ОБЩЕСТВО СКОТОВ
Когда скотов учили по наслышке,
А главный вождь всегда был впереди,
Решил он быстро выучить английский
И эрудицией хотел всех удивить.
Потом ему в башку пришла идея:
А ну-ка я построю братьям рай!
И сват, и брат, от гордости тупея,
Спешили строить сказочный сарай.
Но что ему, уже иные мысли
Скребли затылок, разбивали ум.
Он заявил: "Поскольку мы не крысы,
То мы откроем свой прекрасный ГУМ",
И ни один не сдох от ослепленья,
Не удавился в суете квартир.
Но каждый жилы рвал до одуренья,
Чтоб обеспечить ценностями мир.
А где их взять, когда кривые руки,
Когда в ноздрях застыла хворь болот.
Аплодисменты, шум и топот суки,
В итоге - вновь налево поворот.
Даешь прогноз! И твари повставали.
Кричи в дыру! И фейерверк голов.
Морозь товар! И горы ободрали.
Молчи и слушай! Тишина без слов.
И вот скоты, развесившие ноги,
Скрипя глазами, продолжали род.
А вождь и свора их учили йоге,
И повторялся вечный хоровод.
1990
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Я сидел, обнимая бутылку
И настырно плевал в потолок.
Боль застыла в похмельном затылке,
Да к тому ж развязался шнурок.
Вспоминал я минувшие годы
И отчаянно рвал волоса.
Чередой пробегали уроды,
А иных подгребала коса.
Я налил полстакана сивухи,
Опрокинул, тихонько всплакнул.
В прошлом были и дети, и шлюхи,
А сейчас даже гонор взгрустнул.
Свищет память в не мытые раны,
И мешает тревога уснуть.
Денег нет, остывают карманы.
Но в желудке кипящая ртуть.
Я еще треть стакана осилил,
На торшер у кровати взглянул.
Щелкнул пальцем по лбу:
много пыли
Под себя загребал есаул.
Что за мысль? Что за глупая фраза?
Я в сердцах безнадежно дышал.
Жизнь ушла, подвела метастаза.
Умираю, не веря ушам...
1990
*****
Взял бы я гитару
И ударил в такт.
Но уж слишком старый,
Да еще - дурак!
Не таким родился,
Но таким умру;
Век социализма
Вел со мной игру.
Как на раскладушке
Я спокойно спал6
Ушки на макушке
Мой народ держал.
Бил капиталистов,
Также кулаков,
Графов и артистов,
Ну и мужиков.
А потом долбили
Нам про нищету.
Мы же кайф ловили,
Видя наготу.
И в жестокой схватке:
Кто кого возьмет...
В кожаной тетрадке вырван переплет.
И мозги не варят
Посреди зимы.
Вдруг опять ударят
Гении страны?
1990
СТАНОВЛЕНИЕ
Становление
или развратное ложе.
Что отступать,
если нет больше силы идти.
Я убегаю в себя,
но не бреюсь,
мне это негоже.
Вот отступление,
однако любовь не спасти.
Инопланетные люди,
лучше сказать гуманоиды.
Мы почерпнем массу знаний,
Выстроим город без зданий
И обреченные мыслью,
скажем себе:
ведь не стоило!...
Каста жрецов нас ведет по спирали.
Кто-то умрет,
ну а кто-то подвержен отплытью.
Высота
В этой борьбе без идей
мы, боюсь, проиграли.
Нет в нас ни капли сомнений,
все в подземелье укрыто.
Становление,
лучше уж не напишешь.
Преснуть от зависти,
лопнуть в безумном смущении.
Что за скопление?
Ты, поколение, слышишь?
Голос извне
нас зовет на святое крещение!
1990
*****
Шумерский монарх проповедовал сутры,
И если одна не надолго зашлась,
То мы почему-то устали от утра.
Когда-нибудь выстрелит липкая грязь.
Кромешная тьма в телевизор упала.
Шумерский монарх ненавистен и жив.
Подумайте, люди, ведь мы - тень шакала,
Считайте себя или слушайте миф.
Москва на пороге, а чаша в трактире,
И вместе с монархом сидит Ниязи.
Успели ли мы?
Кто здесь ранен на вылет?
Не думайте долго, тут все на мази.
Червонец в карман. Я сочувствую третьей.
Наденьте шинель, суньте ножик в карман.
Шумерский монарх ищет точность планете.
Войска же стоят и готовят капкан.
Стакан опрокинув, я ждал утешенья,
И тщетно троил, ставил "Волгу" в гараж.
Нужна только спичка - окурка творенье.
Мечтаем мы все провести свой шабаш.
И вот воскресенье жестокости страха.
Сидят в телевизоре лысые псы.
А тощий монарх примеряет рубаху,
Исследуя мозг коррумпируя сыр.
Парламентский вестник -
надежная штука.
Сопливость монарха ведет в Никуда.
Мы сами с усами: лопух, пастор, сука.
И очередь справа берет города.
Не сделай я глупость, давно б удавился.
Шумерский монах инвалидность усек.
Он начал с протеза, но позже взбесился,
Поставив себя и меня в уголок.
Остригся я сразу, хотя не нарочно.
Прекрасный монарх обеспечил заказ.
Звезда переправлена кем-то по почте.
Монарх улыбнулся и вытащил глаз.
Мы стали собой и чуть-чуть одряхлели.
Кудахтал в кустах самый первый еврей.
Я строчки пускал от угла до постели.
Я часто икал, становился смелей.
Шумерский монарх подитожил чего-то,
Но я голодал и смотрел на него.
Сражаясь с собой и противной икотой,
Я в общем и целом не знал ничего.
16.12.1993
ЛЕНИНГРАДСКИЕ КРЫСЫ
Ленинградские крысы по-моему в Польше,
Поскольку их мало на нашей земле.
Испражнение душ это видимо больше.
Мы совсем обескровлены, но на столе.
Так зачем же нам быть, если тех не хватает?
Так зачем умиляться, ведь кто-то в седле?
Я бы смог отомстить, третий парусник тает,
И стремится к Востоку красавец-Олег.
Я не быстрый, но все же я тот, из которых
Ленинградские крысы куют свой металл.
Нет капора и нет убегающих в норы.
Ленинград что-то слышит и стонет у скал.
Вы заметили много, и треснула рама.
Я закрылся и понял, что выбор не мал.
Ну а чья-то тщеславная первая мама
Обижается, чувствуя, сын убежал.
Ленинградские крысы над городом встали.
Я хотел бы их встретить, но стал одинок.
Кувырком и направо все двери упали,
И похоже, что съехал на них потолок.
Мне нельзя на пригорок, когда приболевши,
Я смотрел за собою, чеканя свой шаг.
Рядом шел великан, был ужасно вспотевший.
Я пощупал слова, он шепнул мне: Дурак...
Я не выдержал натиск и вскоре обдумал
Тот единственный план, за него я страдал.
Ленинградские крысы!
Коль есть та же сумма,
Вы поставите счетчик, а я опоздал...
19.12.1993
*****
Бундестаг на
пределе возможного.
Идиотская поступь
В смысле,
которого нет.
Слова умирают
и с ними
не гибнут дороги.
Представьте привычные лица,
если я умираю,
То день возрождается вновь,
и меняется
что-то в природе,
Если музыка спит,
то недавно прошли перемены,
о которых не стоит мечтать.
1990
*****
Душа - накопить и развить удовольствие.
Нога - шаг вперед, ну а слева - обрыв.
Рука - протянуть и схватить продовольствие.
Глаза - отставание, может и срыв.
1990
*****
Привет вам, старинные гении,
Я шлю из грядущих веков.
Поют оборванцы весенние,
Деля не удачный улов.
Но я им в преддверии летнего
Не дам первоклассный урок,
Поскольку от мрака столетнего
Сейчас удаляется впрок.
Хотя по итогам последнего
Оборвана тонкая нить.
И смесь подсознания среднего
С прямым.
И не хочется жить.
О, тайная проповедь сущего!
Ты жмешься к чужим берегам.
Смеешься, толкаешь бегущего,
А он ведь отъявленный хам.
Кудесник забытого прошлого,
Он - трепетный странник средь бурь.
Молчи, ведь от слова дотошного
Одно лишь мгновенье до пуль.
И я в безымянном молчании
На вас уповаю, отцы.
Взываю к достойному званию,
Вы нашего счастья истцы.
17.10.1990
*****
Восьмерка всегда
стоит в центре семи.
Не ясно, зачем эта паника?
Крадется во тьме
Предатель любви,
Надевши пальто наизнанку.
Трещит по швам зловещий день,
И сам он испачкан зловонием.
Ужасен рок,
но бороться с ним лень,
К тому же закон в беззаконии.
Щепотка сна в рукаве дождей.
В истерике бьется повешенный.
Но жизнь одна,
нет и двух смертей.
А мир под хмельком.
Спутник бешеный.
Когда чихнул предрассветный час,
Вступила в права свои скука.
И вскинув руку,
как в прошлый раз,
Судьба повернула науку.
17.10.1990
*****
Последний раз дружил я с аферистом.
Я щекотал завистливые дни.
Как знать, спаслись мы в прошлом лишь одни,
Но открывали дверь свою со свистом.
Наивен был тревожный крокодил.
Под боком спал противный хам-оратор.
Он повседневный хитрый провокатор,
А я по кругу хоровод водил.
Раскрывши рот, я слушал те же сказки
И упрощенно помнил анекдот.
Смеялся, плакал, говорил, и вот
Ушли в былое подсознанье краски.
В туманной ложе я заметил вход,
В котором ждал невежественный Рома,
Он проводил меня ужасным стоном,
Встречая сон, зовущий нас вперед.
Куда бежать? подумал я вначале.,
Когда звонок все уши прожужжал.
Мой аферист меня тотчас узнал,
А может, просто люди подсказали.
Актер и сыщик - он в одном лице -
Бывал и смел и всячески опасен.
Я понимал, что вывод столь же ясен,
Сколь бесполезен мне пустой прицеп.
Да-да богатым был я по наслышке,
С долгами жил все время уязвим.
Теперь дошло; пора идти с другим,
Пока не стукнул гробовщик по крышке...
1990
*****
В грязном городе - грязные люди,
В сгнившем мозге - протухшая мысль.
Хилые плечи, обвисшие груди.
Главное слово слышится: БРЫСЬ!
Первый козырь - убить покаянье.
Лучший подвиг - кого-то продать.
Нету сил пройти расстоянье;
Никогда никого не догнать.
Сам священник сидит на иконе,
А правитель сосет леденец.
Вечный сыщик все время в погоне
И всегда получает венец.
В потном марте расходуем семя;
Подо льдом бьется красный ручей.
Дышит пламенем прошлое бремя,
В крематорий уводят врачей.
Корень смерти растет на асфальте.
Он подобен вечерней звезде.
Свора рыцарей дрищет на старте;
Мастер слова таится в гнезде.
Страх ничтожен, когда есть терпенье.
Цепь эмоций и шелковый лист.
Ну а что ж, если нету везенья?
Если ты не парторг, не артист!
Кто-то скажет: Опять ты об этом!
Нет, - отвечу, - совсем о другом.
Пусть меня не считают поэтом,
Но вокруг настоящий дурдом.
1990
*****
Спасая портрет Горбачева
Не стоит смотреть на него,
Поскольку в постели больного
Тебя ведь прибьют все равно.
Бери и беги, куда ноги
Тебя от судьбы унесут.
Не думай. От власти подмоги
Теперь уже люди не ждут.
Хотя у тебя есть идея,
Но смысла по сути в ней нет.
Сейчас иноземцы смелее
Вокруг свои сети плетут.
Не трогай воюющих ныне.
Я знаю, что ты - идиот!
Такие не мрут на чужбине,
Твердят, будто с ними народ!
Но что же с портретом случилось?
Скажу я тебе - НИЧЕГО!
Толпа на пятно обозлилась,
К тому ж на него самого...
1990
*****
В махновской шапке брел Семен Буденный -
Потусторонний чеховский герой.
Он был накрыт настоем перегнойным
И убивал крестьянский зимний рой.
К нему спешили падшие дебилы,
Ловили мух и пробовали чай.
Один - Мазох и сводный брат Годзиллы -
Прилип ко лбу, как-будто там был рай.
Семен Буденный пыхнул папироской
И прикурил внезапно анашу.
В подстилке снов поочередно острый
В него стрелял Потемкин - гений-шут.
Картавил день, плевалась ночь грозою.
Страна повисла вдруг на волоске.
Шипя на всех, коверкая устои,
Наш полоумный пребывал в тоске.
Он бросил доллар, маузер и шашку,
Пропил коня, сдал в скупку макинтош.
Схватил вдову не просто, а в охапку
И под ребро ей сунул острый нож.
Он не в пещере жил с вдовой капризной,
Он во дворце недели коротал.
Исполнил гимн, писавший в прошлом тризны,
Кудесник слов, монголец Цеденбал.
К могиле полз ревнитель страшной бойни,
Сжимая зубы, высунув язык.
А в тишине постанывала тройня,
И пропадало будущее в миг.
1990
*****
Про Целину мы знаем по наслышке;
Авторитетный гид нам рассказал.
Одни из нас подобны были вспышке,
Ну а другие вышли в кинозал.
Нам семена насыпали в ладони,
Водой клозетной омывали нас.
Мы поспешили, и подохли кони,
Они вели нас в бой последний раз.
Опухли уши в бездне славословий,
Зарезан опыт, взорваны мозги.
И посылает к массам предисловий
Тот, у кого медали и враги.
Хотели мы войти в могилу справа,
Но в глаз вонзился колос и застрял.
По голове шарахнул молот славно,
Ориентир надежный потеряв.
Мы захлебнулись горькою слюною,
А в нас швыряли камнем и строкой.
И кувырком катились мы в запои,
Ведя сестер и братьев за собой.
Открывши рты, мы высунули жало.
Но в тот же миг ножом по языку
От очевидца масса получала,
Ведь он-то был все время начеку.
Разбушевавшись, боль кипящей травли,
Протестовала, но былой кумир
Точил свой серп, а молот взял в награду,
С портняцким злом освободясь от дыр.
1990
*****
Шары в кармане -
Биллиардный мальчик.
Кумир толпы -
Бумажный идиот.
Секунда - время.
Есть поездка в Нальчик.
А позади
Безвестный поворот.
В толпе зевак
Надеяться на старших
Не представляет
Истинный знаток.
А в райский сад,
В чащобу не пропавших
Ведет Сусанин
И дает урок.
А из трясины
Голос подворотни:
Снимай, сжимай
И бей, пока лежит.
Понятны всем
Законы третьей роты.
Им не известны
Доброта и стыд.
А посреди
Вчерашнего застолья
Был абсолютный корень перебит.
1990
*****
Семиконечная звезда
Ко мне пришла из Ниоткуда,
Остановила поезда,
Пустила в лужу барракуду.
Но я умен и слишком слаб,
Чтобы тягаться с преисподней.
В стране звезды восточный краб
Польщен запором новогодним.
Он умолял и горевал,
Но заполняя щель замазкой,
Я упивался древней сказкой
И план страны не выполнял.
На острие не попадать
Я бессознательно пытался.
Последний вождь в кино снимался
И все пытался рассказать.
Он не царапает гнездо.
Он апельсин жует лениво.
А я целуюсь со звездой,
Борясь с нескромной, пышной гривой.
Я бриллианты клал в карман
И наливал воды по пузо,
Подобно Робинзону Крузо
Себя сажал я на аркан.
И в разношерстную мечту
Впилась забавная улыбка.
Я - вождь апачей - Винету?
Нет, здесь, товарищи, ошибка.
1990
*****
Пресные старцы, издохшие ныне,
Нам не помеха, покуда есть спесь.
Нам бы успеть, пока кровь не остынет,
Выпить винца и икорки поесть.
Снег за окном, что ж, пускай себе валит,
Мы не преграда ему, дайте срок.
Нас путешествия, подвиги манят,
Хоть и над каждым навис страшный рок.
Вот - злободневный искатель породы,
Он не преступник, но в стаде зверей.
Вот - муэдзин, принимающий роды,
Рядом стоит казначей-брадобрей.
Выйдем мы строем и пятки почешем.
Что-то подмышкой зудит третий день.
Дружбу ведем со святыми и с лешим,
Нам не страшна пресловутая лень.
Не избежали мы всяких пороков:
Зависть, коварство, предательство, стыд.
Слушайтесь, люди, не будьте жестоки;
Каждый из нас у обрыва лежит.
Но мы покажем убогому миру,
Кто мы такие, за что давят нас.
Мы уничтожим, тех, кто слишком жирен,
Кто тратит деньги, не слушая масс.
Все! Я устал объяснять, в чем здесь дело.
Больше не буду, простите меня!
Я ухожу, мое дряхлое тело
Вы не найдете.......................
1990
*****
Я получил недавно немую смерть в кредит.
Повесил на комод крутую занавеску.
На баррикаде жизни мой разум позабыт,
А в подворотне слов исчезла вдруг невеста.
Я - пораженный всем - прилег у стен вокзала.
Кремлевские куранты трезвонили весь март.
Но что-то в небесах удача подыскала
И выплеснула злобу чуть позади мансард.
Когда-то был я трезв и размышлял спокойно,
Но время убежало - тарелка пополам.
Не помню я себя высоким, сильным, стройным,
Но в каталажке судеб найдется место снам.
И я преподнесу красивый мягкий бинт,
Но мне не обогнать несчастную минуту.
Я чувствую, во мне безжизненно кипит
Возвышенная страсть и подленькая смута.
Зачем же убивать кипучее страданье?
Зачем искать пути, ведь выхода в них нет?
Зачем же отдавать свободу на закланье?
Ведь от нее остался возвышенный скелет.
Я получил недавно немую смерть в кредит.
Купил у дураков житейскую прописку
И вот хожу теперь по сверенному списку,
Поскольку в суете я кем-то не добит...
1990
*****
Обреченный на смерть по порядку,
Он щипал вековую стезю.
Стол накрыт, в руку вложена взятка.
А пупок нагревает изюм.
Смольный взят по прошествии пасхи,
И на город упала луна.
Вилы в бок. И со смехом дурацким
На пороге застыла война.
Он воскликнул: Кому это нужно?
Но ответ во вселенной повис.
И повеяло жуткою стужей,
Хоть собой губы склеил ирис.
Началась безобразная пляска.
И с водою смешалась земля.
Стерлись звезды. Потрескалась краска.
Маска спала с лица короля.
Он закашлялся, как от чахотки,
Кровь пошла из раскрытого рта.
Возле трона вопящие глотки
Подметала собой глухота.
Всплеск жующих чужую отраву,
Оставляет единственный след.
Кто-то ищет военную славу,
Ну а кто-то нам шепчет: Привет!
Обреченный на смерть, он молился,
Но не мог подобрать нужных слов.
Вечный дьявол над миром кружился,
Опуская смертельный покров.
1990
*****
Лестница ведет в начало помутнений.
Остановка. Вход. Опасный поворот.
Жизнь ведет отсчет из сердцевины мнений,
Ну а смерть стоит, сморкаясь у ворот.
Вот часы бегут, но стук их еле слышен,
Неотступен шаг, ведущий в темноту.
Хрупкий, тонкий лед не видим с грязной крыши,
Только жирный червь шевелится во рту.
Нет в нас ничего, что может быть достойным,
Нет святой любви, и ненависти нет.
Каждый за себя, и все лежат спокойно.
Все считают сор своих ничтожных бед.
Лестница ведет в единственную точку,
Там скопился опыт противников идей.
Искажен там свет, не выползает строчка,
Но однако ждет свой час старик-злодей.
Если вдруг взойдет звезда,
и загорится
Истинным огнем величественный гнев,
То взорвется мир, исчезнут звери, птицы,
А из бездны прыгнет не потребный лев.
Вот и все, о чем сказать я попытался,
Голос не дает возможности орать.
В лучших временах как пилигрим скитался,
Но не смог нигде друзей я отыскать.
1990
*****
Если б нам чуть-чуть не хватало таланта,
Мы бы босиком убежали в могилу,
Злобная свобода тогда бы завыла.
Истязал бы негров по-меньше Атланта.
Но и в забытьи есть ужасная злоба,
Прошлые соседи утробу набили.
Как в старинной песне собаку убили,
Истинные гении в сверкающей робе.
Раз и два, и три, замурлыкал Иуда.
Что-то далеко голоса раздаются.
Воевода с трусом на острове бьются,
Наседает боцман, и гложет простуда.
Ах вы, подлецы, вы украли помойку,
Я не доказал, что приятна Оксана,
Лучше бы нам съесть пол-бидона сметаны
И уйти в туман, а быть может, на стройку.
Нет, сказал монарх, вы не слишком умелы,
Нет в вас ничего, что могло бы удержаться,
Я вас не корю, но желаю подкрасться,
Потому что кто-то берется за дело.
И тогда себя возомнил я арийцем,
Новые министры меня окружали,
И друг друга за руки крепко держали,
Построенья ждали отцы-кровопийцы.
Я воспрянул духом и иже с ним телом,
Нас ведь очень мало никчемных и лысых,
Вот я и сижу, тихо лаю на крысу,
А она стремится к подножию в белом.
27.01.1991
*****
Имя ему - Отречение.
Подвиг не сложно свершить.
Но роковое влечение
Трудно переоценить.
Жизнь с подсознанием связана,
А на последней черте
Толпы народа обязаны
Солнце искать в темноте.
Я забегаю за линию.
Вот мой приказчик и царь!
Зверь исправления синий мой,
Он же и лекарь и тварь.
Лучше идти в ногу с прошлыми,
Чем отказаться от дел.
Новые, слишком уж пошлые,
Или я переболел.
Кровь вместе с брызгами вечера,
И не устроенность лет.
Мертвые кем-то замечены -
Мой однозначный ответ.
Все исполины проклятые
Любят дарить немоту.
Мы не шестые, а пятые:
Я и солдат Винету.
Кто против шерсти заказывал,
Кто удалялся в мечты.
Люди по-своему разные.
Кто встанет, если не ты?
1991
*****
Хвала Святому Духу!
Хвала родной стране!
Вонючую старуху
Мы жарим на огне.
Когда она спалилась,
Ударил вешний гром.
А в облаках бесилась
Свобода под огнем.
Ликующий товарищ
И светлый патриарх
Учили жить. Не встанешь!
И среди всех - Плутарх.
А вот природа духа
Наивна до войны;
Играет смерть, а пухом
Укутаны сыны.
Вот - Чингисхан получки,
А вот - Батый мечты.
Уже дошел до ручки,
Не закрутив болты.
К несчастью мы познали
Все ужасы в борьбе;
Одних поубивали,
Другим сказали: БЕ!!!
И мы опять остались
На перекрестке зим.
Но вновь нам показались
Дзержинский и Максим.
1991
*****
В прошлом - наступленье,
А в будущем - провал.
В прошлом - оживленье,
Сегодня - смерть у скал.
1991
*****
В камере смертников жил прародитель.
Он был стеснительным и дураком.
Рядом с ним жил угнетенный душитель,
Евший подруг президента тайком.
Так десять лет без конца продолжалось.
Только лишь стенка преградой была.
Лысый болван, вызывающий жалость,
Грубый садист и исчадие зла!
1991
*****
Он был героем перестройки
И перестраивал друзей.
Но после праздничной попойки
Его отправили в музей.
И он воздвиг заслон народу,
И цены начал поднимать.
Ему не верят - жизнь не мода,
И обзывают словом - блядь.
А он не думает нисколько,
Он душит мысли и дела.
И будто лакомую дольку
Он поглощает все тела.
Да кто он, гад или ревнитель,
Иль пустомеля, иль профан?
Он просто рифм обогатитель,
Ну а по-русски он - Болван!
Немного ждать, увы, немного,
Когда рассеются года,
И все пойдут иной дорогой
Туда
, где правит бал беда.
Мечты сбываются любые,
И вот в преддверии борьбы
Герой вчерашний - враг отныне,
Потусторонний сын судьбы.
Болтал я много и впустую.
Не смог суть мыслей уловить.
Теперь сижу и вхолостую
Я рву натянутую нить.
1991
*****
Указ президента касался немного,
Но треснула лампа, запахло внутри.
Проснулся Герой, побеседовал с Богом
И шаркнул к прорабу, а тот уж горит.
Молчание дней; завсегдатай получки.
Осел или страус ему все равно.
Дошел он до солнца, а может, до ручки,
Мы точно не знаем, поскольку темно.
1991
*****
Арию портвейна пел столичный мэр.
Отставной правитель выходил на сквер.
Умудренный сторож спал среди листвы,
А молочный брат искал секрет молвы.
На центральной площади сосался прокурор.
Пестрою толпою валили мы забор.
Но страна кипела, и звала семья.
Новые пророки, новая струя.
1991
*****
Карманный врач
и призрак редколесья
Смотрел на мир,
не дожидаясь нас.
А мы скакали,
но боялись треснуть,
Устав от драк,
теряя звонкий смех.
1991
*****
Кто-то вышел во двор Вселенной,
Кто-то пожелал убить свою мать.
Кто-то простился с миром презренным.
Кто-то упал, чтобы просто поспать.
Кто-то жмет поднебесную жижу.
Кто-то чувствует подлый запор.
Кто-то вырезал почку и грыжу,
Кто-то быстро свалил за бугор.
Кто-то шепчет сияющей массе.
Кто-то песню глухому поет.
Кто-то часто стоит на атасе.
Кто-то в гуще сомнений гниет.
17.10.1990
*****
Надежды нет,
коль выпало
шестнадцать.
Но есть вопрос:
когда придет весна?
Сними свой крест,
под поезд не бросайся,
За ним идет
ужасная волна...
1990
*****
На скучном собраньи,
Ну как на диване
Сидели цыгане
И кушали сыр.
Когда же вспотели,
То спать захотели,
А рядом в отеле
Смеялся сатир.
Цыгане вспорхнули,
Как мыши уснули,
Как чурки в ауле
И видели сны.
Сатир был доволен
И очень спокоен.
Он мир свой устроил
С приходом весны.
Пришло снова утро,
И тихо как-будто.
Читай КАМА-сутру,
Все будет ништяк!
Вампир отдыхает,
Мысль где-то витает.
Чего не хватает?
Ну что же не так?...
1991
*****
Раз уж я решился,
Нужно дописать.
Тщетно гений бился.
Нас не сосчитать.
Ведь в пылу забвенья
И в бою с собой
Мы - иные звенья.
Пусть трубят отбой.
Кожа пообтерлась.
Души обросли.
И дыханье сперло,
Мы к Победе шли.
Но тотчас поднялся
Призрак бездны дней.
Он семь лет шатался
По стране теней.
И рука крутая
Нам сломала грудь.
И слепая стая
Вылезла взглянуть...
1991
*****
Как грязная тварь по задворкам слонялся
Похабный, немой, обезумевший зверь.
За дело народа он - пакостник - взялся,
Закрыв за собою парадную дверь.
К нему потекли отовсюду злодеи.
Кто зубы точил, кто в носу ковырял.
Болтались глупцы, и от страсти зверея,
Здесь каждый четвертый свободу терял.
В мешок же текли драгоценные реки.
А вата в ушах уж промокла насквозь.
Союз с сатаной кем-то скреплен навеки,
Кровавая подпись, алмазная трость.
Пустынная скорбь обретала устои,
Мерещилось пламя, в стакан капал яд.
Но был угнетатель бесспорно спокоен,
Хотя в своей свите заметил разлад.
Рука вознеслась и на миг опустилась.
Тот час совершился немой ритуал.
И смерть словно смех над ухабами билась,
Страдальческий голос к пощаде взывал.
1991
*****
Предо мною разверзлась волна.
И опухшие в поисках лица
Постоянно просили напиться
И тащили, тащили ко дну.
Проницательный взгляд из толпы
Отчужденно приветствовал слухи.
Все набили голодное брюхо
И скривились, поджав животы.
Я нырнул, но не смог утонуть.
Потому что был слишком спокоен.
Быт гражданский совсем не устроен,
А во рту проржавевшая ртуть.
Что за дело? - подумалось мне.
Может быть я последний из первых?
Все мне действовать стало на нервы
В этой проклятой Богом стране.
До чего же дошли мы, друзья!
Я заставил себя оглянуться.
Но пришлось постепенно нагнуться,
Надо мной извивалась змея.
1991
*****
Бумажные дни отгорели когда-то.
За ними тянулся лишь пепел годин.
Брели, закаленные в битвах солдаты,
А вел их в поход стопроцентный кретин.
Он видел тот круг, что порочным зовется.
И план составлял, хоть безграмотным был.
любил посмотреть, как щегол в клетке бьется,
Но в страхе иль в страсти койотом завыл.
Где вы, те кто жил в преждевременном лете?
Кричал полководец, очнувшись от снов.
Глухие солдаты желали ответить
И рты раскрывали, не помня звук слов.
Они начинали крутить головами.
Обозные дамы плясали канкан.
Остывшая бездна пугала цунами,
И брызги летели во вражеский стан.
Поход длился вечность, а может и дольше.
Но он завершился в проклятом Нигде.
Ведь было все это в России и в Польше...
Не помню я точно, я в чуждой среде!
1991
*****
Старинный банк в провинции
Стремительно взлетел.
А рай-отдел милиции
Остался не у дел.
И вот отсюда истина,
Где служба - там закон.
Но здесь она бессмысленна,
Коль деньги - эталон.
И потекли заветные
Бумажные ручьи.
А партия с советами
Спросили: мы-то чьи?
И им в ответ послание
Банкиры принесли:
Вы провели компанию,
А мы разброд внесли.
Да что-то в мире сдвинулось.
Погасли в миг огни.
Мечты наш мир покинули,
Но прибыли одни...
1991
ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
Всего десяток слов
Я напишу, не больше.
А что еще писать
В ночной кромешной тьме?
Простите, депутаты,
Мы искренни, ребята!
Исполните свободу
И выстрелите вверх.
Оставьте впопыхах
Наивность перепалок.
Используйте восторг
Наигранных сапог.
Запомните, что нас
Не выбить из подвалов.
Ловите же момент,
Пока лишь поперек.
А дождь сбивает тех,
Кто искренен и молод,
Икающих парней,
Притухших наяву.
Воспряньте, господа,
За нами пыльный город.
Нас мучит хворь и голод.
Не прячьтесь в тень дверей,
Коль я цветок сорву.
1992
*****
Прошло время свадеб и траурных маршей,
По грязному снегу тащилась судьба.
Мы стали прожорливей или же старше,
Но в чутких ушах отложилась стрельба.
Жевали мы пасту и слушали запах,
Который все время вгрызался в мозги.
Один повернулся глазами на Запад,
А трое сбежали, не видя ни зги.
Словили мы кайф и слегка одурели,
Ночною тропой мы пошли в пустоту.
Но там кто-то спал на вонючей постели.
И шаркал в потемках - боец Винету.
Утраченный мир презирал нашу мудрость.
Кусали мы локти в протухшей воде.
Не все уповали на тупость и глупость,
Хотя только сторож просил не балдеть.
1991
*****
Жизнь - это цепь ударений:
Горе, свобода, беда.
Но в сотнях, тысячах мнений
Истина будет всегда.
1991
*****
Голод - привычное дело, я знаю.
И грязный ум я наукой питаю.
Нет толку в нем, как в дырявой подушке,
Хочешь шепну тебе что-то на ушко?
Терпкие будни, усталые сводни,
Мы это видели где-то на Сходне.
Ну и зачем же мы бьем себя в темя;
Думая, будто растянуто время?
Горе тому, кто сопит в одиночку
Утром и днем, а быть может и ночью.
Чешет затылок, взрывает устои,
Знаю я точно, что это такое!
Гриб или воздух?
Заманчиво слово...
Трижды упал, так ведь это не ново.
Чисто сработано: цепь на ладонях.
Кто-то умерший по Родине стонет.
В пышных покоях и нищих каморках
Гнусное дело заложено в створках.
Что же наплел я?
И мне не понятно...
Слишком запутанно, но аккуратно!
1991
*****
Трудно выйти на волю,
Но еще труднее идти.
А тебя никому не спасти,
Не изменить твою горькую долю.
Жалко слыть идиотом,
Когда уже взведен курок.
Удар между глаз, и урок
Получен, а мир проработан.
Живительна сила в ногах.
Стремительна боль в пояснице.
И смерть уж на первой странице,
И пляшет по комнате страх.
1991
*****
ГУМ, ЦУМ и гастроном -
Магические цифры?...
С подвыпившим царьком
Я спер ведро олифы.
Считая три рубля,
Я многое увидел.
И мир я, буду бля,
На миг возненавидел!
Умеренные псы
Шныряют по подъездам,
Кумир сжирает сыр
И дрочит речь на съездах.
Постыло все вокруг...
И что же делать, мама?
Я думаю, что сук
Здесь подленьких не мало.
1991
*****
Червивая душа
и искренняя дружба.
Кому идти вперед?
Кого вести назад?
Мы с вами лишь рабы,
Бегущие на службу;
Кастрированный сброд,
распухший от наград.
Четвертый человек
из пропасти несчастий,
Натянутая нить, какую не порвать.
Я думаю, спешат
из коридоров власти
Те,
кто пытался жить
и всюду успевать.
Пред нами тот шедевр,
что сделали мы сами.
Уставши от себя,
мы пропили свой долг.
И переполнен двор
живучими глистами.
Зову, зову тебя,
мой славный смелый полк!
1991
*****
Город заткнулся во времени прошлом.
Выцвели стекла, поблекли дома.
Люди устали, как дряхлая лошадь.
Тормоз на снах.
Мы привыкли ломать.
Жидкое небо нависло над кем-то,
Кто-то ушел внутрь,
точнее в Ничто.
Лишнее солнце упало зачем-то,
Ночь почему-то меняет пальто.
1991
*****
Последние дни уносились внезапно,
И в бездне пропала могучая спесь.
Сегодняшний царь хитро высмотрел завтра,
Но голос на ухо шепнул: Стой! Не лезь!
И вспыхнули звезды, погасшие утром.
К чему суета?
Для чего масса слов?
Владея учением кама-сутра,
Мы сможем под утро уйти в море снов...
1991
*****
Умным законным скитальцем
Я представлялся друзьям.
Я изучил как пять пальцев
Свой пресловутый изъян.
Жирные, пошлые гады
В тесном желудке сидят.
Им поставляет снаряды
Очень надежный солдат.
Он словно изгнанный дьявол
Сеет в меня странный мрак.
Я не подвержен завалам,
Как бесконечный дурак.
Кто-то уже симпатичен
Или согласен почти.
Кто-то как в гнездышке птичьем
Точно разбойник свистит.
Я же считаю получку
Я ненавижу весь свет.
Или шагаю на случку,
К твари, которой нет...
1991
*****
На окнах - решетки, в подъездах - запоры.
Людишки забились в глухие квартиры.
И я не надеюсь, что в будущем скоро
Наступит затишье, но бьют нас лишь с тыла.
Серьезные дяди шипят без оглядки.
Играть на баяне синьорам пристало.
Я выше их всех на четвертом порядке,
Но вижу, четвертое небо упало.
Момент излучения пойман удачно,
Его посадили в рюкзак с битой тарой.
Но гений прослойки молился на даче,
А стертый кумир отвалил за товаром.
Щепоточка соли, мы выигрыш делим.
Мечтательность вроде укрыта косынкой.
Но наши мозги предводители съели
И двигают пешки от стенки до рынка.
1991
*****
Дремучий сын вчерашнего зачатья
Спустился вниз и стал почти смешон.
Он безупречен, как лесные братья,
Похож на Кремль, надевший капюшон.
Тревожный звон рассыпался по граду,
Но в магазинах билась пустота.
И тот, который вышел за ограду,
Желал сожрать хоть что-то, хоть кота!
Он в разговорах жил пустячной фразой,
Не зная, где находится замок.
Кривлялся месяц, сторонился праздник,
А гений злой мотал десятый срок...
1991
*****
Частично я был уничтожен,
А может, был проклят Москвой.
Но я не настолько встревожен,
Что смог бы тягаться с молвой.
Она будто сонное зелье
Нещадно съедает мой ум.
Когда ж наступает похмелье,
Мой мозг в тараканах, как трюм.
1991
*****
Мы не летали как птицы,
Мы не ходили в кино.
Все мы не люди - убийцы,
Или же просто дерьмо.
Мы обездолены вроде,
Мы изувечены тьмой.
Но среди нас лишний бродит,
Распоряжаясь страной.
Много ли нам нужно было?
Мало просили мы снов.
Верное слово застыло
На перекрестке долгов...
1991
*****
Мы все - унесенные вепрем.
Живет в нас ученый герой.
И дуют жилищные ветры,
Под ними тут каждый второй..
Железное время пропало,
Исчезли гнилые врачи.
Чего только им не хватало!?
Ведь крест под ногами торчит.
1991
*****
Пятикратный градусник науки
Мне открыл приятный человек.
Центробежность я пометил скукой,
Подписав не выписанный чек.
Смерть котам! - провозгласил советник.
И помчались искренние псы.
Что вы, что вы!? - я в сердцах заметил,
Откусив медвежьей колбасы.
Очумев от утренней попойки,
Я привстал и выпил что-то залпом.
Показалось этого мне мало
По закону вечной перестройки.
1991
*****
Я - архитектор надстройки -
Ждал удивительный год,
Кто же позвал нас вперед
К долгим годам перестройки?
Я обреченный искатель,
Может быть, только искатель!?
23.08.1991
*****
Товарищ Кравченко
Меняет тапочки,
Меняет тапочки
Не каждый день.
А телевиденье
Дает не виденье,
Дает не виденье -
Всего лишь тень.
Однажды дяденька
Решил, что сядем мы,
Решил, что сядем мы
И замолчим.
А мы в косяк ему
Сказали: крякни мол,
Сказали: крякни мол,
Мы покричим.
Товарищ Кравченко
Увидел лампочку,
Увидел лампочку
И понял все.
Его товарищи
Орали: свалисси!
Орали: свалисси!
Мы смерть несем...
22.08.1991
*****
Застыла смерть в сокровищах Востока.
Боялась ласка подоспеть извне.
Мой конь жестоко ржал и нервно цокал,
А я спешил остаться на коне.
За что меня схватили по наслышке?
Ответьте мне, друзья, вам все равно.
Ведь все вы - псы, сидите возле вышки
И лижите хозяйское говно.
По полкам разложили папиросы.
Ответственность успев преподнести.
Но я боюсь обделаться поносом,
Поскольку мне свой груз не унести...
1991
*****
Приятно все ж, когда в глазах
Является смиренье.
И пусть постигнет совесть крах,
Я чувствую стремленье.
Всего лишь есть один закон
Для всех без исключенья:
Не укрощайте жизни стон,
Хотя бы в день рожденья.
18.10.1991
*****
Я лысый, как жизнь папуаса.
Ее я немного боюсь.
В глазах обнаглевшая масса,
А я позади - подлый трус!
Шерстить перелетное семя
Не выгодно в нашей стране.
Мечтая дать волю плебеям,
Живу я в вонючем дерьме.
И стоит ли мне обижаться?
Уж нет покрасневшей мочи.
Не лучше ль на рее болтаться?
Никто там уж не закричит.
Безумство лечить я пытался,
Но сам обезумел в себе.
И вдруг в подсознанье забрался
И стал ненавистен судьбе...
1991
*****
Моя мастерская в московской квартире,
В которой нет места и вшам.
Стихи сочиняю я, сидя в сортире,
Рассказы пишу по углам.
К тому же шипят постоянно соседи,
Что слушаю я "Rolling Stones".
В коморках сидят, как в берлогах медведи,
В груди запирая свой стон.
Предательский быт убивает поэта,
Стреляет все время в упор.
Бежит таракан по вчерашней газете,
Где пишут чудовищный вздор.
Смотрю я в окно; бродят драные люди,
Я их ненавижу. За что?
Меня не убьют, но уж точно осудят
Животные в грязных пальто.
Преследуют мозг обреченные мысли,
Слова выбегают гуськом.
Но нет в них идеи, глубокого смысла.
Простите. А что же потом?
Вот так и скитаюсь по жизни несчастий,
Озлоблен на всех и себя.
Я знаю, что это - судьба.
Растрачены буйные страсти...
1991
*****
Я беден, а должен не мало.
Куда же фортуна слиняла?
Ответьте.
Заметьте,
ведь я не один столь лишенный
и в жизни от дел отрешенный.
Я смертен,
а вы, что же - лучше -
солидные люди по службе!?
1991
*****
Вот и пришло мое время,
Жизнь утонула в борьбе.
Я не поддался затеям,
Противореча себе.
Выцвели красные флаги.
Люди погибли в боях.
Смотрят на мир бедолаги,
Сея свой порох в умах...
1991
*****
Земная твердь.
Я по войне хожу четыре года.
Товарищ, верь,
Настанет час и нашего народа.
И он умрет,
Ну а за ним уйдет и все живое.
Он - идиот,
Вы знаете примерно, что это такое?
1991
******
Тебе соленого не жалко,
Но постарайся получить
О двух концах большую палку
И о победе не забыть.
Момент упущен,
встаньте строем
И поднимите черный флаг.
Войдите в мир из дней запоя,
Из бесконечных передряг...
1991
*****
Если на тело поставили крест,
Значит, настала декада невест.
Искренний витязь, неясный мутант
Сами собой обезвредили танк.
Кто-то кричал, ну а кто-то молчал,
Только остаточный долг получал.
Жизнь или смерть. Троекратная спесь.
Главное дело и прочная смесь.
Нам не дано замыкаться в себе,
Тысяча жизней укрылась в беде.
Кто ты, сиятельный, чуткий сатир?
Мы ведь тебя скромно вышибли в мир.
1991
*****
В свете вчерашних учений
Я получил ту же роль.
Был председатель вечерний,
Знал тот единый пароль.
Вопли над сводом несутся.
Их уж ничем не унять.
Чьи-то подруги плетутся,
Каждая третяя - блядь!
Мы им не скажем, кто первый,
Мы их прищучим... как пить!
Юмор мне трогает нервы,
Хочется волком завыть...
1991
*****
Мы умерли все до тех пор, пока сдохли.
Отправились мы невзначай на тот свет.
Глаза уж закрылись, и слюни засохли.
А три гуманиста несли страшный бред.
Плелись мы не строем, а точно по парам.
И так мы прошли на последний этаж.
Вот тут разместили нас бесы по норам,
Но даже и их мы ввели в эпатаж.
С утра отмечал нас рогатый чиновник,
Анкеты писали мы только по две.
Потом нам явился хвостатый полковник
И стал жечь костер на сребристой траве.
Куда вы спешите? - спросил он не громко.
Мы примем вас всех, подождите лишь час.
И он прокрутил нам японскую пленку,
Она назначалась для страждущих масс.
Мы сразу отметили дань уваженья
И грустью прониклись к хранителю тьмы.
А он раздувался, гордясь своим мненьем
И лопнул с приходом российской зимы.
1991
*****
Исполин политической массы
Мне приснился вчера по утру.
Я считал, что единственный мастер
Наконец-то спокойно уснул.
Но нечаянно я просчитался
И попал в дом, где нету дверей.
Был там ТОТ, кто учителем звался,
Он учил полупьяных зверей.
Мне ломали сперва позвоночник,
Рвали ногти, кололи глаза.
Я забыл: где ты милый сыночек!?
Ты бы выход сейчас подсказал...
И услышал сынок мою просьбу,
Появился с дубиной в руках.
Я взглянул на него, он хорош был
И оставил свой след на зубах.
Не услышишь и в сказке такого!
Меня били пятнадцать ребят.
Но, товарищи, это не ново:
Постоянно грызет брата брат...
1991
*****
Умно ли быть идиотом?
Спрашивал я у судьбы.
В вони мочи, в жидкой рвоте
Видел одни лишь гробы.
Вихрем кружилась свобода.
Ногти жгла страшная боль.
Я же искал в море брода
И посещал "Метрополь".
Шавки меня оболгали
И потянули к стене.
Были там Вали и Гали,
Крепко прижали к себе.
Я осторожно ругнулся
И ощутил бой сердец.
Строгий товарищ очнулся,
Понял я - здесь мой конец.
Время мое наступило
Только на кухне в час пик.
Боже! Меня замутило.
Выблевал я кучу книг...
Жизнь - повседневная штука;
Честно скажу вам, друзья.
С ней предстоит нам разлука;
Ведь не бессмертен и я...
1991
НИЧЕЙНЫЙ ДУРАК
Я - комиссар Жириновского,
Т.е. ничейный дурак.
Мысль обтирается костная.
Я же сжимаю кулак.
Мы не молодчики Партии,
Мы - патриоты трех Дум.
Деньги на пиво потратили
И затуманили ум.
Каждый из нас, кто по совести,
Кто по третичности смет
Бьет по ногам, пишет повести
И удаляет сонет.
Я - комиссар, но не конченый,
Я - не совсем идиот,
Только вот в битвах отточенно
Мой раскрывается рот.
Да - дураки мы ничейные;
Любим засушенный сыр.
А по пятам нам линейные
Чешут и комкают мир.
Вот раскололся я, в будущем,
Может раскаюсь и я.
Ну а сейчас то же рубище,
Та же коморка моя.
Где же, товарищи истина?
Где, Жириновский, ответ?...
1992
*****
Кто убил президента?
Кто убил мадемуазель?
Кто повесил доцента?
Кто тащил нас в постель?
Кто пришиб диссидента?
Кто в солдата стрелял?
Кто не дал нам процентов?
Кто паскуду менял?
Кто зарезал Иуду?
Кто убил подлеца?
Кто сожрал барракуду?
Кто желал нам конца?
Кто убил людоеда?
Кто ножом делал ход?
Кто заметил полпреда?
Кто совсем идиот?
Кто убил живодера?
Кто убил медсестру?
Кто свалил мародера?
Кто здесь мечет икру?
Кто воткнул вилы в зэка?
Кто вожжами гремел?
Кто побил человека?
Кто подняться посмел?
Кто убил в нас сознание?
Кто свободу украл?
Кто убил покаяние?
Это - я, господа!...
1992
ГОВОРЯЩЕЕ СЕРДЦЕ
"Министерство любви внушало страх"
Дж.Оруэлл "1984"
О чем нам сердце говорит?
О чем мы спрашиваем совесть?
Живя в стране высоких лун,
Мы уничтожили свободу.
Любовь, увядшая весной,
Испепелившая природу,
Сломала наш надежный ум,
Но мы отстали от законов.
Своей не дрогнувшей рукой
Загнали мы судьбу в застенки,
И упираются коленки,
А гений злой снимает пенки
И всех людей ведет в забой.
Кресты мы ставили на то,
Что называли чутким сердцем.
Оно молчало, ты в пальто,
Но в нем, увы, друзья, не то,
Поскольку мы живем в отрепьях.
Мы посрамили суицид,
Сестер погнали по дорожке...
Ага! Заветный дефицит,
Ты сердца мудрого заложник...
1992
*****
Какая-то истина
Или же мистика.
Простите, господа,
Мы едем не туда.
И все-таки в этом счастье:
Идти на охоту в ненастье.
И слушать,
и слушать,
и слушать...
Ужасно нам хочется кушать.
1992
*****
Египетские фараоны
Всегда любили бастионы.
А я скажу вам, не греша,
Люблю, когда в кармане ни гроша.
И наше разлюбезное правительство
Меняет наше с вами место жительства;
Теряем мы, друзья, земные силы,
Уходим из квартиры, да в могилу.
1992
*****
Я разговаривал с Ельциным,
Думая все о своем:
Как мне бороться с потенцией
Или: Куда мы идем?
Черствая мысль ненавязчиво,
Тупо клевала мне лоб,
Люди не спят, но в ребячестве
Не заседает лишь жлоб.
Клетчатость мыслей рискованна.
Наш президент взял реванш.
Фраза уже разлинована,
Что подтверждает демарш.
Череп есть что-то из высшего,
Я позабыл суть игры.
Но не встречая забывшего,
Чувствую запах икры.
1992
*****
Отдельные люди стремятся к свободе,
А я их туда не пускаю. И что ж?
Я зол, будто лев или тигр на природе.
Кругом - нищета, униженье и ложь!
Смотрите в глаза, однодневные твари!
Я жив и грехи не прошу отпустить.
В карманах моих только истина шарит,
На горле затянута прочная нить.
Искусство смиренья знакомо немногим...
1992
*****
Предпочтите мне любого крокодила
И тогда узнаете зачем.
Вам не хватит сахара и мыла.
Господа, останетесь ни с чем.
Кто горбатить станет на подонков,
Сдавших с потрохами свой народ?
Лопнут от досады перепонки,
Кое-что прочистит ваш проход.
Жизнь, увы, поганая вам светит.
Ну и что же, гады, поделом!
Пусть сожрут дерьма и ваши дети,
Мы же в подворотне попоем...
1992
*****
Постепенно приходит прозренье.
И страна воскресает.
Но я верю,
свободное мнение
Из мозгов ускользает.
1992
*****
На планете с названием Плюк
Жил активный советский индюк.
Думал он, что живет,
Что свою воду пьет,
Что свою кашу жрет,
Что святую идею блюдет.
Он смотрел на планету и ждал,
Вот приедет за ним самосвал
И его увезет,
И товар приберет.
Ждет товарищ и ждет,
Но машина пока не идет.
Загрустил наш знакомый, увы!
Не дождаться десятой весны,
Не достать, не продать.
Отдохнуть - не устать.
Где ты, верная рать?
1992
*****
Шины на машине,
Давка в магазине.
Рядом все - кретины.
Гните, люди, спины
И смотрите вверх!
Я спою вам песню.
Вам же интересно,
Что на Красной Пресне
Мы пропали вместе
Словно глупый стерх...
1992
*****
Присутствием старого мира
Себя я всю жизнь убивал.
Забыта жестокая лира
И дети, что пали у скал.
Эмоции всё жгли огнем.
Народ выступал эпигоном.
Наполнилась траурным звоном
Земля перекрещена днем.
Магистры бежали к получке,
А денег хватало на всех.
Дошли пивовары до ручки,
Меня подвигая на грех.
Печатал я что-то лихое,
А рядом шуршала тайга.
Ага! Патриоты покоя!
В могиле уж ваша нога!
Зараза, возьми недотрогу!
Возьми и с собой унеси!
Броженье во мне, но ей-богу
Не хватит мне времени, сил...
За что ты меня упрекаешь?
За что гложешь когти, судьба?
Я лишний в испытанной стае,
Где всякое время - стрельба!
Бубнят мусора, режут суки,
Орут под мостами коты.
Не стоит мыть чистые руки,
Тем более всюду скоты.
Голодные рту рвутся к чашке,
А там позабытая слизь.
В глазах копошатся букашки,
Не скажет никто: Берегись!
Но видно искали мы правду
Не там, что же делать сейчас?
Я стар! Заберите награду,
Столетия смотрят на нас!...
1992
*****
Тревожные плыли минуты.
Сияньем ворчала луна.
И был я расплавлен как-будто.
Со мной умирала страна.
Экран перекрестного счастья,
И вот обновленная треть.
Голодные вехи участья
Попутно мешают смотреть.
Наивно решать уравненье,
Коль цифры замучали всех.
Попробовать испражненье
Смешнее в собрании вех.
1992
*****
Я не люблю фальшивых демократов,
Я ненавижу мертвых игроков.
Когда я жил под властью партократов,
То ел и пил и был всегда готов.
Но вот явились косвенные люди,
Они весь мир испортили, как день.
Интересуют их нагие груди,
И кое-что, что не отбросит тень.
Лупили нас седые коммунисты.
На стенки лезли мы ко всем чертям.
Среди толпы мы не были плечисты,
Не находили отдых среди дам.
Сейчас я сплю и не могу проснуться,
Открыта дверь, а выхода здесь нет.
Скажите мне: Дано ли мне очнуться?
Земля погибла в океане лет...
1992
*****
Исключительность анархистов
Запылала в огне.
Они встретились быстро
И застряли в окне.
Черные знамена
Взвились в вышину.
Но летит и стонет
Шар на всю страну.
1992
*****
Я жалею,
что жизнь прекратилась.
Я люблю все,
что дышит и мрёт!
Наслаждайтесь!
Разлука случилась.
Смерть навязчиво
совесть грызет.
Исключительность
бранного слова
Заставляет меня
волком выть.
И вчера
в половине второго
Я пытался
о прошлом забыть.
Ничего я не смог
опечатать.
Новость,
искренность,
первая ночь.
Захотелось мне
громко заплакать
И кому-то
хоть чем-то
помочь...
1992
*****
Симпатии высшего света.
Команды спесивых отцов.
Не трогайте сигарету
И не задирайте юнцов.
Красивые люди, постойте!
Сыграйте свой траурный блюз!
Себе панихиду устройте,
Как бывший Советский Союз...
1992
*****
Социальная ликвидация,-
Я сказал бы,
но кто ответит.
В чем причина конкретных зол?
Место бунта и жизнь людей.
Мы в любви - патриоты дня.
А особенно в уничтоженьи.
Мы бунтуем,
и мир наш прост,
Как картинка в стекле прозрачном,
Как привычная атрибутика,
Словно дикое обнищание.
Эти классы вершат не то.
Только мы прославляем Что?
Не сравнимо иное будущее...
Или взгляд из немого прошлого.
1992
*****
Черная, черная клетка.
В ней сидит вшивый жид.
Жизнь - сплошная рулетка -
В мир сквозь щелку глядит.
Плохо быть пессимистом
Или родиться скотом.
Но удивительный список
Я предъявлю вам потом.
1992
*****
Ким Ир Сен любил награды,
Наш юбилейный вождь.
Но однажды взяли гады
И пустили дождь.
Не простой конечно, странный,
По-простому - кислота.
Ким Ир Сен старался рьяно
Обеспечить жизнь скотам.
Наш любимый председатель
Был величествен и горд.
Самый верный показатель -
Беспредельно длинный торт.
Ким Ир Сен стал твердый духом,
А его любимый сын
Подтвердил слова свои
И спокойно взял старуху.
Он женился, и тогда
Засмеялся грозный папа.
Дать ребеночку на лапу!
Он орет не по годам.
На востоке появились
Обновленные деньки.
Кто такие, мужики?
Все в Корее возмутились.
Исполински мавзолей
Был воздвигнут в самом центре.
А навоза новый центнер
Растащили лишь за день.
Ким Ир Сен лег в саркофаг,
Наш любимый вождь.
Появилась на руках
Злая сыпь и дрожь.
Мы заплакали тогда
И впустили луч.
Нет, друзья, не по годам
Ким Чен Ир могуч.
А на площади шел снег,
Неизменно липкий.
Что же может человек
Посреди развилки?
1992
*****
Черное знамя порвал я на тряпки,
Сшил себе куртку, трусы и штаны.
Сунул в карман "Деревянные бабки"
Все, что осталось от бывшей страны.
Вышел на улицу, там копошились
Твари, привыкшие радостно жить.
Помню я их, каждый день они снились,
Я их желаю как мух бить и бить.
Вот настает роковая минута;
Чувство солености душу грызет.
Ползает червь в обнищавшем желудке
И беспрерывно в кишечник плюет.
Я заморожен активностью массы.
И безвозвратно в столетие влез.
Жив еще дух, но уже ниже классом,
Имя ему - необузданный стресс...
1992
*****
Мы пришли на выборы.
Мы стреляли вверх,
но погодя,
на нас смотрели,
как на негодяев.
Что же мы хотели?
Абсолютно ничего.
Поставь на место
или чувства озарения
иль пустоту разбитого окна.
А в магазине
есть еще патроны.
Стреляйте в нас,
и хватит с нас греха.
Я бюллетень
вытаскивал построчно.
Я записал себя.
Из-под ногтей - разящий свист.
И я спокоен.
Трибун орлов
не пустит на порог.
1992
*****
Народ ободрали как липу,
И вышло, что всех нае...
А некто - товарищ Архипов
Мечтал о большом фестивале.
Глаза его вылезли мягко.
Исполнен фокстрот ритуальный.
Смотри, вековая доярка,
Твой муж абсолютно нормальный.
1992
*****
Тринадцать соседей вышли во двор,
Ждали сенсаций, и вот...
Был среди них собеседник-бугор,
Он же вампир-идиот.
Шесть параноиков шли на парад,
Выпустив жало на свет.
И депутаты убрали на зад
Тысячи свежих газет.
Клеем мы жили, а кто-то еще
Слышал моченую блажь,
Вытащив клинья из пухленьких щек,
Экстравагантный кураж.
Мысли бежали, куда смотрит глаз,
Искренне видя трактир.
Был тут жестокий и злой педераст
Тот, что построил сортир.
Стоп! Я сказал и бородку подбрил,
А на экране сверкал
Тот благородный и пышный дебил,
Что в США умотал.
1992
*****
Пишите мемуары;
Не думайте о слове.
Вы - греки иль татары,
Хоть шведы, что ж такого!?
Умеренность и сила,
Уверенность и слава
Разруху приносили
И сыпали отравы.
И было бы, что вспомнить,
Хотя бы лишь немного.
Но я - примерный скромник -
К тому же верю в Бога.
Пишите мемуары,
Копите капиталы.
Разбились все на пары,
Поскольку вы - вандалы...
1992
*****
На колесах живем.
На колесах умрем.
А когда же прощаться с друзьями?
Вы дрожите и все.
День грядущий несет
Разговор с пауками, с червями.
Время бросило нас.
Президентский Указ
Мы порвали в прогнившем сортире.
Куцый друг мерзок нам,
А враги - просто хлам.
Мы не верим продажной сатире!
1992
*****
Придумывать что-то
бессмысленно звать
бесполезное время злословья
Поймите
зачем
преисполненный
происков гений
Сидит и не чует
ответственность трений
И то
что всерьез
как угодно
Сенсацией не назовешь
Оттолкните идею
Убейте свой вычурный гонор
Тогда отомрет
смысл разумного слова
А вы
победителем стали
1992
*****
Диаграмма не поможет,
Коль вы вышли оттуда.
Как, скажите, хотите.
И откуда у вас
То,
которое вновь
нам загадку предложит?
Обнимайтесь с трибуной
в стране незабудок.
Истребитель-проситель -
Карабас-Барабас.
Бессознательность массы,
Идиотские рожи,
Наши нервные струны.
Я не верю,
что люди
Своеволье осудят.
И поэтому искрой
Я приветствую вас!
1992
*****
Мы - анархисты,
Мы - патриоты свободы.
Если пробить брешь времен,
То миновать баррикады
Не составит большого труда.
Мы - анархисты.
Казуистика здесь не уместна.
Философия смерти -
Вот единственный выбор истории.
Есть ответ,
Но движения к лучшему нету.
И через баррикады
Мы идем, тротуар подметая.
Мы - анархисты.
1993
*****
Я Грузию славлю - страну без забот,
Где каждое утро строчит пулемет,
Где бегают дети, их бьют с чердака.
Где высший начальник, как тень дурака.
Увидеть хочу я страну без забот
И тут же подохнуть, ведь я - идиот.
1993
*****
Серебряный голос звучал постепенно.
Исчезли творения высшего зла.
С Востока текли реки мерзкого тлена,
И власть умирала, как только могла.
Семнадцатый день убегал, как Иуда.
Пилатом мыл руки щетинистый вор.
Когда же к нему подползала простуда,
Картинно ушел за ближайший бугор.
Отчалили те, кто решил, будет лучше,
Успели смотаться и те, кого нет.
Лишь в золоте плавал отравленный скупщик,
А в зеркале плакал вчерашний сюжет.
И вот появился опять же с Востока
Ужасный, слепой, огнедышащий зверь.
И хлынули тут же несчастий потоки,
Теперь не оправится мир от потерь.
1993
*****
Семнадцатый всадник, которого ждали,
Умылся у южных ворот по весне.
Он был точно синим в трехдневной печали
И жаждал себя обрести на войне.
Страданием века и болью за семя
Он вычерпал совесть, устав от игры.
Стремился прожечь поднаготное время,
Наивно мечтая быть всюду вторым.
Печален тот миг, что зовется предсмертным.
Ликующий витязь нацелен на спор.
Он слишком спесив, а быть может, инертен;
За поясом мысли остался топор.
Семнадцатый всадник пробил убежденья,
На полюс сложил побежденных друзей.
Могучий чудак был задержан в стремленьи,
И брызнула кровь обнаженных корней.
1993
ПРОЕКТ РЕВОЛЮЦИИ ДЛЯ МОСКВЫ
К чему выступать против будущего.
Рисуйте мозги, как картинку.
Я вижу и слышу бредущего,
Который издох на Ордынке.
Семейная драма, я знаю,
Приходит и трогает прошлое.
Возьмите и выбросьте с лаем
Все гадкое или хорошее.
Сремитесь упасть в пропасть бледную,
Стремитесь взорвать испражнения.
Простите, я слеп, как стареющий,
Но так ли уж плох день грядущий?
А рядом стоят люди те еще,
Используя голод зовущий.
1993
*****
Пятикопеечное счастье
Мы умозрительно хватали,
Когда в нас не было печали,
И фараоны не урчали,
Поскольку где-то там вначале
Спокойно умирала Настя.
Обеспокоенный вином,
Страдал двуличный арендатор.
Он был порядочным солдатом
И спал с безумным Старшим Братом,
А в это время прокуратор
Сдавал страну судьбе внаем.
Тревогу били партизаны.
Казну тащили все подряд.
Дорогу к смерти указали
Тринадцать вшивых октябрят.
1993
*****
Не укрощенная идея
Царила в выстраданном сне.
А как-то рано по весне
Мы ненароком постарели.
Неслись по кругу дураки.
Торчали жалкие сомненья.
Мы запрещали единенье
Посредством праведной руки.
Маяк вершил удел сентенций,
Как новоявленный сенат.
Забытый всеми аппарат
Взорвал мышление, но сердце
Заставил биться во сто крат...
Но мы собрали весь отряд...
1993
*****
Он был старый и мудрый
Слишком старый но мудрый
Слишком мудрый но старый
Старый мудрый но очень
Очень старый и мудрый
Очень мудрый и старый
Старый лучше чем мудрый
Мудрый хуже чем старый
Мудрый лучше чем старый
Старый хуже чем мудрый
Лучше старый и мудрый
Лучше мудрый и старый
Лучше то и другое
Он был старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
старый и мудрый
1993
"Причинами гибели человека будут причины не физического,
а духовного свойства. Если во имя потребления его жизнь
будет лишена творческого и интеллектуального содержания,
он - существо конченое, мертвец."
Мишель Лансело
(работник французского ТВ)