Париж. 1962год. Лувр. Выставка картин грузинского художника Нико Пиросмани. У картины "Актриса Маргарита" стоит немолодая элегантная дама. Она хорошо одета , подстриженные по моде светлые волосы красиво уложены. Несмотря на возраст, спину она держит прямо. По лицу ее катятся слезы. Кажется, дама их не замечает. И явно не думает о том, что они испортили искусный макияж и оставили несколько пятен на дорогой белоснежной блузке.
Молодой журналист, обозреватель новостей культуры в популярной парижской газете, ( должность эту он получил совсем недавно) с большим интересом наблюдает издалека за этой сценой. Статья о столь популярной в Париже выставке уже написана. Но тут явно какая-то история. Если удастся даму расспросить, может получиться интересное начало статьи или ее завершение.
-Извините, мадам, с вами все в порядке? - обращается он к женщине.
-Спасибо, месье, все хорошо, просто нахлынули воспоминания. Вы ,видимо, очень удивитесь, но это мой портрет.
- Позвольте представиться,- журналист назвал свою должность, имя и, не без гордости, газету,- может вы согласитесь дать мне небольшое интервью, рассказать историю создания этой картины. Для меня большая удача, что я вас встретил, мадам. Вы позволите пригласить вас в здешнее кафе на чашку чая?
-С удовольствием. Для людей моего возраста большая радость встретить человека, готового слушать рассказы о прошлом.
Сидя за столиком кафе, дама начала свой рассказ.
Я была танцовщицей С небольшой труппой театра миниатюр "Бель Вю" гастролировала по городам и весям. Мое сценическое имя Маргарита де Севр. Я была танцовщицей. Номер, в котором я не только танцевала, но и пела, пользовался большим успехом. В 1909 году мы приехали в Тифлис и задержались в этом городе мы почти на год, потому что успех был ошеломительным. Аншлаги, овации... От поклонников отбоя не было. Я бы не обратила внимание на странного художника, каждый день присылавшего мне огромные букеты, если бы не забавный и трогательный случай. Однажды он усыпал цветами всю площадь перед гостиницей. Цветы были и в холле гостиницы, и на лестнице, устилали коридор до двери моего номера... Это был красивый артистический жест. Тем и запомнила этот случай на всю жизнь. Никакого романа с художником не возникло. К сожалению, я даже лица его не помню. Что поделаешь, я была молода и легкомысленна. Теперь, когда жизнь уже прожита, я понимаю, что встретила необыкновенную любовь. Плакала у портрета, потому что поняла, что удивительным образом, спустя более, чем пятьдесят лет, увидела и услышала дивное признание в любви.