нем?, -врач замолчалчал и, затем добавил,- впрочем, откуда вам о нем знать, глаза у вас в порядке.

Прошло полгода с тех пор как родители Гражины написали в больницу Федорова свою просьбу принять на лечение их дочь. Ответа так и не дождались. Тогда, забросив учебу, в Москву Хамид поехал сам , забрав с собой Гражину. Деньги на операцию, сумма потребовалась приличная, выслали ему его родители.

Операция прошла успешно. Гражина стала видеть . и вскоре ничего не напоминало о травме.
Между тем трещина в их отношениях, возникшая в результате тех обстоятельств, о которых много говорилось раньше, так и не заровнялась. Разумеется, Гражина была бесконечно благодарна Хамиду и , кажется, её любовь вспыхнула к нему еще с большей силой, чем прежде. Но даже такая любовь не смогла восстановить у Хамида утраченных чувств к Гражине. И чтобы забыться, а, может быть, разобраться в самом себе, требовалось время. Он попросился на практику в далекую Сибирь. О ней он много слышал.

С рассветом все как-то сразу преобразилось. И это понятно. Проснулась природа и вся населяющая её живность.
Петров вскочил на ноги словно какое-то насекомое укусило его в одно место. Страстно зевнул, так, как-будто ночь провел не на сене, а в горнице, на пуховой постели. Протирая руками глаза, хриплым голосом прошебуршал:
-Показалось? Как бы петухи пропели...Хамид, ты не слышал?
Чего он мог услышать, если еще спал. Но голос пилота его разбудил. Приподнявшись на локтях, невразумительно глянул на Петрова.
-Пилот, ты что-то сказал?
-Мне показалось, что петухи поют,-Петров мотнул головой как бы стряхивая с себя сонную муть,-Видно, галлюцинации, усмехнулся он,-у тебя как? Ничего не кажется?
-Ничего,-ответил Хамид.
-Это хорошо. А жрать хочется! Просто невыносимо! Ноги совсем ослабли. Не слушаются..
С этими словами Петров заглянул мешочек, где оставались, повидимому, еще несколько сухарей.
-По одному на брата, -то ли с радостью, то ли с сожалением, заговорил он,-хоть сено жуй как корова.
Не притрагиваясь к сухарям, он сделал шаг к двери.
-Пойду пособираю малины.
Петров на несколько секунд задумался, потом сказал:
-Впрочем, торопиться некуда-сырость.
Открыл дверь.
-Нет, сухо.
Солнце уже с раннего утра хорошо пригревало. День обещал быть жарким.
Петров оглянулся, взглянул на Хамида, потом поискал чего-то глазами.
-Надо нож с собой взять, только куда я его засунул, не помню.
-Я посмотрю в сумке,-откликнулся Хамид.
Нож действительно лежал в сумке. Когда Хамид подавал его пилоту, лезвие поймало солнечный зайчик и ярко блеснуло. Петров неожиданно вспомнил.
-Хамид, ты вроде обещал рассказать историю, связанную с этим кинжалом.
Хамид неуверенно пообещал:
-Расскажу...

Пилот покинул избушку, а Хамид точас пополз к двери. Ему тоже хотелось взглянуть на мир. Рассположившись на траве возле двери, он прежде взглянул на свою больную ногу. Из-под тряпки торчали почерневшие куски папоротника. Нога не болела, и это его очень радовало. Возникло желание на неё взглянуть, для этого надо было освободить ногу от повязки. Он было собрался это сделать, но подумал, что затея не нужная.Велико желание постоять на обейх ногах, сделать шаг-два. Устал уже ползать на четвереньках Опираясь на дверь руками, попытался встать, чтобы её проверить. И как только ступил, почувствовал боль. Боль была не слишком острая, а больше тупая. Не взирая на неё, Хамид с ожесточением, злясь на свою ногу, безо всякой острожности сделал один шаг..Нога подломинась и он тотчас упал. Капельки пота и досада выступили на его лице. Больше рисковать Хамид не хотел. Уперса взглядом на репей, выросший прямо возле стены дома. Листья его были большими, очень зелеными. Нога продолжала ныть, а он уже думал о другом. Ползком добрался до растения. Одну ветвь отломил у самого корня. Разломил крепкий стебель. Половину стал жевать. Она оказалась сочной и вполне съедобной.

В какой-то момент появился звук, пока еще далекий и неопределенный, Хамид с проблеском надежды взглянул на небо, в ту его часть, откуда слышался звук. Он был уверен, что приближается вертолет. Хамид поискал глазами пилота, того на виду не оказалось. Мгновенно возникшая радость сменилась растерянностью и боязнью из-за того, что вертолет может пролететь, не заметив людей. Он стал кричать:
-Пилот! Пилот!.
Петров не откликался. Это еще больше расстроило Хамида. Тогда он пополз в дом. Заглянул в сумку, обсмотрел все углы, зажигалки нигде не было. Значит, Петров унес её с собой. Хамид снова выполз наружу. И когда он посмотрел на косяк леса, вклинившийся острым полуостровом на луг, то заметил Петрова. Пилот бежал по направлению избушки. И неожиданно упал как подрезанный. . Хамид ждал когда он поднимется, а тот, похоже, подниматься не собирался. А с противоположной стороны луга, на достаточно большой высоте приближался вертолет. Хамид, не понимал, что случилось с пилотом, раздумывал недолго. Пополз в том направлении, где в высокой траве холмиком возвышалась спина Петрова. Как показалось Хамиду, он очень долго до него добирался. Наконец, он рядом И тут увидел жуткую картину.. Из обширной, рваной раны на голени его ноги ручьем хлещет кровь. Петров куском разорванной рубашки пытается затянуть ногу, но ему это из-за своей слабости не удается. Вокруг него россыпи малины, собранной для Хамида, а недалеко сухая острая коряга, на которую напоролся пилот. Заваливаясь на бок, Петров, теряя сознание, успел сказать:
-Зажигалка в кармане брюк. Ползи, Хамид, к ближайшей копенке, поджигай.
Сухое сено вспыхнуло как порох. Высоко взвилось пламя. А когда огонь добрался до сердцевины копны, где накопилась влажность, повалил густой сизый дым.
Из-за кромки леса на небольшой высоте выскользнул вертолет.
-Мы здесь! Мы здесь! -надрывая голос кричал Хамид. Он находился рядом с горящей копной. Горячий воздух обжигал его лицо, но не чувствуя жары, он продолжал махать руками и кричать.
Пилот заметил горящую копну, сделал круг над лугом и, быстро пошел на снижение.
Первой на землю из вертолета спустилась черноволосая в летной куртке женщина. Как только её ноги коснулись земли, она понеслась, словно на крыльях полетела по лугу. Черные, длинные волосы шлейфом тянулись за её спиной.

Для разбора случившейся аварии была создана комиссия. Причина падения вертолета оказалась проста: отказал топливный насос. Тем не менее от полетов выздоровевшего Петрова временно отстранили.

Задолго до этого решения, председателю комиссии, на его имя принесли письмо. О был чрезвычайно удивлен, когда его прочел.

Я совершенно не понимал для чего нужно было ему свои неутраченные чувства излагать на бумаге.Он так настойчиво меня просил,что я вынужден был согласиться.