ПОЭМА ИСТРЕБЛЕНИЯ


Жизнь это спонсор
Совместное слово и супер-игра
Обнаженное бремя
А я одинокий
И спермой плюю ей в лицо
Угрюмый и рисовый житель
Я часто играю в мечту

Антенный проносится кто-то
И чувства читаются
И переходит в ничто
Блаженное иго разбоя

Вы - те испражнения свалки
Вы - кто убежден в смысле игр
Вы - совесть
Вы - жареный ветер

Я первый сродни паутине
Хочу ли я быть кем угодно?
Нет вряд ли
А ты усомнился
Червонный соратник?
Смотри на меня
Я живой
Только может не очень
Когда я усну

В моих слипшихся венах
Таится осколок любви
И хотя однодневность ничтожна
Буквально по дням
Я бегу и тревожусь за сон

Что же мы?

Исполнителен третий инспектор
Ступень обезглавленной толщи
Мой голос звучит изнутри
Не пугайтесь простуды
Ведь смерть примет должное утро
И южный предвестник свободы
Откроет забытую дверь

На ветках зовущих к смиренью
Цветы как святое семейство
Обратный квадрат
Я смотрю и не вижу
Когда медитируют гении
Гонцы исполинского света
Желанные девы
Кривые ухмылки
Развратное ложе!?
Запачканность лета

О гимн

Не забудь кликнуть завтра
Поскольку лежит в поднебесье
Твое и мое подсознанье
Звезда и луна
И животные травами стали

Лишь череп лежит и тревожит
В болоте засохшую душу
Никто никогда не заставит
Ломать кукурузные звенья

Я слышу
Я вижу

На вас обнищавшие дети
Запрет
Нас навечно загонят
И небо затянется тучами

Лучами простреляно тело
Пронизана твердь
Но закон убивает жестоко

Не хочешь ли выпить злословья
Загадочный пленник скитаний?

Я помню свое покаянье
Экраном затертое счастье
Устроено нам истребленье...

                   12.07.1992


*****


Черная тварь рок-н-ролла!
Истина, жизнь и игра.
Пятая тень интерпола,
Нам на прогулку пора.

Лишь из запоя мы вышли,
Краем задев тонкий плащ.
Если б поехала крыша,
Мы не укрылись от пращ.

Скорбная леди унынья.
Сколько в ней лени и снов!
Ястреб и кошка поныне
Делят проклятый улов.

Кто исправляет ошибки?
Крест на судьбе. Тощий хвост.
Быт или хам задушил нас,
И улетел певчий дрозд.

Бывший отличный партиец,
Попросту - грубый юнец
И двусторонний ариец
Наш предвещали конец.

Гром постепенно стихает,
Сперма засохла и всё!
Пасмурный витязь икает.
Мы ж свою ношу несем.

Степ нам не нравится что-то,
В танце - мелькание дня.
Мы околдуем пилота
И выпускаем коня.

Мы целовались в подъезде,
Лопали чувства и что ж?
На вековом переезде
Встретился классный балдеж.

Кто ты? - спросили мы хором.
Я - отщепенец толпы!
Думаю - родственник Гора
И с подсознаньем на ты.

Порция в голосе книги.
Радио на потолке.
Но осознанье интриги
Слышится вдалеке.

Я нацарапал картину:
Красный, оранжевый цвет...
Корка на лбу, перья вынув,
Я разукрасил скелет.

Скрипка играла Сантану.
Скромно сопел дилетант.
Нас ожидают фонтаны.
Я же не верю в капкан.

Мерно разврат постигая,
Вышел на митинг маньяк.
Не задевай негодяя! -
Крикнул какой-то дурак.

Ловко ныряя под юбку,
Он невзначай подмигнул.
Был Человек тут же в рубке,
Кое-кому присягнул.

Ночью один на матраце
Он с кулаками играл.
Сон заблудился в абзаце
И тормознул возле скал.

Легче ответить слепому,
Чем расколоться на сто.
Я отъезжал, что ж такого!?
Только накрылся листом.

Сторож бухнул и отрыжка
Мне перепачкала тень.
Личная кочерыжка
Быстро меняет плетень.

Ухнула пачка в канаву,
Мы же заметили миг.
Тискали краски отраву,
К лавке приятель приник.

И к лепесткам ухо липло.
Яркое лето ушло.
Я отступал, но за ширму
Ветром меня унесло.

Штемпель поставлен на марке.
Мы опечатали мир.
Даже менты и доярки
С жадностью кушают сыр.

Что-то меня подхватило.
И несмотря на штаны
Пестрая гадкая сила
Щупала самость страны.

Я - переросток застоя -
Начал стонать и блевать.
Мысль - это дело такое,
Нужно лишь сеять и жать.

Штопанный вяленый пряник
Грыз я недавно в метро.
Помню, что жирная няня
Страстно любила Миро.

Номер солидной недели
Мертвого ждал по пути.
Мы же когда-то хотели
Встать и куда-то уйти.

Знания, знак, занавески!
Все начинается вновь.
Танцы индейских подвесок...
Ели мы лук и морковь.

Ласковый тигр на площадке
Мне преградил ветер. Я
Сел на степную лошадку
Имя которой - свинья.

Ландыш - цветок постепенный.
Я не заметил свой крест.
Взял и рассказ откровенный
Выдал в один присест.

Граждане набежали,
Стали меня оскорблять:
Мы дураков нарожали,
Нужно теперь их стрелять.

Не удивившись нисколько,
Бусы повесив на грудь,
Я разгулялся на стройке
И ободрился как ртуть.

Ласточка племя водила
Во избежаньи чего?
Новая живность бесилась...
Может быть хлынул поток.

Чай мы без сахара пили,
Ныне о счастье поем.
Но обнаженные мили
Нас поедают живьем.

Я ли не ел ананасы?
Я ли не рушил волну?
..........................
..........................

Факты - упрямая штука,
Гамлет сказал: быть иль нет?
Это не страшная мука
Биться с собой тет-о-тет.

Семга сидит в унитазе.
Я не смотрю на нее.
Разве.....................
..........................

Грудь распахнулась наружу,
И распоясался муж.
Ковш перекапывал лужу,
Я же один из наруж...

Я оступился и скромно
В пропасть любви сиганул.
Я улетел в мир огромный,
Там мой народ утонул.

Комкая мягкие лыжи,
Я на кустарник полез.
И в обстоятельствах выжил,
И пережил сладкий стресс.

Я умереть не боялся.
Кончиком пальца давил.
Голос все время сжимался,
Искренность чувства ловил.

Слишком уж много провидцев!
Дыня вторичного льна.
Вижу улетные лица,
А между ними - весна.

Треснула связь суперменов,
Выигрыш пущен в вагон.
Я не забуду спортсменов,
Их защищает закон.

Я говорил слишком много,
Смысла здесь нет ни на грош.
Думайте, чувствуйте бога,
Я - беззастенчив, но все ж...

                           13.03.1992




СЫН-МЕЧТАТЕЛЬ  

(сюрреалистические наброски)


Родился в пустынных домах сын-мечтатель.
Он плакал и злился на бешеный мир.
Но праздничен свет; он - оконный искатель;
И юный мечтатель стал сказочный Лир.

Стремясь оправдать свои здравые мысли,
Он ловко крутился и воду сливал.
А рядом смеялись, дразня онанистом.
Обрывки листов его мозг оставлял.

Ликуя в трепещущем ворохе писем,
Он рыскал и много пытался найти.
Он рано усвоил порядки всех чисел.
И к женщине больше не смел подойти.

О это невиданно смелое зелье!
Распутав узлы, брызги разуму дав,
Его потянуло к монашеской келье,
Свернулся он там словно мерзкий удав.

И многие зимы и многие лета
Он с ластами прятался где-то вдали.
Однако есть в жизни такая примета:
Кто раз остудился - уже не горит.

Мечтатель воспрял духом иже с ним телом
И выйдя на воздух, запел соловьем.
Немного поспав, занялся нужным делом,
И жизнь потекла небывалым ручьем.

Он в школе учился, а может не в школе,
Науку он грыз, не пытаясь уйти.
Хотя все болело, на собственном поле -
Сердечный уступок, решился: ИДТИ.

Приблизилось время прогнивших сомнений.
Свою половину он вынес во двор.
Другая осталась в застенках учений,
Ну а посреди возвышался забор.

Ни мало ни много втянула трясина,
Похабная свора и пышащий змей.
Плыла ненавистная, злая картина,
И он как скиталец тащился за ней.

Но были толчки, возвышенья, паденья,
И крики восторга, и детские сны,
И мрачные мысли о высшем движенье,
Но тут на вершину взбирались сыны.

Они захватили его подсознанье.
Он вывернул чувства из разума врозь.
Зачахнув от водки, вина и терзанья,
Слегка застыдясь, он шепнул себе: Брось!

И чудные цели опять зазвенели
Над красненьким ухом, сверкнули у глаз,
Теперь в запорошенной снегом постели
Учил то, что надо иль нет, но за раз.

Наградой ему послужило строенье,
В которое многим попасть не судьба.
А он, нет не он, но благое стремленье
Люнеты разбило, украло года.

Вопросы, ответы, рабочая масса.
Ему не хватала моркови и слез.
Но вот тут как здесь ежедневная Васса,
Он снова на гребне чарующих грез.

Виток не удался, и время подмыло
Совместные пятна кровавой прямой.
Осталось лишь полное замыслов мыло,
Преступные сплетни и домик родной.

Змея обвила его тело смиренно
И сразу втащила в товарный вагон.
Недели бушлат, гимнастерке на смену,
Приляпали пятна военных погон.

Хватая от пола сырые осколки,
Наш юноша смело, но тупо рычал.
И в пастбище выстрелов ржавой двустволки
В итоге его приближался причал.

Гнала его палка в потоке вчерашних,
Он мел их метлой, загоняя в поток.
А ночью, раскаявшись, вспомнив свистящих, 
На весь свой остаток он просто умолк.

Лукавая мысль обрела четкий контур;
Он метко забросил дырявый мешок.
Весь путь падал взгляд на сверкающий тамбур,
Нелепо мечтая погладить сосок.

И в чаще народных гуляний он поднял
И взмыл, пролетая над толпами тех,
Кто в прошлом его б обязательно понял,
А в будущем выдал на будни потех.

Он вытащил тонкое, липкое чтиво,
И вставив лишь строчку, он глаз не отвел,
А всем окружающим было противно,
Еще больше, чем ту, какую привел.

Найдя себе место под чьим-то началом,
Ему он отдал половину рублей.
А время все дальше назад убегало,
Мечтатель сгибался в ристалище дней.

Пока он упрямо и громко ругался,
Вершины достиг и поправил закон.
С кривляньем и подлостью в миг рассчитался,
И запах издал, что душистый флакон.

И тормоз иссяк, как навязчивый сервис.
Он, плоть укрепив, поднимался на Вы.
И смог отогнуть принуждающий дефис
И с сетью пошел на отмывку плотвы.

Рвались к берегам обнаглевшие ветры,
Срываясь со стойбища бурных границ,
Мечтатель, уставший от сказочной сплетни,
Не стал увядать, слыша северных птиц.

Но он не ходил, не метался в предлоге,
Он смело хотел приписать ту же часть,
Которую можно в кристальном залоге
Поднять и уже непременно украсть.

И стёжки прошли возле стен обувного,
И память шуршит от ноги до руки,
И тень нависает у дома гнилого,
И кружатся в танце одни дураки.

Вот он возвышается башней над всеми,
Он смотрит вперед, осмысляя, когда
Он встретится лично в известное время...
Вздохнул он: Как быстро уходят года...

Ему не проблема, покуда он в силе,
И он отрицать безвозмездно не смел,
Как-будто бы все это было насильем,
Он словно тот сторож стоял не у дел.

Но клетки всем банщикам черными станут,
Как если б была бы у них синева.
Живыми из пепла земного восстанут,
Из чайника вырвалась смело молва.

Ромашки к ромашкам, карающий мясом,
Пылает юродивый, комкает ложь,
А пьяный сосед тихо плачет под рясой,
А кто-то в полях косит спелую рожь.

То было лирическое отступленье.
Но мы возвращаемся к главному.
                              СТОП!
Курить или пить, то твое просветленье,
Его ты воспел, уничтожив сугроб.

Обманчива сладкая сумма исканья.
Чему учит сын, тому учит отец.
Постиг он уроки всего мирозданья
И вскрыл тайных судеб загробный ларец.

Некролог трубили ему музыканты,
И твари вползали ему на плечо,
Пробили час площади Красной куранты,
И кладбище снов вновь ему нипочем.

Лохматиться будет он в стане сатиров.
Его окружает блуждающий полк.
И смысл его жизни был солнечным тиром,
И только со временем выстрел умолк.

Пока мы болтали, он бил серых уток,
Его уж никто никогда не тряхнет.
Не ищет он сам дорогих проституток,
Но все же на хату свою их везет.

Итак не сошел он с протоптанной тропки,
Он мерку поднял, пригубил и увял.
А все уместилось в одной пошлой стопке,
Которую он у кого-то отнял.

Клюют его ныне и бьют кучей палок
Тех, что не пристало последним ломать.
А он прибегает к системе скакалок
И смотрит, куда уведет его мать.

Прощанье всегда было тяжкое счастье,
Оно отнимает грядущие дни.
Прискорбные люди приемлют ненастье,
Чтоб выпить винца и добыть трудодни.

Полоски на лбу и старанье упрямо.
Скажите, зачем очень черные вши?
Отвратно все это, хоть рядом Динамо,
Одна лишь потеха, но ты не спеши.

Здесь вихрем вздымаются хохмы хозяев,
А несколько тысяч поныне молчат.
И гол тут за два не забьют, а задавят,
И это волнует немногих девчат...

                                1986