Аннотация: Карклия - это светлые сосновые леса и множество синих озёр!
"Долго будет Карелия сниться
С голубыми глазами озёр"
Ах, как часто ночами не спится,
Когда в сердце стучит песня-птица,
С давней юности до сих пор..."
...Впервые, я попал в Карелию ещё живя в Питере - ткнул пальцем в карту и попал на название Лосево, а потом вспомнил, что знакомые туристы рассказывали мне ранее о Лосевских порогах.
Я сел в электричку на Финляндском вокзале и уехал в Лосево...
Была весна и в городе давно не было снега, а за городом, особенно в ельниках, лежали, казалось нетронутые пласты белого-белого снега.
Вдоль железной дороги слева и справа то и дело попадали озёра, озеринки и пруды, окружённые дачными посёлками, а чуть вдалеке, на горизонте горбились невысокие холмы покрытые чистыми и светлыми сосняками - от этого, становилось легко и весело на душе!
Выйдя из электрички я глубоко вдыхал и выдыхал прохладный чистый воздух, а подойдя к реке долго сидел на высоком берегу, наблюдая игру водных потоков, зажатых в теснине и переливающихся водными валами, через гранитные скальные останцы, торчащие со дна реки.
Ниже порогов, река Вуокса впадала в озеро широко разлившееся во все стороны, с какими-то особенно глухими, недоступными лесами на противоположном берегу.
Отдышавшись и налюбовавшись необычной панорамой, я пошёл вверх по реке.
Обойдя стороной турбазу и пансионаты, стоящие один рядом с другим на берегу, шёл вперёд по чистой, песчаной дороге, петляющей по соснякам, с открывающимися приятными речными видами.
Я был в башмаках, но после утреннего морозца, снег покрылся коркой ледяного наста и поэтому идти было легко как по асфальту. От свежего воздуха, от длинной прогулки меня потянуло в сон и сбросив нетяжелый рюкзак и подстелив подстилку, я лёг прямо на снег и задремал, воображая, что я в сибирской тайге...
Полежав так какое-то время, время от времени задрёмывая спустившись к реке, вскипятил чай, поел с бутербродами и наевшись, стал возвращаться на станцию.
Недалеко от посёлка, увидел следы двух лосей: матки и годовалого телёнка. Я обрадовался, долго разбирался в набродах и даже нашёл пару лосиных лёжек.
"Ага- думал я - здесь и звери есть, и совсем недалеко от человеческого жилья, а значит, их тут мало тревожат!"
... Потом, были сотни поездок по всей Карелии, когда я убедился, что этот озёрный край - место красивое и вместе, почти безлюдное, несмотря на стада туристов по воскресеньям...
Одно из замечательных мест Карелии - река Волчья. Я действительно видел там волчьи следы зимой и даже нашёл в её окрестностях глухариный ток, а рядом за озеринкой - волчье логово, которое я не стал тревожить...
Весной, когда все нормальные люди сидят по домам, я в этих сосняках чувствовал себя как будто на Байкале, и отдыхал душой на свободе, вдыхая бодрящий, заряженный оптимизмом, весенний воздух.
Дни в это время года, кажутся почти бесконечными и к вечеру иногда забываешь, где ты был и что делал ранним утром.
А какие ягодные места, на высоких берегах реки, обнаружил я впоследствии?!
Тёплые каменисто - песчаные склоны, покрыты с южной стороны брусничником, а в крутых прохладных сиверах - черничник с сизовато - чёрными ягодами, асимметричными ожерельями висящих на невысоких веточках...
...Там на Волчьей, мы, с двумя моими учениками, из подросткового клуба в Питере, где я работал директором зимой, жгли костер на заснеженном берегу, жарили шашлыки и разговаривали. Где - то в стороне бухнули два выстрела и я подумал - кто-то балуется по рябчикам.
Однако в сумерках, возвращаясь на станцию по своему дневному следу, увидели, что совсем недавно, через наш след перешла рысь, оставляя за собой капельки крови на белом, свежем снегу.
И мы бросились в погоню.
Я страшно ухал и гавкал, надеясь, что рысь, почувствовав погоню, вспрыгнет на дерево и мы сможем её увидеть.
Ночь опустилась на притихший морозный лес и мы почти бегом, как гончие низко опустив головы, распутывали следы рыси, иногда с опаской обходя сосновые чащи, в надежде, вот-вот увидеть хищную кошку.
Часа два, мы безуспешно пытались настичь рысь. Мои попутчики устали и потеряли интерес к следам и я вынужден был повернуть неудавшуюся охотничью экспедицию в сторону станции...
Там же, на Волчьей, с подростками из клуба, которых я водил в лесные походы и приучал к лесной жизни, по осени собирали белые грибы, забыв о времени, переходя из одного распадка в другой, а вечером, у костра, сидели допоздна и пели русские - советские песни, провожая заканчивающиеся белые ночи.
Осенью, когда после лета всё затихает и успокаивается, там же, на вечерней заре я услышал, а потом и увидел клин перелётных гусей, снизившихся над Волчьей и летящих в сторону недалёких Вуоксинских заливов - гулкое эхо в крутых берегах речного ущелья множилось, меняя направление и казалось, что гуси устремляются сюда отовсюду.
Неподалёку от Питера, на одной из пригородных станций устроен детский парк с качающимися мостиками, деревянными, ярко раскрашенными мухоморами на обочинах тропинок и даже домиком Бабы - Яги, в еловой чаще.
Есть даже огороженный участок поляны, где живут зубры - целое стадо.
Они большие, мрачновато-сердитого вида, но их можно кормить хлебными корочками и даже пучками травы.
Флегматично невозмутимые, с длинными спутанными гривами темно - коричневого цвета и изогнутыми острыми рогами, они кажутся пришельцами из далёкого прошлого, когда все люди ещё были охотниками и жили в землянках или пещерах.
Невольно пытаешься представить себя в оленьей шкуре, с тяжелым копьём, крадущимся вослед такому же стаду. Слева и справа в кустах шуршат шаги твоих соплеменников и в ожидании схватки с рогатыми гигантами, гулко колотиться сердце в груди!
Я был голоден и потому наверное, следующей картинкой в моём воображении, возникла сцена пира после удачной охоты, вокруг большого племенного костра.
Большой зубр, целиком зажаренный на костре, очень вкусен. Мясной сок течёт по моей бороде и я смахивая капли горячей жидкости, вытираю руку о шкуру на бедре. А мой сосед, одобрительно похлопывая меня по плечу, говорит: - Удар твоего копья был решающим!
...Очнувшись от видений я сглотнул слюну и ещё раз посмотрел на бычка, который лезет впереди вожака - быка, к протянутому сквозь изгородь кусочку хлеба и получает за это лёгкий тычок рогом в бок, и потому испуганно отскакивает в сторону.
"Мне пора бы чего-нибудь перекусить" - думал я и отойдя недалеко, в лесок, начинаю разводить костёр...
Леса на карельском перешейке намного светлее, чище, удобней для человека и поэтому, здесь сегодня живёт намного больше народу, чем под Тосно, и ещё больше тут дачников. Проложены удобные и красивые асфальтированные дороги. Повсюду в лесах встречаются остатки каменных фундаментов - бывших финских поселений и в самом глухом месте, вдруг наталкиваешься на заросшие кустарником осушительные канавы бывших финских заимок.
А однажды, я нашёл каменные надолбы - замшелые валуны, выстроившиеся в ряд, оставшиеся здесь со времён финской войны.
В густом ельнике, большие камни вкопанные в землю, торчат гранитными лбами на высоту до метра и были предназначены, для защиты финских позиций от танков.
Кроме надолбов, кое-где сохранились бетонные доты и дзоты, мрачно ощерившиеся своими амбразурами на окружающий лес - на рассвете, эти остатки военных времён выглядят угрожающе!
В Ленинградской области война, уже Великая Отечественная, казалось навечно вписалась в ландшафты часто изрытые старыми окопами, избитые заросшими полузатопленными воронками от взрывов бомб и снарядов.
По лесам, раскиданы заржавленные снарядные гильзы и пробитые пулями, заржавленные каски. Иногда находят на месте больших боёв кости убитых солдат, советских и немецких, не захороненные во время отступлений и окружений.
И всё это тихо догнивает в молчании густо растущих на местах человеческих трагедий лесов: еловых, осиновых, сосновых!
2017 год. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal