По всеобщему мнению, распространенному среди ветеранов Центральных Держав Великой войны - ожесточение боев на Западном фронте оставляло далеко позади фронт Восточный. Перевод на восток воспринимался, как желание командования дать отдых уставшей части. Однако в этом правиле имелись и исключения. Мощь Центральных Держав сломили атаки сотен и тысяч английских и французских танков, однако ветераны сходятся на том, что танковая атака, по сравнению атакой русских "Упырей" - довольно заурядное явление.
Сейчас, по прошествии стольких лет после войны, это кажется странным. Мощь армий вычисляют по количеству танков, счет которым идет на тысячи. Число "Упырей" никогда не превышало дюжины, а в бою никому не доводилось видеть более пяти таких машин. Чем дальше отходит время той войны, тем больше эти машины воспринимаются как какие-то сказочные чудовища. Но те, кому довелось пережить их атаку, не забудет этих "Упырей" никогда...
Русское наступление мы ждали давно. Его подготовка велась в незамысловатой манере свойственной Русской Армии. На передовой рылись ходы сообщения, подбиравшиеся к нашим проволочным заграждениям. Разведка сообщала о выгрузке на станциях новых частей пехоты и артиллерии. Говорят, засекли даже выгрузку разобранных "Упырей" - но приняли их за какие-то мостовые конструкции.
Мы тоже готовились. Проволочные заграждения вытянулись в пять рядов. В окопах в полный рост оборудовались все новые пулеметные гнезда. Наше командование также потихоньку стягивало части к месту предполагаемого прорыва.
Начавшаяся в то утро русская артподготовка воспринималась достаточно буднично. Их орудия затеяли контрбатарейную борьбу, даже не пытаясь разрушать наши проволочные заграждения. В передовых русских окопах не наблюдалось какого-либо оживления. Предстоял еще один, довольно обычный день. Однако мой слух уловил какой-то посторонний звук. Я никогда не слышал ничего подобного и насторожился. Осторожно высунувшись из окопа, я стал искать причину этого звука. Довольно долго ничто не привлекало моего внимания. Потом я заметил какое-то шевеление в небольшой роще, находившейся на русской стороне. Что-то двигалось над кронами деревьев. Для аэроплана это движение было слишком медленным, а какая либо наземная машина была бы слишком маленькой, чтобы ее можно было видеть за деревьями. Однако что-то там, несомненно, двигалось - движение было видно, хотя восходящее солнце мешало разобрать подробности.
Что бы это ни было - скоро оно должно было выйти из-за рощи, и что бы лучше это рассмотреть, я достал свой бинокль. И оно действительно появилось - одно, второе, третье и четвертое. Какие- то странные машины, вышли из-за рощи, двигаясь друг за другом. Глаза отказывались верить. Сравнивая их размеры с деревьями, я пришел к выводу, что их высота должна быть не менее 10 метров. Да это же просто невозможно - я никогда не слышал ни о чем похожем! Бивший в газа свет солнца мешал рассмотреть подробности, однако эти машины не казались какими-то монолитными. Свет проходил сквозь них, рисуя контуры каркаса. Его рисунок постоянно менялся в движении, что производило впечатление, исполинских тонконогих насекомых. Передняя машина повернула в сторону наших позиций - остальные последовали за ней. По мере приближения удавалось рассмотреть все больше подробностей. Машины представляли собой два огромных спицованных колеса, соединенных довольно толстой осью. Посередине оси возвышалась конструкция, чем- то напоминающая водопроводную башню. На ней стояла небольшая мачта, служившая основой для оптического телеграфа. Сзади тащился решетчатый хвост, придавая устойчивость всей конструкции. И все это ехало на нас!
Особого страха я не испытывал. Понятно, что наша артиллерия разобьет эти нелепые сооружения еще далеко от наших позиций. Иногда я видел разрывы снарядов рядом с этими машинам (русские солдаты прозвали из "Упырями" - а потом их так стали называть по обе стороны фронта), однако это ничуть не замедляло их движения. Потом, в отступлении, один артиллерийский офицер рассказывал мне, что на самом деле поразить такую машину для артиллерии было довольно непросто. "Упыри" перемещались не быстро, но и не так медленно, чтобы упростить пристрелку. Близкие разрывы снарядов не причиняли им особого вреда - решетчатая конструкция пропускала большую часть осколков - а важные части были, вероятно, хорошо защищенными. И самое важное - русская артиллерия вела достаточно эффективную стрельбу по нашим батареям. Этот офицер клялся, что на вершине башни каждого "Упыря" сидел артиллерийский корректировщик, который с помощью семафора давал координаты наших батарей своим орудиям. Действительно, наблюдательный пункт на крыше колокольни - вещь хорошая. Но такой пункт, на 10 метровой высоте, защищенный броней, да еще двигающийся к нашим позициям - вещь просто замечательная.
Мое волнение стало возрастать - эти машины приближались, а наша артиллерия так и не смогла их остановить. Приближался и тот шум, что первоначально привлек мое внимание. Не знаю, был ли слышен шум работы моторов, приводивших в движение эти колоссы. То ли я его не обратил на него внимания, то ли его заглушало расстояние. Однако чудовищный металлический лязг различался довольно отчетливо. Издавал ли его металл, сгибаясь и распрямляясь от чудовищных нагрузок при движении? Скрипели ли листы брони, приклепанные к каркасу? Трудно сказать. Однако от этого скрежета холодело сердце, заставляя вспоминать каких - то давно сгинувших исполинских чудовищ. Казалось, злой некромант нашел костяки давно умерших гигантов, и своей темной магией вернул им подобие жизни. И теперь они брели на нас, жалуясь на свою судьбу.
На двигавшемся впереди чудовище взвыл ревун, хорошо слышный даже сквозь канонаду. Ему ответило тройное эхо - остальные машины отозвались на голос своего повелителя. На крыше башни первого монстра часто замахали лопасти телеграфа, а потом застыли в одном положении. Три другие машины привели лопасти своих телеграфов в точно такое же положение, после чего их колона распалась. На ходу перестраиваясь в линию, машины двинулись к нашим окопам.
Один монстр двинулся прямо на нас, притягивая к себе оторопелые взгляды. Стало хорошо видно, что он представляет собой огромную машину, похожую на старинный орудийный лафет. Гигантские колеса вращались, решетчатый хвост волочился по земле. Машина как то странно вздрагивала, покачивалась, что только усиливало сходство с насекомым. На крыше башни двигались две лопасти телеграфа, то замирая, то резко перескакивая в новые положения - казалось, огромный богомол шевелит усиками на голове.
Наши проволочные заграждения ни на миг не остановили движения этого чудовища. Также мерно продолжали вращаться колеса, обрывая колючую проволоку и выворачивая из земли бревна, между которыми она была натянута. Одно бревно застряло между спицами, в результате чего машина выдернула за проволоку сразу несколько бревен и потащила их вверх, поднимая над землей. Наконец проволока не выдержала, и бревна рухнули на землю.
Наконец, мы вышли из своего оцепенения. Затрещало несколько пулеметов, часто захлопали винтовки. Однако, это не произвело никакого впечатления на огромную машину - все также вращались огромные колеса, приближая ее к нам. Наконец, она начала стрелять. Застучало сразу несколько пулеметов, выбивая тех, кто не успел нырнуть на дно окопа. Раздались выстрелы автоматической пушки. Однако она стреляла не по нам, а искала, какие-то неведомые цели за нашими спинами. Только потом я понял, что этой целью была наша артиллерия. Хорошо замаскированная на своих закрытых позициях, она могла остановить любую атаку русской пехоты, но была совершенно неэффективна против этих монстров. Некоторые артиллерийские офицеры, поняв это, попытались выкатить орудия на прямую наводку. Смелый, но бесполезный шаг - автоматические пушки, поднятые почти на десятиметровую высоту, быстро покончили с этими смельчаками.
Однако в тот момент мне было не до размышлений на эти темы. Согнувшись, я бросил взгляд вдоль окопа. Никто не пытался высовываться и стрелять по казавшемуся неуязвимым чудовищу, все словно оцепенели. Рядом со мной сидел солдат. Прижимаясь спиной к стенке окопа и задрав лицо вверх, он читал молитвы. Но вдруг он затих, а его взгляде появился ужас. Повернув голову, я также ужаснулся. Машина еще не доехала до нашего окопа, но ее башня уже заглядывала в него! Именно заглядывала! По бокам башни стояли два прожектора, выглядевшие как два огромных глаза ищущих свою жертву. Между ними двигался ствол автоматической пушки, похожий на жало. А выше - махали лопасти телеграфа.
Еще секунду назад мы чувствовали себя хоть немного защищенными в своих траншеях, а теперь огромный злобный великан заглядывал в них, выбирая свои жертвы. Пушка чудовища, наконец, сочла нас достойными целями и открыла огонь по окопу. Упав на дно и вжавшись в землю, я молил бога, чтобы этот ужас, наконец, закончился. И казалось бог внял моим молитвам - орудие перестало стрелять. Чуть приподняв голову, я посмотрел вдоль окопа. Сидевший рядом со мной солдат, так и продолжал сидеть. Безвольно упавшая голова таращилась на меня мертвыми глазами. На дно траншеи посыпалась земля, когда огромные колеса переехали ее. Несколько комьев свалилось на меня, когда машина перетянула через окоп свой хвост. По нервам резанул вопль ревуна чудовища, заставив меня приподнять голову и вновь посмотреть на мертвого солдата. Волосы зашевелились у меня на голове, когда мертвец поднял руку, как бы отвечая на этот вопль, а потом выпрыгнул из окопа! Машина не просто убивала - она повелевала мертвецами, и те отзывались на ее зов! Для моего организма это было уже слишком, и я забился в конвульсиях, выблевывая на дно окопа содержимое своего желудка. Гораздо позже, обдумывая все, что произошло со мной, я понял, что хвост русской машины волочил за собой целый ворох колючей проволоки, который и зацепил моего товарища. Но тогда мне было не до логических умозаключений. Чуть придя в себя, я ошалело выглянул из окопа. Монстры занимались чисткой следующих линий. Обернувшись, я увидел, как от русских позиций медленно движутся цепи пехоты. Их никто не обстреливал, но они не торопились. Казалось, русские солдаты опасались приближаться к своим машинам, потрясенные их видом не меньше нашего. У меня оставалось немного времени, и я бросился бежать вдоль траншеи, а потом нырнул в ход сообщения. Фортуна была ко мне благосклонна, и в тот раз я избежал плена. Проплутав несколько дней, мне удалось прибиться к отступающему артиллерийскому полку.
Это был единственный случай, когда мне довелось столкнуться в бою с русскими "упырями". И честно говоря я ничуть не жалею об этом. Но память о том бое будет со мной всегда. И тот страх еще сидит в моем сердце, хотя тех машин давно уже нет. Единственный сохранившийся "Упырь", гордо носящий имя "Царь-танк", стоит в Московском Кремле, на постаменте из трофейных пушек. Это одна из достопримечательностей Москвы. Туристы очень любят сниматься на его фоне, а потом хвастаться такими снимками вернувшись домой. Но мне неприятно смотреть на такие фотографии!
'Танк Лебеденко и Мк 5' на Яндекс.Фотках Посмотреть на Яндекс.Фотках
