СТРОИТЕЛЬСТВО АВИАЦИОННОГО ЗАВОДА И ОРГАНИЗАЦИЯ СЕРИЙНОГО ПРОИЗВОДСТВА САМОЛЕТОВ СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ В ЗАПАДНОМ КИТАЕ В 1939-1944 ГОДАХ
В. С. Еськов, В. М. Кабанов
Строительство авиационного завода и организация серийного производства самолетов Советским Союзом в Западном Китае в 1939-1944 годах
В июле 1937 года японские войска вторглись в пределы Восточной части Китая и стали осуществлять свой агрессивный план захвата этой страны. Сравнительно быстро они оккупировали центральные и северные районы Китая. Однако население страны оказывало сопротивление захватчикам. Началась национально-освободительная война китайского народа против японских интервентов.
Единственной страной, оказавшей поддержку Китаю в его справедливой войне, был Советский Союз. Наша страна 21 августа 1937 года заключила с Китаем Договор о ненападении. Китайский народ не мог оказать серьезного сопротивления японским войскам, поскольку не располагал для этого современным оружием и хорошо обученными военными кадрами, которые могли правильно обращаться с таким оружием. Особенно плохо обстояло дело с самолетами. Японская авиация практически не встречала никакого сопротивления и занимала господствующее положение в воздухе.
В то же время китайское правительство отлично знало, как развивались события в Испании и помнило об участии в этой войне советских самолетов, пилотируемых советскими летчиками.
Позднее ход военных действий в районе Халхин-Гола в 1939 году также показал преимущество советской авиационной техники. Предпринятые 22, 24 и 26 июля массированные налеты японской авиации потерпели полный провал. Было сбито 64 японских самолета.
Кроме того, китайское правительство учитывало ту моральную поддержку, которую оказывал Советский Союз китайскому народу в его справедливой войне против японских оккупантов. Учитывая все эти обстоятельства, китайское правительство решило обратиться к Советскому правительству с просьбой о поставке Китаю авиационной техники, а также о присылке квалифицированных советских специалистов, которые могли бы передать опыт использования авиационной техники.
Доставка самолетов за несколько тысяч километров, через западные районы Китая по плохим дорогам, транспортировка их через Тяньшаньский хребет отнимала много времени и, что самое главное, не все самолеты доходили до места назначения в целости и сохранности.
В связи с этим Центральное китайское правительство обратилось к Советскому правительству с просьбой построить в Западном Китае самолетосборочный завод. Правительство нашей страны рассмотрело эту просьбу и дало свое согласие на строительство завода и организацию серийного производства самолетов в Китае. Выполнение этой задачи было возложено на Наркомат авиационной промышленности.
В начале 1939 года в провинцию Синьцзян была направлена советская проектно-изыскательская группа специалистов Гипроавиапрома. После проведения изыскательских работ в 40 километрах от города Урумчи была выбрана строительная площадка. Она располагалась в ущелье гор, в 1000 километрах от железной дороги, на высоте 1000 метров над уровнем моря. Местность была совершенно необжитая. Змеи, скорпионы и фаланги чувствовали себя здесь полными хозяевами. В ущелье паслись стада непуганых животных.
На выбор площадки повлияло несколько обстоятельств:
- вблизи протекала небольшая горная река;
- в 18 километрах западнее геологи обнаружили мощные пласты каменного угля;
- и самое главное, к площадке примыкало ровное поле, которое после выполнения сравнительно небольших земляных работ можно было превратить в аэродром.
После возвращения изыскательской группы в Советский Союз Гипроавиапром приступил к проектированию завода, которое было закончено в максимально короткие сроки.
Город Урумчи в то время был автономным административным центром провинции Синьцзян.
В конце 30-х начале 40-х правительство провинции Синьцзян возглавлял Шэн Ши-цай, известный также под именем Дубань. Это правительство располагало своей армией и выпускало свои денежные знаки (синьцзянские доллары). Резиденция Дюбаня находилась в городе Урумчи. Это был захолустный город. Даже центральная улица была застроена главным образом одноэтажными глинобитными домами. В некоторых из них размещались убогие лавчонки, где торговали овощами, фруктами, мясом, коврами и мелкой домашней утварью, в большинстве случаев бывшей в употреблении. В такой лавчонке можно было увидеть самые разнообразные товары, начиная от иголки, наперстка, кастрюли, фарфоровых изделий и кончая мебелью. Около каждого предмета на подставочке указана цена. Причем цены устанавливал сам хозяин по одному известному лишь ему самому принципу. Так, за подержанную кастрюлю, которую давно уже нужно было выбросить на свалку. Хозяин мог запросить баснословную сумму, а уникальную фарфоровую вазу продать за гроши.
На этой же улице располагались пошивочные и сапожные мастерские. Проезжая часть этой центральной улицы находилась в ужасном состоянии. Дорога состояла из сплошных ухабов и была ужасно пыльной. На улице лишь очень редко можно было встретить прохожего или крестьянина, тянущего за собой осла, груженого кладью.
Зимой уже за несколько километров от города чувствовался специфический запах неполностью сгоревшего угля.
В то время через Урумчи не проходила железная дорога, не было и никакого водного пути. В 1935 году Советский Гражданский Воздушный Флот организовал пассажирские перевозки по маршруту Алма-Ата - Кульджа - Урумчи - Хами. По этому маршруту два раза в неделю летал самолет Ли-2. Перевозки грузов на дальние расстояния осуществлялись на верблюдах, а местного значения - на лошадях, волах и мулах. На автомашинах перевозили грузы только советские организации.
Этот район Китая преимущественно населяют уйгуры. Из 7 270 тыс. человек, проживающих в этой провинции, 3 640 тыс. составляли уйгуры. Живут они, как правило, в горных районах, занимаются сельским хозяйством и скотоводством. Люди они, как правило, неторопливые, нетребовательные, уровень культуры очень низкий. В основной своей массе они даже не имели представления о техническом прогрессе. Керосиновую лампу, например, можно было встретить только шитовыми суками. Изделия из металла представляли большую редкость и стоили очень дорого. Так, килограмм металла приравнивался по стоимости килограмму сливочного масла. Грамотного человека можно было встретить очень редко. Кулаки, купцы, подрядчики все расчеты производили по своему, только им известному бухгалтерскому учету, который велся на палке с помощью зарубок, производимых ножом. На случай, когда требовалась подпись, люди зажиточные ставили печать со своими иероглифами, а неимущие - отпечаток пальца.
Обстановка, которая сложилась к тому времени в Синьцзяне, мало способствовала строительству авиационного завода. Рассчитывать приходилось только на собственные силы. Перед советскими специалистами стояла задача не только построить завод и наладить серийное производство самолетов, но и научить местные кадры выпускать сложную авиационную технику, - задача чрезвычайно трудная.
Прежде всего было решено построить кирпичный завод и деревообрабатывающий цех. Полученная из Советского Союза передвижная электростанция была быстро установлена во временном помещении, затарахтел дизель, зажглась первая в этих диких, необжитых местах электрическая лампочка. К будущему кирпичному заводу и деревообрабатывающему цеху проложили времянку. Одновременно установили на реке временную насосную станцию и проложили водопровод к строительной площадке. Всю эту работу выполняли советские специалисты с привлечением небольшой группы местного населения. Сроки строительства были очень короткие. Мы должны были построить завод за год-полтора. Выполнить эту задачу можно было только при ведении строительства широким фронтом и четкой организации работы.
По нашим сведениям, рабочей силы в Синьцзяне было вполне достаточно, но правильно организовать работу огромной массы малоквалифицированных рабочих могли только хорошие организаторы среднего звена. Мы не располагали большим числом советских специалистов-строителей, а те люди, которые у нас были, могли осуществлять только авторский надзор. Непосредственно само строительство необходимо было поручить местным кадрам. Мы объявили, что сдаются подряды на производство кирпича, заготовку и доставку леса, земляные, каменные, малярные и другие работы. Вскоре к нам стали приходить и предлагать свои услуги по выполнению тех или иных строительных работ.
В один из таких дней к нам явился подрядчик, который, как он сказал, хотел бы заключить договор с заводом на строительство общежития. Мы пригласили его для переговоров. Вошел мужчина лет сорока пяти, среднего роста, худощавый, хорошо сложенный, с загорелым, изрезанным морщинами лицом, с карими, быстро бегающими глазами. Одет он был в темный поношенный пиджак и брюки, заправленные в сапоги. Мы поздоровались с ним и предложили сесть, но несмотря на наше приглашение он продолжал стоять и перекладывать из руки в руку свою шапку, избегая встретиться с нами глазами.
Еще до нашего разговора подрядчик ознакомился с технической документацией и условиями договора. Согласно этим условиям завод предоставлял подрядчику строительные механизмы, некоторые строительные материалы (цемент, стекло, металл) и осуществлял контроль за качеством и ходом строительства. Подрядчик должен был построить общежитие в установленный договором срок и в соответствии с технической документацией. Разговор в основном велся о стоимости работ и сроках оплаты.
Во время переговоров мы обратили внимание на то, что этот человек быстро и правильно ориентируется в сложных вопросах. На наш вопрос, как он предполагает организовать эту работу, он очень коротко и ясно изложил в довольно простой форме порядок строительства этого объекта. Мы поняли, что перед нами человек я ясным природным умом и большой энергией. Это нам понравилось, и на следующий день мы подписали договор.
Через несколько дней к площадке с разных концов потянулся народ. Люди везли за собой и свой немудреный скарб. Неподалеку от строительной площадки появились шатры, шалаши, землянки, куда люди могли спрятаться от непогоды.
Полученный при заключении договора аванс подрядчик использовал для постройки навеса, где была сооружена кухня, склад для провизии. Там же производилась оплата работ. Всю организаторскую и канцелярскую работу выполнял сам подрядчик и его доверенный человек. Советские специалисты оказывали помощь в разборе технической документации и установлении очередности производства работ. Поселок строителей разрастался буквально на глазах. По вечерам все шалаши и землянки были переполнены. Пройти между спящими и отдыхающими людьми было просто невозможно. Питались эти люди более чем скромно. Не все пользовались кухней, построенной подрядчиком, где рабочий мог получить в долг мутную похлебку с куском черствого хлеба. В полдень, когда нещадно палило горное солнце, можно было наблюдать как около арыка небольшими группами собирались рабочие на обед, который состоял из буханки хлеба, такого сухого, что его можно было разбить только камнем. Этот хлеб рабочие длили между собой, затем каждый размачивал его в миске с водой и запивал водой же.
Большое скопление народа в таком неблагоустроенном и неприспособленном для жилья месте стало нас пугать. Вблизи свирепствовала чума, а также дизентерия. Наши настоятельные просьбы к подрядчику построить общественные уборные и обрабатывать их хлоркой, а также кипятить воду для питья не выполнялись. Пришлось самим энергично вмешиваться в это дело.
Смерть человека в этих местах считалась вполне нормальным явлением и никого не волновала. Регистрации рождаемости и смертности не существовало. Медицинского обслуживания также не было. Лишь некоторые могли позволить себе обратиться за помощью к знахарю. Часто болезни людей заканчивались их смертью.
Однажды вечером, проходя по поселку строителей, который мы прозвали Шанхай-городом, увидели группу людей, оживленно жестикулировавших. Чувствовалось, что назревает драка. На наш вопрос, что происходит, нам ответили, что идет игра в карты. Как оказалось впоследствии, среди строителей появились шулера, безжалостно обиравшие рабочих, а также организаторы публичных домов. Выявились случаи заболевания рабочих венерическими болезнями.
С размахом строительных работ подрядчиков становилось все больше, а с ними увеличивалось и число рабочих. Мы вынуждены были обратиться к местным властям с просьбой организовать у нас полицейский участок, чтобы можно было поддерживать порядок среди населения поселка. Через несколько дней нам доложили, что начальник участка прибыл и просит его принять. Вошел человек лет сорока в форме полицейского. На ломаном русском языке он объяснил, что явился в наше распоряжение. Мы его усадили и задали вопрос, известно ли ему положение в поселке. Оказалось, что он находится здесь уже три дня, что ему все известно и что он будет стараться как можно быстрее навести надлежащий порядок, но для этого ему потребуется наша помощь в строительстве участка. Мы договорились, что ему будут выделены необходимые материалы и рабочие. Через неделю участок был готов. Это была небольшая хибара, где разместился сам начальник и два его помощника, обладавших недюжинной физической силой. Рядом была вырыта землянка. Ее стены и потолок были выложены массивными бревнами, засыпанными сверху толстым слоем земли. В землянке была сделана узкая прочная дверь, на которой висел амбарный замок. В основном все свои надежды на восстановление порядка начальник участка возлагал на землянку.
Два раза в неделю он докладывал нам сколько выловил воров. Меры наказания устанавливались им лично, а в исполнение их приводили его помощники. С большим воодушевлением он докладывал о тех мелких кражах, которые совершали рабочие. Людей, заподозренных в краже заводского имущества он арестовывал и при этом интересовался какое взыскание на них наложить. В то же время до него трудно доходило, что помимо воровства ему необходимо бороться с азартными играми и проституцией. В дальнейшем мы нашли с ним общий язык, и в поселке водворился относительный порядок.
Советские специалисты тщательно обследовали местность, окружающую площадку будущего завода. Были намечены карьеры, где должны были добываться глина, щебень и песок. К карьерам проложили проселочные дороги. По ним на волах и лошадях, запряженных в арбы, доставлялся строительный материал. Уголь для кирпичного завода с открытых советскими специалистами пластов. Эти угольные пласты выходили прямо на поверхность, но для добычи открытым способом необходимо было снять большой слой выветренного угля и породы, что на первых порах при нашей сравнительно небольшой потребности в нем было невыгодно. Пришлось добывать уголь в глубине пласта. Это делалось вручную, обушком. Шахта освещалась коптилками, добытый уголь рабочие перетаскивали в корзинах. Так как леса поблизости не было, шахта не крепилась. Вода была в семи километрах. Труд шахтера в таких условиях был еще более опасным и тяжелым.
Однажды мы поехали на шахту. Спустились по наклонной плоскости, впереди тускло мерцали коптилки, слышались глухие удары обушка и падающего угля. Дышать становилось все труднее, на зубах хрустел уголь. Навстречу нам попался шахтер, который тащил на себе корзинку с углем. Он весь обливался потом, который смешивался с угольной пылью и размазывался по лицу, шее, рукам, туловищу. Шахтеры и после окончания рабочего дня не могли смыть с себя грязь, так как воды не было. Все это произвело на нас очень тяжелое впечатление. Стало ясно, что добывать уголь таким способом нельзя.
У нас была небольшая паровая машина, и мы решили установить ее на шахте, подсоединить к ней генератор и поставить компрессор. Затем мы приобрели отбойные молотки. Построили небольшую баню, привели в порядок дорогу к водоему и после этого решили добывать уголь открытым способом.
Застучали отбойные молотки, быстро стал уменьшаться верхний слой угольного пласта. Построили эстакаду для угля, от этой эстакады до места добычи угля проложили узкоколейку. Все это позволило увеличить производительность труда в несколько раз. Стоимость добычи угля снизилась более чем в два раза, значительно улучшились условия труда шахтера, а задача по обеспечению углем завода и жилого поселка была полностью решена.
Осталось продумать вопрос транспортировки угля от шахты до завода, но эта проблема была значительно проще и пока с этим справлялся гужевой транспорт. В дальнейшем для этой цели предполагалось построить подвесную дорогу.
Строительная площадка с каждым днем приобретала все более жилой вид. День и ночь стучал дизель электростанции, на пилораме распиливались бревна, подвозимые с горных лесных участков. Рассортированные доски и бруски складывались в штабеля для естественной сушки. Около основных объектов работали бетономешалки, к которым беспрерывно подкатывались тачки, наполнялись бетоном и быстро доставлялись к месту назначения. Кирпичный завод работал на полную мощность. Строительство велось широким фронтом.
Особое внимание уделялось ускоренному строительству жилого поселка, где должны были поселиться прибывающие из Советского Союза инженерно-технические работники и высококвалифицированные рабочие. Рабочий день строителей начинался на рассвете и кончался поздно вечером, только в самое жаркое время суток жизнь на площадке затихала.
Особенно важное значение для нас имели сроки ввода в строй объектов. Это отлично понимали и подрядчики. Желая получить подряды на строительство, они сосредотачивали такую массу рабочих, что казалось их невозможно рационально использовать. Однако, в большинстве случаев подрядчики прекрасно с этим справлялись, все рабочие были заняты, каждый знал, что ему делать, и никто друг другу не мешал. Одни кирками прорывали траншеи, другие нагружали арбу строительным мусором, третьи возили бетон. Подрядчик не выпускал из поля зрения ни одного рабочего. Его сразу можно было отыскать среди этой массы людей, если вся их одежда состояла из трусов и повязки на голове, то подрядчик всегда был одет в пиджак, брюки, заправленные в сапоги, на голове носил картуз, в руке держал палку. Работа у подрядчика очень беспокойная. Как правило, это были люди с твердым характером, которые могли держать людей в руках. Обычно они обращались с людьми очень жестоко, оплачивая их труд по самым низким расценкам.
Мы не раз говорили подрядчикам, что нельзя так обращаться с людьми, что для них можно создать более благоприятные условия. Однако ответ всегда был один: они привыкли только к такому обращению и другого не поймут. Строительство нами общежития для местных рабочих с просторными светлыми комнатами, крашенными деревянными полами, теплыми уборными вызывало у них недоумение и воспринималось как необыкновенная щедрость хозяев.
Наркомат авиационной промышленности придавал большое значение строительству завода. Все заказы на техническое оборудование, оборудование служб главного механика, металлоконструкции корпусов завода, материалы и другое имущество выполнялись вне очереди. Все это срочно отправлялось на железнодорожную станцию Сары-Озек, находившуюся недалеко от города Алма-Аты. На этой станции была организована перевалочная база нашего завода. Там оборудование перегружали из вагонов в автомобили, которые доставляли его на завод.
От станции Сары-Озек дорога проходила по советской территории. В районе города Кульджи она пересекала советско-китайскую границу, затем она пролегала по ущелью, круто поднималось вверх к вершине Тяньшанского горного хребта. В горах дорога была очень извилистой. В таких случаях шоферы вооружались лопатами, тросами растаскивали каменные завалы. Дальше путь уходил на высоту 3 тысячи метров над уровнем моря, подъем заканчивался плоскогорьем, где находилось большое горное озеро. Подъем на перевал был самым трудным и опасным участком.
Затем шел пологий спуск и пустыня. В этом месте дорогу иногда заносили песчаные буруны. Следом за пустыней простиралась обычная для западно-китайского ландшафта степь, летом выжженная солнцем, а зимой покрывавшаяся тонким слоем снега, продуваемая пронизывающими ветрами, смешанными со снегом и песком.
Вдоль дороги мы организовали четыре базы для отдыха и где в случае необходимости можно было произвести мелкий ремонт машин. Автомобили были единственным средством связи с Родиной. Это понимали все. Поэтому в короткое время Наркомат авиационной промышленности выделил заводу более 100 различных типов грузовых автомашин, тракторов и специальных машин. Шоферов подбирали опытных, хорошо знающих материальную часть.
Однажды мне пришлось участвовать в транспортировке негабаритного, тяжеловесного груза. На строительную площадку необходимо было срочно доставить металлоконструкцию энергетического корпуса и водогрейные котлы для отопления завода. Это случилось поздней осенью. Погода в Сары-Озек была изменчивая: то нависали тучи, то проглядывало солнце. В горах и на перевале, по словам шоферов, было так же. Особенно много неприятностей мог доставить дождь. Начальник колоны решил ехать в горах только по сухой дороге. В Сары-Озек был разработан следующий порядок: оборудование автомашин под груз, погрузка, следование автомашин в колоне. На одну из машин погрузили трактор и заранее отправили в горы, в тот район, где начинались крутые подъемы. Кузова остальных машин оборудовали поворотными устройствами, проверили надежность крепления прицепов и упорных устройств торможения машин на случай остановки при крутом подъеме.
На следующий день закали мощный железнодорожный кран и приступили к погрузке котлов и металлоконструкции. После напряженной работы в течение двух дней все было готово. На следующее утро колона из 11 автомашин с прицепами двинулась из Сары-Озека к китайской границе. Дорога была в хорошей состоянии, погода также благоприятствовала нам, и мы благополучно добрались до таможенного пункта. Документы были оформлены довольно быстро, и колона отправилась к первой базе завода, расположенной в деревне Чимпанзе. День подходил к концу, и надо было до наступления темноты попасть на базу. Скоро мы подъехали к большому, по масштабам деревни, глинобитному дому. В двух комнатах стояли кровати, а в третьей была кухня и столовая.
Две машины оставили на дворе, а остальные на обочине дороги. Все машины и груз тщательно осмотрели, заправили горючим и после этого отправились во двор к умывальнику смывать дорожную пыль. На кухне уже кипятили чай, жарили кур и яичницу (кстати сказать, деревня славилась обилием кур). После сытного ужина стали располагаться на ночлег, на следующий день предстояло проехать самый сложный и тяжелый участок пути. Подъем назначили на 4 часа утра, а выезд на 5 часов. В доме водворилась полная тишина, люди, уставшие после напряженного рабочего дня, крепко спали.
В 4 часа утра все были уже на ногах. После обильного завтрака и крепкого чая отправились к машинам. Предрассветная тишина нарушилась рокотом рабочих двигателей, где-то впереди мелькал ручной фонарик - это начальник колоны показывал в каком порядке машины должны выезжать на большак. С включенными фарами машины двинулись в направлении гор.
Перед нами в утренней мгле вырисовывались вершины гор, которые мы должны были преодолеть через несколько часов. Дорога привела нас в ущелье и стала беспорядочно петлять, начал чувствоваться подъем, двигатели машин работали с напряжением, скорость движения колоны снизилась.
Впереди шли машины с металлическими фермами и колонами энергетического корпуса, в хвосте двигались автомашины, груженые двумя водогрейными котлами, замыкала колону полуторка, которую вел начальник колоны. Он вез инструмент, запчасти и бензин в бочках.
Небо было затянуто облаками, но изредка все же проглядывало солнце. Но самое главное дорога была сухая. Примерно в 10 часов утра перед подъемом на перевал было решено остановиться, чтобы осмотреть машины и дозаправить их бензином. Когда все было сделано, немного передохнули и в 11 часов двинулись дальше. Начался крутой подъем по извилистой и очень узкой дороге. Разъехаться со встречным транспортом (да еще с таким грузом как у нас) можно было только на специально отведенных для этого площадках. На одной из них перед самым трудным подъемом стоял наш трактор. Он должен был помочь автомашинам, которые везли водогрейные котлы. Машины шли на первой передаче, двигатели работали на полную мощность. Мы передвигались буквально со скоростью черепахи. Остановка на таких крутых подъемах чревата большими неприятностями. Тормоза не могут сдержать такой большой груз, машина начинает сползать вниз. В таких случаях приходится опускать опорные устройства, а под колеса подкладывать деревянные клинья, в противном случае машина могла сорваться в пропасть.
Особенной виртуозностью и сноровкой должны были обладать шофера, транспортирующие длинномеры (элементы металлоконструкции корпусов достигали в длину 10-12 метров). При неудачном развороте наш груз или прицеп мог упереться в скалу, а маневрировать на участке практически невозможно и опасно. В таких местах мы поставили наблюдателей из числа опытных водителей, они помогали шоферам правильно развернуть машину.
Наша колона без особых происшествий продолжала путь. На одной из площадок перед последним тяжелым подъемом решили сделать непродолжительную остановку. Затем преодолели и этом участок, правда не без помощи трактора. В 5 часов вечера все машины благополучно миновали перевал, и перед нами открылась ровная площадка и большое озеро слева от дороги. Не останавливаясь, колона продолжала двигаться вдоль озера к следующей базе. Навстречу нам дул сильный, порывистый ветер. Вскоре начался пологий спуск, машины стали быстрее отсчитывать километры. Уже стемнело, когда до базы оставалось еще 40 километров. К месту назначения прибыли в 8 часов. Осмотр и заправку машин отложили на утро. Подъем назначили на 7, а выезд на 10 часов утра.
Следующие три дня ехали по степи. Дорога ничем особенным не отличалась, кроме сплошных ухабов да изредка попадавшихся нам навстречу караванов верблюдов. К концу пятого дня пути показалась строительная площадка завода. Там такелажники немедленно приступили к разгрузке машин. Следующий день у шоферов был выходным, а затем они отправлялись в Урумчи за грузом, для Советского Союза. Вот в таких сложных условиях приходилось работать этим мужественным людям. Они отлично понимали, что от их четкой и налаженной работы зависит очень многое, и трудились самоотверженно.
Строительство завода шло полным ходом. Первые четыре жилых дома были уже почти построены. Московское представительство нашего завода при самом активном участии Наркомата авиационной промышленности вело работу по укомплектованию завода кадрами. Уже было сформировано несколько групп. В основном это были инженерно-технические служащие и высококвалифицированные рабочие с горьковского и одного из московских авиационных заводов.
Руководство завода и инженерно-технические работники были опытными специалистами, а директор и главный инженер завода хорошо знали работу отечественных предприятий, а также организацию серийного производства в авиационной промышленности США, где они стажировались в течение года.
Наркомату авиационной промышленности впервые приходилось строить завод за границей, не было и опыта руководства такими предприятиями. Кроме того, он находился очень далеко, в глухой местности, без специальной связи. Связь осуществлялась в основном по дипломатическим каналам. Решение возникающих вопросов было целиком поручено руководству завода. А таких вопросов было очень много и не только технических, но и бытовых и даже связанных с политикой нашей страны. Все это возлагало на нас большую ответственность.
Прошло восемь месяцев. За это время было выстроено четыре жилых дома, на фундаменты окончательной сборки и энергетического корпуса установлена металлоконструкция, подготовлены фундаменты под котлы и три локомобиля Людиновского завода. По территории завода и жилому поселку проложили водопроводную и канализационную сеть, провели земляные работы под фундаменты всех объектов завода (производственных корпусов, складов, водонапорной башни, насосной станции, корпуса гаража и др.), приступили к монтажу котлов и локомобилей.
За строительством и организацией внимательно следили Наркомат авиационной промышленности и Наркомат иностранных дел. Большой вклад в дело создания и организации работы завода внес генеральный консул в городе Урумчи тов. Бакулин Иван Николаевич, а затем Пушкин Георгий Максимович.
Еще до прибытия советских специалистов-эксплуатационников в город Урумчи прибыло большое количество конструкторской, технологической и организационной документации, касающейся производства самолетов, а также техническая библиотека. На последней стоит остановиться особо. Библиотека была очень богатая, она содержала книги не только в области машиностроения, но и в области металлургии, горного дела, пищевой промышленности, сельского хозяйства, отдельных специфических производств и т. п. Все эти книги нам очень пригодились и мы не раз с большой благодарностью вспоминаем составителей библиотеки.
Первоочередной задачей инженерно-технических работников состояла в том, чтобы разобраться в имеющейся на заводе документации, составить список документации, которая может нам потребоваться и разработать мероприятия по организации и производству самолетов с учетом местных условий.
Все технические службы завода и руководящие должности в цехах укомплектовывались советскими специалистами, а подсобные службы и рабочий персонал - из местного населения. Первоначально основной задачей завода являлась сборка и облет самолетов-истребителей И-16, конструкции Поликарпова. В конце 30-х годов это был один из самых лучших самолетов, который показал отличные боевые качества во время войны в Испании, на Халхин-Голе и в военных действиях Китая против Японии. Укомплектование первых партий самолетов деталями, узлами и агрегатами было поручено горьковскому заводу, а затем их стал поставлять новосибирский завод.
Присланная технология и чертежи оснастки, применяемые на заводах Советского Союза, не могли быть использованы в условиях, в каких находился завод в Синьцзяне. Рабочие из числа местного населения не только не имели специальности, но даже не знали русского языка, у них было только огромное желание работать на нашем заводе. Пришлось заново пересмотреть всю технологию и оснастку, которые позволили бы выпускать качественную продукцию в нужном количестве с учетом специфики условий.
Воспитание высококвалифицированного рабочего требует много времени и соответствующей обстановки. Обучить рабочего выполнению одной-двух операций значительно проще, в этом смысле серийное производство очень удобно. На заводе этот принцип был взят за основу и полностью себя оправдал. Служба главного технолога завода проделала колоссальную работу по подбору однородных операций и закреплению их за рабочими. Особенные трудности возникали при разработке технологии деталей, изготовленных в механических цехах, но и там от этого принципа не отступили. Аппарат главного технолога работал по 14-15 часов в сутки в течение нескольких месяцев, зато уже спустя 2-3 месяца после начала работы это принесло прекрасные результаты.
Темпы строительства нарастали с каждым днем и уже через 9 месяцев можно было приступить к монтажу оборудования на нескольких объектах. Он производился только советскими специалистами, за исключением такелажных работ. Бригаду такелажников возглавил присланный из Советского Союза специалист, прекрасный мастер своего дела. Он не раз поражал нас своим искусством при разгрузке, транспортировке и установке на фундамент многотонных агрегатов электростанции. Мощных подъемных передвижных установок у нас не было и приходилось прибегать к помощи тракторов, лебедок и рабочей силе. Все оборудование и металлоконструкции корпусов были установлены такими примитивными средствами и при этом не было ни единого несчастного случая или какого-либо происшествия.
Монтаж оборудования для электростанции производился в первую очередь. Передвижная электростанция уже не могла удовлетворить потребности в электроэнергии строителей и жилого поселка. Форсировалась установка двух локомобилей, а установку третьего резервного отнесли на вторую очередь. Монтаж первых двух локомобилей занял более трех месяцев. Одновременно производилась установка генераторов и распределительного устройства электростанции. От строительства и монтажа несколько отставала насосная станция, сооружаемая на реке, и экономайзеры. Это задерживало пуск электростанции еще на месяц. Но вот наступил долгожданный день. Все было проверено и испытано. Приятная окраска локомобилей и его начищенных до блеска медных частей радовали глаз. Пол в машинном зале, выложенный метлахской плиткой, блестел и отражал солнечные лучи, проходящие через фонарь корпуса.
Некоторую дисгармонию вносил только один пролет против фундамента третьего локомобиля. Он не был заложен кирпичом, его отделяла аккуратная тесовая перегородка, которую можно было легко разобрать при монтаже локомобиля.
На пуск электростанции пригласили генерального консула тов. Бакулина И. Н.
В паровых котлах локомобилей был поднят до рабочего давления пар, в топках ярко бушевало пламя. Была дана команда пустить локомобили, медленно начали набирать обороты маховые колеса, раскручивались генераторы. На распределительном щите ожили стрелки приборов, пошел ток. Насосная станция начала подавать воду в водонапорную башню. Итак вступила в строй электростанция - сердце завода.
Вечером осветились улицы поселка, проблема электроэнергии была решена. Вскоре решили и вопрос снабжения водой. Жизнь постепенно начинала нормализовываться.
Вечером и в ночное время зарево от наших освещенных улиц и завода было видно очень далеко. Это привлекло внимание не только местных жителей, но и высших властей провинции Синьцзяня. Через несколько дней после пуска электростанции советский генеральный консул попросил принять и показать завод ближайшим помощникам правительства Синьцзяня.
В назначенное время мы выехали на дорогу, граничащую с территорией нашего поселка для встречи китайской делегации. В точно указанное время из-за поворота дороги показались три легковые машины. В первой сидел наш консул, в двух других - китайские гости. Консул представил нас друг другу, после чего по разработанному маршруту мы стали знакомить китайских гостей с нашим поселком. К этому времени все земляные работы были в основном закончены, проложена водопроводная и канализационная сеть, проложены и асфальтированы дороги, освещаемые по вечерам ярким электрическом светом. В разных стадиях готовности находились строительство жилых домов. Одновременно с пуском электростанции была сдана в эксплуатацию баня. На центральной площади начались работы по озеленению. Планировался сквер с фонтанами в центре, недалеко сооружалась танцевальная площадка.
Гости слушали нас с большим вниманием и осматривали каждый объект. Вопросов задавали мало, в основном они касались поведения местных рабочих, хотя они прекрасно знали все подробности от начальника полицейского участка и от своих информаторов, которых среди местных рабочих было достаточно. Тем не менее, мы объяснили, что поселок, где живут строительные рабочие, временный. Показали строящееся общежитие и другие жилые дома, предназначенные для этой цели.
После осмотра поселка перешли к осмотру строительства завода. Показ начали с административного корпуса. Затем гости наблюдали за монтажом телефонной станции, радиоузла, электрических часов, и других служб, связанных с управлением завода. Когда мы переходили от административного к корпусу окончательной сборки, раздался гудок, возвещающий о начале обеденного перерыва. Он произвел на наших гостей очень сильное впечатление, пожалуй, не меньшее, чем корпус окончательной сборки. Завершили мы нашу экскурсию осмотром электростанции, которая показалась китайской делегации каким-то чудом. И неудивительно, ведь даже город Урумчи освещался с помощью передвижной электростанции, подобной той, что была у нас раньше. Центральная улица была освещена очень скудно, к тому же эта электростанция довольно часто становилась на ремонт.
Осмотр завода и поселка закончился обедом, за которым наши гости произнесли много восторженных речей в честь Советского Союза и советских специалистов. В 5 часов вечера мы проводили членов делегации, а уже на следующий день получили приглашение верховного правителя провинции Синьцзян Дубаня прибыть к нему на обед. Приглашение было принято, и в назначенный день мы отправились в город Урумчи. В городе мы прежде всего заехали за консулом, а затем вместе с ним и другими ответственными работниками консульства направились в резиденцию Дубаня.
Свернув с центральной улицы направо, мы увидели высокую толстую саманную стену, замазанную известью. Примерно в середине нее находились ворота, распахнутые настежь и охраняемые вооруженными людьми. Это и была резиденция. Мы въехали во двор и остановились около двухэтажного дома. Нас провели на второй этаж, и мы оказались в просторном зале. Чуть вправо от входа стоял сервированный к обеду стол, а налево находились столы с чайными приборами. Окна были раскрыты и во всех окнах были установлены пулеметы, направленные во двор. Весь обслуживающий персонал также был вооружен.
В ожидании выхода Дубаня мы с интересом наблюдали за происходящим в зале. Через 10-15 минут прибыл советский консул, и нас пригласили к обеденному столу. Наши места находились на одной стороне стола, а другая предназначалась для самих хозяев. В этот момент появился Дубань. Кивком головы он поздоровался с присутствующими и сел во главе стола. Наши бокалы слуги заполнили вином. Дубань стал произносить речь, суть которой сводилась к тому, что члены делегации были поражены темпом строительства нашего завода и что он лично рад, что рядом с Урумчи будет такое первоклассное предприятие, каким будет гордиться весь Китай. В заключение он выразил благодарность Советскому Союзу и пожелал успехов и здоровья членам коллектива нашего завода. Затем последовала ответная речь нашего консула.
За столом нас поразило обилие закусок и блюд, многие из которых мы не пробовали. Тут были и специально приготовленные яйца, трепанги, различные блюда из рыбы и т.п. Сидящие напротив нас китайцы рассказывали нам способы приготовления этих блюд и их достоинства, но несмотря на это многие из нас так и не прикоснулись к этим деликатесам, а предпочли есть то, к чему привыкли. К концу обеда мы уже освоились с обстановкой и с вооруженными хозяевами. После обеда нас пригласили к чайным столикам, а спустя еще некоторое время мы попрощались с китайскими хозяевами, поблагодарили их за прием и отправились в поселок.
Было уже совсем темно, не доезжая 20 километров до завода мы увидели зарево, которое по мере нашего приближения становилось все ярче. Стали видны уже отдельные яркие точки - это были фонари, освещавшие улицы нашего поселка, особенно светились окна и фонарь нашего энергетического корпуса.
Следующим очень важным этапом строительства было сооружение корпуса окончательной сборки. На нем мы и сосредоточили все наши усилия. Сюда были направлены почти все строители. Этот корпус, как и энергетический, создавался под непосредственным руководством советских специалистов. Подряды сдавались на такие виды работ, как рытье котлованов под фундаменты колон, строительство самих фундаментов, монтаж колон и перекрытий и т.п.
Особенно сложным был монтаж металлоконструкции, установка металлических колон и ферм перекрытий. Отсутствие мощных передвижных подъемных кранов серьезно осложняло нашу задачу. Пришлось сооружать массивные деревянные помосты, на которых были установлены лебедки, и таким образом осуществляли монтаж. Работа эта продвигалась довольно медленно, однако как только с этим было покончено, темпы строительства значительно ускорились. Спустя короткое время напротив административного корпуса вырос корпус окончательной сборки, одна сторона которого выходила на летное поле.
Ввод в эксплуатацию энергетического корпуса и корпуса окончательной сборки позволили развернуть работу по производству самолетов. Почти одновременно с вводом этих корпусов заканчивалось строительство компрессорной станции, литейной и термической кузницы; заканчивалось сооружение корпуса механической обработки. Вдали от основных объектов монтировалась станция по добыче жидкого кислорода. Пуск ее задерживался только из-за отсутствия специалиста. Кислород нам был крайне необходим, но привозить его из Советского Союза мы просто не успевали. В то же время пускать кислородную станцию без специалиста мы не решались, так как малейшая оплошность могла привести к грандиозному взрыву. Мы неоднократно обращались с просьбами прислать нам такого специалиста, но они либо оставались без ответа, либо нас заверяли, что необходимые меры уже предпринимаются.
Мы изучили инструкции по эксплуатации и много другой литературы по этой теме и везде находили строгие предупреждения о возможности возникновения взрыва. Тем не менее станцию надо было пускать. Мы наметили срок открытия, когда неожиданно за два дня до этого срока прибыл специалист из Советского Союза. В этот же день мы вместе с ним отправились на кислородную станцию. Он проверил монтаж оборудования и нашу подготовку к пуску и остался доволен. Он заявил, что завтра мы будем иметь собственный жидкий и газообразный кислород. Действительно, на другой день мы уже получили свой кислород и сняли всякие ограничения на пользование им. В дальнейшем мы стали снабжать техническим и медицинским кислородом всю провинцию Синьцзян.
Жизнь нашего поселка постепенно нармализовывалась. Из Советского Союза регулярно приезжали специалисты. Одновременно был организован набор рабочих из местного населения, в основном молодежи. Построенные общежития для рабочих быстро заполнились. Баня и парикмахерская работали без выходных.
На заводе, кроме китайцев, работало и очень много уйгуров. Пришлось организовать для них две столовых, так как уйгуры никогда не употребляли в пищу свинину, и, если вдруг по случайности повар готовил блюдо из свинины, дело доходило чуть ли не до бунта. В то же время китайцы свинину очень любили. По этой причине были вынуждены открыть одну столовую для китайцев, а другую для уйгуров. В этих столовых было организовано трехразовое питание. Рабочим завода выдавалась спецодежда. До получения пропуска на завод каждый из них знакомился с правилами внутреннего распорядка и техники безопасности и только после этого приступал к работе.
В цехах было организовано обучение, где опытные советские мастера передавали новичкам свои знания. Завод стал пользоваться большой популярностью среди местного населения. Рабочие трудились в теплых светлых цехах, каждый из них получал специальность, жили в благоустроенных домах, труд их оплачивался значительно выше, чем у купцов, кулаков или кустарей. Гарантированная заработная плата обеспечивала нормальное трехразовое питание в заводской столовой, оплату общежития. На подсобных предприятиях завода был организован пошив одежды и обуви для местных рабочих по доступной для них цене. Наши общественные организации заботились об их досуге. Несколько позже в поселке был построен клуб, где молодежь с большой охотой принимала участие в художественной самодеятельности. Регулярно два раза в неделю из Синьцзянторга мы получали советские кинофильмы, которые демонстрировались для населения нашего поселка бесплатно.
Слух о нашем заводе распространился очень далеко, и люди приходили к нам отовсюду. Но всех принять мы, конечно, не могли. Отбирали только наиболее способных и лиц, принявших советское гражданство, но проживавших в Синьцзяне.
Прошло полтора года с момента начала строительства завода. Строительные работы подходили к концу. Постепенно стали уходить подрядчики. 'Шанхай-город' стал значительно меньше. Вместо него появился поселок. В непосредственной близости от завода была построена столовая специально для советских специалистов, напротив нее находилось трехэтажное здание общежития, а дальше по этой улице стояли четыре двухэтажных жилых дома. Остальная часть поселка состояла из одноэтажных, двухквартирных, благоустроенных коттеджей.
Большое внимание обращалось на озеленение поселка. Разбивались скверы для отдыха рабочих, создали разветвленную арычную систему, вдоль арыков высадили несколько тысяч декоративных кустарников и деревьев. На окраине поселка, недалеко от насосной станции вырыли водоем, на берегу которого устроили пляж. В этих работах активное участие принимало все трудоспособное население поселка, включая и местных жителей.
На территории завода велись земляные работы по сооружению взлетно-посадочной полосы аэродрома. На базе нашей большой строительной организации мы создали ремонтно-строительный отдел и все силы были переключены на производство самолетов.
Наряду с производственными вопросами, руководство завода большое внимание уделяло бытовым условиям небольшого коллектива советских людей. Всего их насчитывалось около трехсот человек. Климатические условия были для нас очень тяжелыми, кроме того, мы находились далеко от Родины и каждому из нас предстояло прожить здесь, по крайней мере, три-пять лет. Напряженный труд требовал, чтобы отдых людей был хорошим, таким, чтобы он помог восстановить силы людей.
В этой связи администрации завода приходилось заниматься массой частных вопросов: организация клуба, колбасного и кондитерского производства, изготовление мебели. К этому времени цеха главного механика могли выполнять многие из подобных заказов без ущерба для основного производства. Население поселка увеличивалось не по дням, а по часам, и когда производство стало работать в полную мощность, в нем насчитывалось уже более 5 тысяч человек, которых надо было прежде всего накормить. Мы уже начали испытывать трудности в этом отношении, так как местные купцы, поставлявшие нам мясо, муку, овощи иногда срывали поставки. Нам стало ясно, что полностью полагаться на них нельзя, поэтому было принято решение организовать собственное подсобное хозяйство.
Земля была плодородна и требовала только влаги, а воды у нас было достаточно. С помощью тракторов вспахали отведенный заводу пустовавший участок земли, провели арычную систему. Весной посадили там помидоры, огурцы, картофель, арбузы, дыни и т. п. Среди местных жителей нашли хорошего огородника, выделили ему в помощь небольшую бригаду рабочих и осенью имели богатейший урожай. Особое впечатление у меня осталось от урожая помидоров. Подвязные к палкам кусты были сплошь покрыты большими красными плодами. Поселок стал круглый год снабжаться овощами со своего подсобного хозяйства.
Затем построили свинарник, нашли китайца, который хорошо знал свиноводство, купили несколько породистых свиней. Отходов от столовой было много и, по подсчетам китайца, их вполне должно было хватить на 140-160 свиней. Этого количества было для нас вполне достаточно. Затем купили стадо овец, наняли пастухов, которые пасли этих овец на прекрасных горных пастбищах.
Таким образом, баранина и свинина у нас была своя и нужно было покупать только говядину. Наше колбасное производство было обеспечено сырьем. Заработали мясорубки, и скоро наши изделия стали продаваться. Колбаса, изготовленная у нас, имела спрос не только в нашем поселке, но и в городе Урумчи. Этот вид производства стал давать весьма ощутимые прибыли, как и остальное подсобное хозяйство. Качество наших кондитерских изделий также было несравненно выше, чем в городе.
Вскоре вступило в строй еще одно предприятие - пивоваренный завод. Дело в том, что в Синьцзяне не было пива. То, которое поступало из Советского Союза, обходилось очень дорого из-за высоких транспортных расходов. В то же время мы подсчитали, что если производить пиво самим и продавать его в два раза дешевле, чем оно продавалось, то два месяца работы пивоваренного завода окупит его стоимость, а затем позволит получать доходы, на которые мы могли бы содержать рабочих нескольких цехов завода.
Взвесив все обстоятельства, мы приступили к изучению пивоваренного дела. Немедленно подключили к этому делу наших строителей. Им было поручено спроектировать помещение, определить, какое оборудование потребуется для этого, и организовать строительство пивоваренного завода. При изучении технологии производства возник целый ряд вопросов, на которые мы не могли найти ответа в имеющейся у нас литературе. Для выяснения этих вопросов, а также для консультации по проекту в Советский Союз были командированы два человека. Они же должны были подобрать опытного специалиста и оформить его.
По возвращению этих людей работа по строительству пивоваренного завода пошла полным ходом. Спустя шесть месяцев мы уже имели собственное пиво и при том отличного качества. Спрос на него был большой.
Подсобное хозяйство, пивоваренный завод, колбасное и кондитерское производства с каждым днем расширялись и стали приносить такие солидные доходы, что был поставлен вопрос о том, чтобы зарплата рабочим выплачивалась из этих доходов.
Еще задолго до завершения строительства завода наши технологи напряженно работали над усовершенствованием технологии, конструктора приводили в порядок документацию, начальник производства занимался организацией комплектовочного склада и оформлением своей документации. Главный механик основное внимание уделял монтажу оборудования и по мере готовности пуску его в эксплуатацию.
Еще в Советском Союзе при комплектовании завода кадрами большое внимание обращали на подбор специалистов основного производства. В то же время подбору кадров для цехов главного механика внимания уделили значительно меньше, что не замедлило сказаться на первых этапах пуска нашего завода. Так, примерно через месяц после начала работы нашей электростанции один из наших высококвалифицированных слесарей, поставленный машинистом локомобиля, заметил, что его раскачка увеличивается. Мы замерили на амплитуду раскачки и на следующий день установили, что это действительно так. Причину мы найти не могли, но предположили плохую балансировку маховых колес. Проверить наше предположение было очень трудно, во-первых, потому что они весили несколько тонн, в во-вторых, изготовить балансировочное приспособление было очень сложно. К тому же мы не были уверены в правильности нашего предположения, поскольку вначале работы локомобили вели себя нормально. Значит дело не в балансировке колес, а в чем-то другом.
Пока мы искали причину на одном из локомобилей лопнул шатун, приводящий в действие мокровоздушный насос. С одной стороны этот шатун крепился к коленчатому валу, находящемуся над паровым котлом локомобиля, а с другой - к мокровоздушному насосу, установленному на фундаменте локомобиля. Теперь работал только один локомобиль (третий еще не монтировался) и его остановка грозила большими неприятностями, практически она могла привести к остановке завода. Хотя второй локомобиль работал, но раскачка его все время увеличивалась.
За два дня изготовили новый шатун и решили сделать еще один про запас. А в это время стали тщательно осматривать весь локомобиль, начиная с креплений к фундаменту. В результате никаких дефектов не обнаружили, за исключением того, что в коренных подшипниках коленчатого вала заметили небольшой люфт. Люфт устранили, поставили новый шатун и вновь запустили локомобиль. Раскачка исчезла.
Таких случаем в работе главного механика можно было назвать очень много. Мы сделали правильный хотя и несколько запоздалый вывод, что и эту службу надо укомплектовать специалистами, которые смогут в условиях полной изоляции от промышленных центров разрешать все вопросы.
Цех окончательной сборки на самолетостроительном заводе является его зеркалом, по которому можно судить о работе всех подразделений. Свой рабочий день руководители завода начинали с обхода этого цеха. Начальник докладывал о состоянии дел, особо останавливаясь на тех вопросах, которые тормозили работу. В первое время это были вопросы, связанные с отсутствием квалифицированной рабочей силы. Местные рабочие медленно входили в курс дела, предпочитая смотреть как выполняет свою работу мастер. В лучшем случае они подавали ему инструмент или поддерживали какой-то агрегат. Несмотря на это, цех окончательной сборки заполнялся продукцией. Наше требование смелее поручать выполнение работ местным кадрам несколько оживило работу, но зато привело к увеличению брака. Однако это нас не смущало. Но дело было в том, что проектанты завода не предусмотрели мастерскую гальванического покрытия. Пришлось срочно организовать такую мастерскую в одном из помещений энергетического корпуса.
Изготовление гальванических ванн и проведение санитарно-технических работ заняло немного времени. Энергетический агрегат сделали из электросварочного аппарата. В скором времени получили из Советского Союза необходимые химикаты. Мы с большим нетерпением ожидали пуска гальванической мастерской, поскольку ее отсутствие серьезно сказывалось на работе завода. Начальник цеха покрытий был хорошо знаком с малярными работами и гальванические покрытия считал просты делом. Как только все было готово приступили к пуску цинковых ванн, загрузили их деталями и спустя 30 минут осмотрели: никакого покрытия. Решили продолжить процесс - опять никакого эффекта. Вызвали химиков из заводской лаборатории и попросили проверить состав электролита ванн.
На следующий день оказалось, что с составом электролита все в порядке, все соответствует техническим условиям. Еще раз осмотрели детали, заложенные в ванны, произвели их измерения и установили, что размеры их несколько уменьшены. Выяснилось, что были перепутаны полюса на генераторе, и цинк осаждался не на детали, а наоборот с детали на цинковый анод. Изменили полярность, и все стало на свое место. Задача с гальваническими покрытиями была решена.
Первый самолет в сборочном цехе с большими трудностями продвигался к воротам, выходящим на аэродром. По окончанию сборки контролеры производили последний общий осмотр самолета, а затем предъявили начальнику цеха дефектную ведомость. Дефекты были незначительные и устранение их заняло всего несколько часов. На следующий день решили торжественно передать этот самолет на летно-испытательную станцию. Утром в цехе окончательной сборки организовали митинг. Руководство завода поздравило коллектив с успехом и поставило новую задачу: быстрее наращивать темпы выпуска продукции.
Из цеха окончательной сборки самолет был отбуксирован в тир для отстрела оружия. В ущелье прогремели первые выстрелы пушек и пулеметов, проверяли прицельные устройства. Затем самолет поступил в распоряжение механиков, для отработки винтомоторной части. Самолет заправили бензином и маслом, осмотрели трубопровод. Все оказалось в исправности, течи нигде не обнаружили, можно было приступать к запуску двигателя. Один из наших опытнейших механиков поднялся на крыло и неспеша влез в кабину пилота. Там он проверил управление мотором, после чего дал команду подготовить машину к запуску двигателя. Завизжал стартер, нехотя стал поворачиваться винт, последовало несколько хлопков, взревел двигатель, поднимая за самолетом облако пыли. Механик сбавил обороты и на малом газу стал прогревать двигатель, следя за показаниями приборов, контролирующих его работу. После этого опробовали работу двигателя на всех режимах.
По словам механика, все системы работали нормально. Сняли капоты с машины и стали ее осматривать. В одном из соединений трубопровода обнаружили подтекание масла. Пока устранялись обнаруженные дефекты после гонки двигателя, мы вместе с летчиком еще раз осмотрели взлетную полосу и решили до первого полета сделать несколько подлетов, чтобы ее опробовать.
Ранним утром следующего дня все собрались на аэродроме. Машина и летчик готовы к выполнению задания и ждали только разрешения. Механик запустил двигатель, летчику помогли подогнать парашют, пожелали успеха и еще раз напомнили, что он должен сделать только несколько подлетов и в зависимости от их результатов решить, когда должен состояться первый полет. Летчик опробовал работу двигателя, дал команду убрать колодки из-под колес шасси, немного развернул машину по направлению к летной полосе и медленно подрулил к старту. Там он остановился, ожидая разрешения. Стартер взмахнул флажком, взревел двигатель, самолет быстро набирал скорость и примерно на расстоянии трети полосы начал отрываться от земли. Летчик сбавил газ, и машина по инерции покатилась к концу аэродрома. Затем самолет развернулся и с хорошей скоростью возвратился к месту старта. Летчик спустя несколько минут взволновано доложил, что машина вела себя нормально, полоса удовлетворительная, и он готов выполнить испытательный полет.
Самолет отбуксировали к месту стоянки, еще раз осмотрели, дозаправили, и через два часа он был готов к новому полету. Его отложили на вечер. В 5 часов мы снова все были на аэродроме. Весть о первом полете пронеслась по всему поселку со скоростью молнии. Весь народ высыпал к ограде аэродрома и с большим интересов наблюдали за происходящим. Вылет был назначен на 5 часов 30 минут. В назначенное время самолет стоял на старте и ждал только разрешения на вылет. Как только приказ был получен, заработал двигатель, самолет стал быстро набирать скорость. В конце аэродрома он оторвался от земли и начал набирать высоту по крутой траектории, удаляясь в сторону города Урумчи. Вскоре самолет превратился в еле заметную точку, а затем и совсем исчез.
Через несколько минут мы вновь увидели самолет, который теперь летел уже в обратном направлении, в зону, отведенную ему для выполнения задания. Все мы были в приподнятом настроении, да это и понятно: ведь прошло всего два года с тех пор, как в этом глухом, богом забытом месте появился первый советский человек. Мы были рады, что в деле оказания помощи китайскому народу в его справедливой войне за независимость есть частица нашего труда.
Наш первый самолет стал заходить на посадку. Летчик прекрасно справился с выполнением задания. Самолет точно около старта приземлился на три точки, в конце пробега остановился и на большой скорости подрулил к месту стоянки. После устного доклада летчика поздравили с благополучным завершением первого испытательного полета.
Наш 'первенец' осталось только покрасить и нанести на него опознавательные знаки. Начало было положено, теперь необходимо было как можно быстрее наращивать темпы производства продукции. Задача эта была не из легких.
Была отдана команда укрепить самолет на стоянке. Такой приказ был отдан не случайно. Дело в том, что в том месте, где был расположен наш поселок случались ураганы, особенно частые поздней осенью. Как раз спустя неделю после полета нашего первого самолета поднялся сильный ветер, который с каждым часом усиливался, он поднимал тучи песка и мелких камней. Людей на улице сбивало с ног, добраться до укрытия можно было только ползком. На другой день ветер еще более усилился. С двух домов были сорваны крыши, которые ураган нес по поселку словно листы бумаги. Кирпичный забор, огораживающий территорию завода был снесен, телефонная и электрическая сеть порвана. Жизнь завода была полностью парализована. Впечатление было такое, что мы находимся в аэродинамической трубе.
Ураган заставил нас заново посмотреть крепление всех крыш и усилить эти крепления. Разрушение кирпичного забора строители объяснили плохим качеством цементного раствора. Все это было учтено при строительстве нового забора, который, кроме того, увеличили еще на один кирпич. Всю воздушную телефонную и электропроводку убрали под землю. Предпринятые меры придали нам некоторую уверенность, что последующие ураганы уже не причинят нам такого ущерба. В дальнейшем ураганы повторялись ежегодно, правда, несколько слабее этого.
У местных старожил мы выяснили, как часто повторяются такие ураганы, какой силы и продолжительности они бывают. Причины их возникновения никто объяснить нам не мог. Однако мы узнали, что дуют эти ветры всегда в одном направлении. Примерно в 100-150 километрах от нашего завода находилась Турфанская впадина. В течение лета там стоит нестерпимая жара: Средняя температура примерно 34®С. В то же время в месте, где была расположена наша площадка температура значительно ниже. Так в декабре-январе мороз достигал 20-25®С ниже нуля. Видимо резкий перепад температур вызывал такие сильные ураганы как следствие перемещение воздуха. Скорее всего именно по этой причине местные жители не заселили эту территорию.
Самолет, оставшийся на открытой стоянке, успешно выдержал это испытание. Несмотря на то, что он был укрыт чехлами, внутри крыльев и фюзеляжа набралось столько пыли, что пришлось снять крылья. Теперь мы знали, что самолет необходимо надежно крепить на открытой площадке и тщательно укрывать его чехлами.
Летно-испытательная станция постепенно заполнялась машинами, отстрел в тире и испытание в воздухе стали обычным явлением. Наш летчик отлично владел самолетом, продолжительное время работал летчиком испытателем на авиационном заводе в Горьком, участвовал в гражданской войне в Испании, за что был награжден орденом Красного Знамени. Это давало ему, как он полагал, право несколько пренебрежительно относиться к своим обязанностям. Он стал иногда нарушать летную дисциплину: то вдруг стал появляться на бреющем полете над городом Урумчи распугает лошадей и наведет панику среди местного населения, то произведет отстрел оружия в неположенном месте. Мы понимали, что его недисциплинированность может привести к серьезным неприятностям. Срочно попросили прислать второго летчика в качестве дублера. Кроме того, мы надеялись, что он сумеет положительно повлиять на первого летчика.
Второй летчик прибыл на завод в конце апреля. Он был не менее заслуженным, чем первый, участник боевых действий на Халхин-Голе, но спокойный уравновешенный человек. С ним состоялся продолжительный разговор, во время которого ему объяснили обстановку на заводе и рассказали о поведении и характере первого летчика. Предупредили, что всякое нарушение летной дисциплины будет строго наказываться. Первое время, действительно, поведение обоих летчиков было безукоризненным. Все полеты выполнялись в соответствии с заданиями.
В начале июня 1941 года оба летчика были вызваны к руководству завода. Им было сообщено, что о ранее допущенной ими недисциплинированности стало известно Москве. Мы еще раз предупредили их, что в случае еще одного нарушения к ним будут применены самые строгие меры наказания. Однако до нашего с ними разговора у них, как выяснилось впоследствии, была договоренность осуществить совместный полет на двух самолетах, т. е. взлететь, как они выражались, крыло в крыло, а затем войти в зону строем. Для полета были подготовлены два самолета, один из них должен был выполнить повторный полет, второй только что вышел из окончательной сборки. Инициатор совместного полета (летчик с Горьковского завода), несмотря на все полученные предупреждения, продолжал уговаривать своего напарника осуществить задуманный полет.
Мы, после разговора с летчиками продолжали обсуждать телеграмму, полученную из Москвы, по поводу наведения строгой летной дисциплины. В это время раздался гул запущенных двигателей. Мы подошли к окну, выходящему на аэродром. Шум от работающих двигателей резко усилился, и из-за корпуса окончательной сборки вынырнули два самолета. Первый уже оторвался от земли и стал набирать высоту, второй шел за ним почти вплотную. Вдруг на высоте 20-30 метров первый самолет потерял скорость, завис, начал сваливаться на крыло и резко пошел к земле. Раздался взрыв, и в воздух поднялось облако пыли. Второй самолет набрал высоту и ушел за пределы аэродрома.
Мы немедленно выехали на место происшествия. При ударе самолета о землю образовалась воронка 1,5-2 метра. Двигатель отбросило на 12-15 метров от этого места. Сам летчик вместе с вырванным из кабины сиденьем, к которому он был привязан ремнями, лежал уткнувшись лицом в землю. Подъехавшие вскоре врачи никаких наружных повреждений не обнаружили, но летчик был мертв. Это был тот самый летчик, который недавно прибыл. Дали команду немедленно посадить вторую машину.
Эту трагедию тяжело переживал весь коллектив завода. Это была первая наша серьезная неудача. Расследование показало, что катастрофа произошла в результате недисциплинированности.
В один из весенних дней 1941 года на завод приехал советский генеральный консул Бакулин И. Н. После осмотра завода состоялась беседа, во время которой обсуждались текущие дела. В заключение консул сообщил нам, что главный правитель Синьцзяня Дубань изъявил желание посетить наш завод и просил обеспечить безопасность его пребывания на территории завода и поселка.
К этому времени строительство первой очереди завода и поселка было закончено, а также освоено производство самолетов. Жизнь на заводе вошла в нормальное русло, и нам не представляло особенных хлопот, связанных с приездом Дубаня.
В назначенный день ранним утром приехал советский генеральный консул, который должен был встретить Дубаня вместе с нами. К 10 часам утра мы собрались перед въездом на территорию завода для встречи китайских гостей. Через некоторое время на дороге появилась колона вооруженных машин: охрана Дубаня. Многочисленные охранники были вооружены пистолетами, автоматами, а из окон машин торчали даже дула пулеметов. Охранники с автоматами лежали даже на крыльях автомашин. Приходилось удивляться как они удержались там во время движения. Вся эта колона произвела на нас очень странное впечатление. Каждому даже совершенно неосведомленному человеку при виде этой процессии становилось ясно, что едет Дубань.
Автомашины остановились около нашей группы и из одной из них вышел Дубань со своими приближенными. После взаимных приветствий, мы сказали, что безопасность Дубаня на территории завода и поселка полностью гарантируется, и что необходимость в такой многочисленной охране совершенно отпадает. Видимо наши заверения возымели действие, поскольку Дубань оставил при себе только начальника охраны и двух его подчиненных.
На осмотр завода было отведено 1,5-2 часа. Начали с цехов. Поскольку время у нас было ограниченное мы показали только сборку самолетов и летно-испытательную станцию. Сборочный цех уже работал на полную мощность. Коротко мы ознакомили Дубаня с летно-техническими данными самолета, его вооружением, а также с технологией изготовления. Особый интерес Дубань проявил к вооружению. Он тщательно осмотрел установленные в центроплане две пушки 'Швак' и два пулемета 'Шкас', ведущих стрельбу через пропеллер. Заметив интерес Дубаня, мы отдали команду срочно подготовить один из самолетов к отстрелу в тире и пригласили туда гостей. Там была продемонстрирована разрушительная сила оружия.
По дороге из тира на аэродром Дубань, отойдя несколько в сторону давал какие-то указания начальнику личной охраны. Видимо, они касались установки такого скорострельного, легкого, малогабаритного и мощного оружия на машинах его охраны. На аэродроме стоял подготовленный, облетанный и уже испытанный самолет для демонстрации Дубаню. Летчику было дано задание показать в зоне заводского аэродрома высший пилотаж. Начальник летно-испытательной станции коротко рассказал, что должен показать летчик, и он с блеском сделал это. Правда, летчик выполнил задания не совсем так, как его просили. Он продемонстрировал в воздухе фигуры высшего пилотажа на небольшой высоте, но при этом он прекрасно показал летные качества самолета. Затем он точно приземлился в отведенном для этого месте. Дубань с довольной улыбкой подошел к летчику, пожал ему руку и поблагодарил за произведенный полет.
Осмотр завода на этом закончился и все направились на территорию жилого поселка. Показали один двухэтажный и один одноэтажный жилые дома. Это были хорошие добротные здания со всеми удобствами. Дубаню были показаны квартиры, а также познакомили с проживающими там жильцами.
Затем Дубань осмотрел столовую. Как раз начинался обеденный перерыв, столовая была подготовлена к приему рабочих и выглядела нарядно. Нас встретил заведующий, сначала он показал китайским гостям зал, а затем всех провел на кухню, где Дубаню представили нашего шеф-повара. Затем Дубаню и сопровождающим его лицам предложили легкий завтрак, от которого он в категорической форме отказался, поскольку весьма опасался за свою жизнь и принимал пищу, приготовленную только его личным поваром.
Из столовой мы направились к автомашинам, ожидавшим Дубаня. По пути показали общежитие для рабочих, еще две рабочих столовых, баню и другие объекты поселка. По какой-то непонятной нам причине Дубаня очень заинтересовала баня, и он захотел посмотреть ее внутри. Нас несколько удивила такая просьба, тем более что осмотр бани программой не предусматривался. К счастью, баня в этот день не работала, и мы смогли удовлетворить любопытство гостя. Этим осмотр поселка закончился. На прощание Дубань всех поблагодарил и пригласил к себе в резиденцию. Мы посадили гостей в машины, и колона двинулась к Урумчи.
Через день Дубань прислал нам официальное приглашение на обед, на нем присутствовали работники завода и сотрудники консульства. С китайской стороны присутствовали все представители власти провинции. Произносились хвалебные речи в адрес Советского Союза и специалистов завода. Кухня была исключительно китайская, а хозяева выпили за обедом изрядное количество вина.
22 июня 1941 года к нам пришла весть о нападении фашисткой Германии на нашу Родину. Коллектив завода мужественно встретил это известие. В тот же день был организован митинг, на котором единогласно приняли решение изготовить сверх задания дополнительную партию самолетов и направить их в Советский Союз, на фронт. Удлинили рабочий день, разработали план мероприятий по повышению производительности труда и график выпуска сверхплановых машин.
Встал вопрос о транспортировке самолетов в Советский Союз. Отправлять их автомобильным транспортом долго и ненадежно, а летом без промежуточных посадок невозможно. Решили срочно организовать промежуточные посадочные площадки. Министерство обороны выделило бригаду из военных летчиков, и в августе был организован перелет первых трех самолетов от аэродрома нашего завода до города Алма-Ата. Он прошел благополучно. Летчики вернулись за следующей партией, кроме того, они проинструктировали тех, кто в первый раз должен был лететь по этой трассе. Наиболее тяжелым был перелет через горный хребет. На этом участке попадались мощные воздушные потоки, а погода была очень изменчивой. Командир перегоночной бригады волновался не напрасно. Так, однажды он с двумя летчиками своего подразделения отправился в очередной рейс. Перед горным хребтом имелась промежуточная взлетно-посадочная полоса. Летчики благополучно приземлились, механики осмотрели самолеты и дозаправили их горючим. Материальная часть была в полном порядке, погода стояла летная. Взлетели нормально, набрали нужную высоту, вошли в ущелье, где проходила трасса. В то время самолеты не имели установленных на них радиостанций, и переговоры между командиром и подчиненными происходили с помощью условных визуальных знаков.
Командир заметил, что левый ведомый самолет несколько отстал, он дал сигнал правому ведомому снизить скорость полета. В это время отставший самолет был потерян. Правый ведомый самостоятельно пошел к следующей взлетно-посадочной полосе, а командир развернулся и стал снижать высоту до возможного предела высоту, стараясь отыскать пропавшую машину. Время для поисков было очень ограниченно из-за небольшого количества горючего. Командиру пришлось прекратить поиски и идти своим маршрутом. Организованные поиски также оказались безрезультатными. Предполагаемое место падения самолета было опасным и труднодоступным. Остатки разбившегося самолета были обнаружены совершенно случайно китайскими охотниками спустя года два после катастрофы. В расщелине гор нашли также обрывки обмундирования летчика. Как выяснилось, самолет падал между скал. Летчик, несомненно, погиб во время падения. Был найден пистолет пилота с неиспользованными патронами.
С августа по ноябрь было переправлено 150 самолетов, включая и тот, что был потерян в горах. Из Алма-Аты наши самолеты отправлялись в Москву, а затем на фронт. Герой Советского Союза летчик Виктор Талалихин на одном из наших самолетов совершил свой таран.
В отличие от общего машиностроения производство авиационной техники имеет свои особенности. Бурное развитие влечет за собой частое изменение типажей изделий, находящихся в серийном производстве. Продукция этого вида промышленности только тогда может быть названа ценной, когда ее конструкторы и технологи в минимально короткие сроки применяют в своих изделиях последние достижения науки. Иначе говоря, выпускаемые авиационной промышленностью изделия по своим характеристикам должны находиться, по крайней мере, на уровне изделий предполагаемого конкурента.
В период гражданской войны в Испании и событий на Халхин-Голе наш самолет 'И-16' не уступал по своим летным качествам машинам немецкого и японского производства. Однако к началу Великой Отечественной войны у наших противников появились более современные самолеты. Советские конструкторы и авиационная промышленность упорно работали над внедрением в серийное производство машин конструкции Яковлева А. С., Ильюшина С. В., Туполева А. Н. и Лавочкина С. М.
В середине 1941 года наша отечественная промышленность прекратила производство самолетов 'И-16' и готовилась к серийному выпуску истребителей конструкции Яковлева и Лавочкина, штурмовиков конструкции Ильюшина и бомбардировщиков конструкции Туполева.
Аэродром, габариты производственных корпусов и технологическое оборудование нашего завода было рассчитано на производство самолетов-истребителей. Нам была представлена возможность выбрать для производства машину Яковлева или Лавочкина. Самолеты Яковлева всегда отличались простотой конструкции и высоким летно-техническими качествами. Кроме того, его можно было подготовить к серийному производству с минимальными затратами и в короткий срок.
Ознакомившись с конструкциями истребителей, запускаемых в серийное производство на заводах Советского Союза, оценив свои возможности и было принято решение выбрать самолет Яковлева. В начале четвертого квартала 1941 года к нам стала поступать техническая документация на новый самолет. Война требовала от советских конструкторов использовать те материалы, которыми наша страна располагала в достаточном количестве. Новые машины выполнялись в основном из дерева. По этой причине производство нового самолета значительно отличалось от предыдущего.
Одновременно с подготовкой к серийному запуску новых машин пришлось заняться расширением деревообделочного производства. В конце 1941 года все силы инженерно-технических работников были сосредоточены на разработке технологии, проектировании и реконструкции завода. Был разработан план подготовки, освоения и серийного производства самолета Яковлева. Этот план был утвержден Наркоматом авиационной промышленности, и согласно Постановлению Правительства завод был обязан в мае 1942 года приступить к серийному выпуску нового самолета.
В четвертом квартале 1941 года мы были должны закончить разработку технологического процесса, спроектировать оснастку и частично ее изготовить. В первом квартале 1942 года мы должны были запустить в производство детали и агрегаты самолета и закончить изготовление остальной оснастки. Поставка двигателей для самолета была поручена заводу в городе Андижане.
Перед небольшим коллективом была поставлена весьма сложная задача: в короткие сроки освоить выпуск нового современного самолета, оснащенного новым видом оружия - реактивными снарядами. Для выполнения этой задачи были мобилизованы абсолютно все внутренние резервы. Наркомат авиационной промышленности направил к нам дополнительно около 30 инженерно-технических работников.
К концу четвертого квартала 1941 года напряжение в работе достигло наивысшего накала. Люди работали по 16-18 часов в сутки, не выходя с завода. Часто возникали непредвиденные трудности. Как правило они были связаны с отсутствием необходимого оборудования для изготовления сложных деталей и узлов. Мы понимали, что в такое трудное для нашей Родины время мы не можем просить дополнительных поставок дефицитного оборудования. Поэтому наряду с изготовлением оснастки и проведением реконструкции завода, мы были вынуждены обязать главного механика заняться изготовлением недостающего оборудования.
График подготовки производства и изготовления узлов и деталей новой машины выполнялся с большим напряжением. Руководство завода установило ежедневный жесткий контроль за выполнением графика. Немедленно предпринимались действенные меры по устранению узких мест. График был законом для каждого работника завода. Следует отметить, что огромное значение имела и высокая сознательность всех членов нашего коллектива.
В это тяжелое для нас время (конец 1941 и начало 1942 годов) стали возникать дополнительные трудности, создаваемые местными властями. В конце 1941 года нам стало известно, что местная администрация стала чинить всяческие препятствия тем, кто хотел поступить на работу на наш завод. Тех же, кто по каким-либо причинам увольнялся, немедленно изолировали. Со времени основания нашего поселка у нас сложились хорошие отношения с некоторыми местными купцами, поставлявшими нам всевозможные сельскохозяйственные продукты. И вдруг по совершенно непонятным причинам часть из этих купцов отказались торговать с нами, тех же, кто продолжал это делать, власти постарались изолировать.
Заводская охрана стала замечать недалеко от территории поселка скоплении всадников, причем главным образом по ночам. Иногда возникала перестрелка между охраной и этими всадниками. Наши протесты оставались без ответа. Все объяснялось тем, что в Синьцзяне имеется много банд и что власти предпринимают меры по их ликвидации. Конечно мы прекрасно понимали абсурдность такого объяснения. Бандитам было гораздо свободнее действовать 1-1,5 года назад, когда завод только строился и все находилось в процессе становления, а теперь, когда уже все было налажено, территория огорожена и строго охраняется вряд ли был смысл бандитам идти на риск. Безусловно, все эти вылазки организовывались по инициативе местных властей.
В январе 1942 года завод посетил брат Дубаня, который только что вернулся из Советского Союза, где он учился в военной академии им. Фрунзе в течение трех лет. Мы были первыми, кого он посетил. Мы показали ему завод и жилой поселок. После осмотра его пригласили на обед, на котором присутствовали только руководители завода. Во время обеда завязался непринужденный разговор, из которого мы поняли дружелюбное отношение нашего гостя к Советскому Союзу и его народу. В основном беседа велась вокруг строительства завода, наших задачах и перспективах. Говорили и о той обстановке, которая сложилась к тому моменту.
Завод произвел на нашего гостя прекрасное впечатление. Во время осмотра он имел возможность вести с местными рабочими продолжительную и непринужденную беседу. Рабочие восторженно отзывались об условиях работы и быта. Гость выразил мнение, что такой завод мог построить только Советский Союз и советские специалисты. Он назвал завод промышленным и культурным центром Синьцзяня и рассказал, что о порядках на заводе известно далеко за пределами провинции, а его сотрудники пользуются большой популярностью у местного населения. По его словам, ему было известно о препятствиях, чинимых местными властями, и, по его мнению, это свидетельствовало о недальновидности их политики.
Мы проводили брата Дубаня поздно вечером. Он поехал в Урумчи, а спустя неделю нам сообщили о его смерти. Приближенные Дубаня заявили, что его брат был убит своей маленькой дочерью, которая играла с пистолетом и случайно выстрелила ему в затылок. Безусловно, мы не поверили этой наивной версии. От жены убитого стало известно, что это сделал сам Дубань, который видел в брате политического соперника.
Обстановка вокруг нас продолжала накаляться. Нас предупредили, что мы должны быть очень осторожны, выходя за территорию завода, что за нами установлена слежка и не исключена возможность вооруженного нападения, и в первую очередь на руководителей завода. Весной 1942 года такое вооруженное нападение было совершено на группу советских людей, ехавших в автомашинах. В результате возникшей перестрелки было убито три человека. Местные власти вновь заявили, что советские граждане были убиты бандитами.
Следует отметить такой факт, что да осени 1941 года Дубань неизменно приглашал сотрудников завода на все официальные обеды, которые, кстати сказать, устраивались им довольно часто. С конца 1941 года такие приглашения мы уже не получали.
Единственной причиной такой резкой перемены в отношении к нам местных властей были наши временные неудачи на фронте. Они расценивались ими как поражение Советского Союза в войне с гитлеровской Германией. Однако власти Синьцзяня считали преждевременным порывать связи с Советским Союзом, поскольку все снабжение провинции промышленными товарами и отдельными видами продовольствия (сахар, табак, спиртоводочные, кондитерские и другие изделия) шло из нашей страны. По этой причине было решено предпринять демарш против нашего завода как одного из форпостов нашей Родины и поскольку он пользовался огромной популярностью среди местного населения.
Но несмотря на это многие из жителей считали за честь получить работу на нашем заводе и стремились к этому даже рискуя жизнью. Все эти обстоятельства заставили нас многое пересмотреть в порядках, сложившихся в поселке. Каждая советская семья в целях самозащиты была обеспечена оружием. До минимума были сокращены все выезды за территорию завода. А это поставило нас перед необходимостью обеспечения населения поселка продовольствием и различными видами других товаров.
Завод стал уделять большое внимание своему подсобному хозяйству. Мы оснащали его машинами, различными механизмами, расширяли площадь обрабатываемой земли. Форсировалось строительство лечебных и детских учреждений. Нам оказывало большую помощь советское торгпредство (Синьцзянторг) в реализации продукции подсобного хозяйства в снабжении его недостающими продуктами и промышленными товарами.
В результате принятых мер завод не испытывал каких-либо затруднений с продовольствием, на что серьезно рассчитывал Дубань и его окружение. Завод продолжал напряженно трудиться над освоением производства нового самолета.
Завод стал накапливать задел, который с каждым днем возрастал. Наметился перелом в нашей работе. Март 1942 года стал для нас критическим. По всему чувствовалось, что вот-вот наступит тот момент, когда все станет на свои места, начнется ритмичное выполнение графика.
Цехи завода ежедневно осваивали новые детали и узлы самолета. В апреле в цехе окончательной сборки появились первые агрегаты новой машины. Рабочие поставили перед собой задачу собрать первый самолет к празднику 1 мая и передать его на летно-испытательную станцию. Постепенно цех окончательной сборки заполнился агрегатам машины. Коллектив этого участка с предельной оперативностью включился в общий ритм работы. Для нас было очень важно форсировать сборку первого головного самолета и в ходе ее проверить качество технологии, оснастки, изготовленных изделий, узлов и агрегатов. Сюда поступала продукция всех цехов завода и здесь выявлялись допущенные недоработки.
Сборка первой машины проходила нормально, серьезных промахов не было. Значит можно было разворачивать производство на полную мощность. Заготовленные и агрегатные цеха набирали темпы, необходимые для выполнения плана. Эти цеха были полностью обеспечены площадями, укомплектованы рабочей силой, имели необходимую оснастку и инструмент, и теперь практически не было случаев срыва ими графика.
Летно-испытательная станция готовилась к проведению испытаний самолета. В начале 1942 года на завод приехал новый летчик, который вместе с конструкторами изучал новую технику и участвовал в разработке программы испытаний.
В период между окончанием выпуска старых и началом выпуска новых образцов самолета цех окончательной сборки и летно-испытательная станция занимались ремонтом самолетов, которые поступали из Центрального Китая. За это время было отремонтировано несколько десятков машин.
Первый самолет был собран досрочно. В конце апреля его уже передали на летные испытания, а в первых числах мая он уже летал над нашим аэродромом. Его характеристики полностью соответствовали заданным требованиям. Коллектив завода выдержал испытание: в короткие сроки, в чрезвычайно напряженной обстановке сумел освоить производство и приступить к серийному выпуску новых машин.
В мае мы уже сдали три самолета. Цеха быстро накапливали задел, кроме производства крыльевых лонжеронов. Этот участок был наиболее трудоемким и ответственным, требовавшим высококвалифицированной рабочей силы, которой мы располагали в очень ограниченном количестве. Технологи своевременно не расчленили этот процесс на более мелкие операции и в связи с этим производство лонжеронов оказалось нашим узким местом. В результате мы могли выпускать не более трех самолетов в месяц, а их требовалось в десять раз больше.
Для решения этой проблемы были привлечены лучшие технологи и сотрудники цехов производства оснастки. Кроме того, до разработки новой технологии на этот участок были переведены все высококвалифицированные рабочие с других участков.
В июле 1942 года серийное производство новых машин было развернуто полностью. Жизнь на заводе вошла в нормальное русло, мы стали выпускать положенное число самолетов.
Нашему транспортному отделу работы значительно прибавилось. На самолет требовалось большое количество авиационной древесины, которая поставлялась из Советского Союза. Сложившаяся в тот период обстановка не позволяла нам на месте заняться изысканием участков, имеющих необходимую древесину, с тем чтобы можно было отказаться от поставок ее из Советского Союза.
Кроме того, наши транспортники привыкли перевозить металл, а перевозка реек из авиационной древесины, да еще в больших количествах, было для них делом новым. Тем не менее они довольно быстро освоились с этим видом работы, и завод бесперебойно получал этот вид сырья.
Весьма сложно обстояло дело со снабжением нашего автотранспорта бензином. К тому же мы понимали, что нельзя отрывать от фронта столь ценное горючее. Мы располагали большими запасами каменного угля, из которого путем перегонки могли получать бензин и другие виды сырья. Разработали проект установки для перегонки угля и провели анализы, которые еще раз убедили нас в его высоком качестве. У нас уже был опыт строительства высокотемпературных печей, поскольку наше литейное, термическое и кузнечное производство требовало систематического восстановления подобных печей. Кроме того, мы располагали огнеупорными материалами и квалифицированной рабочей силой.
Во втором полугодии 1942 года за территорией завода началось строительство этой установки. Сначала провели земляные работы и заложили фундаменты печей. Все работы согласно графику должны были быть закончены в июне 1943 года.
С начала 1942 года стала часто нарушаться наша непосредственная телефонная связь с консульством. Установить, кто производил эти повреждения нам не удалось. В то же время мы считали бесполезным просить местные власти найти нарушителей.
В один из погожих осенних дней, ближе к вечеру раздался звонок нашей спецсвязи. У телефона был консул. Он просил нас приехать на следующее утро ровно к 10 часам на аэродром Гражданского Воздушного Флота. Консул не стал нам объяснять, чем вызвано это приглашение. Аэродром находился на полдороге между заводом и городом Урумчи, в 30 минутах езды на автомашине. Мы приехали туда за полчаса до намеченного срока. Там уже находилась большая группа китайских представителей, вся верховная власть провинции Синьцзян, а также советский генеральный консул Г. М. Пушкин, ответственные работники консульства и представители других советских организаций.
Члены китайский делегации были хорошо знакомы с нами. Они подошли к нам, долго пожимали нам руки, приложив левую руку к сердцу, и всем своим видом стараясь доказать нам свое расположение. После взаимных приветствий мы перешли к группе советских товарищей. Консул сообщил нам, что через несколько минут должен приземлиться самолет, на борту которого находится первый заместитель Наркомата иностранных дел Деканозов.
В 10 часов 30 минут самолет благополучно приземлился и из него вышел человек невысокого роста, несколько полноватый, одетый в строгий костюм. Это был Деканозов. Навстречу ему вышел консул. Деканозов обнял его и начал что-то с улыбкой говорить. Затем консул стал представлять ему членов китайской делегации. Глава китайской делегации предложил заместителю Наркома иностранных дел остановиться в отведенной для него резиденции, но это предложение было отклонено в довольно сухой форме. Деканозов сказал, что остановится в консульстве. Затем Г. М. Пушкин стал представлять членов советской делегации. Дошла очередь и до нас. Заместитель наркома внимательно вглядывался в наши лица, видимо что-то хотел спросить, но передумал. Мы пригласили его посетить наш завод и получили согласие.
С аэродрома все направились к машинам и отправились в Урумчи. Только мы поехали в противоположную сторону, в советский поселок. Остаток дня прошел в обычных хлопотах. На следующий день мы попытались узнать, когда нас посетит замнаркома, но безуспешно, решили ждать. На четвертый день, примерно в 10 часов утра раздался телефонный звонок из консульства. Нам сообщили, что полчаса назад Деканозов вместе с консулом выехали на завод. Мы передали охране, чтобы машины были пропущены на территорию завода, а сами вышли к подъезду заводоуправления встречать гостей.
Через несколько минут показались две машины. День был прекрасный, на небе ни облачка. Осеннее солнце уже не было таким жарким. На клумбах, разбитых недалеко от корпуса окончательной сборки, цвели осенние цветы. Молодые деревца, посаженные вдоль арыков, набирали силу и давали приятную тень. На обочинах асфальтированной дороги, ведущей от заводской территории к заводоуправлению, стояли деревянные щиты с наклеенными на них яркими плакатами, рекламирующими продукцию нашего подсобного хозяйства. Улицы жилого поселка были радиофицированы. Как раз в это время по радио звучали голоса московских дикторов, читавших последние сообщения с фронтов Великой Отечественной войны.
Машины подъехали к заводоуправлению и из них вышли Деканозов, Пушкин и сопровождавшие их лица. Консул еще раз представил Деканозову руководителей завода. Он попросил нас детально ознакомить замнаркома с заводом, жилым поселком и обслуживающими его учреждениями. От осмотра подсобного хозяйства и разработок по добыче каменного угля наши гости отказались. На весь осмотр нам было отведено семь - семь с половиной часов, так как Деканозов и консул должны были вернуться в Урумчи до наступления темноты.
В связи с этим было решено на осмотр завода отвести 3 часа, 30 минут на завтрак, на осмотр жилого поселка 2 часа и на обед полтора - два часа. Таким образом, наши гости могли уехать около 5 часов вечера.
Осмотр завода начался со служб главного механика. Наша электростанция содержалась в идеальном порядке. К этому моменту все монтажные работы были давно закончены, локомобили обслуживали высококвалифицированные машинисты, прибывшие из Советского Союза. Просторный светлый корпус сверкал чистотой. Два локомобиля размеренно, поддерживая постоянные обороты вращали якоря генераторов, третий резервный находился в полной готовности и мог быть запущен в любую минуту.
Дежурный по станции рассказал гостям о проектной мощности электростанции и потребностях завода и остальных объектов в электроэнергии. Резервы нашей электростанции были очень скромными и в случае расширения завода необходимо было изыскивать дополнительные резервы. Мы доложили, что в двух километрах от завода в глубоком ущелье протекает горная река, на которой при сравнительно небольших затратах можно построить гидроэлектростанцию, способную обеспечить электроэнергией не только завод со всеми его службами, но и частично удовлетворить потребности Урумчи. Стоимость гидроэлектростанции, по нашим подсчетам, должна была окупиться в течение года.
Далее наши гости осмотрели котельную, которая обеспечивала центральное отопление заводских корпусов и часть жилых домов поселка. Недалеко от котельной находилась компрессорная станция, откуда завод получал сжатый воздух.
Из компрессорной мы направились на кислородную станцию, которая из соображений безопасности располагалась в стороне от корпусов завода, в небольшом здании. По дороге к станции консул очень лестно отзывался о коллективе завода. По всему чувствовалось, что замнаркома с большим интересов осматривает наши объекты, внимательно выслушивает все пояснения.
Начальник станции рассказал о технологии производства кислорода и продемонстрировал действие жидкого кислорода с температурой минус 180®С. Легкая резиновая трубка была мгновенно заморожена и при слабом ударе рассыпалась на мелкие куски. Консул добавил, что станция обеспечивает кислородом не только завод, но всю провинцию Синьцзян, в то время как раньше медицинский и производственный кислород поступал из Советского Союза.
Следующим по программе был осмотр цеха горячего производства (литейная, кузница и термическая). Мы пришли как раз в момент плавки чугуна. Рабочие наполняли из вагранки ковш расплавленным чугуном и разливали его в земляные формы. На вопрос Дезанозова, куда идут чугунные отливки, начальник цеха ответил, что в основном двум потребителям: главному механику и главному технологу, а на основное производство, т.е. на самолет, идет алюминиевое литье. Замнаркому показали одну из печей, которая как раз подготавливалась к плавке алюминиевого сплава. Температура в цехе, несмотря на включенную вентиляцию, была очень высокой, так как расплавленный чугун излучал большое количество тепла. Рабочие обливались потом.
Одного из рабочих оторвали на минуту от работы и поинтересовались, не сожалеет ли он о выбранной профессии, на что он ответил: 'Это сейчас жарко, а после смены смоем пот в душевой и все опять будет прекрасно'.
Время нас подгоняло, мы спешили попасть в цеха основного производства. Теперь мы направились в цех детальной и агрегатной сборки. По работе этого цеха можно судить о степени напряженности и слаженности работы коллектива. Этот цех по своему значению занимал одно из центральных мест на заводе. Здесь происходила сборка нервюр, шпангоутов, лонжеронов, оперения, крыла и фюзеляжа. Проходя по цеху можно было легко проследить за технологией сборки всех агрегатов. Каждое рабочее место было максимально оснащено специальным инструментом и приспособлениями. Каждый рабочий выполнял только закрепленные за ним операции, что позволяло поручать выполнение этой работы местным кадрам.
Советские специалисты серьезно потрудились над организацией и технологией производства этого цеха, и теперь с чувством законной гордости мы могли рассказывать об этом нашим гостям. Не только замнаркома, но и консул первый раз видели, как этот цех работает на полную мощность. По окончанию осмотра цеха Деканозов впервые одобрительно высказывался о работе, проделанной нашим коллективом.
Время бежало очень быстро, и мы чувствовали, что не уложимся в отведенные на осмотр часы. Слишком много задавалось вопросов, на которые требовались пространные ответы.
В заготовительно-штамповочном и механическом цехах решили надолго не задерживаться, а давать все пояснения по мере следования через них. Начальник механического цеха по своей личной инициативе обратился к заместителю наркома с просьбой ходатайствовать перед Наркоматом авиационной промышленности о выделении заводу механического оборудования, перечисленного в заранее подготовленном им списке. Следует сказать, что действительно механическое оборудование работало круглосуточно и без выходных дней.
В цехе окончательной сборки технологическая цепочка стендовой сборки самолета была полностью укомплектована агрегатами. Мы коротко рассказали и показали технологию сборки самолета, в конце линейки остановились у окончательно собранной и подготовленной для передачи на летно-испытательную станцию машины. На ней было показано управление и работа некоторых систем. В заключение рассказали о конструктивных и летных особенностях самолета, доложили общие сведения о производстве и мощностях завода.
На летно-испытательной станции был подготовлен к полету один из испытанных уже самолетов. Летчик ждал только разрешения на вылет.
При осмотре аэродрома был задан вопрос, какие типы самолетов может он принимать. Мы ответили, что кроме истребительной авиации на заводском аэродроме некоторое время базировались тяжелые самолеты такие как СБ и ТБ-3.
Затем мы ознакомили наших гостей с программой серийных летных испытаний. Поскольку демонстрация этих испытаний занимала много времени, летчик должен был показать фигуры высшего пилотажа. Наш пилот прекрасно справился со своей задачей и получил много похвал от наших гостей. Этот полет завершал осмотр производственной деятельности завода.
По дороге в жилой поселок мы зашли в столовую, где нас ожидал завтрак. Там вместо отведенных 30 минут гости пробыли около часа. Из столовой вышли во второй половине дня. К этому времени заканчивались занятия в школе для советских детей. По этой причине в первую очередь решили осмотреть школу и побывать на одном из уроков. Встретил нас директор школы, он провел нас на урок к старшеклассникам. Преподаватель русского языка был несколько смущен нашим неожиданным визитом. Он начал сбивчиво рассказывать об успехах ребят. Ему помог директор школы, который толково доложил о программе и успехах учеников, пожаловался на отсутствие преподавателя английского языка. Затем он показал помещение школы и учебные пособия. На этом осмотр школы закончился, и все направились в жилой поселок.
В одной из квартир двухэтажного дома нас встретила приветливая хозяйка с двумя маленькими детьми. Она показала гостям свою квартиру, но выразила неудовольствие тем, что руководство завода установило строгое ограничение на выезд за территорию поселка, в частности в город Урумчи. Однако консул заметил, что руководство завода поступило совершенно правильно.
Хорошее впечатление произвел на гостей наш театр. Особенно эффектно выглядело фойе. Наш маляр покрасил стены под шелк, что делало их очень нарядными. В это время шла репетиция концерта самодеятельности, духовой оркестр разучивал какой-то танец. Приближался вечер. Осмотр решили прекратить и направились в столовую, где нас уже давно ожидал обед.
Гости, уставшие от продолжительной ходьбы и полные впечатлений, сели за столы. Теперь мы предоставили слово им.
До посещения нашего завода замнаркома и консул побывали на нефтяных приисках, расположенных в 100 километрах от нас. Там производилась добыча и переработка нефти с участием советских специалистов. Наши бытовые условия выгодно отличались от бытовых условий нефтяников и наши гости высоко оценили наши успехи.