Аннотация: Преодоление страха, это и есть человеческое мужество!
"Мужество человека заключено в преодолении страха"
...Человек шёл по следу собаки в пяту уже второй час, пересёк три поперечных распадка и начал подниматься на водораздел.
Болото, постепенно суживаясь закончилось и вместо него, в мелком березняке начался овраг, на дне которого скопился сдутый с боков снег.
Метров через триста, овраг стал "мелеть" превращаясь в широкую впадину, в которой то тут, то там стояли толстые высокие лиственницы.
Цепочка собачьих следов, раздвоилась, расстроилась, разбежалась во все стороны, видимо собака металась, увёртывалась и лаяла, лаяла. Тут же, он увидел медвежьи следы...
Чуть дальше, человек увидел круг метров десять в диаметре, с вытоптанным до земли снегом.
Было понятно, что звери - медведь и собака кружились здесь, угрожая и нанося друг другу в бросках - выпадах удары - укусы.
То тут, то там видны были клочки тёмно-коричневой, длинной шерсти и затоптанные капельки крови...
Нервно озираясь по сторонам, охотник долго и тщательно осматривал это место, внезапно замирая слушал окрестности поводя головой направо и налево...
Солнце спустилось к горизонту и в воздухе потемнело.
- Да, надо спешить - проворчал охотник и заторопился вперёд и вверх к недалёкому уже лесному гребню.
Следы собаки пропали и на белом снегу отпечатались крупные медвежьи, широкой тропой уходящие вверх по ложбинке. На ходу зверь буровил наметённые сугробы, загребая лапы чуть с боков вперёд и внутрь.
Иногда ритм шагов нарушался - медведь останавливался, озирался и слушал, а затем продолжал движение...
Охотник шёл медленно, останавливался и всматривался до рези в глазах вперёд, в подозрительно чернеющие крупные пеньки и в серые колдобины - промоины.
В какой-то момент, он задержался на месте, подбросил щепотку сухой травы вверх, определяя направление ветра. Потом развернулся под прямым углом и направился влево от следов, так же тщательно осматривая деревья и пни впереди.
Он решил сделать проверочный круг и определить - далеко ли зверь ушёл и не залёг ли где в засаду!
Фигура охотника напряглась, глаза на бледном лице сосредоточенно смотрели из под бровей, шаги сделались мягкими и почти неслышными.
Вдруг над головой, возникая откуда-то из-за горы, загудели моторы тяжелого самолёта и среди облаков мелькнул серебристый силуэт пассажирского лайнера.
Человек остановился и глядя вверх подумал, что в самолёте сейчас, наверное многие пассажиры дремлют, утомлённые долгим перелётом. По салону ходят стройные стюардессы в красивой синей униформе и разносят в маленьких, пластмассовых аэрофлотовских чашечках минеральную и фруктовую воду...
- Н - да - протянул он в полголоса...
Звук затих в дальнем углу неба - самолёт и его беспечные пассажиры продолжили свой далекий путь.
Когда охотник замкнул километровое кольцо, солнце уже коснулось горизонта и вот - вот должно было сойти с небосвода за границы леса и земли - зимний день короток.
Медвежьих следов, кроме входных, охотник больше не пересёк - зверь остался в круге!
Осознав это, человек заторопился вниз, к зимовью, стараясь успеть туда ещё засветло, и пока шёл, повторял про себя: "Ну, зверюга! Я знаю, знаю, где ты сейчас. У тебя, скорее всего здесь берлога выкопана. А Жучок помешал тебе залечь дремать в нору..."
До зимовья добрался уже в глубоких сумерках. Пока шёл, разогрелся, повеселел и быстро растопив печь, поставил подогревать кашу, а сам, зажёг свечку и подошёл к Жучку, неподвижно лежавшему на своей подстилке.
Дыхание собаки сделалось тяжёлым и хриплым, бока часто - часто вздымались и опадали. Нос был шершавый как тёрка и по - прежнему горячий. Рану на боку пёс непрестанно зализывал и снова сбил белую повязку.
Хозяин осторожно развязал и снял её, а потом, накинул на дрожащую в ознобе собаку, старую телогрейку.
- Ну, согревайся, выздоравливай, - ворчливым, хриплым голосом говорил он, подвигая поближе к голове чашку с нетронутой вчерашней кашей...
Жучок, вновь отказался есть и хозяин, с кряхтением распрямившись, прошёл к столу, сел и начал есть сам, памятуя, что завтра надо быть сильным и уверенным в себе...
Перед едой, словно чего - то, опасаясь, он, закрыл двери на металлический крючок.
Несмотря на трудный день, он ел без аппетита и вспоминая сегодняшний поход, повторял: "Да... Медведь где - то там, в вершине пади, и наверняка у него там берлога. Не будет же он ложиться на зиму на снег...
И поэтому, завтра с утра, я пойду туда, к берлоге и постараюсь его добыть - он даже в мыслях старался избегать слова - убить.
Сегодня, я уже был рядом с ним и может быть, он даже учуял меня, а если не напал, то значит тоже боится и это уже уравнивает шансы".
Доев кашу он ещё долго отдувался, вытирая пот пил чай в жарко натопленном зимовье. Свеча, оплывая потрескивала, дрова в накаленной печке гудели как в паровозной топке, за окном тускло белел снег, вобравший в себя крохи звёздного и лунного света. Серпик нарождающегося месяца появился в углу оконного прямоугольника и пустился в еженощный поход по тёмному небу.
Надо было ложиться спать...
Охотник расстелил старое ватное одеяло, подложил под голову свёрнутую куртку, покряхтывая влез на нары, лёг на спину, вытянулся так, что в спине хрустнули расправляясь позвонки, потом вспомнив сел, наклонившись вперёд издали задул свечу, глянул в наступившей темноте на печку, увидел сквозь отверстия в дверке, алые отблески затухающих углей, придвинул поближе к правой руке лежавшее на нарах ружьё, выдохнул и лёг, заложив за голову согнутые в локтях руки...
Он долго не мог заснуть, ворочаясь вспоминал предыдущие встречи с медведями и чем больше думал об этом, тем ярче в его душе разгорался страх.
Скрипнула половица, пробежала по подоконнику мышь и он вздрагивал, а сердце начинало часто - часто колотится в груди.
"Неужели, я так его боюсь? - в который уже раз спрашивал он себя.
- Или у меня от усталости и жизненных неудач истерика началась? Ведь я раньше в лесу ничего не боялся и один ходил в тайгу не имея оружия и даже охотничьего ножа. Почему это, сегодня со мной происходит?!"
Он перевернулся с боку на бок, поудобнее устроился на жёстких нарах и продолжил свои размышления...
"Воистину познание умножает скорбь, а значит и страх последствий поступков. Страх возник только после того, как я узнал множество историй, когда медведь нападал и убивал человека. И особенно запомнился рассказ о том, как медведь растерзал трёх охотников, ночующих под навесом у костра. И страшное в этом было то, что в это время, рядом с ними были собаки, которые ничего не почуяли до самого последнего момента, - так осторожно подкрался сумасшедший зверь!
Возможно всё это охотничьи фантазии, но теперь, когда ты это знаешь, - это уже не имеет значения. Важно, что тобой владеет страх, который ты должен всё равно преодолеть и убить раз и навсегда!".
Так он внутренне разговаривал сам с собой, анализируя свою драматичную ситуацию.
Ему вспомнился Бамовской приятель, который со слезами на глазах говорил, что боится зимой медведей - шатунов и потому, не ходит в тайгу даже на белку.
Тогда, слёзно уговаривая брать его с собой, приятель повторял: - Вдвоём нам ничего не страшно!
Среди ночи охотник просыпался почти в ужасе - ему казалось, что кто - то ходит вокруг зимовья. Но это деревья которые раскачивал ветер скрипели неподалёку от зимовья. Ветер же порывами толкаясь в дверь, скребся в окно и гудел в печной трубе.
Обессиленный охотник засыпал ненадолго и вновь в страхе просыпался...
Окончательно проснувшись часов в семь утра, он уже больше не ложился.
Ещё в темноте развёл огонь в печке, напился чаю, осмотрел Жучка - тот наконец встал, пошатываясь и поскуливая, попросился на улицу и через какое - то время возвратился и постанывая как человек, лёг на прежнее место.
- Ничего браток! - уговаривал собаку хозяин - потерпи и пойдёшь на поправку. Вот видишь - ты уже и пить захотел...
Действительно, Жучок не отрываясь вылакал чашку воды и после этого облизнув морду снова лёг...
...Как только солнце показалось из - за горы, охотник вышел из зимовья и направился вверх по пади навстречу ветру, дующему с северо-запада.
"Мне это на руку - подумал он - не будут ни лишних запахов с моей стороны, ни звуков..."
Ветер гнал по небу зимние, низкие тучи, просыпая на землю мелкую снежную крупу, то поштучно, то горстями.
Охотник шёл к берлоге и уже точно знал, что медведь лежит там, в норе и ждёт его прихода.
Но человек, был так утомлён ночными кошмарами, так устал от раздумий о будущем, что с облегчением шёл туда, где может быть его ждала внезапная смерть!
Подойдя к тому месту, откуда вчера он начал делать проверочный круг, охотник постоял, подумал, и не торопясь, пошёл напрямик, в сторону издалека видимой вершины огромной лиственницы, стараясь держаться северо-восточного склона. Пройдя метров двести, он вдруг заметил впереди себя цепочку следов и понял, что это следы медведя.
Ступая ещё осторожнее, он свернул чуть в сторону от медвежьей тропы, поднялся повыше по склону и держа в поле зрения следы, озирая окрестности, медленно пошёл вперёд...
В какой - то момент, он наконец увидел берлогу, сердце его стукнуло и бешено заколотилось, разгоняя кровь по телу.
"Ага, вот она где! Надо же, совсем на виду!" - прокомментировал он для себя и быстро скинул рюкзак. Достав топор и держа ружьё наизготовку, он отступил за бугор прикрывающий вид на берлогу.
- Вот так! - разговаривал он сам с собой. - Теперь, как учил Александр Владимирович, надо срубить подходящую ёлку, обрубить ветки покороче, в форме ерша и приготовится к встрече - он по привычке, шёпотом проговаривал это вслух.
Потом, охотник почти бегом возвратился назад, в ложбинку, где раньше заметил островок молодых елей. Срубил одну, толщиной в руку и высотой метра в три, обрубив ветки сантиметров на тридцать от ствола, он закинул елочку на плечо и двинулся к берлоге.
Шёл и сожалел, что рядом нет любимого и надёжного друга Жучка и думал, что ему надо этого медведя добыть в одиночку, тем самым на все последующие времена победить в себе страх перед единственной опасностью, которая отравляла его жизнь в тайге.
И этот страх рождал нерешительность, захватившая его в последнее время с головой.
Нельзя сказать, что он был неопытным охотником - один раз он уже участвовал в охоте на берлоге, но тогда рядом с ним были люди, был опытный медвежатник, у которого на счету было около двадцати добытых медведей.
Но сейчас он боялся и волновался и чем ближе подходил к берлоге, тем больше сомневался в своих силах!
"А стоит ли рисковать? Ведь если, что случится, ему из этих мест попросту не выбраться - до города около пятидесяти километров, а это день пути в хорошем темпе".
Если честно, то он не верил в эту ёлку, что она сможет задержать разъяренного зверя, но так писали в книгах, так говорил опытный медвежатник.
"Ну что же, посмотрим - думал охотник.
- Это всё равно лучше, чем тыкать внутрь берлоги простой палкой..."
Последние пятьдесят шагов он шёл уже очень медленно. Слух был так напряжён, что на мгновение у него закладывало уши и больно вибрировала перепонка.
Тогда он останавливался, переводил дух и до галлюцинаций вглядывался в чело берлоги, находившееся от него под острым углом...
... До берлоги оставалось чуть более десяти шагов, когда оттуда, с рёвом взметнулась громадная медвежья голова, с торчащими ушами, которые в обычное время, почти не видны!
От неожиданности охотник выпустил из рук еловый ствол себе под ноги, крутанул ружьё с плеча и оно, как влитое застыло на уровне глаз.
Охотник и ружьё слились в одну линию, в одну пружину способную ударить или уклониться - как потребует обстановка!
В следующий момент, зверь выскочил из норы и развернувшись вправо, всплыл на задние лапы, многократно вырастая.
И увидел матёрый медведище проживший на земле более десяти зим, в последний раз: необъятную тайгу, белую заснеженную землю, склон уходящий и теряющийся в крупном сосняке, шумящую под ветром зелено-серую чащу в вершине, чёрную фигуру стреляющего человека, сноп огня из левого ствола!
И почувствовав громовой удар в голову - словно тяжёлое бревно упало - зверь уже не успел услышать громовой звук выстрела, раскатившийся мелкими осколками эха по окрестностям,- всё на земле уже кончилось для него и в нём...
...Охотник увидел, как после выстрела зверь дёрнулся, словно по чудесному заговору проглотив отравленную пулю, мгновенно сгорбился, расслабленно заколыхался опадая на снег всем громадным, сильным телом, студенистой массой одетой в меховую, чёрную шубу! Повалившись на землю, он затрясся мелкой дрожью и медленно раскрылся, подставляя незащищённый живот следующему выстрелу...
...Человек не поверил случившемуся, долго ещё стоял выцеливая правым стволом туловище зверя расстелившегося перед ним, вмявшегося в снег, мгновенно уменьшившись в размерах!
Так неподвижно простоял он секунд десять длившихся для него почти вечность, ожидая возможного нападения, привыкая к происходящему - к уже произошедшему!
...Затем, чуть опустив ружьё, всё ещё в полной готовности сделал вначале пол шага, потом шаг, потом ещё и ещё, по дуге подходя к медведю все ближе и ближе.
Наконец, человек понял, что медведь мёртв, но держа ружьё наизготовку, вытянул ногу в резиновом сапоге, ткнул носком округлый, мягкий, мохнатый бок. И уже косной, мёртвой материей отозвалась неподвижная, черная на белом медвежья туша!
Охотник увидел в короткой шерсти крутого лба, точно между глаз, темно - алый, заполненный блестяще-жидким черно-красным крошевом кружок пулевого отверстия, чёрные струйки крови вытекающие из влажно - парных ноздрей, застывшие навсегда в неподвижности маленькие глазки с тёмными зрачками, невыразительно отражающие навсегда утраченный мир!
Охотник, вдруг почувствовал слабость в ногах, волной начавшейся в животе и скатившуюся вниз. Пот выступил на его лице, судорога тошноты тряхнула грудь и горло и он, отступив на два шага, отвернувшись, опершись на ружьё двумя руками, согнулся.
Волна отвращения заставила его широко раскрыть рот и глаза - его вырвало и мгновенно ослабев, вытирая слёзы выступившие на глазах, он повалился ничком на снег, уронив ружьё обхватил голову руками и растягивая, повторял фразы: - Ну, вот и всё! С этим покончено... И слава Богу!..
... Минут через десять, успокоившись, он вспомнил, что ему говорил Александр Владимирович: - В берлоге могут быть ещё медвежата, поэтому не спеши, обязательно проверь...
Он принёс брошенную ель, сунул её в чело метра на полтора вглубь, уперся в противоположную стенку, повращал внутри налево и направо и успокоенный уккуратно вынул "ерш" наружу - берлога была пуста!
В нём разгорелось Любопытство и тогда, вынув из ножен острый как бритва, длинный охотничий нож, держа его наизготовку, он сполз по песчаному грунту внутрь норы!
Убедившись, что там пусто, удачливый охотник развернулся вверх головой к отверстию и удивляясь размерам медвежьего жилища, с хриплым рёвом, как мог быстро высунул голову наружу и вновь спрятался.
- Да - разговаривая сам с собой, резюмировал он свои наблюдения - медведь меня увидел и понял, что я один и меня бояться нечего...
Потом поджав под себя ноги, он полежал на животе положив голову на руки, представляя, как это делал медведь ещё полчаса назад...
И вдыхая запах мёрзлой земли, добавил: - Это его и подвело!
Потом заулыбался и подумал: "Однако! Как быстро ты стал таким смелым!"
Он ещё чуть посидел внутри, поглядывая на кусочек неба и голые вершины деревьев, видимых в отверстие берлоги...
...Через полчаса ветер стих, снег кончился, костёр весело трещал высоким пламенем, а охотник с ножом в руках свежевал тушу и сняв шкуру срезал сало толстым в ладонь слоем покрывающее бока и загривок зверя.
Солнце то скрывалось за тучи, то вновь победоносно, длинными прямыми лучами упиралось в землю.
Сосны шумели и поскрипывали под ветром, вспугнув кормившегося неподалёку глухаря. Пролетая над берлогой он увидел маленькую, тёмную фигуру в шапке - ушанке, двигающую руками с окровавленным ножом, склонившуюся над большой, бело - красной тушей...
...Охотник вернулся в зимовье в темноте. Тяжело дыша, сбросил полный рюкзак под навесом, постанывая распрямил затекшую спину, отбил от снега сапоги, отрыл двери и в его грязную ладошку ткнулся нос Жучка - он давно уже ждал хозяина и в середине дня слышал далёкий выстрел.
Поджимая заднюю лапу, не ступая на неё, собака проковыляла к рюкзаку, обнюхала его и шерсть на собачьем загривке поднялась дыбом.
Хозяин заметил это, погладил собаку и успокаивая, стал выговаривать: - Жучок! Жучок! Успокойся... Его уже нет! Его больше нет... Никогда не будет!..
Нарезав сало пластиками, охотник часть скормил оживающему Жучку, а часть, макая в соль и заедая чёрствой, вкусной горбушкой, съел сам.
Потом привычно быстро и ловко растопил печь, поставил чайник со льдом на плиту, а сам прилёг на нары, потирая отяжелевшие веки и горячие, лоснящиеся жиром щетинистые щёки - съеденное лечебное сало напитывало организм теплом...
...Проснулся он в первом часу ночи. Печь давно погасла, чайник выкипел почти до дна, в зимовье стало прохладно.
Широко зевая и прикрывая рот ладонью, охотник расправил рваное одеяло, укрылся второй половиной, накинув сверху ещё телогрейку.
Засыпая, он сквозь приятную истому дремоты, вспомнил море, резиновый плотик, на котором так радостно качаться на тёплых волнах, подставляя солнцу лёгкое, загорелое тело, омытое солёной водой и солнечными лучами. Как приятно смотреть на высокое чистое небо, слышать гул прибоя и звонкие голоса, приносимые порывами ветра с песчаного пляжа!
... Охотник уходил из зимовья через неделю. Сало и мясо убитого медведя, он по частям перенёс от берлоги к зимовью и спрятал его в лёд, выдолбив в болоте, полуметровой глубины яму.
Жучок отъелся медвежьим салом, ожил, рана его затянулась розовой плёнкой новой кожи. Лапа по-прежнему болела, но он стал опускать её на снег и передвигался прихрамывая.
В ночь перед уходом, крупными хлопьями пошёл снег и под утро уже навалил сугробы, утопив все лесные звуки в перинно-пуховом одеянии.
...Идти было трудно, и пока охотник дошёл до гребневой дороги, то порядочно вспотел. Жучок вперёд не совался, но и не отставал лишь изредка останавливаясь на время, слушал шуршание снежинок о стволы деревьев и ветки кустарников.
Выйдя на дорогу, охотник стряхнул с себя влажный снег липнущий к одежде, и только тронулся дальше, как за спиной, вывернув из - за поворота, послышался низкий звук сильного мотора, а вскоре показался и грузовик.
Чуть посторонившись, охотник уступил дорогу, но грузовик остановился и из кабины, молодой, широколицый шофёр, приоткрыв дверцу и став на подножку крикнул: - Садись земляк, подвезу!.. - на что охотник поклонился, заулыбался приложив руки в рукавицах к груди и ответил звучным голосом, перекрывая гул мотора: - Спасибо друг! Я сам дойду. Тут недалеко - и ещё раз поклонился благодаря за предложение...
Шофер, увидев улыбку на его лице что - то понял, улыбнулся в ответ и захлопнул дверцу.
Двигатель взревел преодолевая инерцию остановки и грузовик, чуть пробуксовывая набрал скорость и вскоре скрылся за поворотом.
И тотчас звук затих укрытый снежной пеленой повисшей в воздухе, ослаб, растворился в звуках метели и охотник с собакой продолжили свой путь!
1980 - е годы. Ленинград. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal