Ездить на автомашине по глубинке России-моя страсть. Смотреть на деревеньки, запрятанные в дремучих лесах, или пристроившиеся рядками домов по берегам речушек и рек. Любоваться раскидистыми сёлами посреди бескрайних полей.

Однажды качусь по грунтовой, но довольно таки сносной дороге, как вдруг приметил деревеньку, выглядывающую косяком из-за леса. Захотелось на неё взглянуть поближе. Вылез из машины чтобы обследовать местность и убедиться смогу ли я проехать. После поверхностного осмотра мне показалось, что нет. Тогда я оставил машину на поляне возле берез и направился пешком.

Стоял июнь месяц-сенокосная пора. На первый взгляд деревня обезлюдела как раз по этой причине. "Тогда почему же даже собак нет на улице?"-подумал я. И пришел к неутешительной мысли, что деревня заброшена и никто в ней теперь уже не живет. Действительно, сколько похожих деревень в медвежьих местах пустует! Старики померли, а молодежь в лес не загонишь никакими коврижками.

Хотел было я отправиться к своей машине, как случайно заметил-возле третьего по счету дома кто-то шевелится. Дом немного сдвинут вглубь двора, поэтому не сразу увидишь. Обрадовавшись, подошел поближе. Бросилась в глаза сравнительно добротная бревенчатая хата. Большие, слегка покосившиеся от времени ворота. На основании этого я предположил, что хозяин этого дома еще не потерял вкус к жизни и также к крестьянскому труду. Удивился тому, что не сразу приметил одинокого старика. Приблизился и остановился на некотором расстоянии, раздумывая стоит ли мешать. Дед, по виду еще здоровый и ядрёный, сидя на завалинке под окошком стругал ножом длинную палку. Для чего, видно знал только он. Густая седая борода колыхалась от каждого движения его руки. Глаз не видно-запрятались под нависшими всклоченными бровями. На ногах-без носок порванные серые башмаки. Поистертые брюки, а вот рубаха на выпуск-современная джинсовая, правда, побелевшая он неоднократных стирок. Затем я решил подойти. А он, не замечая меня, как занимался своим делом, так и продолжал заниматься.-Здравствуйти,-сказал я.

Дед отвлекся и приподнял голову. Глаза его острые и, видно, до сих пор не потеряшие зоркости, взглянули на меня с явно выраженным интересом. Не враждебно, как на чужака, а с добрым огоньком и немножечко насмешливо. В них можно было прочесть его мысль: "И какая же неволя привела тебя, человек, в нашу глухомань?"

Глуховатый, доброжелательный голос дал понять, что гостю он рад.
-Здравствуйте, здравствуйте.
-Как ваша деревня называется?-спросил я.
-Петухово...
-От петухов что-ли?-не к месту пошутил я.
-А кто её знает. Я еще не родился, а она уже стояла. А сам-то ты, мил человек, куда путь держишь?
-Ехал мимо, увидел деревню, дай, думаю, загляну. Заодно и водицы холодной попью.

Дед навострил внимание. Видно, смекнул, что я хитрю. На самом же деле приехал с какой-то целью. И, конечно, как же не выведать первым. Не исключено и другое: наскучило одиночество, а пообщаться со свежим человеком-куда как не удовольствие. Впрочем, неважно. Главное дед проявил активное гостеприимство.
-Чего уж водицы... Заходи в дом, чайком угощу.

Миновали ворота, широкий двор,через сени попали в прохладную комнату. Светло, чисто, уютно. Во всем чувствовались женские руки. А у меня складывалось такое впечатление, что кроме деда никого в доме не было. Тогда я и поинтересовался.
-Хозяйка-то на сенокосе
Вытирая о коврик свои башмаки, дед с некоторой грустью проговорил:
-Похоронил. Уж пятый годок идет. Бабушка есть тут одна, помоложе меня на десять годков, прибирается. Также одинока.
С моей стороны получилось как-то нехорошо. Не нужно было спрашивать. И чувствуя себя неловко, я замешкался у порога. И, как бы догадавшись о опричине моей неторопливости, он бодрым голосом сказал:
-Ничего. Все приходит и все уходит....А вы не стесняйтесь, проходите...

На столе, покрытым белой скатертью, чистой, но не новой, с узорами по краям, стоял тульский пузатый самовар, начищенный до блеска.
Я уселся на один из стульев, сам же он заглянув в самовар, засунул штепсель в розетку на стене.
-Не многовато?-заметил я,-Чайничка бы хватило.
Дед, не удостоив меня взглядом, ответил:
-Чай -не водка, выпьешь и ведро...
"Ну,ведро, не ведро, а уж литров пять, так уж точно войдет в этот бочонок"-подумал я.
Улыбка освежила лицо хозяина и не отрицаю, в комнате мне стало комфортно. Улыбка, она в любом возрасте сближает.
-Будем знакомы, Спиридон Петрович,-сказал дед.
Меня это заставило подумать о своей промашке, скажу так-даже о моем невежестве. Представиться надо было еще перед домом. Но уж чего делать. Момент, как говорится, упущен.
-Извините, совсем вылетело из головы,-стал я оправдываться, -Ввалился непрошенным гостем....Игорь Андреевич.
-Ничего. Хотя зная, как звать, так легче общаться.
-Несомненно,-согласился я.
Спиридон Петрович со скрипом отодвигая стул, затем усаживаясь, начал разговор.
-Помню, в войну на фронте было тяжело с чаем. Вместо заварки давали разные там суррогаты, а частенько и их не было, так довольствовались одним кипятком. Засунешь в кружку черный сухарь, их то давали вдоволь, вот тебе и чай. А уж когда шагали по Европе, то многие пристрастились к кофеям. Я то так и не привык. Горесть одна. А типерича-то как не житуха! Чай-какой пожелаешь.
-Выходит, воевали...
-Пришлося. На пузе прополз от Москвы до Вены... Апосля пришлося добивать япошек. С ними расправились быстро. За месяц целую армию растяпали. Да, пожалуй, какой миллион взяли в плен. Хорошая расплата за девятьсот пятый год.
Я не удержался чтобы не спросить.
-А сколько же вам лет, Спиридон Петрович?
-На прошлое рождество стукнуло восемьдесят четыре...
-А здоровье-то не подводит? Прошли же всю войну, на себе испытали послевоенную разруху?
-Всего было вдоволь...Пока, тьфу, тьфу позволяет немного копошиться в огороде, рыбалить и всякие другие дела.
Я еще раз повнимательней его разглядел. Действительно первое мое впечатление не только укрепилось, но и кое-что прибавилось. Свежая на лице кожа, нет безобразных морщин, а уж глаза как у юноши. С особенным молодым блеском и с искрящейся задоринкой.
-Ваше поколение натерпелось всего. Крепкие рождались люди.
-Старая закваска,-подхватил он разговор, -И вообще русский народ, в особенности сибиряки-сильно живуч. Бывало в молодости, я голышем в сорокоградусный мороз в снегу кувыркался, а когда было потеплей, отваживался купаться в проруби....
По правде сказать, от его слов меня обуяла мелкая дрожь, хотя на улице в это время стояла настоящая жара.Забурлило в самоваре. Спиридон Петрович, поднимаясь со стула, меня спросил:
-Заварку покрепче, аль пожиже?
-Покрепче.
-Вот и я люблю покрепче.
Затем он сходил на кухню и вернувшись принес кастрюльку земляники.
-С чем желаете. С сахаром или с ягодами.
Запахло лесным ароматом.. Я представил, сколько раз надо наклониться и выбирая из травы по ягодке, набрать хотя бы такую кастрюльку, ёмкостью не больше литра. К тому же комарье...
-Ягод-то много в лесу?
-Есть. Летом-то не пропадешь. Полный лес всего. Дай, Бог, дождаться, так грибочки пойдут, а к осени-клюква. Богата наша земля...Было бы желание. А не больно-то теперь стремятся к труду. Больше пьют водку да жульничают. Мы-то работали от зари до зари...
Так, постепенно наш разговор пришел к рыбалке. Я и сам когда-то ей увлекался. И хотя теперь уже не особо проявлял интререс, тем не менее о чем-то надо было говорить.
-На рыбалку-то далеко ли ходить?
Взметнулись вверх его брови и, кажется, тема оказалась ему очень близка.
-Река рядом с деревней. А пару километров отойти-и озеро. Раньше в нем водилось много всякой рыбы. Сейчас же остались одни караси. Куда-то подевалась. Сам-то я частенько туда наведываюсь. Караси-ведь тоже рыба.

И всетаки заиграла во мне прежняя страсть.
-Заядлые рыбаки любят рассказывать разные байки. И у вас, я думаю, были интересные случаи?
При слове "байки" Спиридон Петрович улыбнулся. Видно, мною была затронута та струна, которая не могла, чтобы не издать звук. Поправив бороду, он взглядом проверил мое желание слушать и, конечно, вне всяких сомнений, на моем лице увидел красноречивое любопытство.
-Расскажу я один случай. Не сомневайтесь в его подлинности поскольку сам лично в нем учавствовал. Однажды, давно дело было, поди, лет шестьдесят тому назад. Пошла по деревне молва якобы в озере видели щуку величиной с бат. Если вы из здешних краёв, то должны знать,что это выдолбленная из одного дерева лодка. Ну и пошло, поехало. Ясно, дыма без огня не бывает. Потом разговоры притихли. Никто её больше не видел. А вспоминали лишь тогда, когда приезжал в деревню кто-то новый. К примеру, гость к кому-либо, какой-нибудь начальник. Так похвастаться. Дескать, и мы не лыком шиты и в нашей деревне имеются чудеса. Вона, в озере акула живет...Прошло немало времени, и неожиданно щука снова о себе напомнила. В те времена ловили обычно артелями от гослова. Сушили, солили, вялили и сдавали в сельпо. А один наш мужик, не помню уж кто, решил пойти в одиночку поохотиться острогой на щук, да окуней. Окуни-то попадались словно лапти, сантиметров по сорок. Видит на глубине поперек его лодки какое-то бревно плавает. Сверху-то заросшее тиной. Ну, думает, топляк и решил острогой-то его от лодки отодвинуть. И стоило ему до него дотронуться, оно и всколыхнулось, да так шипко, что и лодку перевернуло. Сам -то он, естественно, сыграл в воду. Конечно, душа в пятки. А уж апосля, на радостях, что не утоп, обрисовал таким образом, как-будто бы в озере живет даже и не рыба, а какой-то дьявол. Короче говоря, мужики пришли к выводу, что это та самая щука. По одному-то ходить стали опасаться. А все больше ловили в реке. Вообщем, щука-разбойница завладела всем озером. Зимой-то без проблем. Подледный лов-так безопасно.

Был у меня дружок, Ваня Захаров. Погиб во время войны. Царстиво ему небесное. Подумали мы с ним и решили: или развеять россказни, или поймать щуку. Молоды были, горячи. Да и хотелось показаться перед девками, дескать, вона какие мы герои! А девки-то в нашей деревне были-прямо загляденье. Кровь с молокои и одна краше другой. Это в теперешние времена остались по деревням одни старухи да старики.

Помню как сейчас, сели мы в лодку; он гребет, а я с берданкой стою наготове. Тихонько так движемся недалече от бережка. У кромки камышей, где обычно пасутся щуки. Они в укромных местах под листьями или в зарослях отдыхают, или ждут добычу. У меня в патроне картечь. Думаю, покажется, всыплю заряд. Острогой-то можно испортить все дело. Прошлись по всему озеру, не соврать бы, километров пять. А дело уж к вечеру...Погода такая, что ни ветерка. Солнечная, а вода прозрачная, аж видно самое дно. Подплываем к островку из кувшинок. Цветы с кулак, такие красивые, распахнутые желтые створки. смотрел бы и смотрел. Так заманчиво играют на воде лепестками, что захотелось одну сорвать. Говорю Ване чтобы подгреб поближе. А когда под лодкой зашебуршали листья, сказал ему остановиться. Лодка потеряла ход и стала как вкопаная. Взгянул я в воду между кувшинками. Не верю своим глазам. На глубине, каких с метр, вижу огромную зеленоватую рыбью голову. Для щуки-то, пожалуй, великовата. Как у быка, не хватало только рогов. Задрожжали мои руки и я бабахнул наугад. А уж каким образом оказался в воде и не помню. То ли щука перевернула лодку, то ли от того, что потерял равновесие. Иван-то долго надрывал свой живот хохотом, но это потом, после того, как выбрались на берег. До самого дому подтрунивал надо мною, дескать, мне от страха показалось, и случаем, не наложил ли я в штаны....На этом наша с ним охота на щуку закончилась. А уж спустя неделю, оказалось, что я и на самом деле видел щуку. Нашелся у нас один мужичек, Вася Кирилов, ох, и заядлый же рыболов! Умудрился щуку заарканить сетью. Когда он её волок по деревне, как есть, вывалил весь народ. Поглядеть, что за чудо. Сам -то он имел едва ли не двухметровый рост. Так вот голова-то щуки у него на плече, а хвост волочился по земле. Вот и прикиньте, какова она была. И в весе-то, пожалуй, не один пуд.

И как бы в благодарность за хороший рассказ, я ответил Спиридону Петровичу комплиментом.
-Вы удивительно хорошо помните. А ведь судя по вашим словам, прошло уже около шестидесяти лет!
-Так уж поди в тысячный раз рассказываю. А на фронте-то чуть ли не каждый день. Как передышка, так, Спиридон, давай про щуку. Правда, мало кто верил.
-Почему же, я верю,-искренне признался я,- На свете и не такое бывает.
Спиридон Петрович промолчал, только с усердием рукой погладил бороду.

Пришло время прощаться.
-Засиделся я у вас, Спиридон Петрович. Очень рад тому,что с вами познакомился. Считаю, что мне повезло. Огромное спасибо за чай.
Уговаривать меня посидеть еще, он не стал, а с опозданием спохватился:
-Давеча вы сказывали как-будто бы приехали на машине. Где же её оставили?
Не придавая значения его вопросу, я ответил:
-Там, на обочине дороги.
Дед неодобрительно покачал головой.
-Не годится такое. С другой-то стороны деревни идет дорога. Вот по ней и ездеют.
-Не заметил, Спиридон Петрович. А что?
-Так ведь жуликов всюду стало много. Сломают окошко, влезут да упрут што...
-По-моему, у вас тихо...Не балуются...
Дед удивленно на меня взглянул.
-Да как же. Частенько наведываются. Городские. Воруют свиней, овец; не так давно корову одну разделали на мясо и ночью-то и увезли. А уж картошу приходится охранять с берданкой. По дороге-то постоянно снуют какие-то бездельники. Что-то высматривают....
"Не в мой ли огород камушек"-нечаянно подумал я и тут же отверг подобную мысль-"Дед не мог обо мне плохо подумать. У него достаточно жизненного опыта чтобы разглядеть человека".Во всяком случае, следовало и мне по этому поводу что-то сказать.
-Да, порядка в нашей стране маловато.
-То истинная правда,-подхватил Спиридон Петрович.-В городе-то совсем нету житья нормальным людям. Не так давно я гостил у своей дочери в Челябинске, так более недели не выдержал. Шум-то какой! Толкучка-куда не пойди. Людей-то-как клопов всюду. А што творится-то! Шантропы-то разной развелось. Как саранчи или нашествие монгольского ига. Боязно по вечерам-то выходить на улицу.
Слушая его, я немного улыбался. И вот отчего. Конечно, для сельского жителя, прожившего в деревне более восьмидесяти лет, приросшего всеми корнями к своей родной земле, в тиши, в экологически чистой атмосфере, когда всё тебе знакомо и всех жителей знаешь в лицо, оказаться вдруг в огромном городе-чрезвычайно невыносимая перемена. Я его понимал. А тем временем он продолжал:
-Дочь говорит, продавай дом, да приезжай жить ко мне. Так куда там. Ни в жисть.Там я долго не продюжу...сдохну.

На такой печальной ноте приходилось прощаться. Хорошо, что я вспомнил, пожалуй, об одном из главных, расспросить о деревне. Следовало бы поинтересоваться пораньше. Поэтому пришлось нанемного подзадержаться.
-Спиридон Петрович, а много ли жителей в деревне?
-Немного, а живут. В основном-то такие как я. Есть и помоложе. Вообщем -пенсионеры. Сейчас-то все косят сено. По выходным-то народу значительно прибавляется. Приезжают родственники из города. Сыновья, дочери, внуки. Весело становится, ребячий крик. Ребятишки после города себя чувствуют в деревне слишком привольно. Зимой-то довольно тоскливо. Жизнь замирает. Остаётся для многих-то одно-глядеть сутками телевизор. Спроси любую бабку, что делается в мире, так отбарабанит будь здоров как...Мне-то што... У меня целая библиотека. Читаю.
Мы вышли из дома, прошли ворота, а мне не хотелось уходить не дослушав Спиридона Петровича. Чувствовал, что ему хочется выговориться.-Работенки для меня хватает. Два улья имею, огород. Жаль, что вы не поглядели. Скотины, правда, не держу. На кой она мне....Пенсия.... хотя и нерегулярно, а выплачивают. На жись хватает. Вот жду дочку с внучкой, да и правнук уже есть.

Не скрою, дед мне понравился. Своим гостеприимством . И не только...После его слов мне стало легче прощаться. Легче потому, что потеплело на душе от мысли: человек не одинок, как мне показалось вначале. Живет, по мере сил трудится, ожидает дочь с внучкой ис правнуком. А главное - не жалуется на жизнь.

Дед торопился сказать недосказанное, а я написал о чём он говорил. Потому, как кто ещё скажет? И дело, может быть, не только в щуке или в жуликах. Суть в нём в самом. Много ли таких дедов осталось по России?